Текст книги "За горизонт (СИ)"

Автор книги: Zlobniy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

   Руд в положенное время вышел на связь, но ничего нового не узнал. Мама в порядке, но еще недельку док продержит ее около себя. От отца и его людей известий нет.

   Если бы собаки умели говорить, Хэйо – матерый кобель немецкой овчарки, мог бы о многом рассказать молодым хозяевам. Ветер щекотал мокрый собачий нос неподвластной человеку палитрой запахов, отдавался в лохматых ушах мириадами недоступных уху человека звуков.

   Он рассказал бы молодым хозяевам, что враг в овраге, медленно ползет к морю, оставляя за собой приторно пахнущие капли крови.

   Пес бы спустился, проверил врага, но чутье подсказывало – нужно оставаться с хозяевами, особенно с младшим. Молодые хозяева могли воображать о себе что угодно, но пес уверен – главный в стае сейчас он.

   На закате, в монотонный шёпот бриза, вплелись нотки урчания дизельного мотора.

   Сперва мальчишки обрадовались, опознав в приближающейся машине, детище родного – восточногерманского автопрома. "Робур" с болтающимся позади прицепом, особо не сбрасывая скорости, уверенно миновал дефиле перед домом и замер у ворот. Водитель встал на подножку и принялся рассматривать дом.

   Вчерашние бандиты в сравнении с незнакомцем казались добрыми бюргерами. Густо покрытое свежими шрамами лицо незнакомца никак не располагало к доверию.

   Пацанва заняла позиции в мастерской и за стоявшим во дворе грузовиком. Хэйо распластался под стеной у ворот.

   Незнакомец обронил несколько фраз на незнакомом языке. Пару минут за воротами происходила непонятная возня.

   Хаак.

   Незнакомец вскочил на ограду.

   Руди скрипнул зубами, ворота полностью скрывали гостя.

   Секунду спустя, рядом с присевшим на корточки незнакомцем на стену запрыгнула собака, по размерам не уступавшая Хейо.

   Хейо, отлип от стены и отошел на пару шагов вглубь двора.

   Для себя пес давно решил, кто в паре, сидящей на заборе, самый опасный. Незнакомец почувствовал его сразу как приехал. Хэйо ничем не выдал своего присутствия, но звериное чутье подсказывало – незнакомец ЗНАЛ, что Хэйо ждет его по эту сторону ограды. Чужую собаку он тоже учуял сразу. Запах и звук выдавали молодую крупную самку.

   Чужая сука, не оставляя псу вариантов, сразу нацелилась на перехват Хэйо. Противники определились. Теперь слово за хозяевами.

   Незнакомец почесал шрам на щеке и поправил, засунутый сзади за ремень, пистолет. Бросалось в глаза – ствол создает гостю определенные неудобства.

   Руди медленно – по миллиметру, сменил позицию.

   Но чужая собака, его учуяла. И, мотнув мохнатой головой в сторону мастерской, глухо зарычала.

   Незнакомец на ломаном немецком принялся объяснять, что он доставил груз для их отца.

   Закончив фразу, незнакомец вычисляет местоположение Курта. И повторяет попытку объяснить, зачем он тут. Не дождавшись результата, незнакомец выдает фразу, в которой половина слов неприличного содержания, а вторая половина не имеет к немецкому языку никакого отношения.

   Из машины на незнакомом языке, незнакомца окликает детский голос. Незнакомец, на том же языке, кротко отвечает. Судя по голосу, гость раздражён.

   Нужно решаться.

   Не направляя Маузер в сторону гостя, Руди покидает занятую позицию. Зажав автомат под мышкой, из-за грузовика выходит Курт.

   – Парни, у вас третьего брата с MG, не имеется?

   Причем тут третий брат, которого нет? И пулемета тоже нет – отец забрал с собой.

   Руди пристально изучает местность пред домом. Все спокойно. И Хэйо реагирует только на незнакомца и его собаку. Значит, незнакомец один.

   – Вас прислал дядя Гюнтер?

   – Нет, меня Красный Крест прислал. И прицепил сзади полторы тонны барахла для вас. Мне можно заехать или отсюда будете свое барахло таскать?

   Дядя Гюнтер, иногда присылал отцу такие вот посылки и работников хороших присылал. Если этот гость от дяди Гюнтера, нужно, чтобы он дождался отца.

   Во-первых, за посылку нужно платить.

   Во-вторых, Руд успел рассмотреть двух маленьких детей в машине гостя. В-третьих, в компании взрослого не так страшно.

   Руди решается, – Помоги откатить ворота и заезжай, – и брату, – Курт не спи, за тобой наблюдение.

   Окрестности Порто-Франко.

   40 число, 8 месяц, 16 год. Вечер.

   – Эээ.... Брезент оставь, он мой. И ящик не трогай. Видишь, нет его в списке. А раз нет, значит тоже мой. То-то. Распишись вот тут. Как зачем? Орднунг должен быть во всем. Орднунг, он или есть, или нет. Согласен? Ну, раз согласен, подписывай.

   Руди нечего возразить. Незнакомец, оказавшийся русским переселенцем, при разгрузке прицепа постоянно делал отметки в бумаге, написанной почерком Гельмута. Все сошлось, кроме здоровенного зеленого ящика, уложенного на самое дно прицепа.

   – Тебя как зовут, кстати?

   – Рудель, Руди.

   – А брата?

   – Курт.

   – А меня зови – Русский. Я привык уже.

   – Ну что, Руди, заценим, что в ящике неучтенном?

   Руди вопросительно смотрит на меня. А, ну да, я на русском к нему обратился, бывает.

   Откидываю металлические застежки на торце ящика.

   И нифига. Крышка ящика дополнительно приколочена парой гвоздей. Забиваю под крышку лезвие топора.

   Хрясь!

   Хе-хе, Гельмут, я рад, что не ошибся в тебе.

   Ящик до отказа забит цинками и патронными пачками. Особенно радует глаз непочатый цинк патронов к "СВД". Впрочем, и пачки патронов 7,62хЗ9 тоже пригодятся. На перспективу.

   Хм, вот ведь хитрюга. Гельмут именно для меня вложил в ящик этот цинк с патронами и патронные пачки. Значит, не исключал подобного развития событий.

   Остальное содержимое ящика отдаю немцам, не будем борзеть сверх меры. И так нормально получилось.

   Попытки братьев сдвинуть ящик к краю прицепа, откровенно вселят.

   – Руди, найди тару помельче, и переносите это богатство в дом по частям.

   Я даже не буду пытаться двигать этот ящичек. Навскидку, в нем почти центнер веса.

   Пока дети, и немецкие, и припаханные злым папой, русские таскают в дом огненный припас, обстоятельно осматриваюсь, на предмет, куда меня занесло и как нам тут жить дальше.

   Хозяйственные постройки тыльной стороной формирующие фасад обращенной к морю стены, выполнены единым блоком и поделены перегородками. За сараем, где была позиция Руди, расположены сенной навес, конюшня и курятник.

   Все постройки сложены из похожего на твердый известняк неотёсанного камня. Кладка аккуратная, с внутренней расшивкой – мастер делал. Попробуйте из кирпича ровный угол вывести, я посмеюсь над вашими потугами, а тут камень неотёсанный. Клали на известковый раствор. Я специально кладку поковырял, чтобы убедиться. Под балки дверных проемов приспособлены подозрительно знакомые швеллера. Из подобных швеллеров была сварена транспортная платформа портала. Все это перекрыто уложенной без гвоздей тёмно-красной черепицей.

   Со стороны оврага, выполненные в том же архитектурном стиле, располагались навес кузни, закрытый сарай непонятного назначения и летний душ с баком сверху.

   За домом нашлась скромная деревянная банька.

   Вся территория двора вымощена гранитным булыжником.

   Основательный мужик Вольф. Если в этом мире так автослесаря живут, я попал по адресу.

   – Руд, вы закончили? Ну, раз закончили, доложи, что есть у нас на ужин?

   Хм, ничего? Это неприемлемо, так считаю.

   – Руд, а вы сами, что едите?

   Минут через пять немец доносит до меня, что они с братом третьи сутки на колбасе и сухарях.

   Это категорически неприемлемо. Будем исправлять.

   – А из продуктов есть что? – Я присматриваюсь к пестрой курице.

   Руди долго и нудно перечисляет, что имеется в наличии из харчей. Половину сказанного не понимаю. Но и того, что я понял, с лихвой хватает, чтобы не выносить пеструшке смертный приговор.

   Копченое мясо на кости, шпик, колбаса, фасоль, крупа, репчатый лук, морковка, мне больше и не надо.

   По-хозяйски обустраиваюсь на кухне. Дровяная плита, очаг, громадный буфет и массивный стол по центру.

   Пока я прихваченным из машины тесаком рублю подкопчённые кости, Руди разводит огонь в очаге. Залить водой котел. Засыпать туда три горсти фасоли и горсть гороха, пусть набухнут немного. Судя по виду – бобы еще десять дней назад зеленели на грядке и сильно размачивать их не нужно. Рубленые кости в котел, котел подвесить на крюк в очаге. Как закипит, посолим и перца с лаврушкой добавим. В буфете нашелся солидный запас специй. Впрочем, на столь праведное дело, как кормление детей, выделить немного специй из своих запасов мне было бы совсем не в напряг.

   Оставив Руди мешать варево и шевелить дрова под котлом, выгадываю полчаса свободного времени.

   За полчаса успеваю принять душ, загнать под него детей, вычесать Муху. Отправив закончивших работы по хозяйству немцев принимать водные процедуры, снимаю пробу с варева. Нормально получилось.

   Задвигаю котел в угол очага. Крошу на сковородку пару кусочков шпика и ставлю сковородку на угли.

   Вызывая бурчание в животах, по кухне растеклись ароматы похлебки.

   – Слюни подобрали, десять минут потерпеть осталось, – гарнизон дома дружно рассосался по углам. Что слово животворящие делает, немцы и собаки моих слов не поняли, но по углам метнулись быстрее моих мелких.

   Пока на сковородке топится сало, мелко настрогав лук и морковь, обжариваю овощи.

   К запаху похлебки примешивается аромат жареных шкварок и лука. Пробую обжаренные овощи, м... вкусно.

   Подавив в себе желание, облизать большую деревянную ложку, заправляю похлебку.

   Все – кушать подано.

   Детский интернационал выгрызает мясо с костей и заедает теплой похлебкой.

   Неплохо бы еще стаканчик шнапса, для аппетита. А в буфете как раз стоит пара пузырей на этот случай.

   – Руд, часовых будем выставлять? Да. Тогда моя вахта утренняя.

   Окрестности Порто-Франко.

   01 число, 9 месяц, 16 год. Утро-День.

   Утреннюю вахту русский совместил с приведением в порядок стоящего в углу двора пикапа с простреленным радиатором. К моменту, когда скрипнувшая входная дверь явила миру заспанного бойца гитлерюгенда. Русский успел основательно раскидать потроха пикапа. В кузове пикапа лежали аккумулятор и пробитый пулей радиатор. А русский, напевая вполголоса, чистил аккумуляторные клеммы куском мелкой наждачной бумаги.

   – Гутен таг, зольдатен. Зарядку будем делать, или истинным арийцам сперва нужно позавтракать с кофе?

   Из всего сказанного заспанный немецкий подросток понял только – доброе утро и кофе.

   – Да, да, кофе это гут, – истинный ариец явно не против хорошего завтрака.

   – Раз гут, через двадцать минут построй отделение на кухне.

   – Was? (что? нем)... – переспрашивает немец. Мой немецкий очень далёк от совершенства.

   – На кухню через двадцать минут приходите.

   Еще на заре я успел проверить курятник на предмет двух десятков яиц. Пнул полезшего на разборки петуха и пообещал возмущенным курицам место в кухонном котле вне очереди. Помогло мало, но душу отвел.

   Прихватил из своих запасов банку сгущёнки, пачку галет, сгреб в совок чутка древесного угля из кузни. И отбыл в утренний наряд по кухне.

   Наворачивая яичницу с колбасой и кофе с молоком (пусть и сгущённым), немцы делятся переживаниями от позавчерашней перестрелки.

   Довольно поучительный рассказ получился. Немного непонятный в силу моих слабых познаний в немецком, но очень эмоциональный.

   После завтрака немцы продолжают рассказ уже на местности.

   – Хм, один ушел, говоришь. Раненый?

   Что-то в "ПСО первый" никаких следов на песке пляжа не видно. А значит, с некоторой вероятностью, в овраге под домом может ползать злой басурманин. А ну как он решит вернуться, поквитаться с пацанами из гитлерюгенда? А если он еще корешей позовет – совсем беда.

   Проверку начинаю с тщательного осмотра видимой части оврага в СВДшную оптику. Выжженная солнцем травка, сухие кустики, птички летают и никаких намеков на присутствие человека.

   Придется спускаться проверять. Не хочется, а надо.

   Что лучше взять АПБ или обрез? Оба сразу не взять, не выйдет – сбруи у меня пока нет, а хотя бы одна свободная рука нужна для спуска. Делаю выбор в пользу АПБ. Запасной магазин в карман, все – готов.

   – Руд, смотри за оврагом, увидишь что, кричи. И оставь "Маузер" в покое. Просто наблюдай, – получить в спину увесистую маузеровскую пулю мне совсем не улыбается. Какой из Руди стрелок мне неизвестно, так что, пока будем считать, что плохой и ружье ему ни к чему.

   – Муха, вперед, – псина резво начинает спуск в овраг. Пару секунд спустя к ней присоединяется Хэйо.

   Вот, это дело. С таким прикрытием можно по оврагам лазить.

   Цепляясь за высохшие пучки травы, успеваю спуститься до половины склона.

   Так..., убежавшие вперед собаки подают голос. Что-то нашли, похоже.

   А немного до моря не дополз. Я сажусь на корточки возле лежащего головой к морю тела. Именно тела, трупный запах не оставляет сомнений, что передо мной именно труп.

   При жизни это был рослый худощавый парень, с солидной примесью негритянской крови. Судя по многочисленным шрамам, в том числе пулевому на предплечье, в прошлом убиенный пацифистом не был, а был явно беспокойной личностью.

   Вот и добегался, Руди прострелил ему ягодицу и, очень похоже, при спуске убиенный вывихнул или сломал лодыжку. Ни отползти, ни рану толком перетянуть не смог. Изрядное количество засохшей крови говорит само за себя.

   Пора переходить к шмону, а то солнышко припекать начинает и придется что-то с телом придумывать. Скорее всего, вытаскивать наверх, а там уже по обстоятельствам.

   Шмон дал даже меньше, чем ожидалось. Сотню экю мелочью, Ай-Ди, пакетик ганжи и презерватив в потрепанной упаковке.

   – У нас – русских принято последний патрон беречь, а у вашего брата последний гандон.

   Из оружия нашлись: нафиг ненужный клон АК не пойми чьего производства, пара смотанных изолентой магазинов и ущербный нож.

   Хм, а убиенному по накурке грезились всякие Вуду и Ктулху. Иначе, зачем ему связка пестрых амулетов и выжженные на дереве автоматного цевья знаки ритуального характера.

   Автомат с виду почти новый, вот нафига было его художественной резьбой по дереву портить. Стрелять "калаш" хуже не будет, а вот продать его придется за меньшую цену.

   На этом все, заляпанные кровью тряпки и рваные кроссовки в зачет ништяков не идут.

   Серьга вот еще, похоже, золотая в ухе болтается. Отрезать мочку, что ли? Ладно, так снимем, не переломимся. А то вдруг тело предъявить попросят, а у него пол-уха отрезано. Рассказывай потом, что убиенный был идейный последователь Ван Гога по части расширяющих сознание препаратов.

   И ведь не совру практически.

   Что же ты в бега-то бросился? Что у тебя есть такого ценного, ради чего жизнью рисковать стоило?

   Единственное, что приходит на ум, это – ты сам.

   Придется труп наверх волочь и предъявлять, кому положено.

   Рассовав ништяки по карманам, закидываю автомат за спину и, накинув на ноги трупа петлю из снятого с него же ремня, помаленьку тащу тело наверх.

   На половине дистанции ко мне присоединяется Руди. Вдвоем, да еще прихватив собак за ошейники (пусть тоже работают), скоро затаскиваем тело на площадку перед домом.

   – Руд, что в подобных случаях положено делать?

   – Вызовем базу патруля в городе. И слушаем, что они скажут.

   – Вызывай, – я пока помоюсь, а то как-то неуютно после возни с трупом.

   Окрестности Порто-Франко.

   01 число, 9 месяц, 16 год. День.

   Развалившись в тенечке на вынутом из фургона автомобильном кресле, Русский лениво добивал прихваченное с Базы пиво.

   Бам! Мячик приложился о ворота с поблешей надписью "Maersk". Ворота философски скрипнули.

   -А-а-а-а!!!

   Бам! Хэйё отгреб гипсом по хребтине.

   Ррррррр! Хрясь! Пришла Мухина очередь получать по загривку загипсованной рукой.

   – Ты, Муха давай, перестраивайся. Плюрализм и гласность остались за порталом. Здесь царят дикие нравы, и нога прокурора тут не ступала, – русский оторвался от созерцания горизонта и уставился на кучу-малу у себя под носом.

   По двору с визгом и лаем носились трое детей и пара собак. Муху не пришлось упрашивать, поучаствовать в пинании мячика. Гордый арийский кобель продержался пять минут. После чего решил, что без него игра идет как-то вяло – без огонька, и активно подключился к суматохе во дворе.

   – Руди! Иди сюда! К нам едут гости! – русский сделал солидный глоток пива, поморщился и со словами "нагрелось падла" вернулся к созерцанию горизонта через "ПСО первый".

   – Что там? – примчавшийся из конюшни арийский хлопец, машинально добил остатки пива из термоса.

   – Гости, – русский протянул немцу СВД и со вселенской тоской во взгляде перевернул пустой термос.

   – Мдэ.. Все хорошее имеет свойство быстро заканчиваться (на русском).

   – Что? Эта машина из штаба городского патруля, – немец вернул русскому винтовку.

   – Пива свежего они нам хрен привезут (на русском).

   – Что? – переспросил не понимающий русского подросток.

   – Тревогу по гарнизону будем объявлять? Нет? Ну, нет, так нет. Иди, встречай дорогих гостей.

   Любитель холодного пива смешно шмыгнул носом. Утренний бриз сошел на нет, и от забора потянуло трупной вонью. Надо было тело оттащить подальше от забора, фиг бы с отбрасываемой забором тенью, повалялось бы часок на солнышке.

   Скрипнули тормоза, хлопнула дверь.

   – Та-а-ак, а не прокурор ли по наши души явился? Если не прокурор то, как минимум следователь, – пробубнил русский. – Пора и мне пойти, поручкаться с приехавшими.

   Из припаркованного у ворот открытого двухдверного "Лэнд Ровера" вылезла странная пара.

   Водитель – тощий нескладный парень, одетый в не поразмеру большую форму, бодро бросился проверять обстановку вокруг дома. И преклонных лет тетка с пистолетом на боку и фотоаппаратом на шее.

   Тетка с ходу занялась ездой по ушам Руди. Парень, мигом растеряв арийскую спесь, понурил голову и терпеливо внимал. Не-не, нефиг прессовать моего боевого товарища, у меня на него большие планы.

   При моем приближении незнакомка продемонстрировала знание русского.

   – Добрый день. Простите, не знаю, как вас зовут.

   Отличный русский, вообще без акцента. Очередной привет от Штази?

   – А что, Руди – плохой мальчик, не сказал? А раз не сказал, видимо, у него были новости поважнее представления моей скромной персоны. С кем имею честь?

   – Для вас, фрау Ширмер. Ваш вопрос, как раз в моей компетенции.

   Знойная была в молодости тетка. Хотя и сейчас проскакивают бесенятки в глазах, есть еще порох в пороховницах.

   – Отлично. Фрау Ширмер, Руди уже поведал вам детали?

   – Я бы хотела услышать вашу версию событий.

   В этот момент, тощее недоразумение в орденской форме решило заглянуть во двор.

   Клац!

   Зубы Хейо щелкнули возле любопытного носа.

   РРРРРРР!

   Продолжила, запрыгнувшая на ограду, Муха. Вот ведь спелись, как будто всю жизнь вместе. А ведь сутки назад были готовы порвать друг друга.

   Над оградой выросли три детских головки.

   Солдатик, отдать ему должное, за автомат с испугу хвататься не стал. Тихонько отошел назад и уселся в "Ровер".

   – Кыш отсюда, – головы исчезли. – История, проста как лом. Руди поведал мне эпическую сагу о нападении бандитов на его дом. Как два маленьких, но безумно храбрых арийских юноши отбивались от басурманских полчищ. Потом прикатили ваши солдаты и спасли мальчишей-кибальчешей. Но один подлый враг пытался скрыться от праведного правосудия в овраге. Сами посудите, мог ли Рудольф допустить такое? Немец он или где? В итоге враг получил пулю в жопу и уполз в кусты, зализывать раны. А поскольку покойный акробатом явно не был, то зализать рану на заднице, оказалось для него непосильной задачей. Вчера, в гости к Вольфу заехал я – любимый. Утром Руди поведал мне свою печаль, и с первыми лучами солнца мне пришлось лезть, проверять судьбу беглеца. А то, как-то неуютно с бандитом под боком. Сам клиент в этот момент уже был мертвее мертвого. Пришлось извлечь труп из оврага пока местные шакалы не понабежали завтракать. Шакалы, как я заметил, тут зело злые и здоровые. Вкратце все. Вопросы будут?

   Я специально употребил в рассказе несколько легких русских загибов – посмотреть на реакцию фрау Ширмер. Фрау на загибы не отреагировала никак.

   – Что у него было из вещей? – немка извлекла из красивой пачки длинную тонкую сигарету. Щелчок изящной золотой зажигалки и в трупную вонь вплетаются тонкие, ароматные нотки дорого табака.

   – Пародия на автомат Калашникова, немного мелочи, и один потрепанный гандон. А вот Ай-Ди еще, – отдаю фрау Ай-Ди покойного.

   – Вы знаете, у Нас полагается премия в тысячу экю за убитого бандита. Необходимо предоставить тело или доказательства подтверждающие факт смерти преступника.

   – Вообще не вопрос. Сейчас Руди сбегает, пилу с топором принесет. И мы с ним вмиг голову отчекрыжим. Он за уши подержит, а я, так и быть, с пилой и топором поработаю. Сойдет за доказательство?

   – А вы шутникт. Как вас все-таки зовут?

   – Руди, называет меня Русский, но Шутник тоже хорошее имя. Еще я откликаюсь на имя Дэн.

   – О?кей, Шутник, отчекрыживать ничего не нужно. Хватит Ай-Ди убитого и фотографии трупа, – фрау Ширмер постукивает по фотоаппарату у себя на шее.

   Надо же, она слово "отчекрыживать" без запинки произнесла, я оценил.

   – Как будете делить призовые деньги?

   – Если отпиливать ничего не надо, то пополам.

   – Гут. Жду вас с Руди у себя в офисе через три дня, оформим формальности.

   – Хм, фрау Ширмер, а почему именно через три? Вольф приедет?

   – Нет, Вольф, приедет сегодня ночью. Но следующие пару дней он будет очень занят. А вам эти пару дней лучше не покидать этих стен. И.... похороните тело.

   На этой оптимистической ноте, фрау Ширмер подводит черту под нашим разговором.

   Глядя вслед удаляющемуся джипу, подвожу итог:

   – Стало быть, следующие пару дней будут зачищать табор перед городом. Надо цепляться за Вольфа двумя руками, и еще зубами в придачу, на дорогах в ближайшее время будет небезопасно. Причем чем дальше, тем страшнее.

   Гости уехали, и гарнизон дома вернулся к обычному распорядку дня. Собаки завалились вздремнуть в тени. Трое младших исчезли в доме, по каким-то своим детским делам. Руди ушел заканчивать дела на конюшне. Русский достал из пикапа пробитый радиатор, сунул палец в пробитое пулей отверстие и со словами, – Если нет прачки, отдуваться придется дворнику, – поволок испорченную деталь в тень.

   У Руди получился крайне удачный выстрел. Старая добрая маузеровская пуля перебила теплообменную трубку радиатора, и больше ничего не задев, вышла из крыла в паре сантиметров над колесом.

   Не люблю я алюминиевых радиаторов, в принципе не люблю. Случись неприятность, медный радиатор можно запаять, а вот алюминиевый только выкинуть. Но, поскольку нового радиатора взять негде, придется чинить имеющийся. Хотя бы до состояния – шоб доехало до города и привезло обратно.

   Сперва вооружившись кусачками и самодельным ножом с коротким, косым лезвием вырезаю алюминиевую ленту между поврежденной трубкой и соседними. Освободив от ленты по десять сантиметров в каждую сторону от пробоины, кусачками перекусываю теплообменную трубку. Ровняю края.

   Хорошо бы в обрезанную трубку набить двухкомпонентного клея, но клея у меня мало и, тратить его на чужой пикап, жаба задушит.

   Во, только подумал, сразу плохо стало. Не, не будем вступать в конфликт со столь опасным противником – моим личным мутантом хомяка и жабы. Где-то у меня был захомячен почти выжатый тюбик герметика. Герметик тоже вполне годный вариант под данную задачу.

   Пережав обрезки трубок в пяти сантиметрах от срезов, набиваю в трубки герметик. Пассатижами с длинными губками аккуратно плющу трубки, герметик выдавливается наружу. Можно было сэкономить герметик, выполняя эту операцию по очереди, с верхним и нижним куском трубки, забивая вторую излишками, выжатыми из первой. Но великого смысла в подобной экономии в моем случае нет. Чтобы добраться до остатков герметика, тюбик и так пришлось разрезать и вывернуть наизнанку.

   Теми же пассатижами аккуратненько загибаю конец сплющенной части трубки. Обжимаю. Потом загибаю еще раз. И еще. Повторяю операцию закручивания сплющенного конца со второй трубкой.

   Ну вот – так мы победили сырость. Надеюсь что победили. Сделать лучше, чем есть, у меня не получится. Так что, втыкаем радиатор обратно в пикап и идем обедать. А после обеда устроим тест на герметичность.

   Послеобеденный тест на герметичность радиатор прошел успешно. Ехать на таком в Демидовоск я бы не рискнул, а вот на пробег до Порто-Франко и обратно даю гарантию.

   Под восторги Руди немного погонял движок на холостых оборотах – нормально.

   А гонять его долго нам нельзя, топливо беречь надо. Солярки и так на два пальца на дне бака осталось. Остальное я рано утром слил в баки "головастика", мне нужнее.

   И снова потянулось ожидание. Хуже нет, ждать или догонять. Знойное новоземельное солнышко буквально по миллиметру сползало к горизонту. Собаки переползли вслед за тенью на другую сторону двора.

   С к у ч н о.

   Скучно, это конечно на порядок лучше, чем неприятности, но все равно нездорово.

   Разнообразие в вялое течение дня вносит младший из немцев. А заодно приоткрывает мне еще один аспект местного бытия.

   Парень углядел в полосе прибоя, прибитый волнами к берегу, приличных размеров древесный ствол. Немцы мигом схватили двуручную пилу, топор на длинной ручке и были готовы рвануть на разделку добычи.

   Они там развлекаться с пилой будут, а мне тут скучать? Вот уж нафиг. Я, между прочим, еще утром порывался пилой или топором поработать. Вместо зарядки.

   Курта не пришлось упрашивать остаться на охране дома. Да и Руди мое участие пришлось явно по вкусу. Хотя моих мотивов в помощи с дровами он не понял. Другая культура, что с них взять.

   Руди явно не в первый раз проделывает подобную операцию. Пилить ствол на месте, где его прибило к берегу, не самая разумная мысль. Распилишь, потом таскай на своем горбу до дома. Посему, у дерева были отрублены и отпилены все суки. Ствол закатили обратно в море и, усадив на него моих-мелких, спокойненько потолкали в сторону дома.

   Мои опасения на счет ужасных местных акул, кракенов и прочих нехороших обитателей морских пучин Руди развеял сразу. Мол, тут днем, если не заходить глубже, чем по грудь, можно ходить смело. А вот южнее, не стоит. Даже днем, и даже по грудь.

   Второй ходкой сплавляем срубленные сучья. Соль наждаком пилит не до конца зажившие шрамы. Мелкие пытаются расчесать ранки. Приходится включить злого папу и довести до детишек всю пагубность подобных действий.

   Мелкие послушались, но обиду затаили. Ох, папка, отольются тебе в старости детские обидки. Если доживешь, конечно.

   Следующие два часа, вооружившись двуручной пилой, распиливаем ствол и сучья на полуметровые чурбачки. В длинных перекурах Руди устраивает мне ликбез на тему "откуда берутся дрова".

   Казалась бы дрова на юге, много ли их надо? Выяснилось, что много.

   Сибирских морозов в данной местности не бывает. Даже отрицательных температур не бывает. Плюс десять – двенадцать по Цельсию, это уже трагедия и катаклизм вселенского масштаба. Но даже такие "холода" Руди смог припомнить всего пару раз.

   Однако готовить каждый день на чем-то надо. Баньку истопить без дров не получится, и коптильня без дров тоже работать не может. В сезон дождей протопить камин бывает весьма кстати. Вот и получается, что несмотря на подарки подкидываемые морем, дрова приходится докупать.

   В Порто-Франко ситуация стоит еще острее. Там готовят значительно больше. А ведь кроме готовки, в городе есть еще дюжина пекарен, коптильни, пивоварни, бани, прачки, а табор за периметром вообще отдельная тема.

   Я, сдуру, заикнулся про электроплиты. Немец посмотрел на меня, как на идиота, но снизошел до объяснений очевидного. Местный ценник на электричество настолько суров, что местное население потребляет его по самому минимуму. В идеале не потребляет вообще, обходясь солнечными батареями.

   Купить дров получалось на порядок дешевле, чем купить потребное для тех же нужд количество электроэнергии. Со слов Руди в Порто-Франко использование каменного угля находилось под негласным запретом – нефиг дымить, у нас тут почти курорт, а никак не промышленная окраина. Помешанный на экологии чиновник из мэрии даже продвигал идею введения ограничения использованию дров. Но дальше стадии разговоров дело не пошло. А Тут, это вам не Там, и горе эколог срочно перековался в колониста и убыл куда-то за Рейн.

   Дровяной бизнес поделен между немецкими землями и азиатскими анклавами. Немцы пытались "цивилизованно" использовать преимущество географического положения и полностью подмять торговлю с Порто-Франко под себя. Дикие азиаты тонко по восточному намекнули (спалив пару поселений), что для них такой расклад неприемлем. В итоге стороны пришли к компромиссным решениям, и потянулись с севера груженные лесом, дровами и древесным углем: кораблики, пароходики, джонки и прочие суденышки.

   Допилив ствол, тут же гашу наступательный порыв Руди по части колки дров. Колоть сырые дрова – занятие неблагодарное, а откровенно мокрые, это уже из разряда мазохизма. Не то чтобы мне немца жалко, нет. Не умеешь работать головой – работай руками, но ему ночью четырехчасовую вахту стоять, а спящий часовой мне определенно не нужен.

   На склоне, рядом с тропинкой от дома к морю, складываем дрова на просушку. После чего, прогулявшись вдоль побережья, собираем одну на двоих охапку плавника. Отполированная водой палочка толщиной с большой палец признавалась годной, палка толщиной с руку вообще праздник. Так и живут.

   Опять потянулось монотонное ожидание. Немцы, слегка разнообразили монотонное течение времени, устроив покатушки на лошадях. Мелкие в полном восторге. Я наоборот. Десяти минут в седле мне хватило, что бы уяснить, что лошадь не машина и не велосипед. Однако, в местных реалиях вполне достойное средство передвижения. И со временем придется его осваивать.

   Покатушки плавно перетекли в ужин. Ужин сменился отбоем ко сну. Вольф все не ехал.

   Танцы с волками.

   Окрестности Порто-Франко. 02 число, 9 месяц, 16 год. День.

   Утреннюю движуху вокруг Порто-Франко я тривиально проспал.

   Парень собирался встретить отца, подписавшись стоять "собачью" вахту. Похвальный порыв и вставать на пути столь благородных побуждений я не собирался. А посему отстояв "на часах" свое время, попытался уснуть. И вот тут-то, меня подстерег жесткий облом.

   Какую бы уверенную морду лица я не делал днем, себя-то не обманешь. Завтра нарисуется камрад Вольф, отсчитает мне две сотни долга и выпнет на вольные хлеба за ворота. Или не отсчитает две сотни долга, а просто выпнет, патронов я у него побольше, чем на двести экю подрезал, вот и зачтет.