Текст книги "За горизонт (СИ)"

Автор книги: Zlobniy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

   Баул я уже видел.

   А про М16 было известно с самого начала. Спасшийся водитель очень сокрушался, что не успел прихватить винтовку.

   А вот дальше пошли сюрпризы.

   В бардачке нашёлся талмуд ламинированных карт восточной части континента. Белых пятен на карте преизрядно, но вот основные маршруты нанесены достаточно подробно.

   Расстилаю на сиденье прихваченный с поверхности пластиковый мешок.

   Карты в мешок. Что у нас дальше?

   Под картой нашлась сигнальная ракетница и пять блестящих медью гильз сигнальных патронов. Два красных, два зеленых и один непонятно какой.

   Тоже в сумку.

   Белая коробка аптечки.

   Небольшой бинокль низкой кратности.

   Две пачки запаянных в пластик охотничьих патронов, "308 win" если верить маркировке на пачке.

   Что же, слегка пополним арсенал брата с сестрой.

   Литровая фляга, судя по инерции, отнюдь не пустая.

   Два моточка низковольтного провода.

   Все с бардачком.

   Пришла очередь закрепленной справа от руля радиостанции. Водолазный нож не лучший заменитель отвертки, но на открутить пару саморезов его вполне хватает.

   Обрезаю кабель за крепежным разъемом антенны. Если рация жива, умельцы новый распаяют. В противном случае, это всего лишь специфичные запчасти.

   Теперь посмотрим за пассажирским сиденьем. Отчего-то мне не верится, что утопленница безоружная ездила. За Порто-Франко безоружный, все равно, что голый на Красной Площади.

   Ага, а вот и ствол. Между спинкой сиденья и дверью стоит СКС. Хотя с СКС, это я погорячился. Извлеченный из-за сиденья и более детально осмотренный карабин оказался продуктом китайского инженерного гения. Гений позаимствовал от СКС общую компоновку, разбавив ее рядом свойственных "Калашникову" инженерных решений. Вроде отъёмного магазина, очень похожего на магазин от АК только покороче – патронов на пятнадцать. А вот откидной игольчатый штык явно наследство СКС.

   Н-дэ, дамочка, где же вы тут в штыковые атаки ходить собрались?

   Скорее всего, утопленница купила первое, что подвернулось под руку. Как был карабин со штыком, так и продали.

   Смотрим дальше. Под пассажирским сиденьем пусто, осмотрим место водителя.

   Под сиденьем нашелся тяжеленный ящик со всяким водительским барахлом – ключи, манометр, автомобильная переноска, лампочки в отдельном пенале, и куча прочей мелочёвки. И уложенный за сиденьями, вдоль задней стенки кабины, винтажный пулемет.

   Сперва я решил, что это легендарный "Дегтярев пехотный", смутили меня раструб на стволе и верхнее расположение магазиноприемника.

   Ан нет, не ДП.

   В фильмах о второй мировой и послевоенных колониальных конфликтах такой пулемет частенько встречался. Молодые Бельмондо и Делон на фоне джунглей, пустынь и красивых девок не раз с таким отжигали.

   Если есть пулемет, должны найтись и магазины с патронами.

   – Ты пока на крыше кабины меня подожди, а я за магазинами метнусь, – тяжелая туша пулемета беззвучно плюхнулась на крышу кабины.

   Крайний заплыв в кабину и на поверхность.

   Четыре магазина, уложенных в брезентовую сумку, нашлись между сидениями водителя и пассажирки.

   Все, наверх. Ступни, кисти рук и открытые части лица изрядно подмерзли.

   Стянув плавательный костюм, прихлебываю исходящий паром, ароматнейший, но сильно переслащенный кофе.

   – Похоронили уже?

   – Угу. В расщелину тело положили и крупными камнями сверху присыпали.

   – Крупными, от зверей?

   – Да, нельзя зверье человечиной прикармливать. Русский, будешь хоронить кого, сжигай, топи или закапывай поглубже и обязательно обкладывай могилу крупными камнями. По негласным законам, бросивший труп без погребения, становится вне закона.

   – Что в бауле было?

   – Как обычно. Тряпки, консервы, немного лекарств и патронов. И кое-что по женской гигиене.

   Даже спрашивать не будем, куда это все ушло, и так понятно.

   – И все?

   – Как сказать, – Дензел замялся. – Вот еще, – парень поставил передо мной кофр объемом литров двенадцать. Судя по полустертому красному кресту на крышке, кофр в прошлом имел отношение к медицине.

   Хм, что там у нас? Лекарства?

   С лекарствами мимо, скорее всего, слишком уж кофр легкий.

   – Сим-Сим откройся, – громко щелкнув тугие защелки, освобождают крышку.

   Из переполненного кофра, на траву брызнул блестящий ручеек разноцветного пластика.

   Н-да, вот с чего Малевич свою квадратуру круга сплагиатил. Сквозь квадратик упаковки отчетливо проступают контуры колечка содержимого.

   – Серьезный подход к средствам производства. Сколько здесь этого добра?

   – Тысячи полторы – две, – прикинул Дензел. – Ликвидный товар, кстати. По экю за пару штук продать можно. Представляешь, девка пять экю стоит, а презерватив один.

   На языке вертится вопрос, откуда у пацана такие познания в ценах на контрацептивы и услуги работниц древнейшей профессии.

   – На три части делим? – пинаю ногой сумку с презервативами.

   – Есть идея получше. Мы продадим сумку в Бейджине, а тебе отдадим твою долю за вычетом десяти процентов, – вступает в разговор Грета. – Все равно получится выгоднее, чем ты сам продать сможешь. Или тебе для личного пользования? – ямочки улыбки заиграли на щеках девушки.

   – Отца русской демократии это спасет не больше, чем на неделю. Так что продавайте.

   Вольф согласно кивает, ему не до подобных мелочей в своей доле.

   – А ты самец, – к озорным ямочкам добавляется лукавый загиб тонкой брови.

   – Я такой, да, – и, возвращая разговор в деловое русло, продолжаю. – По стволам что? Есть мысли, как стволы делить будем? И не стволы тоже.

   – Есть пожелания? – интересуется молчавший до этого Вольф.

   – А что там в трофеях? На глубине особо не разглядишь.

   Не буду же я признаваться, что еще в школе с завязанными глазами АК разбирал за десять секунд. А вот с иностранным производителем знаком мало и исключительно теоретически.

   – Чистокровнейшая американская М16 с пятью магазинами. Если не будет возражений, я её себе оставлю, – Вольф по-хозяйски прислонил штурмовую винтовку рядом с собой. – Китайский мутант – помесь советских СКС и АК. Если хочешь, можешь взять себе. Патрон классический 7,62х39, с этим калибром тут проблем нет. Но лучше его продать в Бейджине.

   Согласно киваю.

   Есть у меня недоверие к китайской оружейной промышленности. Очень даже может быть, недоверие это объективно не обосновано, но оно есть и с этим ничего не поделать.

   – Грета, этот уродец ваш. Продадите по приезду.

   – Остается пулемет Bren и четыре магазина. Пулемет в хорошем состоянии, но с патронами будут проблемы. Тут либо переделывать под стандартный натовский, либо искать цинк 303 калибра. Ввиду дефицита боеприпасов, воевать с таким проблемно, а вот отмахнутся от неприятностей вполне годная машинка.

   – Уболтал – беру пулемет. Вам карта нужна? Нет, тогда я ее себе возьму. Наличка была у нее?

   – Да, триста восемьдесят экю. Вот твоя сотня.

   – Вольф, есть шанс оживить радиостанцию?

   – Не знаю. Приедем в Порто-Франко, отдам в мастерскую.

   Такая тут проза жизни. Был человек, а остались лишь поделенные между случайными людьми шмотки.

   Подъем солнечных панелей с глубины утомительно-однообразная процедура.

   Под плоский ящик с панелями завожу крупноячеистую сетку. Цепляю сетку за четыре угла к карабину.

   Готово.

   Теперь нужно дернуть за линь сигнального буя. Прыгающий поплавок-переросток оповестит Вольфа, что пора вытаскивать на поверхность очередной ящик.

   Ящик, окутанный облаком пузырьков выдыхаемого воздуха, торпедой рванет к поверхности. А ему на смену плавно опустится новый линь с закрепленной карабином сеткой.

   На подъем одного ящика уходит около двух минут. За одно погружение успеваем поднять шестнадцать-семнадцать ящиков. Это около тридцати минут чистого рабочего времени. Еще десять минут уходит на погружение и всплытие.

   Особый акцент делаю на плавном всплытии с глубины.

   Моих познаний о кессонной болезни хватает ровно на то, что бы знать:

   – она есть,

   – причина болезни в растворенном в крови азоте.

   – не хочешь получить кесоннку – всплывай медленно.

   Часа за два до заката ящики с панелями заканчиваются.

   Все – баста, ноги сводит от усталости. Крайнее погружение совершаю исключительно "на зубах".

   Крупные ящики с аккумуляторами, аппаратурой управления, массивные балки силового каркаса. Все это на завтра.

   Уложенные у кабины мешки с цементом поднимать смысла никого. За неделю под водой цемент давно схватился.

   Или поднять один на пробу? Вольф ведь не отвяжется, пока сам не убедится.

   Сейчас сдеру второю кожу водолазного костюма. Скину наломившие спину пояс с грузами и акваланг.

   И завалюсь в тенек. Пущай меня кормят, поят, можно даже помассировать затекшие конечности и вообще всячески обхаживают.

   – Русский?

   – М?

   – Ты в озере рыб длинных видел, на змей похожих?

   – На угрей, скорее.

   – На, поймай рыбину покрупнее, – Дензел вручает мне шест с петлей на конце.

   – Леску где взял?

   – У утопленницы, в вещах была.

   Хм. Мальчишки везде и всегда одинаковы.

   Даже под чужим солнцем. И даже если им уже под тридцать.

   Как-то сразу костюм перестал натирать, и акваланг спину не ломит, и ноги болят не так сильно, как пару минут назад.

   Сколько воздуха в баллоне?

   Четверть баллона – должно хватить.

   Колышущееся зеркало озерной поверхности смыкается над головой.

   Где тут рыба?

   Поохотиться не получилось.

   Получилось добыть.

   Девственно непуганая рыба без проблем подпускает на вытянутую руку.

   Всего-то подплыть. Плавно завести петлю. Выбрать слабину лески. И резко подсечь.

   С первой попытки петля затягивается за жабрами метровой рыбешки. Годный экземпляр, кило полтора-два верных.

   Но!!!

   Это ведь немца за одной пошлешь – он ровно одну и принесет.

   А русский мужик – добытчик.

   Что там с воздухом? Еще есть.

   Зер гут.

   Где тут рыба?

   Пока я плескался возле затонувшего грузовика в лагере «экспедиции» появился новый постоялец.

   Точнее, "бессознательный лежалец", причем очень, очень основательно бессознательный.

   На аккуратной подстилке из прибрежного камыша постанывало некогда крепко сбитое тело пулеметчика.

   Вид тела способен запросто распугать стадо Чужих из одноимённого фильма или вызвать тошноту у Годзиллы.

   В местах укусов вздулись огромные фурункулы сочного лилового цвета. От рельефной мускулатуры не осталось и следа. Из туловища торчат безобразно отекшие конечности. Голова, даже не знаю, на что похожа. На грушу, что ли? Очень сильно мутировавшую грушу.

   Тело постанывает, по брови накачанное снотворным и обезболивающим, хотя, может, у орденских вояк и покрепче химия имеется. А все равно не помогает, стонет, зараза.

   – Как рыбу готовить будем? – на Грету стоны пулеметчика производят впечатление не больше, чем плеск рыбок на мелководье.

   Нашли, у кого спросить. Я рыбу коптил три раза в жизни. Все три раза у Никитоса на даче. Так там и коптильня имелась, и запас ольховых веток, опилок и прочей необходимой для правильного копчения алхимии.

   – А как вы обычно рыбу готовите?

   Во взгляде девушке явственно читается – русский, ты тупой? – Русский, наши тропы проходят там, где бегает много мяса. А вот рыбы там нет. От слова – совсем. Доступно объясняю?

   – Не вопрос. Как вы мясо готовите в походных условиях?

   Блиц-опрос известных методов готовки выявил двух победителей.

   Закоптить на горячую – ибо быстро, а жрать охота, как из пушки.

   Вторым победителем признанно холодное копчение, ибо можно накоптить впрок и завтра проблемами пропитания не озабочиваться.

   На слой еще злых, но уже не обжигающих углей Дензел навалил десятисантиметровый слой листьев, похожих на эвкалиптовые. Свернутая спиралью, предварительно выпотрошенная, натертая солью и специями, рыба уложена поверх слоя листьев и завалена сверху еще одной охапкой листвы.

   Проходящий через листву дымок через двадцать минут превращается во вкуснейший аромат. А бурчание в животах достигает своего апогея.

   Полчаса.

   – Грета, доставай рыбу, не томи. Я ее уже готов сырой съесть. Водолазам, между прочим, усиленное питание положено. С выбором из трех блюд. И сто наркомовских грамм под это дело.

   Очень аппетитная с виду, исходящая ароматным паром, покрывшаяся золотистой корочкой рыбка, варварски разорвана на четыре примерно равных куска.

   Ух, сейчас порубаем.

   – Вольф, а ядовитая рыба в местных водах встречается?

   – Конечно........., – Вольф отрывается от ковыряния мешка со схватившимся цементом.

   Брат и сестра застывают в нелепых позах с кусками рыбы у рта. А рыбка-то горячая жжет пальчики!

   – Может, нашему неудачнику дадим на пробу? – дуя на пальцы, родил свежую мысль Дензел.

   Словно услышав об обязанности отыграть роль собаки Павлова, неудачник издал очередной особо жалобный стон.

   – Нет, Дензел, этот овощ нам не годится. Может он от укусов термитов сдохнет, а мы решим, что это от рыбы. Но пробовать кому-то надо. Сам посуди, без Вольфа нам никак. Без меня тоже, пока груз не поднимем, так уж точно. Остается.........н-да, – паренек затравленно вжимает голову в плечи. – И вообще, это была твоя идея рыбы наловить,– стараюсь не выдать себя улыбкой, но понимаю – надолго меня не хватит.

   Дензел на всякий случай отодвигает подальше алюминиевую миску с рыбой.

   С чувством глубокого удовлетворения закидываю в рот первый кусочек рыбы. Хм, ням-ням – вкусно. Судачка горячего копчения напоминает, но не такой сухой и косточек нет.

   А еще сырую рыбу я втихаря дал попробовать Ошо. Зверьку понравилось – слопал, что дали, и выпрашивал добавку.

   Три оставшихся рыбины решено закоптить на холодную.

   Дензел довольно ловко, чувствуется обилие практики, сложил из камней полукруглую стеночку, с подветренной стороны очага. Выпотрошенной рыбе, заостренным сучком прокололи головы, после чего уложили концы палочки-шампура на сложенную возле очага стенку.

   Прогоревшие почти до пепла угли больше дымят, чем дают жар. Брошенный в кострище, толстый сук изрядно добавляет дыма. На вспыхнуть температуры уже не хватает, а вот дымить – это запросто.

   От костра опять потянуло запахом копченой рыбы, смешанным с ароматом кофе, булькающего в закопчённом кофейнике. Метя верхушками небо, шелестят кроны невысоких горных деревьев. Изредка плещется в воде озерная живность. Склонившееся к близкому горизонту, уже незлое солнышко ласкает теплом лучей.

   Если закрыть глаза, кажется, что вокруг не чужая планета, а летний выезд на пикник где-то у нас – в России.

   Воспоминание о последнем в том мире пикнике окатывает волной грусти. Под прикрытыми веками глаз возникают картины из прошлого. Пикник, жена, осенняя дорога и чадящий джип в придорожном кювете.

   Нет, так не годится.

   А еще скажу я вам, разлюбезная Катерина Матвеевна, поскольку выдалась свободная минутка. Не будем нежиться на солнышке, как ваш кот Васька на завалинке.

   Видение горящего джипа сменил небритый профиль красноармейца Сухова.

   Брр... Вроде не употреблял ничего расширяющего сознание, а повороты мысли какие-то ...... нетипичные.

   Но мысль, понежиться, действительно не здравая. Нежиться не будем, а будем добытую карту изучать.

   Хотя правильнее назвать это атласом. Первый, многократно сложенный лист разворачивается как бы не до А1 формата. Белые пятна занимают на карте процентов семьдесят площади. Подробно отображены прибрежные районы, территории вдоль русел рек и местность вокруг основных маршрутов.

   Все остальное очень скупо и фрагментарно. Причем, чем дальше на запад, тем более скупо.

   Хотя на территории Ордена обозначены Базы, Порто-Франко и соединяющая их дорога. Все остальное сплошное белое пятно.

   И это под самым носом у Ордена.

   Как говорил мой сосед – Кузьмич: – Дело ясное, что дело темное.

   Смотрим дальше.

   Хм, новое слово в картографии. Если в правом верхнем уголке квадрата координатной сетки стоит число, отыскиваем лист с этим порядковым номером данного квадрата и находим лист аэрофотосъемки. Всего листов 342, а нумерованных квадратов вполовину меньше.

   В чем подвох?

   А нет подвоха, переправы, ущелья и прочие важные для путешественника места отображены в более крупном масштабе.

   Отличный приз мне достался, гораздо полезней пулемета.

   – Пулемет вещь тоже архиполезная, – сообщил образ красноармейца Сухова.

   Жаль только, карта в пластик запаяна, пометки на ней особо не сделаешь. Зато не промокла.

   – Грета, радость моя, будь ласкова, помоги приезжему на местности сориентироваться.

   – С чего начнем? – девушка грациозно опустилась на подстилку возле меня, при этом плотно прижавшись костлявым бедром.

   – Поведай мне, если двину на запад, какие нюансы нужно знать, и что на этой карте не отражено?

   – Тогда начинать нужно не с карты.

   – А с чего?

   – С того, что большинство маршрутов на этой карте нанесены весьма условно.

   – Ээээ... неточно?

   – Не перебивай. Точно указано лишь расположение населенных пунктов, заправок, переправ и география, конечно.

   Девушка подобрала с земли веточку. Обломов на треть, приспособила обломок в качестве указки.

   – Сами маршруты меняются от сезона к сезону. Кто первый вышел на маршрут после мокрого сезона, тот и перепроложил его заново. По основным точкам маршрут, конечно, пройдет, но запросто может отклониться от предыдущего на сотню миль. После того, как на маршрут уйдут самые нетерпеливые, выезжают серьезные конвои. Эти спрямляют маршрут или наоборот, делают петли вокруг труднодоступной местности. Причем у каждой команды сопровождения свои предпочтения. К середине сухого сезона спагетти из дорог получается.

   – С этим понятно. Кстати, Дензел, джем откуда?

   – Четыре упаковки в бауле утопленницы были, – парнишка облизал запачканный в джеме палец и вопросительно уставился на две отложенные порции. Смотрит, как Муха на мясо, разве, что слюни не пускает.

   – Это моя и Вольфа?

   – Угу.

   – Мою можешь съесть. Только с сестрой поделись.

   Парнишка с готовностью принялся за добавку.

   – Русский, ты этой картой особо не свети. Не то, чтобы карта секретная, но лучше о ней никому не знать.

   – У вас такая же?

   – Неважно.

   – Ладно, проехали. Грета, мы вот здесь находимся?

   – Да.

   – А вот этот значок на карте – поселок хаббардистов?

   – Угу.

   – А вот это что? – указываю на изображённый в верховьях Рейна пацифик.

   – Это город солнца, любви и радости, – судя по тону, Грета не в восторге от обитателей славного городишки.

   – Не понял?

   – Формально, это территория анклава франков. А по факту, куча сброда живет.

   Лачуг понастроили, фургончиков понаставили. А у кого нет фургона, в береге Рейна пещерки выдалбливает. Это у них вроде прописки. Там берег Рейна сложен из мягкого песчаника. Так что работа не сложная.

   – А живут чем?

   – Ничем. Песни поют, пляшут с утра до вечера. Понятно, бухают и курят под это дело. Ночью спят вперемешку. Свобода нравов полная.

   – Хм, сдается мне я в этот мир с подобным контингентом заезжал. А едят-то что? Выращивают что-нибудь или как дикари – охота и собирательство?

   – Выращивают исключительно дурь. Рыбу ловят, силки на мелкое зверье ставят, орехи и фрукты местные собирают. Орден им пару раз в сезон машину тряпья, муки и консервов подкидывает.

   – С чего вдруг такая щедрость?

   – Видимо проще их в одном месте держать, чтобы не расползлись как тараканы. А переселенцы народ в основном суровый или перестреляют, или к делу приспособят. Особенно женщин.

   – Сдается мне, это их ждет при любом раскладе. Вопрос только во времени.

   Брат с сестрой согласно кивают.

   Два часа на меня выливали море информации. Особенности маршрутов, источники воды, места, где стоит ждать нападений и прочее, прочее, прочее.

   Скатываясь в объятия сна, чувствую, как мне под голову положили что-то мягкое, накрыли пледом и звякнули металлом о камни. СВД, стало быть, рядом положили.

   Спать.

   Легкое девичье тело навалилось на грудь.

   Да дайте же поспать! Нашла время, блин!

   Девичье бедро прижалось к самой ценной части мужского организма.

   Что прямо здесь и сейчас?

   Узкая ладошка легла на губы.

   Хм, а грудь у нее вполне присутствует.

   Девушка губами касается мочки моего уха. Теплое дыхание приятно согревает мочку уха.

   Да, я уже на все согласный. Свободной рукой обнимаю Грету за ягодицу. Тоже вполне мясистую.

   – У нас гости. Ты смотришь за западной стороной, Вольф за восточной. Будем возвращаться, предупредим по рации. Не подстрели нас спросонья.

   Сон улетучился вслед за бесшумно исчезающей в темноте нимфой.

   Поспал называется. Тут вообще хоть одна ночь без стрельбы возможна?

   Брюзжа про себя, готовлю оружие.

   Видимость шагов двадцать, так что СВД мне сейчас ни к чему. Защелкиваю глушитель на АПБ – подходите гости дорогие. Я злой, не выспавшийся, еще и нимфа раззадорила и сбежала.

   Бух!

   Тяжелое эхо выстрела испуганным зайцем заметалось между гор.

   И тишина. Даже ночная живность притихла.

   Вспышки выстрела с моей позиции не видно. Но там, откуда стреляли, может быть только позиция орденской женщины-снайпера.

   У нее как раз винтовка басовитая должна быть.

   Куда стреляли, абсолютно непонятно. Ночной прицел у нее, что ли?

   Минуты тянутся томительным ожиданием. Не то, чтобы я сильно напрягся или испугался. Как ни странно, больше всего хочется спать.

   – Русский, – шепотом позвал Вольф.

   – Что?

   – Спи, давай. Я разбужу, если услышу что.

   Вот это правильно. У нас прибора ночного виденья нет, так что по такой темнотище все надежда исключительно на слух, а с этим и одна пара ушей вполне справится.

   В этот раз змеи мне не снились.

   А разбудил меня опять Ошо, сочно хрустящий на завтрак ядовито-зеленым кузнечиком-переростком.

   Утро залило ущелье киселем не слишком плотного тумана. Видимость до середины озера, дальше все – молочная стена.

   – Выспался? – вместо пожелания доброго утра, поинтересовался осипший голос Вольфа. Осунувшийся от недосыпа немец бдит, прислонившись спиной к колесу "Татры".

   – Угу, выспался. Наши на подходе? – поскольку Ошо в лагере, логично было бы предположить, что его хозяева неподалеку.

   – Через полчаса обещали быть, – бубнит немец, забираясь в кузов "Татры", там у него лежка обустроена.

   Как положено, утро начинаю с кофе.

   Костер разводить чревато, как минимум неодобрением соратников, как максимум прилетевшим на огонек свинцовым подарком. Туман дело хорошее, но, увы, в этих местах очень непостоянное.

   Горелки у меня нет. Зато есть таблетка "сухого спирта", консервная банка и русская смекалка.

   Пробить ножом четыре отверстия в стенках банки. Поджечь таблетку сухого топлива.

   – А-яй! Ссссс! – жжётся, зараза!

   Таблетку в банку – горелка готова.

   Устанавливаю на банку-горелку медную турку.

   Упс, чуть не упала. Подпираю банку парой камней. Ну вот, дело пошло.

   – Ошо, блин, это твой завтрак так воняет? – шепотом интересуюсь у зверька.

   Животинка не понимает о чем речь, но смотрит на меня осуждающе.

   Источник зловония постанывает и причмокивает растрескавшимися губами. Обколоть то химией его обкололи, но это никак не отменяет физиологических потребностей организма в оправлении. Судя по мокрому пятну до колен, это чудо всю ночь обильно ссалось в штаны. Хоть плед скинул, когда ворочался.

   Подношу флягу к губам страдальца. Боец пытается жадно заглотить полфляги зараз.

   Э.. не, друг, так не годится. Дозирую воду маленькими глоточками.

   Едва он напился, покусанного пулеметчика пробивает обильный пот, но он успокаивается и впадает в сон.

   За ночь кризис миновал, опухлость слегка подспала, вздутия укусов сменили цвет с лилового на желтый. Явно на поправку идет камрад.

   Со слов Греты, пострадавшего от укусов следует обильно поить. Это способствует нейтрализации и выводу токсина.

   – Уип, – Ошо развернул мордочку и навострил ушки. Прямо как охотничья собака, почуявшая зверя.

   Снимаю АПС с предохранителя и занимаю позицию за крупным валуном.

   Совсем не факт, что это хозяева зверька возвращаются. В злых врагов, крадущихся под прикрытием тумана, тоже верится слабо. А вот в свирепого, да к тому же еще и не позавтракавшего, местного хищника запросто.

   Вчера на противоположный берег озера вышел местный мишка. Ну, мишка – не мишка, урсаноид, скажем так, с непропорционально длинными конечностями, массивной головой на длинной шее. Метра полтора в холке, такой в глаза заглянет, не вставая на задние лапы.

   Для такого гостя у нас обрез припасен, но начинать будем всё-таки с АПС, как более универсального средства.

   – Вольф, мы подходим к лагерю. Прием, – сообщает "Кенвуд"

   – Знаю. Подходите. Прием.

   – Принято. Конец связи.

   Хрустнула под ногой веточка. И почти тут же из тумана вынырнули две фигуры.

   – Как сходили? Кофе будете?

   – Какой кофе? Спааать! – Грета заваливается на мой лежак и мгновенно засыпает.

   Укатали сивку, крутые горки. Н-дэ, горки тут действительно крутые. Стягиваю с девушки мокасины и укрываю своим спальником. Не просыпаясь, девушка ворочается, устраиваясь поудобнее.

   Дензел сходу прихватизировал полкружки еще теплого кофе.– О горячий почти. Как погрел?

   Киваю на импровизированную горелку, – Сходили как?

   – Нормально сходили. Четверо узкоглазых пришли с востока. Одного снайпер сняла наглухо. Они труп пару миль на себе тащили, потом тело камнями привалили,– не отошедший от ночного марш-броска, парень частит и сбивается с мысли. – Мы миль шесть за ними шли. Но они, как рогачи на случке, перли без остановки.

   В случайных пассажиров, ползущих по горам на ночь глядя, верится слабо. Так что вариантов, кто эти хлопцы, небогато.

   – Разведка?

   – Скорее всего. Зафиксировали факт нашего присутствия у цели и отошли. Снайпер у наших охранничков – дура. Такой, автоматический ствол и прибор ночного виденья напрочь мозги атрофируют.

   – В смысле???

   – Зачем стреляла? Меткостью покрасоваться? И так с ее "ночником" тут как на ладони все. Выждала бы, пока мы со спины этим дорогу отрежем. Потом стреляла. Мы бы с сестрой, оставшихся на отходе приняли. А теперь они ушли. И информацию унесли.

   – Ждем неприятностей по пути на Бейджин?

   – Это от тебя зависит, русский. Куда конкретно выходит долина, по которой ушли наши гости, я не знаю. Не были мы там никогда. Да и никто, наверное, не был. Но одно скажу точно – даже если у них есть рация, до места, откуда их услышат, топать не меньше пары дней. Так что, если закончим подъем хабара сегодня, почти наверняка опередим их.

   – А если у них промежуточная группа с ретранслятором? – это я так из вредности.

   Дензел на уловку не ведется, – Вряд ли, не усложняй сверх меры.

   Голос вот только не очень уверенный.

   – А где вы такой чудесный пепелац раздобыли, – увожу разговор с нервной темы.

   – Что раздобыли?

   – "Попрыгунчика" – багги ваш.

   – Там длинная история.

   – Так я не тороплюсь.

   – Я тороплюсь, – парень потер веки. – Если кратко, в позапрошлый сезон у нас был контракт с мормонами на проводку конвоя до американских территорий. И главный мормон решил, что своих четырех жен ему стало маловато, и стоит завести пятую – совсем молоденькую.

   – И что в итоге?

   – В итоге Грета лишилась девственности и львиной доли своей стервозности. А мормоны лишились главаря, шестерых мужчин и чувства собственного величия. Наш старенький "Виллис" со всем барахлом остался у мормонов, а мы обзавелись "Попрыгунчиком". До американского анклава мормоны так и не доехали, зато на карте появилась река "Мормонская".

   – О как! Мне выпала честь познакомится с теми, кто вершит историю.

   – Чего? – Дензел не понял шутки.

   – Автограф дашь?

   – Да пошел ты, – беззлобно огрызнулся парень.

   – Ложись – покемарь пару часиков, пока время есть. Грета вон как набегалась. Спит так, что ее из гаубицы не разбудишь.

   – Месячные у нее начались... не вовремя. Вот и притомилась. В воду она сегодня тоже не полезет, так что она у нас теперь боец исключительно береговой обороны.

   Из-за восточного хребта моргнуло лучиком утреннее солнышко. Кисель тумана начал редеть, уже виден противоположный берег озера.

   Пора мне готовится к водолазным работам, подъем будет более сложным, но и более интересным.

   Сегодня предстоит поднять стальные элементы силового каркаса солнечной батареи и пару закрепленных за кабиной запасных колес. По моим прикидкам, вес самой массивной балки не должен превышать трехсот килограмм.

   Ручная лебедка и трос выдержат, а вот в отношении плота у меня есть сомнения. Подтянуть груз к поверхности, скорее всего, удастся. А вот дальше.

   Дальше придется с этим грузом маневрировать до стоянки и обратно. И проделать все это придется минимум шесть раз. Это я по числу крупных мест груза прикидываю.

   Идея изначально порочна, неприлично высоким шансом кораблекрушения. Оставим это в запасных вариантах.

   Сперва попробуем поднять груз при помощи припасенных камер от грузовых колес.

   Идея следующая.

   Прихватив пару спущенных камер, я ныряю к затонувшему грузу.

   Там при помощи пары ремней безопасности креплю груз к бублику камеры. Не зря авторазборку у базы навещал, вот ремни безопасности пригодились.

   Остается только подать в камеры сжатый воздух. И ждать когда сила Архимеда превысит силу тяжести.

   Буксировать груз к стоянке будем медленно и печально, в полуподводном положении.

   На круг должно выйти в разы быстрей и безопасней возни с плотом.

   Из воды до машины груз выдернем лебедкой "Татры".

   Со слов Вольфа на ней семь с половиной тонн усилие. Трехсоткилограммовые железяки выдернет и не заметит.

   Самое узкое место моего плана – как подать сжатый воздух в камеры-понтоны.

   Компрессор для заполнения воздушных баллонов акваланга тут не помощник. Четвертая ступень компрессора выдает чудовищное давление в три сотни атмосфер. А понижающего редуктора у меня нет. Да и хомяк, засевший глубоко в душе, упирается всеми конечностями против траты ресурса такой дефицитной штуки.

   Посему попробуем поступить проще.

   Если я правильно помню школьный курс физики, давление на глубине 20 метров будет чуть выше двух атмосфер.

   Любой автомобильный электрокомпрессор, тот самый, который возят между аптечкой и знаком аварийной остановки, без проблем выдаст шесть-восемь атмосфер.

   С давлением проблем не будет.

   Второй важный фактор – производительность компрессора.

   У меня их два, новенький "китаец" на 40 литров в минуту.

   И не первой свежести не пойми что, зато в основательном металлическом корпусе.