Текст книги "За горизонт (СИ)"

Автор книги: Zlobniy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 28 страниц)

   Финиш – я на позиции. Ветками не хрустел, птичек не спугнул, единичные не в счет, а стаи, тьфу-тьфу-тьфу, не попадались. Насекомые в моей стороне ненадолго притихли, но с этим уже ничего не поделать. Будем надеяться, на общем фоне это останется незамеченным.

   Теперь тихонько убрать с места лежки веточки, камешки, и крупные сухие листья. Плавно просунуть ствол СВД под между корнями, не удержавшегося на скале, сухого деревца... И что там – у костерка происходит?

   А ничего не происходит.

   Положив двустволку на колени, Малыш привалился спиной к дереву и, периодически почёсываясь во сне, вовсю нарушает устав караульной службы.

   Малыш-то, совсем и не малыш.

   Оно, конечно, росточка в нем метр с кепкой и то, если на носочки встанет. А вот возрастом он уже сильно за тридцатник, при этом выглядит, так и вовсе на полтинник. Грязный как бомж, последние пару лет он не мылся совершенно определенно. Может, действительно бомж? Хотя, какой он бомж, цыган голимый.

   Одет в несоразмерный хлипкому телосложению, порванный и местами прожжённый пиджак, накинутый прямо на голое тело. Закатанные наполовину былой длины рукава, вырванный с мясом, нагрудный карман, видимый мне боковой карман, оттопырился, набитый чем-то под завязку. На ногах, то ли шаровары, то ли спортивные штаны типа треники.

   Ох е... Рядом с мужиком стоит пара коротких резиновых сапог. И это по местной-то жаре.

   Ага, а вот и Толстый зашевелился.

   Да как активно. Явно не в духе человек, пока не выпьет утреннюю чашечку кофе и не выкурит первую сигарету. Или чего покрепче не выкурит, я бы даже сказал – дунет.

   В оптику, да с сотни метров Толстый оказался еще отвратительнее. Черные, мелко вьющиеся, сальные волосы, мясистый нос, двойной подбородок, испарина на лице, тяжелое дыхание и вымученные движения. А ведь ему еще и тридцати нет. Где же ты так обильно жирка нагулял в наше тяжелое время?

   А одет-то манерно. Расшитая черная рубаха, обтягивающие штаны! И это с такой-то жопой – модник хренов. Вот он, пыхтя и лоснясь потом, натянул короткие кожаные сапожки на каблуке.

   Хм, клиент становится все интереснее. В расстегнутой на груди рубахе обильно блеснуло желтым, и хорошо так блеснуло – на сотню грамм минимум. И на руке у него неслабый браслетик, и вызывающе массивная серьга в ухе.

   Ох, и позадавал бы я тебе вопросов, но боюсь нам не найти общего языка. В буквальном смысле. А тащить тебя до толмача может встать – себе дороже.

   Что там третий у нас? Спит, натянув одеяло на голову. А где твоя волына? Ты же с ней не расставался. Сдается мне, этот кадр в обнимку со стволом спит.

   Развивший бурную активность, Толстый, подбадривая себя гортанными криками, слегка пнул носком сапога закутавшегося в одеяло Опасного и направил стопы к Малышу. Тут уже прилетело без сантиментов. Собравший мощи в кучу Малыш, с низкого старта рванул к костру раздувать погасшие угли и готовить завтрак.

   Правильно – нефиг на посту дрыхнуть, в этих местах это чревато.

   Вполне корректно, нежно даже, разбуженный Опасный зло зыркнул в спину бредущего в мою сторону Толстого и завалился спать дальше. Зыркнул – как нож в спину всадил. Явно метит в главные.

   Малыш раскрыл сумку с продуктами, воровато огляделся по сторонам и выудил из сумки что-то съедобное, часть тут же оправил себе в рот, часть кинул в покрытый сантиметровым слоем копоти котел.

   Толстый отошел в сторонку от стойбища, спустил штаны и присел на корточки. Но что-то место ему не понравилось и, придерживая рукой приспущенные штаны, Толстый отправился в поисках лучших мест.

   Повиляв по кустам, как собака на выгуле, Толстый таки нашел подходящее под его задачи место и присел по новой.

   Нет, ну это уже за гранью беспредела! В новом мире, где плотность населения меньше, чем в Гренландии, нашелся феерический засранец, цинично справляющий свою нужду в двух десятках метров от моего укрытия.

   Процесс дефекации на новом месте опять не заладился. И без того отвратно-жирная морда Толстого налилась фиолетом.

   Хоть бы глаза пальцами прижал, а то они от натуги того и гляди, из глазниц выскочат. Будешь потом на ощупь их в говнище искать. Шумно выпустив газы, Толстый испустил стон облегчения пошел на новый заход.

   Вот ведь мучается, засранец. Придется мне взять на себя функции доктора. Не проктолога, нет, патологоанатома.

   Причиндалы, что ли Толстому отстрелить? Сидит он удачно – успеет увидеть, в какую сторону его яйца полетят. Вот только оружия у Толстого не наблюдается, а значит, оставим его на потом. Для первого выстрела есть более приоритетные цели.

   Угольник прицела упирается в середину грязного одеяла.

   Сто метров – мишени как в тире.

   Вдох, выдох.

   Нельзя до бесконечности тянуть кота за известное место. Когда сюда шел, понимал – дорога в один конец. Разойтись по-хорошему не получится.

   Вдох, выдох.

   Все – табору пора уходить на небо.

   Вдох, выдох.

   Ба-бах! Ба-бах!

   СВД лягается в плечо. Опасный выкатывается из под одеяла, но это уже агония.

   Бах! Бах!

   Дуплетом садит Малыш.

   Быстрый какой! Дробь осыпает деревья в моей стороне.

   Вот только и Толстый тоже в моей стороне.

   Завизжав, как свинья, на бесконечной высокой ноте, отклячив прыщавый зад жирный засранец пытается уползти в кусты. Вот только со спущенными штанами это чертовски непростое занятие. Штаны зацепились за торчащий из земли корень и не пускают толстяка в спасительную зелень кустов. Хорошие штаны, качественные – трещат, но не рвутся.

   Ба-бах!

   Преломивший двустволку малыш отлетает в одну сторону, двустволка в другую.

   Ба-бах!

   Малыш принимает позу, как нынче модно говорить – несовместимую с жизнью. У Толстого открывается второе дыхание, треск ломаемого дерева и рвущейся материи. Хорошие штаны были – даже обидно немного, я ставил на штаны.

   Бах, бах, бах, бах!

   Какой поворот сюжета – в руке у Толстого внушительных размеров пистолет. Где же ты его прятал?

   Бах, бах.

   Даже не в мою сторону стреляет.

   Бах, бах!

   Оставь один патрон – застрелиться.

   Ба-бах!

   Толстый хватается за живот.

   Ба-бах!

   Точно в лоб. Отмучился.

   Что там у нас Малыш и Опасный – не ожили? Малыш валяется все в той же позе. Опасный слабо дергается в конвульсиях.

   Ба-бах! Ба-бах!

   Это вам по контрольному выстрелу. Мне внезапно ожившие решительно не нужны, у меня дети. Магазин с единственным оставшимся патроном в карман. Вставить в СВД новый, девятый патрон из предыдущего магазина остался в стволе, так что затвор не трогаем. Пора сходить помародерить. Ах, да, совсем забыл. Включаю рацию.

   – Руд, не разбудил?

   – Что там у тебя случилось, ты цел? Отходишь ко мне?

   – Я стал на четыре экю беднее. Заводи наш шушпанцер и приезжай, сам все увидишь.

   – Русский, собака к тебе рвется. Отпустить?

   – Нет, с собой ее бери. Тебе нужнее.

   У меня, если какой хищник и окопался поблизости, то от устроенной канонады давно слинял подальше отсюда. А вот немцу еще по кустам топать.

   Ну-с, пора заценить, что у нас в трофеях.

   Спуск в обход приютившей меня скалы, вывел прямиком на полянку, куда так неудачно заехал на постой табор. Причем, судя по обложенному камнями кострищу и основательно оборудованным лежкам, заехал надолго. Причем все это наводит на нездоровую мысль о том, что тут может объявиться кто-то еще.

   Отставить мандраж, время дорого, а потому вперед.

   Спуститься, прислушаться.

   Природа притихла, еще не придя в себя после устроенной канонады. На стоянке никто не хрипит и не дергается. Только ноздри щекочет кисловатый запах стреляного пороха.

   Присаживаюсь над трупом Малыша. Из оттопыренного кармана пиджака на траву выпала пара дробовых патронов шестнадцатого калибра. И чем ты был вооружен?

   Запущенная двуствольная горизонталка Crvena Zastava. Это кто у нас? Болгары, югославы? Никогда раньше не слышал о такой марке.

   Хорошее ружье. Было. Когда-то. Легкое, прикладистое. А сейчас, легкий шат стволов, но это лечится. Раковины в стволах – цыган, похоже, чистил ружье еще реже, чем мылся. Дерево приклада в состоянии – проще выбросить. Бойки в неожиданно хорошем состоянии.

   Посмотрим, куда тебя приспособить. Не удастся продать за вменяемую цену, еще один обрез сделаю.

   Вытряхиваю содержимое продуктовой сумки (ничего ценного) и укладываю туда разобранную двустволку, выгребаю из карманов малыша патроны.

   Воняет-то от тела так, что меня даже подташнивает слегка. Делаю над собой усилие и проверяю остальные карманы трупа – пусто. Уже собираюсь переходить к Опасному, но задеваю полу пиджака. Так-так, и что там у нас?

   Подрезав подкладку, извлекаю на свет невзрачный Ай-Ди.

   Все интереснее и интереснее.

   С Ай-Ди на меня смотрит некрасивая женщина лет сорока – Melanie Nash. Найденный Ай-Ди незначительно отличается от моего. Размер, шрифты, стилистика – все то же, а вот исполнение более топорное и пластик другой. Мой Ай-Ди ножом не сразу проткнешь – я проверял, а тут надпись наполовину стерлась. Явно более ранняя версия Ай-Ди.

   Все, больше ничего интересного, переходим к Опасному.

   Любящему поспать с утра цыгану достались две пули в спину, и третья контрольная в шею. Причем первая или вторая попала точнехонько в позвоночник. Учитывая, что стрелял я по силуэту под одеялом, очень удачно получилось, для меня удачно.

   Опасный сделал меня богаче на:

   – румынский клон "калаша" – PM md 65;

   – четыре полных магазина 7,62х39;

   – пакетик грамм на пятьдесят чего-то похожего на наркоту (сразу полетело в костер);

   – отличный, ручной работы, кованый нож, в кожаных ножнах (в незанятое голенище его);

   – стопка фотографий порнографического содержания (тоже в огонь);

   – два десятка папирос в алюминиевом портсигаре;

   – румынский паспорт на имя Флориана Тому (пока его отложим к Ай-Ди, возможно пригодится откупиться от одной вредной и не в меру любопытной тетки).

   Ни айдишника, ни местных тугриков. Негусто, прямо скажем, но что с них взять – цыгане.

   Проверим Толстого, на нем очень перспективно рыжье отсвечивало.

   Имеющий отталкивающую внешность при жизни, после смерти Толстый приобрёл совсем уж отвратительный вид. Спущенные до щиколоток штаны. На простреленной тушке и дряблом филее разводы крови пополам с грязью, тяжелый смрад дерьма и крови.

   Странно. Я ожидал, что воротить будет. Ан нет, спокойно, как в тире расстрелял трех человек. И не испытываю никаких эмоций, вообще никаких. Ни отвращения, ни презрения к себе и прочих интеллигентских рефлексий. Но, и эйфории от победы и радости от содеянного тоже нет. Похоже, психика приспосабливается к местным реалиям.

   Позанимался психоанализом и будет. Пора хабар собирать.

   – Руди, ты как там, все в порядке?

   – Да, гут...... про....л полпу... до ма...ины, – глотая буквы, хрипит рация.

   Ну, это нормально, расстояние до парня приличное, да и рельеф мало способствует устойчивой радиосвязи.

   – Не торопись, будь осторожней. Сейчас, когда дело почти сделано, нам сюрпризы не нужны. Конец связи.

   – Гут, кон...ц свя....

   Вот и умничка, не спеши. Делиться с немцем рыжьем, деньгами и мелкими ценными цацками я не собираюсь. А стало быть, видеть их ему решительно ни к чему. О чем не знаешь, тому не завидуешь. Зависть – крайне плохое чувство, слишком уж часто толкающее делать гадости людям.

   Кстати, я так мыслю, вот эта игрушка снимет все вопросы немецкой стороны.

   Рядом с трупом Толстого лежит пистолет, как две капли воды похожий на те, которыми вооружали фашистов в фильмах о войне. Руди должен оценить подгон.

   Что там дальше у нас? Приседаю возле трупа.

   Цепи золотые три штуки две просто толстые, третья вызывающе толстая, но короткая. Браслет золотой одна штука. Серьга золотая тоже одна. Общего веса ювелирки под сотню граммов. Два золотых перстня и два золотых кольца, не снимаются заразы с похожих на сосиски пальцев.

   Немца напряжем снимать. Во-первых, он не дурак и по обрубкам пальцев сделает совершенно правильный вывод, что напарник у него немного крыса. Во-вторых, времени мало, а мне еще цыганское транспортное средство осмотреть надо.

   Кстати – лезвием ножа раздвигаю Толстому губы. Хе, немцу определенно будет не до лишних мыслей. Я не просто крыса, я циничная крыса.

   Рыжье в карман, продолжаем досмотр. Кожаный бумажник и что там у нас?

   Чуть больше сотни экю мелкими купюрами, женские золотые серьги и, на мой взгляд, женское обручальное кольцо. Сложенная вчетверо цветная фотография – Толстый в ряду десятка цыган, запечатлён на фоне большого вычурно покрашенного дома.

   Не забыть сжечь фотографию, пока немец не приехал, а то на фото запечатлены все цыганские регалии.

   Найденная фотография наводит на интересную мысль.

   Где там найденный за подкладкой у Тощего Ай-Ди?

   Подношу, аккуратно зажатую между пальцами сережку к фотографии найденного Ай-Ди.

   Разные.

   Обидно. Если бы серьги женщины на фото совпали с найденными, можно было бы с Ордена стрясти изрядные призовые, но – не судьба.

   Если не считать полупустой пачки сигарет и паршивенького складного ножа, ничего ценного на трупе больше нет.

   Весь в золоте, а по существу взять нечего. Странные люди.

   Размышляя на тему социального неравенства, возвращаюсь на поляну к трупам Малыша и Опасного. Один весь в золоте, а остальные в обносках. И кроме оружия у них вообще ничего ценного не было.

   Ладно, Тощий – конченый доходяга. Но Опасный мне совсем таким не показался. С оружием не расставался, и взгляды в спину Толстого кидал, от которых мороз по коже. Чтобы у такого жука да не было захомячено ценного – не верю.

   Карманы я у него проверил – пусто. Одежду я прощупал и помял, с тем же результатом. Разве что обувь остается.

   Кстати, деталь – Опасный единственный из всех спал, не разуваясь. Логично было бы предположить, что это не от того, что у него ноги мерзнут.

   Под лезвием ножа, сковырнувшего стельку, отвратительно смердящего кроссовка нашлось: два куска пластика достоинством по полста экю и варварски сплющенная, до состояния фольги золотая монета.

   Ну вот, другое дело, теперь можно и тарантас обшмонать.

   Про это чудо новоземельной технической мысли чуть позже, а пока потрошим две сумки, примотанные к покрытому грязью и ржавчиной каркасу цыганского пепелаца.

   Содержимое первой сумки – сомнительного происхождения. Харчи: лапша, крупа, сушеное мясо, соль, кофе – все явно местное. Для меня ценность этих продуктов околонулевая. Даже Муху этим кормить не рискну.

   Судя по ценности, содержимое последней, огромной сумки, цыгане сперли из пещеры самого Али Бабы. И, я готов поставить сотку экю против стреляной гильзы, Али и его баба этой экспроприации не пережили.

   Первым, извлекаю из сумки длинный, тяжелый сверток. Я уже знаю, что там внутри, но тяну момент. Сквозь слои ткани, не допуская иных толкований, прощупываются контуры охотничьего карабина. Вот ствол без мушки, вот оптика, вот рукоятка затвора.

   Все открываю.

   Как же ущербно смотрится СВД по сравнению с этим!

   То есть, головой я понимаю, что по местным реалиям СВД даст изрядную фору этому чуду, изготовленному оружейниками фирмы Браунинг, но восприятие вопит об обратном.

   И пусть у него неотъёмный магазин всего на три патрона и нежная оптика. Пусть на прикладе не отмытые разводы крови. Пусть он, бог знает, сколько не чищен. Это все мелочи.

   Зато какой прикладистый, с удивительным балансом, очень эргономичным затвором и хорошей, мощной оптикой.

   Всегда считал – советское оружие лучшее в мире, без вариантов. Это как число Пи, как два плюс два четыре, как то, что день сменит ночь, а потом наступит новый день, как то, что пидорасом быть плохо, а спортсменом хорошо.

   Оказывается – варианты есть.

   Число Пи, все еще число Пи, и быть пидорасом все так же плохо, но одна константа уже не так очевидна.

   Так, а где патроны? Вытряхиваю содержимое сумки на разложенную на траве ткань и.....

   Мне сразу становится как-то не до патронов.

   Из сумки выкатываются два рубчатых, чугунных яйца.

   Интересное кино получается! Шпана, у которой даже нормальной стрелковки нет, запросто таскает с собой гранаты. Хотя разговоры о легализации продажи гранат и крупнокалиберного автоматического оружия витают в воздухе, официальным путем такое не купишь. Впрочем, когда это цыгане официальными путями ходили? Мне больше другое интересно, это у них запас еще из-за ленточки, или им уже тут такой арсенал подкинули? А если тут подкинули, то не под конкретную ли акцию охоты на эвакуаторов техники? Что-то у меня опять паранойя разыгралась.

   Хватит догадки строить на пустом месте, подробностей все равно не узнаю, так что отставить ненужные рефлексии. В моем арсенале стало на две гранаты больше, точка.

   Где патроны?

   Патроны нашлись в пластмассовой коробке, бывшей когда-то автомобильной аптечкой. Четыре пулевых патрона двенадцатого калибра, два десятка пистолетных и девять патронов к карабину. Негусто.

   Так, что еще есть из ценного?

   – бинокль непонятно чьего производства;

   – портативный "Кенвуд". Внешне без повреждений, но батареи посажены в ноль;

   – обрезиненная литровая фляга;

   – запачканные кровью шорты цвета хаки.

   Ставлю еще сотку экю против пустой гильзы, цыгане охотника нахлобучили. Причем, скорее всего охотника раненого.

   С хабаром все, переходим к осмотру транспорта.

   Чтобы ездить по местным пампасам на таком, надо быть феерически безбашенным отморозком. На сваренном из разнокалиберных стальных труб каркасе крепилась пара сидений, выдранных из какой-то легковушки, и дизельный двигатель воздушного охлаждения, сблокированный с коробкой передач. Собственно, двигатель, КПП и задняя подвеска когда-то были целиком выдраны из одной легковушки. Страну производителя силового чудо-агрегата сказать не берусь ввиду покрытия движка толстым слоем масляной грязи. Как он не перегревался, ума не приложу.

   Передняя подвеска, по-простому, крепится прямо к трубам силового каркаса, ни тебе рессор или пружин, ни амортизаторов. Как дорожные ухабы должны бить в руль при таком нехитром типе подвески, страшно представить. Тормоза установлены только на заднюю ось. Никаких приборов, ни фар, ни запаски, ни аккумулятора, все запредельно просто, сурово даже. Заводится с толкача, ездит исключительно днем. Быстро едет только под горку, хочешь в горку – слазь и толкай. Хочешь быстро в горку, слазь и толкай быстро. Ах да, чтобы пассажиры окончательно не оглохли, за двигателем ржавой проволокой примотана банка глушителя. Даже на мой скромный взгляд, ценность этого аппарата очень сомнительна. Колеса и те лысые.

   А вот и немец – легок на помине. Заглушив бронемашину около "Унимога", Руди, в след за собакой, рванул в мою сторону.

   – Ну как ты тут? О, автомат. Ух ты, хороший карабин и оптика классная. А....

   – Положь на место МОЙ карабин, и не лапай без спроса МОЙ автомат. Выше по склону, валяется упитанная тушка без штанов. Возле нее найдешь мой тебе подарок, владей. Стоять, – пресекаю попытку немца рвануть за подарком. – Вот тебе инструмент, на тушке золотые гайки, и золотые фиксы. Сними – пополам поделим, – кидаю немцу найденные в мешке ржавые пассатижи. – Действуй!

   А мы пока продолжим паковаться.

   – Что, Муха, мясо глянулось? Жри от пуза и ни в чем себе не отказывай, все равно выбрасывать.

   – Русский, а чего он без штанов? Ты что с ним делал?

   Фигасе заявка. Я ему ствол подогнал, по доброте душевной, а он мне за это цинично инкриминирует "121 статью", да еще с отягчающими обстоятельствами.

   – Кольца снял? Смотри, погнешь или поцарапаешь, вычту из твоей доли. Зубы вырвал?

   Пара минут пыхтения и сбледнувший лицом немец спускается на полянку. – Одно снял, остальные не снимаются. Спасибо за пистолет. И это...... может, ты зубы сам выдерешь?

   Не тот нынче тевтон пошел, совсем не тот.

   – Помнишь, что говорили Билли Бонсу? Не знаешь, кто такой Билли Бонс? Будешь себя хорошо вести, по дороге расскажу, и не только про него. А пока, дай твою правую руку Билли, – вкладываю в ладонь немца пистолетные патроны.

   – Моторным маслом смажь трупу пальцы, и.... забудь про зубы.

   Прекрасная половинка.

   Порто-Франко. Пятница – 14 число, 9 месяц, 16 год. Утро.

   Алиса

   Будь проклят этот мир, и тот тоже будь проклят! Будь проклята эта бесконечная равнина и петляющее по ней подобие дороги! Будь прокляты, не пускающие в город жлобы – военные на блокпосту у ворот! Будь проклята так не вовремя оказавшаяся рядом кодла турок-месхетинцев! Стоило бросать все Там и бежать Сюда – за грань сумасшествия, чтобы столкнутся с тем, от чего бежала! Будь проклято то, что в огромной вселенной у тебя не осталось ни одного близкого человека!

   Ну вот, еще и месячные начались. И как тут – у всех на виду тампон вставить?

   Да пусть ослепнут. Накинув на себя раскрытый спальник, рыжеволосая девушка занялась гигиеническими процедурами.

   Подобное действо никак не могло оставить равнодушными полдюжины чернявых парней, облепивших старенький Ваз 2121 "Нива". Парней не смущали ни отводящие взгляд в сторону соседи по парковке, ни десяток равнодушных бойцов, осуществляющих досмотр на въезде в город.

   Если бы у парней поинтересовались на предмет, где они, то узнали бы, что парни находятся, где-то на территории бывшего СССР. А перед ними натовская база. И это было бы чистой правдой, в том смысле, что парни в это искренне верили.

   Наконец, военный у ворот снизошел с Олимпа на землю, указав рукой на зеленую "Ниву", сделал знак – проезжай и с улыбкой принялся наблюдать, как симпатичная девушка, под свист и улюлюканье раскачивающей машину шпаны, протискивается между сиденьями небольшого джипа.

   Вжжжжж– вжжжжж-вжж......жжыы..................жы......ж – вызвав очередной приступ веселья у черномазой шпаны, стартер спел свою последнюю песню и перестал подавать признаки жизни.

   Закусив до крови губу, рыжеволосая фурия подхватила с бокового сиденья объемный рюкзак и, сбив автомобильной дверью на землю одного из парней, выскочила из машины. Ей даже удалось пробежать десяток шагов.

   Вскочивший с земли турок догнал обидчицу и ударом ноги в живот согнул девушку пополам. Второй удар взорвал в ее голове маленькую бомбу.

   Хорошо быть крутым и резким. Особенно хорошо, когда вас много и вы уверены, что вам за это ничего не будет. Парни были наглы и уверены в себе. Еще бы, их почти пять десятков и позавчера странные люди дали им местных денег и оружие. Что им десяток жмущихся к КПП иностранных солдат, у них у самих есть целых три пулемета. И какое дело иностранным солдатам до какой-то русской, по воле Аллаха оказавшейся в ненужное время в ненужном месте.

   В памяти еще слишком свежи воспоминания, как, усираясь от страха, приходилось молить Аллаха о стойкости одетых в хаки молодых русских парней, жидкой цепью стоящих по краю взлетного поля – между сбившимися в кучу турками-месхетинцами и бушующим за колючей проволокой океаном разгневанных коренных азиатов.

   Отпихнув от себя преследователей, оставив в их руках оторванный рукав блузки, потерявшая пространственную ориентацию, девушка рванулась прочь от ненавистных перекошенных рож. Куда угодно, только чтобы между ними было хотя бы пара метров пространства.

   Проигнорировавшая выстроившуюся у ворот очередь на въезд в город, тащившая на буксире явно неисправный грузовик, огромная бронированная машина с крестами на бортах, скрипнув тормозами, заволокла пылью пространство перед КПП.

   Из люка в крыше броневика высунулся белобрысый ровесник прессовавшей девушку шпаны и требовательно махнул бойцам на КПП – не томи, пропускай быстрее. Скрипнули откатывающиеся в сторону ворота – охрана не возражала, немецкие сталкеры – уважаемые люди.

   – Фроляйн! Комм хир, – выглянувший из машины водитель, сдвинул на лоб мотоциклетные очки. – Фроляйн! Шнель! Шнель! – нагло лыбившийся водила, небрежным жестом показал рыжей – обходи машину, и грузись с противоположной стороны.

   Зашипев от боли, девушка оценила выпавший шанс. Закинула на плечо оставшуюся необорванной лямку рюкзака, расцарапав рожу стоящего на пути неудачника, прорвала цепь преследователей и припустила вокруг броневика.

   Потерявшая берега копченая братва высыпала на дорогу, перекрывая бронемашине проезд. Самый резкий вскочил на подножку со стороны водителя и............ уперся носом в огромные, как у линкора, дула обреза.

   – Хенде хох! Руки поднял, урод, – высунувшаяся из бронемашины рука избавила гопника от автомата, прихватила его за грудки и, слегка отведя назад, резко приложила мордой о броню. Хрустнул нос, на руку водителя веселым ручейком закапали теплые капли крови.

   – Повторять до готовности, – так, чтобы было слышно лишь его жертве, зло прошипел водила и повторил процедуру. Третий раз не потребовался, размазывая кровавые сопли по броне, шпаненок сполз на землю.

   Фыркнув выхлопом, бронемашина, под вопли разбегающихся с ее пути копченых, заехала в ворота.

   Гася любые беспорядки в зародыше, поверх голов затявкали два пулемета. Мигом растерявшая все понты копченая братва, побросала вдруг ставшие неподъемными стволы и, задрав к небу руки, попадала на колени.

   Снайперски положив очередь перед толпой баб, с воем рванувших к уткнувшимся рылом в грязь соплеменникам, пулеметчик недвусмысленно давал понять – следующая очередь ваша.

   Две пары вышедших за ворота бойцов прикладами проводили проясняющие сознание процедуры и собирали разбросанный по земле огнестрел.

   Припарковавшись за КПП, немцы, кряхтя и потягиваясь, покинули броневик и вразвалочку направились в сторону затихающих беспорядков.

   – Даже оружие не взяли, – нежные пальчики с острыми накрашенными коготками ухоженных ногтей, погладили дерево и сталь прислонённого за сиденьем пассажира большого ружья. Погладили и оставили в покое под внимательным взглядом, сидевшей напротив лохматой овчарки.

   Придвинувшись к девушке, мокрый собачий нос обнюхал новую попутчицу со всех сторон. Оставшись довольной результатом обнюхивания, псина лизнула девушку в поцарапанную щеку и нахально просунула морду ей под ладошку – чеши, давай, чего расселась?

   Четверть часа спустя, в оставленную открытой дверь, заглянула немолодая, подчеркнуто аккуратно одетая женщина, – Поехали, милочка. До вечера отдохнёшь у меня.

   Брутальный двухдверный "Лэнд-Ровер" с ветерком домчал пассажиров до центрального офиса сил местного правопорядка.

   – Наш лучший номер. Даже с умывальником, что не во всяком местном клоповнике есть. Цени, – женщина в строгом костюме распахнула перед рыженькой дверь камеры.

   – За что? Я же ничего не сделала, – внезапно пересохшими губами, прошептала девушка.

   – Вот именно поэтому я и прячу тебя, в лучшем из доступных мне мест. Умойся, отдохни, поспи – если сможешь. Часов шесть-семь у тебя есть наверняка.

   – А что будет через семь часов?

   – Поминки, я полагаю, – слегка скрипнув петлями, дверь камеры оставила рыженькую наедине со своими проблемами.

   Двумя часами позже и двумя этажами выше.

   Дэн

   – Два часа! Два! Русский, ты через Демидовск сюда добирался? – подчеркнуто аккуратно одетая женщина выпустила в потолок струю ароматного сигаретного дыма и, стряхнув пепел в ажурную, наполненную водой пепельницу, продолжила сверлить меня взглядом.

   Волнуется. Волнуется, как хищник, почуявший добычу, как кошка, сжавшаяся перед броском на мышь. Вот ведь чутье у тетки! Учуяла, что я приволок ей информацию.

   Как это было у Конан Дойла – самый совершенный в мире мозг ржавеет без дела. Да у нее ломка – натурально информационный голод.

   Причем, если кто решит, что фрау Ширмер можно скормить лабуду из разряда – через час за западными воротами города состоится дуэль одного напрочь отмороженного русского против двух копченых, будет сильно неправ. Да плевать ей на копченых, а русского будет немного жаль, он подавал надежды. Но, не более.

   – Где мальчик? Я ожидала увидеть вас обоих. Теперь придется тратить на беседу с вами в два раза больше времени.

   Ага, как же. Да ты – коза старая, при любых раскладах, в приватной беседе парня досуха выжмешь, он бы тебе даже то, что не с ним было, вспомнил.

   – Так это. Спит мальчик, наверно. Или как минимум засыпает. Организм, конечно, молодой и здоровый, но не двужильный же он.

   – Где Рудольф!? – тонкая сигарета топится в пепельнице, и тут же достается новая.

   А чего нервничать так? Что с парнем может в городе приключится?

   – В "Розовой чайке" он. Улизнул от папашкиной опеки и прямо из мастерских, как наскипидаренный понесся вкусить простых мужицких радостей. Имеет, между прочим, право – с добычей вернулся. На текущий момент пару заходов он уже сделал, полагаю, и сейчас набирается сил перед третьим.

   Фрау меняется в лице, но молчит. Выдерживает длиннющую паузу и меняет подход к клиенту. Мур-мур-мур – Не томи, есть что-то интересное?

   – Есть, я полагаю, – кратко пересказываю историю с коварными цыганами, устроившими подлую засаду на доблестных арийских сталкеров-эвакуаторов.

   Перспектива охоты цыган на истинных арийцев, фрау решительно не нравится. Но, как мне кажется, ничего нового в этой информации для фрау нет.

   – Это все? – взгляд потух, едва сдерживаемая дрожь пропала – фрау явно разочарована.

   – Ну что вы, фрау Ширмер, как можно так плохо обо мне думать? Эта история даже на пролог едва тянет, но никак не на первую главу.

   О-па, миг – и хищник вернулся. Большая кошка вернулась и затаилась в засаде, а не бросилась напролом. Матерый хищник, смертельно опасный.

   А раз так, то........ зайдем с козырей.

   – За подкладкой пиджака самого опустившегося из цыган нашлась вот эта вещичка, – на стол перед фрау ложится найденный Ай-Ди.

   Меня пытались убить. Братки на джипе, потом другие братки и тоже на джипе, потом цыгане в засаде, но до этого момента нельзя сказать, что я заглядывал в глаза смерти. Хищная кошка превратилась в смертельно опасную в своем хладнокровии змею.

   – Мальчик это видел?

   – Нет.

   – Забудь, ч т о т ы э т о в и д е л.

   Вот это я попал! Зашел с козырей, называется.

   – Забыл.

   – У тебя еще что-то есть?

   Увы, есть. При такой раздаче если играть, то играть до конца.

   – Угу. Айдишников у цыган не было. Но это, я полагаю, общепринятая практика. Там (за порталом) с нелегальными эмигрантами, особенно в околокриминальном бизнесе – проституции, торговли наркотой, попрошайничестве именно так и поступают. Куда ты без документов денешься? Будешь пахать на хозяина, пока сможешь, а как перестанешь мочь......