Текст книги "Спасти и спастись (СИ)"

Автор книги: Жажда_полета

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)

– Я не отпущу тебя... Всё в порядке... Мы скоро выберемся... – Шептал ему на ухо Арбари, и на душе от этих слов становилось легко и спокойно. Как будто не было бешеной скачки по людскому селению, попыток преградить им путь и злых окриков вслед. Время для Кирилла словно остановилось, и жестокая реальность превратилась в красивый сон...

Прийти в себя он смог только тогда, когда ощутил прикосновение теплой ладони к своему лицу и жаркий шепот над ухом:

– Аркири! Аркири, открой глаза! Мы выбрались! Мы смогли! Посмотри на это!

И открыв глаза, юноша удивленно ахнул: вместо узких улочек и деревянных домишек сейчас перед ним открывались бескрайние зеленые просторы полей и степей, вдали темными полосами виднелись леса, а по окончательно просветлевшему небу летели стайки птиц. Повернув лицо в сторону Арбари, Кирилл увидел, что тот пристально его рассматривает. Глаза мужчины при этом радостно блестели, а сам он еле сдерживался, чтобы не расплыться в широкой улыбке.

– Что-то случилась? До этого ты на меня так не смотрел, – спросил юноша. Взгляд мужчины словно проникал под кожу,  вызывая в нем внутреннее томление.

– Да, нет, ничего, – ответил Арбари и, не сдержавшись, всё-таки расхохотался. – Ты действительно не зеленый, а золотистый, как первый ар-дари из древних легенд. Ты сверкаешь как солнышко, аж глаза слезятся, – и альфаи смахнул с глаза невидимую слезу.

– Вот же врун, – беззлобно рассмеялся в ответ Кирилл, с удовольствием ощущая за своей спиной горячее сильное тело мужчины. – Неужели ты и вправду мог подумать, что мои волосы зеленого цвета? Я же говорил, что это из-за света луны. И хватит уже смеяться! Я уже и так свой зад не чувствую, а еще и ты меня трясешь! Лучше скажи, долго нам добираться?

– Нет, не долго, – отозвался альфаи. Он перестал хохотать, но счастливая улыбка так и не покинула его лица. – Из пригорода мы выбрались, а значит, самая тяжелая часть пути осталась позади. Если нам ничего не помешает, то к вечеру сможем добраться до первых ферм. А там отдохнем и перекусим. Ты доволен?

Сейчас, когда белый город остался далеко позади, Арбари больше не гнал лошадь галопом, а пустил ее легкой рысцой. Встречный ветер щекотал их разгоряченные лица и тела, трепал их волосы и уносил с собой все страхи и сомнения.

– Да, – выдохнул Кирилл, наслаждаясь ощущениями легкости и свободы. – Аро но Кими, Арбари. Ты спас меня, и я тебе очень благодарен.

– Нет, Аркири, – отозвался тот. – Кто здесь и должен произносить слова благодарности, так это я. Если бы мы не встретились, то я бы так и продолжать гнить в том подвале. А теперь я обрел не только свободу, но и надежду на спасение нашего рода. Ты ведь расскажешь мне про ту болезнь, похожую на дархабари, что была в ваших краях и от которой вы смогли избавиться?

– Да, расскажу, – пообещал Кирилл. – Но позже, когда доберемся до фермы. Хочу для начала кое-что проверить. И если я прав, то ваше избавление уже близко.

========== Глава 5. ==========

        Чтобы добраться до ближайших ферм, понадобился целый день. Путь пары пролегал через очень красивый, живописный участок местности: вдоль неширокого, звонко журчащего ручейка сначала через поля, потом через пастбища, и должен был окончиться у западного предгорья, где недалеко от леса были выстроены коровьи и лошадиные фермы. Сидя в седле перед Арбари, Кирилл слушал его рассказы о долине Аро Тамине, об обычаях и законах их народа, о жизни в «белом городе» и за его пределами.

Со слов альфаи выходило, что до прихода в их долину людей ар-дари были очень миролюбивыми и никогда не враждовали ни между собой, ни с другими народами, обитающими за границами их долины. На территории «белого города» не было ни тюрьмы, ни судов, ни каких-либо исправительных учреждений. А если у ар-дари возникали спорные вопросы между собой, то они обращались к стартосам. Те в свою очередь были не столько правителями, сколько своеобразными старейшинами, отвечающими за благополучие их народа. Ими становились самые уважаемые и ответственные ар-дари, и своего поста они не покидали вплоть до самой смерти. Законов у ар-дари было немного: запрещалось убивать или наносить увечье соплеменникам, насиловать или принуждать оми к вступлению в «узы» против его воли, а так же воровать и жестоко обращаться с детьми. В случае нарушения любого из этих законов преступника ждало только одно наказание – изгнание без права на возвращение. Но происходило это настолько редко, что Арбари даже не мог вспомнить, когда в последний раз случалось подобное. Воинское искусство же изучалось альфаи больше для развлечения и для привлечения внимания красивых оми, а не для реального ведения боя или войн. Разделение на касты тоже было условным: каждый альфаи и оми был волен сам выбирать, чем он хочет заниматься в этом мире – земледелием, животноводством, строительством или ткацким ремеслом. Никто никого не заставлял и не принуждал, но в то же время каждый был при деле, и в городе никто не страдал от нехватки еды, одежды или крыши над головой.

Слушая тихую, неспешную речь мужчины, Кирилл представлял в своем воображении прекрасные белые здания из камня, напоминающего мрамор, с ажурными лесенками и стеклянными переходами между ними. Как наяву он видел величественных седовласых альфаи в белых мантиях – стартосов, и  красивых темноволосых мужчин и юношей с родовыми знаками на висках и в необычных одеяниях из кожи и ткани.

«Словно сказка, – подумал тогда юноша, улыбнувшись своим мыслям, но, вспомнив, какую беду принесли с собой люди, погрустнел. – Но закончится она может совсем не „хэппи эндом“, если я не смогу помочь ар-дари...»

За разговором с Арбари время летело быстрее. Поля давным-давно сменились пастбищами, и теперь всё чаще на их пути стали замечаться пасущиеся невдалеке стада коров, отары овец и неспешно щиплющие травку табуны лошадей. Иногда они приближались к ним настолько близко, что становились видны пастухи в широкополых соломенных шляпах и белых свободных одеждах. Они настороженно следили за приближением пары, но, завидев Арбари, их лица преображались и на смену недоверию и страху приходили облегчение и радость.

«Аро но Кими!» – Радостно кричали они традиционные слова приветствия и махали рукой, на что пара отвечала им тем же.

С каждым новым часом, проведенным в пути, западное предгорье с раскинувшимся рядом с ним лесом становилось всё ближе, и, прищурившись, вдалеке можно было разглядеть выстроенные недалеко от них фермерские поселения. Трехэтажные домики, где проживали ар-дари, были выстроены из белого камня, а загоны для скота – из серого или темного. Камни для своих построек, как объяснил Арбари, жители долины добывали в западных горах или покупали у генимов, которые очень ценили продукты, изготавливаемые ар-дари из коровьего молока и мяса, а также хлеб, одежду и ткани. И хотя от первых ферм пара была еще довольно далеко, но оттуда, где они сейчас находились, Кирилл видел, что постройки ар-дари отличаются от строений людей, как солнце от луны. Во всем прослеживались порядок и гармония, не было видно ни деревянных изб, ни халуп, ни сараев. Каждый домик ар-дари был уникален и неповторим, но в тоже время гармонично сливался с окружающей его природой и выглядел естественно и на своем месте.

В ходе своего путешествия пара несколько раз останавливалась на привалы, чтобы размять затекшие мышцы и дать передохнуть лошади. Для отдыха Арбари выбирал участки около ручья, где произрастали кустарники и высокие деревья, чьи раскидистые ветви создавали густую тень и служили защитой от палящих лучей солнца. Пока Кирилл бегал в кустики по «нужде», мужчина собирал для него ароматные ягоды и, взбираясь на деревья, обрывал с верхних веток наиболее спелые и сочные плоды. Ягоды были необычного, пурпурного цвета и по вкусу напоминали ежевику, а желтоватые вытянутые плоды – смесь персика и груши. После долгого, утомительного пути они казались очень вкусными и освежающими и давали прилив сил для продолжения их странствия. Поначалу Кирилл опасался, что Арбари забудет о данном им обещании – не приставать и снова начнет распускать руки, но тот, на удивление, вел себя прилично и только изредка бросал в сторону юноши таинственные взгляды. В такие моменты Кириллу становилось не по себе и, чтобы оборвать с альфаи зрительный контакт, он убегал к ручейку под предлогом умыться или «в кустики». Но мужчина не оставлял его надолго одного: стоило юноше задержаться чуть дольше обычного, он неизменно проверял, не случилось ли с Кириллом какой-нибудь беды и каждый раз спрашивал хорошо ли тот себя чувствует.

– Да, всё нормально, – неизменно отвечал тот и отворачивался, чтобы мужчина не догадался о его состоянии. Ведь на самом деле рядом с Арбари юноша чувствовал себя весьма странно. Пока они ехали верхом и бьющий в лицо ветер не давал почувствовать источаемый мужчиной запах, всё действительно было нормально: юноша был спокоен, его мысли – кристально чисты, а тело – расслаблено. Но стоило им остановиться на привал, а Кириллу слишком близко подойти к альфаи, как он начинал ощущать приятный, пленительный аромат, и всё его состояние менялось на противоположное: сердцебиение учащалось, в животе и в паху начинало теплеть, а в голову лезли настолько непристойные мысли, что Кирилл невольно заливался румянцем.

«Что же это такое? – Спрашивал себя парень, в очередной раз пытаясь охладить горящее лицо холодной водой из ручья. – Я думал, что на свежем воздухе мне станет легче, но чем дольше я нахожусь рядом с ним, тем всё более странно себя чувствую. Чем от него пахнет? Наверняка это какой-нибудь афродизиак! Плюс юношеские гормоны! Другого объяснения моего патологического влечения к этому мужчине я не нахожу... Надеюсь, с другими ар-дари на ферме я подобного чувствовать не буду, иначе всё может закончиться для меня весьма плачевно...»

– Скажи, Арбари, – поинтересовался Кирилл, когда после привала они оседлали лошадь и продолжили свой путь. – А на фермах много ар-дари?

– Нет, не очень, сотни две, – отозвался тот. Всё время, что они ехали вместе, мужчина неизменно придерживал юношу за талию, чтобы он не выпал из седла. Прикосновение было легким, едва ощутимым, но и этого хватало, чтобы в том месте, где тела парня касалась чужая рука, начинали бегать мурашки. – Там сейчас в основном дети, старики и молодые оми, не достигшие арашдана зрелости. Когда стартосы заподозрили, что переболевшие тармууни дети не заболевают дархабари, они распорядились вывезти всех оставшихся в городе здоровых детей на фермы. Так что не удивляйся, что увидишь там один молодняк.

– А альфаи на фермах есть? – Спросил Кирилл и тут же почувствовал, как напряглась придерживающая его рука.

– Есть, – кивнул Арбари. – Но их не очень много. В основном это пастухи и фермеры. Но есть и воины из города – на случай, если люди захотят напасть на фермы. А что, ты их тоже осмотреть хочешь?

Кириллу показалось, что в голосе мужчины помимо интереса промелькнула нотка ревности, но, обернувшись назад, не обнаружил никаких изменений на лице альфаи – Арбари по-прежнему был спокоен и улыбался.

– Я хочу опросить и осмотреть всех, кто болел тармууни, – объяснил юноша. – И детей, и оми, и альфаи. Особенно меня интересует их кожа и шрамы...

– Может, тогда для начала осмотришь меня? Я ведь тоже болел тармууни. И тогда других альфаи тебе осматривать не придется, – предложил Арбари. Его голос был ровным и немного отстраненным, но телом юноша ощутил, что мужчина вовсе не был столь равнодушным, как хотел казаться. В том месте, где на седле их тела соприкасались, позади Кирилла начал ощущаться твердый бугорок, которого не было раньше, а вслед за ним появилось чувство жара.

– Осмотрю, не беспокойся, – произнес парень, стараясь не ерзать и не задевать подозрительную выпуклость ягодицами. – Вот только то, что я хочу найти, может быть совсем незаметным под слоем пыли. Так что ты извини, но для начала тебе придется хорошенько вымыться.

«Посмотрим, как ты будешь пахнуть, когда смоешь с себя свой проклятый афродизиак! – Мысленно усмехнулся Кирилл. О том, чтобы осматривать мужчину сейчас, не могло быть и речи – от Арбари исходил настолько сильный, возбуждающий аромат, что юноша боялся попросту не сдержаться и выдать свои чувства. А вот на фермах, после того, как  альфаи вымоется, осмотр может пройти спокойно и без лишних эмоций. – Только бы он снова чем-нибудь не намазался... Как и те альфаи, которых я должен буду осмотреть».

– Только  давай договоримся сразу. Как вымоешься, никакими травами и настоями не натираться! Они могут закрасить маленькие отметины, которые я хочу найти. Так что предупреди остальных, и сам ничем не пользуйся. Это очень важно, – попросил парень, решив немножко схитрить для своей безопасности.

– Хорошо, я предупрежу, – согласился Арбари. – Но твои опасения напрасны. Может, в ваших краях такое и принято, но не у ар-дари. Мы ничем себя «не натираем», как ты выразился. Запах трав может исказить естественный аромат тела и помешать выбору пары для «уз».

«Опять эти „узы“, – подумал Кирилл. – Интересно, что они значат? Я согласился связать себя с Арбари, но даже не спросил, что под ними имелось в виду».

– Слушай, Арбари, – наконец решился юноша. – В наших землях, если двое людей любят друг друга и хотят быть вместе они просто обмениваются кольцами в торжественной обстановке и переезжают жить в один дом. У нас это называется «брак», – последнее слово Кирилл произнес по-русски. – Но, если люди разлюбят друг друга, они могут расстаться и попробовать новые отношения с другим человеком. А что обозначают «узы» у ар-дари? Это то же самое, что и у нас «брак»?

Выслушав Кирилла, мужчина вздохнул: – Нет, у нас всё сложнее и серьезнее. Когда ар-дари перестает быть ребенком, его тело перестраивается, и на нем появляются «родовые знаки». Через один-два луноцвета после появления первых пятнышек тело оми начинает истекать соками, и он испытывает сильное желание соединиться с альфаи. Это состояние называется «оми-рини» («расцвет оми») и длится около трех арнов, а в последующем повторяется каждые два-три луноцвета. Но соединиться с альфаи оми может лишь тогда, когда выберет самого достойного. Ведь именно этот альфаи в последующем зародит в нем новую жизнь и станет отцом его детей. Выбрав альфаи, оми соединяется с ним «узами», разорвать которые никто из пары уже не сможет, потому что, обменявшись своими телесными соками, они станут частью друг друга. Оми при этом будет пахнуть своим альфаи, а альфаи – оми, их родовые знаки на теле изменятся и создадут новый, непохожий на прежний узор. У обоих изменится характер и поведение: альфаи станет более добрым и покладистым, а оми – более чувственным и страстным, а возможно, и более дерзким. В знак того, что пара связана «узами», на их запястья надеваются особые браслеты, которые альфаи должен выковать собственными руками из «солнечного» металла, добываемого генимами. Пока с парой всё в порядке, браслеты излучают мягкий солнечный свет. Но если один из пары погибает или находится при смерти, металл тускнеет, а после смерти пары – рассыпается в прах...

– А что же будет с тем ар-дари, что потерял свою пару? – Спросил Кирилл, у которого от истории Арбари зашевелились волосы на затылке. – Он тоже умирает?

– Нет, – покачал головой альфаи. – Но то состояние, в котором он находится после утраты своей пары, намного хуже смерти. Он словно лишается солнца над головой, а жизнь для него превращается в вечную ночь, полную боли и страданий... – Сделав паузу, мужчина глубоко вздохнул и продолжил. – Теперь ты понимаешь, почему многие альфаи из Тиано-Ри-Кваэ ополчились против людей? Их пары потеряны навсегда и горе их будет вечно... пока и за ними не придет смерть.

Теперь Кирилл и вправду понял, что дархабари для народа ар-дари значила не просто болезнь, а настоящее бедствие, катастрофу, принесшую с собой не только смерть, но и ужасные душевные страдания тех из них, кто потерял из-за нее своих любимых.  Перед внутренним взором юноши предстали сотни полуобезумевших от горя мужчин с пустыми, безжизненными глазами, чей внутренний свет угас навсегда, и от этой страшной картины его сердце болезненно сжалось, а по телу растекся мертвецкий холод.

– А «истинные узы души»... – Произнес Кирилл охрипшим голосом. – Чем они отличаются от обычных?

– Они отличаются тем, что «истинные узы души» намного сильнее. Еще до телесного соединения оми и альфаи начинает неимоверно сильно тянуть друг к другу, а в период «расцвета оми» альфаи не может сопротивляться его манящему аромату. Поэтому телесное соединение пары в эти дни неизбежно... Если же один из истинной пары умрет, второй вскоре последует за ним. Он просто заснет и никогда больше не проснется.

– И после всех этих ужасов, что ты мне рассказал, ты по-прежнему хочешь связать «узами» свою жизнь со мной?! – В ужасе вскрикнул Кирилл. От мысли, что в случае неудачного эксперимента с тармууни и дархабари вместе с Кириллом может погибнуть и Арбари, в его груди резануло болью и стало трудно дышать.

– Да, хочу, – уверенно произнес альфаи. – И свяжу... Так что будь уж добр, не умирай, – и Арбари, повернув лицо Кирилла в свою сторону, посмотрел ему в глаза. В его взгляде читалась такая мольба, что сердце юноши дрогнуло, и он невольно прошептал:

– Не умру, обещаю.

– Тогда и я буду жить, – улыбнулся Арбари и нежно провел ладонью по его щеке.

Некоторое время они ехали в тишине: Арбари по-прежнему ненавязчиво придерживал Кирилла за талию, а тот размышлял о том, сколько еще удивительных и страшных вещей ему предстоит узнать об этом мире, куда его забросило волей судьбы.

– Арбари, а я вот тут подумал… Ты говорил, что принуждение оми к «узам» карается изгнанием. Но что же будет тогда с таким оми? – Поинтересовался юноша.

– Ничего хорошего, – отозвался альфаи, и его голос помрачнел. – Насильно связанные «узами» оми бесплодны и не могут взрастить в своем чреве новую жизнь ни с принудившим их альфаи, ни с кем бы-то ни было еще. Потому это и считается преступлением. Такой оми считается испорченным, оскверненным. Он быстро увядает, рано стареет и умирает. Те же пары, которые выбрали друг друга по взаимному согласию, живут долго,  их «узы» приносят крепкое, здоровое потомство, а оми до преклонного возраста сохраняют свою молодость и красоту. Вот почему я не хочу тебя принуждать, – после некоторой паузы тихо произнес он и бережно погладил юношу по животу. – Взяв тебя силой, я не добьюсь ничего, а только обреку нас обоих на страдания и смерть.

– Но тогда выходит, что раз ты не связан «узами», то и с оми близок еще ни разу не был? – С сомнением в голосе спросил Кирилл и, не сдержавшись, саркастически хмыкнул. Мысль о возможной девственности такого брутального и дерзкого мужчины, как Арбари, казалась ему неправдоподобной, если не сказать абсурдной.

– В этом нет ничего смешного, – обиженно процедил Арбари. – Ар-дари не люди! И у нас не принято соединяться телами с теми, кого не любишь! Ведь изменения в наших телах потом необратимы. И к выбору пары мы подходим ответственно! Не то, что люди...

Произнеся свою гневную тираду, альфаи убрал свою ладонь с живота Кирилла и надолго замолчал. И по тому, как побелели сжимающие повод руки Арбари,  юноша понял, как сильно задели мужчину его неосторожные слова.

– Извини, пожалуйста, я не хотел смеяться, – примирительным тоном попросил он. – Просто ты ни по внешности, ни по поведению не похож на того, кто хранит чистоту и невинность ради одного единственного...

– И всё-таки это так, – огрызнувшись, оборвал его Ардари и, поддав лошади пятками в бока, пустил ее галопом. – И не смей мне говорить, что ты уже с кем-то соединялся. Я всё равно не поверю! Ты бы так не пах тогда.

– Нет, с мужчинами я не спал, – поспешно ответил Кирилл. О том, что он больше десяти лет был женат и имел двух дочерей, он не стал упоминать. Ведь не известно, как Арбари мог отреагировать на его слова. Да и потом, всё это осталось в прошлом и уже казалось сном.

Мужчина гнал вперед, не обращая внимания на протестующие возгласы Кирилла, и словно впал в транс. Мимо них проносились поля, а встречный ветер, обжигая лицо, трепал их волосы и проникал под одежду. Но постепенно альфаи начал успокаиваться: из его позы ушло напряжение, и побелевшие до этого руки снова приобрели естественный цвет. Чуть натянув поводья, Арбари заставил лошадь сбавить свой бег, а потом и вовсе остановил её и, спрыгнув с седла, пошел с ней рядом, придерживая за узду.

– А с женщинами? – Неожиданно спросил он, словно прочитав мысли юноши. – Ты сказал, что жил среди людей... А их женщины весьма доступны. Признайся честно, с женщиной ты спал? – И, остановившись, он пристально посмотрел на Кирилла.

«Скажи, что спал! Пусть наконец отстанет от тебя, – требовала от юноши его старая мужская сущность, не желавшая смириться с фактом, что Кирилл по сути стал кем-то наподобие женщины. – Неужели ты поверил в эту глупость об истинных узах и одной единственной паре на всю жизнь? Неужели ты хочешь связать себя с этим мужчиной? Отдаться ему? Прогнуться под него? Позволить решать за вас двоих? Еще скажи, что хочешь родить от него детей!»

– Я… – начал было Кирилл говорить слова признания, но наткнулся на взгляд Арбари, полный отчаяния и внутренней боли, и только и смог, что покачать головой.

«Ну, скажу я ему, что у меня была жена… И что это изменит? – Воевал со старой сущностью новый, молодой Кирилл. – У меня ведь теперь новое тело и новая жизнь. То, что было раньше, к этому телу не относится. А значит, нужно искать другие пути для решения проблемы, а не тупо лгать!»

Арбари смотрел в глаза Кирилла пристально и долго, пока парню стало не по себе и он не отвел взгляд в сторону. Но даже после этого мужчина еще долго стоял на месте, сверля юношу тяжелым взглядом.

– Аркири… – наконец произнес он, когда молчание стало невыносимым. – Если не хочешь, не отвечай. Но знай, что для меня ты чист и душой, и телом. И я не сдамся, пока не услышу от тебя слов согласия на наши «узы».

Произнеся последние слова, альфаи снова вскочил в седло позади Кирилла и, прижав юношу к себе, пустил лошадь вперед.

Весь оставшийся до фермы путь Кирилл так и не нашел в себе сил вновь заговорить с Арбари. Его внутренний голос по-прежнему не унимался и продолжал ругать за нерешительность и слабоволие, но сам юноша больше не был уверен, что правильно для него теперь, а что нет. Долгие годы он жил по тем нормам морали, что вдалбливались в него родителями, учителями и партией, и спроси его еще несколько дней назад, представляет ли он свою жизнь вместе с мужчиной, парень без колебаний ответил, что «нет, гомосексуализм – это грязно и неправильно». Но сейчас Кирилл чувствовал себя совсем по-иному: над ним не было больше давления чужого мнения, не было его прежней жизни, коллег, друзей и семьи. Его старое тело умерло, а вместе с ним постепенно отмирало и старое мышление. Словно старый, грязный и холодный лед, оно таяло под горячими лучами новых желаний и под ним начала проклевываться молодая поросль нового сознания, принадлежавшего совершенно другому Кириллу, у которого было не только молодое тело, но и новая жизнь и судьба, и который отчаянно хотел поверить словам Арбари. И от этого внутреннего противоречия юноше было по-настоящему плохо: с одной стороны, он хотел быть с Арбари, поверить ему и дать согласие на «узы», но, с другой стороны, его терзали прежние страхи, недоверие и неуверенность, что он поступает правильно.

Не заговорил Кирилл и тогда, когда вокруг начало темнеть, а на небе зажглись звезды и появилась луна. И позже, когда они наконец достигли фермы и Арбари, спешившись, снял юношу с седла и, взяв за руку, повел внутрь высокого здания, больше похожего на комфортабельный загородный дом или усадьбу, чем на жилище фермеров. Будучи погруженным в свои мысли, он не смотрел по сторонам и не замечал удивленных взглядов, какими окидывали светловолосого юношу вышедшие им навстречу ар-дари. Не вслушивался он и в слова Арбари, так и не выпустившего его руки и о чем-то тихо переговаривавшегося с пожилым альфаи. Сейчас ему хотелось только одного – вымыться и поскорее уснуть. Потому что, только отключив свое сознание, он смог бы избавиться от этих невыносимых внутренних противоречий, что рвали сейчас его душу и сердце на куски, и от которых ужасно болела голова.

«Я просто устал… – Думал Кирилл, когда его завели в небольшую уютную комнату с чистой, застеленной белыми простынями постелью и высоким деревянным столиком со стоящим на ней тазиком с водой и стопкой свежего белья. – Я устал и запутался… Наверняка, если я высплюсь, всё пройдет. И мои терзания кончатся».

Сняв с себя грязную, запыленную после дороги одежду, он быстро умылся и обтер себя влажным полотенцем, а затем, переодевшись в свободную хламиду, лег спать. И уже не видел, как из комнаты уносили его вещи и таз с загрязненной водой, и как Арбари, остановившись возле его постели, пристально, с надеждой смотрел на него, а потом, наклонившись, тихо зашептал на ухо древние слова клятвы, что всегда будет рядом и не оставит...

***

– Тихо, тихо, не шуми... Ты его разбудишь... – Произнес детский голос недалеко от Кирилла, вслед за которым послышался приглушенный смех и шорох крадущихся по комнате быстрых шагов.

– Какой он необычный... Светленький... Как со-олнышко, – с умилением протянул другой более высокий голосок, явно принадлежащий ребенку помладше. – Какой краси-ивый...

– А по-моему, ничего особенного в нем нет, – оборвал говорившего третий. Его голос был высокий и мелодичный, но с нотками холодности и равнодушия. – Обычный ар-дари, просто светловолосый.

– Да ты просто ревнуешь, Арини, – с насмешкой проговорил первый ребенок. – Ведь он приехал вместе с твоим любимым Арбари и тот на виду у всех держал его за руку! А в твою сторону, как всегда, даже не посмотрел!

– И вовсе нет, – обиженно произнес названый «Арини». – Просто он был уставшим с дороги и меня не увидел.

– Да он тебя никогда не замечает, как бы близко ты ни подходил, – тихо рассмеялся самый младший. – Как и других оми. Это же Арбари – ледяное сердце.

– И вовсе нет! – Вспылил Арини, который, похоже, совсем позабыл, что находится сейчас в чужой комнате и следует соблюдать тишину. – Когда Арбари увидит, что у меня появились родовые пятна, он обязательно выберет меня.

– А вот и нет! А вот и нет! – Засмеялись два других ребенка. – У Арбари ледяное сердце, ему «узы» с оми не нужны. А чужак светится как солнышко... Он его сердце растопит и украдет.

– Нет, неправда! Замолчите! – Заплакал Арини. – Арбари выберет меня! Меня...

– Не тебя, не тебя... – Начали дразниться дети, но молодой оми их оборвал: – Замолчите, немедленно! – Громко зашипел он и, судя по звукам, кинулся на своих обидчиков.

– Не догонишь, не догонишь! – Насмешливо взвизгнули те и разбежались по комнате.

Разбуженный детскими голосами, Кирилл лежал на кровати с закрытыми глазами и упорно продолжал делать вид, что всё еще спит. События вчерашнего вечера он помнил очень смутно, обрывками: в памяти вертелись  воспоминания о тяжелом разговоре и быстрой скачке, о том, как нестерпимо сильно разболелась у него голова, когда они всё же добрались, и как ужасно хотелось спать. И он бы, наверное, проспал до следующего дня, если бы не эти «детки». Стараясь не привлекать к себе внимания, юноша осторожно приоткрыл один глаз и еле сдержался, чтобы не прыснуть от смеха – одетые в свободные яркие пижамы, по его комнате носились трое темноволосых мальчишек, и, судя по тому, как всклокочены были волосы на голове одного из них, кому-то уже успело изрядно достаться.

Но вдруг дверь в комнату парня тихо скрипнула и на пороге возникла высокая фигура Арбари. Увидев носящихся по комнате Кирилла детей, он нахмурился и, поймав одного из них за ухо, грозно зашептал: – А вы что здесь делаете? Вы лекаря разбудите. А ну-ка, быстро отсюда, пока я вас к Арторису не отвел!

– Но Арбари, – попытался оправдаться самый высокий из мальчишек, по голосу которого Кирилл признал в нем Арини. – Мы просто хотели познакомиться. Правда!

– Так, похоже, кое-кто жаждет получить ремня уже прямо сейчас, не дожидаясь решения Арториса, – гневно произнес мужчина и, ухватив Арини за ухо, потянул того в сторону выхода. – Считаешь себя уже слишком взрослым, чтобы перечить альфаи? А ну-ка, уходите быстро, я сказал! – И, вытолкав подростков из комнаты, Арбари закрыл за ними дверь.

«Так вот почему дети называют его «холодное сердце», – подумал Кирилл, продолжая изображать из себя спящего. – Странно, со мной он совершенно другой».

– Аркири... Аркири, вставай. Солнце уже давно взошло, – с Кириллом альфаи говорил совсем другим голосом. Его тон стал мягче и ласковее, и из него пропали гневные нотки. – Ну же, открывай глаза. Я же чувствую, что ты уже не спишь.

Юноша хотел еще немного попритворяться спящим, но, почувствовав прикосновение чужой ладони к своей щеке, вздрогнул от неожиданности и открыл глаза. Судя по тому, как великолепно выглядел склонившийся над ним Арбари, проснулся он давным-давно и успел не только вымыться, но и переодеться. Сейчас он был облачен в белую приталенную рубашку необычного покроя и серые кожаные штаны, заправленные в высокие сапоги. Его длинные чистые волосы были распущены и крупными кольцами спадали на плечи, а тщательно выбритое лицо выглядело свежим и отдохнувшим.

– Неужели уже день? – Удивился Кирилл, присаживаясь на кровати и прикрывая ладонью зевок. – Почему ты не разбудил меня раньше?

От вида альфаи его сердце учащенно забилось, а щеки запылали от прилива крови, и, чтобы скрыть свою реакцию, юноша принялся ожесточенно растирать лицо.

– Хотел дать тебе немного отдохнуть перед тем, как мы примемся за работу, – пояснил Арбари, выпрямляясь и убирая руку от лица юноши. – Я переговорил со старейшиной и объяснил, что ты – лекарь. Так что никаких проблем с осмотром ар-дари и животных быть не должно. Всех коров и лошадей на сегодня оставили в стойлах, а на соседние фермы Арторис послал гонцов за переболевшими тармууни ар-дари. Но прежде, чем мы начнем, примешь ванну, переоденешься и перекусишь. Всё уже готово и ждет только тебя.

– Ну, ты даешь, Арбари! Пока я спал, ты уже обо всем договорился! – Поразился Кирилл, вставая с постели и пытаясь отыскать взглядом, во что же ему обуться. Снятых им накануне сапог нигде видно не было, и вместо них у кровати стояли деревянные сандалии с кожаными ремешками. – Но вот, что меня смущает, так это твоё «мы»... Я думал, что буду осматривать всех сам, а ты просто постоишь в сторонке.