Текст книги "Спасти и спастись (СИ)"

Автор книги: Жажда_полета

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

Но ни через минуту, ни через полчаса, ответа парень так и не дождался. Устав от тщетного ожидания и переборов свой страх, он потянул за каменные ручки, уже не надеясь, что дверь ему поддастся, но та оказалась не заперта и, проскрипев давно не смазанными петлями, открылась навстречу.

– Эй, извините, пожалуйста, здесь кто-нибудь есть? – Прокричал юноша, заходя в огромный пустующий холл.

Ответом ему было лишь эхо и равнодушный взгляд каменных статуй, безмолвными истуканами выстроившихся вдоль стен по обеим сторонам от входа. Потолок и сами статуи были покрыты паутиной, а на каменном полу лежал довольно толстый слой пыли. Но никаких следов – ни человеческих, ни звериных – на нем видно не было.

У противоположной от входа стены виднелся небольшой, округлой формы бассейн с до сих пор работающим фонтанчиком в центре, а у боковых стен продольно, между статуями, стояли скамьи со столами, как если бы этот холл представлял из себя нечто вроде приемной или трапезной, где каждый желающий мог отдохнуть после тяжелого пути или утолить свой голод. Сейчас же столы пустовали, и только на некоторых из них, под толстым слоем паутины и пыли виднелись то полуистлевшие фолианты, то книги, то пучки высушенных трав.

Подойдя к бассейну, Кирилл присел на край его бортика и с опаской осмотрел его содержимое: внутри он был выложен белым мрамором с золотистыми прожилками и наполнен прозрачной водой. Не обнаружив видимых следов загрязнения, юноша наклонился чуть ниже и принюхался, но и запахом вода не отталкивала. А коснувшись ее языком, парень с наслаждением припал к водной глади губами – чистая, прохладная и необычайно вкусная, вода живительным потоком проникала в пересохшее горло, быстро утоляя жажду и освежая после тяжелого дня. С наслаждением напившись, Кирилл плеснул несколько горстей на разгоряченное после дороги лицо и провел мокрыми ладонями по груди и рукам, стирая следы пыли и грязи.

– Хорошо, хоть вода есть, – порадовался юноша, закончив приводить себя в порядок. – Значит, от голода и жажды я в этом мире точно не умру. Осталось только найти людей… Что же здесь случилось? – Поднявшись на ноги, он еще раз обвел взглядом всё помещение и только сейчас заметил, что позади каждой статуи виднеются небольшие потайные двери. – Вот там и поищем разгадку, – и парень шагнул в направлении ближайшей к нему двери.

Времени, что оставалось до захода солнца, Кириллу хватило, чтобы обойти половину из них. Одни вели в маленькие жилые кельи с узкими койками и небогатым скарбом, спрятанным в деревянных шкафах или сундуках, другие – в рабочие кабинеты, где на придвинутых к окнам столах лежали горы истлевших фолиантов и заплесневевших от сырости книг. Во время своих поисков юноша обнаружил одежду, подходящую ему по размеру, и с удовольствием облачился в светло-зеленую приталенную тунику с темным поясом и красивой вышивкой на плечах, облегающие коричневые бриджи и мягкие серые полусапожки из кожи то ли змеи, то ли ящерицы. Так же он нашел небольшой, но острый ножик в кожаных ножнах, который удобно прятался за голенищем сапога, и несколько неповрежденных книг, исписанных непонятными письменами.

Увлекшись процессом, Кирилл бы с удовольствием продолжил свои поиски и дальше, но был остановлен наступлением ночи. А поскольку других источников освещения в здании он не нашел, то решил перенести обыск на завтра и, перекусив оставшимися у него плодами, благополучно лег спать.

***

Всю ночь парня мучили кошмары. Ему мерещилось, что он вернулся в свое старое, умирающее от рака тело и лежит на холодном операционном столе, а хирурги, не замечая, что он находится в сознании, разрезают без анестезии его плоть. Он словно наяву чувствовал, как острая сталь впивается в его кожу, рассоединяя мягкие ткани, как руки врачей проникают в его раскрытый живот и вынимают оттуда нечто живое и трепещущее.

– Отделяем желудок, – слышал он знакомый голос Приходько. – Накладываем анастомоз… Тампон… Зажим… Накладываем шов по краю… Вадик, придержи-ка здесь, мне не удобно… Отлично. Теперь переходим к печени…

– Нет! Прекратите! – Закричал Кирилл, подкидываясь на кровати. В глубине его живота всё горело и пульсировало, как если бы из него действительно сейчас вырезали какой-нибудь орган.

Широко раскрыв глаза и шумно глубоко дыша, он шарил руками по своему телу, но, как и прежде, не находил и следа хирургического вмешательства. Постепенно боль стихла и только глубоко внутри, на уровне лобка, слегка тянуло и пульсировало, не давая забыть о пережитом во время сна кошмаре.

Переведя взгляд со своего тела на комнату, Кирилл понял, что уже рассвело, и он по-прежнему находится в келье, выбранной им накануне для ночлега.

– Во что же мне верить? – Хриплым после крика голосом поинтересовался он вслух. – Где сон? А где реальность? И здесь, и там я чувствую боль, но тут у меня новое тело, а там – я снова умираю.

Но все его вопросы по-прежнему оставались без ответов.

«Буду считать, что это тоже реальность, – решил он для себя. – Если я действительно умираю где-то там, на операционном столе, то почему бы напоследок не насладиться новым, интересным миром, полным загадок и приключений?»

***

Кириллу понадобилось всего пара часов, чтобы обыскать неосмотренные вчера комнаты, но разгадки исчезновения из храма людей он так и не нашел. В том, что в прошлом здесь обитали именно люди, он даже не сомневался: все статуи, стоящие в общем холле, изображали красивых юношей или мужчин вполне человеческого вида – с нормальными формами глаз, ушей и головы, с привычным количеством пальцев на руках и ногах и правильным телосложением. Единственное, что показалось Кириллу странным, так это то, что у всех статуй в здании, как и у статуи, стоящей снаружи у входа, на место радужки со зрачком были вставлены блестящие камни насыщенного янтарного цвета.

«Может быть, у них этот цвет считается священным? – Подумал он, в очередной раз разглядывая каменные лица. – А может, у представителей их народа такого же цвета глаза… Прямо как у меня…»

С наступившим новым днем полезных находок в комнатах храма существенно прибавилось. Парень нашел еще пару десятков вполне пригодных для чтения книг, но, как ни старался, так и не смог прочитать написанного. Иероглифы, которыми были исписаны страницы, не были похожи ни на одни, виденные Кириллом раньше: не китайские, и не японские, и даже сходства с египетскими у них не было. В этом юноша был уверен на сто процентов, поскольку в прошлом очень увлекался изучением иностранных языков. Но судя по тому, что почти на каждой странице рядом с письменами были изображены различные растения и части человеческого тела, то, скорее всего, все найденные им книги повествовали о медицине и лечении человека с помощью трав.

«Как жаль, что я не понимаю их языка, – расстроенно думал Кирилл, складывая старинные фолианты обратно в книжный шкаф. – В новом мире я бы тоже мог бы стать врачевателем… Быть может, если я найду здесь людей и выучусь их языку и письменности, я смогу вернуться и прочитать эти книги. Это тело совсем еще молодое, я всё могу успеть…»

В подтверждение догадки, что храм был связан с медициной, он также обнаружил и небольшую комнату, по-видимому, служившей местом изготовления настоек и сборов. Вдоль ее стен стояли высокие пыльные стеллажи, уставленные пустыми мензурками, колбами и баночками, а под потолком висели пучки давно иссущенных и покрывшихся паутиной растений.

Закончив с обыском внутри здания, парень решил осмотреть его и снаружи. Спустившись с лестницы и обойдя храм с торца, он вступил в тень заднего фасада и тут же испуганно вскрикнул – его взору открылось огромное пепелище, среди черных останков которого виднелись обугленные человеческие черепа и кости. А прямо у его ног лежал почерневший, высохший труп в истлевшей одежде.

«О Боже, так вот куда делись обитатели храма! – Догадался Кирилл, осторожно наклоняясь к останкам человека. – Была или резня, или эпидемия. Но судя по тому, что в храме нет следов крови и борьбы, скорее всего последнее. И если это действительно так, то мне не следует задерживаться здесь надолго. Ведь не известно, что послужило источником заражения. Вдруг это вода из бассейна, которую я пил, или какие-нибудь паразиты, типа клещей или блох. Надо срочно выбираться отсюда, пока не поздно. Наверняка, за пределами леса есть развитая цивилизация, раз у них такие хоромы даже в лесу стоят».

Осмотр трупа ничего не выявил – слишком много времени прошло со дня смерти человека, и почти все его кожные покровы иссохли и истлели до самых костей. Подсказок о случившейся трагедии не дал и тщательный осмотр пепелища. Кроме обугленных головешек и костей в золе не обнаружилось ни металлического оружия, ни каких-либо других подозрительных предметов. И потому, покончив с этим занятием, Кирилл поспешил к продолжению лесной тропы, что виднелась на противоположном конце таинственной поляны. Зайти обратно в здание и снова напиться из источника, он так и не решился, молясь про себя, чтобы источником заражения всё же была не вода.

Идти по лесу в нормальной обуви было значительно легче, и парень чуть ли не бежал вперед, желая  побыстрее выбраться из чащи и встретить обычных людей. О том, что находился в храме и видел останки его обитателей, Кирилл решил в будущем не распространяться, чтобы и его ненароком не приняли за заболевшего и не убили.

Солнце поднялось к своему зениту, а потом начало медленно, но верно спускаться к горизонту, а юноша всё бежал по петляющей между деревьев тропе, пока впереди не показался новый просвет.

– Ну, наконец-то… – радостно выдохнул он, покидая пределы леса, но, увидев, куда вывела его тропинка, испугано замолчал и остановился.

Это был вовсе не выход из леса, а выжженный почти до тла огромный его участок. Больше, чем оставленная им поляна раза в два, он зиял уродливой черной раной на «теле» леса, и, судя по тому, что среди обугленных пеньков не было видно ни новой травы, ни всходов, несчастье случилось совсем недавно – не больше полумесяца тому назад.

«Хотя судить точно я не могу, – думал Кирилл, обходя место пожарища по периметру и пытаясь отыскать продолжение потерянной тропы. – Время тут странное, да и растения тоже. Могло пройти несколько дней, а могло и несколько месяцев. В любом случае, ответы я смогу найти только у людей. И надо спешить, пока совсем не стемнело!»

К счастью для Кирилла, тропа все же отыскалась и, облегченно выдохнув, парень снова устремился в путь. Теперь деревья вокруг него стали совсем другими: на их ветвях больше не было видно плодов, а сами они походили на дубы или клёны. Так же не встречалось и кустарников с ягодами. Зато тропа стала значительно шире и утоптаннее, как если бы по ней ежедневно проходило большое количество людей.

Не обращая внимание на попадающие под ноги ветки и камни, юноша бежал вперед из всех своих сил, стараясь опередить заходящее солнце. Икры с непривычки налились свинцовой тяжестью, а в груди полыхало огнем от быстрого, прерывистого дыхания, но он не останавливался ни на миг, лишь изредка замедляя свой бег на особо крутых поворотах тропы. И вот впереди показался выход из леса.

«Надеюсь, что на этот раз это действительно выход», – в отчаянии подумал Кирилл и выскочил из-за деревьев. В лицо ему ударил ветер и яркие лучи застывшего над горизонтом солнца и, заслонившись от них ладонью, парень был вынужден ненадолго прикрыть веки. Проморгавшись и дождавшись исчезновения белых кругов перед глазами, он сложил над ними руки козырьком и пристально всмотрелся вдаль.

Перед ним открывалась поистине великолепная и величественная картина: между высоких горных хребтов с заснеженными вершинами раскинулась огромнейшая долина, пестреющая на востоке золотистыми всходами сельскохозяйственных культур, а на западе – зелеными лугами с пасущимися на них стадами коров и овец. В центре же долины стоял самый красивый город из всех видимых Кириллом ранее. Выстроенный из белого камня, он смотрел в небо резными башенками и маковками куполов и казался ожившей иллюстрацией к сказке о зачарованном королевстве.

– Какая красота! Это же настоящее чудо! – Радостно рассмеялся Кирилл, любуясь раскинувшимся перед ним необъятным простором и завораживающими свой яркостью красками. – Теперь, я надеюсь, загадки и тайны закончатся.

Шагая вниз по склону к видневшейся широкой дороге, вымощенной светлым камнем, юноша счастливо улыбался, то и дело поглядывая вдаль, где на горизонте виднелся прекрасный город, и совершенно не догадывался, что именно с этого момента и начинаются его настоящие приключения.

========== Глава 3. ==========

        Город оказался значительно дальше, чем показалось Кириллу вначале, и солнце скрылось за горизонтом прежде, чем он смог преодолеть половину пути. Но еще до того, как на долину опустилась ночь и на небе зажглись первые звезды, юноша всё же успел разглядеть, что город выглядит не таким уж сказочным и безупречным, каким открылся перед ним при выходе из леса. Из белого камня была выстроена только центральная его часть, обнесенная высокой зубчатой стеной с узкими бойницами и стальной узорчатой решеткой, перекрывающей проход внутрь города. А вокруг стены, подобно грибам под благородным деревом, выстроились нестройными рядами небольшие деревянные домики с соломенными крышами. По большей части все они были одноэтажными и однотипными, но встречались и такие, что состояли из двух-трех этажей и имели не соломенную, а черепичную или дощатую крышу. Из труб многих домов к небу поднимался легкий сероватый дымок, а по мере сгущения сумерек, то здесь, то там, в окнах стали зажигаться первые огни.

«Похоже, город вполне обитаем, – с облегчением думал Кирилл, отыскивая взглядом новые подтверждения активной человеческой жизни. – Ну, или хотя бы прилегающий к нему пригород».

Что происходит за городскими стенами, юноша видеть не мог, но в душе всё же надеялся, что и в центре «белого города» тоже теплится жизнь.

Несмотря на то, что солнце давным-давно село, своего путешествия он не прекратил. Света поднявшейся над горизонтом огромной голубоватой луны Кириллу было вполне достаточно, чтобы не только не потерять дорогу из виду, но и продолжить изучение нового для него мира. Кроме того, пока юноше не встретилось ни одного места, где бы он смог остановиться для отдыха и переночевать: по обеим сторонам от дороги простирались бескрайние поля, засеянные неизвестными ему злаковыми, но ни стогов с сеном, ни сторожек нигде видно не было. А спать на холодной земле, пусть и в одежде, Кириллу совсем не хотелось.

«Осталось пройти совсем немного, – подбадривал себя парень, еле передвигая ноги от усталости и стараясь не прислушиваться к протестующему урчанию желудка. С самого утра он ничего не ел, напившись только воды из источника в храме, и от голода у него уже кружилась голова. – Ничего, вот доберусь до пригорода и обязательно перекушу. Наверняка там есть таверна или постоялый двор... А расплатиться я смогу или продав нож, или отработкой. Суметь бы только найти общий язык...»

Кирилл уже не раз думал, как будет разговаривать с местными жителями, если их язык окажется для него неизвестным, и решил, что вполне сможет объясниться с помощью жестов.

«Показать, что я голоден и хочу спать, я точно смогу, – размышлял он, представляя, как будет показывать пальцем на рот и изображать сложенными вместе ладонями сон на подушке. – Будем надеяться, что они согласятся помочь и не прогонят, приняв меня за попрошайку или безумца…»

Когда до города оставалась пара километров, поля сменились садами с низкорослыми деревьями. Небольшие округлые плоды, висевшие на их ветках, в голубоватом свете луны казались черными и непригодными для еды. Поэтому, сорвав один фрукт на пробу, Кирилл сначала с подозрением принюхался и тут же с жадностью впился в него зубами.

«Прямо как нектарины! – Восхищенно думал юноша, с наслаждением уплетая один плод за другим. – Сто лет их не ел. Да такие вкусные! Теперь осталось только крышу над головой найти, и всё будет в порядке!»

Утолив голод фруктами, Кирилл почувствовал себя значительно лучше: к нему снова вернулись прежние силы и уверенность, что в новом мире он не пропадет. Так что, передохнув немного среди плодовых деревьев, он снова отправился в путь и не останавливался до тех пор, пока не достиг первых построек пригорода. К тому времени начало рассветать: небо окрасилось в розовые тона, а вслед за этим на востоке над заснеженными пиками гор показалось золотистое солнце.

«Словно знак, что всё будет хорошо и мне нечего бояться», – обрадовался парень, наблюдая, как огромное светило медленно и величественно поднимается над горизонтом.

Несмотря на столь ранний час, город уже пробудился, и в домах, мимо которых проходил Кирилл, слышались приглушенные стенами голоса и звуки утренней суеты. Но сами улицы были пока безлюдны, что позволило парню получше рассмотреть невидимые ранее детали. Дома по внешнему виду нисколько не отличались от обычных избушек где-нибудь в глубинке России. Сложенные из белых бревен, они были небольшими, но аккуратными, и рождали у Кирилла воспоминания о тех годах, когда он, будучи еще мальчишкой, ездил погостить в деревню к своему дедушке. Но чем дальше парень углублялся в пригород, приближаясь к каменной городской стене, тем чаще на его пути встречались следы старых пожарищ и беспорядков: крыши некоторых домов были полностью сожжены, окна и двери выбиты, а на белых бревенчатых стенах уродливыми черными пятнами виднелись отметины затушенных поджогов и кривые иероглифы, намалеванные красной краской.

«Странно всё это… Что же происходит? – Размышлял юноша,  в очередной раз останавливаясь около почти полностью сожженного дома, через выбитые окна которого виднелся царящий внутри беспорядок. – Может, у них революция? Или война… Судя по столь контрастной разнице между частями города, социальный статус людей здесь существенно отличается…»

Постояв в раздумье пару минут, Кирилл двинулся дальше, но, ударившись о нечто большое и твердое, потерял равновесие и повалился назад, больно приземляясь на вымощенную камнем мостовую.

– Ар-Дарх! Сет ти пер пиарх! Дар сет мо ни! – Послышался чей-то громкий, разгневанный голос над головой Кирилла. И в тот же миг, схватив за плечи, его бесцеремонно вздернули на ноги.

От резкого движения перед глазами юноши всё поплыло, и, чтобы не потерять сознание, ему пришлось ненадолго прикрыть глаза. Когда же он их открыл, то увидел, что перед ним стоит огромный бородатый мужчина в кожаной безрукавке и темных штанах, заправленных в сапоги. Его покрытые татуировками руки бугрились от мышц, а на мясистом лице со следами оспы отражались гнев и крайнее недовольство. Глядя на Кирилла, он громко кричал на непонятном языке, показывая рукой то на парня, то на себя, то складывая ладони в странных жестах.

Оробев от столь грозного вида представителя местного населения, Кирилл не сразу осознал, что слова, произносимые мужчиной, словно раздваивались у него в подсознании и на смену бессмысленной тарабарщины приходили вполне понятные, хоть и несколько искаженные  фразы.

– Нон корнегиа вирэ керелим. Не видеть куда идти, – тем временем не унимался мужчина, потрясая над головою парня сжатым в негодовании кулаком. Но, взглянув Кириллу в глаза, вдруг вздрогнул и так замер с поднятой к небу рукой. – Ар-Дари? – Удивленно выдохнул он, опуская руку и указывая пальцем на его лицо. – Ар-Дари! Квен осидо пирэ! Бистро вси сюда! Ар-Дари! Ар-Дарх пер пиарх! Солнце смерть...

Поняв, что не на шутку разгневал мужчину, Кирилл попытался загладить свою вину и извиниться. Сложив на груди руки в знак примирения, он низко поклонился и заговорил:

– Извините меня, пожалуйста. Я пришел с миром.

Но увидев непонимание и озадаченность на лице незнакомца, решил попробовать на других известных ему языках:  – Пис. Фриден. Ле монд, – произнес он слово «мир» на английском, немецком и французском языках, а затем то же самое проделал и со словом «дружба»: – Фрэндшип. Фройндшафт. Амитье.

Услышав незнакомую речь, мужчина замолчал и, протянув к нему руку, осторожно дотронулся до светлых прядей юноши.

«Аро но Кими», – неожиданно всплыло в подсознании, и Кирилл невольно повторил: – Аро но Кими.

Вздрогнув, словно услышал страшное ругательство, незнакомец поспешно отдернул руку и, зло сощурив темные глаза, громко заговорил.

– Аро но Кими? Аро но Кими?! Ты желать солнца и ниба тем кого презирать?! Ар-дари сен ти пирилент кортилаго. Вы ар-дари ненавидеть нас! Но мы не виноваты что вы умирать! Керелим асперио. Пришел насмешка? Кресто Ар! Ароден?! Кирелим скво?! Карать солнце! Поджигать?! Гнать прочь?!

Мужчина говорил на необычном языке, похожем одновременно и на латинский, и на итальянский, и немного на греческий, но Кириллу каким-то неведомым ему образом удавалось частично его понимать. Значения многих слов сами собой всплывали в его подсознании, как если бы в прошлом юноша знал этот язык, но позабыл, ввиду отсутствия регулярной практики.

Привлеченные шумом и громкими криками, из домов стали появляться и другие жители пригорода. Мужчины, женщины и дети – все в темной кожаной одежде и со следами оспы на лицах, они окружили пару кольцом и громко переговаривались между собой, то и дело указывая на голову парня пальцами. Их речь была всё на таком же тарабарском языке, но многие из произнесенных слов парень понимал.

– Ар-дари… – Слышалось в их разговоре. – Но светлый… Таких еще не было… Кто он?.. Глаза как у ар-дари…

Поняв, что сейчас от его действий будет зависеть его дальнейшее будущее в этом мире, Кирилл поднял руки в примирительном жесте и, дружелюбно улыбнувшись, поклонился.

– Я пришел издалека, – начал он, стараясь говорить спокойно и уверенно.

«Ваташи керелим дорно», – подсказал внутренний голос.

– Ваташи керелим дорно, – послушно повторил за ним Кирилл.

– Терник… чужак… – зашептались люди.

– Но я пришел с миром и не желаю вам зла, – продолжил парень, почувствовав, что выбрал правильное направление и, ведомый подсказками подсознания, произнес на понятном людям языке. – Аро но Кими! Ваташи нон сет дарх!

Услышав его слова, столпившиеся вокруг него люди притихли. Они пристально рассматривали его лицо, волосы и одежду, но на их лицах теперь читалось любопытство, а не гнев или страх. Неожиданно вперед выступила пожилая женщина с длинными, заплетенными в косу седыми волосами и, обратившись к стоящему напротив Кирилла мужчине, заговорила тихим спокойным голосом:

– Митр сердо нордрах тер вардани (Митр, надо показать его старейшине). Пенто дир хат носреди терник (Пусть решит, что делать с чужаком).

Согласно кивнув, названный Митром взял Кирилла за плечо и дал знак людям расступиться.

– Керелим Митро (Иди с Митром), – обратилась женщина к юноше. – Квинтари – Дарх (Побежишь – умрешь). Ханто (Понял)?

– Ханто, – кивнул Кирилл и, направляемый чужой рукой, покорно пошел рядом с мужчиной.

***

Дом старейшины (Вардани) представлял собой большое двухэтажное деревянное строение с красной черепичной крышей и следами неудавшегося поджога с правой стороны фасада. Открывшая на стук Митра дородная женщина, увидев Кирилла, поначалу испугано отступила внутрь и хотела уже захлопнуть дверь перед самым их носом, но, услышав громкий окрик мужчины позвать для разговора «Вардани», остановилась и, быстро кивнув, скрылась в глубине дома. Пускать их внутрь, по-видимому, никто не собирался, поэтому оба остались ждать снаружи. Оглядевшись по сторонам, парень заметил, что толпа, собравшаяся вокруг них ранее, так никуда и не рассосалась. Стоя несколько в отдалении, люди по-прежнему тихо переговаривались между собой и бросали в сторону чужака подозрительные взгляды.

– Хин ми зари? – Услышал Кирилл громкий возглас со стороны дома старейшины и, повернувшись на звук, увидел, что на его пороге стоит невысокий седовласый мужчина со следами оспы на правой щеке, одетый в домотканую белую рубаху и серые кожаные штаны.

«Они тут все что, только в коже и ходят? – Успел подумать парень прежде, чем Митр обратился к старейшине. – Да и следы оспы почти у каждого на лице…»

– Вардани, ини полето терник (Старейшина, мы нашли чужака). Эрни сентиро – ваташи керелим дорно но нен сет дарх (Он сказал, что пришел издалека и не желает нам зла). Хат сени носреди? (Что нам с ним делать?)

С каждым новым словом, произносимым Митром, Кириллу становилось всё легче  понимать чужую речь. Теперь она не казалась ему тарабарской и воспринималась естественно, заменяясь в сознании парня на его родной, русский язык.

Выслушав Митра, Вардани задумался, окидывая Кирилла цепким, пристальным взглядом темных глаз, отчего юноша невольно поежился. Подойдя к нему почти вплотную, мужчина откинул волосы парня назад и внимательно осмотрел его пятнистый «узор» на висках, после чего ненадолго задумался.

– Он и вправду похож на чужака, – наконец вынес старейшина свой вердикт, складывая руки у себя на груди. – У ар-дари не бывает волос и родовых знаков подобного цвета. Но сейчас, когда все мы в большой опасности, я бы не стал рисковать и оставлять незнакомца в своем доме. Заприте его вместе с тем ар-дари, которого мы пощадили. Может быть, в будущем он нам еще пригодится.

– Хорошо, Вардани, – подчинился Мирт, склоняясь перед ним в уважительном поклоне, и, дернув Кирилла за руку, приказал:  – Благодари, чужак! Тебе оставили жизнь.

– Спасибо вам, – произнес юноша на русском и, поддавшись внутренней подсказке, добавил на новом для себя языке: – Аро но Кими, Вардани.

Решение старейшины вызвало оживление среди столпившегося народа – толпа загомонила еще громче, но слов возражения или недовольства в речи людей слышно не было, как не было и тех, кто бы вышел вперед или, наоборот, ушел. Никто не ушел и позже,  когда Мирт вел Кирилла через поселение: люди шли позади пары в нескольких метрах и зорко наблюдали за тем, чтобы парень ненароком не сбежал. Но даже если бы подобная мысль и пришла тому в голову, осуществить задуманное Кирилл бы всё равно не смог – слишком крепко держал его за руку Мирт. Да и бежать, собственно, парню было не куда: вход в «Белый город» для него был закрыт, а возвращаться в лес и жить в одиночестве подобно дикому животному Кирилл не хотел.

«Будь, что будет», – подумал он, спокойно наблюдая за тем, как Мирт, заведя его внутрь одного из сгоревших домов, откидывает крючок на крышке подвала и открывает тот настежь.

Заглянув внутрь, мужчина прислушался и крикнул:

– Хей, ар-дари, ариш енго!? (Хей, ар-дари, живой еще?!) Вирго дарисато (Принимай гостя), – и, развернувшись к Кириллу, приказал. – Прыгай сам или столкну. Тогда будет больно.

– Ладно, – согласился Кирилл, присаживаясь на край подвала и свешивая в него ноги. Через открытое отверстие на виднеющуюся далеко внизу голую землю падал небольшой квадратный луч света, но из-за царящей вокруг него темноты было не разобрать, есть ли там кто-либо еще, или нет.

Набрав в грудь побольше воздуха, как перед нырком под воду, юноша оттолкнулся руками от края и полетел вниз. Но, приземлившись на землю, он всё же не устоял на ногах и повалился на бок, больно ударяясь о лежащий на земле мешок локтем и плечом.

– Терник, тор си арданто. Ин дарх тамиро тор сени керелим (Чужак, ты уж прости. В недоброе время ты к нам пожаловал), – прокричал оставшийся наверху Мирт и с громким стуком захлопнул крышку в подвал.

Оставшись в кромешной темноте, Кирилл испуганно заозирался по сторонам, но, ничего не увидев, замер и прислушался. В подвале было тихо, и только откуда-то сверху слышались постепенно затихающие шаги быстро удаляющегося мужчины. Но вскоре и эти звуки исчезли, и вокруг парня повисла гробовая тишина. Долгое время, полулежа на твердом мешке с овощами, он слышал только свое собственное тихое дыхание и стук бешено колотящегося сердца, как вдруг неожиданно справа от него раздался чей-то глубокий, проникновенный голос.

– Кто ты? Человек наверху назвал тебя чужаком, но ты пахнешь ар-дари. Причем оми, молодым и не отмеченным узами. Но если ты не ар-дари, то кто тогда? Из какого ты рода или племени? И откуда пришел в Аро Тамине (долину солнца)?

Незнакомец говорил на том же языке, что и люди в селении, но его речь была более плавной и мелодичной, без выраженного акцента на гласных, но с гортанным, раскатистым «р», словно у большой хищной кошки. Голос ласкал слух и словно проникал внутрь, рождая в сердце Кирилла пока непонятные для него чувства. Но страха среди них не было. Завороженному чужой речью Кириллу начало казаться, что в темноте напротив него сидит леопард или лев и пристально за ним наблюдает. Фантазия была такой правдоподобной и четкой, что Кирилл невольно вздрогнул и помотал головой, чтобы развеять наваждение.

– Я – странствующий лекарь, – начал юноша свой рассказ, тщательно обдумывая каждое слово. В случае ошибки реакция незнакомца могла быть совершенно непредсказуемой, а бежать из подвала было некуда, как не было и шансов на спасение, если бы мужчина решил его убить за опрометчиво сказанные слова. – Я пришел издалека и не знаю ваших обычаев и порядков. Мне не известно, кто такие «оми» и «ар-дари», но я – обычный человек.

– Нет, не человек. Это точно, – возразил невидимый незнакомец. Теперь его голос слышался значительно ближе, и в темноте напротив замершего юноши неожиданно замерцали янтарные глаза. – Ты пахнешь ар-дари, но не человеком. Ты – оми, тот, кто дарит жизнь. Их запах ни с чем не спутать. Он сладкий и манящий. А такого чистого и приятного, как у тебя, я уже давно не встречал.

– Тот, кто дарит жизнь? – Переспросил Кирилл, не понимая до конца сказанных ему слов. – Я – лекарь (ваташи арминос), тот, кто лечит (тэ хин армин). Я не дарю жизнь. А пахнет от меня фруктами, которые я ел в садах рядом с городом.

В ответ на слова Кирилла янтарные глаза приблизились еще немного, и в тишине подвала  послышался тихий гортанный смех, от звуков которого по спине и животу юноши забегали мурашки.

– Скажи мне, тернидан (чужеземец), кто в вашем племени дает начало жизни?  – Последовал за смехом неожиданный вопрос.

– Женщины, как и у людей.

– Возможно, – согласился мужчина. – Но ты рожден не человеком. Быть может, ты и сам не знаешь правду своего рождения, но в тебе столько же от человека, сколько и во мне. А я принадлежу к роду Ар-Дари, отмеченному солнцем, – незнакомец ненадолго замолчал, но вскоре продолжил. – У нас нет женщин и мужчин, но есть оми и альфаи. Те, кто дарует жизнь, и те, кто ее зарождает. А ты пахнешь оми. Уж поверь мне! Альфаи в этом отношении невозможно обмануть, сколько бы фруктов ты не съел накануне.