Текст книги "Criminal (СИ)"

Автор книги: yourwriterellen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Ведь Сара никогда не отказалась бы от него.

– Если мы всё выяснили, тебе лучше вернуться в школу.

Что-то гулко разбивается в груди, хотя и разбиваться там по сути нечему. Но девушка нервно сглатывает и готовится выдать очередной обман:

– Я пойду домой. Там.. мы не учимся сегодня. Да.

По всем законам подлости в эту же самую секунду оглушающий звонок раздаётся из-за кирпичных стен школы. Хилл переводит на испуганную Сару недоуменный взгляд и чуть наклоняется, заглядывая в её округлившиеся глаза.

Двойные двери школы распахиваются, и из здания выбегают десятки старшеклассников. Одни из них гуськом плетутся к воротам, чтобы преспокойно покурить, когда замечают у выхода Сару. Они и знать не знают, как выглядит этот Аарон Хилл с листовок, которыми кишит школа, а вот маленькую дрожащую фигурку новой знаменитости узнают сразу.

– Эй, Сара, это ты там стоишь?! Что ты как не родная, иди-ка сюда, я как раз давно не трахался! – орёт один из молокососов, доставая из кармана пачку сигарет.

О’Нил медленно прикрывает глаза, втягивая носом холодный зимний воздух. Она знает – скоро он вбёрет в себя металлический запах крови и неминуемого страха. Потому что в эту же секунду ошеломленный Аарон переводит взгляд с Сары на кучку школьников, мгновенно преодолевая расстояние между ними. Девушка судорожно оборачивается, наблюдая за тем, как Хилл хватает одного из них за грудки, поднимая его над землёй.

– Повтори, что сказал, – рявкает он.

Янтарь горит угрозой и чьей-то будущей смертью, когда Сара подрывается с места, хватая Аарона за руку.

– Пожалуйста, не трогай его! – голос её срывается на крик. – У тебя будут проблемы.

– Это у него сейчас будут проблемы. Что ты там пискнул на неё, ублюдок!?

– Это не я! – светловолосый паренёк запинается и в страхе оборачивается на своих одноклассников, которых, при виде грозного мужчины в кожаной куртке с вышитым на спине драконом, и след простыл. – Об этом вся школа гудит!

Аарон в удивлении приоткрывает рот и, не ослабляя хватки, поворачивает голову в сторону побледневшей Сары. Она накрывает лицо ладонями и качает головой. Это конец: Аарон убьёт их всех.

– Почему ты не сказала мне? – Хилл снова оборачивается к мальчишке, встряхивая его. – О чем они говорят?

– В-вы меня убьете…

– Говори уже! – голос его срывается.

– О том, что она шлюха, что она секс-игрушка какого-то Аарона Хилла.

В глазах дракона мутнеет от неминуемой ярости. Желание превратить этого малолетку в фарш перекликается с желанием знатно наорать на Сару за молчание. Но она стоит здесь: ни живая, ни мертвая, и он решает оставить её в покое. Слишком уж много дерьма пережила эта девчонка за последние пару дней.

– Что ж, приятно познакомиться, – злобно оскалившись, говорит мужчина. – Аарон Хилл собственной персоной.

Только и успевает парнишка удивлённо открыть рот, когда Хилл грубо отпихивает его к забору, хватает Сару за руку и ведёт её в школу.

– Не бойся, – бросает через плечо возбужденный злостью мужчина. – Я просто найду того, кто это сделал.

Ей от этого не легче. Особенно, когда Аарон рывком открывает дверь школы и заталкивает девчонку внутрь.

– Что ты собрался делать? – в страхе бормочет она.

Аарон не просто зол, он на пике своего бешенства. Никто не смеет обижать Сару, никто не смеет пускать о ней чёртовы слухи и выкрикивать в её адрес всё то дерьмо, которое и ему довелось услышать. Пелена ярости застилает глаза мужчины с новой силой, когда он замечает листовки, расклеенные на шкафчиках. Он срывает одну из них, с ужасом вчитываясь в свеженапечатанный бред. На них оборачиваются, обводят удивленными взглядами, боясь отпустить в адрес Сары очередную мерзость. В конце концов, этим молокососам ещё дороги их кости.

– Кто это мог устроить? – рычит Хилл, оборачиваясь на оцепеневшую в страхе девушку.

– Аарон, пожалуйста, давай покончим с этим…

– Чтобы потом какой-нибудь похотливый ублюдок зажал тебя у шкафчика, начитавшись подобного дерьма? – Аарон сминает лист бумаги в комок и хватает девушку за руку. – Я этого не допущу. Где тут у вас можно сделать объявление?

– Можно передать их через настоящую знаменитость, – вдруг раздаётся за широкой спиной мужчины.

Он медленно оборачивается на тонкий женский голосок, замечая перед собой рыжеволосую девчонку с ярко-красной помадой на пухлых губах. Сара вся сжимается от накатившей волны неприязни: это Адель пустила слух. Нет никаких сомнений.

– Ну, и что ты сделаешь мне, здоровяк? Убьёшь? – она накрывает рот ладошкой и драматично вздыхает. – Ну, попробуй.

– А ты ещё кто такая? – пытаясь развеять все свои кровавые планы на эту красноголовую стерву, шипит Хилл.

– Адель Моринг, – девушка гордо вздёргивает подбородок. – А ты, я так понимаю, хозяин этой потаскушки?

Вся школа, кажется, собралась поглазеть на вторую за день драму. Сара сжимает губы, чувствуя себя просто отвратительно в эту самую секунду, когда вдруг встречается с прищуренным взглядом Кэнди в толпе. За спиной Нельсон она замечает Дерека, с укором качающего головой.

Сейчас на её стороне нет никого, кроме уничтожившего её Аарона. Жаль, что выглядит это нелепо, будто родитель пришёл разбираться с обидчиками своего дитя. Сара обводит напряжённую спину Аарона неоднозначным взглядом, размышляя о том, что они снова попали в ту ситуацию, где ей не претило бы назвать его папочкой.

Услышав знакомую фамилию, Хилл вдруг сжимает челюсти и отступает.

– Ты – дочь Морингов? – грубо спрашивает он.

– Бинго, мистер Умник! И как же ты пришёл к этому умозаключению?

– Я не буду с тобой церемониться и на фамилию твою не посмотрю, – вовремя вспомнив о том, что стерва эта – по-прежнему такой же подросток, как и Сара, он позволяет себе лишь ткнуть в её сторону указательным пальцем. – Но ты будешь жалеть обо всем, что ты натворила, мелкая потаскуха. О каждом лживом слове, брошенном в её адрес. Ты зря упомянула Чёрных Драконов в своей грязной игре, глупышка. Очень зря. И каждый, кто осмелится взглянуть в её сторону, пожалеет. А теперь идём отсюда, Сара. И уберите тут всё!

Она не успевает даже в возмущении приоткрыть свой очаровательный ротик, когда Хилл хватает оторопевшую Сару за руку и уводит её прочь по коридору. Сотни догадок о том, что между тридцатичетырехлетним лидером Чёрных Драконов и семнадцатилетней школьницей что-то есть вдруг так нелепо подтверждаются. Осмелится ли кто-нибудь доложить об этом шерифу, столкнувшись с истинным лицом опасности? Едва ли.

И только Кэнди думает иначе, игнорируя волну новых сплетен и удивлённого шёпота. Она хватает Дерека за руку и уводит его в противоположную от толпы сторону – к библиотеке, где есть телефон.

– Ты должен обо всем рассказать отцу, – возбуждённо лепечет она, сжимая руку своего друга.

Никсон вдруг резко останавливается, вызывая гримасу раздражения на лице Кэнди.

– Ты с ума сошла? Сару могут отчислить из школы. И, знаешь, если бы им было что скрывать, этот Хилл не притащился бы в школу.

– Как ты не понимаешь? Она рушит себе жизнь! – блондинка находит взглядом телефон на стойке и победно улыбается.

Сильная рука, схватившая Кэнди за плечо, на секунду её останавливает.

– И поэтому ты хочешь сделать это первее? Чего ты добиваешься? Это не наше, чёрт возьми, дело. Я не расскажу об этом отцу. И, знаешь, я уверен, что рассказывать даже нечего!

– Что значит «нечего»?! Адель сама пришла ко мне и рассказала, что видела, как она целовалась с этим бандитом!

Дерек снова включает скептика, складывает руки на груди и качает головой. Там, в комнате Майкла, Сару так взволновала эта записка о Чёрных Драконах, и чисто теоретически она могла с ними связаться. Но иметь какие-то связи с этим их лидером, что ещё и вдвое старше её? Это невозможно. Сара на такое не способна.

– С каких пор ты веришь Адель, а не лучшей подруге? – Никсон с укором смотрит на блондинку, но та не чувствует ни унции вины.

– Где она, эта подруга? Я догадывалась, что она от меня что-то скрывает, от нас всех! Не хочешь ты говорить с мистером Никсоном, я сама ему позвоню! В конце концов, расклеить эти листовки мне особого труда не составило.

В изумлении открыв рот, Никсон не может поверить своим ушам. Та милая девчонка с кудряшками в его глазах вдруг становится ожившим из комиксов монстром. Ей ничего не стоит разрушить чью-то жизнь, прикрываясь милой улыбкой на сияющих блеском губах. Неужели всю эту подставу устроила Кэнди? Нет, в это просто невозможно поверить…

– Это… ты сделала? – нервно сглотнув, шепчет Дерек.

Кэнди выпалила это случайно. И теперь когда отступать было некуда, она с виноватой улыбкой оборачивается к Дереку и едва заметно кивает.

– Адель пришла ко мне вчера вечером и рассказала о том, что Сара связалась с плохой компанией и что с этим надо что-то делать. Сначала я хотела позвонить миссис О’Нил, но Адель меня остановила. Она сказала, что я должна сделать что-то такое, что точно остановит Сару. Предложила мне сделать эти листовки. Всё утро мы с Фредди из школьной газеты печатали их. Но всё это не из подлости. Я хотела, чтобы Сара одумалась! Я не знала, что в школу притащится этот уголовник! Адель сказала, что это такие воспитательные цели и что она никогда не узнает о том, кто это сделал. Но если узнает, Дерек? Если этот псих Аарон, узнает? Что будет?

Слёзы, хлынувшие из глаз Кэнди, совершенно не давят на отсутствующую жалость Дерека. Он вдруг чувствует немыслимое отвращение и к Нельсон, и к Адель, до боли сжимая кулаки. Поняв, что никакой реакции от лучшего друга не последует, Нельсон снова тянется к телефону, когда он вдруг перехватывает трубку и кладёт её обратно.

– Если ты посмеешь позвонить моему отцу или её матери, – угрожающе шипит он. – Я расскажу обо всём не только Саре, но и этому дракону. Усекла?

– Но Дерек, как ты можешь…

– Я предупредил тебя! – удар ладони парня достаётся стене, возле которой стоит Кэнди. – И только посмей сделать наоборот.

Он уходит, оставляя лучшую подругу (теперь уже, кажется, с пометкой «бывшую»), стоять в недоумении в пустой библиотеке. Чёрт его знает, что творится вокруг, но одно известно точно: от их «святой четвёрки» сегодня утром не осталось и следа. Может быть, есть в подозрениях Кэнди что-то правдивое, но то, каким способом она пытается вразумить подругу, заставляет Дерека поморщиться в отвращении. Он ещё обязательно поговорит с Сарой. Ведь ему, почему-то, хочется верить, что ничего её с этими гребаными драконами не связывает. Наверное.

***

Когда мотоцикл останавливается на самом конце Эймонс-стрит, Сара спешит поскорее очутиться дома. Это сумасшедшее утро едва ли успело начаться, а у неё уже нет никаких сил! В голове только и мелькают все произошедшие с ней события, и единственное желание в её душе впервые за долгое время действительно не связано с Аароном.

Но его рука, несильно схватившая девушку за руку, заставляет её остановиться. Аарон встаёт с мотоцикла и подходит к Саре, пытаясь подобрать нужные слова. А ей и в глаза ему взглянуть боязно.

– Сара, послушай…

– Нет, не говори, – тихо отзывается она. – Заявиться в мою школу было очень глупо.

– Тебе ли обвинять меня в глупых поступках? – выгнув бровь, он усмехается. – Мне плевать на последствия. Я не боюсь ни копов, ни того, что могут начудить эти ненормальные Моринги с моим бизнесом. И я не хочу, чтобы какие-то молокососы травили тебя в школе. Теперь они лишний раз подумают прежде, чем взглянуть в твою сторону. На твоей стороне вся банда драконов, а ты возмущаешься?

Его улыбка не помогает: Сара обессиленно опускает плечи и кивает. Аарон не контролирует себя, когда поднимает расстроенное лицо девушки двумя пальцами за подбородок, добиваясь зрительного контакта. Взгляд её молниеносно добирается до самых остатков его души: столько всего запрятано в этой манящей голубизне и так тяжело, оказывается, ей противостоять. Но Хилл лишь сглатывает, медленно убирает руку и кивает каким-то собственным мыслям.

– Я думаю, тебе и правда лучше уволиться, – шепчет он.

Игнорируя горечь во рту и слёзы, подступающие к глазам, Сара снова кивает. Это правильное решение. Их сумасшедшая не-сказка подошла к концу. Это изначально была плохая идея, гонка без финиша, абсурд и провокация. Ей пора принимать поражения, пора понять, наконец, что мир не крутится вокруг неё и её розовых желаний. Однажды приходится делать шаг назад и уступать мечты правде. И тогда, не попрощавшись, Сара отступает, стирает последние остатки слёз и мчится к своему дому, боясь передумать и снова влететь в любимые объятия.

Аарон смотрит ей вслед задумчивым взглядом, и прежде, чем сесть на байк и вернуться в свой тёмный мир, едва слышно бормочет под нос:

– Ничего ведь нет, кроме влечения. Ничего нет.

Сара напрягается всем телом, когда, закрыв за собой входную дверь, вдруг слышит обеспокоенный голос матери. Уловив посторонний звук, миссис О’Нил спешит скорее направиться в прихожую, чтобы встретить дочь неожиданными объятиями. С недоумением на лице Сара отстраняется от чем-то обеспокоенной женщины:

– Мам? Да что случилось?

– Господи, детка, как хорошо, что ты дома! И как вовремя! – миссис О’Нил хватает девушку за руку и уводит её в гостиную, где работает телевизор.

Она включает его на полную громкость, позволяя напряжённой Саре услышать всё, о чём говорит ведущая новостей.

– Всем, кто располагает информацией о случившемся, просьба позвонить по телефону. Номер указан на экране.

– Вот черт! Не успела! – сетует мама, отпуская руку девушки.

Ни на шутку перепугавшись, школьница повышает голос:

– Что происходит, ты можешь сказать?

В карих глазах матери плещется испуг, заставляя и Сару занервничать. Она чувствует неладное, когда мама с непривычной для неё заботой берёт девушку за руки и настороженно шепчет:

– Сегодня утром снова напали на девушку, милая. Джонатану… ох, шерифу Никсону позвонили утром, когда ещё не было и семи, а уже через пару часов это показали по новостям. Она умерла, Сара. Её изнасиловали, а затем убили. Это уже третья девушка за такое короткое время и все они… о Господи, – миссис О’Нил всхлипывает и накрывает рот ладонью. – Господи, детка, по телевизору показали их фотографии. Они все, как одна, похожи на тебя.

========== Глава 18. Пир во время чумы ==========

В семнадцать лет жизнь похожа на бесконечно сменяющие друг друга пробники духов. Желание новизны и «другого аромата» заставляет влюбляться не в тех, дружить не с теми, каждый день меняться и пробовать, постоянно пробовать что-то в поисках себя и своего долгожданного флакона духов, который не захочется променять на очередной «пробник».

Теперь Саре казалось, что она никогда не дойдёт до этого долгожданного момента. Что вся её жизнь так и остановится на этом хаотичном поиске нужного и правильного, а всё, что ей останется делать – постоянно примерять на себя новые ароматы. Вчера она была глупой маленькой девочкой, влюблённой в героев книг, сегодня ей в сотый раз разбили сердце, а завтра её, вероятно, прикончит маньяк. Кажется, Сара никогда не повзрослеет, никогда не найдёт свой постоянный флакон духов, довольствуясь этими малыми перебежками между реальностью и очередной фантазией из книжки.

Мир, к которому она привыкла и который оберегал Сару ото всех несчастий, вдруг показал свою изнанку, оголил кровавые клыки, в любой момент готовый наброситься на её беззащитную шею смертельным укусом. Она поняла, что все страхи, которые разъедали её до этого, – будь это поездка на мотоцикле, таинственный байкер из лавки миссис Хилл или дракон с ребяческой ухмылкой, – являлись лишь репетицией к чему-то поистине пугающему, заставляющему кровь в жилах стыть. Проблема заключалась лишь в том, что к этому самому моменту все внутренние механизмы в Саре были уже неисправны. Её постоянный моторчик страха забарахлил, издал предсмертный хрип и остановился. Всё, что ей осталось – опустошение. Всепоглощающее, с горьким привкусом старой жизни.

– Я только сейчас понимаю, что зря напугала её. Стоило мне увидеть этих бедных девушек… у меня всё в душе перевернулось. Я запаниковала!

Обеспокоенный голос матери, глухо доносящийся из гостиной, заставляет Сару в досаде сжать губы и уставиться на разворот вчерашней газеты. Ярмарка в Потсвилле, ограбление заправки за городом, рецепт запеченной индейки на рождественский стол, очередные бредни о продаже какого-то терроризирующего город наркотика Си-Пи-25, – и ни строчки об этих ужасающих преступлениях. Словно Сентфор сам укрывает виновника своими вековыми сосновыми ветвями, словно поощряет всё то, что смеет творить этот псих.

– Ребекка, послушай, – в грубых нотках Сара узнает голос шерифа Никсона. – Твои опасения имеют место быть. Наверняка ты слышала о Банди. География его убийств просто сумасшедшая, но все его жертвы, как одна, похожи на его бывшую девушку. Это одержимость, Бекка, и если я одержим тем, чтобы поймать этого ублюдка, сам он, очевидно, действует по принципу Теда. Трёх жертв недостаточно, чтобы сделать вывод, но когда я вижу фотографии… у меня опускаются руки.

Очерствевшая всеми событиями душа Сары не сжимается от страха, а сердце не пропускает удар. Она лишь испепеляет ошеломленным взглядом стену напротив, только и думая о том, что она может стать следующей. Все их с Аароном догадки по поводу того, что шериф покрывает чьего-то важного сынка, обратились в прах. Мистер Никсон и сам растерян, вероятно, он даже не может вычислить предполагаемого преступника.

Девушка нервно сглатывает и поднимает взгляд к потолку. Мама и отец Дерека продолжают о чем-то шептаться, наивно полагая, что Сара их не слышит, а она только и думает об этом чёртовом списке в деле Бурого. Нет, что-то в этой истории нечисто. Зачем шерифу вписывать имя мёртвого человека? И главное…

– Почему девушки, на которых напали, отказываются давать показания? – вдруг спрашивает О’Нил, выглянув из прохода.

Две пары карих глаз округляются в удивлении и замешательстве. Ребекка встаёт с дивана и подходит к дочери, протягивая к ней руки.

– О, Сара, ты всё слышала… – отчаянным голосом лепечет она.

– Мистер Никсон, – школьница игнорирует заплаканный вид матери и подходит к шерифу. – Маргарет Куин, Келли Митчелл… они ведь живы. Вы говорили с ними?

Тяжёлый взгляд из-под густых бровей и обречённый вздох не сулят ничего хорошего. Отец Дерека похлопывает по месту рядом с собой на диване, и Сара садится, в нетерпении уставившись на мужчину.

– В момент нападения и Маргарет, и Келли были под воздействием наркотиков, Сара. Поэтому они ничего не помнят и даже не смогли дать показания. Это Си-Пи-25, их изготавливают на основе какого-то фиолетового цветка. Столько лет поисков их лаборатории… и всё впустую. Зато мы точно знаем, кто ими торгует. Чёрные Драконы.

Холодок непременно пробегает по позвоночнику девушки, заставляя её нервно вздрогнуть. «Лёгкая веселящая дрянь», – кажется, так их назвал Аарон, когда Сара уличила Майкла за продажей фиолетового порошка Стиву. Чёрт с ними, это общеизвестный факт, и даже с такой паршивой информацией О’Нил готова смириться. Драконы торгуют наркотиками. Хилл предупреждал её обо всём, что банда и не пытается скрыть. Но это никак не связано с нападениями! Аарон уничтожит каждого, кто пойдёт на такое, – это очевидно.

– Причина, по которой мы закрыли одного из драконов…

– Бурого? – неожиданно слетает с уст напряжённой Сары.

Шериф косится на девушку с подозрением, но кивает.

– Да, Бурого. А ты откуда его знаешь?

В такие моменты О’Нил счастлива, что наделена этим грешным талантом искусно лгать. Позволив себе растеряться лишь на пару секунд, она начинает лепетать:

– Он общается с парнем из моей школы, с которым дружу я.

– С Тёрнером? Сара, он тоже один из них. Это не лучшая компания.

– Боже мой, ты связалась с драконами?! – вдруг встревает мать.

Сара закатывает глаза и делает глубокий вдох. Связалась… как же мягко это будет сказано!

– Я связалась только с Майклом, мама, – спокойно поясняет она. – Майкл – брат Бобби, а он, в свою очередь, наш с Дереком лучший друг.

На собственных словах ком застревает в горле, и девушка спешит прокашляться. «Лучший друг», – звучит так себе, особенно, после всех событий. Где они, эти лучшие друзья? Утешают Кэнди после «предательства» подруги? Думать об этом и вовсе не хочется. Пусть идут ко всем чертям. Пусть продолжают поддерживать иллюзию дружбы с той, кто при первой же возможности воткнет им в спину нож и несколько раз его там провернет.

Но услышав вполне убедительное объяснение, мистер Никсон и миссис О’Нил заметно расслабляются. Мама уходит на кухню, чтобы налить себе воды после всех ошеломляющих новостей, а Сара вновь оборачивается к шерифу.

– Так что вы говорили насчёт Бурого?

– Ах, да. Мы закрыли его не только потому, что в этот момент его заметили неподалёку от места происшествия. Он – один из драконов, а они как никто другие связаны с этим наркотиком, что нашли в крови девушек и который так, черт возьми, успешно помог стереть им память. Но во время второго нападения он был в камере, а почерк у маньяка не изменился. Только вот… я всё ещё подозреваю в этом кого-то из банды.

Сара отчаянно качает головой, отказываясь в это верить. Кто-то из драконов! Ну, конечно! Они – раздолбаи, моральные разложенцы, разбойники и воры, но только не серийные маньяки. У этой банды совсем иная идеология, в первую очередь, внушённая Аароном. И пусть в отношениях с женщинами у этого лидера всё плачевно, он не допустит всего этого дерьма. Вспомнить только тот факт, что он выгнал из банды Лома, который домогался до Сары у бара.

– Ох, чёрт, – вдруг слетает с губ девушки. – Мистер Никсон, я кажется знаю одного дракона, которого вам следует проверить.

Услышав эти слова, миссис О’Нил снова выглядывает из прохода.

– Кого это ты там знаешь?!

– Ребекка, подожди, – шериф поднимает ладонь и обращается к школьнице. – Можешь рассказать поподробнее?

– Однажды мне довелось столкнуться с одним из них… он… домогался до меня. Я не знаю его имени, только то, что его называют Ломом.

– Почему ты не рассказала, что до тебя домогался бандит?! – голос матери срывается на крик.

Но мистер Никсон так увлечён этой новой деталью в его совершенно безумном пазле, что жестом вновь заставляет женщину замолчать. Он достаёт свою записную книжку и принимается записывать всё, что говорит Сара.

– Он уже не в банде, поэтому заявляться к драконам нет смысла. Но я думаю, что у него был и есть доступ к наркотикам…

– Ты можешь описать его внешность?

– Около пятидесяти лет на вид, может, чуть меньше. Длинные тёмные волосы, седая борода… и глаза. Чёрные, – школьница вздрагивает и обхватывает себя руками. – Ах, и татуировка! От уха до шеи – чёрный дракон. Это все, что я смогла запомнить.

– И когда вы с ним встретились?

Поймав на себе возмущенный взгляд мамы, девушка спешит оправдаться:

– Я возвращалась от Кэнди, может быть, около недели назад. И тогда он пристал ко мне. Но всё обошлось.

Воспоминания об этом психе заставляют кожу её покрыться колючими мурашками, а взгляд нервно забегать по всем предметам в гостиной. Нет, если Лом к этому причастен, то Сара не имеет никакого отношения к его преступлением – первое было совершено ещё до знакомства с ним. Но разве это повод выдохнуть и расслабиться? Разве это поможет ей уснуть сегодня ночью?

Тяжёлая рука в приободряющем жесте ложится на плечо девушки. Она вздрагивает, уставившись на улыбающегося шерифа Никсона.

– Спасибо, Сара. Ты очень помогла с расследованием, – с этими словами шериф встаёт с дивана и подходит к миссис О’Нил. – Я позвоню тебе. Сейчас нужно найти этого Лома.

И он уходит, оставляя после себя тонкий шлейф надвигающейся катастрофы. Мать и дочь встречаются взглядами и, недовольно щёлкнув языком, Ребекка спешит проводить Никсона до двери. Джонатан едва успевает выйти за порог, когда вдруг лицом к лицу сталкивается с Люком.

– Здравствуйте, мистер Никсон, – чуть помедлив, бормочет Моринг. Заметив облокотившуюся о дверной косяк Ребекку, Люк спешит натянуть на лицо ослепительную улыбку. – Доброе утро, миссис О’Нил.

– Люк, как здорово, что ты пришёл! – радостно всплеснув руками, отвечает женщина. – Проходи, дорогой.

Не говоря ни слова и даже не взглянув на Люка, озабоченный новыми подробностями дела мистер Никсон спешит сесть в свою служебную машину и умчаться обратно в участок. Люк входит в дом всё с той же дежурной улыбкой, которая вмиг пропадает, стоит ему только увидеть поникшую Сару. К счастью, вездесущая миссис О’Нил решает оставить подростков наедине. Люк, по её мнению, единственный светлый момент в жизни дочери.

Он молча садится рядом, всё же пытаясь подобрать слова поддержки и утешения. И пусть Сара не выглядит так, будто нуждается в них, он решает рискнуть:

– Я знаю, что произошло сегодня утром. Ты в порядке?

С губ школьницы слетает смешок. Она больше не чувствует себя униженной и грязной: только всепоглощающая ярость плещется в её венах, разгоняя кровь. Девушка качает головой.

– А что? – резко спрашивает она. – Тоже перестанешь со мной общаться? Да пожалуйста. Хоть все разом откажитесь от меня, окрестив шлюхой… или что там ещё было написано на этой чёртовой листовке.

Реакция за его словами следует неожиданная: спеша к ней домой, Люк рассчитывал предотвратить как минимум слёзный потоп. Но Сара сидит здесь, – ни живая, ни мёртвая, – и пытается сделать вид, что ей плевать на утреннее происшествие. Но ведь не плевать! Не плевать! Не способна её чистейшая душа выдержать такой удар, не может её маленький розовый мир вынести столько грязной лжи. Только вот не знает Люк, что от розового в её мире теперь только румянец сдерживаемой ярости на щеках.

Сара сжимает кулаки, вскидывает голову, чтобы отогнать непрошенные слезы, а затем с величайшим трудом пытается выдавить на лице улыбку.

– Прости. Я перегнула палку.

Касаясь её плеча, Люк теперь сомневается, что она не сломает ему пальцы.

– Я всё понимаю, – тихо говорит он. – Если ты не хочешь говорить об этом, мы не станем. Просто знай: я рядом. И я готов выслушать тебя и поддержать.

Слёзы всё же не выдерживают пытки заточения, выбравшись наружу парой скупых капель. Сара поворачивается к Люку и со всхлипом бросается в его объятия, прижимаясь к груди парня. Он поджимает губы, поглаживая её по медовым волосам и чувствуя, какое магическое тепло разливается по всему его телу от близости с ней.

– Всё так навалилось, Люк, я не привыкла, просто не привыкла к этому, – едва слышно бормочет она, сжимая в руках края его свитера.

– Этот Аарон Хилл, о котором сказано в листовках…

– Нет, – девушка резко отстраняется, стирает мокрые дорожки от слез и отворачивается. – Это всё ложь. Я не имею никакого отношения к Чёрным Драконам. Твоя сестра, думаю, приложила к этому руку.

Он сжимает челюсти, выдыхая наэлектризованный нескрываемой злостью воздух через нос. В глазах парня темнеет: он любит Адель, искренне любит, но все её выходки… они просто не оставляют им обоим шансов на нормальные отношения. Вот и получается, что кроме дежурного «доброе утро» родные брат и сестра больше ни на что не способны. Ей предстоит один из его бесконечно-долгих и нудных разговоров о том, как плохо заканчивают такие подлые суки, как Адель Моринг.

– Она об этом пожалеет, – сквозь губы говорит он.

Сара молчит, а каждая клеточка её души просит внимания, молит, чтобы её выслушали и пожалели, не дали сгореть дотла. Она уже сделала правильный ход – отвела от себя подозрения. Так почему, почему не может взять сейчас и рассказать, кажется, единственному другу обо всём, что её беспокоит? Ведь Люк всегда был рядом, в самые трудные моменты он был тем, кто помог ей привыкнуть к этому городу и адаптироваться к этой школе, он помогал ей с уроками и, в конце концов, познакомил с Кэнди, Дереком и Бобби. Люк не псих и не социопат, – он всего лишь интроверт, и такова его сущность. Он принимает Сару с её наивностью, её детскими мечтами и постоянным трёпом о глупых сказках, так почему бы и ей, как порядочной подруге, не принять его? Она и без того дров наколола!

– Люк, – на выдохе произносит О’Нил и снова поворачивается к парню, резко хватая его за руки. – Я должна тебе кое-что рассказать.

Он напрягается мгновенно, вглядываясь в озадаченное чем-то лицо девушки. Сара крепко зажмуривает глаза и как на духу выдаёт:

– Мне всё равно на сплетни вокруг меня, всё равно, что от меня отказалась лучшая подруга, даже, чёрт возьми, плевать, что какой-то псих поголовно насилует девушек, с которыми я каким-то сумасшедшим образом похожа. Но, Люк, есть что-то, что убивает меня изнутри… я чувствую, что всё в огне, здесь, – она прикладывает ладонь к груди и делает глубокий вздох. – Здесь горит.

– Может, у тебя изжога?

– У меня разбито сердце, – резко отвечает Сара.

И тогда словно какая-то неведомая сила заставляет его отпрянуть от девушки. Люк смотрит на неё, в удивлении приоткрыв рот и даже не пытаясь подобрать нужных слов. Теперь он понимает, что имела в виду Сара, когда говорила о том, что её душа пылает. Моринг чувствует что-то похожее прямо сейчас, словно кто-то поднёс спичку к его облитым керосином внутренностям.

– Ох, – только и может вымолвить он.

– Это не всё, – поджав губы и покачав головой, О’Нил накрывает лицо руками. Убедившись, что где-нибудь за дверью мама не греет уши, девушка наклоняется к ошеломленному однокласснику и полушёпотом продолжает. – Мужчина, в которого я влюблена… старше меня. У нас нет шансов. Он не любит меня и никогда не полюбит. И это убивает меня, Люк. Я не знаю, что мне делать.

Голубые глаза друга будто наполняются слезами, он громко сглатывает и часто моргает, стараясь отогнать непрошенные эмоции. Это удар. Это настолько больно принять, что парень едва борется с желанием послать всё к чертям собачьим и уйти, только бы в глаза её не смотреть, что видят перед собой кого-то другого. Люк никогда не станет тем, кого полюбит Сара. Жилетка, плечо, – он будет её опорой и поддержкой, не больше.

– Ты… ты влюблена в кого-то? – шёпот перерастает в хрип.

Не понимая его досады, Сара кивает.

– Я такая глупая, Люк. У нас нет шансов, он предупреждал меня, предупреждал, а я всё равно не справилась.

– Нет шансов, – эхом отзывается Моринг. – Но кто он? Старше… насколько старше? Я его знаю? Как же так вышло, Сара?..

Хочется злиться на весь мир, хочется во всё горло закричать от сдерживаемой и вдруг обострившейся боли. Нет, это не просто пожар. Это, черт возьми, настоящий армагеддон. Крах надежд, – ведь, черт возьми, Люк, держи улыбку и не выдавай своих эмоций. Ты ведь друг, ещё один хороший друг. И на что ты, мать твою, рассчитывал, когда она тебя в упор не замечала?

Но почему, как, когда она успела? В перерывах между работой и сплетнями о связях с Чёрными Драконами эта девчонка умудрилась влюбиться? Когда единственный, кто был рядом – это Люк? Моринг обязан верить ей, но сейчас всё, о чем пытается умолчать Сара, указывает на то, что подпись на листовке была не такой уж и лживой. Секс-игрушка Аарона Хилла… почему теперь эта фраза вызывает в нем не ярость, а подозрение? Ведь они с Сарой уже знакомы, почему бы этому дракон не быть предметом её обожания?