Текст книги "Warrior (СИ)"
Автор книги: yourwriterellen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
Капитан выдыхает продрогший воздух через нос и чувствует, как сжимается его черствая душа. Не возвращайся к мыслям о ней. Легко сказать! Тем, кто не видел этот разочарованный взгляд небесно-голубых глаз, выжигающих на груди клеймо.
Её имя.
Прошло несколько дней, а он до сих пор помнит всё, как наяву.
– Чёрт, хватит.
Самоконтроль у кровожадного копа, пусть даже у надравшегося копа, на уровне, а потому он резко останавливает свой бешеный поток мыслей и рывком тянет металлическую дверь на себя. Джефф не замечает, как заходит внутрь, как яркий свет слепит глаза, но вдруг он резко спотыкается, не упав лишь благодаря почтовым ящикам, о которые опирается его сильная рука. Несколько газет, реклам и журналов с грохотом валятся на пол, и капитан с недовольным рычанием опускается на корточки, принимаясь собирать всю эту макулатуру.
Целая стопка бесплатных газет оказывается в его руках, и он тянется к пестреющему вдали журналу, выделяющемуся на фоне серых листовок. Что-то в нем привлекает, обложка слишком кричащая, слишком много светлых кудрей, а буквы слишком красные. Поднявшись на ноги и оперевшись о те же многострадальные почтовые ящики, Джефф подносит журнал максимально близко к лицу, стараясь сфоткусировать зрение и придать ярким буквам чёткость. Спустя пару попыток ему всё же удаётся прочесть.
Кто он? Известная голливудская актриса Эмма Холл была замечена в компании таинственного незнакомца! Читайте подробности на пятнадцатой странице.
Джефф в недоумении хмурится, уставшись на фотографию в самом углу над новостью. Пьяный, сонный и в дерьмовом душевном состоянии он мгновенно узнает её. Эмма улыбается, её зеленое платье по своему обыкновению развевается на ветру, а рядом с ней, придерживая её за талию, идёт мужская фигура, до боли знакомая. Капитан сопит, краснеет, в глазах мутнеет, а сердце пропускает мощнейший удар, когда в этом таинственном незнакомце он узнает своего детектива – Дейва Ларсона.
Журнал со звонким шлепком падает на пол. Туда, где уже давно валяются его самообладание, гордость и равновесие.
***
– Белла, пер фаворе, оставь его себе! Это мой подарок для тебя!
– Ну же, Эмма, не тушуйся, это дорогого стоит!
– Ручная работа, чистый шёлк, кружева… я в восторге. Джино, ты беспощаден! Эмма, кончай препираться.
– Ми аморе, посмотри, сколько людей уговаривают тебя взять этот подарок! Ты обидишь меня? Ты разобьешь мне сердце? Снова?
Струящийся сиреневый шёлк пеньюара, сотканного по эскизам самого Джино Габардини, кажется, уже устал от навязчивых касаний тонких пальцев Эммы к своей нежной ткани. Однако она ничего не может с собой поделать. Это настоящие произведение искусства, это сосредоточение всей нежности на земле, это сексуально и невинно одновременно. Она смотрелась бы в нём идеально, она не чувствовала бы этой лёгкой ткани на себе и ей было бы в нём уютно… если бы его было, для кого надеть.
Девушка резко одергивает руку, как если бы она обожглась, и отворачивается. Джино издаёт стон разочарования, Карен закатывает глаза, а Маргарет сочувственно поджимает губы.
Ведь это так важно – быть для кого-то. Покупать для кого-то, быть сексуальной для кого-то, быть для кого-то милой, просто быть, быть с кем-то и быть для кого-то. Но Эмма одна, она совершенно одна, и никто, кроме холодного отражения в зеркале, не оценит её наряд.
– Прости, Джино, – актриса кладёт ладонь на его плечо и старается выдавить из себя улыбку. – Я не могу его принять.
Заручившись поддержкой двух своих незаменимых подруг, Габардини не принимает возражений. Показ закончился, афтерпати ещё не началась, и это отличный момент для того, чтобы, сославшись на плохое самочувствие, благополучно сбежать.
– Спасибо, что приехала поддержать меня, – говорит итальянец уже на улице, где они ждут водителя Эммы. – Для меня это было очень важно!
– Ты был неотразим, как и твоя коллекция, – улыбнувшись, актриса поднимается на носочки и оставляет на его щеке недолгий поцелуй. – Ты покоришь Милан.
– Грацие, белла. Я рад, что ты приняла мой подарок.
Эмма выдыхает прохладный ночной воздух, опуская взгляд на плоскую коробочку с шёлковым искусством внутри.
– Разве у меня был выбор?
– Нет! И вообще, ты уверена, что хочешь домой? Может, останешься?
К несчастью Габардини, в то же мгновение к обочине подъезжает автомобиль. Райкер выходит и учтиво открывает для Эммы дверь, на что девушка благодарно улыбается водителю.
– Прости, дорогой. Совсем нет сил.
Разочарованию дизайнера нет предела, однако он все же находит в себе силы сложить оружие. Мужчина заботливо целует девушку в лоб и сам закрывает дверь, ещё несколько секунд после с досадой глядя вслед уезжающему в ночь автомобилю.
Эмма опирается головой о стекло и прикрывает глаза. Этот показ действительно её умотал, но отвлек от навязчивых мыслей. Ведь как же это, в конце концов, замечательно вернуться в родную обстановку, повидаться с давними друзьями, обсудить последние новости шоу бизнеса и наделать вагон фоток. Это её атмосфера, это то, что возвращает её к жизни, заставляет кровь снова бежать по венам и улыбаться искренне, по-настоящему и правдиво. Эмма медленно, но верно приходила в себя. Казалось, ещё парочка светских мероприятий, несколько загруженных съёмочных дней и полное отсутствие возможности остаться наедине с собой и своими мыслями – и Эмма будет в порядке. Она обо всем забудет и даже сможет, как и прежде, непринуждённо болтать с Джиной. Возможно, тот день в детском кафе с Дейвом внёс свою лепту в её душевное состояние. Не перехвати он её в тот злополучный день, показав, что у жизни, вообще, нет времени на пустые страдания, она до сих пор сидела бы в своей квартире и курила одну за другой сигарету.
– Спокойной ночи, мэм.
– Доброй ночи, Райкер, – актриса выходит из автомобиля, поёжившись от трепетной июльской прохлады.
Тусклый свет фонаря освещает подъездную дорожку к дому. Эмма даёт себе пару минут на то, чтобы перевести дух, прижимает груди коробку с подарком и уверенно следует к двери. Даже если Лос-Анджелес и не знает такого понятия, но ночь давно вступила в свои права, а вместе с ней и сонливость, и странное предчувствие где-то глубоко в душе, что заставляет ускориться и нервно прикусить губу.
Предчувствие не подводит.
Остановившись в паре ярдов от ступенек, ведущих к двери её дома, Эмма в панике замечает высокую фигуру, на них усевшуюся. Девушка нервно оглядывается по сторонам, осознавая, что она осталась один на один со своей бедой, и уже с силой сжимает ремешок от сумки, когда грозный незнакомец вдруг поднимает на неё свой взгляд. Актриса удивлённо ахает и делает шаг назад.
Дьявольский блеск этих глаз она узнает в любой, даже самой непроглядной тьме.
Джефф.
Комментарий к Глава 13.
я люблю вас ❤
========== Глава 14. ==========
«НОЧНЫЕ РЕШЕНИЯ»
Предчувствие.
Ядовитая инъекция, забирающаяся под кожу. Паразит, выгрызающий тебя изнутри. Вирус, поражающий клетки мозга.
От него не придумано лекарств, его не предупредить и не уничтожить. В один момент жизни он просто поселяется внутри, живёт и здравствует, пока ты медленно погибаешь. От страха, догадок и тревоги.
Сегодня оно пришло к ней.
Бесшумно, умело и осторожно забралось в квартиру, как ядовитая змея, оно ползло по неосвещённым комнатам, пока не оказалось в её спальне и не забралось в её грудную клетку. Джина вздрогнула от неприятного ощущения, словно кто-то сжал рукой сердце, а затем, перевернувшись на другой бок, попыталась уснуть.
Бессонница мучала её который день.
За месяцы отношений она привыкла засыпать с Джеффом, и не важно – было это после бурного секса или плотного ужина. Чувство присутствия перекликалось с успокоением и комфортом, она могла ни о чем не беспокоиться и просыпаться бодрой и в хорошем настроении. Её бесконечные влюблённости и отношения до Джеффа дарили ей эмоции аналогичные. А в промежутках между мужчинами была Эмма. Они часто оставались друг у друга, пили напитки, смотрели сериалы и болтали, бесконечно болтали обо всём на свете. Это было в школе, продолжилось за время их обучения, длилось, когда Джина начала работать в полиции, а Эмма только-только приступила к съёмкам. Скотт до сих пор помнит то извиняющееся выражение лица подруги, когда спросонья она ненароком будила Джину в четыре, в пять утра, спеша оказаться первой в очереди на её нескончаемые кастинги. Все эти ситуации и всех этих людей объединяло одно – спокойный сон Джины Скотт. Но вот который день она засыпала и просыпалась одна.
Это было отвратительное, подвешенное состояние. Она не парила в воздухе, но и прочно на своих двоих не стояла. Словно жизнь продолжается, словно всё идёт так, как и шло прежде, а она остановилась. Стала сторонним наблюдателем, стала манекеном за толстым стеклом. И ни вздохнуть, ни пошевелиться.
– Твою мать.
Одеяло бесшумно падает на пол. Ступая голыми ступнями по холодному полу, Джина медленно бредет на кухню. Холодная вода провожает сонливость, время на часах заставляет сердце болезненно сжаться. Без двух минут полночь.
Она выходит на балкон.
Ночной Лос-Анджелес завораживает, ветер придаёт мыслям ясность, но все эти мерцающие огоньки бессонного города расплываются перед её глазами. Не видно ничего, кроме ярко-жёлтых пятен, сливающихся с чернотой неба. В каждом из этих пятнышек кипит своя жизнь, люди проживают свои эмоции, кто-то, возможно, первый раз целуется, кто-то занимается любовью, кто-то на грани развода, а кто-то собирается пожениться. И лишь Джина застыла в воздухе, не зная где она и в какой точке.
Руки сами тянутся к телефону.
Несколько дней Джефф был мрачнее тучи. Не реагировал на её слова, не орал не подчинённых, не был собой. Не зная капитана, Джина могла бы решить, что он заболел. Симптомы, как при вирусе, как при самой настоящей простуде. Разумеется, он не был болен.
Разблокировав телефон, девушка с замиранием сердца снова и снова перечитывает его сообщение, полученное больше двух часов назад.
Не приезжай. Заехал в бар по дороге, вернусь поздно и надравшимся. Увидимся в участке.
Джефф.
В баре. Так ли это?
Джина не может поверить, что задаёт себе этот вопрос. Она доверяет Джеффу, ведь он ненавидит ложь во всех её вариациях, во всех её проявлениях. Но банальное женское чутьё, старое, как мир, пробирается под кожу и заставляет сомневаться. Мог ли он быть с девушкой? Мог ли он изменить?
В душе холодеет от одной мысли об этом.
– Позвоню Эмме, – с волнением шепчет она, нажимая на её имя в контактах.
Гудки, кажется, длятся бесконечно долго, прежде чем автоответчик обламывает все планы Джины выговориться. Но кому, кому она ещё может рассказать о том, что в последнее время с Джеффом творится что-то неладное?
Эмме, с которой в последнее время творится что-то неладное.
Когда автоответчик пресекает и третью попытку позвонить подруге, Джина с раздраженным вздохом заходит обратно в спальню, падая на кровать. Плохое предчувствие разрастается в ней с новой силой. Она хватает телефон снова и набирает номер Джеффа. Выключен.
– Да что за чёрт? Где вы?
Тревожные мысли не дают покоя. Сердце начинает колотиться, как если бы ей в ту же секунду нужно было задерживать опасного преступника. Кончики пальцев немеют, и она раскидывает руки в стороны, немигающим взглядом уставившись в потолок.
Что-то нехорошее намечается.
***
– Молодая актриса Эмма Холл выглядела счастливой и бодрой, покидая вечером второго июля детское кафе «Йогурты от Лори» в компании молодого мужчины. Так кто же этот таинственный «мистер икс»? Друг, телохранитель, а может, новая любовь? Новая любовь! Не вышло с одним копом… почему бы не переключиться на другого? На скольких членах ты успеешь поскакать в нашем участке, не считала? Мне посчитать за тебя? Ох, прости, я ведь слегка надрался! И все плывёт…
Он хватает со ступенек бутылку с янтарной жидкостью и делает несколько глотков. Эмма сжимает челюсти и отводит взгляд. Объяснений сейчас от него ждать не стоит, однако нетрудно догадаться: папарацци подловили их с Дейвом в тот день и написали статейку, а Джефф благополучно каким-то образом на неё наткнулся. И какого черта он здесь забыл? Что принесло его сюда в таком состоянии? Ревность?
Эмма усмехается. Пусть всех в своём окружении сигнальной лентой опечатает, чтобы она к ним не приближалась! Чёртов псих!
– Приползать к моему дому входит у тебя в привычку, – холодно заявляет она, не решаясь сдвинуться с места.
Джефф поднимает голову, улыбаясь, словно хищник, заприметивший добычу. Под взглядом, что ползёт от её ровных ног до губ, Эмме становится неуютно и жарко. Вопросы мучают девушку, но она остаётся непоколебимой. Больше никаких чувств, ни дюйма проявлений хоть какой-то слабости в его сторону. Она похоронила в душе всё, что только могла к нему испытывать. Всё неродившееся, неокрепшее, при этом сильное и всепоглощающее.
С этим надо что-то делать. Но что? Вызвать ему такси? Но какова вероятность, что он не набедокурит в таком состоянии, доберётся до дома? Позвонить Джине было бы вариантом разумным. Но что она ей скажет? Что её мужчина напился и приполз к её дому? Перепутал с пьяну? А откуда тогда знает адрес Эммы? Вот чёрт.
– Не провори… не процо… не провоцируй ты меня! – заплетающимся от количества выпитого алкоголя заявляет Джефф, взмахнув рукой. – Я бы и в сторону твою не посмотрел! Кукла!
Слова его проходят мимо очерченной Эммой границы. Она поднимает взгляд и тяжело вздыхает.
Нет совершенно ничего удивительного в том, что он здесь.
– Кукла, которую ты не можешь оставить в покое. Да?
Джефф сглатывает слюну, предпринимая попытку подняться, но вдруг падает, запутавшись в собственных ногах. Поджав губы и не справившись с собственными чувствами, Эмма всё же пересекает собственную границу и подходит к мужчине, помогая ему подняться. Они стоят на ступеньках, оперевшись друг о друга. От Джеффа пахнет крепкими мужскими духами и виски, от Эммы теперь будет пахнуть Джеффом. Она смотрит на дверь, ведущую в дом, ведя мысленную борьбу.
– Да, – шепчет он, касаясь носом её волос.
– Что «да»?
– Не могу оставить тебя в покое.
Сердце девушки пропускает удар. Она сильнее сжимает его руку, что он закинул на её плечо, и закрывает глаза. Это становится похоже на пытку.
– Ты так прекрасно пахнешь, – Джефф вдыхает аромат её волос, отодвигает накрученную прядь и касается губами её шеи.
Табун мурашек пробегает по позвоночнику, девушка резко вздрагивает и уклоняется от требовательных губ, от колючей мужской щетины, от близости, от Джеффа, от самой себя. Она с трудом делает шаг, и капитан машинально следует за ней.
Нужно отключить все чувства, стать прежней холодной Эммой, думать не сердцем, а головой. Это мужчина её лучшей подруги, именно поэтому и только поэтому она включает всю свою эмпатию на полную мощь и прибегает к этому безумно-разумному решению.
– Останешься у меня. А завтра утром решим, что с тобой делать.
– Я не в полной отключке, могу добраться до дома сам, – с трудом говорит он.
– Я заметила. Не хочу, чтобы потом твой призрак приходил ко мне во снах и говорил, что это я виновата в том, что с тобой что-то случилось.
– Уже случилось, когда с тобой связался.
– Просто стой на месте, я открою дверь.
Тон её недовольный, пропитанный льдом, но даже затуманенное алкоголем сознание Джеффа улавливает то, с каким трудом ей удаётся сохранять равновесие. Девушка открывает тяжёлую металлическую дверь, заходя внутрь с капитаном, что буквально повис на её хрупком плече, и вместе они неспеша следуют к лестнице. Один пролёт, и она избавится от этого амбала.
– Держись, – шепчет она, находя в темноте его свободную руку и перекладывая её на перила лестницы. – И зачем ты только пил?
– А вот это, – он выдыхает, останавливаясь. Всё кружится, и только образ её устойчивый перед глазами стоит. – Тебя не касается.
– Джина знает, где ты?
– Джина… – Джефф словно вспоминает это имя, словно где-то он его слышал. Ах, ну конечно! Джина, его незаменимая, верная и наивная Джина. – Я не обязан ни перед кем отчитываться.
«Не говори этого, нет, пожалуйста, только не говори, сохраняй нейтралитет, ты лишь вызывалась помочь, тебе лишь стало его жаль», – тихо молит себя Эмма, с трудом минуя одну ступеньку за другой. Они оказываются напротив двери, ведущей в её квартиру, когда девушка надломанным голосом всё же заявляет:
– Однажды вы поженитесь, и это станет твоей прямой обязанностью – сообщать каждый свой шаг.
– Дерьмово.
Блондинка прикрывает глаза. Она ожидала услышать другое.
Спустя несколько попыток открыть дверь трясущимися от откуда-то взявшегося волнения руками, Эмма с облегчением выдыхает и толкает дверь на себя. Тревога бурей поднимается в её душе. Она всё ещё помнит, чем всё закончилось в прошлый раз.
Джефф неспеша заходит следом, сразу же облокотившись спиной о стену. Эмма включает свет, что заставляет обоих сощуриться и прикрыть глаза. В воздухе витает напряжение и запах виски, и только сейчас девушка замечает журнал, который капитан всё это время не выпускал из рук. Она быстрым шагом подходит к Джеффу, забирая этот сплетнесборник и вглядываясь в фотографию на обложке. На пятнадцатой странице процитированные капитаном слова и несколько предложений о новом фильме Фабьена с её участием. И это то, что привело к ней этого бешеного копа? Нет, это просто сущий бред!
– Я не понимаю… – шепчет Эмма, кладя журнал на комод и устремляя свой взгляд к Джеффу, что, кажется, уснул стоя. – Ты притащился сюда из-за этой статьи? Не хочешь, чтобы была запятнана репутация Дейва?
– Дейва, – он открывает глаза и прочищает горло, уставившись на ничего не понимающую Эмму.
Сейчас он, наконец, может видеть то, как она красива. Эти манящие, приоткрытые в немом возмущении губы, её глаза, что всегда горят неугасаемой энергией, её аккуратный нос с едва заметной россыпью веснушек, её светлые кудри, её шея, её ключицы, её грудь, её фигура… всё это опьяняет в сотни раз сильнее виски, всё это заставляет закрыть глаза и постараться сдержать настоящий волчий вой от её красоты. Эмма бесподобна. Хоть в этом он в праве себе признаться.
– Уже перешли «на ты»? – голос надломленный, усмехающийся. – Ах, прости, что это я. Уже трахались?
Эмма смотрит на него немигающим взглядом. Она бросает сумку и коробочку от Джино в угол, разворачивается и уходит, напоследок железным голосом протвердив:
– Да.
И челюсть его падает. Превращение из обычного уставшего от этой жизни надравшегося копа в обезумевшего зверя происходит за доли секунды. Он открывает рот и на заплетающихся ногах мчит за ней. В её спальню.
Эмма закрывает дверь прямо перед его носом.
– Чёрт! – рявкает он, ударяя ладонью по деревянной поверхности двери. – Выходи, Эмма! Мать твою, ты что, спятила? Ты потрахалась с моим другом?
Эмма стягивает через голову платье и достаёт из шкафа пижаму. Невозмутимая и уставшая. Больше она не отреагирует ни на одну его истерику. И разве он не был недееспособным несколько минут назад?
– Вы даже не друзья! – кричит она, надевая фланелевую рубашку и пижамные штаны.
Он знает, что она лжет и провоцирует его. Она знает, что он знает это. Просто очередной цирк на ночь глядя. Просто по-другому они не умеют. Джефф опирается спиной о дверь, пытаясь подавить в воображении картинки обнажённой Эммы.
– И как тебе на вкус его член? – стараясь уколоть сильнее, говорит капитан.
– О, а ты словно не знаешь! – с губ девушки слетает смешок, а затем она шёпотом добавляет: – Прости, Дейв.
С образом детектива в сознание Эммы пробираются и его слова: «Чем больше любишь, тем больше вреда причиняешь». Она вздрагивает и хмурится. Нет любви, не знает она, что это такое. А стараться навредить друг другу – это же образ их жизни, неотъемлемая часть дня, даже если не видятся, хотя бы мысленно проклясть нужно! Иначе никак.
Зачем-то поправив волосы и убедившись, что пижама не выглядит на ней нелепо, девушка собирается с духом и спешит выйти из спальни. Она толкает дверь на себя, мгновенно столкнувшись с препятствием. Джефф чертыхается, когда дверь с силой толкает его в спину, но равновесие, как ни странно, не теряет. Что не скажешь об Эмме, которая буквально падает в его объятия, не ожидая сопротивления от двери. Взгляд актрисы машинально падает на его губы в дюйме от её губ, но она упирается ладонями в его грудь, отталкивая мужчину от себя. Этого хватает лишь на долю секунды, а затем он резко притягивает её за талию обратно, буквально впечатывая актрису спиной в стену. Эмма морщится от болезненных ощущений. Рука его поднимается к её волосам.
– Следи за языком, ведьма, – угрожающе шепчет он и наклоняется к её шее.
Пахнет она изумительно. Словно яркий весенний день, словно в одном месте собрались все цветы на планете. Он касается губами пульсирующей венки на шее, и Эмма выпускает тихий вздох. Она закрывает глаза, упираясь ладонями в его грудь.
– Я прошу тебя, отпусти, – сказать это оказывается настолько тяжело, что, кажется, если он действительно прислушается и сделает шаг назад – Эмма упадёт от недостатка его касаний. – Джефф.
На слова её ему плевать. Он проводит языком по нежной коже её шеи, и бабочки в животе девушки пробуждаются от непродолжительного сна. Как всегда бывает в этой критической близости с ним. Когда отключаются все мыслительные процессы, когда всё, чего хочется – чтобы он был ближе, чтобы влился в неё, чтобы кожа к коже, и… чёрт.
– Отпусти, сказала, – сквозь зубы процеживает блондинка и всё же находит в себе силы оттолкнуть опешившего капитана к стене.
Виляя бёдрами и недовольно качая головой, она уходит в неосвещенную глубь квартиры. Джефф отводит несколько секунд на то, чтобы собраться с мыслями, но это выходит слабо. Ощущение её мягкой кожи на его губах всё ещё сводит с ума, всё ещё заставляет возбуждение бежать по венам, как адреналин, и сделать он с этим ничего не может. Не умеет он себя так контролировать, как она! Не в его это силах, особенно, под градусом.
Когда он заходит в гостиную, она уже стоит у дивана со скрещенными на груди руками.
– Будешь спать здесь, – железным тоном говорит она, сглатывает слюну и отводит взгляд от его фигуры. – Утром уйдёшь и больше никогда не появишься. Ни у моей квартиры. Ни в моей жизни.
Джефф ухмыляется, словно знает, что это ложь, что это глупая ложь, поселившаяся между ними с первого дня знакомства. Постоянно клясться друг другу в том, что больше они не увидятся, обещать, самим себе обещать, что больше никаких встреч и никаких прощаний, никаких ссор и никаких поцелуев, а затем стоять вот так друг перед другом в полночь, он пьяный и она разбитая. Не просит объяснений и не становится стервой, просто стоит здесь и смотрит на него своими огромными голубыми глазами. Он боится даже мысль подпустить о том, что это не просто страсть. Что нет у него этого желания дикого наброситься сейчас на неё, сорвать эту пижаму и взять её, прямо на этом чёртовом диване, на полу, на подоконнике, да где угодно, вдыхать её аромат, иметь её, брать её, целовать её… Джефф выглядит измученным, когда изо всех сил жмурится. Конечно, такое желание есть. Но оно перекликается с другим.
Послать всех к черту и остаться с ней.
– И ты не отрубишь мне голову во сне?
Актриса усмехается, опуская взгляд на его выпирающее достоинство. Желание выдаёт её приливающей кровью к щекам. Девушка с самым что ни на есть страдальческим видом отрывает взгляд.
– Может быть, что-нибудь другое, – бормочет она себе под нос.
Напряжённая пауза, за которую они позволяют себе бессовестно и во всех позах овладеть друг другом, подходит к концу, и Джефф делает лишь один шаг, потеряв равновесие не столько из-за алкоголя, сколько из-за своих удушающих мыслей. Закатив глаза, Эмма мгновенно оказывается рядом, позволяя ему обернуть его большую руку вокруг её талии и вместе добраться до дивана без происшествий. Он касается губами макушки Эммы, прошептав в её волосы:
– Я, чёрт подери, не понимаю, что за херня со мной происходит.
– Со мной тоже, – на выдохе произносит она.
Секунда взаимопонимания, коротких взглядов, брошенных друг на друга, и Эмма уже не чувствует пола под ногами. Весь самоконтроль летит к чертям, затянутая рана снова начинает кровоточить, и её раздирает от боли, от немыслимой боли, что застилает глаза. Сейчас, в это мгновение, в эту самую чёртову секунду, глядя в эти чёртовы глаза, она понимает, что ничего не будет как прежде. Что держать себя и свои чувства в руках тяжелее, что нахождение с ним в одном помещении будет приравниваться к полёту с небоскрёба. Ты летишь, ты свободен, это так прекрасно, но ещё мгновение – и ты встретишься с асфальтом, своей смертью, от тебя ничего не останется. Джефф её полет и её смерть.
И приняв это, Эмма отстраняется. Она убирает его руку со своей талии, но Джефф по привычке усиливает хватку, сам того не желая, сам не ведая, что творит, наступает на неё, то ли от потери равновесия, то ли от потери тела. Направления их сил не совпадают, капитан оступается, и в то же мгновение девушка падает на диван, увлекая и Джеффа, что вцепился в неё, за собой. Он едва ли успевает удержать весь свой вес на руке, сам нависая над испуганной блондинкой под ним. Локоны распластались, глаза горят недоумением и страстью, губы приоткрыты, а он над ней, он лежит на ней, стараясь окончательно не повалиться на хрупкую Эмму, на его хрупкую Эмму.
– Вставай, Джефф, – шепчет она, сглатывая слюну и стараясь смотреть куда угодно, только не на его губы.
– И не подумаю.
– Джефф, – имя его слетает вместе с прерывистым вздохом.
Это пытка, это настоящая пытка и для неё, и для него, но он не из тех, кто любит выдерживать на себе все эти жестокие испытания судьбы, а потому в то же мгновение обхватывает пальцами её подбородок и наклоняется критически близко к её лицу. Эмма отворачивается, и поцелуй Джеффа приходится на её щеку. Капитан усмехается. Ухмылка становится волчьей. Девушка держит ладони на его тяжело вздымающейся груди.
– Это всё равно произойдёт, Эмма, – шепчет он, снова целуя её в щеку. – От судьбы не уйдёшь.
– Судьбы нет, – надломленным от желания голосом отвечает она. – Иначе не свалила бы на мою голову столько бед.
– Бед… – поцелуи Джеффа становятся настойчивее, и он опускается ими на её шею, на её такую желанную шею. Когда капитан поднимает на неё свой обезоруживающий взгляд, Эмма готова поклясться, что практически сдаётся ему в плен, складывает оружие. – Что ты называешь бедой? Что-то дикое, что, блядь, заставляет меня нестись к тебе сломя голову после этой новости о тебе и Дейве.
– Речь ваша связная, капитан Джефф, – в подозрении бормочет Эмма, позволяя себе коснуться его щетины. – Не так уж вы и пьян.
– Не сходи с темы.
– Ты ревнуешь меня? Подругу своей девушки? Давай вспомним о Джине сейчас, Джефф, сейчас, находясь в таком положении. Вспомним о ней и больше никогда друг к другу не прикоснемся.
Слова её болезненные заставляют капитана сжать челюсти и отвести взгляд. Но не отстраниться, нет, ни в коем случае не потерять тепло и эту хрупкую актрису под ним.
– Ты ведь сама понимаешь, – Джефф возвращает взгляд к её расстроенному лицу, снова тонет в этих голубых омутах, снова теряет самообладание при взгляде не её губы. – Что мы забыли о ней, как только друг друга увидели.
Привычная боль возвращается в вены Эммы. Она прикрывает глаза, не позволяя эмоциям взять над собой верх, как позволила сделать это Джеффу. Глупо, неправильно, но если он сейчас отстранится, она умрёт. Словно она не жила до этого момента.
– Не прикасаться к тебе, – после недолгой паузы говорит капитан и наклоняется к её шее. – Это невозможно. Я как потерянный хожу и не знаю, куда себя деть, не знаю, где моё место, где мне хорошо и где мне чертовски дерьмово. Потому что всё это находится в одном человеке. Удовольствие и боль, всё в тебе. А тебя нет.
– Джина…
– Джина есть и будет.
– Развлечемся за спиной моей подруги и твоей девушки, говоришь? – с болью в голосе шепчет Эмма.
– Не могу с собой ничего поделать в твоём присутствии, говорю.
– Если нас так тянет друг к другу, мы должны найти в себе силы отступить. Ты сейчас пьян, а завтра начнёшь поливать меня дерьмом, как прежде.
– А ты снова станешь колючей стервой, кричащей о своих правах и актёрских талантах.
– Как здорово, всё вернётся на свои места.
– Между вами с Дейвом что-то есть? – резко спрашивает он, а требовательные пальцы его выводят контур её ключиц.
– Тебя это не касается.
– Кстати насчёт этого, – пальцы Джеффа опускаются чуть ниже, экстремально близко к её груди. – Если он посмеет к тебе прикоснуться – я оторву ему яйца.
В немом возмущении Эмма приоткрывает рот. Ладонь его опускается на её грудь, несильно сжимая её, и с губ девушки слетает стон. Джефф теряет себя вместе с этим лёгким звуком, хочется в ту же секунду сорвать с неё одежду, овладеть ей, целиком и полностью, без остатка. Это выше сил Эммы, это невозможно, физически невозможно превозмочь себя, но девушка сжимает зубы и с силой убирает руку капитана со своей груди.
– Я не поступлю так с Джиной.
– Ты уже поступила, – с болью в голосе отвечает он, – когда позволила мне себя поцеловать.
После слов этих какая-то немыслимая сила, вкупе с болью и адреналином позволяет Эмме оттолкнуть от себя Джеффа. Он падает спиной на диван, а она ловко выбирается из его хватки, едва сдерживая всхлип и стремительно убегая в свою спальню, закрывая дверь на замок. Девушка садится на пол, обхватывая руками колени и опираясь спиной о дверь, заставляя себя не плакать, заставляя себя думать о чём угодно, кроме его слов, его правдивых, забирающихся под кожу слов. Джефф прожигает немигающим взглядом потолок, всё ещё чувствуя её тепло и её аромат, голова слегка кружится, в душе паршиво и так, черт подери, хорошо, ведь в нескольких ярдах она, ведь он с ней.
И эта ночь ещё не закончилась.
Комментарий к Глава 14.
Исправлю опечатки завтра утром, простите ❤️ Очень люблю вас и надеюсь узнать ваше мнение ❤️❤️❤️
========== Глава 15. ==========
«ПРАВДА»
2:29
Ты никогда не узнаешь, какой момент может стать решающим. Он врывается в твою жизнь без предупреждения, рушит все предрассудки, ставшие баррикадой к его конечной цели, он заставляет тебя самоуничтожиться, а затем родиться заново.
Момент, когда ты сдаёшься самому себе.
Это произошло, когда она, мучаясь от жажды и будучи не в силах уснуть этой безумной ночью, решила тихонько прошмыгнуть на кухню. Всё, что ей нужно было сделать – незаметно пройти мимо спящего Джеффа, выпить стакан воды и отправиться обратно в свою спальню, закрыв её дверь и дверь своего сердца на замок. Она должна была выпить стакан воды и быть тихой, чтобы не привлекать внимания, чтобы не будить бурю и оставить эту хрустальную вазу их с Джеффом взаимоотношений балансировать на краю пропасти. Всего лишь стакан воды.
