Текст книги "Warrior (СИ)"
Автор книги: yourwriterellen
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)
Она слишком соскучилась по ним.
– Мы затаили обиду на тебя, Эмма.
Маргарет не изменяет себе, сжимая тонкими изящными пальцами свой мундштук и добродушно улыбаясь. Актриса ласкает давнюю подругу взглядом, полным восхищения. Иногда ей кажется, что её дом здесь – в этом уютном кабинете Карен, рядом с двумя мудрыми женщинами, где безопасно и уютно, где свободно и спокойно. Так она себя чувствует только с ними и с Джеффом.
– Полагаю, у тебя должна быть уйма оправданий о том, по какой причине ты бросила нас на целую неделю, – добавляет Карен, испепеляя блондинку строгим взглядом.
Попивая свой чай, Эмма думает, с чего начать и какую тактику выбрать. Вернуться ли ей к тем славным денькам, когда они только и делали, что обсуждали свежие голливудские сплетни, курили, пили мартини и строили планы? Или рассказать им все, что лежит на душе?
Под двумя серьёзными взглядами она выбирает второе. Сплетни и мартини подождут, очередной провальный план улететь в Париж подождёт, а рассказ о взаимном предательстве со стороны двух лучших подруг ждать не будет. И едва ли Эмма успевает набрать в лёгкие воздуха, когда телефон её, одиноко лежащий на столе, вдруг разражается звонкой мелодией. С извиняющимся видом она принимает вызов от незнакомого номера.
– Мисс Холл, добрый день, звоню вам лично, так как дело первой важности.
Актриса узнает этот голос мгновенно. Алан Стоун – режиссёр нового фильма, съёмки которого пройдут в Нью-Йорке. Несмотря на успех у Тарино, появление хотя бы мельком в кадре Стоуна – билет в счастливую жизнь. Она проходила у него кастинг несколько дней назад и уж точно не надеялась на звонок!
– Я слушаю, мистер Стоун, – она улыбается, словив на себе заинтересованные взгляды Карен и Маргарет.
– Разумеется, для начала, я поздравляю вас с новой ролью в нашем фильме, – Алан нарочно делает паузу, чтобы девушка совладала со своими эмоциями, но она уже улыбается, как умалишенная, уже, счастливая, подрывается с кресла, накрывая рот ладонью. – Однако дело в том, что съёмки переносятся на сентябрь.
– Сентябрь?! – девушка почти кричит. – Но это ведь через два месяца.
– Увы. Я слышал о вашем октябрьском проекте с неким Фабьеном, но, поверьте, Эмма, сняться в настоящей Нью-Йоркской мелодраме – ваш путь к успеху. Вы, как никто другой, подходите на эту роль. Я видел огонь в ваших глазах, я слышал от Дэвида столько похвалы в ваш адрес. Это то, что мне нужно. Сценарий вышлет по почте мой ассистент вместе со всеми датами. Сложность лишь в том, что наша студия находится в Манхеттене. Вам нужно будет вылетать уже в ближайшие дни для читки сценария и прочих организационных моментов.
Быстрая речь мужчины заставляет Эмму окончательно растеряться. Она едва ли успевает уловить мысль, когда перед глазами вдруг возникает образ её милого итальянского друга – Фабьена. Она мечтала сниматься у него, а уезжать из Лос-Анджелеса сейчас, когда у них с Джеффом всё стало налаживаться? Девушка нервно закусывает губу, продолжая теряться в этом острейшем треугольнике из мужчин: Джефф, Фабьен, Алан. Любовь, обещание, успех. Рухнув обратно в кресло, Эмма вздыхает:
– Но я ведь ещё не дала ответ.
Хриплый смех мужчины в динамике заставляет её сердце болезненно сжаться.
– Прекратите, Эмма, мы оба его знаем. Но если вам так принципиально, мой ассистент перезвонит вам через неделю и уточнит. Вы озвучите свое решение.
И тогда Алан бросает трубку, оставляя после себя лишь короткие гудки и чувство неопределённости. Эмма хмурится и бросает телефон в сумку. Какой-то режиссёр посмеет решать за неё? Выбирать её дороги? Ставить под угрозу её тёплые отношения с Фабьеном и те труды, что она приложила, чтобы получить роль у этого талантливого итальянца? Расставаться с Джеффом на месяцы? Нет, думает Эмма, разумеется, нет. Никакого Алана, никакого Нью-Йорка. Она не Дейв, там у неё нет её маленького, подрастающего будущего.
Пусть все идёт по плану. Пусть будет Джефф и Фабьен.
Комментарий к Глава 21.
Заранее простите за опечатки, исправлю по мере возможности! Вся бесконечная любовь ❤️
========== Глава 22. ==========
«ПОКА ЕСТЬ ВРЕМЯ»
Мимолетное, невесомое прикосновение к коже. Долгий внимательный взгляд. Лёгкая и искренняя улыбка. А за всем этим: объятие. Крепкое, почти удушающее.
Маленькие ручки обвивают шею девушки, маленькое тело прижимается к её груди, маленькие глазки излучают огромное счастье.
Время тянется бесконечно медленно. Эмма покачивает на руках причину её бессонницы и улыбается, поглаживая малыша по коротким волосам. Он тихо засыпает, не проронив ни звука, лишь как-то забавно вздрогнув прежде, чем провалиться в свои детские безоблачные сны.
По пустой квартире девушка ходит с уснувшим на руках ребёнком. Все тело онемело, и пусть он совсем ещё крохотный, такой лёгкий, но груз этот бесконечно важен для неё. Эмма прижимается губами к макушке малыша, оставляя на ней быстрый поцелуй, и подходит к окну, когда по всей квартире вдруг разносится трель дверного звонка. Блондинка вздрагивает и испуганно проверяет: не проснулся ли ребёнок. В дверь продолжают настойчиво звонить.
Эмма резко открывает глаза.
Пустой, напуганный взгляд натыкается на белоснежную поверхность потолка, и она вмиг принимает сидячее положение, задыхаясь от эмоций и подкатившей к горлу паники. Взгляд нервно бегает по всем предметам в собственной спальне, тело бросает в дрожь от мурашек, перед глазами то и дело мелькают картинки из столь безумного сна. Звонок в дверь заставляет её на долю секунды прийти в себя и оценить обстановку. Так вот, отчего она проснулась!
– Господи, приснится же такое, – Эмма выбирается из плена одеял и встаёт с кровати, на негнущихся ногах следуя к двери.
Не имеет значения, кто нагрянул к ней и который час: девушка снова и снова возвращается в свой сон. Откуда там взяться ребёнку? Как бы она ни пыталась напрячь память, как бы ни хотела сосредоточиться – вспомнить черты его лица оказалось даже труднее, чем восстановить дыхание после этого безумного марафона! Эмма старается вспоминать, но каждый раз перед глазами мелькают только отдельные черты лица: мимолетная улыбка, длинные ресницы, цепкие маленькие ручки. Оперевшись рукой о дверь, девушка поднимается на носочки и заглядывает в дверной глазок.
Сердце её, что колотилось после этого сна, как бешеное, вдруг останавливается. Перед дверью стоит Джина.
– Какого черта? – шепчет она сама себе и открывает дверь.
Бывшая подруга встречает её виноватым взглядом. Эмма делает шаг назад и по-прежнему не может поверить своим глазам. Её организм ещё спит, а это утро уже расщедрилось на сумасшедшие события.
– Что тебе нужно? – надломленным то ли ото сна, то ли от ошеломления голосом говорит блондинка.
– Впустишь по старой дружбе?
– Нет, – резко отвечает она.
– Эмма, я не собираюсь ругаться.
Голос Джины полон отчаяния, – фальшивого или искреннего, – но Эмма размениваться на лишние эмоции не спешит. Вместо этого сама выходит из квартиры, не закрывая дверь и складывая руки на груди.
– Будем говорить здесь. Я не знаю, что от тебя ожидать.
С губ брюнетки слетает обречённый вздох. Знала бы Эмма, каких усилий Джине стоило переступить через себя и прийти к её двери, – так бы не выступала! Это словно сломать все свои кости, а потом, замотав их изолентой, заставить функционировать, заставить себя ходить и даже танцевать – с этими сломанными костями. В душе уже нет огня, уже даже нечему тлеть, – там сыро и все в обломках, как после огнетушителя. Но некоторые вещи по-прежнему разрушают её, добивают её уничтоженную жизнь, как, например, этот надменный взгляд некогда лучшей подруги – самого близкого человека.
Теперь у неё ничего нет.
Девушка выпрямляется и прочищает горло, собираясь с мыслями. Нужно сделать этот разговор как можно более коротким, а затем уйти. Вот и весь её план. А Эмма терпеливо ждёт.
– Я пришла поблагодарить тебя. За то, что не сдала меня Джеффу. Я собиралась уже уходить из участка с вещами, а оказалось, никто меня не увольнял. Дейв сказал, что это ты геройствовала. Но почему?
Актриса молчит, устремив пустой взгляд в пол. Ей искренне нечего сказать. Их дружба – утопия, обломки, пустое место. Словно сейчас, у двери в её квартиру, друг напротив друга стоят два призрака из прошлого или два пустых тела. Души обеих истлели, вот только в одной едва ли стали расцветать розы, а у второй нет даже почвы для этого. Эмма продолжает угнетающе молчать.
– Ладно, можешь ничего не отвечать. Я только хочу сказать, что мы не враги, Эмма. Тот мой поступок… я виновата перед тобой не столько из-за того, что тебя закрыла…
– А из-за того, что натравила на меня своего дружка, который хотел меня изнасиловать? – блондинка, наконец, подаёт голос, взгляд её темнеет.
Джина сжимает кулаки, пошатнувшись.
– Я бы не допустила этого.
– Зачем ты пришла? Услышать мои извинения в ответ?
Тяжесть висит в воздухе, она давит на плечи и заставляет прогнуться под своим весом. Скотт отправляет Эмме взгляд, пропитанный несоизмеримой болью, а зубы её, кажется, скрипят от той силы, с которой девушка их сжимает. «Держись, Джина, осталось каких-то несколько фраз, ты справишься», – кричит её истерзанная душа, вернее, то, что от неё осталось, и девушка поднимает взгляд к потолку, шумно выдыхая через нос.
– Мы с тобой больше никогда не станем подругами. Ты никогда не простишь меня, а я никогда не прощу тебя, – говорит она и нервно сглатывает, заставляя сердце Эммы болезненно сжаться. Даже сейчас, даже после всего дерьма. – Но я обещаю: больше я вас с ним не потревожу. Можешь об этом не беспокоиться. Тогда, в участке, была моя первая и последняя попытка тебе отомстить. Я все осознала. С той жизнью покончено. Я уволилась, и, возможно, перееду. Это все, что я хотела сказать.
Неловкое молчание, горькое послевкусие от её заявления и саднящая боль где-то в области лёгких – вот и все, что остаётся у Эммы. С тихим вымученным «прощай» девушка, которая двадцать лет носила статус лучшей подруги, тихо всхлипывает и спешит спуститься вниз по ступенькам. А когда силуэт её окончательно теряется из виду, актриса, наконец, снимает с лица тяжёлую железную маску и позволяет себе горько расплакаться, облокотившись о холодную бетонную стену возле двери. Когда что-то заканчивается, – будь это хорошее событие или плохое, – всегда требуется большой запас моральных сил. Облегчение или разочарование, – не имеет значения, ты теряешь часть себя в любом случае, даже если эта часть делала тебя несчастным, даже если отравляла твою жизнь, даже если медленно, но верно вела тебя к могиле. Ведь в такие моменты, в моменты отчаяния и в моменты расставания ты начинаешь вспоминать все хорошее, что связывало тебя с этим человеком.
Детские шалости, школьные будни, подростковые ночёвки и взрослые вечеринки. Все кануло в небытие.
Джины больше нет.
***
– Можешь себе представить? Это был настоящий, живой ребёнок!
– И как он выглядел?
– Не знаю. Я была сосредоточена на своей панике.
Джефф сжимает руль и усмехается, качая головой. Он как всегда немногословен и задумчив, смотрит лишь на неё и на дорогу, бесконечно радуясь тому, что весь этот ад между ними сегодня официально закончился. Эмма позвонила ему сразу после того, как ушла Джина – плакала и просила приехать. Конечно, отчаяние её он не понимал, но принимал. Это женщины, что с них взять? Его задача быть рядом и защищать её ото всякого дерьма в виде неожиданно нагрянувшей бывшей подружки с бреднями о том, что больше она их не потревожит. Джефф улыбался и говорил Эмме, как это прекрасно, на самом же деле, всем своим нутром чувствуя, что просто так Джина от них не отвяжется. Женщины коварны, а когда дело касается отношений… здесь им напрочь сносит крышу.
Но сегодня был именно тот день, когда они решили отпустить всё то, что не давало им покоя. Эмма снова улыбалась и много болтала, а Джефф вставлял свои ироничные комментарии и с упоением слушал её рассказы.
– Может, ты беременна? – он улыбается уголком губ, когда видит исказившееся в страхе лицо своей девушки.
Эмма бросает в него свои очки, ужаснувшись.
– Нет! Я думаю, мой организм прекрасно знает, что я совершенно не готова становиться матерью, и не будет так меня подставлять. Да и я что, по-твоему, ясновидящая? Предвидеть такие пугающие вещи.
Её прямолинейность совершенно безумнейшим образом вводила Джеффа в состояние эйфории. Она никогда не боялась говорить то, о чем она думает, как не боялся и он. Именно на этом, по мнению капитана, и выстраивалось доверие. Вы всегда говорите. Обо всем. Даже если один из вас не самый болтливый человек на Земле, а второй хоть кляп рот вставляй.
– Я тоже не готов становиться отцом, – честно отвечает мужчина и сворачивает в сторону Комптона. – Как подумаю об этом – в дрожь бросает.
Эмма не следит за дорогой, полностью погруженная в свои лихорадочные чувства и эмоции. После времени, проведённого в рыданиях в неумелых объятиях Джеффа, она вдруг выпрямилась, стёрла мокрые дорожки от слез и поклялась, что больше не проронит и слезинки, если, конечно, её не заставят делать это на съёмках. Путь к тому, чтобы вычеркнуть Джину из своей жизни, был неблизок. Хотя бы потому, что ей вовсе не казалось, что бывшая подруга так просто решила отступить. Но Эмма уверенно пресекла все мысли и воспоминания о ней, поцеловала своего капитана и попросила увезти её куда-то, где она сможет забыться. Джефф не проронил ни слова, схватил ключи от машины, взял её за руку и улыбнулся. Улыбка эта была многообещающей.
Они ехали недолго, ловя, кажется, все светофоры города. Несколько раз Эмма отвлекалась на телефонные звонки, с кем-то ругалась и кого-то посылала, а затем с милой улыбкой оборачивалась к Джеффу, который слал к чертям собачьим неодушевленные предметы в виде, например, светофоров или нерадивых водителей. Со стороны можно было решить, что эти люди – сошедшие с книжных страниц отрицательные персонажи, те самые герои в фильмах, которые всем отравляют жизнь и которых все презирают. Эмма и Джефф были людьми с самыми что ни на есть тяжёлыми характерами, вся их редкая, но такая глубокая мягкость доставалась друг другу и близким людям. Остальные лишь могли с презрением поглядывать на этих двоих, про себя думая: «И как они уживаются друг с другом? Их по отдельности терпеть невозможно, а вместе – просто адская смесь!».
– Чтобы сменить эту пугающую тему о детях, спрошу, – капитан сворачивает на знакомую ему безлюдную улицу, и Эмма отмечает про себя, что это достаточно бедный район. – Тебя не напрягают эти стервятники, что тусуются возле твоего дома с камерами наперевес? Первый раз сегодня их увидел, так захотелось арестовать.
– Не смей! – шипит актриса, поправляя кудри. – Это, вообще, что-то мистическое. Они появляются раз в пару недель, а потом так же таинственно исчезают. Обычно я их игнорирую, но их присутствие мне льстит.
– Думаю, они приползают, когда в интернете про тебя появляется очередная сплетня.
– Или когда я выкладываю провокационные фото в инстаграм.
Взгляд Джеффа мгновенно вспыхивает и находит улыбающуюся актрису. Она, сама невинность, пожимает плечиками.
– Это была шутка. Я редко его обновляю.
– О, избавь меня от этой светской нудятины. Кажется, мы приехали.
Когда полицейский заглушает мотор, Эмма мигом открывает дверь и выходит на пустую, прежде незнакомую ей улицу. Район выглядит не самым благополучным, и девушка вспоминает слова Джеффа о том, что он вырос в Комптоне. Вероятно, это он и есть. Но зачем капитан привёз её сюда? Знакомиться с родителями?
Блондинка переводит удивлённый взгляд на Джеффа. О-о-о, нет! Он не мог так тронуться умом!
– Идём, – мужчина закрывает дверь и подходит к побледневшей в ужасе актрисе, хватая её за руку.
Пустые витрины, внушительных размеров парни, которых язык гордо повернётся назвать «гангстерами», и все выдержано в одном серо-синем полузаброшенном стиле. Вот она – изнанка города. Никаких тебе кричащих вывесок, миль неона и витающего в воздухе глиттера, оседающего на плечах. Актриса с опаской оглядывается и обхватывает плечо капитана обеими руками. Вместе они проходят мимо прачечной, следуя к неприметному зданию рядом. На нем нет вывески, так что Эмме только и остается гадать о том, куда привёз её Джефф. Лишних вопросов она не задаёт, но их становится в несколько раз больше, когда полицейский достаёт из заднего кармана ключи и открывает стеклянную дверь.
Девушка отправляет ему удивлённый взгляд.
– Заходи, – придерживая для неё дверь, говорит коп.
Вместе они входят в полупустой холл. Крашеные в синий цвет стены отдают холодом, рядом с деревянным столом стоит потрепанный жизнью диван, а позади стола – лестница, уходящая вниз.
– Подпольное казино?
– Нет, русской рулетки мне хватает и в отношениях с тобой.
Рука Джеффа по-хозяйски ложится на талию Эммы, и вместе они следуют к лестнице, спускаясь в неосвещенный подвал. Актриса с любопытством разглядывает висящие на стене грамоты, не в силах прочесть их содержимое из-за тусклого солнечного света, попадающего в эту часть прохода из коридора. Когда они оказываются внизу, темнота поглощает все помещение. С губ девушки слетает удивлённый вздох, когда рука капитана покидает её талию. После пережитого ей кошмара она не волнуется, а лишь терпеливо ждёт, когда Джефф вернётся или хотя бы когда включится свет. Наконец, он наощупь находит рубильник, и блондинка удивлённо ахает, накрыв рот ладонью.
– Ринг? – мгновенно слетает с её губ.
Капитан улыбается и кивает.
Помещение оказывается немаленьким и просторным. Боксёрский ринг расположен прямо посреди зала, позади него устроилось несколько старых тренажёров и груша, а неподалёку от Эммы и Джеффа находится дверь, ведущая, вероятно, в душевую и раздевалку. Оборудование не выглядит новым, кажется, здесь занимаются годами. Стена, уходящая от лестницы к двери в душевую, увешана грамотами и медалями, на противоположной – огромное зеркало, а на смежной – несколько плакатов и фотографий. Актриса не перестаёт в удивлении разглядывать каждую деталь в зале, а затем с ошарашенной улыбкой оборачивается к капитану, что замер в отчего-то неловком оцепенении. Он потирает шею и поджимает губы, ожидая её реакции.
– Значит, подпольный боксёрский клуб? – с ноткой воодушевления проговаривает девушка. – А бои устраиваете?
Опешив от такой резкости, Джефф сначала даже не находит правильных слов, а затем с ухмылкой кивает.
– Обалдеть!
– Что?
– Когда ты сказал, что занимаешься боксом… я думала, это будет какая-нибудь вылизанная контора при участке. А здесь… здесь собираются все гангстеры Комптона!
Восторженный голосок актрисы заставляет капитана разразиться громким хохотом. Он мгновенно отражается эхом, и восторг Эммы возрастает в геометрической прогрессии. Ей, определённо, нравится здесь!
– Эм, не неси чепухи. Никаких гангстеров.
– Значит, ты, как коп, покрываешь это местечко и его завсегдатаев?
– Можно и так сказать. Ты ведь хотела узнать больше обо мне. Это не самый продвинутый район, да и развлечений как таковых особо не было. Вот я и прибился к компашке придурков, лет в тринадцать сюда пришёл. Меня, конечно, отсюда сразу попёрли. Я пришёл в шестнадцать, врезал самому ублюдочному типу, вот меня и зауважали и разрешили приходить. Все время здесь проводил. Несколько раз копы устраивали облаву, но это все дерьмо.
Девушка слушает его с приоткрытым ртом. Образ голодного до справедливости капитана никак не вяжется с обычным пареньком из неблагополучного района, что вот уже черт знает сколько лет покрывает подпольный боксёрский клуб и участвует в боях. Или… он их организовывает? Эмма прежде не видела на его лице синяков и ссадин.
– Только не говори, что ты устроился в полицию, чтобы…
– О, Господи, Эмма, я идиот, по-твоему? – мужчина в очередной раз усмехается, а затем подходит к блондинке, перекладывая её пшеничные кудри на другое плечо. – В этих стенах происходило много дерьма, я решил, что моя служба в армии, а затем в полиции будет чем-то вроде… искупления.
– Дерьма? – она напрягается всем телом. – Здесь убивали?
Отпрянув, Джефф хмурится и качает головой, словно впервые слышит эти слова. С губ актрисы слетает облегчённый вздох.
– Нет, но костей было сломано немало, в том числе, у меня. Хозяин этого клуба, Роджер, отличный мужик. Я слежу за тем, чтобы местные копы не захаживали в гости.
– И ты до сих пор участвуешь в боях?
– Да.
– Но твоё лицо…
– Бои проходят редко, да и у нас есть правило: лицо не трогать. Ну, в определённых боях. Если отпуск, я уж развлекаюсь по полной.
Стараясь принять всю эту шокирующую информацию, Эмма лишь качает головой и шумно выдыхает. Столько незаконного происходит под покровительством этого копа! Но подобное было всегда, просто всегда обходило стороной изнеженную жизнью в особняке Эмму Холл. Она читала об этом в книгах и сводках новостей, смотрела об этом фильмы. А теперь и сама воочию ощутила привкус опасности и адреналина. И это было потрясающе.
– Хорошо, что теперь?
– Не хочешь попробовать себя в деле?
Она удивлённо открывает рот.
– Ты хочешь, чтобы я дралась?
Джефф обводит девушку скептичным взглядом и громко усмехается. Представить эту блондинку на ринге – наказание господне. Пусть она и стервозная, и за словом в карман не полезет, и с кулаками наброситься не побрезгует, однако бросать её в самое жерло вулкана в ближайшее никогда капитан не планирует.
– Нет, во-первых, ты и без этого неплохо справляешься, а во-вторых, у меня не было сценария, когда я тебя сюда вёз. Но если ты хочешь поколотить грушу и устроить фотосессию на ринге – всегда к твоим услугам.
– Поколотить грушу? – Эмма опускает взгляд на свое воздушное белое платье, а затем поднимает обратно на Джеффа, выгибая бровь. – А если я хочу драться?
В миллионный раз за этот день он взрывается хохотом. Девушка не хочет выступать: вероятно, если он начнёт показывать ей приёмы – швы могут разойтись, но так отчего-то хочется сейчас заехать по его красивой физиономии! Стоит здесь, весь из себя такой притягательный. Футболка чёрная бицепсы обтягивает, на лице щетинистом – волчья ухмылка, а в глазах дьявольский блеск.
– Боюсь, тебе придётся подождать, – медленно отвечает он, делая шаг к улыбающейся актрисе напротив него.
– Почему сегодня здесь никого?
– В последнее время это место не так популярно.
– Так значит, в ближайшие несколько часов сюда никто не нагрянет?
Он понимает её загадочную улыбку и лисьи повадки, когда блондинка вмиг оказывается позволительно рядом, проводя указательным пальцем по его бицепсам. Джефф громко сглатывает и чувствует, как стремительно рассудок покидает его.
– Не могу быть в этом уверен.
– Тем интереснее, – соблазнительно шепчет она, поднимаясь на носочки и касаясь губами мочки его уха. – Не получим адреналин путем боя, можем попробовать кое-что не менее приятное.
Ему достаточно одного томного взгляда из-под опущенных ресниц, чтобы Джефф мгновенно подхватил девушку на руки и сел на помост ринга, устраивая её на своих коленях. Жадные до поцелуев губы мгновенно находят её шею, он оставляет укусы на нежной коже, покрывшейся мурашками, и Эмма выгибает спину, подаваясь навстречу его голодным действиям. Взгляд обоих затуманен, дыхание сбито, одежда уже летит в разные углы зала. На её коже остаются отметины от его пальцев, на его – от её поцелуев, и, кажется, нет здесь ни дюйма, что не пылал бы огнём двух задыхающихся во мгле страсти людей. С губ слетает первый стон, когда его грубые пальцы входят в её разгоряченную плоть, двигаясь быстро и не оставляя никаких шансов на нежность. Стоны её эхом рикошетят от стен, что ещё больше заводит мужчину, и это заставляет его прекратить свои терзания и одним резким толчком войти в ошеломленную страстью блондинку. Грубо насаживая её на себя, он снова и снова попадает в рай и возвращается на землю, граничит с реальностью и безумием, пока Эмму разрывает от нескончаемого удовольствия, застилающего её глаза. Она порхает на нем, вцепившись в сильные мужские плечи, и кругом все плывёт, а когда Джефф замедляет темп, кажется, что плывёт и она.
Они ещё нескоро отпускают друг друга, наслаждаясь новыми раундами их альтернативы бою. А когда силы уже на исходе, когда от резких грубых движений и поцелуев в кровь оба начинают задыхаться, Эмма и Джефф перебираются на холодные маты ринга. Так они и лежат: актриса лежит на его груди, водя пальчиком по его повязке, а капитан, прикрыв глаза, думает о том, как же он, черт подери, счастлив прямо сейчас. Нет ничего лучше, чем факт того, что девушка, которой ты поистине недостоин, принимает тебя. Каким бы ублюдком ты ни был, какое бы дерьмо ни творил.
– Поклянись, что ты устроишь мне поединок, когда поправишься, – решительно произносит Эмма, оставляя поцелуй на его сильной груди.
– Угу, – бормочет капитан, а затем добавляет. – Я думал, ты, задрав нос, скажешь, что я идиот и уйдешь.
– Это ещё почему?
– Это ведь не свидания твоего класса, не ужин на яхте и что вы там ещё со своей богемой делаете.
Эмма обиженно поджимает губы.
– Ах да. Это досье тебя надоумило? Ну, что я так провожу свое время? Что, если я выросла в богатой семье, у меня все шансы на то, чтобы иметь высокие запросы?
– Надеюсь, тебя не заденет, если я скажу да?
– Все нормально, – она, все-таки, обижается. – Мои родители так и не привили мне любовь к роскоши. Ты не должен думать об этом.
Погрузившись в глубокие раздумья, Джефф ничего не отвечает. Ему, конечно, хочется расспросить её обо всем, что его волнует, но не сейчас. Сейчас слишком хорошо и уютно, когда её маленькое тело его тела касается. Эмма же тишиной не наслаждается.
– Кто-нибудь ещё знает об этом месте?
– Кроме тебя? Только Дейв.
Девушка удивлённо хлопает ресницами, а затем усмехается.
– Ты ведь делаешь вид, что его ненавидишь. А затем показываешь ему свое тайное место. Знаешь, у нас с тобой всё так же начиналось… – девушка прикусывает губу, стараясь не расхохотаться, а с губ Джеффа слетает обречённый вздох.
– Заткнись.
Эмма подрагивает в немом приступе хохота, представляя Джеффа и Дейва вместе, на что мужчина лишь закатывает глаза.
– Откуда такая озабоченность этим? – недовольно спрашивает он.
– Было бы неплохо, если бы по итогу оказалось, что вы друзья.
– Этого не произойдёт, – фыркает Джефф. – Я уважаю его, он трудолюбивый. Но высокомерный. Такие отлично вливаются в твою светскую компашку. В поединках неплох, правда.
– Ты так мастерски втаптываешь людей в грязь и хвалишь одновременно, что я не знаю, что и думать. Ты в курсе, что он собирается в Нью-Йорк?
– Скатертью дорожка. А вот твоя осведомленность меня пугает.
– Джефф, полагаю, это единственный друг мужского пола в моем окружении, который не хочет меня трахнуть.
Капитан сжимает челюсти, усиливая хватку на оголенной талии Эммы. Она усмехается его реакции.
– Все твоё мужское окружение, за исключением меня, латентные и не очень геи. Ах да, и насчёт трахнуть я бы поспорил. Мы с тобой не подростки сопливые, но все же предупрежу: один труп мою репутацию не очернит.
Слушая очередную угрозу, актриса лишь закатывает глаза и устраивается удобнее на его груди. Вдруг образовавшаяся тишина кажется им обоим такой уютной, что нарушать её нет смысла. Они лежат посреди ринга, обессиленные и умиротворенные, слушают размеренное дыхание друг друга и не могут поверить, что истинное счастье действительно настигло их. А думать о том, что это, возможно, затишье перед бурей, не хочется совсем. И нет в этом никакой необходимости.
***
С самого утра дождь отбивает свой унылый ритм по подоконникам, тучи заволокли все небо, делая мрак в квартире ещё более устрашающим, а в озноб бросает от одной мысли, что через каких-то пару минут придётся идти по этому ливню на парковку. Джефф и так считал это время суток крайне паршивым, а теперь вместо безобидной неприязни душу его заполняла всепоглощающая ненависть. Он, к тому же, ещё и опаздывал.
– Чёрт, значок, – говорит Джефф сам себе, возвращаясь из прихожей в спальню, когда звонок в дверь вдруг заставляет его остановиться на полпути. – Да кого это принесло?
С недовольным вздохом он идёт обратно к двери. Невыспавшегося и опаздывающего, из душевного равновесия его выводит любая деталь, как, например, слишком громкий звонок. Но все это вмиг становится пылью и ничтожеством, когда с раздраженным вздохом капитан открывает дверь.
Комментарий к Глава 22.
осталась глава и эпилог.. :(
========== Глава 23. ==========
Комментарий к Глава 23.
проостиите за опечатки! обязательно все отредактирую по мере возможности! люблю! хххх
«ШУТКА»
Каждый человек – это шрам. От глубины ваших взаимоотношений зависит и глубина рубца, оставшегося на душе. Он может быть саднящим и уродливым, может наложить огромный отпечаток внутри, может быть достаточно большим, чтобы не позволить другим шрамам поселиться на душе. А может оказаться и лёгкой отметиной, небольшим напоминанием о присутствии этого человека в жизни. И тогда, при одном взгляде на неё, ты будешь думать не о том, как больно и тяжело носить её на себе, а сколько прекрасных воспоминаний она несёт.
И, собираясь исчезнуть из жизни Эммы навсегда, Дейв мог остаться маленькой отметиной на её израненной душе.
– Так непривычно видеть, как ты собираешь вещи. Не могу поверить, что вылет уже завтра.
Дейв отодвигает ящик в столе, доставая оттуда какие-то папки и укладывая их в коробку. Эмма, что уселась в турецкой позе на его диване, с непониманием наблюдает за крайне сосредоточенным мужчиной. Ей хочется найти на его лице хотя бы мимолетную тень печали, но он задумчиво молчит, складывая все свои вещи в картонную коробку. Этим утром он сам позвонил ей, попросив приехать. Он не сказал, в чем причина, но девушка догадывалась: расставаться с прошлым в одиночку слишком тяжело. Эмма приехала настолько рано, насколько смогла. Кажется, ещё не было и девяти утра.
А дождь уже колотил по крышам, придавая этому утру ещё больше тоски, чем оно заслуживало.
– Давай не будем романтизировать это, колибри, – мужчина обнажает ровные белые зубы в улыбке, но выглядит она такой неестественной и натянутой, что кажется – Дейв вот-вот заплачет.
Конечно, это было неправдой. Он не сторонник любых проявлений чувств и эмоций, считая единственно верной тактикой всегда оставаться на нейтральной стороне. Держать все в себе, при этом иногда позволять себе чуть больше, чем обычно, – вот он, идеальный, по его мнению, алгоритм. Система дала сбой, когда эта белокурая ведьма бессовестным образом ворвалась в его жизнь. Например, все вышло из-под контроля. Натянуто улыбаться и строить из себя всеобщего друга с каждым днем становилось сложнее, помогать ей и игнорировать все эти эмоциональные всплески любви и беспокойства за Джеффа – невыносимее, ночи вдруг потеряли свой сон, а утром первое, что ему виделось рядом – эта неугомонная девчонка. Впервые за столько лет он чувствовал ревность, ему впервые стало немыслимо больно при одном взгляде на Эмму, обнимающей другого мужчину. Дейв представлял себя на его месте, сам не замечая, как роет себе могилу. В конце концов, он до сих пор не принял свои лихорадочные и неправильные чувства к ней. Он знал: её сердце целиком и полностью принадлежит капитану. Мечты о ней, надежды на неё и эти глупые мальчишеские домыслы – всё это утопия, бессмыслица, детские сказки. И ни в чем из этого нет и намёка на хороший финал.
