Текст книги "Красная линия (фанфик Сумерки) (ЛП)"
Автор книги: WinndSinger
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 55 страниц)
Прошлая ночь была удивительной, и даже не из-за того, что я был с ней в душе, и сделал ей массаж, и доставлял ей удовольствие. Всё это было ПРЕКРАСНО, и я бесконечно наслаждался этим… но всё равно здесь было что-то большее. Не знаю, что именно, но мне нравилось находиться рядом с ней.
Мне нравилось говорить с ней, даже на этих школьных интервью, на которых она настаивала. Я хотел сказать ей, чтобы она оставила это, что я не стою её помощи, но она бы никогда не послушала меня. Ей нужна её выпускная оценка, так что я поиграю с ней и расскажу некоторые первоклассные вещи из моего прошлого, но ничего из того, что я хочу оставить для себя, я помогу ей получить хорошую оценку.
Затем, после того, как мои две недели закончатся, я пойду своим путём, и она вернётся к своей жизни, надеюсь, более опытная, чтобы знать, чего она хочет от партнера, и более смелая, чтобы следовать этому и наслаждаться своими плотскими желаниями.
Я на самом деле буду скучать по ней какое-то время после того, как эта работа закончится. Но я не чувствую с ней, что делаю работу, я чувствую себя так, будто тусуюсь дома у своей подруги. Я уже забыл, каково это.
Не привязывайся, Эдвард, сердился я, не ввязывайся в это. Ты сделал этот трюк с первой романтической ночью, теперь ты должен подумать, что дальше.
Дальше – секс. Я чуть не сделал этого сегодня утром в душе. В момент спасения её из её маленькой тюрьмы, я чуть не потерял контроль над собой. Слава Богу, она не могла заткнуться, это помогло мне очнуться и понять, что же я делаю.
Она сама должна попросить меня об этом. У неё не очень-то получается говорить, что ей нужно и чего она хочет. Боже, она сидела в ванной 15 минут и даже не спросила меня о помощи. Упрямая. Своенравная. Перспективная.
Она даже не сказала мне ничего по поводу Спанч Боба. Она слишком сильно следит за своим языком. Я хочу, чтобы она сказала мне, что делать, я хочу, чтобы она сказала, чего она хочет.
На минуту я подумал, что свершилось чудо, и она нашла свой голос, когда сказала, что не хочет, чтобы я шел на работу сегодня и сидел на стуле до её прихода. Наконец-то, я смог что-то сделать, чтобы она потребовала и сказала чего хочет! Но она просто проверяла меня, чтобы посмотреть, что я скажу.
Она хочет, чтобы я вышел из себя, орал и бросался вещами? Может она этого хочет. Иногда я так неуверен с ней. Она очень сложная для понимания. Сегодня я могу поспрашивать её еще на нашем интервью с доктором Беллой.
В один момент она выглядит довольной мной, в следующий момент она грустная и расстроенная из-за меня, затем она становится очень тихой. Мне нравится, когда она ничего не говорит. Я всегда боюсь того, что происходит в её голове.
Я знаю, она хочет изменить меня и освободить меня от жизни, которой я живу, но это просто невозможно. Я должен признать это. Но она очень хочет попытаться и достучаться до меня. Я был очень тронут, когда она сказала, что никто не владеет мной, что я должен быть собой и прекратить играть роль. Я очень надеялся, что всё будет хорошо, и мне не придётся уйти раньше, я бы ненавидел это.
Очень необычно часть времени быть её игрушкой, а остальное время говорить с ней, рассказывать ей мои секреты. Как я могу рассказать ей о вещах, которые помогают мне оставаться собой, пока я работаю, а затем проделывать всё это с ней, после того, как всё ей расскажу? Это причинит ей боль и разрушит иллюзию и романтику, и я НИКОГДА не сделаю этого, никому.
Даже Рэвен и той леди-убийце. Я должен рассказать Белле о Рэвен, несколько этих правдивых историй, которые пугают до смерти даже МЕНЯ. Это будет прекрасная глава в её работе и, надеюсь, это отвлечет её от моего прошлого.
Я правда очень хочу помочь ей с её работой… но я не собираюсь рассказывать ей свою настоящую историю. Я ненавижу, когда меня жалеют, и есть некоторые двери, которые я никогда не открою для неё, неважно как сильно она будет стучать. Это единственное, что осталось у меня только моё.
А вот и дом, 2435 Агнес Лэйн. Машины припаркованы по всей длине улицы. Да, это девичник. Я надеюсь, они не думают, что я постучу в дверь и представлюсь как стриптизёр. Виктория научила меня всегда поступать так, чтобы выделяться из толпы, оставлять мою личную особую подпись. Так и сейчас.
Я проверил свою рацию, она в порядке, работает. Отлично.
Я взял в руки пистолет и подошел к задней двери, не к парадной.
Я слышал музыку, играющую внутри, и видел множество женщин, подарки и еду. Я улыбнулся, обожаю эту часть.
Очень тихо я подошел к двери и повернул ручку. Открыто! ОНИ МОИ.
– ПОЛИЦИЯ!! ВСЕМ НА ПОЛ!! – закричал я мужественным голосом копа, пугая до смерти каждое живое существо в этой комнате.
Все они заверещали, когда я поднял пистолет, палец на спусковом крючке, и сделал два шага внутрь, полный влияния и власти.
– СЕЙЧАС ЖЕ, НА ПОЛ, Я СКАЗАЛ!! ВСЕ!! НА ПОЛ!! ЛИЦОМ ВНИЗ!! – приказал я, крича еще громче, они кинулись на пол, словно банковские заложники.
Я слышал несколько смешков от тех, кто знал, кто я и зачем я здесь, но большинство из них понятия не имели и нервно и испуганно хныкали.
– МОЛЧАТЬ!! – гавкнул я, получая в ответ заказанную тишину.
Так, около 30 женщин, отметил я, пройдя немного вглубь. Хорошо, большое число.
– Не ДВИГАТЬСЯ, никому, – пригрозил я, переступая через них. Молодые девушки, взрослые женщины, худые, большие, они все были здесь, как всегда. И я удовлетворю всех, как всегда.
– Что здесь происходит?! – потребовал я, всё еще не снимая солнечные очки для большего эффекта.
– ТЫ! – я наклонился и мягко взял блондинку за волосы, приподнимая её лицо вверх. Она улыбалась, но её лицо было красным, – Что здесь происходит? – повторил я.
– Девичник, – сказала она тонким голосом.
– ЧТО? – нахмурился я, делая вид, что не верю ей.
– Девичник, – повторила она, и другая женщина, лежащая рядом, повторила это за ней.
– РАЗВЕ Я ГОВОРИЛ С ТОБОЙ?! – заорал я на неё, и она начала смеяться, но я оставался в образе.
– Нет, офицер, – покорно прокричала леди, на которую я орал.
– Девичник. Вы наверно думаете, что я тупой или что-то в этом роде, – презрительно усмехнулся я, выпрямляясь, отпуская женщину, которую допрашивал. Я контролирую их всех, мой пистолет всё еще в моей руке, направлен в потолок.
– Кто из вас Анна Никлес? – спросил я уже тише, но всё еще сердито. Я искал свою невесту.
– Здесь, – я услышал еще более тихий голос с другого конца комнаты, несколько девушек там подняли головы и показывали на брюнетку лежащую на животе.
– ГДЕ? – крикнул я, двигаясь в их сторону.
– Здесь, – снова сказала молодая девушка, подняв руку вверх, и я заметил её. Она быстро взглянула на меня, её голова слегка повернулась в мою сторону, она нервничала.
– Ты?! – я смотрел на неё. Она кивнула, и я нежно взял её за длинные завитые волосы, не поднимая её, просто для эффекта. – Вставай!
Её подруги хихикали и наблюдали, как я запихивал пистолет в кобуру, затем схватил стул и поставил его в середине комнаты, где лежали мои заложницы.
Я с силой поставил стул на пол, толкнул её к нему, принуждая сесть, и пролаял:
– СИДЕТЬ. У тебя ОЧЕНЬ большие неприятности, Анна.
Еще больше сдавленного смеха… Я всё делаю очень хорошо. Бедная невеста полностью ошеломлена и не знает, чего ожидать от меня дальше.
Я грубо раздвинул её ноги. Она была в джинсах и в симпатичной блузке, очень привлекательная в свои «далеко за 20», я думаю. Теперь она знает, что я её стриптизер, но я не обычный стриптизер. Я играю свою роль безупречно и до конца.
– Дай мне руку, – я обошел её и достал настоящие полицейские наручники, я сделал всё, как коп сделал бы: взял её правую руку, завел ей за спину и застегнул наручник на её запястье. Она закричала, удивленная этим, и я взял другую руку, завел за спину и тоже пристегнул.
Теперь вся комната вопила и смеялась, лежа на животах, сосредоточенно наблюдая. Несколько из них кричали: – АННА!! УУУУУ!!!
– О БОЖЕ!! – завизжала Анна, смеясь и густо краснея.
Бедная Анна, она выглядит так, будто с ней сейчас случится сердечный приступ. Но все невесты любят это. Не привыкшие к таким вещам. Собираются выйти замуж, собираются начать собственную семейную жизнь, собираются наблюдать, как их привлекательный муж медленно превращается в мешок с картошкой, как его волосы редеют, его живот становится всё больше и больше. Бедные женщины. К сожалению, у них нет фантазий в жизни, вот почему у меня такая высокооплачиваемая работа.
Теперь я навсегда останусь в её памяти, если сделаю свою работу хорошо, когда всё это случится.
Я положил моё «радио» на обеденный стол позади неё. Внутри был ipod, который будет играть список песен, которые я подобрал для этой вечеринки, когда я буду готов. Но не сейчас.
– ТИХО, Я СКАЗАЛ! – заорал я на неё, и она с силой прикусила губу, пытаясь не реагировать на меня вслух. – Анна Никлес. Вы арестованы. Вы имеете право хранить молчание.
Конечно же, никто из них не сохранял молчание. Мне пришлось повысить голос, чтобы продолжить речь, я уставился на неё через свои очки, нахмурив брови, напрягая скулы.
– Всё, что вы скажете может и будет использовано против вас в соответствии с законом, – продолжал я, а Анна пыталась изо всех сил сохранить лицо спокойным. – У вас есть право на адвоката, начиная с настоящего момента и в последующих допросах, – резко сказал я, достав дубинку и держа её в руке. – Если вы не можете позволить себе адвоката, он будет предоставлен бесплатно, если захотите. Вы поняли всё, что я сказал вам, Анна?
– Да, – сказала она скромно.
– Хорошо, – коротко сказал я, скрещивая руки на груди. – Теперь, почему бы тебе во всем не признаться и не сделать всё проще для себя же?
– Я НИЧЕГО не сделала, – ответила она, хихикая, все остальные начали хлопать, кричать и смеяться.
– Давай, Анна, – я начал двигать дубинкой вверх по внутренней стороне её бедра, вызывая этим вой от всех окружающих, включая Анну. – Не заставляй меня быть грубым с тобой. Скажи мне, что ты сделала, и может быть я прощу тебя.
Еще больше криков и смеха.
– Ничего! Ничего!! – умоляла Анна, её кожа всё еще пылала, когда она улыбалась от уха до уха. – Я клинусь, мистер офицер, сэр. Правда!
Теперь она стала более находчивой. Хорошая девочка.
– Майкл сказал обратное, – заявил я. (Майкл – это жених).
– Что ОН сказал?! – Анна широко раскрыла глаза, смеясь вместе с остальными женщинами.
– Он сказал, что ты очень плохая девочка, Анна, – сказал я, двигая дубинку вверх к её груди, она немного сопротивлялась, визжала и смеялась.
– И я здесь, чтобы как следует привести тебя в порядок. И я намерен сделать это, – сказал я властно.
УУУУУУУУУУУУУУ !!!! – неслось отовсюду, и смех, постоянный смех. Нервная реакция.
– А ты будешь сидеть здесь тихо и получишь своё наказание, ты слышишь меня, Анна? – продолжал я, теперь моя дубинка двигалась по внутренней стороне её левого бедра, вызывая бурную реакцию ото всех вокруг.
– Возможно, если ты к моему удовольствию будешь вести себя хорошо, я освобожу тебя. Это ясно?
– Да, сэр, – сказала она, и я чуть не улыбнулся. Но её голос был всё еще испуганный и тоненький.
– Я сказал, ЭТО ЯСНО?! – заорал я прямо ей в лицо.
– ДА!! – закричала она в ответ и рассмеялась.
– Очень хорошо, Анна, – я нежно гладил её волосы, а затем резко схватил их. – Давай-ка проверим насколько ты невинна на самом деле.
Я пристегнул дубинку к поясу, обошел её и нажал PLAY на своём радио/ipod.
– МАМА! – закричала Анна, немного стуча ногами, – ПОМОГИ МНЕ!
– Ни за что, детка, ты сама по себе! – засмеялась в ответ её мама.
О, не беспокойся, мамочка, я доберусь и до тебя тоже.
«Тюремный рок» Элвиса громко заиграл, когда я снова подошел к невесте спереди.
Женщины продолжали верещать, когда я снял свою фуражку и одел её на маленькую голову Анны.
Крики, смех.
Медленно я начал снимать очки, глядя на неё поверх них. Она улыбалась мне, пока что ей всё нравилось.
Я повесил очки на воротник её блузки и медленно начал развязывать узел на галстуке, настоящий узел. Я обмотал галстук вокруг её шеи, немного играя с её завитыми локонами, поглаживая её щёку тыльной стороной ладони.
Больше криков. Анна нежно улыбалась мне, видя теперь моё лицо полностью. Я смотрел ей в глаза и дёрнул свою полицейскую рубашку, пуговицы разлетелись в разные стороны и рубашка раскрылась.
Вой. Аплодисменты. Смех.
Медленно, я высвободил плечи из рукавов, двигая ими по кругу, один за другим, позволяя рубашке соскользнуть с меня, я поймал её сзади и перекинул через Анну, танцуя с ней вниз к её талии, заставляя её немного двигать бедрами вверх и вниз ко мне, когда я приблизился, прикасаясь своими бедрами к её, я тёрся об её джинсы.
– О БОООЖЕ!! – хрипло кричала Анна, стуча ногами по полу. – МАМОЧКА!!
– Прекрати это, – я усмехнулся. – Теперь ничто тебя не спасёт. Ты моя.
Я оставил рубашку на её бедрах и медленно снял кожаную кобуру.
Я сделал шаг назад и резко с силой дёрнул штаны, мгновенно срывая их себя, и крики чуть не оглушили меня.
Моя задница полностью обнажена, и мой член, прикрытый только крошечным кусочком черной ткани, пялится в ответ на всех присутствующих здесь женщин. Я отбросил штаны назад.
Анна кричала и извивалась, сидя на стуле, не в состоянии сделать что-либо, чтобы остановить меня, когда я обошел её кругом, я скользил руками вниз по своему блестящему от масла телу, всё еще глядя на мою невесту, делая это для неё, только для неё.
Я был достаточно далеко от неё теперь, чтобы опуститься на четвереньки, я крался к ней, как огромная дикая кошка, двигая плечами по кругу с каждым движением рук.
Легко забравшись на её стул, своими ногами я раздвинул её бедра, улыбаясь, глядя на её смех, её лицо было почти полностью скрыто под моей фуражкой.
Кискисканье, хихиканье, крики.
Я поднялся на колени на стуле, мой напряженный член практически выскакивал из своего тонкого шелкового укрытия, и я провел им вверх по её животу и талии. Теперь она по-настоящему сопротивлялась, но она никуда не денется, пока я не закончу с ней.
В то время, как мой пульсирующий член двигался вверх и вниз по её телу, моя грудь уткнулась прямо в её лицо. Она пыталась отодвинуться назад, но была связана и ничего не могла сделать, кроме как визжать и кричать.
Я почувствовал, как кто-то с силой ударил меня по заднице, и я громко засмеялся, не оборачиваясь посмотреть кто именно это сделал.
Видите, женщины на самом деле не такие уж невинные.
Я тёрся своей грудью об её и очень медленно под музыку начал спускаться ниже, сопровождаемый постоянными криками от женщин, жаждущих продолжения. Я прикусил губу и посмотрел вверх, в её возбужденные широко-раскрытые глаза.
Теперь я сидел на коленях на полу между ног Анны и начал целовать её через блузку прямо в середине её груди, а она заверещала еще громче, всё еще полностью в моей власти.
Я медленно двигался ниже, оставляя глубокие поцелуи на её белой блузке, все гости одобрительно кричали, наслаждаясь вниманием, которое я дарил их подруге.
Я гладил внешнюю сторону её ног, вверх и вниз, приятно согревая её через ткань.
Вскоре я целовал шов между ног Анны, выдыхая очень горячий воздух в толстый материал. Она ЗАВОПИЛА, сопротивляясь и смеясь, её лицо окрасилось в восемь разных оттенков розового.
Я быстро поднялся наверх, садясь так, что она была между моих ног, слегка опуская свою обнаженную задницу на её ноги. Я взял её лицо в руки и поцеловал её в губы… и она целовала меня в ответ. Вот вам и невеста.
Всё что я слышал, это УУУУУУУУУ!!!!!!
Я целовал её скулы, спускаясь к шее, прошла вечность, когда я поцеловал каждый миллиметр её кожи здесь.
– О ГОСПОДИ!! – продолжала кричать она, не в силах устоять перед моими поцелуями, и я видел, как она тянется ко мне, чтобы снова поцеловать.
– Я знал это, ты ПЛОХАЯ маленькая девочка, – зарычал я, раскрывая губы и оставляя еще один горячий поцелуй на её губах, на этот раз, давая ей немного попробовать мой язык.
Спустя какое-то время, через несколько песен, я решил отпустить свою невесту. Но не до того, как она облизала мои соски и искусала их, как голодное животное. Она целовала весь мой торс и спину, пока я танцевал на её коленях, двигаясь самым соблазнительным и провокационным образом. Моя задница также понравилась ей настолько, что она укусила её. Однако, к счастью без новых отметин.
Анна получила всё, что я мог сделать для неё в соответствии с законом и перед её матерью, так что другие женщины тоже занимали горячее место, каждая из них трогала меня где и как угодно. Я смеялся, и улыбался, и целовал, и танцевал до изнеможения для каждой из них, и до того, как я успел заметить, уже было 13:30.
Эта вечеринка должна была продолжиться после моего ухода, но ни одна женщина не хотела, чтобы я уходил. Они все были очень милы, и я получил огромное количество чаевых сверх платы.
– Пока, Эдвард, – Анна крепко обняла меня, когда я снова одел свою полицейскую форму, мои очки лежали в нагрудном кармане. – ОГРОМНОЕ тебе спасибо! Мы все ОТЛИЧНО провели время с тобой! Я теперь могу передумать выходить замуж!
Я тепло обнял её в ответ, наслаждаясь её благодарностью, и поцеловал её в щеку.
– Мои поздравления, Анна, – искренне сказал я. – Ты будешь чертовски сексуальной невестой.
Она захихикала, снова 13-летняя, и, улыбаясь, легко поцеловала меня в губы.
– Пока, – она выглядела немного грустно, говоря это.
– Пока, – оскалился я в ответ, махнув рукой её матери, которая наняла меня, и которая так же улыбалась мне от уха до уха. Её руки были на мне сегодня гораздо дольше, чем руки её дочери. Она просто влюбилась в меня после того, как я перекинул её через своё плечо и сделал вид, что хочу отнести её в одну из спален по соседству, чтобы разобраться там с ней.
Нет, у меня не было секса с мамой Анны, или с какой-то другой женщиной. Это девичник, ничего такого здесь не происходит. Но я тайно получил множество телефонных номеров, и это нормально. Я принимал их и говорил «спасибо, я буду на связи», и целовал их после этого. Будущая работа, новые клиенты.
Хор прощаний сыпался на меня, когда я спускался вниз, выходя на улицу, чтобы сесть на поезд и вернуться домой к Белле.
Я не бежал, но торопился. Я не хотел опаздывать на свой сеанс психотерапии с моей прекрасной доктором Беллой. И мне нужно позвонить в 15:00, как обычно.
BPOV
Вернувшись домой, я услышала, как шумит вода в душе. Я улыбнулась, радуясь, что он уже здесь. Всего через пару дней я должна была признать, что мне нравилось приходить домой, где он ждал меня. Большая часть меня хотела пойти в душ и резко распахнуть дверцу душевой, может немного испугав его.
Это бы до смерти испугало МЕНЯ. С тех пор как я посмотрела Психо, когда мне было восемь, мне было жутковато находиться в душе. Я даже предпочла стеклянную дверь занавеске, потому что чувствовала себя более безопасно с возможностью видеть то, что происходит снаружи, пока я купаюсь.
Не то, чтобы я могла что-то СДЕЛАТЬ, чтобы защитить себя, если бы это когда-нибудь случилось, но всё равно…
Я уже собиралась крикнуть ему, чтобы он не испугался, услышав меня здесь, но вдруг он начал петь.
«Ночное время обостряет и усиливает каждое чувство
Темнота будит и будоражит воображение,
Сознание молча избегает защиты,
Не в силах сопротивляться нотам, что я пишу,
Создавая музыку ночи».
Он пел, словно тёмный ангел, в точности как Джерард Батлер из Призрака Оперы. Я люблю этот фильм! Я вспомнила, эта песня называется Музыка Ночи. note 4Note 4
если вы никогда не слышали её, отправляйтесь на youtube сейчас же и послушайте, это невероятно сексуально! – прим. автора
[Закрыть]. Я села в кресло в гостинной, слушая и улыбаясь, приготовила блокнот и диктофон.
Его величественный голос лился из ванной, словно магическое черное облако, пришедшее за моей душой.
«Медленно, нежно ночь раскрывает своё великолепие,
Пойми её, ощути её, трепетную и мягкую,
Отверни своё лицо от ослепительного света дня,
Отгони свои мысли от холодного, бесчувственного света
И слушай музыку ночи.
Закрой глаза и отдайся своим тёмным фантазиям,
Избавь свои мысли от жизни, которую ты знала,
Закрой глаза, позволь своей душе взлететь (он держал эту невероятно долгую ноту)
И ты будешь жить так, как никогда раньше не жила». (он выдохнул это так тихо)
Здесь становится жарко или это только я?
Я начала обмахиваться блокнотом, неожиданно вспотев и чувствуя покалывание в теле.
Я попыталась сосредоточиться на вопросах, которые приготовила для него, но, прочитав один и тот же пять раз, я так и не поняла, что написала здесь час назад.
«Нежно, мягко музыка будет ласкать тебя,
Услышь её, почувствуй её, незаметно она захватит тебя,
Освободи свои мысли,
Отпусти свои фантазии
В эту темноту, с которой, ты знаешь, ты не можешь сражаться
В темноту музыки ночи.
Позволь сознанию начать путешествие сквозь неизвестный, новый мир,
Оставь все мысли прошлой жизни,
Позволь своей душе отнести тебя туда, где ты должна быть!
Только после этого ты сможешь принадлежать… мне.» (и снова его голос невероятно мягкий).
Он знает, что я здесь? Он поёт для меня?.. эти строчки звучали так, будто он ссылался на меня – Освободи свои мысли, Отпусти свои фантазии В эту темноту, с которой, я знаю, я не могу сражаться.
И та часть, про жизнь, которой я жила раньше, и про то, чтобы позволить моей душе отнести меня туда, где я должна быть… Интересно, знал ли Эндрю Ллойд Вебер про меня и Эдварда много лет назад.
Мне понравилось то, как он спел последнюю строчку: Только после этого ты можешь принадлежать мне. Он думает, что принадлежит МНЕ, но на самом деле я уже принадлежу ЕМУ.
Эй! Сеанс терапии, помнишь, доктор Белла?! О да, Господи, я безнадёжна.
«Изменчивое, давящее, сладкое опьянение,
Дотронься до меня, верь мне, ощути каждое чувство,
Позволь мечте начаться, позволь своей темной стороне отдаться
Силе музыки, что я пишу,
Силе музыки ночи.
Ты одна можешь заставить мою песню парить,
Помоги мне создать музыку ночи».
Теперь он мычал мелодию, и я почувствовала, как моя грудная клетка расслабляется, словно её держали в тисках и теперь медленно отпускали.
Блядь, да с таким голосом он должен быть певцом! Мне нужно прекратить ругаться. Это очень плохо. С тех пор как ОН здесь, эти слова въелись в мои мысли и в мой рот. Он плохой парень. И это отражается на мне.
Но я никогда не забуду эту песню… и голос Эдварда. Теперь – это часть меня. Я дрожу! Я записала это в конце блокнота, где описываю свои чувства. Первая половина принадлежала Эдварду.
Я заметила, что мои руки снова действуют сами по себе и пишут: Я обожаю его.
Я ошеломлённо уставилась на эти слова. Через 13 дней, сейчас уже почти 12, он исчезнет из моей жизни. Я никогда не увижу его снова.
Шли минуты, но для меня они были секундами. Я чуть не испытала сердечный приступ, когда неожиданно услышала голос Эдварда сзади меня, выходящего из ванной.
– Доктор Белла! – сказал он немного громко, посмеиваясь над тем, как я подпрыгнула, я резко обернулась, а он быстро двинулся в сторону зеленого дивана, на этот раз он сел, вместо того, чтобы распластаться по нему словно сексуальное покрывало.
– Извини, – оскалился он и провёл обеими руками сквозь влажные волосы. Они были тёмными, почти черными от воды, но из-за солнца, ярко светящего на них, виднелся красный оттенок.
Он был без майки, как и гласило правило номер один, на нем были только черные фланелевые штаны с красным полосками вдоль и поперёк.
Без обуви, как обычно. Он почтительно сидел, стараясь теперь быть хорошим, это произвело на меня впечатление после утренней лекции.
– Я вовремя? – спросил он, оборачиваясь, чтобы посмотреть на часы.
– Да, Эдвард, ты вовремя, – ухмыльнулась я.
Я люблю тебя.
– Так… – я открыла блокнот в начале, взяла ручку и, потянувшись, нажала кнопку на диктофоне. – Эдвард – интервью номер два.
Начнем с легких вопросов, сказала я себе, посмотрев в блокнот.
– Итак, Эдвард, – усмехнулась я, взглянув на него из-под ресниц. – Тебе нравится Спанч Боб?
Он слегка смутился и рассмеялся, бросив взгляд в окно, а потом снова на меня. Я тоже засмеялась, вспоминая это.
– Ты наконец-то сказала это, – он посмотрел вниз под ноги и затем на меня. – Я всё гадал, заметила ли ты.
– Я всё замечаю, – сказала я. – Это моя работа или… я хочу, чтобы это было моей работой.
Он почесал щёку, какой-то момент глядя на свои колени.
– Ну? – я слегка подтолкнула.
– Я на самом деле не СМОТРЮ это… – объяснил он, и я видела, что он не договаривает. – Я… мне нравится, когда он включен. Играет на фоне… Это расслабляет меня.
Он пожал плечами и помотал головой, казалось что-то происходило в его глазах, пока он обдумывал свой ответ.
– Мультики непорочные, – добавил он. – Невинные. Мне это нравится…
Это имеет смысл. Думаю, его повседневная жизнь такая грязная, что когда он не на работе, он наверное нуждается в чем-то, что контрастирует с сексуальной темнотой его работы.
Я быстро сделала несколько записей и сказала:
– Я понимаю это.
– Понимаешь? – спросил он риторически, скрещивая руки и затем снова опуская их.
О-оу. Я уже теряю его. Он посмотрел вокруг, ища, чем бы занять руки, напоминая то, как я часто веду себя. Я тоже никогда не знаю, что делать с руками. Забавно, он нервничает сейчас так же, как я, когда он действует на меня своими чарами. Мы как противоположные стороны монеты.
Он взял журнал со столика, свернул его и стал тихонько постукивать им по колену. Так, хорошо, теперь ему есть с чем играть.
– Ты в порядке, Эдвард? – мягко спросила я.
– Да, нормально, – оскалился он. – Продолжай.
– Ладно, – я вздохнула. – Я собираюсь задать тебе несколько быстрых вопросов, просто, чтобы потом не возвращаться к ним, хорошо? Не переживай.
– Хорошо, – теперь он испытывал любопытство.
– У тебя в детстве не было каких-либо сексуальных домогательств? – спросила я сквозь сжатые зубы и заставила себя посмотреть в его глаза.
– Нет, – он улыбнулся, кажется ему нравится видеть страх в моих глазах.
Я молча ждала, что он скажет дальше.
– Люди, которые воспитывали меня, когда моих родителей не было рядом, прекрасно относились ко мне. Джосеф – дворецкий – был мне как отец. Он любил музыку и оперу и научил меня всему, что знал об этом. Он научил меня играть на пианино и гитаре. И еще была Кэтрин, замечательная женщина, она работала на кухне. Она заменила мне мать, и я много времени проводил с ней на кухне, помогал ей готовить. Никто в доме никогда не сделел бы ничего, что могло обидеть меня. Они вырастили меня. ОНИ любили меня.
Он остановился и начал катать свернутый журнал вверх и вниз по ноге, уставившись на него.
– Ты приезжал к ним, чтобы увидеться? К Джосефу и Кэтрин или к кому-то еще, – спросила я.
– Они работают на моих родителей, – он сурово посмотрел на меня и добавил, – Нет.
– Но они же заботились о тебе, – пояснила я. – Разве вы не могли увидеться не в доме твоих родителей? Или созвониться?
– Они работают на моих родителей, – повторил он, напрягаясь. – Я не хочу, чтобы они потеряли свою работу. Они живут в их доме. Я не хочу, чтобы их уволили, куда они пойдут? Они не молоды. У них ничего не останется.
– Хорошо, – сказала я спокойно, видя, что он расстраивается всё больше.
– Если мои родители смогли отвернуться от МЕНЯ и выкинуть меня из своей жизни, они определенно могут проделать то же самое со своими работниками, не думаешь? – сказал он.
– Я поняла, о чем ты, – я кивнула, соглашаясь с ним.
– Может… ты что-нибудь сыграешь для меня… когда-нибудь? – спросила я, снимая маску доктора, и становясь Беллой.
В ту же секунду, как он поднял на меня глаза, его расстроенное лицо стало расслабленным и милым.
– Я бы очень хотел этого, Белла, – промурчал он. – Я сделаю это в следующие несколько дней. Мы выйдем в свет.
Я улыбнулась, мне нравилась идея сидеть рядом с ним, пока он играет на пианино.
– Кстати, ты замечательно поёшь, – сболтнула я и, почувствовав, как запылали щеки, вернулась к списку вопросов.
– Спасибо, шпионка-Белла, – подразнил он, улыбаясь и снова играя с журналом.
Выбрав следующий лёгкий вопрос, я спросила:
– Расскажи мне о своих друзьях… о людях, с которыми ты близок.
– Хммм, в клубе работает Эммет, мой хороший друг, Джаспер, он тоже танцор, тоже друг. Мы иногда тусуемся вместе. И еще Виктория, она владеет клубом, она очень близка мне. Она помогает мне с делами.
Он остановился, кажется, раздумывая, потом пожал плечами и сказал:
– Думаю, это всё.
Отлично, остальные танцоры и Босс. Они не способны отвлечь его от образа жизни, которым он живет. Они тоже застряли в нем.
– Это всё? – спросила я, всё еще улыбаясь и не осуждая.
– Да, – он посмотрел вверх на меня и казался пристыженным.
Я сделала запись, и вдруг Эдвард резко добавил:
– По мне, так лучше три НАСТОЯЩИХ друга, чем сотня фальшивых.
Он думает, что я осуждаю его за то, что у него всего три друга? Он ошибается.
– Я полностью с тобой согласна, – я посмотрела ему в глаза. – Мои лучшие подруги – Элис и Розали, мои настоящие друзья. Все остальные просто однокурсники для меня.
Он посмотрел вниз на журнал, и я решила сказать что-то важное для него, добавив:
– И Эдвард?
Он посмотрел мне в глаза, немного нервничая.
– Ты можешь считать меня своим другом, – сказала я серьёзно, искренне, надеясь, что он поймет, что это не просто слова. – Хорошо?
Он улыбнулся и посмотрел вниз, он был счастлив и может быть… тронут моими словами?
– Спасибо, Белла, – он снова поднял на меня свои прекрасные невинные глаза и сказал, – Ты тоже можешь считать меня своим другом.
– Я буду, спасибо, – я чувствовала слёзы в глазах. Да, я надеюсь, это был наш первый шаг к доверию. Это важный момент для меня.
– А вот забавный вопрос, – пошутила я, или попыталась. – Ты спишь с женщинами И с мужчинами? Или только с женщинами?
Пожалуйста, скажи, только с женщинами, пожалуйста, о, пожалуйста, пожалуйста.
Он моргнул, немного удивленный моим вопросом, и быстро сказал:
– Нет, ТОЛЬКО женщины. Я не сплю с мужчинами и детьми. Женщины старше 18 лет.
Спасибо, спасибо тебе. За что я благодарю Бога? Он всё еще спит с массой женщин за деньги, и мне как-то полегчало?
– Ты когда-нибудь использовал алкоголь или наркотики? – продолжила я, стремясь отделаться от этих вопросов.
– Наркотики – нет, – оскалился он. – Алкоголь изредка, за ужином или на вечеринке, бокал вина, ничего хард-корного. Алкоголики и наркоманы не очень хорошо выглядят после веселой ночи. И я не смогу сделать работу хорошо, если напьюсь или обдолбаюсь. И еще… это просто неправильно… для меня. Это плохой пример для… остальных.
Он думал о чем-то еще, но не сказал этого. БОЖЕ! Я мечтала, чтобы он мог раскрыться немного больше. Но я становлюсь нетерпеливой. Ему нужно время, чтобы довериться мне. Он на самом деле очень хорошо справляется, он честен со мной и всё такое. Я не должна жаловаться.
