Текст книги "Красная линия (фанфик Сумерки) (ЛП)"
Автор книги: WinndSinger
сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 55 страниц)
Его пальцы впились в мои ягодицы и раздвинули их… он прижал головку своего члена к моей заднице и замер. Я широко распахнула глаза и раскрыла рот, но не издала ни звука.
«Скажи своё слово, Белла Свон», – произнес он соблазнительно, но угрожающе, «Если осмелишься».
Я чуть не сказала. Lo mein… lo mein… мой мозг орал на меня, чтобы я произнесла эти слова. Нет. Не в последний день… не после всего того, что я узнала… не сейчас. Я не хочу снова стать тихой, забитой Беллой. Я никогда больше не буду ею.
«Иди на хуй!» – сказала я, надеясь, что он поймет, что я всё еще испорченная, сексуальная Белла.
«Нет, Белла…» – он погладил меня по волосам и сказал ангельским голосом, «Иди ТЫ на хуй».
И он медленно вошел в меня, и я хрипло закричала. Слёзы подступили к моим глазам.
Скажи lo mein… Скажи! Нет!! Отвали!
Он схватил меня за волосы и оттянул их назад.
«Замолчи», – потребовал он, «Расслабься. Я не двигаюсь. Не напрягайся. Вот так. Это моя девочка».
Я тихо плакала, чтобы не напугать его. Я задыхалась и старалась следовать его инструкциям. Думаю, теперь он полностью внутри. Боже, как же, блядь, больно!
«Хочешь, чтобы я остановился?» – спросил он.
«Нет… нет!» – я вдохнула, потом выдохнула… стараясь расслабиться.
Его пальцы начали быстро поглаживать мой клитор. Я застонала от его прикосновения, и теперь его член не доставлял такого большого дискомфорта.
«Вот так», – он поцеловал мою спину, «Чувствуй удовольствие… и боль. Преврати их в одно».
Доктор Белла на месте. Первое – Эдвард не любит анальный секс. Он говорил мне об этом. Но теперь, когда он понял, что он контролирует меня и управляет мной, он трахает меня в задницу. Может он думает, я хочу этого. Может ему нравится быть трахающим, а не оттраханным. Может я вела себя очень плохо, и это моё наказание. Может он просто хочет познакомить меня с анальным сексом. Потому что всё остальное он мне уже показал. Или нет? Наверно нет. Держу пари, существует миллион игр, в которые он может поиграть со мной.
Второе – эти слова о том, чтобы превратить боль и удовольствие в одно. Уверена, ему пришлось научиться этому в первый же день у Виктории. Ненавижу думать об этой суке, когда Эдвард внутри меня. Мне нужно прекратить это.
Преврати их в одно. Удовольствие и боль. Каким хреном я превращу их в одно? Еще одну подсказку, пожалуйста, Каллен. Свон в замешательстве.
«Преврати их в одно, Белла», – теперь он говорил нежно, и я перестала плакать.
Очень медленно он начал двигаться, и казалось, каждый вена и каждая крошечная неровность его члена пробуждают во мне что-то… я слегка вскрикнула от боли, когда он начал приподниматься, его руки теперь массажировали и гладили мои ягодицы, стараясь отвлечь моё внимание.
Он низко зарычал, когда во мне осталась только головка его члена.
«Еще?» – спросил он.
«Да», – я моргнула, и пара слезинок соскользнула на пол.
«Да», – повторил он, и снова вошел в меня. Я снова вскрикнула и сжала кулаки… и сразу же попыталась расслабиться… и во мне начало просыпаться еле ощутимое возбуждение.
Это было табу для меня. Почти что извращение. Но я отбросила эти мысли. Нет ничего неправильного для нас. Я хотела попробовать это… Я хотела узнать всё, что он знает. Как превращать боль и удовольствие в одно. И как кончить от этого. Я хотела быть его рабыней и удовлетворять его. Я хотела, чтобы он гордился мной.
Он был очень терпеливым со мной… очень осторожным… он часто останавливался и говорил со мной. Он гладил моё тело и целовал меня.
И я стала смелее. Я на самом деле доставила ему удовольствие, когда приподняла задницу навстречу его члену, встречая каждое его движение. Он похвалил меня за смелость.
Я не могла кончить в этот первый раз, но мне было очень хорошо, когда Эдвард кончил в меня… без презерватива… несмотря на то, что мы занимались анальным сексом. Я осознала насколько это большой шаг… я сказала, что доверяю ему, и он хотел быть во мне… и ничто не останавливало нас.
Кто-то мог назвать нас извращенцами из-за этого. Но мне было хорошо. Всё казалось правильным. Мне понравилось это. И я сделаю всё, что Эдвард захочет попробовать. И честно говоря, я плохо себя вела. Я заслужила наказание. Может именно так его и наказывают.
Эдвард еще не полностью зажил note 126Note 126
в смысле, выздоровел, отошел от всего..
[Закрыть], и я знала это. Ему всё еще предстоит пройти долгий путь, перед тем как он сможет оставить позади Викторию, клуб и рабство. И я понимаю это. И я буду с ним. Мы будем работать над этим каждый день… пока это не станет тусклым воспоминанием.
Через какое-то время, когда Эдвард убедился, что я выжила, и я успокоилась в его руках, мы вдруг осознали, что вода в душе всё еще открыта.
Вместе мы, два обнаженных, усталых человека, вернулись в ванну, поставили дверь на место, и Эдвард вымыл мою ноющую задницу и тело, и потом вытер пол.
Эдвард, полностью обнаженный, вытирает пол… мммм… Я хочу Рождественские открытки с этим изображением.
Пока мы убирались, я поняла, что мне нравится злой, доминирующий, Эдвард. Он меня немного пугал, но зато завладел всем моим вниманием. И я больше никогда не буду обливать его холодной водой. Никогда.
Может это пробудило в нем что-то. Он сказал, что иногда его обливают из шланга. Не думаю, что это приятная, теплая вода.
Однажды он сказал, что если я подойду к клубу еще раз, он поимеет мою задницу. Он не шутил.
О, ну во всяком случае, моя задница больше не девственница. Эдвард был везде… и я довольна этим.
Мы поговорили об этом за завтраком, и снова он не переставал удивлять меня.
Пока он готовил яйца, я осторожно присела на стул и вздрогнула при этом, и он решил провести интервью со мной.
«Я не был слишком резок с тобой?» – его зеленые глаза смотрели на меня с беспокойством.
«Нет», – моё лицо вспыхнуло, «Это было правильно. Спасибо, что… не торопился в начале».
«Мне пришлось», – сказал он, разбивая яйца, «Чтобы не было никакого дерьма на моем члене». note 127Note 127
я поверить не могу, но да… он так сказал…
[Закрыть]
Он засмеялся, и я чуть не разозлилась на него. Но вдруг я осознала. Это последнее утро, когда он здесь, готовит мне завтрак.
Я хотела сказать что-то колкое в ответ, типа, ‘Ты такой романтичный…’. Но я не могла шутить. Я не могла дышать.
«Я шучу, Белла», – он посмотрел на меня с улыбкой, и я попыталась улыбнуться в ответ.
«О, Боже, я причинил тебе боль», – он мгновенно напрягся, его голос был полон раскаяния, он оставил яйца и подошел ко мне, «Тебе не понравилось».
«Нет, нет», – я попыталась объяснить, «То есть… было больно… в начале. Но дело не в этом. Если бы я хотела, чтобы ты остановился, я бы сказала свои слова. Я решила не говорить. Я не жалею ни о чем, что мы делаем. Я… люблю каждую минуту… с тобой».
И потом я превратилась в девчонку. Я разревелась.
«Белла…» – он подошел ко мне и обнял меня сзади, я быстро повернулась и вцепилась руками в его обнаженную спину.
«Это всё из-за того, что сегодня воскресение», – сказал он, и это не был вопрос. И потом я поняла, что он тоже думал об этом и старался делать вид, что всё нормально, как и я. Но всё было не нормально.
«Послушай меня», – серьёзно сказал он, «Это НЕ ПОСЛЕДНИЙ наш день вместе. Я клянусь, Белла. Поверь мне».
«Я верю», – плакала я, «Но я… думаю о том, как ты вернешься туда…»
Я заревела еще громче. Интересно, каким хреном я переживу хотя бы один день учебы, пока он будет в клубе, и с ним будут делать черт знает что и днем и ночью.
«Белла», – он резко приподнял моё лицо за подбородок, он старался сдержаться, чтобы не расклиться передо мной, «Ты нужна мне. Мне нужна твоя сила сегодня. Я не хочу весь день плакать и прощаться с тобой. Я хочу веселиться. Я хочу чувствовать солнце на своем лице и смотреть, как ветер ворошит твои волосы… и я хочу слизать вишнёвое мороженое с твоего тела. Я хочу, чтобы это был обычный, ленивый день… веселый день. Я не хочу, чтобы этот день казался последним. Пожалуйста, Белла? Пожалуйста, сделай это… для меня».
Я всхлипнула.
«Ты хочешь слизать вишневое мороженое с моего тела?» – спросила я игриво. И он улыбнулся. И я улыбнулась в ответ.
«Да, вишнево-Белловое мороженое – это… рай», – он поцеловал мои губы и вытер мои слезы, «Пей свой сок. У меня масло горит на сковородке».
Я повернулась, чувствуя боль в заднице, и уставилась на его спину, пока он спасал масло и начал готовить яйца.
«Это метафора для чего-то еще?» – спросила я, «Потому что моё масло горит в сковородке последние две недели». note 128Note 128
[Закрыть]
Он громко засмеялся и практически засиял, когда взглянул на меня.
«Твоё масло даже не покидало холодильника, пока я не пришел» – игриво сказал он и достал две тарелки из шкафчика.
«Ой, иди ты!» – заявила я, и мы молча уставились друг на друга.
«Я не это имела в виду», – я покраснела, вспомнив, каким сексуальным он был, когда сказал ‘Нет, Белла, иди ты на хуй’… и вошел в меня. Я забыла, что у Эдварда есть эта темная сторона. Может из-за того, что он такой чертовски милый большую часть времени… темная сторона хорошо скрыта. Но она здесь. Мне нужно быть поосторожней в будущем.
«Пока мой член был в твоей заднице, я всё думал, что с минуты на минуту зайдет Чарли и увидит нас», – признался Эдвард, и я засмеялась.
«Я представил, как он стреляет мне в голову, пока я трахаю тебя», – содрогнулся он.
«Какие красивые картинки вертятся в твоей голове, когда мы занимаемся сексом», – я качала головой, пока он ставил тарелки передо мной.
«Я параноик», – признал Эдвард, «Я не схожу с ума, только когда подчиняюсь приказу. Ничто не может пойти не так, когда ты подчиняешься. А решать за себя… обычно это было дико страшно для меня».
«И до сих пор страшно» – я прищурилась, глядя на него.
«Хорошо, до сих пор», – он надкусил тост, «Я работаю над этим. И, кажется, пока что я ни разу не ошибся. Ты… отказ от Виктории… доверие к твоему отцу. Думаю, я хорошо справлюсь для новичка».
«Не знаю», – ухмыльнулась я, «Ты вообще-то оттрахал меня в задницу».
«Ты сама попросила», – он снова надкусил тост и широко улыбнулся мне, в его глазах был недобрый огонек, словно бы он кусал МЕНЯ.
«Мне понравилось эта фраза… Я управляю», – я снова усмехнулась, глядя на него, «Я была впечатлена».
Он хмыкнул, «Ты была напугана. Никогда не видел, чтобы ты так бледнела».
И я засмеялась. Словно волшебство, мы могли разговаривать и шутливо ругаться, и, казалось, весь мир исчезал. Но он всё еще был здесь, и сегодняшняя ночь будет чертовски тяжелая для нас обоих. Он уйдет. Я сойду с ума. Но сегодня я постараюсь исполнить его желание. Сегодня будет веселое воскресенье. Ничего плохого не случится. Ничего плохого не ждет нас завтра.
Я постараюсь изо всех сил.
BPOV
После того, как Эдвард убедился, что я перевела на свой счет сорок тысяч долларов, и он переслал Бену пять миллионов для Кэйтлин, мы отправились гулять по городу, предоставив Нью-Йорку выбрать для нас развлечение.
Похоже, сегодня в городе проходит большой фестиваль, и мы наткнулись на него.
Был красивый майский день, и индейцы празднуют на фестивале Пау-Вау. Мне нравится их культура. Мирное племя Сиу… их поверья. И я люблю Танцы с Волками. Боже, как это глупо звучит. Проехали…
Нас привлекла красивая музыка. Не индейские песнопения и не воинственный клич. Казалось, это флейта, но она не была похожа на что-либо, что я слышала раньше.
Мы нашли источник музыки, – красивые высокие индейские войны дули в особенные флейты, сделанные из бамбука или чего-то похожего. На них были яркие, потрясающие костюмы и головные уборы.
Это было похоже на песню о любви, или мне так казалось. В ней была глубокая грусть, и я чуть было опять не начала думать о завтрашнем дне. Эдвард держал меня за руку и поцеловал её, пока мы стояли, не двигаясь, не в силах оторваться от тоскливой мелодии.
Позже мы набрели на танцующих и поющих воинов. Нам объяснили, что они делают это перед битвой, молятся духам свыше… просят у них силы и храбрости… и скорейшего возвращения домой.
Эдвард и я обменялись хитрыми улыбками, пока смотрели как мужчины танцуют и молятся. Они разрешили любому желающему присоединиться к танцу вокруг костра. Мы решили рискнуть. Нам понадобится любая помощь завтра. Эдварду там, куда он пойдет… и мне там, где я останусь.
Уверена, мы выставили себя полными придурками, но мы старались изо всех сил. Эдвард выглядел великолепно во время этого… Я чувствовала себя задницей, и это не игра слов.
Так как мы присоединились к танцу, нас наградили индейскими именами. Старик с трубкой мира в руках посмотрел на Эдварда, после того, как дал имя пяти людям перед ним. Он строго посмотрел ему в глаза и молчал около минуты.
Я уже почти испугалась, что он может прочитать мысли Эдварда и узнать, что мы занимались анальным сексом этим утром. Я упаду замертво, если он назовет его «Трахающий в Задницу».
Но наконец он произнес, «Тебя сложно разглядеть с первого взгляда».
«Я знаю», – сказал он странным тихим голосом, «Мне жаль. Я пытаюсь исправить это».
«Я называю тебя… Освобождённый Орёл», – сказал старик, и мне захотелось поцеловать его. Эдвард просиял. Он выглядел таким гордым. Идеальное имя. Интересно, этот мужчина на самом деле видел это в его глазах?
«Спасибо», – он улыбнулся, как мальчишка, словно бы он только что получил ключ ко всему миру.
Он отступил в сторону, и я стояла перед мужчиной и улыбалась ему самой любящей улыбкой, которую только могла изобразить. Я начала благодарить его, и он быстро дал мне имя.
«Я называю тебя… Бесконечный Голос», – сказал он, и Эдвард громко хохотнул, «Боже, этот парень хорош, Белла. Надо Эммета сюда привести».
«Не как оскорбление», – заверил он, положив руку на моё плечо, «Твой голос обладает силой. Твой голос – лекарство. Ты лечишь… всегда… этим голосом».
Черт, он хорош. Верю.
Теперь, когда мы стали индейскими воинами, мы решили разукрасить наши лица. Мы были детьми, развлекались, и делали всё, что хотели. Я постоянно поглядывала на Эдварда, пока ему разрисовывали лицо рядом со мной.
Нам сказали, что это тоже расскажет нам о нас.
На лице Эдварда была черная линия под глазом, которая шла ровно вниз. Они сказали, что это слеза. Он очень долго плакал, сказала женщина. Под другим глазом слезы не было, потому что теперь он прекратил плакать. Так же его губы были очерчены белой и черной линией. Эта женщина сказала нам, что его губы в плену. Он не говорит того, что должен. Белая линия символизирует то, что он хочет сказать, но черная показывает, что он всё еще не дает волю языку… но он должен заговорить, если хочет освободить свои слова.
Моё объяснение тоже было классным. Мои глаза были обведены холодным голубым цветом, и это значило, что я вижу вещи, которых не видят другие глаза. Наверное, это значит, что я смотрю в душу человеку, как и положено психиатру. На моей щеке был символ целителя, и мои губы были выкрашены в белый цвет, потому что я говорю правду и произношу вещи, которые убивают печаль.
«Я никогда не была на таких фестивалях», – сказала я Эдварду, когда мы сидели под навесом и ели индейскую еду, «Обычно я проводила выходные дома, постоянно читала. Они всё сказали настолько правильно, это даже пугает».
«Точно!» – ответил Эдвард, и я снова улыбнулась, его лицо было таким милым в его раскраске, «Когда он назвал меня Освобождённым Орлом, я чуть в обморок не упал».
«Это было потрясающе», – согласилась я, «Я чуть не разрыдалась».
«Я свободен, Белла», – он посмотрел мне в глаза, «И то, что я пойду туда завтра, ничего не изменит. Я не буду по-настоящему принадлежать ей, когда вернусь. Я просто буду играть роль».
«Я знаю, Эдвард», – я отпила колы из своей баночки, «Я просто так боюсь за тебя. И мне нужно идти в колледж завтра. Будет весело. Я уже пропустила два дня. Уверена, у меня достаточно домашних заданий, которые отвлекут меня от беспокойства о тебе».
«Хорошо, что у тебя есть занятие», – сказал Эдвард, «И я хочу, чтобы ты проводила время с Розали и Элис. Проводите вместе время после учёбы, занимайтесь вместе. Я не хочу, чтобы ты была одна. Вообще-то может тебе стоит остаться у кого-то из них, пока меня не будет. Просто для безопасности».
«Не знаю… может быть», – я пожала плечами, мне хотелось остаться в нашем доме. Теперь там так много хороших воспоминаний… я уже не могу представить квартиру без того, чтобы видеть Эдварда повсюду. Хотя из-за этого мне наверно будет еще тяжелее быть там одной.
«Белла… Ты же не будешь… помогать Чарли…? Я имею в виду, я надеюсь, ты не будешь сидеть с ним в машине и слушать, что происходит в клубе?»
Я прищурилась. Во-первых, мой отец никогда бы не позволил этого. И во-вторых, не думаю, что я достаточно сильна для того, чтобы слушать крики Эдварда, когда ему причиняют боль, и быть неспособной что-то сделать с этим. За это я чувствовала себя трусихой… и в то же время, мне хотелось быть частью всего этого, быть хоть как-то рядом с ним эти несколько дней.
«Нет», – грустно сказала я, «Я не приглашена».
«Мы просто хотим, чтобы ты была в безопасности».
«Я знаю», – вздохнула я, начиная ненавидеть это всё больше и больше. Чарли будет говорить мне только то, что он посчитает правильным. Он не расскажет мне деталей. Ненавижу быть «защищенной». Это значит, что тебе не достаточно доверяют, чтобы пустить тебя в первые ряды.
Эй, я руководитель операции по спасению Эдварда от Рэйвен. Мне можно доверять! Я крутой коп!
Позже, пока гуляли, мы наткнулись на прилавки со всевозможными вещами. Я купила Эдварду красивое ожерелье с когтём медведя на кожаном шнурке. Это ожерелье для воина, надев его, воин несёт с собой в битву медвежий дух. Ему понравилось. Он гордо надел его.
Мне понравилась эта штука, – рэйнстик note 129Note 129
дождевая палка
[Закрыть]. Длинная деревянная палка, с красивым рисунком наверху, и когда ты переворачиваешь её, бусинки внутри падают, и это звучит так, словно внутри палки идёт дождь. Это напомнило мне о той ночи, когда я под проливным дождем сказала Эдварду, что люблю его. Так что это был мой подарок от Эдварда. Я чувствовала себя властной колдуньей весь остаток дня с этой штукой.
Когда солнце начало опускаться, мы оба притихли. Мы проделали замечательную работу сегодня, веселились весь день, ели, танцевали и целовались… но день быстро подходил к концу. Наступал вечер. Наступало… завтра.
Эдвард даже не был в настроении для мороженого, и я не давила на него. Мы наелись до отвала, так что ужин был не обязателен.
Мы поднялись в квартиру, прошли в спальню, держась за руки, и легли на одеяла, глядя друг на друга в лунном свете, осторожно прикасаясь друг к другу, не произнося ни слова. Для меня это было, словно бы мы запоминали друг друга перед разлукой.
«Давай не будем сегодня заниматься любовью?» – прошептал он, и, казалось, моё сердце разбилось. Он больше не хочет меня?
«Это слишком тяжело сегодня», – объяснил он, гладя меня по щеке, «Я просто… могу я просто… прикасаться к тебе?… смотреть на тебя?»
Он моргнул и в его левом глазу засияла серебряная слеза. Думаю, я поняла. Нам не нужно делать это в последний раз, чтобы что-то доказать себе. Он вернется… он вернется… мне нужно повторять это снова и снова. Жаль мой разум до сих пор не верит в это. И мы занимались этим всю прошлую ночь, словно кролики. Может он уже тогда знал, что не сможет сделать этого сегодня.
Я целовала его черно-белые губы, и говорила Освобождённому Орлу как сильно я люблю его. Думаю, Бесконечный Голос – подходящее имя для меня. Даже, когда я не могу говорить… я могу что-то сказать Эдварду. И я знаю, он слышит меня. Он целовал меня в ответ, держа моё лицо в своих руках.
Верьте или нет, но это была одна из самых приятных ночей, что мы провели вместе. Мы не произнесли ни слова, просто обнимали друг друга и невинно целовались, как в черно-белом кино… прикасались к друг другу… иногда роняли слёзы. Это была волшебная ночь. И я бы не променяла её ни на какой секс.
Чарли позвонил около десяти и сказал, что придет в пять утра, чтобы «подготовить» Эдварда.
Я не думала, что Чарли будет здесь, когда мне придется попрощаться с Эдвардом. Боже, я ненавижу это. Розали и Элис тоже позвонили и сказали, что придут около половины шестого, чтобы побыть со мной и поддержать меня.
Эдвард шептал мне всю ночь, чтобы я постаралась поспать, что у меня завтра занятия. Я пыталась закрыть глаза, но потом подскакивала, проснувшись, и прижимала его сильнее, сотрясаясь от мысли, что я проснусь, и всё это окажется сном, что мой Адонис был только плодом моего воображения… что он уйдет к Виктории, не попрощавшись со мной, чтобы избежать еще большей боли.
Он тоже плохо спал этой ночью, и я чувствовала себя виноватой. Мы совсем не спали прошлой ночью, и если он не поспит сегодня, он будет уставшим в понедельник утром, когда ему больше всего нужны будут силы.
Мне нравилось, как он выглядит без майки, и как смотрится медвежий коготь на его бледной коже. Я начала целовать коготь, прикасаясь к нему языком… и Эдвард застонал, когда я взяла его в рот и начала сосать.
«Блядь, Белла…» – сказал он, наблюдая за мной.
Ты нужен мне, Эдвард… я хочу тебя… пожалуйста.
Спустя секунды, моя майка была сорвана с меня Королем Эдвардом, мои штаны были стянуты жадными пальцами, и эти полные губы сомкнулись на моих губах.
«Трахни меня, Освобождённый Орёл», – прорычала я, и он атаковал меня, дав мне именно то, в чем я нуждалась.
«Заткнись, Бесконечный Голос», – выдохнул он в ответ, его горячий язык эффективно заставил меня замолчать.
Дай мне свою дождевую палку, Каллен. Бейся в меня, пока я не усну. У меня завтра занятия.
Позже, мы удовлетворенно заснули в объятьях друг друга, и видели сны о более приятных вещах, чем те, что случатся в следующие несколько часов.
Я даже не слышала, как Чарли постучал в дверь в 5 утра, на улице всё еще было темно. Только когда Эдвард начал подниматься с кровати, я проснулась и начала осознавать, что сегодня понедельник, день 15. Блядь.
Я услышала, как открылась дверь, и села в постели, мне не хотелось, чтобы Эдвард встретил Чарли один. Молча переступив порог, Чарли нахмурил брови, глядя на размазанные краски на лице Эдварда. Мы с ним полностью забыли о нашей раскраске, пока на кухне не включился свет.
«Здравствуйте, Мистер Свон… Чарли», – зевнул Эдвард. Он выглядел уставшим и слегка смущенным note 130Note 130
в смысле, запутанным, непонимающим итд, что происходит, когда рано просыпаешься
[Закрыть].
Чарли не одобрил вид Эдварда, он был без майки, и я была рада, что он хотя бы одел джинсы. Я была в темной спальне, сражаясь со вчерашней одеждой, пытаясь одеться, пока Чарли не сложил два и два. О, о чем я говорю? Он знает, что мы занимались сексом, но я не хотела размахивать этим фактом перед его носом. Должно быть для него это очень тяжело.
Я позвонила Чарли заранее и сказала, что Эдвард вернул мне мои деньги, плюс двадцать тысяч сверху. Казалось, это слегка смягчило его отношение к Эдварду, но он всё еще не прыгал от радости по поводу того, что мы вместе.
Единственное, что заставляло меня нервничать, это то, что когда Эдвард уйдет, Чарли захочет поговорить со мной об этом. Надеюсь, он в курсе, что ему придется подождать, пока я наплачусь, и только потом начинать.
«Здравствуй, Эдвард», – ответил он, не особо приветливо, но и не резко.
Ненавижу, когда Чарли так себя ведёт.
Я вышла из спальни, и Чарли покосился на моё лицо, стараясь понять, почему мы выглядим так, будто раскрашивали друг друга прошлой ночью.
«Привет, пап», – я потерла губы и посмотрела на свои пальцы измазанные черной и белой краской.
«Привет, Белла», – сказал он. Присев на стул в гостиной, он молча достал несколько вещей из своей спортивной сумки.
«Амм… Эдвард?» – я приподняла брови на него, «Может пойдёшь умоешься и всё такое?»
Он нахмурился, не понимая о чем я говорю, но потом посмотрел на моё лицо, которое скорее всего напоминало лицо Пола Стенли после концерта Кисс.
«О!» – он прикоснулся к своей щеке и потом потёр друг об друга большой и указательный пальцы, «Ага, я быстро».
Он поспешил в ванну, закрыл дверь, и я услышала, как он пробормотал, «Твою мать!», когда посмотрел на себя в зеркало, должно быть шокированный тем, что Чарли видел его таким.
Я взяла кухонное полотенце со стойки, включила воду, намочила краешек полотенца и начала невозмутимо тереть лицо и губы, словно это было обычное дело для меня.
Теперь на стойке лежали открытый блокнот, исписанный почерком моего отца, странного вида игла в футлярчике и пара наушников, присоединённых к маленькой черной коробочке, на которой мигала красная лампочка.
«Где ты всё это взял?» – спросила я, надеясь, что он не станет расспрашивать меня о краске на лице и ни о чем, связанным с сексом.
«В участке», – невыразительно сказал он, «Жучок из системы интерпола, и я просто… взял оттуда, что мне нужно».
«А это?» – я чуть не подняла иглу, и Чарли протянул руку, готовый остановить меня. Я убрала руку, чтобы не натворить дел.
«Ветеринарный центр», – он взглянул на меня, «Они каждый день стреляют в собак этими штуками».
«Ты используешь СОБАЧЬЮ иглу для Эдварда?» – сказала я, немного громко, разозлившись.
«Она не использованная и совершенно новая», – Чарли сильно нахмурился, «Я делал это раньше, это не причинит ему боли».
Эдвард начал чистить зубы в ванной, я могла слышать его поверх шума воды.
«Пап, ты знаешь, что делаешь?» – осмелилась я, неожиданно чувствуя страх, «Если нет, просто скажи. Я не хочу даже возможности того, чтобы с ним что-то случилось».
«Белла», – Чарли строго посмотрел на меня, «Я бы не начинал всё это, если бы не знал, что делаю. Я бы не стал рисковать чужой жизнью – даже его – если я – »
«Даже его?!» – прошипела я, чтобы Эдвард не услышал.
«Я не это имел в виду, Белла», – вздохнул Чарли, «Мы поговорим об этом позже».
Ладно.
Я начала греметь в кухне чем попало, отец игнорировал меня.
Эдвард купался и брился, пока я готовила завтрак. Я поджарила несколько кусочков багета, намазала их сырным маслом, и налила три стакана апельсинового сока.
Когда он вышел и прошел в спальню, чтобы одеться, за ним тянулось облако пара, я заглянула в комнату, когда он молча собирал свои вещи и бросал их в свою сумку. Мне хотелось плакать, но я вздохнула, открыла холодильник и уставилась на его содержимое, словно оно могло предложить мне какую-то помощь.
Спустя какое-то время Чарли сказал, «Ты весь холод оттуда выпустишь».
Я сжала зубы и низко прорычала, «Пап. Замолчи».
Он проворчал что-то о счете за электричество, и, шумно захлопнув дверь, я посмотрела на него с яростью, а он писал в своём долбанном блокноте.
Эдвард подошел к Чарли. Красивый и бодрый, он был одет в слегка обтягивающую голубую майку, джинсы и кеды.
«Так, я готов», – сказал он, сглотнув, глядя на предметы на стойке.
НЕТ! хотела я закричать, запретить ему уходить, привязать его к кровати и держать, пока они не придут и не заберут его из моих холодных, мёртвых рук.
Но я молчала. Я держала это в себе. Так, как запрещала Эдварду делать это. Когда-то бесконечный, мой голос затих, лишенный свободы.
Эдвард нежно посмотрел на меня… и мы обменялись грустными взглядами.
«Хорошо», – Чарли наполовину повернулся к Эдварду, «Во-первых, давай я расскажу, что я узнал на сегодняшний день. Парня, которого убили при тебе, звали Джэйсон Уайт. По заявлению их родителей, он числится пропавшим. Хороший студент, обычный ребёнок. Он закончил школу за несколько месяцев до исчезновения. Родители не уверены, но, согласно сообщению в полицию, они думают, что он мог убежать из дома. У них была какая-то ссора за день до того, как он пропал. После этого он, скорее всего, приехал в Нью-Йорк и попал не в ту компанию. Этот город живьём пожирает беглецов. А этот парень с юга, тепличный, не привыкший к улицам. Может он бродил по улицам и увидел то, что втянуло его в беду. Это всё только предположения, я не могу быть уверен. Позже я узнаю больше. Его так и не нашли».
«Боже», – Эдвард смотрел на пол, и мне стало плохо. Что если Эдвард пропадёт, и его никогда не найдут?
Словно прочитав мои мысли, Чарли сказал ему, «В любом случае, с тобой этого не случится, Эдвард».
Чарли поднялся, взял в руки иглу и добавил, «Давай сюда своё плечо. парень».
Снова посмотрев на меня, Эдвард приподнял короткий рукав на правой руке и слегка повернулся к Чарли.
Мои руки начали дрожать, когда Чарли открыл другой пластиковый футляр и смазал кожу ниже его плеча.
Я услышала, как Эдвард выдохнул, когда Чарли ввёл иглу в его кожу, и потом щелчок.
«Ай», – тут же сказал Эдвард, хотя, казалось, ему не очень больно.
«Давай проверим», – Чарли сел на стул, открыл свой ноутбук и постучал по клавиатуре, Эдвард снова посмотрел на меня, опустив рукав, от иглы не осталось и следа.
«Так, чип внутри… работает», – удовлетворенно сказал Чарли, «Сейчас ты на Мейер Авеню, 312».
«Спасибо, пап», – прорычала я с сарказмом, «Эдвард, тебе нужно поесть. Я приготовила тосты».
Мой голос был таким слабым. Я слабая. И я такая злая на Чарли. Я не хочу знать, где тело Эдварда, я хочу, чтобы он выбрался оттуда, как можно скорее, целый и невредимый.
«Спасибо, Белла», – он попытался улыбнуться, обошел стойку, слегка прикоснувшись к моей талии, и поцеловал моё всё еще грязное лицо.
Он взял тост, сел и начал разламывать его на части и есть, а мой отец начал наставлять его. Я не хотела уходить из комнаты, но я так же не хотела прощаться с ним с краской на лице. Я умылась с мылом в кухне, используя тостер как зеркало.
Эдвард украдкой взглянул на меня и улыбнулся, закинув в рот кусочек тоста, а Чарли продолжал говорить, что ему нужно вести себя обычно перед Викторией.
«Не нужно сразу же спрашивать, можно ли тебе прийти в её офис, если это не нормально», – говорил Чарли, словно Эдвард был тупым, «Подожди удобного случая. Не предпринимай никаких попыток. Если ты окажешься в беде, и я тебе понадоблюсь, скажи ‘Нострадамус’. Понял?»
«Нострадамус», – повторил он, «Понял».
«Могу я сказать это прямо сейчас?» – спросила я.
Они оба молча посмотрели на меня. Я развернулась и снова начала греметь чем попало.
Открыв маленький пластмассовый футляр, Чарли достал маленький квадратный предмет, такой маленький, что он мог уместиться на кончике его пальца.
«Это жучок», – сказал Чарли, «Держи его в футляре, пока не подойдешь к клубу, потом положи его за щеку или под язык. Слюна не повредит его. Просто не надкусывай его, не глотай, и всё такое. Он хрупкий. Просто засунь его куда-нибудь в этой комнате, куда она приведет тебя, чтобы… ну… ты знаешь».
«Темница», – сказал Эдвард за моего отца.
Я выдохнула, схватив себя за волосы, и наклонилась над раковиной, жалея, что во мне не достаточно еды, чтобы меня стошнило. Может это как-то помогло бы мне чувствовать себя лучше.
«Ну да», – Чарли посмотрел на Эдварда и положил руку на его плечо, «Хочу сказать тебе, Эдвард, ты не понравился мне, когда я узнал про вас с Беллой… и о вашем маленьком соглашении… и я всё еще не хочу видеть тебя после того, как это закончится. НО… чтобы сделать это… нужно быть охренительно смелым. Я не брошу тебя. Позови… используй своё слово… и я приду».
