Текст книги "Архитектура 2.0 (СИ)"

Автор книги: White_Light_

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

За спиной, в коридоре собрались люди, кто-то пробежал с криком «надо ментов! Вызывайте!», другой ему возразил – «это их дело семейное! Сами разберутся».

«Ботинки» уступили настойчивым просьбам своей женщины и направились к выходу.

– Если что, мы в конце коридора, – буркнул Ольге на ухо незнакомый голос, пахнуло крепкими сигаретами и несвежим дыханием.

– Я поняла, – отозвалась Ольга. – Спасибо.

– Ну что? Полицию-то вызывать? – сунулась в номер работница гостиницы, скорее всего, она занимает самое низшее звено, и что делать, сама не решит никогда.

– Он уб-ьет е-го, – икая произносит Альбина. По ее взгляду Ольга догадывается, о ком идет речь.

– Твой Христенко нас обеих прикончит за компанию, а потом еще и Городку достанется, – Ольга бросает взгляд на Золотарева. Тот теперь просто лежит на полу.

– Но это не повод, чтобы просто так спустить ему с рук, – добавляет она.

Стражей порядка вызывать не стали. Ольга отвела Альбину в свой номер, откуда та сама позвонила мужу и сразу же попала на тотальный допрос. Кампински покинула номер на время Алькиных объяснений. Чувствовала она себя ужасно.

Сложно описать словами степень невыносимого чувства бессилия, рождающего злость с презрением к себе самой. Отвратительно первобытный закон грубого физического доминирования, видимо, неистребим. Он лелеется негласно, когда родитель прав лишь потому, что до поры до времени сильнее своего ребенка. Муж прав кулаком, отец ремнем, насильник народным – «она сама виновата, как я против природы попру?».

Золотарева в номере напротив уже не было. Там прибиралась та самая работница низшего звена, бурча о том, что не надо выносить свои семейные дрязги на люди, а жене так и вообще надо быть похитрее и не доводить мужика до бешенства.

– Они же когда звереют, вообще ничего не соображают. Женщине умнее нужно быть, – заметив Ольгу, сообщает ей наставительно.

Чувствуя острое желание убить эту мудрую женщину вместе со всей ее вековой народной мудростью, Ольга стискивает зубы и уходит к себе.

Альбина сидит на кровати, подобрав ноги и упершись лбом в коленки. На ней все так же светлые, перепачканные в кофе, брюки и драные остатки блузки, бюстгальтер цел.

Рядом с Алькой лежит ее телефон.

Ольга не знает, как себя вести. Она стоит рядом, сверху-вниз смотрит на спутанные волосы – растрепанный, но еще существующий пучок, на голые плечи с темными пятнами ссадин.

– Христенко в бешенстве, – подняв голову, произносит Альбина. – Будет здесь часа через три.

Ольга садится рядом, смотрит Альбине в лицо.

– Ты не виновата, – произносит та. – Мне самой нужно было сообразить, что он не просто так явился «договариваться». Я сама его пустила в номер.

– Замолчи, – тяжело отвечает Кампински, чувствуя непреодолимое желание ударить Альку за эти слова и убить Золотарева. – Перестань его оправдывать. Надеюсь, Христенко его кастрирует. Такие твари не должны размножаться, а ты не должна никогда так говорить. Поняла?

========== Часть 35 ==========

До конца, до полного осознания произошедшего, до уверенного – всё произошло именно так и я тому свидетельница, Ольге так и не верилось. Какая-то несчастная одна тысячная процента засела в мозгу шпилькой дурацкой памяти, а фарс, именуемый в данный момент судом, лишь усиливает предательское чувство сомнения.

Золотарев-младший вышколенным актером с плохеньким гримом отчаянно фальшивит, произнося раз за разом явно не собственные, а написанные ему реплики. Он не смотрит ни в зал, ни на суд, его взгляд вообще будто обращен внутрь, читает там по бумажке и с нетерпением ждет лишь финальные титры.

Последний раз Ольга видела его вчера вечером – он затих на полу в разнесенном номере Альки. Ни подходить, ни говорить с ним о чем-либо она не хотела – не видела больше смысла.

«Мне теперь кажется, что последний раз я его видела там, в далекой юности, до того, как он попытался объясниться мне в чувствах» – глядя на «ряженого» Золотарева, Ольга отметает любые тени и смутные голоса дремучего коллективного бессознательного, пытающиеся навесить на нее чувство вины.

«Если бы тогда ему ответила иначе… – шепчет эта древность приглушенно-скрипучими голосами нелюбимой матери и Нины Андреевны, – все было бы по-другому. Это ты виновата. Ты неправильная и заражаешь весь мир вокруг себя».

Заглушает мерзкий шепоток внутренних Ольгиных демонов громкий и какой-то звенящий голос Альбины. Пройдя по всем пунктам, ледяная, как статуя правосудия, она произносит сейчас заключительное слово от имени своей клиентки. В зале тишина, а самый внимательный из зрителей является тем тайным режиссером и сценаристом в одном лице, прописавшим этот фарс в сжатые сроки. Христенко особо не напрягался – слепил, словно школьное представление.

«Не хватает только пояснительных табличек для младшеклассников: вот он – злодей, уважаемый суд, добропорядочные граждане, а это – богиня, защищающая справедливость».

– Думаешь, она не понимает? – не выдержала Ольга в перерыве и все-таки выдала Христенко мучающий ее вопрос.

Вдвоем они встретились поодаль от остальных присутствующих.

Пятидесятилетний полковник криво усмехнулся, глядя Ольге в глаза взглядом старого циника.

– Не понимаю твоего недовольства, – ответил он негромко. – Для твоей этой кудрявой подружки все складывается так удачно, как не случилось бы, защищай ее Алька в обычном режиме, и то, я не пытаюсь обвинить вас в заговоре.

– Альке нужен реванш. Ей нужна полная победа. Неужели ты не можешь искренне поддержать подругу, раз уж вам всем слепо повезло?

Он говорил, а она видела их невозможную общность – этого всесильного в данный момент Христенко и Золотарева, уверенного в своей правоте.

«Ему просто не повезло! – взрывается осознание Христенковского видения в Ольгиной голове. – Он не считает Мишку виноватым в чем-либо. По сути, он даже признает за ним правоту с подтверждением факта шикарности принадлежащей Христенко женщины. Алька всего лишь статусная игрушка, а Мишка человек и ему просто тупо не повезло».

Ольга не смогла остаться до конца. Она не сомневалась больше в благоприятном исходе дела для Риты, но и согласиться с ним, равно, как и не согласиться, не могла.

Словно из тюрьмы, она вышла из зала суда, но тюрьма все еще оставалась в ней.

«Мы сколько угодно можем играть в нашу, так называемую, свободу, но в конечном счете за нас все решат Христенки с Золотаревыми, – отвратительным вкусом налипают на язык непроизнесенные слова. – И не будет никаких наших побед – будут лишь их временные выгоды, их стратегические решения, а мы так и останемся фигурками из тупой реберной кости!».

Бешенство с осознанием бессилия прикованного к кровати паралитика больно застучало в виски. Ольга даже остановилась, закрыв глаза и взявшись за виски пальцами.

«В таком состоянии за руль нельзя» – сказала сама себе, аккуратно массируя не по-июльски холодную кожу.

Ничего не подозревающее о человеческих трагедиях лето укутывает теплым ветром и тополиным пухом и Ольгу, и старую аллею позади здания суда.

На пух, танцующий летними снежинками за окном, глядит Рита. Суд заслушал все, что ему положено было заслушать, и удалился на совещание. Альбина говорит, что все идет правильно и по плану. Насчет первой части фразы Рита просто не сомневается – суд это особенно неукоснительный свод правил, а вот вторая часть вселяет некоторый скептицизм.

«По чьему плану?» – Рита еще раз вскользь окидывает взглядом присутствующих зрителей. На Мишку смотреть не хочется. Альбине в глаза смотреть просто стыдно – словно я соучастница, словно косвенно виновата в его уверенности в этой своей первобытной правоте.

«Сценарий действа утвердил Алькин муж» – это Рита поняла уже давно, и последний час, рассеянно следя за процессом суда, лишь пыталась понять свое собственное отношение к этому факту.

С одной стороны он прав – Мишка должен понести наказание. С другой – ни первый, ни второй не воспринимают действия карой.

«Христенко ничем не лучше Золотарева и вполне мог быть им же, а, возможно, и был. Сейчас он просто заполучил раба для каких-то своих тайных целей и заодно дает почувствовать своей обиженной жене вкус победы, приправленный тонами снисхождения типа «только по моему благоволению».

«А может, к черту вас всех?» – свободно вздохнув, насколько это позволяет душный судебный зал, Рита облокачивается спиной о высокую спинку стула и прикрывает глаза.

«Какая мне, к черту, разница до игр этих пауков их банке? Главное выйти из неё».

Впереди Питер, неизвестность, впереди целая жизнь, которую я успела уже попробовать краешком на вкус и точно осознать лишь одно – назад я не вернусь.

Мишкина дурость, кстати, сыграла на руку и в вопросе с мамой. История с нападением на Альбину выбила почву из-под ног обычно уверенной в себе, в своих жизненных принципах и мудрости Дианы Рудольфовны. Больше она даже думать не пытается в защиту бывшего зятя, да еще ужасается время от времени тому, как настоятельно сватала его дочери.

«Еще немного и мама, кажется, с той же прытью начнет нас с Ольгой сватать друг другу, и может быть, даже хорошо, что в нашей стране пока не разрешены подобные браки. Иначе Ольгу ждали бы настоящие осады, и кто знает, как бы она на них реагировала?».

Давешний разговор о желании попробовать издали семейную жизнь греет душу.

«Не то чтобы я хотела какой-то пресловутый штамп».

«Я просто хочу вместе быть с ней. Мне ее не хватает даже когда мы рядом, а когда врозь, так и вовсе невозможно ни есть, ни спать, ни дышать».

«Откуда в таком случае и зачем появилась Мей?» – провокационно спрашивает совесть.

Помолчав, Рита пока не знает, что ответить ей на тот вопрос, а строгий голос призывает всех встать для оглашения решения суда.