сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
Его тёплый взгляд глубоких голубых глаз снова направлен на меня. Голос звучит нежно, немного обеспокоенно, а на губах играет привычная, такая… такая шикарная улыбка! Уже во второй раз за это утро мне захотелось подняться и биться головой об стену от собственных ложных доводов, и Том, будто зная о моих намерениях и оберегая меня от того, что я могу предпринять, мгновенно оказался рядом, у кровати, и присел на корточки. На нём была распахнутая куртка с меховым воротником — такие в России носят в середине февраля, когда сугробы по колено!
— Что-то случилось? — повторил он. Хиддлстон долго пытался поймать мой взгляд, когда я от нахлынувших одновременно неловкости и радости отворачивалась, пряча своё лицо, и смотрела в сторону, но когда Том дотронулся до моей руки, я вздрогнула, и наши глаза наконец встретились. Мужчина внимательно вглядывался в меня, как если бы хотел прочитать мои мысли, а потом, вероятно, что-то вспомнив, быстро поднялся и подошёл к окну. Только сейчас я заметила, что он оставил там подобие небольшого подноса, на котором стояли два стаканчика кофе.
— Скромный завтрак, — улыбнулся Хиддлстон, и я улыбнулась ему в ответ. Пора прекращать эту тишину, Кристина! Лондон, утро, солнце, выходные!
***
Мы шли куда-то в неизвестность, пересекая одну за другой лондонские улицы. На мой вопрос Том, точно отмахнувшись, ответил, что покажет мне известные достопримечательности — Лондонский Глаз, знаменитый каменный мост. Я не сильно следила за дорогой. Мне знакома была лишь дорога к аллее, по которой мы шагали прошлым вечером, но на полпути к ней мы неожиданно свернули.
Я не знала, что чувствовать — эмоции мои разрывались. Помимо любопытства и того, что мои глаза разбегались, ловя каждый кусочек Лондона: булыжные мостовые, которые у нас, в Москве, встречаются только на Красной площади и вблизи ГУМа и метро Площадь Революции, уличные бродяги, которые не выглядели таковыми, и, хоть и жили на улице, выглядели неплохо, одевались как обыкновенные средние московские студенты и спали на матрацах под одеялами, — да ещё и умудрялись при этом попрошайничать! — курьеры, которые здесь ездили исключительно на специальных байках, а не носились, как сумасшедшие, по улицам, подобно известным жёлтым и зелёным курьерским российским брендам, полицейские, облачённые в жёлтую униформу, спросить дорогу у которых не считалось преступлением и не могло понести за собой хмурых взглядов в ответ, — совсем другой мир, совсем другие традиции! — я, к тому же, непрестанно думала о произошедшем между мной и Томом и порой бросала на него взгляды. Но актёр даже не оглядывался — более того, мы шли так быстро, что я еле поспевала за ним и несколько раз чуть ли не спросила, куда мы так спешим. Внезапно мы резко остановились. Я чуть не врезалась в спину своего высокого спутника.
— Посидим здесь, — произнёс он. Для меня так и осталось загадкой, был это вопрос или утверждение.
Суббота. День. Посетителей не так много. При входе мне в глаза бросилась яркая табличка заведения: «The Lord Moon of the Mall». Внутри оно напоминало тот тип английских пабов, какими их представляют и в Москве: милое уютное небольшое помещение в спокойных нежных тонах с приглушённым светом, совмещающее в себе и ресторан, и место для просмотра футбольных матчей. Я, кажется, так и замерла возле входа. Двое охранников в смокингах, обшаривающие людей на наличие опасных средств и — как ни странно — бутылок с жидкостями, с недоумением глядели на меня. Не прошло и минуты, как я очнулась, и меня отыскал Том.
— Don’t lost! * — улыбнулся он мне, ненавязчиво схватил за руку и потянул за собой.
— I’m here**, — в ответ улыбнулась я, следуя за ним. Это спонтанное вникание в английский, произошедшее само собой, и изумляло, и радовало. Я стала ловить себя на том, что говорю на английском, не успев даже обдумать фразу на родном языке.
Мы сели за столик. И только увидев меню, я вспомнила, что не завтракала. Живот страдальчески сжался.
Интересно, хватит у меня денег на британские яства?
Я пролистала несколько страниц и подняла глаза на Тома, который, кажется, всё это время с явным удовольствием наблюдал за моей реакцией.
— Выбирай, — улыбнулся он.
— Том, я не могу, — негромко отозвалась я, немного наклоняясь к столу и придвигаясь ближе к нему, как если бы мы были заговорщиками — парочка за столиком рядом неотрывно наблюдала за нами. Мне и вправду было неловко. Хиддлстон улыбнулся ещё шире, и я поняла, что это его забавляет.
— Выбирай, — повторил он.
Я спешно скользнула глазами по английским строчкам и ценам в фунтах. Дежавю! Да! Я вспомнила похожую ситуацию в московском ресторане.
Что-то пробурчав и закатив глаза, Том придвинулся ещё ближе:
— Сколько рублей в одном фунте?
Сколько? Вопрос меня слегка озадачил, но я быстро сориентировалась.
— Хм. Примерно 80. Да, около 80.
— 8? — уточнил мужчина. Он знал, что у меня небольшие проблемы с английским.
— 80.
— 8? — вновь уточнил он. Нет. Я покачала головой. На сей раз я не путала цифры. — Тогда это тем более дорого для тебя, — заключил Хиддлстон и с победным видом откинулся на спинку стула. — Выбирай.
Я не знала, сколько прошло времени. Мы сидели и много болтали, порой весело смеялись, разговаривая на какие-то отвлечённые темы. О том, что британцы в основном не живут в Лондоне, а иногда и вовсе стараются держаться от столицы Англии подальше.
— Кого только нету в Лондоне: французы, испанцы, бразильцы, японцы, китайцы и корейцы, американцы, русские, — он улыбнулся мне, — и у всех свой собственный английский язык, свои акценты. А англичане, грубо говоря, не очень-то толерантны к тому, что столько приезжих проживает и работает в их городе.
«Так вот, почему на паспортном контроле было так трудно!» — решила я.
— Ты видела, например, обитателей района, где располагается твой хостел?
Я стала припоминать, и перед глазами предстал знакомый тёмный район с поворотом рядом со зданием KFC, наполненный людьми в платках, плащах, южных одеждах…
— Арабы?
Том кивнул. Ну, конечно же! Сразу стало ясно, что мужчина имел в виду, когда говорил, что «это не Лондон».
Только один раз, когда я что-то говорила на своём ломаном английском, считая, что Том слушает — говорила запальчиво, много, а когда закончила, стала ожидать его мнения, но Хиддлстон сидел и молча глядел на меня, улыбаясь уголком губ каким-то своим мыслям.
— У тебя такие выразительные глаза, — произнёс он, задумчиво прикусывая губу. Я залилась краской и отвернулась. Видел бы он свои! Больше мы ни к чему подобному не возвращались. Огромный Лондон снова привлёк к себе всё моё внимание.
Проходя по одной из улиц, я увидела (а, точнее, услышала) на противоположной стороне какое-то движение. Целой толпой по стороне напротив нас шли люди с плакатами, выкрикивая одно и то же, не ясное мне слово. Том тоже проследил взглядом за толпой. Из-за неё люди, бывшие на той стороне, не могли двигаться дальше, запутавшись в толпе митингующих.
— Демонстрации здесь — обычное дело? — поёжившись, спросила я.
— Да, — Том равнодушно пожал плечами. — Британцы в основном живут на государственном обеспечении, не работая. А рабочие руки нужны.
Ну и порядки! Я так и стояла, задумавшись, на переходе и запоздало заметила зелёный на светофоре. Поспешно догнав актёра, я улыбнулась ему. Лицо его тоже осветила улыбка.
— Не теряйся, — негромко сказал мне он.
— Я здесь, — ответила я.
***
Тёплый по-летнему вечер спускался над Великобританией. Я здесь уже второй день, и ни разу не видела дождя! Но для местных такая температура — самый верный признак осени.
Мы шли по людным тротуарам, молча, каждый в своих мыслях — впервые за сутки, которые мы провели вместе, мы так долго молчали. Когда я летела в Лондон, я мечтала, как буду слушать каждый час звон Биг-Бена. Не то чтобы я была истым фанатом Великобритании, каждый раз восхищаясь этой английской атмосферой, вежливыми местными жителями, их трепетным отношением к Рождеству — нет. Но лет в 14 — я это точно помню! — я ставила звонящий Биг-Бен себе на будильник. А лет в 16 я начинала каждое своё утро с английского радио, и такие названия, как London Heart, Heart 80’s, LBC, Capital London, не были для меня пустым звуком. А потом, однажды, жизнь занесла меня в северную российскую столицу, и моё сердце так и осталось среди холодных набережных бушующей Невы, аккуратных парков и наполненных мёдом аллей и скверов, среди Петров и Екатерин, наряженных для туристов, среди тихих улочек здания-музея, который раньше был Царскосельским Лицеем. И Лондон впредь запечатлелся как Питер, слившись в моих образах с этим городом воедино. Как-то мы разговорились на эту тему с Татьяной, которая приезжала в Санкт-Петербург каждое лето, и бывшая сотрудница тогда сказала мне: «Для каждого Питер ассоциируется с каким-то своим городом, поэтому его все так любят». И это правда! Нет, я не была фанаткой Лондона. Но пока ты знакомишься с городом, напитываешься им, находишь отголоски своей души в каждом его уголке, он медленно входит в твою душу. Как любовь.
— Не теряйся, — Том улыбнулся мне, и я слабо вздрогнула. После стольких часов молчания непривычно было вновь услышать его голос.
— Я здесь, — пролепетала я, подбегая к ждущему меня мужчине. Закат заалел над Темзой, скользнул лучами уходящего солнца по каменному мосту Лондона, и я ахнула — так он был огромен! Странно, что я не знала, что и этот мост разводят. Вроде не на такое уж долгое время, но разводят. Мимо нас пробежали туристы, и я невольно изумилась — каждый действительно говорил на своём языке, и до нас донеслись отголоски испанского и вроде немецкого. Люди фотографировались на мосту, рядом с мостом, на фоне моста, а я молча оглядывалась по сторонам, и у меня горели глаза от окружавшей меня красоты.
— Идём, ещё кое-что покажу, — усмехнулся Том, оттягивая меня за руку. Мы быстро зашагали вперёд, минуя по пути полуосвещённые кварталы, какой-то музей, и я оглянулась назад — Лондонский мост остался далеко позади.
Мы шли довольно долго, но спешным шагом — наверное, если бы мы плелись, мы доходили бы до этого района ещё медленнее. Тёмные сумерки уже обволакивали нас и столицу, мимо неслись велосипедисты в ветровках: ещё одна особенность Лондона — здесь велосипед или байк предпочитают ногам; и вот мы вошли в небольшой сквер, напротив которого, через дорогу, виднелся тускло мигающий значок метро, а прямо, через водную гладь, простирался ещё один мост («Вестминстерский», — сказал Том), с его аббатством, далее, и силуэт, который нельзя было разглядеть, как следует не приглядевшись: Биг-Бен без огней, весь обнесённый балками и панелями, красноречивее всего извещающими о реконструкции. А вот прямо перед нами во всей своей красе раскинулся…
— Лондонский Глаз!
Я не помнила, выкрикнула я это по-русски или по-английски, но, на каком бы это ни было языке, Хиддлстон меня понял и улыбнулся. Как-то машинально взявшись за руки, мы неторопливо двинулись вперёд, и я видела, как медленно, точно будучи совсем без движения, вращается колесо обозрения. Правда, признаться, со стороны оно поражало меня как-то больше, нежели сейчас, когда мы были так близко к нему.
И мы оба как будто синхронно почувствовали, что теперь, после всего этого волшебства, нужно как-то возвращаться к реальности. Или же почувствовала это только я… но из размышлений меня вывел его бодрый голос, начавший вещать что-то из истории Англии.
— И всё же я не понимаю, Том, как ты провернул всё это дело с визой!
На его губах появилась загадочная улыбка, но он оставил мой вопрос без ответа.
— Ты голодна? — умело переводя тему, произнёс он. К моему разочарованию, мы направились вперёд не по Вестминстерскому мосту, а по тому, что был напротив. Таблички показывали, что здесь рядом должна быть Трафальгарская площадь. — Можем перекусить кое-где.
— Нет, правда! — продолжала своё я. — Паспорта, наверное, куча документов. Откуда у тебя все эти сведения?
— Это конфиденциальная информация, — улыбнулся он. Мы перестали шагать. Взгляд его остановился где-то у меня на лице, такой прямой, но при этом тёплый и нежный, и мне стало от него одновременно жарко и немного неловко и, чтобы этого не показывать, я посмотрела в сторону — как раз вовремя! На мосту собралась толпа, окружившая несколько человек. Прямо здесь, на каменной поверхности, люди играли в напёрстки, зарабатывали деньги и не скрывали своего разочарования, если проигрывали. Ещё одна лондонская необычность! Может, у британцев странности в природе?
— Пойдём скорее, — почти одними губами произнёс Том, стараясь при этом пройти как можно более незамеченным среди толпы. Я поняла его и стала тесниться среди людей, но мужчине проскальзывать между ними удавалось как-то проще. — И не теряйся, — улыбнулся он, когда я, наконец, вынырнула из людского потока.
— Я здесь, ты же знаешь, — улыбнулась я, поднимая голову, чтобы посмотреть на актёра, но наткнулась на знакомый мне взгляд и, смутившись, посмотрела в сторону и произнесла: — Куда теперь?
— Идём, — Том кивнул, и мы снова зашагали вперёд.
Я не переставала восхищаться. Да и как вообще можно перестать восхищаться красотой ночного мегаполиса? Тонкие улочки привели нас в заполненный толпами людей, всевозможными красками, огнями и громкой музыкой район. Я бы послушала прямо сейчас The Clash — London Calling, но играла не менее атмосферная в эту минуту, знакомая мне из каких-то далёких времён песня Billy Ocean — Caribbean Queen. Слушая такие песни, мыслями всегда погружаешься в какие-то роскошные заведения, в ночную жизнь больших городов. Пока мы шли, я стала негромко напевать мотив. Тому песня тоже пришлась по вкусу, и он присоединился ко мне. Наши взгляды встретились. Я вдруг вспомнила московский вечер со «Сплин» и тех непонимающих жизни охранников, и весёлый смех подкатил к моему горлу. На душе стало так легко и просто, как не было уже давно. Мы просто шли вместе по незнакомому мне британскому району и смеялись. Уже вскоре и забыли, чему.
— Это Chinatown, — слегка толкнув меня плечом, произнёс Том, когда приступ смеха у обоих прошёл, и я пыталась отдышаться, а он просто счастливо улыбался. Я подняла голову вверх. Там были развешаны алые бумажные китайские фонарики. И пускай смотрелось это очень просто — куда проще, чем блистающая мишура на московском Арбате, нравились мне они куда сильнее.
— Мне так нравится это место! — всплеснув руками, восхищённо пробормотала я, так и видя себя со стороны — улыбка на губах, глаза горят.
— Это? — он указал на заведение справа от нас, розовая внешняя подсветка которого наводила меня на знакомые, не самые приятные мысли. Неужели тоже стриптиз-клуб? Я пригляделась. Нет, интереснее. Этот район совмещал в себе заведения для нетрадиционалов: слева — девушки, справа — парни.
Смутившись, я покраснела и отвернулась, но Том залился таким искренним весёлым смехом, что я вскоре присоединилась к нему.
Мы остановились в каком-то небольшом уютном кафе, и снова мне стало неловко, когда дело дошло до заказов.
— Знаешь, я бы приготовила что-нибудь. В хостеле есть кухня, можно было бы сварганить суп или что-нибудь наподобие, кхм…
Наподобие. Он решит, что ты хочешь его отравить.
Но казалось, вся моя речь пробежала у него мимо ушей.
— Ты умеешь готовить? — спросил он, кладя подбородок на сцеплённые вместе руки, с интересом глядя на меня. Зачем он это сделал? Я просто не могла оторвать своего взгляда от этих голубых глаз и этого обаятельного лица.
— Да-а. Но не думаю, что смыслю что-то в английской кухне… Кстати, а какое традиционное блюдо британцев?
— Традиционное… — мужчина был явно озадачен. Он задумался, а потом вдруг махнул рукой в сторону прилавка: — Кофе?
— Если честно, я бы выпила сок. Например, апельсиновый.
И его тут же как ветром сдуло с места, но уже через пару минут он вернулся с двумя стаканчиками — бумажным и пластиковым, с соком, блистая своей неотразимой улыбкой. Я сделала глоток, и мою усталость, если она и была, как рукой сняло. Прохладный британский сок бодрил лучше любого российского латте!
— Традиционное британское блюдо, говоришь, — продолжил на прерванную тему мужчина. — Пожалуй, я знаю, где мы можем попробовать такое. Только надо проехать на автобусе пару кварталов.
На автобусе! На настоящем красном лондонском автобусе!
И я, будто по какому-то мановению, вновь двинулась за ним в неизвестном направлении. Над Лондоном склонилась ночь, и он принял в себя отголоски какой-то французской романтики. Даже район Chinatown казался мне уже совсем иным.
— Ещё только 23 ноября, а Лондон уже готов к Рождеству, — задумчиво произнесла я. Том кивнул.
— Ты ещё не видела Christmas Market — вот, где новогодняя атмосфера сохраняется круглый год!
