сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
— Сто, — он протянул мне что-то, зажатое в руках. Вначале я не совсем поняла, о чём идёт речь, но, когда мужчина произнёс «150», всё встало на свои места. Я отскочила от него, как ошпаренная. Мужчина вскинул брови. Неужели он не понимает?
— Не надо меня покупать, даже не пытайтесь, — фыркнула я и зло зашагала в сторону общажного корпуса, не зная, на что злюсь больше всего. Будто мне очень хотелось поведать своему миру о встрече с актёром!
========== Глава 3 ==========
Мы проходили Шекспира.
Ещё со школьных лет я не имела особого пристрастия к драматургу, но пару дней назад, перечитав «Гамлета», «Ромео и Джульетту», ознакомившись с «Макбет», стала осознавать всё величие этого автора. Стиль написания, абсолютное покорение читателя задумкой и сюжетом и в каждой пьесе — нахождение проблем, которые — и это поражало меня больше всего! — актуальны и сегодня. Прибежав после пар на работу, в перерыве я поделилась этими мыслями с Юлией. Кажется, она не совсем поняла меня.
— Такой любви, как в «Ромео и Джульетте» просто не бывает! Увидели друг друга — и тут же полюбили, что за чушь! — говорил мне человек, который меняет парней как перчатки. Я улыбнулась одними уголками губ.
— Не так уж и с первого взгляда, если посмотреть. Идя к своей любви, они переживали неприятности, преодолевали стоящие на пути препятствия. Но в целом оба сразу почувствовали друг в друге родственную душу.
— Родственную душу, — подруга фыркнула и с самым умным видом принялась за картошку фри с соусом. — Если бы такое явление существовало, люди жили бы иначе. Это не только звучит странно, но и само по себе так — как ты можешь почувствовать в человеке родственную душу, толком при этом не зная его? — на какое-то время над нашим столиком повисло молчание, а потом Юлия снова подняла взгляд на меня. — Ты же вроде не любишь романы, а в такой бред при этом веришь!
Я замялась, но решила ничего не отвечать. Меня коробило, что разговор начинался не из этого и как-то плавно перешёл в совершенно другое русло.
— Что там твой возлюбленный? — как бы невзначай спросила я, надеясь тем самым перевести тему. А заодно попытаться разузнать хоть что-то об актёре. Как же неловко мне было признавать, что я частенько вспоминаю нашу последнюю встречу и слова Люка о неразглашении. Да и кому бы я могла рассказать? Юлия, несмотря на всю свою откровенность, не поверила бы мне. Подруги из университета равнодушно пожмут плечами. Они, начинающие журналистки, встречают знаменитостей каждый день, посещая различные конференции и мероприятия («В Москве всё-таки живём!»). Когда меня зовут на подобные штуки, я ссылаюсь на работу — и обычно так и оказывается. График и учёба слишком сжимают меня по времени.
— Игорь такой нудный, ты и представить себе не можешь, — вздохнула, отмахнувшись, Юлия и начала водить рукой со свежим маникюром по столу. — Только и делает, что сыпет комплименты, а как начинаешь спрашивать его — какой твой любимый фильм, чем любишь заниматься, каким видом спорта увлекаешься, тут же краснеет и как-то странно мямлит что-то непонятное в ответ. Совсем не понимаю его, — она вновь грустно вздохнула и подняла глаза на меня. — Я всё. Пойдём?
***
Нас вновь загрузили мыслями о дипломной работе, и мне от этого стало ещё грустнее, чем прежде. Да и всё сильнее и сильнее своим осенним давлением надвигалась середина октября — пора пить горячий чай, собирать жёлтые листья, читать Есенина под звуки растворяющихся в горячей воде шипящих витаминов. Ничего не имею против чтения Есенина — особенно его стихов, навеянных осенью, но крайне болезненно отношусь к ранним подъёмам, лекциям в университете, а потом — работе. Или ко дням, посвящённым работе в принципе.
— Вы уже думали над дипломкой? — и там, и тут звучат вопросы моих подруг. Мы бредём по покрытой кленовыми листьями аллее на территории университета и наслаждаемся: кто-то — осенью, кто-то — приятной безветренной погодой, а я — тому, что до работы ещё полно времени, и его можно потратить на друзей. Над темой дипломки, в итоге, не думал никто. А я вспоминаю, с каким пылом наш декан рассказывал о выпускной работе, и меня уже не в первый раз за это утро пробирает дрожь. Столько требований, столько указаний, а в голове при этом ни одной мысли, несмотря на то, что остался всего лишь год.
— …Я думаю, закончу с интервью, сделаю расшифровку, а потом можно будет увидеться, — отвечает кому-то из подруг Катерина. Я так глубоко погрузилась в свои мысли, что не заметила, что девчонки давно уже перешли в разговоре на другую тему.
— Лучше уж завтра отпроситься пораньше с пары. Можно сослаться на мероприятие от редакции, а самим… — предлагает Елена, подмигивая подругам. Я выдавливаю из себя улыбку, когда все они оборачиваются на меня, делая вид, что присутствую в их диалоге. У кружка редакции университета всегда свои рабочие вопросы, так что не вижу смысла в них влезать.
— Кристина, а ты? Хочешь с нами?
Сердце у меня предательски быстро забилось от этого предложения, но я отрицательно качаю головой. Помню, как ещё на первом курсе меня не приняли в этот кружок. Тогда им ещё руководила оканчивающая в том году университет четверокурсница, которая прочитала моё сочинение конца класса 10, внимательно осмотрела меня с ног до головы и снисходительно улыбнулась:
— В скором времени у вас начнутся Творческие мастерские, и вас разделят по разным направлениям. Кто-то будет заниматься фотожурналистикой, кто-то — в сфере радио, например, — улыбка не сходила с её лица. А наивная первокурсница, стоявшая перед ней, считала эту улыбку каким-то дружеским знаком. — Вот тогда ты мне принесёшь свои материалы, и мы посмотрим.
Я чуть не прыгала от счастья, выходя из кабинета, где располагался кружок редакции. Я представляла, как буду и снимать, и записывать и писать тексты одновременно. А время, как всегда, распорядилось по-своему.
— Так что? — теперь уже все смотрели на меня, ожидая ответа.
— Простите, девчонки, но я не смогу, — я развела руки, — работаю.
— Понимаю, у нас вот тоже дел невпроворот, да же? — с этими словами Катерина повернулась к членам кружка, и они вновь стали строить планы на предстоящую неделю, а в их речи то и дело мелькали неизвестные мне термины типа «ЛИД» и «бэкграунд». Мы распрощались у КПП, и девчонки с весёлым смехом отправились в свой рабочий кабинет.
Мои мысли уносили меня далеко. В то время, когда я отучусь и стану известным журналистом и, возможно, после выпуска буду встречаться с подругами и рассказывать им о своей непростой работе на «Первом канале». «А знаете, с чего всё начиналось?» — вот так я буду рассказывать свои красочные яркие истории, заставляющие вздыхать, изумляться и комментировать. Однажды мне уже довелось побывать в Останкино на съёмках «Вечернего Урганта». Впечатлений в тот день у меня было полно, я возвращалась по облитой огнями московской улице тёплым летним вечером и вспоминала только что мною пережитое, радовалась как ребёнок, как если бы я не просто снималась в массовке, а была гостем на этом популярном шоу. Если бы у меня была возможность работать там, тогда, при всей моей нелюбви к вечно спешащей столице, я бы полюбила такую жизнь.
Но меня по-прежнему встречал ГУМ с его книжным. Сегодня здесь проходит презентация, на которую я чуть не опоздала, потому что медлила в дороге из университета к Площади Революции. Завидев меня, начальница недовольно хмурится, но ей ничего не остаётся, как лишь впустить меня в магазин. Мы понимаем друг друга лишь в том, что пытаемся согласовывать мой график. Её устраивает в принципе то, что я здесь работаю, меня — что могу в любое время уйти на учёбу или же, наоборот, вернуться с неё сюда.
Народу много, протолкнуться почти невозможно, но я всё-таки под шумок пробегаю в каморку, где наскоро надеваю рабочую футболку и настраиваюсь перекладывать книги, отвечать на вопросы покупателей, консультировать их по поводу книг и помогать в их поисках. Время проходит незаметно, так что я почти забываю о своих прошлых проблемах. Юлии сегодня нет, и моя напарница по смене — новенькая Татьяна, милая девочка, невысокого роста, которая в этом году заканчивает школу, так что работать может после обеда и по выходным. Разговорившись, мы вместе весело проводим смену, провожаем глазами последних посетителей презентации и начинаем собирать вещи, чтобы расходиться по домам.
— И всё-таки не понимаю, — произношу я, завидев оставленную кем-то из клиентов книгу-бестселлер «Разбуди меня, когда закончится сентябрь». Она совсем новая, корешок приятно поскрипывает в руках при прикосновении, твёрдая обложка покрыта ещё одной, красочной, бумажной — признак действительно дорогого издания; а на первой странице красуется подпись самого автора. — Не понимаю, что такого особенного в этой книге.
Сказать по правде, я уже не в первый раз сталкивалась с этим произведением. Мало того, что Юлия и некоторые знакомые постоянно о нём говорили, я случайно натыкалась на него в метро, в магазинах, даже в университете. А теперь я держу эту книгу в руках.
— Вроде роман как роман, но людям нравится, — пожимает плечами Татьяна и улыбается. — Я сама начинала читать, но пока времени не так много из-за учёбы. Говорят, там мысли хорошие изложены.
«Разбуди меня, когда закончится сентябрь» манит к себе пёстрой обложкой. С другой стороны, кто-то ведь действительно оставил её здесь — пылиться ей теперь, как и другим, на складе, что ли? Пока не видит начальница, я складываю книгу себе в сумку. Теперь можно и отправляться домой.
Вечерняя Москва провожает своих работающих допоздна жителей домой. Провожает тёплой погодой, старинной архитектурой в сумерках, необъятным тёмным небом — поднимаешь глаза, смотря на него, и кажется, что вот-вот голова закружится. Провожает знакомой булыжной мостовой… Я останавливаюсь на небольшом пешеходном переходе, не решаясь сделать ни шагу дальше. Два вечера подряд меня здесь чуть не сбили при так и невыясненных обстоятельствах…
— Ты чего? — Татьяна тоже останавливается, пройдя немногим больше, чем я. Я смотрю не на неё, а куда-то сквозь, точно не видя свою новую коллегу, и прежние вопросы начинают беспокоить моё спрятанное внутрь любопытство. Что делает Том Хиддлстон в Москве? То, что его агента беспокоит афиширование его случайных знакомых, ещё можно понять, но что он имел в виду за непростым положением? И этот взгляд Тома при упоминании полиции — такой испуганный и затравленный… — Кристин, ты здесь?
Я резко-резко моргаю, возвращаясь из мыслей. А ведь это русское «Кристин» совсем не похоже на английское произношение.
— Да, просто немного задумалась, — я улыбаюсь, чувствуя при этом неловкость, и мы довольно быстрым шагом добираемся до метро.
***
На выходные я решаю съездить к родителям. Они живут недалеко от Москвы. Можно будет сделать всё, что задали, в спокойной обстановке и наконец отдохнуть от никогда не спящей столицы. От Юлии 10 пропущенных. И я, кажется, знаю, что мне не отвертеться от её походов по барам, когда я вернусь обратно.
В плане домашних заданий помимо Шекспира также задано и множество рекламных текстов и статей, которые надо написать на английском. Пока я пишу, я с изумлением замечаю, как легко мне даётся следовать структуре даже без какого-либо плана. Английские заголовки статей, которые должны быть предельно краткими, очень привлекательными и, к тому же, почти не соответствовать грамматическим нормам, получаются с каждым разом написания всё лучше и лучше. Я улыбаюсь, глядя на свои труды. Вот так-да — ни разу не написать ни статьи на русском, зато прекрасно написать её на иностранном языке! Пожалуй, в свободное время я могла бы ещё усерднее заниматься английским и развивать этот навык, чтобы в качестве того же фрилансера заниматься независимыми переводами. Эта идея приходит также внезапно, как пропадает, и я вновь с головой ухожу в уроки. Свободное время в пятницу, кажется, для того и дано — чтобы закрепить в своей голове всё изученное за неделю и выполнять домашние задания.
А в субботу желание продолжать делать уроки пропадает. У отца день рождения, и мама делает ему подарок в виде праздничного стола в пиццерии. Родственники при встрече каждый раз изумляются, как мы с младшей сестрой Алисой повзрослели с нашей последней совместной встречи, которые, откровенно говоря, проходят хотя бы раз в месяц по каждым праздникам. Они начинаются с обычных посиделок, с разговоров «как у кого дела» и «что у кого нового», как будто мы не виделись несколько лет и вот не знаем, о чём поговорить. А потом все до одного «раскачиваются», и начинается суматоха. Родственников не устраивают конкурсы. Родственников не устраивают их проблемы по жизни. Родственников уже не устраивает даже и общество друг друга. В попытках справиться с алкоголем одни начинают танцевать, другие — выкидывать какие-то странности. Я предпочитаю поскорее удалиться. К тому же, я обещала Алисе встретить её с танцев.
Маленький городок под Москвой, встречающий осень — что может быть забавнее? С одной стороны, всегда отвыкаешь от этой спокойной жизни, приезжая из Москвы, в которой властвует время, дивишься менталитету и доверчивости здешних жителей, пытаешься привыкнуть к тому, что, случайно толкнув кого-то, ты, скорее всего, получишь извинения от ни в чём не повинного человека. А с другой, вспоминаешь родные места, где родился, воспитывался, ходил в школу. На душе становится радостно и спокойно — за то, что здесь у всех всё хорошо, все живы и здоровы. Но когда я встречаю после танцев Алису, и мы молча идём обратно в пиццерию, шурша павшими осенними листьями по дороге, я вспоминаю об оставленных там хорошо отметивших день рождения отца родственниках, и тоска вновь закипает в сердце, примешиваясь с раздражением.
— Пошли домой? — спрашиваю я у своей младшей. Она заходит в кафе и соглашается со мной. Нам еле удаётся отмахнуться от вопросов родственников и родителей, и мы бредём по вечернему провинциальному городку. Моё настроение мгновенно испортилось, сестры — кажется, тоже.
— Ты снова уедешь в Москву и оставишь всех нас, — она поднимает такие же, как и у меня, голубые глаза на меня и хмурится. Я улыбаюсь, но как-то грустно.
— Я бы предпочла и не приезжать на эти посиделки вовсе, — отвечаю я. — Посидели бы все вместе дома, посмотрели фильм. Я бы приготовила папе пирог с цифрой «45» сверху из бананов.
Мы обе смеёмся, но смех какой-то не весёлый и довольно краткий. Молчание вновь воцаряется между нами, но на этот раз какое-то немного неловкое. Я понимаю, что мы думаем об одном и том же. Интересно, соберётся ли Алиса в будущем тоже поступать в Москву и придётся ли ей тоже погружаться в эту столичную жизнь?
— Алиса, — негромко произношу я имя сестры, и она отзывается, глядит на меня. Мокрый дождь начинает накрапывать на город моего детства, и мы заметно увеличиваем шаги, всё приближаясь и приближаясь к дому. — А ты веришь в случайные встречи?
Случайные — это те, которые кажутся чудесными на первый взгляд, но происходят на самом деле. Для нас они самые запоминающиеся и необычные. Мы считаем их такими, потому что они встречаются нам только в фильмах или в книгах. Или в нашем воображении, которое настолько безгранично, что может сотворить всё, что ему угодно. Но никак не в жизни. И именно это я объясняю сестре. Конечно же, она меня понимает. Родной человек, с которым в любое время можно поговорить по душам, и он сможет тебя понять. И когда мы добираемся до дома, я складываю длинный зонтик вроде тех, которые носят с собой британцы в дождливом Лондоне, и с улыбкой смотрю на неё, точно готовясь рассказывать шутку.
— А ты бы поверила, что…
***
Единственный человек, кому я рассказала про встречу с актёром — это моя сестра. Алиса не сочла это ни шуткой, ни выдумкой, а как серьёзный взрослый человек выслушала и только потом начала восхищаться. Как и я, она не была его фанаткой, но мы в тот же вечер начали читать о Томе всё, что смогли найти — неправильно сказано, найти о нём можно было всё, что угодно, нашли несколько его фильмов. К своему удивлению, я даже нашла экранизацию Шекспира.
