Текст книги "Раскадровка (СИ)"
Автор книги: Ulla Lovisa
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
– Что же, присаживайтесь, – почти теряясь в продолжающихся аплодисментах, прозвучал голос Грэма Нортона. – Присаживайтесь!
Все втроем они почти одновременно опустились на диван. Сэмюель потянулся к своему бокалу, Том поправил норовящий выбиться из-под пиджака галстук, Норин одернула края платья и, скрестив ноги, заговорила. Бетти настаивала на том, чтобы Джойс всегда старалась переманивать на себя максимальное внимание, и за год работы с собственным публицистом, Норин выработала несколько безболезненных стратегий.
Пока Грэм вглядывался в содержимое первой карточки с текстом, дожидаясь полного затихания аудитории, Норин произнесла:
– Перед тем, как мы начнем…
Аплодисменты оборвались почти сразу, ведущий вскинул на Норин взгляд, Сэмюель и Том обернулись к ней, умащиваясь на диване так, чтобы быть повернутыми к ней туловищами. Джойс улыбнулась и повторила в почти полной тишине:
– Перед тем, как мы начнем, я бы хотела поблагодарить Грэма за то, что так великодушно использовал слово «юная», представляя меня. Это очень приятно.
Нортон осклабился и истерично хихикнул, Сэмюель Л Джексон коротко кашлянул и спросил:
– А сколько тебе лет?
Справа от Норин в свою очередь прокашлялся Том, а во вращающемся кресле застонал Грэм:
– О, нет, Сэмюель, не-ет…
– Такие вопросы женщинам лучше не задавать, – параллельно заговорил Хиддлстон. В зале возникло несколько разрозненных вспышек смеха. Том добавил: – Даже очень юным.
Сэмюель Л Джексон растерянно крякнул и спрятался за высоким узким бокалом игристого, Норин скосила на него взгляд и коротко засмеялась. Она опустила ладонь на колено Тома, острое и тесно обтянутое темно-синей тканью брюк, и, склонив голову, произнесла:
– Спасибо, Том. Ты настоящий джентльмен. Но…
Захвативший студию смех почти поглотил её реплику, и Норин выдержала короткую паузу, дожидаясь просвета.
– Но! – она вскинула вверх руку, призывая к вниманию. – Во-первых, Том, иногда очень юным девушкам такой вопрос всё же задавать стоит – чтобы убедиться, что они совершеннолетние. Иначе, знаешь ли… Чревато.
Последние слова снова утонули в смехе. Том тоже хохотнул, роняя лицо в ладонь. Грэм Нортон откинулся на спинку своего кресла и, спрятавшись за карточками с текстом, сотрясался и всхлипывал. Норин оглянулась на Джексона, возвращавшего свой бокал на столик, и продолжила:
– Впрочем, Сэмюель, это не та ситуация. И во-вторых, мне двадцать семь.
Сидеть на низком диване, имеющем короткую и неудобную спинку, было болезненно. Сил держать спину прямо у Норин почти не было, а облокотиться, чтобы расслабить мышцы живота и тем самым немного уменьшить боль, не было возможности. Студийный свет раскалял воздух и тот становился жарким и словно жидким. Дышать было тяжело. Узкое платье, ещё туже затянувшееся вокруг талии из-за повисшего на ткани тяжелого приемника, сдавливало по бокам и медленно подтягивалось к шее. Норин быстрым движением одернула его и потянулась к стакану воды.
– В том-то и дело, – заговорил слева Сэмюель. Аудитория затихала и зычный голос актера заполнял студию. – В двадцать семь ты, Норин, как раз таки юная.
***
– Понимаешь ли… – не унимался американец, и Грэму Нортону пришлось несколько раз окликнуть его по имени, всё повышая и повышая голос, пока студия заполнялась всё усиливающимся смехом аудитории.
Ситуация складывалась странная, необъяснимо неуютная и обещающая заметно растянуть временные рамки съемок. Том высказал своё мнение, которое искренне считал правильным, но теперь предпочел отстраниться. Он опустил голову, изображая искреннюю заинтересованность в собственном пиджаке, расстегнул его пуговицы и откинул назад полы; одернул галстук, внимательно следя за тем, чтобы с него не слетел микрофон-петличка; затем расправил видимую часть рубашки, поддернул её рукава и ладонями разгладил несколько едва заметных складок на брюках.
– Хватит об этом, Сэмюель, хватит! – с каменной улыбкой и резким скрипом в голосе произнес Грэм Нортон.
– Ладно, – сдался Джексон. – Одна последняя бестактность с моей стороны!
– Сэмюе-ель…
– За кулисами я случайно подслушал беседу Норин с… – упрямо продолжал тот. Том поднял голову и, откинувшись на низкую спинку дивана, упершись в неё локтем, за узкой, решительно выпрямленной спиной Норин Джойс покосился на темнокожего актера. – Я так полагаю, с её помощницей.
Хиддлстон поднял взгляд на её затылок. По нему блестящей гладью струились каштановые волосы. Норин кивнула и подсказала:
– Верно, с моим публицистом.
– И речь зашла о Брэде Питте?
– О-у-у! – отозвался Грэм и, заинтересовавшись, подался вперед, откладывая за спину карточки с заготовленным текстом.
– Верно, – снова кивнула, нерешительно растягивая это слово, Норин. – То есть нет… Не совсем. Отчасти. Боже!
Она говорила сбивчиво, перебивая саму себя и смущенно подрагивая голосом. Аудитория отозвалась нестройным гулом, и Джойс стыдливо усмехнулась и пугливо отвернула голову, но когда по Тому скользнул её спрятанный от камер взгляд, глаза смотрели твердо и собранно. Всё происходящее – включая, вероятно, препирания касательно «юности» Норин и даже последовавший балаган – было следствием правильного расчета. Хиддлстон рефлекторно потянулся к галстуку и снова бесцельно его поправил. Рассматривая профиль Джойс, кажущийся на фоне ослепительно ярких прожекторов четко обрисованной рельефной тенью, он вдруг ясно осознал, что и ему самому нужен публицист. Те ребята, которых к нему приставляли киностудии во время продвижения фильмов, работали суматошно и поверхностно, набрасывали скудный перечень необходимых к озвучиванию тезисов и вовсе не беспокоились об образе Тома в целом, не отслеживали статистику его упоминаний в прессе и не могли – не должны были и не были способны – помочь с построением целостной и выигрышной репутации. Норин же весьма очевидно знала, что делает, понимала, как это выглядит со стороны, и главное – осознавала производимый этим эффект.
– Там какая-то длинная история… – подначивал Сэмюель, и Норин, продолжая тщательную игру, на долю секунды спряталась за ладонью, затем откинула с лица волосы и, вскинув голову, заговорила:
– Фух! Хорошо, ладно. Придется рассказать. Во-первых, – она вытянула шею и оглянулась, выглядывая кого-то среди зрителей. – Моя публицист, Бетти, сегодня в студии. Где ты, Бет? Подними руку, чтобы я тебя рассмотрела.
Том постарался различить однородно безликие ряды по другую сторону ослепительного освещения, но безуспешно. Он перевел взгляд на монитор, установленный на краю попадающих в кадр декораций и обернутый к дивану. Оператору, похоже, было заранее известно, на кого в зрительном зале наводить объектив, и на экране показалась вскинувшая вверх руку женщина. Она смущенно улыбалась, то скашивая взгляд в камеру, то поглядывая вперед – на сцену. Грубые черты её лица показались Тому смутно знакомыми. Кажется, именно она толкнула его дверью гримерки тридцатью минутами раньше.
– Ах вон ты где! – хохотнула Норин и взмахнула рукой в ответ. – Ты уволена, Бетти. Хватит ставить меня в такое неловкое положение!
– У-о-у! – только и успел протянуть Грэм.
– Ну, а во-вторых, на самом деле нет никакой длинной истории про Брэда Питта, – продолжила Джойс, и Сэмюель, к которому она обернулась на этих словах, раздосадовано цокнул языком. – Его имя просто возникло однажды в контексте какой-то шутки и непонятным мне образом стало в нашем общении с Бетти… нарицательным… символичным. Фраза «не проболтайся насчет Брэда Питта» служит для нас своеобразным… талисманом перед пресс-конференциями и интервью. Но вообще лишена какой-либо смысловой нагрузки.
Том наблюдал за ней, расслабленно откинувшись на локте и почти растворяясь в звучании её голоса. Бархатисто-низкий, слегка похрипывающий, он окутывал своей мелодичностью, а речь обволакивала своей стройностью и ритмичностью. И даже паузы замешательства и смущения, неискренние, но не очевидно наигранные, встраивались весьма гармонично. Джойс вдохновляла своей старательно отработанной легкостью.
Хиддлстону мерещился выразительный контраст между тем, как держалась Норин сейчас перед камерами, и тем, как разговаривала с ним в коридорах закулисья. Ему хотелось верить, что её бесконечно лестное мнение о его работе в фильме «Выживут только любовники» было неподдельным, её приветливость и смешливость были искренними, а блеск в глазах не был натренированным. Норин нравилась Тому. Теперь он знал точно, что не смотрел ни одного из названых Грэмом Нортоном фильмов с участием Джойс, но отчетливо видел её профессионализм и пытался отчасти его перенять.
– Бетти! – оттолкнувшись локтем и подавшись вперед, обратился он к зрителям. – Если Норин Вас всё же уволит, имейте в виду: я нахожусь в активном поиске публициста для долгосрочного сотрудничества и очень хотел бы услышать правдивую историю о Брэде Питте. Кажется мне, юная мисс Джойс что-то не договаривает.
Смех Норин был первым, который он различил. Вероятно, потому что по-настоящему слушал только её. Он ощутил мягкость её прикосновения к своему колену и едва различимую пульсацию, когда Норин, не отнимая руки, запрокинула голову и зашлась заливистым хохотом. Он и сам засмеялся над собственной спонтанной смелостью вступить в разыгранную Норин партию и поймал себя на том, что бесстыдно наслаждался этим сомнительным кратковременным успехом.
– Итак, Том Хиддлстон! – подхватывая с кресла шпаргалку, заговорил Грэм Нортон. – Том сегодня здесь, чтобы представить новый фильм, «Тор 2: Царство тьмы». В Британии премьера состоится 8 декабря, верно?
Неосознанно одернув полы пиджака и коротко прочистив горло, Том кивнул.
– Это, получается, уже третий фильм с участием Тома в качестве Локи.
– Да.
– И что происходит в новой части?
Он коротко зажмурился, пытаясь визуализировать пресловутую схему допремьерного обсуждения фильма. В той было много ограничений и мало полезной информации.
– Ну… хронологически происходящее во втором «Торе» идет после событий первых «Мстителей», вышедших год назад. И… в этом фильме Локи… некоторым образом отбывает наказание за нанесенные в «Мстителях» разрушения Нью-Йорка, но оказывается… довольно полезным в противостоянии его сводного брата, Тора, против новой опасности, нависшей над Землей.
– Очень туманно, Том, очень! – скривился Грэм и коротко хохотнул собственной реплике. Норин подхватила это мнение и добавила:
– Это самый лексически стройный и самый малоинформативный синопсис сюжета, который я когда-либо слышала. Браво!
Она дважды демонстративно хлопнула в ладоши и, улыбнувшись, подмигнула Тому. Он кивнул ей в знак благодарности за высокую оценку своих стараний и отвернулся. Сегодняшнее его участие в записи программы имело под собой одну весьма простую в формулировке цель – продать фильм как можно большему количеству зрителей. В выполнении эта задача была нелегкой, и в моменты максимальной строгости к себе Хиддлстон весьма честно осознавал, насколько безуспешно он это делал. Все три киноленты от «Марвел», в которых он был задействован, были самыми кассово удачными в его фильмографии и принесшими ему настоящую долгожданную известность, но его заслуги в том не было. Он честно отрабатывал предусмотренные контрактом промо-туры и серии интервью, встречи с фанатами и фестивали, но едва ли делал какой-то по-настоящему ощутимый вклад в продажу фильма. Все три картины: две о Торе и «Мстители» – принесли Хиддлстону наибольшие гонорары, но случалось это исключительно потому, что другие задействованные в главных ролях актеры были заметно более именитыми и занимались продвижением намного качественней. Следовательно, фильмы получали большую популярность, долго показывались в кинотеатрах по всему миру, зарабатывали этим большие деньги, а студия, в свою очередь, делилась частью прибыли с актерами.
Те фильмы, в которых главное бремя продвижения лежало в большей степени – или единолично – на Томе, оказывались неизменными кассовыми провалами. Даже получив благосклонный отзыв от критиков и завоевав расположение самых искушенных зрителей картины вроде «Выживут только любовники» едва окупали собственные затраты.
Хиддлстон отчетливо видел, что не справляется, но не понимал, – как бы отчаянно ни пытался – как это исправить. Что он делал не так? Был слишком дотошным и кропотливым или недостаточно внимательным к нужным деталям; слишком откровенным или слишком замкнутым, недостаточно веселым, недостаточно душа-на-распашку-своим-в-доску-парнем? Генерировал вокруг себя слишком мало шума или барахтался впустую?
Он исподтишка наблюдал за сидящей рядом с ним Норин Джойс, и – хоть не видел её в роли – наметанным глазом замечал: в каких бы фильмах она ни снималась, продавать их она умела. Это было видно по спокойствию её опущенных на собственные колени рук, по прямоте её выпрямленной спины, по неподвижности тесно скрещенных ног, по отсутствию попыток спрятаться за стаканом воды и постоянному перетягиванию внимания на себя. Норин вела себя уверенно и естественно, и в этом Том замечал их главное различие. Сам он очевидно для постороннего взгляда нервничал. Постоянно касался собственной одежды, пытаясь занять руки, спутывал пальцы, посмеивался натужно и порой неуместно, ерзал на диване и избегал продолжительного зрительного контакта. Отвечая на вопрос, он перебегал взглядом с ведущего, на экран, на тонущие в полумраке силуэты зрителей и остроугольные очертания нацеленных в него камер.
– Студия, должно быть, очень тобой довольна, Том, – сказал с улыбкой Грэм Нортон. – Говорил много, на самом деле так ничего и не сказав.
– Ну… – выдохнул Том и засмеялся, опуская голову. Студия была довольна его игрой и исполнительностью, но очевидно недовольной его работой за пределами съемочной площадки. Впрочем, этого, конечно, вслух говорить он не собирался. А потому лишь смущенно потупил взгляд и улыбался.
– Честно говоря, описание весьма интригующее, – пришла ему на выручку Норин. – Очень завлекает посмотреть не только нового «Тора», но ещё и «Мстителей». Мне прямо очень интересно, что там Локи наделал с Нью-Йорком…
– Весьма забавно, – встревая в её слова, заговорил Грэм, – что ты так говоришь, Норин Джойс, ведь ты в новом фильме – «Эффект массы» – играешь персонажа, который является некоторой противоположностью Локи в «Мстителях» и чем-то похожа на него в «Торе: Царстве тьмы». Ты спасаешь Землю.
– Я… хм, да. Я бы не стала так категорично проводить параллель между «Эффектом массы» и «Тором». В этих фильмах есть некоторый схожий лейтмотив, но «Эффект массы», на моё сугубо скромное мнение, настоящий тяжеловес именно… космической фантастики. Это про звездолеты, скафандры, космические станции, негуманоидные инопланетные расы, межгалактические конфликты… В таком духе.
Том поймал себя на том, что замер, слушая Норин. Он заставил себя зашевелиться и щелкнул пальцами.
– Вот это, – смахивая рукой в сторону Джойс, сказал он. – Вот это по-настоящему захватывающее описание фильма!
– Звучит как «Звездные войны», – отозвался со своего места Сэмюель Л Джексон.
Короткий смешок Норин смешался с волной хохота в зрительских рядах и спрятал под собой её короткое, едва различимое замешательство. Когда аудитория начала затихать, её голос звучал так же ровно и мягко:
– Потому что краткие синопсисы всех космических фильмов звучат как «Звездные войны» или как «Чужой», но… «Эффект массы» основан на одноименной трилогии компьютерных игр****, которая по частям выходила в 2007-м, 2010-м и 2012-м годах. Это история становления и поистине титанических подвигов солдата Джона Шепарда, которого играет непревзойденный Кристиан Бейл*****. Я же исполняю роль Эшли Уильямс. Она… космопехотинец, которая в ходе одной из операций сталкивается с Шепардом, в результате некоторых обстоятельств оказывается в отряде под его командованием, и постепенно становится не только очень ценным бойцом и надежным соратником на поле боя, но и душевной и… скажем так, физической отдушиной для Джона Шепарда.
– Я повторюсь, – вскинув вверх руку, словно привлекая внимание преподавателя в школьном классе, встрял Хиддлстон. – Это шикарное описание фильма!
– О, Том… – Норин обернулась и широко улыбнулась ему. Белизна стройного ряда зубов, оттененная багровостью её помады, ослепила Тома. Глаза Норин взблеснули уже знакомым янтарным переливом, и ему показалось, что это была искренняя улыбка. Та, которой она уже награждала его за кулисами – неподдельная и оттого очень теплая.
– Большое тебе спасибо, – продолжила Джойс, – это очень лестно!
Она снова уронила невесомое прикосновение на его колено, и Тому пришлось одернуть себя, чтобы не потянуться и не схватить её ладонь, удерживая на своей ноге. Её пальцы опять казались покрасневшими от холода, и Тому очень захотелось сжать их и согреть, как в коридоре у гримерок. Он заставил себя поднять взгляд и, натолкнувшись на обернутую к нему улыбку Норин, и сам смущенно усмехнулся.
Комментарий к Глава 1.
*Публицист – от англ. publicist, агент по работе с прессой и социальными медиа, нанимаемый в помощь самим актером/актриссой или киностудией. Автор, Ваш покорный слуга, пусть и дипломированный переводчик, адекватно точного и короткого перевода этого понятия на русский не нашел. В то же время предлагаемые словарем варианты вроде пресс-атташе совершенно некорректны.
Я понимаю, что в русском языке слово “публицист” имеет совершенно иное значение, нежели я в него вкладываю, но давайте просто смиримся с этой калькой и представим, что в истинной для описанных в фике событий реальности “публицист” равно publicist.
**Грэм Нортон – ирландский телеведущий, комик и актер. Автор и ведущий одного из самых популярных и веселых токшоу The Graham Norton Show на канале ВВС. (https://en.wikipedia.org/wiki/Graham_Norton)
***Арми Хаммер – американский актер. (https://en.wikipedia.org/wiki/Armie_Hammer)
****Mass Effect – ролевой боевик от студии BioWare (https://en.wikipedia.org/wiki/Mass_Effect_(video_game))
***** Кристиан Бейл – английский актер (https://en.wikipedia.org/wiki/Christian_Bale)
========== Глава 2. ==========
Воскресенье, 16 февраля 2014 года
Лондон
Чайник загудел, бурля кипящей водой, и щелкнул кнопкой, выключаясь. Телевизор безмолвно сменял картинки рекламных роликов. За окном на тесный внутренний дворик сыпался редкий снег и, опускаясь на бетонные плиты, таял. Из-за небольшого круглого стола вытянули все стулья. На их спинках весели пиджаки и рубашки, на сиденьях завивались в спирали кожаные пояса и шелковые галстуки, между ножками грудились обувные коробки и вытянутые из них туфли. На столешнице из светлого дерева теснились ненужные пустые вешалки, несколько пар наручных часов и две коробки запонок. На краю возвышающейся посреди стола фруктовой вазы висел завязанный галстук-бабочка.
Том надел брюки, встал с пуфа и, не застегивая пуговицу и ширинку, лишь придерживая их руками, подошел к зеркалу.
– На прибытие отведено окно всего в две минуты, – сообщил Люк. Он сидел в углу дивана, обложившись двумя телефонами и планшетом, и поочередно хмурился в них поверх очков.
Люк выглядел очень моложаво и на первый взгляд мог показаться зажатым и стеснительным, но более строгого и требовательного человека Том, наверное, прежде не встречал. Они работали вместе чуть больше месяца, с начала января, который ознаменовал также начало сезона вручений различных кинопремий. По просьбе Тома его агент, вращавшийся в нужных кругах, нашел контакты относительно свободного публициста для найма на полную ставку. Им оказался Люк.
Он быстро и решительно заполнил своей бурной деятельностью всё хоть отдаленно связанное с работой Тома с прессой и зрителями, периодично проводил воспитательные беседы касательно поведения на публике, стратегии общения с журналистами и, в первую очередь, соблюдения временного регламента мероприятий. Люк заставил Тома создать профиль в нескольких наиболее популярных социальных сетях и теперь беспрерывно напоминал ему туда заходить и проявлять активность.
– Две минуты, чтобы подъехать, выйти, и автомобиль отъезжает.
– Угу, – отозвался Том, разглядывая своё отражение и переступая с ноги на ногу на месте, высоко вскидывая колени.
– На проход красной дорожки максимум двадцать минут включая семь интервью.
Люк сделал паузу, и Том снова невнятно замычал, показывая, что слушает.
– На 19:45 запланировано прибытие герцога, а это значит, что в 19:45 все должны быть в зале возле своих мест, чтобы быть готовыми к началу церемонии, как только Уильям войдет и сядет. Ясно?
– Да, – отозвался Том. – Вполне.
– Хорошо. Значит, ясно также и то, что тебе нужно вложиться именно в отведенные двадцать минут, пройти за них всю длину дорожки, остановиться на всех фототочках, поговорить с семью журналистами и до закрытия этого окна оказаться в холле Ковент-Гардена?
– Да, – повторил Том.
– И мне не придется за руку вытягивать тебя из толпы фанатов через дорогу от театра?
– О, Люк, перестань, – отозвалась всё это время хранившая учтивое молчание стилист. Она придирчиво рассматривала зеркальное отражение Хиддлстона, стоя за его спиной. – Ты же знаешь, что Том в любом случае пойдет поболтать с фанатками, пофотографироваться и пообниматься с ними. Это то, что он всегда делает. За это все его и любят.
Том прыснул со смеху и оглянулся.
– Илария, перестань меня смущать, – сказал он, вернулся к пуфу, стянул брюки и снова сел.
Стилист закатила глаза и простонала:
– Что с этими не так?
– Неудобные.
Люк отложил планшет и встал с дивана. Он пересек гостиную, обогнул пуф и заваленный вещами стол, зашел за островок присоединенной кухни и предложил:
– Кто-нибудь хочет чаю?
Том и Илария дружно отказались. Стилист расстегнула молнию последнего не разворошенного чехла, достала оттуда брюки и протянула Тому. Он взял их и нахмурился. Насыщенного цвета непроглядной океанической глубины, с металлическим отблеском, тонкими черными лампасами и серебристой прострочкой.
– Чего-то чуть более фееричного не нашлось? – саркастически поинтересовался Том, вскидывая брови и сотрясая брюками.
– Какой-то ты сегодня очень капризный, Хиддлстон, – заметила Илария, скрещивая руки на груди. – Это Чезаре Аттолини, последняя осенне-зимняя коллекция. Отличный смокинг. Надевай!
С кухни, дребезжа столовыми приборами в ящике стола, отозвался Люк:
– Том, я серьезно. Если застрянешь где-то перед выходом на дорожку, часть интервью прогорят вообще, а часть сместятся и скомкаются. Задержишься ещё и на дорожке – ничего не успеешь перед началом церемонии. Ни с кем ни поболтать, ни выпить, ни сходить в туалет.
Том, в не до конца застегнутой рубашке, трусах, носках и со штанами в руке, откинул голову и застонал:
– Да что ж такое! Понял я, понял. Вы оба такие страшные зануды, – он оглянулся на Люка, сосредоточено вылавливающего пакетик из чашки, и добавил: – Ты вообще дождался ровно 17:00, чтобы заварить себе пятичасовой чай. Фу!
В комнате повисла короткая немая пауза, а затем все трое одновременно одинаково неискренне рассмеялись. Работать такие большие и важные мероприятия вроде премии БАФТА* было тяжело. Церемония была шумной и многолюдной, актеры мировой величины толкались на красной дорожке будто в метро в час-пик, всё было стесненно ограниченным пространством и небольшим количеством времени, торопливо и суматошно. Всё двигалось как на ненадежном, склонном к постоянным поломкам конвейере. Кричали и щелкали вспышками фотографы, хаотично бегали публицисты и личные ассистенты, обслуживающий персонал церемонии гавкал друг на друга через крошечные рации, официанты с полными бокалов разносами заглядывались на одних актеров и наталкивались на других, все кучковались по фильмам или старой дружбе.
Неудивительно, что в преддверии такого вечера все трое были напряжены. К счастью Иларии, её работа обещала закончиться скоро – как только Том выберет смокинг, а она дополнит его обувью и аксессуарами и убедится, что он ровно зачесался и гладко выбрился. К несчастью Люка, самая сложная часть его работы – и такой её делал сам Хиддлстон, он отчетливо это понимал – начиналась после прибытия к Королевскому театру. Там, с момента, когда на краю красной ковровой дорожки откроется дверь машины, до момента, когда она закроется за ними спустя несколько часов, уже после окончания церемонии, Люку придется буквально нянчить и волочить актера за руку. Том увлекался и забывал о времени, предпочитал прокрастинировать в обществе поклонников, чем отвечать на вопросы журналистов: глупые, каверзные, часто повторяющиеся, не оставляющие пространства для, собственно, ответа и нарочно или нечаянно обидные. Том легко играл перед камерой или со сцены театра, но чувствовал себя исключительно некомфортно под прицелом фотоаппаратов. А затем, в конце променада вдоль вспышек и оглушительных криков, были кулуары. Там, в звездной тесноте, нужно было вести светские беседы с теми, кого предпочел бы избегать, или навязываться кому-то, не жаждущему его компании.
Натягивая переливающиеся синие брюки, Том мечтал только о том, чтобы поскорее вернуться в эту гостиную, сбросить посреди неё туфли, кинуть смокинг на пуф, в горячем душе смыть неприятную вязкость вечера и упасть в постель.
***
– Коротко о главном: это полный провал. Тотальный! – на южноамериканский манер коверкая слова, провозгласил Джошуа. Он вышел на балкон как был – в легком кашемировом пуловере и джинсах – и плотно прикрыл за собой стеклянную дверь. По другую её сторону мастер по макияжу неторопливо собирала разбросанную по журнальному столику косметику и складывала в свой объемный чемоданчик. На балконе висело влажное и горькое облако сигаретного дыма.
Норин стояла, облокотившись о кованный поручень, укутанная в клетчатый плед поверх банного халата. Ноги в толстых вязанных носках были втиснуты в её любимые стоптанные ботинки на шнуровке. Она теребила между пальцев край сигареты и со скучающим видом рассматривала элитный многоквартирный дом по другую сторону канала. Напротив неё, замотавшись в дутое пальто по самые уши, сидела на раскладном стуле Бетти.
– Офис Джона Дэвиса** отозвал приглашение на пробы, – разъяренно сообщил Джошуа и хлопнул себя по задним карманам в поисках сигарет. Норин вытянула из-под пледа руку и подала ему пачку.
– Лоуренс*** всё же согласилась? – спросила она.
– Не знаю. Даже если и так, сначала звать на прослушивание, а затем отменять исключительно…
– Непрофессионально? Безответственно? Подло? – подсказала Бетти.
– Дерьмово, – закончил мысль Джошуа и сунул в зубы сигарету. Его округлое лицо пошло неравномерными алыми пятнами гнева, а подбородок под аккуратной бородой подрагивал.
– Брось, Джош, – успокоительно похлопывая его по плечу, ответила Норин. – Лучше так. Я не могу тягаться с Дженнифер Лоуренс. Никто не может.
Она глубоко и неспешно затянулась. Сигаретный дым покатился вниз к легким, приятно щекоча горло и отдаваясь легким металлическим привкусом под языком. Норин прикрыла глаза, пытаясь расслабить сотрясающееся от холода тело. Внутри неё клокотал вулкан, грозящий развернуться дырой кипящей смертоносной лавы, но Джойс настойчиво отталкивала это ощущение вглубь себя.
– Ну как, черт побери, так! – рявкнул Джошуа. Не поднимая век, Норин попросила:
– Хватит.
Джошуа О`Риордан был её первым, единственным и, вероятно, лучшим из в принципе возможных агентов. Он был тем, кто обратил Норин в актерство, кто открыл для неё волшебство этой профессии; стал её своеобразным ангелом-хранителем, проводником и близким другом.
Джойс и О`Риордан встретились поздней осенью 2008-го в Лос-Анджелесе. Норин тогда едва перебралась в Штаты. Она грезила о работе режиссером, мечтала создавать фильмы, преобразовывая плоский текст в объемную картинку. Получив диплом бакалавра c отличием на факультете теории кино в университете родного Саутгемптона, она решила испытать свою судьбу, перелетев через океан, и оказалась одной из очень немногих счастливцев, отобранных на обучение на магистратуре в школе театра, кино и телевидения калифорнийского университета Лос-Анджелеса.
Жизнь – особенно включающая обучение – в Америке была дорогой. Город ангелов был распластан по холмам жаркого штата, и преодолевать эти дистанции можно было лишь на автомобиле. Машина – пусть старая и подержанная – кроме, собственно, покупки требовала постоянного ухода и заправки; жилье было отвратительным и недешевым, еда стоила несоизмеримо больше, чем в Англии, а на вкус казалась пластмассовой. Накопления Норин испарялись быстрее, чем она ожидала, и уже к середине первого семестра она остро нуждалась в подработке.
На доске в главном холле их кампуса Джойс как-то заметила объявление телеканала СиБиЭс о постоянном наборе в массовку и кастингах на эпизодические роли в сериале «Место преступления: Лас-Вегас». Смятый, наискосок приколотый лист обещал несложный и быстрый заработок. Норин доводилось играть в школьных представлениях и нескольких больших пьесах в театре при университете Саутгемптона, а потому она позвонила по указанному номеру, оставила заявку на прослушивание и в назначенный день пришла на пробы. Среди полусотни прибывших на тот же кастинг Норин вместе с десятком других молодых ребят отобрали на второй тур для подбора на эпизодические роли, а затем из десятка отсеяли троих. Включая Норин.
Джошуа О`Риордан был координатором небольшой задерганной команды, проводившей эти мелкие рутинные кинопробы. Именно он заприметил и продвинул Норин, он помогал ей все четыре съемочных дня, в которых Джойс была задействована, и он вскоре связался с ней, – ещё до того, как серия «Места преступления» вышла в эфир – чтобы пригласить на съемки в независимой короткометражке «Жара», создаваемой его близкими друзьями. Картина принесла Норин непривычный артхаусный опыт и две тысячи баксов из кармана приятелей Джошуа.
За «Жарой» той же осенью последовала крохотная роль в биографической драме «Квартал», а в январе и феврале 2009-го Норин уехала в Ванкувер для исполнения эпизодической роли в фантастическом боевике «Под звездами» кинокомпании Лайонсгэйт. Этот фильм принес ей прежде немыслимые 34 тысячи долларов – половину среднего годового дохода в США за два неполных месяца несложной работы. «Под звездами» также впервые вывел Норин на несколько красных дорожек: премьеру в Лос-Анджелесе, Международный фестиваль фантастических фильмов и фильмов ужасов в Темпе, штат Аризона, и Бостонский фестиваль научно-фантастического кино. Там же, в Бостоне, Норин дала своё первое интервью. Поздней весной 2009-го начались съемки многосерийной телевизионной адаптации романа Эрнеста Хемингуэя «Острова в океане». Первые эпизоды сериала вышли на нескольких кабельных телеканалах США и Канады в октябре, и именно благодаря им Норин впервые узнали на улице – недалеко от кондоминиума в Лос-Анджелесе, где она снимала небольшую квартирку с одной спальней и тесной ванной. В том же 2009-м году началась работа над триллером «Примерное поведение», подростковой драмой «Числа» и массивным проектом под командованием именитого Мартина Скорсезе****, психологической драмой «Судьбы и фурии». Все эти фильмы вышли в 2010-м, а в январе 2011-го Норин Джойс обнаружила своё имя в списке номинанток в категории «Лучшая актриса, исполнившая роль второго плана» премий БАФТА и Оскар за работу в картине Скорсезе.
