Текст книги "Dangerous Drift (СИ)"

Автор книги: Traum von Katrin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Естественно и правильно. Нужно до покалывания в пальцах и обрывающейся ниточки глубоко в сердце. Бетти потерялась в нём, в глубине становящегося всё более жадным поцелуя, в стуке пульса, сводящего с ума. Вжималась в него всё крепче, обвивая ногами торс и краем сознания поражаясь тому, как он на неё действует. Как ощущение перекатывающихся под пальцами мышц вызывает дрожь. Как мурашками нетерпения уходит в низ живота желание. Как скручивается тугой узел внутри, и что-то настойчиво пульсирует в крови, заливая щёки румянцем. Зов, который Джонс излучал так долго, наконец-то отразился в ней, яркими всполохами поджигая вены.

Ей завладевало что-то большее, чем она сама. И эта, новая и смелая девушка, хотела своего любимого адреналинщика так сильно, что рассудок не выдерживал этого вороха желаний. Бетти смело разорвала затянувшийся поцелуй, чтобы переместить губы на его шею и показать своё нетерпение, мягко прикусив кожу.

– Моя девочка…

Он понимал, что она говорит, и для этого не обязательно было произносить всё вслух. Его пальцы на упругих бёдрах сжались крепче, но силы воли не осталось – только голод, против которого уже нечего ставить. Рухнули все барьеры, растворились принципы и улетели в ад обещания держаться. Поэтому его голос звучит почти отчаянно: последнее, что ещё способно остановить, это сама Элизабет.

Но вместо этого она дразняще прикусывает мочку его уха, а затем шепчет так жарко, что кожа загорается под её губами:

– Ещё один урок, сенсей?

С обречённым стоном Джагхед сдаётся, снова сплетается с ней в поцелуй. Горящий, как пламя, чистый, как горный ручей и нужный, как воздух. Держа Бетти на весу, осторожно движется к берегу, создавая волны вокруг них. Чтобы не упасть, на мгновение отрывается от её припухших губ, но она не теряет времени даром. И по дороге к суше успевает нежными касаниями расцеловать его скулы, вбирая в себя как можно больше излучаемого им тепла. Почему-то не страшно. Ему она доверяла свою жизнь, отдала душу – и подарить вдобавок тело казалось абсолютно правильным и своевременным. Главное, что в груди горит, а пульс сходит с ритма в предвкушении чего-то нового и потрясающего.

Джагхед предельно осторожно опускает её на плед, не сводя взгляда с лица. Бетти смело тянет его к себе за шею, чтобы снова получить поцелуй, полный нежности, неторопливый, смакующий каждую секунду. Джонс нависает над ней, свободной рукой поглаживает влажные от воды плечи – легко, только кончиками пальцев. Уходит к ключицам, и следом за каждым касанием путешествуют мурашки на её коже. Она дрожит, но всё равно тянется к нему, впиваясь ногтями в спину. А он уже подбирается к промокшему белью и легко расстёгивает лифчик, избавляясь от этой преграды. Тут же прижимается торсом к освобождённой груди, и настолько тесный и интимный контакт туманит рассудок. Она невероятно горячая, и дыхание перехватывает от того, как способно возбудить простое казалось бы прикосновение. Для неё – не простое. Для неё – первый раз так беззастенчиво.

Бетти тихо всхлипывает, прерывая поцелуй – эмоции захлёстывают, а от жара его торса плавятся вены. Ловит его восхищённый искрящийся взгляд и просто позволяет своему учителю вести её дальше. Показать ей все грани того, на что способна близость. Он немного отстраняется и не сдерживается, открыто смотря на раскинувшееся перед ним юное тело. В лёгком смущении, не привыкнув к такому вниманию к себе, Элизабет непроизвольно пытается прикрыть грудь.

– Нет. Я хочу видеть тебя. Ты невероятно красивая, – останавливает её Джагхед, перехватывая запястья.

Что-то порочное вспыхивает в его глазах, когда он неожиданно закидывает её руки над головой, больше не давая шанса отступить. Скользит пальцами вдоль её предплечья, всё ниже, не прекращая зрительного контакта. Бетти вздрагивает и закусывает губу от того трепета, который передаётся через его касания. Словно она какое-то божество. И робость начинает утекать, потому что невозможно терпеть такое глубокое обожание.

Его рука добирается до лица, ласково гладит по розовой щеке. Вниз, к шее и груди. Мимолётный поцелуй приоткрывшихся для него уст, а потом он начинает изучать её тело по-настоящему. Проходится нежной дорожкой из невесомых касаний губ вдоль ложбинки груди, ловит уже знакомую родинку, целуя эту крохотную отметину. Хочется узнать всю Элизабет – каждый чувствительный участок тела. Захватывает ртом горошину соска, мягко обводя языком ореолу, и Бетти с громким вздохом удовольствия выгибается ему навстречу. Звук рассыпается в ночи и чудится Джагхеду отголосками эхо, уходящими глубоко под рёбра. К сердцу, сжимая его в тиски и тут же заставляя биться чаще.

Он становится смелей в своих ласках, накрывая второе полушарие часто вздымающейся груди всей ладонью. Идеальная, мягкая, нетронутая никем до него – и никому не отдаст после. Осторожно сжимает, и первый старательно заглушаемый стон срывается с губ Бетти. Она закрыла глаза, отдаваясь новым ощущениям, которые погружали её в томительную негу наслаждения. Опустив руки, погрузила пальчики в его спутанные влажные волосы, словно подбадривая продолжать то, что он делает с ней – любить. Именно так и только так можно было назвать каждый его поцелуй на её теле, окутывающий в атмосферу полного доверия и счастья принадлежности. Когда его невообразимо горячие губы добрались до подрагивающего животика, Бетти снова простонала, сводя бёдра от пробежавшей до самых кончиков пальцев истомы. Впервые стало немного страшно – от своей реакции, от того, как сильно стянуло всё внутри в жажде большего, как усиливалась пульсация между ног.

– Джаг… – выдохнула она, ища у него поддержки, чтобы не упасть в растворяющийся мир.

Он тут же вернулся к её лицу, встречаясь взглядом. У него никогда не было кого-то столь неопытного, и потому волновался не меньше её самой. Хотелось, чтобы она получила максимум возможного удовольствия и точно не пожалела об этой ночи. Не в силах прекратить поглаживать рукой её шелковистые бёдра, как можно более уверенно произнёс:

– Не бойся себя, малышка. Я люблю тебя. Я хочу тебя, чёрт, ты бы знала, как давно я тебя хочу…

– А я ещё дольше, – она в этом не сомневалась. И откинув последнюю робость, сама потянулась за поцелуем. Теперь уже откровенно голодным, обоюдно бьющим по нервам искрами тока. Сплетаясь языками и всем телом вжимаясь в Джагхеда, проходясь пальчиками вдоль его спины, оставляя тонкие незримые следы ногтей.

Трение его торса о её налившуюся тяжестью грудь выкачивает воздух из лёгких. Запах и вкус лимонной карамели жжёт рецепторы, а сильная рука всё решительней сжимает бедро, медленно и неизбежно уходит на внутреннюю его сторону. Это оказалось до смешного легко – позволить себе отдаться в его власть. А мужским пальцам – стянуть последний предмет одежды и тут же вернуться, чтобы скользнуть между её ног, утопая в горячей влажности.

Бетти задохнулась от новых ощущений, забыв вообще, что надо продолжать поглощать кислород. Снова жадное слияние губ, в которое пытается выплеснуть свои чувства. Инстинкты делают всё сами, когда она подаётся навстречу осторожным и неспешным ласкам умелых рук. Природная чувственность и страстность завладевают ей, распаляют, вырывая из груди новый стон – уже громкий, отчётливый, открытый.

– Давай, малышка, да! – чуть хрипло поощряет Джагхед эту реакцию, любуясь разгорающейся страстностью своей Элизабет.

Её самозабвенная отдача сводит его с ума, дарит невероятные заряды напряжения. Сам едва не стонет прямо в поцелуй от того, как тянет тяжесть в паху. Играет с ней, размазывая влагу и наслаждаясь тем, как Бетти всё сильней бьётся под ним, отчаянно хватаясь за плечи в поисках опоры. Такая маленькая, а уже такая горячая. Он ощущает её пульсацию, полную готовность, которая выражается в очередном полустоне-полувскрике: ужасно сексуальном звуке, разрывающим мир Джонса пополам.

Лишь немного не доводит её до оргазма, оставляя на самой границе, и Бетти протестующе ёрзает на пледе, тихо поскуливая от нетерпения. Ему хватает пары секунд, чтобы избавиться от белья и нащупать оставленные рядом шорты, в которых припасен презерватив. Больше можно не отвлекаться, и Джаг возвращается к ней: раскрасневшейся, задыхающейся и манящей. Глубокий и жадный поцелуй, заставляющий сердца биться в одном ритме, едва не выскакивая из груди. Переплетают пальцы в самом привычном и правильном жесте, символе полного откровения и нежности, прежде, чем слиться в единое целое одним уверенным толчком.

– Ах! – Бетти вскрикнула от боли, которую, конечно, ждала. Но не знала, на что это будет похоже – низ живота скрутило от тянущих неприятных ощущений. Из глаз сами собой брызнули слёзы, тут же собранные губами Джагхеда.

– Шшш… Маленькая, девочка моя, сейчас всё пройдёт…

Пытаясь её отвлечь, держась лишь каким-то чудом, чтобы не продолжать, пока она не привыкнет, целует дрожащие уста. Крепче стискивает её пальчики, а вены горят от того, как тесно она сжимается вокруг него, как горячо внутри. И спустя секунду, показавшуюся вечностью на обрыве между полётом и падением, Бетти снова отвечает на поцелуй, совладав с собой. Приняв это за позволение – а может, просто не в силах больше держаться – Джагхед как можно нежней и осторожней начинает неспешные движения.

Она вжимается в него, снова ощущая схлынувшую было волну желания, которая разрастается по всему телу мелкой дрожью. Потрясающее чувство цельности, единения с ним, перерастает боль и распаляет всё сильней с каждым толчком – таким медленным, что неизбежно хочется большего. И Бетти уверенно закидывает ноги на его поясницу, говоря без слов, что она готова идти дальше. Мягко прикусывает его губу, и большего подтверждения ему не нужно. Джаг наращивает темп, непроизвольно срывается в хрип от того, как близость с ней бьёт по нервам, скручивает узел внутри. Превращает его в безумца, уходящего рваными жгучими поцелуями на тонкую шейку. Голова в полном тумане, мир рябит и уплывает в дымку, и Джонс втягивает в себя нежную кожу, оставляя багровую метку – его. Теперь она принадлежит ему до конца, и пусть хоть черти в аду передохнут – этого не изменит никто и ничто. Ритм проникновений то ускоряется, то вновь замедляется, подчиняясь зову самой природы. Пока Бетти не выгибается дугой от жара в груди, издавая низкий, протяжный стон:

– Да! Ещё, да! – неконтролируемо, страстно выкрикивает, теряя себя от нарастающего волной цунами восторга.

Он словно только этого и ждал, чтобы дать себе полную волю. Она пульсирует чистым пламенем вокруг его члена, подаётся бёдрами навстречу, и больше Джаг не может быть нежным. Врывается в неё, глубоко и резко, и новый девичий вскрик в ночной тишине бьёт по ушам. Ещё быстрей. Чтобы дыхание окончательно пропало, чтобы слиться с ней в беспорядочном, слепом поцелуе, утонуть и больше не выплыть. Дрожь по позвоночнику, когда Элизабет прочерчивает царапины на спине и впивается зубками в плечо, силясь не закричать в голос от невесомости, которую дарит ей разрядка. С победным стоном Джаг замирает в самой глубине её тела, уносясь в полную эйфорию – их личный маленький рай, где у каждого есть крылья.

Настоящий полёт, который он наконец-то познал.

Тишина. Больше не плещется вода, не слышны стоны. Только редкие ночные птицы изредка порхают по деревьям. Крепко переплетаясь в объятиях, укрывшись от прохлады реки вторым пледом, Бетти и Джагхед успокаивали дыхания. Она – лёжа головой на его плече, согреваясь от тёплых рук. Он – зарывшись носом в ванильно-сладкие подсохшие светлые прядки.

– Не жалеешь? – он боялся лишь этого. Что поспешили, что зря поддались зову этой коварной луны. Которая светила так ярко, что не хотелось идти в машину или разводить костёр – без того выдалась тёплая ночь, а рядом с Бетти и вовсе жаркая.

– Не глупи, – усмехнулась она, чуть приподнимаясь на локте и мимолётно целуя его в щеку. – Это просто невероятно. И я счастлива, что была с тобой сегодня.

То, что она произнесла фразу в прошедшем времени, заставило его тяжко вздохнуть: вряд ли получится заночевать здесь. Как бы этого не хотелось. Он помнил, что Бетти отпросилась у отца, сказав ему, якобы они пошли в кино на ночной нон-стоп. И скоро Золушку нужно вернуть домой. Но отпускать не хотелось до рвущегося на части сердца. Казалось, без неё весь мир потеряет цвета, утонет во мраке. Как же он будет жить дальше, если это последнее воскресенье на свободе?

– Наверное, это жутко нечестно – говорить тебе такое после случившегося, а не до, – решился он, поддаваясь искрам в зелёных глазах. Извиняющимся жестом дотронулся до её лица кончиками пальцев, заправил растрепавшиеся волосы за ухо, оттягивая неизбежное. – Но не могу больше молчать. Я так хотел быть сегодня с тобой, здесь. Забыть обо всём…

– Джаг, ты меня пугаешь. Что случилось? – она чуть нахмурилась, крепче прижимаясь к его груди.

– Помнишь, пару дней назад приходила мама? – Бетти тревожно кивнула, и он продолжил. – Свит Пи отдал угнанную ею Детку не за спасибо. Он взял с неё расписку, якобы выкупил машину за пятьдесят тысяч. И теперь их должен я. Но и это не всё: деньги бы я смог собрать, если бы было время. Вместо этого Пирсон потребовал, чтобы в субботу я участвовал в кое-чём нелегальном. И это может… закончиться плохо.

Он зажмурился, даже не желая думать, как ей придётся смириться с тем, что он сядет в тюрьму. Что построенный сегодня парадиз рухнет пеплом к ногам, оставаясь болезненными воспоминаниями. Не допустить этого можно только, если удастся провернуть невозможное дело. И это гораздо проблемней, чем натаскать ученицу для гонок.

– А можно чуть подробней? – казалось, Бетти не расстроилась ни на миг. Она просто не верила, что её Джагхед не справится хоть с чем-то. Для неё он был по-настоящему всемогущим после того, как выполнил обещание и привёл её к победе.

– Если кратко: есть группа гонщиков, куда меня насильно причислили. И эта команда хочет ограбить легендарную «сокровищницу» Лоджей, их огромный гараж с дорогими коллекционными тачками. Думаю, не стоит говорить о том, насколько гиблое это дело.

Элизабет задумалась на долгую минуту. Снова устроившись головой у него на плече, старательно искала варианты. Новость была ужасной, без сомнения. Но настрой на лучшее она привыкла не терять ещё с безрассудной гонки. Теперь они вместе. И их точно не разлучит какая-то там камера. Определённо. Нет.

– Я могу пойти с тобой, – решительно предложила она. – Подстраховать на Шевроле, увести за собой копов. Мне могут вменить только превышение скорости. А тебе удастся уйти.

– Глупости, – фыркнул Джаг, прекрасно понимая, что не подвергнет её подобной опасности. Одно дело, когда без риска не обойтись. И другое – прикрывать свой зад любимой девушкой. Он не такая мразь. – Ни за что, Беттс. Даже не думай.

Вздохнув, она подняла на него взгляд, читая в глазах, что ей не дадут ставить на кон своё будущее. Возможно, это правильно. Неужели она ничем не может помочь?

– Давай лучше откупимся деньгами с гонки. Пожалуйста, – она ткнулась носом ему в шею, вдыхая родной запах поглубже. Не могла оторваться. Не могла представить, что через неделю счастью придёт конец. Сердце отказывалось верить.

– Не могу. Они твои и твоего отца.

Снова тишина, пока каждый искал варианты избежать неминуемой судьбы. Обмануть расставившую капкан старуху, выдернуть прищемленный хвост в последний момент. Бетти бездумно начала целовать Джага в шею, словно так голова будет работать лучше. Наоборот. Слишком долгий был день, слишком многое произошло, чтобы сейчас мыслить трезво.

– Мы же что-нибудь придумаем? – немного жалобно звучал её голос, и Джонс поспешил заверить:

– Конечно. Конечно, придумаем, малышка. Я не оставлю тебя, – он переплёл с ней пальцы в успокаивающем жесте.

– Обещаешь? – детский, наивный вопрос в ночной тишине. Нельзя требовать таких обещаний, ведь никто не гарантирует, что их удастся выполнить. Но Бетти ничего не могла с собой поделать. Сейчас ей была нужна уверенность, что это не конец.

– Обещаю.

Комментарий к 17. Луна Молчу и жду реакции... Хоть не разочаровала?

====== 18. Отчаянная ======

Джагхед проснулся от громкого звяканья посуды с кухни и недовольно приоткрыл слипающиеся глаза. Явившись домой уже с рассветом, после того, как отвёз Бетти и оставил ей небольшое послание на утро, он завалился спать прямо на диване в гостиной: тащиться по лестнице ноги отказались. И это оказалось ошибкой, потому как Джеллибин никогда не отличалась способностями делать что-то тихо. Даже чайник она ставила с грохотом, заставив брата с обречённым стоном принять вертикальное положение:

– Джел, ты маленький слонёнок!

– А надо ночевать дома, и тогда никто тебя не будет будить! – она с энтузиазмом выбежала из кухни и плюхнулась рядом с ним на диван. – Ты был у Бетти, да? Синяк тебе тоже она влепила?

То, с каким хитрым азартом горели её глаза, не оставляло сомнений, что шумела она специально, чтобы допросить Джага. Тот невольно улыбнулся от одного упоминания имени и коротких вспышек в голове, содержащих кадры этой ночи. Лучшей в его жизни. Если бы только они могли уснуть вместе, на том же берегу реки, согревая друг друга телами…

– Не твоё дело, – он щёлкнул сестрёнку по носику, тут же обиженно нахмурившемуся. – Прошу, не лезь в наши отношения, ладно? Это личное. И Беттс тоже не пытай.

– Ладно, – нехотя протянула Джей Би, – Я так чувствую, ни тебя, ни её, не стоит сегодня просить подбросить меня до Центрвилля?

– Это да, – вздохнул Джаг, бросив взгляд на настенные часы: десять утра. Четыре часа сна это явно маловато, и организм требовал хотя бы немного отдыха. Он не сомневался, что Бетти тоже ещё спит. Хотя в понедельник уже могла вовсю копаться в мастерской. – А тебе зачем?

– Хотела съездить в одно ателье, где работает моя знакомая. Она подготовила просто потрясные костюмы на четверг! – воодушевлённо подпрыгнула на месте Джелли. – И даже не думай, ты не отвертишься и наденешь один из них! А ещё с тебя двести баксов: за аренду и на такси, раз уж опять меня кидаешь.

Джагхед поморщился, понимая, что вряд ли удастся избежать ужасной участи. Если сестрёнка захотела устроить форменное сумасшествие на свой день рождения, то его никто не спросит, хочет ли он превратить свой дом в бал-маскарад. В конце-концов, восемнадцать исполняется раз в жизни. Он невольно вспомнил своё совершеннолетие: как отец встал с ним на старт на своей видавшей виды Тойоте и впервые позволил победить. Как разливался по венам адреналин и радость… А через несколько лет ЭфПи на этой самой машине разбился, свернув шею.

Джаг потянулся было к журнальному столику за своим бумажником, чтобы дать Джел деньги, и когда открыл его, на мгновение замер. В отделении на крохотной застёжке всё ещё ждал своего часа бережно свёрнутый листок из банковской ячейки. Наверное, пора рассказать сестре, что от отца она тоже получит подарок на день рождения. Сглотнув туго сжавшимся горлом, он достал пожелтевшее письмо и протянул его ей чуть дрожащими пальцами.

– Держи. Ты, наверное, должна была узнать раньше. Но я не хотел…

«Я считал тебя ребёнком» – вот, что осталось проглоченным. Возможно, только после того, как видел своими глазами метаморфозы Бетти, он смог наконец-то признать: возраст измеряется не цифрой. Можно быть безбашенным идиотом в тридцать, а можно – рассудительным человеком в семнадцать. Джаг очень надеялся, что сестра не уступает подруге в интеллекте и готова к правильным решениям.

Джеллибин уловила изменившееся на ужасно серьёзное выражение его лица и села чуть прямее. Несмело развернула листок, опуская взгляд в строчки, и тихо ахнула от шока, узнав неровный почерк. Руки мелко затряслись, а глаза медленно наполнялись влагой, и она громко всхлипнула.

– Боже мой… Не верится, – наконец, прошептала она, дочитав последние слова – «Я люблю вас».

По щекам покатились слёзы, но губы сами собой растянулись в улыбке – странное сочетание горечи и радости. Джаг придвинулся поближе и осторожно обнял её за плечи, поясняя:

– В «Ривердэйл Кэпител» для тебя оставлено около восьмидесяти тысяч долларов. Свою долю я потратил на Детку, но ты вольна теперь делать с наследством всё, что…

– Я думала, моя участь – после окончания школы пойти к Тони посудомойкой, – тихо призналась Джелли, бережно сворачивая письмо и смаргивая слёзы. – И поэтому даже не видела смысла учиться. Но папа… Подарил мне надежду. Что я могу стать кем-то. Этого хватит заплатить за обучение. И если Бетти меня поднатаскает за год, мы с ней можем поступить хоть в Принстон. Учиться вместе в колледже.

От нарисованного светлого будущего её глаза засияли ярче, а дыхание сбилось. С негромким радостным писком она кинулась к брату на шею, обнимая так крепко, что у него сдавило рёбра. Джаг не ожидал, что Джел дойдёт до этого сама, думал, она по глупости пустит деньги на ветер. Но пришлось со скрипом признать, что малютка, которая когда-то играла в куклы, выросла. Научилась видеть все дороги, по которым можно пойти – теперь открытые для неё.

И совести не хватило даже заикнуться, что эти деньги могли бы спасти его задницу от тюрьмы. Он просто не смог разрушить счастливую картинку, которую девочка нарисовала в своей голове: две лучшие подруги в одном колледже, идут к чему-то большому и увлекательному. Пока он будет заперт за решёткой.

Бетти с наслаждением потянулась, а затем нехотя открыла глаза. Что-то было не так в её комнате, и она не сразу поняла, что проснулась именно из-за этого. Тонкого, едва уловимого аромата, который заставил повернуть голову в поисках его источника. И тихонько пискнуть от удивления.

На прикроватной тумбочке лежал небольшой, очень скромный букет из полевых голубых ирисов с примесью нескольких веточек тёмно-синей лаванды. Стебли были перевязаны простым белым шнурком, а среди самих соцветий затесался неровный клочок бумаги, вырванный из какого-то блокнота.

«С добрым утром» – косым мелким почерком, карандашом.

Бетти осторожно взяла букетик и глубоко вдохнула ненавязчивый лёгкий запах. Сердце забилось чаще, а губы растянулись в счастливой улыбке – это был настолько неожиданный, но искренний жест, что руки задрожали от переизбытка чувств. Невольно представила, как Джагхед, вернув её домой, помчал за город к ближайшему лугу, чтобы собрать для неё цветы. А потом… как он вообще забрался к ней в комнату?

Подняв взгляд на окно, она нашла ответ: створка оказалась не заперта до конца. Наверное, притащил лестницу от соседей. Похоже, что он вовсе не спал этой ночью. Просто чтобы с самого утра она улыбалась, потому что это первый букет в её жизни, полученный от мужчины. Веточки лаванды и пять ирисов – сорванные в кромешной темноте, найденные каким-то чудом. Казалось, что маленькая сказка в её жизни не закончилась с этой ночью, что дальше будет ещё много таких крохотных, но таких важных моментов, когда она будет ощущать себя невероятно нужной и любимой.

Тяжёлое понимание ударило в грудь, вышибая воздух из лёгких. Ненадолго. Всё это просто замок из песка, который вот-вот рухнет от волны прилива. Мираж в пустыне. Потому что уже в эту субботу у неё отберут самое важное, и больше не будет ни касаний, ни нежности. Только пробирающий до костей холод. Она его потеряет, глупо и безвозвратно.

Если совсем недавно подобная ситуация могла заставить её убежать из дома и в одиночестве плакать над кружкой кофе, то сейчас Бетти напряжённо всматривалась в стену прямо перед собой, закусив губу. Взрослые люди не бегут. Они ищут выход. Так сказал когда-то сам Джагхед. И хрена с два она опустит руки, распустит сопли и позволит случится всякому дерьму!

– Ни за что, – прошипела она сквозь зубы. Решимость наполняла её неумолимыми разрядами, и Бетти вскочила с постели. Движения её были дёрганными и резкими, когда она положила букет обратно на тумбу, а затем схватила телефон. Новых сообщений не было. Только время уже приближалось к полудню, вызвав короткий укол вины: похоже, отец слышал, как поздно она пришла, и не стал будить на работу. Что ж, будет незапланированный выходной. Есть дела поважней чужих машин. Собственная жизнь, которая упорно катится куда-то по наклонной.

Её сборы были быстрыми, спонтанными. Прохладный душ, старательно не обращая внимания на лёгкий дискомфорт внизу живота – последствия волшебной ночи под луной. Поставить в вазу цветы, не забыв с трепетом погладить нежные лепестки. Нанести немного, самую каплю, косметики на лицо – по большей степени, чтобы замазать консилером неприличную отметину на шее, от которой щёки залило румянцем. И простой голубой сарафан из коллекции подарков от бабушки. Нужно выглядеть так, чтобы её воспринимали серьёзно, а не девочкой в комбинезоне. Взяв ключи от машины и свой школьный рюкзак, Бетти прошла в спальню отца.

Сейф он никогда не прятал, держа там самые важные документы по мастерской и на дом. Железная коробка просто стояла в шкафу, прикрываемая старыми костюмами. И код тоже не менялся годами. Набрав комбинацию чуть дрогнувшими пальцами, Бетти отворила дверцу, за которой лежали ровные пачки денег – её денег. Взяв одну в руки, она нервно сглотнула – такой суммы раньше ей даже не доводилось трогать. Моргнув, тяжело выдохнула, собираясь с мыслями. Действовать надо быстро. Подсчитав, сколько долларов в одной пачке, начала укладывать их в рюкзак. Оказалось, что Хэл собрал ровно двести тысяч – вероятно, именно сегодня собирался идти к Веронике. Уже не пойдёт. Потому что Бетти забрала всё.

Сердце гулко стучало под рёбрами от волнения. Она не знала до конца, что сделает и что скажет. Ведомая одним-единственным порывом: защитить всех, кто ей дорог, кто составляет её жизнь, Бетти решительно одёрнула подол сарафана и помчалась в гараж. Сегодня отец точно обойдётся без её помощи. Даже Джагхеду лучше не знать, что именно она задумала. То, что он ни за что бы не допустил. Но ей было плевать, ведь главное – чтобы он был в безопасности, на свободе. С ней.

Пембрук возвышался над остальными домами в центре города. Люди старательно обходили его стороной, словно чувствовали исходящую от старых стен в колониальном стиле незримую угрозу. Он был, словно дворец посреди древнего царства, где на троне восседает повелитель. И добровольно к нему на ковёр никто не стремился появляться. Номинально у Ривердэйла были мэр, шериф и совет горожан – но каждый знал, что все они привязаны к «Лодж Индастриз». И, что было уж совершенно неприемлемым парадоксом в последние три года – к невысокой наглой брюнетке, которую побаивались даже опытные бизнесмены. Хайром Лодж оставил идеальную наследницу, зубастую акулу, готовую пустить кровь любому, кто хотя бы посмотрит в сторону её капиталов.

Бетти неумолимо трясло, когда она озвучивала дворецкому цель своего визита. Среди роскоши позолоченных дверных ручек и красных персидских ковров она ощутила себя абсолютной букашкой. Радовало одно: ну не убьют же её тут, в конце-концов. А попытка развернуть стремительно несущееся в тартарары колесо судьбы необходима до сжимающихся в кулачки пальчиков. Плечо оттягивал тяжёлый рюкзак, когда высокий рыжеголовый парень спокойно проводил Купер в дом, к резной двустворчатой двери. Он мягко постучал по дереву два раза, и ему тут же ответил высокий, властный голос:

– Да, Арчи?

– К вам Элизабет Купер, мисс. Принесла долг, – чётко отрапортовал телохранитель и окинул гостью профессиональным взглядом, видимо, решая, безопасно ли пускать девчонку к хозяйке.

– Пусть заходит, – милостиво разрешил голос из-за двери, и Арчи тут же приглашающе распахнул их. Бетти несмело шагнула вперёд, стараясь не оглядываться по сторонам.

А посмотреть было на что. Большое помещение, отделанное тёмно-коричневыми панелями, поражало небрежным шиком. Всё тут было с размахом: широкий кожаный диван с узорчатыми подлокотниками, плотные бархатные шторы на окнах, письменный стол на изогнутых ножках и стоящий на нём компьютер, сверкающий логотипом Apple. Вероника восседала за ним, стуча пальчиками по клавиатуре, а на лице у неё были изящные очки. На вошедшую она и головы не подняла, и только когда Арчи тактично закрыл за Бетти двери, Лодж соизволила оторваться от экрана.

– Добро пожаловать в Пембрук, – сухо произнесла она, смерив девушку слегка презрительным взглядом. – Итак, ты дочка Купера? Проходи, садись, – повелительный кивок на стул напротив себя.

– Добрый день, мисс Лодж, – как можно более дружелюбно улыбнулась Бетти и заняла предложенное место, положив рюкзак на колени.

Вероника не отреагировала. Поправив очки, открыла ящик стола и молча зашуршала бумагами, пока не вытянула необходимый документ и не положила перед собой, хищно разминая тонкие пальчики с идеальным маникюром. Впрочем, весь её вид иначе было и не назвать: ровная укладка, безукоризненный макияж и чёрная блузка, жемчужное колье на тонкой шейке. Бетти нервничала всё больше, уже сомневаясь в успехе, и колени начали дрожать.

– Итак, – наконец, объявила Вероника, пробежавшись по строкам на бумаге. – За тридцать пять месяцев злостный неплательщик аренды Гарольд Купер задолжал триста шестьдесят четыре тысячи долларов и пятьдесят три цента, – скрупулёзность, с которой она озвучила точную цифру, заставила Элизабет шумно сглотнуть. Акула своего не упустит. – Ты принесла всё, мне можно идти за счётчиком? – впервые она посмотрела посетительнице в глаза, и от пронзительности взгляда Купер практически онемела. Найдя в себе силы лишь из каких-то глубинных ресурсов, постаралась совладать с голосом, который норовил сорваться в писк:

– Принесла, но не всё. К сожалению, вся сумма для нас оказалась неподъёмной, поэтому только двести тысяч, – она торопливо расстегнула рюкзак и начала выкладывать на стол пачки купюр, чувствуя, как за каждым движением рук следит Лодж.

– И? – фыркнула та, откидываясь в кресле. – А остальное? Думаешь, я хренов альтруист, и прощу сто шестьдесят тысяч за красивые глазки? Или у тебя есть, что мне ещё предложить?

– На самом деле, да, – выдохнула Бетти, окончательно решаясь. – У меня есть информация, очень для вас любопытная. И думаю, она сохранит вам гораздо больше обозначенной суммы, – закончив демонстрацию денег, она свернула рюкзак и села ещё прямей, ожидая реакции собеседницы.

Вероника усмехнулась, но в карих глазах мелькнула искра интереса. Неспешно сняла очки и положила их возле клавиатуры, а затем начала стучать ноготками по столу – от звука у Купер что-то ужасно неприятно дёргалось внутри. Минутное молчание, пока Бетти ощущала всей кожей, что её изучают. Пристально. Сразу стало казаться, что попытка замазать засос на шее была неудачной, потому что Лодж словно смотрела в самую душу. Неудивительно, что её боятся. Она явно читала людей с небрежной лёгкостью.