Текст книги "Верь только мне (СИ)"
Автор книги: Тори Мэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)
–Что? – выдаю взволнованно.
–Слово «недобросовестная» – самое мягкое, что мне доводилось слышать…. Не забудь, что еще неделю назаз стоял вопрос о твоем увольнении.
В моем расшатанном состоянии к глазам быстро подступают жгучие слезы. Знали бы коллеги еще и про Вилли – вообще бы распяли. Мне стыдно, очень стыдно, что я не оправдала ответственный статус преподавателя.
–Я пытаюсь донести до тебя, что нельзя сейчас привлекать к себе внимания и отделяться. Случись что, – все подумают на тебя, – поворачивается, глядя мне в глаза.
О чем он вообще? Что еще должно случиться? Вглядываюсь в него. Так странно, он говорит мягко и спокойно, будто с ребенком беседует, но глаза остаются совершенно холодными.
–Так что подумай хорошенько, я всегда поддержу. Это реальный шанс пообщаться в праздничном настроении!
Я сижу и обтекаю, в голове в режиме замедленной съемки мелькают разочарованные лица коллег. С этим действительно нужно что-то делать, – хотя бы в этом Рома прав. Отношения с коллегами, которые и так не слишком задались с самого начала, нужно восстанавливать.
Меня то на собрания не звали, то забывали пригласить на мероприятия, то выговаривали за документацию и внешний вид…. Сейчас так подавно никто не проявляет ко мне сочувствия. Все только замолкают, когда я захожу на кафедру. Обсуждают.
Теперь и подсобки нет, чтобы спрятаться там ото всех. Если так и дальше пойдет, не знаю, сколько я выдержу этот полумолчаливый моббинг.
–Приехали, – Роман комментирует очевидное и как джентльмен выходит, чтобы открыть мне дверь.
Меня окатывает потоком осеннего холода. Влажность просто висит в утреннем воздухе, мгновенно въедаясь в кожу, проникая в самые кости. Несмотря на это, меня будто в жар бросает.
–Бррр, – морщится Роман, подавая мне руку, чтобы преодолеть устланную мелким камнем парковку. —Ну и холодрыга!
Хватаюсь за его руку, выхожу из машины, и мое сердце стопорится.
Вилли.
Стоит поодаль, опершись спиной о свою бэху. Он курит и разъедает взглядом нас с Романом. Встречаемся глазами: выжженная пустота – все, что я вижу. Та самая, как в первый день.
Молюсь, чтобы мне хватило сил провести сегодняшние пары, на которые он, судя по всему, приехал. Отвожу взгляд, инстинктивно отпускаю руку Романа. Пахнет жареным. Нужно уходить отсюда и побыстрее.
Вил еще мгновение фиксируется на моем лице, а затем переводит взгляд на Романа. Он медленно со свойственной ему ленцой отталкивается от машины и направляется к нам, по пути небрежно отбрасывая окурок.
–Доброе утро, Вильгельм, давно не виделись, – с улыбкой и явной издевкой в голосе протягивает Роман.
Несмотря на неспешную походку, Вил явно взбешен, всеми сенсорами чувствую. Вил танком надвигается на нас, беря на зрительный прицел Романа, с чьего лица окончательно сползает его фирменная улыбочка.
Фишер подходит к нему лицом к лицу, как это делают борцы перед боем. Под напором Вила Роман неряшливо пятится назад, но упирается в свою машину.
–Отвернись, – командует мне коротко Вил.
–Не надо! – успеваю выкрикнуть.
Четким движением Фишер хватает его за голову и, разворачивая, с хрустом припечатывает Романа лицом об его машину.
–Доброе, ублюдок!
–Блядь! – стонет Роман, —Ты мне нос сломал!
Струя алой крови стекает по подбородку прямо на его светлое пальто. Не успеваю среагировать, как следом ему прилетает от Вила под дых, и, скрючившись, Лисицын падает на землю.
–Забыл, как удар держать? – зло цедит Вил, нависая над лежачим Романом.
–Вил! Вилли!– пытаюсь собой отгородить бешеного Фишера. —Успокойся, слышишь?!
Меня откровенно трясет, при мне никто никогда раньше не дрался.
–Тебе конец, Фишер, – откашливает позади меня Рома.
На парковке образовалось целое зрелище. Виллу похоже совершенно плевать.
–Роман Павлович, – подлетает к нам кто-то из ребят. —Вы в порядке?
–Жить будет, – равнодушно ухмыляется Вил.
–А ты нет, Фишер, ты сдохнешь! – с несвойственной яростью орёт нам в спину Роман.
Наверное, трудно сохранять самообладание с расквашенной физиономией.
Фишер только сплевывает в сторону, глядя на это жидкое зрелище. Молча хватает меня за запястье и тащит в сторону главного корпуса, все так же не смотря мне в глаза.
–Что за беспредел ты устраиваешь? – шиплю, волочась за ним по коридору и привлекая все больше взглядов. —Отпусти меня!
Стальная хватка только туже смыкается на моей руке, Вильгельм прёт вперед, минуя кабинеты, пока мы не оказывается на пороге деканата.
Глава 35. Вильгельм
Рывком открываю дверь, и заталкиваю Олененка в кабинет.
–Юрий Юрич, можно? – врываюсь к декану.
Дядь Юрик грузно разворачивается на кожанном крутящемся стуле, прикрывая рукой динамик телефона. На подоконнике у приоткрытого окна тлеет сигарета, заполняя никотином все помещение. Он как всегда развалился за внушительным столом из темного дерева, на котором лежит утренняя газета с фоткой полыхающего окна нашего универа на первой полосе.
–Не сейчас, – выдает раздраженно из под усов и жестами показывает мне, чтобы я свалил.
–Алло, да-да, слушаю Вас, тут просто студенты не знают, что стучаться нужно, – выпучивает на меня глаза. —Продолжайте.
Чувствую шевеление за спиной и понимаю, что Виолетта как раз собралась слинять. Не глядя снова хватаю ее пятерней под локоть, возвращая на место. Ее нормально так трясет.
Внаглую подхожу еще ближе к столу.
–Это срочно, дядь Юр! – использую запрещенный прием.
–Не до тебя, Фишер-младший, ей-богу! – цедит мне еле слышно. —Меня журналисты затрахали, ты понимаешь?
–Мы как раз насчет пожара.
Его зрачки наконец-то фиксируются на мне, он без объяснений скидывает звонок.
–Говори!
–Мне нужно на пары, меня здесь вообще быть не должно, – бормочет Виолетта, снова пытаясь сбежать.
–Это моих рук дело, – выдаю.
У дядь Юрика усы дыбом встают. Виолетта замирает в проходе, затем закрывает дверь и возвращается назад.
–Вот, – небрежно кидаю ему на стол ключ от обсерватории, попадаю аккурат на статью. —Это ключ от обсерватории, я через нее в подсобку пробирался. Виолетта Александровна не виновата. Возгорание из-за меня случилось.
Юрич поднимается и опирается руками об стол: —Нахрена, Вильгельм? – хрипит, рассматривая ключ.
–Так вышло, дядь Юр! Вы рейтинги мои видели? Хотел проучить Виолетту Александровну, пару бумажек прижечь, – киваю в сторону тлеющей на подоконнике сигареты, – Но прикол вышел из-под контроля.
Мой правый висок начинает плавиться от того, как Олененок буравит меня взглядом. Наверняка злым и разочарованным, потому что так же на меня уставился и декан. Правда за его реакцию я мало переживаю, – за ним тоже должок имеется.
Не поворачиваю головы, не смогу врать, глядя ей в глаза. Пусть лучше так думает, чем штрафы на себя берет.
–Фишер, что за детский сад?! Будь ты не ладен…. Тогда какого лешего Вы, Виолетта Александровна утверждали в слезах, что это Ваша вина? – звереет декан.
Не даю ей рта открыть: —Я ее запугал, – вслух это звучит еще дебильнее, чем в моей голове. —У нее не было выбора. Вы меня знаете, дядь Юр, я методами отца действую.
Тут безапелляционно. Юрич слишком много лет дружит с моим отцом, чего они сами только не устраивали в свое время.
–Это правда? – Юрик смотрит на мою Ви исподлобья.
Виолетта молчит, в кабинете повисает такая тишина, что мне слышно, как бешено мое сердце в грудине колотится.
–Че ж ты сейчас сознаться решил? – бурчит в усы, обращаясь уже ко мне.
–Совесть замучила, – развожу руками. —Училку я же просто припугнуть хотел, а не в долги перед универом вгонять.
–Совесть, Вилли? Тебе ее при рождении не досталось, —выпускает дым. —Ты знаешь, по какой пиз…, – он осекается, чтобы не браниться при Виолетте, —… пошла репутация моего факультета, а? – выкрикивает. —Каждая газетенка про возгорание написала!
–Прикидываю, ага.
–Родители будут бояться детей к нам учиться отправлять!
–Теперь Вы знаете, что преподаватель не при чем, – подвожу его к нужной мне мысли. —А я за свое отвечу.
–С вами все понятно, Виолетта Александровна. Я позабочусь, чтобы распорядились насчет Ваших вычетов из зарплаты, – небрежно машет рукой в ее сторону.
Так, мой Олененыш свободен. Пусть идет и резвится себе в лесу без успокоительных таблеток. Дальше я сам.
«Посмотри на меня!» – ментально считываю Виолетту. Кто говорит, что люди не умеют читать мысли, просто еще не встретили своего человека, которого чувствуют как самого себя. Висок пламенем от ее взгляда горит, но я не поворачиваю голову. «Посмотри же на меня!» – требует взглядом.
Прости, милая.
–Вы свободны, Виолетта Александровна! Дальше будет мужской разговор, – кивком указывает на выход. —Бегом! – рыкает на нее.
Дверь позади меня хлопает. Декан спокойно подходит к подоконнику и берет остаток от сигареты в рот.
–Присядь! – буравит меня взглядом. —А теперь говори, как было на самом деле?
–Так и было, – звучу уверенно, но за стол не сажусь.
–Я тебя слишком хорошо знаю, – выпускает струю дыма. —На кой тебе сдалось ее прикрывать?
–Давайте без допросов, ок? Я тихо восстановлю все, что там сгорело, и проедем это. За Вами так-то должок, дядь Юр.
Сую в руки в карманы и покачиваюсь вперед назад в нетерпении.
–У тебя какая-то особая неприязнь к преподавателям химии, скажи мне, Вилли? – сокрушается Юрик.
–К тем, кто студенток насилует, – однозначно! – напоминаю Юричу, как все было, когда Пал Василич отхватил. —А с Виолеттой признаюсь, – моя вина.
–Нууу эээ, насилия ведь не случилось, – Юрик закашливается от неожиданности.
–А лучше бы случилось? – давлю.
–Нет-нет, ты тогда все правильно сделал, – он сглатывает. —И я благодарен тебе, что ты не вынес это на всеобщее обозрение, а то я бы вслед за Василичем с поста полетел.
Ухмыляюсь: —Студент-мажор, который «избил» старого преподавателя, что тому пришлось на год раньше на пенсию уйти звучит лучше, чем старый урод, который получил за то, что от маразма к студентке под юбку полез. Не так бьёт по репутации факультета, да, дядь Юр?
–Аня сама не хотела огласки, попросила замять инцидент, – мямлит, сдуваясь.
–Только вот факт не замнешь.
Смотрит на меня, ответить нечего.
Юрич прокашливается:
–Все-все, твоя взяла, Фишер. Но ты ведь понимаешь, что легендой в этот раз мы не отделаемся? За пожар должен кто-то отвечать: либо Кузнецова, либо ты.
Либо долбанный Роман Лисицын, добавляю мысленно. Но это мы еще решим. А пока пусть возгорание будет моей виной. Мне не привыкать, такой уж у меня имидж.
–Понимаю.
–Хорошо подумал? – он выдыхает.
–Да.
–Мне отцу позвонить? Или сам скажешь об отчислении?
–Я сам. Есть еще кое-что....
Не успеваю сказать, как, бранясь, в кабинет вваливается разъяренный окровавленный Ромчик с ватой в носу. Хуёво выглядит с расквашенной мордой, прямо как в старые добрые времена.
–Вот ты где, гад! – орёт с порога.
–Это ещё что такое? – басит Юрич.
–Эта тварь мне нос сломала! – тычет в меня пальцем, ну прям дите обиженное.
–Фишер, в чем, блядь, дело? – чувствую нотки последней капли терпения в голосе декана.
–А это для профилактики, – безразлично пожимаю плечами.
–Он напал на меня посреди бела дня, я вызову….
–Молчать! – декан поднимает палец в воздух. —Никаких, слышите, никаких больше разборок на моем факультете! Хотите мордобой устраивать, валите с территории ВУЗа! Завтра будет гребанный бал, будут приглашенные гости, в том числе и репортеры, все должно пройти идеально. Никаких потасовок накануне!
–Я этого так не оставлю, – Лисицын будто хочет броситься на меня, но ближе подходить не решается.
Правильно, бойся, сука. Это ссыкло только толпой нападать может.
Юрика окончательно выбешивает ситуация: —Слушай сюда, Роман Палыч. Если хоть одно слово просочится в прессу, то я тебя лично урою, уяснил? Мне абитуриенты нужны, а не ваши петушиные бои и пожары. Валите от университета подальше и можете драться, полицию вызывать, да хоть голышом в догонялки играть! На моей территории чтобы тише воды ниже травы были. Не здесь! Понял меня?
–Понял, – ощетинивается Лисицын.
–Это будет твоей благодарностью за то, что тебе рабочее место дали после того, что твой папенька тут устроил! – припечатывает его декан. —А ты, Фишер, приказ об отчислении после обеда забирай, и чтобы ноги твоей в радиусе десяти километров от ВУЗа не было! Пошли вон оба!
Поджав хвост, остервенелый Ромчик вылетает из кабинета.
–Ага, дома увидимся, дядь Юр, – в конец наглею.
–Иди уже, горемычный! – с печальным выдохом толкает меня в спину.
Ничего, Юрик стерпит, я весь прошлый год ради его задницы был главным врагом народа.
Глава 36. Вильгельм
Достаю телефон, набираю Макса, мне нужна сообразительность кудрявого.
Но тут в пустом коридоре слышу смешок за спиной:
–Тебя наконец-то отчислили? Надо же, какая жалость. Наверное, папочка расстроится?
Провокация. Любимый метод Ромчика. Знаю, проходил много раз. Но все равно задевает.
Отец точно озвереет от новости об отчислении. Это до него еще не дошло, что я самовольно свалил с командировки, и за последние два дня без объяснений были сорваны все встречи. Не до них сейчас, мне нужно было Виолетку спасать.
–Ты здесь тоже ненадолго, – разворачиваюсь.
–Это мы еще посмотрим, пока все идет по моему плану.
–Сломанная челюсть тоже входит в твои планы? – делаю пару шагов навстречу и перекладываю телефон в левую руку, чтобы правой, если что, втащить уроду.
Он как напуганная шавка сжимается и тявкает: —Сделай еще шаг, и твоя драгоценная Виолетта вылетит отсюда пробкой! Озлобленной кафедре очень понравятся ваши совместные фото и видео, – тянется в карман к телефону.
–Нет у тебя нихрена, – скалюсь ему, уверенный в том, что кроме как записи с камер, где я вхожу в аудиторию, у него нет.
–Ой, а это что такое? – он что-то включает и делает звук громче, и я, сука, слышу свой голос.
—Отпусти сейчас же! —Есть проблемка, Виолетик, я не хочу тебя отпускать. —Фишер, как же ты меня дост… Дальнейшее копошение, очевидно, наш поцелуй. —Это неправильно. —Ну же, Олененок, выключай училку! Скажи мне, что не я один это чувствую. Что может быть правильнее этого? Я сдохну, если я эти чувства придумал. Сдохну, если мне все это кажется.
Наш диалог в подсобке. Земля уходит из-под ног. Не из-за себя. Из-за Виолетты. Она за эту блядскую работу держится, как за спасательный жилет.
–Ты такой романтичный, – Лис прижимает руки к сердцу и с издевкой закатывает глаза.
С его распухшим ебальником видок не для слабонервных.
Медленно, но верно в моей голове вдруг сходятся два плюс два. Милене не нужно было ставить никакую прослушку, потому что она стояла там гораздо раньше.
–Сигнализация! – подхожу ближе. —Сигнализация реагировала на тебя! Днём ты разнюхивал, а вечером орудовал в универе. Надо было тебя в первый же день у актового зала раскатать!
–Долго же до тебя доходит! Хотя, чему я удивляюсь, – глумится. —Ты всегда был самым недалеким в клубе. И, к твоему сожалению, мозги всегда побеждают тупую силу.
–Ты знаешь, что ты больной? Зассал решить со мной один-на-один? Как всегда.
–А хрен ли с тобой решать? Ты же у нас бессмертный! Непотопляемый! Всеми обожаемый Вилли Фишер! Когда Ахмад вступился за тебя, и выкинул меня из клуба, я пережил....
–Он выкинул тебя за то, что вы толпой взрослых шакалов на меня напали, – уточняю, хотя у Романыча чуть ли ни пена со рта брызжет. Ему бы голову проверить.
–Но когда ты, сука, прикоснулся к моему отцу, и всё снова решилось в твою пользу, – он набирает воздуха, —Я понял, что тебя просто как таракана нужно давить.
–Твой отец получил за дело, ты это знаешь. Он приставал к студентке! Тебе наших денег не хватило? Лечение Василичу наша семья оплачивала, хотя все, чего он заслуживал – это статьи по всей строгости закона! Благодари жертву, которая отказалась заявление катать, и Юрика, который жопу свою выгораживал.
–Ты уже никому ничего не докажешь, Фишер. Подставился сам – выгребай до конца, – придурковато улыбается Ромчик.
–Нахрена тебе прослушки в аудитории, которую ты ещё и сжег?
–Хм-м-м, – это чучело поправляет свой костюмчик, и начинает расхаживать от стенки к стенке, смакуя свой триумф. —Сначала у меня были другие планы на подсобку и на Виолетту. Она должна была стать идеальной наживкой: наивная девочка из мизерного городка в роли училки. Ты бы точно не удержался и начал её доставать. А мы бы с ней подружились, – он делает недвусмысленное пошлое движение пальцами, —И нашли бы способ официально выкинуть тебя из ВУЗа.
–Урод! – практически плююсь в него.
–И, знаешь, я не прогадал! Ведь в первый же день я нашел Виолетту ползающей среди разбитого стекла. Прекрасная возможность завести общего врага, – его лицо застывает в гримасе. —Но, к сожалению, вкус у неё оказался такой же провинциальный, как и она сама, и новая преподша сходу решила тебя выгораживать.
–С чего ты взял?
–Под грудой стекла я нашел трофей – твой знаменитый кулон с зеленым камнем, который ты не снимал даже на спаррингах. Эту хреновину я из тысячи узнаю. А Александровна опрометчиво спиздела, что это ее вещь. Решил понаблюдать за ней вниательнее, и, вуа-ля, – он машет руками как фокусник, —Все получилось ещё лучше: она запала на тебя, а ты запал на неё.
И мной стало легко через манипулировать, – дополняю мысленно.
–Я бы нашел способ выкинуть тебя и раньше, если бы ты посреди учебы как сквозь землю не провалился! Пришлось импровизировать и заставить Милену подсунуть устройство на склад, поддать жару, так сказать. И ты прилетел как миленький к своей, как ты там ее называешь? К Олененку? Ну и все сложилось как-то само собой, – улыбается гаденько.
–Ах ты ж сука…, – от гнева захлестывает.
Плевать, если это манипуляция, я просто собираюсь его урыть. В моей крови плещется ярость. Чувствую, как вены на лбу и шее пульсируют как бешеные в такт моему мотору.
Вопреки просьбам Юрика хватаю Лиса за грудки. Неловко сжимаю свой телефон, который все еще держу в руке. И когда загорается экран, вижу на нём счетчик времени звонка и аватар Макса на фоне. Он всё это время был на связи. Быстро тушу экран, не сбрасывая.
–Только тронь еще раз, и эти файлы дружно отправятся, куда надо. Как думаешь, вот такие фото помогут Виолетте в карьере? – тычет мне в лицо своим смартфоном.
На темной картинке я вижу смазанные фигуры, в которых читаемся мы с Виолеттой у забора ее дома. Момент, где она запрыгнула ко мне на руки, когда я ночью приехал к ней из командировки.
Сколько этот помешанный следил за нами? Изощренный говнюк. И я молодец – оставил нежного наивного Олененка среди этих змей. Это не ее игра! Это наши разборки!
Поднимаю глаза и смотрю на совершенно нечеловеческое лицо Романа. В его зрачках полыхает что-то очень нехорошее, неправильное.
Похожее я уже видел, будучи еще совсем щеглом. На тот момент я уже пару лет занимался у Ахмада. На одном из занятий я и встретил Лиса. В силу разницы в возрасте он уже тогда был опытным спортсменом, но с невменяемо завышенным чувством собственного достоинства.
Он решил, что будет очень весело целой командой травить отсталого инопланетянина, то есть, меня. Естественно, когда тренеры не видят.
«Посмотрите, Фишер на канат залез, ща раскачаем!». «Вытри сопли, а то мамочка придет тебя забирать, а ты ревешь, как девчонка!». «Эй Фишер, а скажи по-немецки "я тупой уродец"?». «Ой, а что это ты на разминку опоздал? Снова к мамке в больничку ездил? Мамин сынок!».
Манипулировать и выводить меня из себя он умел еще тогда. И однажды я не выдержал травли и навалял ему. При всех. Несмотря на возраст, несмотря на опыт. Мною двигала злость. Уязвленная гордость Романа не дала ему пережить тот факт, что он проиграл бой мне, щеглу, она же не позволила решить ситуацию по-мужски.
После драки одни-на одни была неделя затишься, а затем по наводке Лиса они толпой наваляли мне после тренировки за гаражами. Пинали, пока я кровью отплевываться не начал. Кое-как выгреб.
Скандал был дикий, и Ахмад с позором выгнал из клуба всех причастных. Он еще очень долго переживал, считая, что в этом есть его вина. Не уследил за воспитанниками, не смог привить им понятие мужской чести. Именно та ситуация и сблизила нас с учителем, он взял меня под свое крыло как родитель.
Прошло достаточно лет прежде, чем судьба привела меня в универ, в котором преподавал отец Лисицына. Такое вот хреновое стечение обстоятельств. Палыч здорово трепал мне нервы, припоминая юношеский инцидент. Но получил он от меня не за это.
Знал бы ублюдок Роман, чего мне стоит сейчас держать себя в руках.
–Это наша с тобой война, оставь Виолетту в покое! Меня отчислили, так что счастливо можешь идти нахрен! Счастлив теперь?
Он прижимает руку к подбородку, размышляя: —Знаешь, по эмоциям я ожидал большего. Не тот градус восторга испытываю. Этот момент мог быть слаще, учитывая, что счет нечестный, два:один в твою пользу. Но уверен, что Альберт Карлович накажет изощреннее меня.
Куда уж изощреннее. Лисицын выглядит откровенно неадекватно. Все его уссилия сталкера-маньяка явно не стоили того, чтобы меня всего лишь отчислили. Так себе месть. Он знает, что я любой нужный диплом завтра купить смогу.
Что-то здесь не сходится….
Университетский звонок прерывает его злодейский монолог трелью, и в коридор начинают высыпать студенты и учителя. И окровавленный Роман растворяется в их толпе.
Продолжаю стоять, прикованный к полу, и медленно подношу трубку к уху: —Слышал? – глухо спрашиваю Макса.
–Не только слышал, – улавливаю коварную радость в его голосе, —Но и ЗА-ПИ-САЛ.
Глава 37. Виолетта
«Посмотри же на меня, Вилли!» – кричу мысленно, гипнотизируя его профиль.
Профиль, потому что он не поворачивается ко мне. По его лицу гуляет тревога, между бровей залегла впадина, он напрягает челюсть и рвано дышит. Почему ты не больше не смотришь на меня?
–Теперь Вы знаете, что преподаватель не при чем, – Вил берет на себя инцидент. —А я за свое отвечу.
Декан заметно нервничает: —С вами все понятно, Виолетта Александровна. Я позабочусь, чтобы распорядились насчет Ваших вычетов из зарплаты.
«Зачем ты это делаешь?» – изо всех сил посылаю ментальные сигналы, но Вил стоически продолжает делать вид, что не замечает моего взгляда.
А потом Юрий Юрьевич выгоняет меня как студентку из кабинета, не давая и слова вставить. И вряд ли бы я смогла.
С трудом заставляю себя идти на пару, переставляя ноги на автомате, и из-за поворота в меня врезается грязный после падения Роман, явно бегущий в деканат. —С дороги! – больно сносит меня плечом.
Мне должно быть его жалко, но почему-то я ощущаю только чувство брезгливости. Обескураженно смотрю ему вслед, и дурное предчувствие начинает тянуть под ложечкой, как при тошноте. В уши будто вату напихали, перед глазами пелена.
Мотаю головой, чтобы привести себя в чувства. Пора заканчивать прием успокоительных, мне нужны мои трезвые мозги, которые сейчас ощущаются полностью затуманенными.
По причине утренних разборок я впервые опаздываю на свое же занятие, и это не остается незамеченным. Из-за двери нашей кафедры показывается круглое лицо Оскара Каримовича:
–Думаю, кто это шастает по коридорам в учебное время, а это преподаватель! Почему-то не удивлен!Теперь она еще и опаздывает! – небрежно выражается об мне в третьем лице.
Они с Ольгой Владимировной особенно ополчились на меня после инцидента, будто я намеренно поджог устроила. И пора бы мне посмотреть правде в глаза – возгорание было лишь поводом, не понравилась я им с первого дня. Ума не приложу, за что так! Обидно до слез.
–Какое ценное наблюдение, Оскар Каримович! Вы, посмотрю, в охранника переквалифицировались! – наконец-то не выдерживаю и язвлю.
–Грубиянка! За такими преподавателями и семь нянек не усмотрят, глаз да глаз нужен. Еще одна отметка Вам, Кузнецова, так и до увольнения недалеко.
Да хоть на лбу себе ее поставь! Шлю его мысленно и ускоряю шаг, быстрее бы скрыться от вездесущих глаз своих «драгоценных» и «поддерживающих» коллег. Какая же я святая наивность, считала это место работой мечты. Смешно, но Вил был прав с самого начала, называя это место серпентариумом.
–Извините за задержку, ребята, была в деканате, – объясняюсь на ходу, влетая к группе Вила на занятие. —Приступим сразу к делу. Кто помнит и может перечислить мне методы химического анализа?
Шушукающаяся аудитория замирает.
–Давайте я! – руку тянет Анна, которая Новик.—Титриметрический анализ, гравиметрический анализ....
Она самозабвенно тараторит, стараясь изо всех сил.
–Летта Санна, можно выйти? – перебивает ее Максимилиан.
–Нет уж, у Вас была целая вечность до моего прихода, – отрезаю.
–Это срочный звонок!
–Шелестов, нет!
–Я Вам учебник наизусть задом-наперед перескажу, ну пожалуйста! – складывает руки умоляюще.
Хочется закатить глаза, но вдруг что-то случилось с его папой, поэтому просто жестом указываю на дверь: —У Вас две минуты!
–Пасибааа, – буквально выбегает.
–Так, не отвлекаемся! Аня, продолжайте! – полностью переключаюсь на ведение занятия.
За недавними событиями я совсем растеряла себя, от моего характера и темперамента не осталось и следа. Так сильно я старалась понравиться кафедре, что было невозможно априори. Если ты не Роман Лисицын, конечно.
Счастье от преподавания утешает лишь немного, в остальном же я чувствую себя не в своей тарелке. Насколько я люблю свой предмет и горжусь своими птенцами, настолько же мне отвратительно находиться в стенах этого заведения.
Примерно под конец занятия до меня доносится сдавленный гогот парней с последней парты:
–Макс поди домой пошел!
–Ага, или пожрать в столовку, я бы тоже не отказался.
Ловят мой взгляд и покорно утыкаются в тетради. Они правы, Макс просто исчез.
Решаю выглянуть в коридор, и нахожу Макса сидящим неподолеку на подоконнике и гипнотизирующим телефон в руках. Из динамика на громкой связи расплывчато слышу слова:
«Я бы нашел способ выкинуть тебя и раньше, если бы ты посреди учебы как сквозь землю не провалился! Пришлось импровизировать и заставить Милену подсунуть устройство в подсобку, поддать жару, так сказать…»
Подскакиваю к нему и вижу на экране контакт Вила. Это их диалог с Романом. Макс поспешно прикладывает палец к губам, мол, тихо! А я и так пошевелиться не могу, просто пялюсь на бегущие на экране цифры. Дальнейший разговор с подробностями деяний Лисицына повергает меня в шок.
Рома? Это все Рома? Вот же сволочь! Откуда в нем столько хладнокровного коварства? Сердце, кажется, пропускает пару ударов. Потрясенно смотрю в лицо Макса, который беззвучно кивает, подтверждая услышанное.
Шестеренки воспоминаний бешено крутятся, отматывая события до первого дня знакомства с Лисицыным, и мой механизм наконец-то начинает тикать в нужном направлении, а осознания болючей оплеухой отдают.
Я идиотка! Идиотка! Кретинка!
Звенит предательский звонок, и пространство вокруг заполняется шагами и голосами.
–Слышал? – раздается в трубке сдавленный голос Вила.
–Не только слышал, – впервые вижу такую коварную улыбку на Максимилиане, —Но и за-пи-сал. Мы на химии, дуй сюда!
Шелестов убирает телефон и смотрит на меня с торжеством справедливости в глазах.
–Я должна слышать этот разговор сначала! – прошу Макса. —Пожалуйста!
–Несомненно, – только слушать это мы будем втроем. —Ань, можно тебя? – он окликает Новик.
–Аня? – вопросительно смотрю на Максимилиана.
–Так надо….
–Идемте в лабораторию, – тороплю их.
Все тело вибрирует, словно я от векового гипноза просыпаюсь. Странно, но внезапно мне совсем не стыдно, что по данному диалогу Макс и Аня поймут, что я встречаюсь с их одногруппником. Плевать!
–В общем, – Аня замолкает и пожимает губы, видно, что ей сложно начать рассказыать.
Макс ободряюще кивает ей.
–В прошлом году у нас был экзамен с Василичем, и я последней осталась. Он еще как специально меня на конец оставил, когда все остальные уже ушли домой. Тянул время билет мне не давал, ходил вокруг до около…. Мол, я такая отличница круглая, будет жалко, если я завалю экзамен. И потом, – она берет секунду, чтобы сделать вдох-выдох. —Когда после его двусмысленного монолога я наконец-то отвечать начала, он сзади подошел, руки мне свои на плечи сложил и сказал продолжать. Такой мерзкий и старый!
–Аня, солнышко, – плюю на какую-либо этику и просто сгребаю ее в объятия, держу крепко-крепко, —Ты не обязана рассказывать.
Мне и так всё понятно.
–Нет-нет, все нормально, правда! Я на эту тему с психологом поработала, сейчас не так триггерит, но все равно противно, – тараторит она. —Сначала я остолбенела и не могла поверить в то, что это действительно происходит со мной! Дальше соскочила с места и просила прекратить, но он прижал меня к столу и начал говорить, что только так я смогу сдать…. Под платье мне полез и командовал продолжать!
–Какая же тварь! – не выдерживаю.
–Наш преподаватель и раньше ко мне внимание проявлял, но оно было чисто научное. Мне так казалось....
–Ага, как же, – комментирует Макс.
–Я не знаю, что на него нашло в тот день! Меня такой страх и ступор сковали, что я даже крикнуть не могла. Думала, либо драться на неравных силах буду, либо тут и умру от надвигающегося позора. Но тут в аудиторию зашел Вил.
–Он думал, что экзамен давно закончился, и за шпорами нашими возвращался, которые мы с ним под все парты напихали, – дополняет Макс.
Вполне в духе Фишера.
–Вил когда эту сцену увидел, не раздумывая схватил Василича за шкирку, хорошенько тряханул и откинул от меня подальше. Ну тот и грохнулся кубарем через стулья.
–Ты поэтому его защищала, когда он представление перед классом устроил? – вдруг вспоминаю случай с Максом и раскидыванием денег. Аня единственная промолчала.
–Блин, ну да! Я всю жизнь ему благодарна буду. Вил сразу утащил меня оттуда, и на следующее утро мы пошли в деканат. После недолгих разбирательств Васильевича уволили, таковым было требование моих родителей. Мама с папой бы и дальше пошли, но я не хотела огласки, чтобы мне до конца учебы припоминали…. Только никому не рассказывайте, пожалуйста! – она вцепляется мне в руку и выпучивает глаза, —Не хочу, чтобы про меня слухи какие-то ходили.
–Вот же семейка, блин! Он заслужил наказания! – меня просто разрывает от негодования.
–Его сын – его наказание, хуже не придумаешь, – усмехается Макс.
–Так, стоп! Почему тогда все ополчились на Вила?
–Этот мешок старый пока падал, запястье сломал, – Макс подкидывает фактов в Анин монолог. —И когда Ромчик-сыночек прознал, что это был его подростковый враг Фишер, стал как истеричка писать заявы. Они там насочиняли переломов, побоев, справок напокупали.
–Подростковый враг?
–Лисицын долгое время травил Вила, они вместе ходили на боевые искусства. Точнее этот урод гораздо старше был, и выбрал себе в жертву пацаненка.
–Заканчивай с подробностями, – слышу уверенный голос за спиной. —Это не для нежных ушей.
