Текст книги "Верь только мне (СИ)"
Автор книги: Тори Мэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)
–Ты моя, Виолетта. Только моя.
Глава 28. Виолетта
Копилка с жетонами Фишера наполнена до отказа и вот-вот треснет. Напихал от души. Жетонов, я имею в виду.
Поэтому всю учебную неделю глупая улыбка не сходит с моего лица. Вильгельм то и дело подливает масла в огонь горячими сообщениями, от которых я млею. Вот и сейчас строчит мне с самого утра:
Вилли: «Знаешь, что я сегодня понял?»
Виолетта: «Что стоит постричься?»
Вилли: «Хаха, ни за что!»
Вилли: «Что давно не пил таблетки от мигрени!»
Виолетта: «Это отличная новость, с какого времени?»
Вилли: «С тех пор, как мы вместе. Прикинь! Это твоя магия.»
Виолетта: «Может, просто период ремиссии?»
Вилли: «Ага, десять лет не было, и вот пришла. Моя ремиссия по имени Виолетта.»
Голосовое следом: «Не знаю, что ты со мной делаешь, но я просто охренел сегодня, когда нашел ни разу не тронутый блистер в кармане куртки».
Краснею…. Мне лестно от того, что я положительно влияю на него. На моего парня. Пищу внутри! Не могу поверить, что мы вместе. Мы встречаемся. Тайно, конечно.
Кстати, больше не ругаю себя за этого. Да, нам придется скрываться какое-то время, но потом – гори все огнем! Он как-то сумел выбить эту дурь про запреты из моей головы. Хотя я знаю, как и чем он ее выбил.
Вил хорошо, очень хорош. Он так чувствует мое тело, будто мы были созданы друг для друга. Мы еле расстались на выходных, я все же послушно села за руль на обратном пути из леса наслаждений, как мы теперь его называем, и даже делала вид, что внимаю всем инструкциям учителя вождения. А потом мы совсем уж как подростки целовались до одурения в машине у дома. А потом… в общем, не будем об этом.
Мы подходим друг другу, как ключ и замок, как шестереночки, как попугайчики-неразлучники, как….
–Доброе утро, Виолетта, в столовую идешь?– в коридоре мне встречается Роман и вырывает меня из блаженных мыслей.
–Привет, Ром,– кидаю на ходу небрежно, —Да, пока пауза нужно успеть перекусить.
–Не против, если я составлю тебе компанию?– спрашивает он снова чисто формально, и пристраивается рядом. —На свидания же ты не соглашаешься, на сообщения не отвечаешь, – улыбается хитро.
–Зато не против совместного поедания пирожков с капустой, – выкручиваюсь. Оставляю без внимания тот факт, что фотографии с его пиджаками, а затем и с брюками остались без моего внимания.
В столовой пахнет по-домашнему: ароматы ванильной выпечки витают в воздухе, прямо как в детстве у бабули.
–Я думал, ты пошутила насчет пирожков, Виолетта, побереги свой желудок, – Роман оценивающе пробегается по моему подносу с двумя пирожками, пухлой ватрушкой и раскаленным как лава черным чаем из кастрюли.
Разве я спрашивала его насчет моего питания? Да, я на хлебной диете, но я не нуждаюсь в комментариях на этот счет.
–От голода и не на такое набросишься, – отвечаю расплывчато, глядя, как Роман берет овощной салат и воду без газа, не желая вступать в дискуссии.
Я в приподнятом настроении, за окном моя любимая туманная дождливая погода, на парах в последнее время полный порядок, а в телефоне пиликают уведомления от Вилли. Никому не позволю испортить мое потрясающее настроение. —Понимаю! Главное, партнеров себе так не выбирать, – его губы тронуты усмешкой, —С голоду на кого попало не набрасываться. Так что, пирожки не так уж и страшно, – подмигивает мне, и берет свой поднос.
Пару мгновений, отходя от услышанного, застреваю с подносом у кассы, тормозя голодных студентов. Что он только что сказал? Это намек?
–Шутка, Виолетта! Это юмор! – оборачивается ко мне Рома. —Присядем поодаль, чтобы не среди студентов.
Безвольно волочу ноги за Ромой, потому что странно будет сруливать прямо сейчас, и при том – некуда, все столы заняты либо коллегами, либо учащимися. Успокаиваю подскачившую тревожность. ОН просто ляпнул и ничего не имел в виду.
–Как работа? – решаю занять его рот разговорами о себе.
–Сегодня встреча с первым курсом, там родители недовольны работой куратора, надо разобраться. А на прошлой неделе отчислил троих студентов, которые нагло прогуливали, но жалостливые учителя прикрывали их, рисуя рейтинги, – он отпивает воду, пристально глядя на меня. —У тебя нет злостных прогульщиков?
–Есть не очень злостные, все в рамках регламента, – отвечаю повседневным тоном.
Хотя мои внутренности скручивает тугим жгутом. Будто он дознаватель и применяет ко мне какой-то магический ритуал допроса, а я корчусь в страданиях, не желая сознаваться. Так, Виолетта, ты эе где-то там внутри та еще стерва, соберись.
–А как успехи с сигнализацией? Прекратились проникновения? – не даю Роману даже воздуха вздохнуть, чтобы снова не перевести стрелки на меня.
–Знаешь, к счастью – да, будто бы нарушитель больше тут и не бывает, – смотрит на меня с подозрением. —У тебя спокойно на вечерних занятиях?
–Да, все хорошо, в универе очень безопасно, охрана рядом, ребята все свои, – пожимаю плечами.
–А вот одна девушка с вашего курса заходила ко мне, Милена, кажется, – Рома откидывается на спинку столовского стула, – Говорила, что незарегистрированные на курс студенты ходят по коридорам вечерами.
С трудом сдерживаю подступающее волнение. Вот сучка! Ходит улыбается мне. Она что, рассказала ему?
–Надо же…, – кусок пирожка кирпичом проваливается в желудок. —И кто же?
–Виолетта, я понимаю, что ты неопытный и молодой преподаватель, и некоторые студенты могут пытаться доставать тебя, манипулировать…, – он складывает локти на стол и придвигается ближе.
Это я неопытная? Начинаю закипать. Окейййййй! У нас с тобой отменяются не только танцы на балу, но, кажется, и приятельское общение, Рома!
–К чему ты клонишь? – берусь потрясывающимися руками за стакан чайного кипятка в надежде, что он станет моей моральной опорой в этом бою.
–Я посмотрел камеры, и видел, что Вильгельм Фишер наведывался в кабинет химии несколько недель назад, – он смотрит на меня серьезно. —Он достает тебя, Виолетта?
Глава 28.1 Виолетта
—Нет, с чего ты взял? – мне удается изобразить искреннее удивление.
–Скажем так, я слишком хорошо знаю Фишера, и он не упустит возможности поиздеваться над людьми, —он смотрит на меня переживающее, его глаза светятся искренностью. —Я переживаю за тебя.
Как можно беззаботнее усмехаюсь, демонстрируя пофигизм: —Не стоит переживать, у меня все в порядке со всеми моими студентами. Да, они иногда ленятся, иногда наглеют, но меня никто не обижает, можешь не переживать. Мне кажется, Фишер безобидный, тебе не стоит обращать на него много внимания.
–Я бы не был так спокоен на твоем месте. Так зачем Фишер приходил? – дознаватель Роман не успокаивается.
Не могу понять, рассказала ли Милена ему все, что успела понять, или только намекнула. Решаю действовать иначе:
–Его отцу зачем-то понадобилась его успеваемость по предметам, знаешь же этих богачей, для них нет понятия рабочей этики, вот и прибежал за оценками на ночь глядя.
–Папаша у него еще хуже, чем он сам, – с согласием выпаливает Роман, видимо, я попала в нужную тему.
–Тебе тоже так кажется? – дожимаю касатика.
Он выдыхает, и кажется, ведется на мою стратегию:
–До сих пор не могу поверить, что они сделали с моим отцом, – говорит он со злостью, – Ублюдки! Что он что его папаша.
–Расскажешь мне? – доверительно касаюсь его руки.
Рома поджимает губы, вертится по сторонам, будто решаясь, говорить мне или нет, и не подслушивает ли нас кто: —В прошлом году, как раз после вечерних занятий Вильгельм подкараулил моего отца, Павла Васильевича, – он сглатывает. —У них был конфликт с самого первого курса.
У меня разгоняется сердце. Кажется, я не хочу это слышать.
–Вильгельм жестоко избил моего отца, – у Ромы буквально трясутся губы от злости и негодования, когда он это говорит, —Профессора, доктора наук, человека в преклонном возрасте, чьи физические силы которых нельзя сравнить. Он издевался над ним несколько часов! Искалечил его!
–Не может быть….
–Может, Виолетта, может! Моему отцу, не в обиду тебе, еще бы пару лет счастливо работать до пенсии! Но у него были настолько сильные черепно-мозговые травмы, что дальнейшая работа даже не рассматривалась. Разрыв селезенки, перелом руки.
–Что за конфликт такой?
–Отец не выносит самовлюбленных ублюдков, он всегда ставил Фишера на место и пересекал его королевские замашки. Влепил ему нулевой рейтинг по предмету в отличие от остальных преподавателей, которые рисовали оценки за бабки…
Меня трясет мелкой дрожью, я не верю услышанному. Но, к сожалению, зная взрывной темперамент Вилли, это слишком похоже на правду.
–И как твой папа сейчас? – выдавливаю из себя.
–Год операций, уход с работы, которой он отдал всю свою жизнь, а этот урод до сих пор мирно расхаживает по университету.
–Почему его не наказали? – спрашиваю, хотя ответ мне очевиден.
–Шутишь? Мы пытались! Я пытался! – почти плюется желчью Роман, но потом одергивает себя и начинает говорить тише. —Но деньги, увы, решают все! Его отец просто купил суд, купил мнение прекрасных «коллег», которые получили кто оборудование, кто повышение зарплаты… Поэтому они так лебезят передо мной, вину свою чувствуют, от которой не отмыться! А моего папу списали со счетов, оплатив только счета клинике за поступок своего сыночка, которому место за решеткой!
Мои конечности наливаются свинцом от услышанного. Нет, этого просто не может быть! Вилли, конечно, взбалмошный малый, но он ведь не мог… Или мог? Кажется, давление подскочило, потому что у меня ушах в такт пульсу ухают разбарабаненные вены.
–Ты здесь для этого? Мстить? – выдаю.
Он горько усмехается и качает головой: —Мстить? Он недостоин этого! Я здесь, чтобы не дать повториться подобной истории, Виолетта! Меня не хотели брать в ВУЗ на место отца, хотя я тоже химик, это все мусорная семейка Фишеров постаралась. Но я пришел другим путем: теперь я в администрации. Мой долг – защитить других коллег, а еще воспитать культуру взаимоотношений студентов и преподавателей.
Смотрю на него стеклянными глазами, переваривая всю информацию.
Он наклоняется ко мне доверительно: —Прости за мои эмоции, это слишком личное. Поэтому я не хотел рассказывать тебе там в учительской. Невероятно больно было видеть своего отца прикованным к больничной койке с исколотыми венами и трубкой во рту! И все из-за такого ублюдка, на которого нет управы! – он понижает голос. —Я думал, что потеряю папу в тот день. И меньшее, что я могу сделать – это следить за порядков в этом учебном заведении.
Вдруг в голове всплывает наш разговор с Вилли в машине:
Каким образом вы вообще знакомы с Романом? Не для твоих нежных ушей информация, спроси что-нибудь другое….
Он еще тогда не хотел говорить об этой ситуации, а я дура спросила про виниры.
–Очень сочувствую, Ром, не представляю, что вы пережили, – смотрю на него по-доброму, и ловлю краем глаза Максимилиана, проходящего мимо с подносом, который пристально наблюдает за нами.
–Но нет худа без добра, – снова горько улыбается Роман, – Зато на место отца пришла ты, иначе как бы мы познакомились.
–Яяя ээээ да…
–И я все еще очень рад, что скоро начнутся репетиции на бал, – вставая, произносит он.
–Знаешь, Ром, я, – хочу сказать, что передумала идти с ним на бал, соврать что-то про поездку в родной город к родителям в этот день, но он оказывается быстрее.
Он смотрит на часы и округляет глаза: —Ох, прости, Виолетта, мы договорим обязательно, я уже пять минут как должен быть в деканате с первокурсниками.
Смотрю на удаляющуюся спину Ромы, и заставляю себя подняться, чтобы убрать поднос.
–Как дела, Летта Санна? – Макс подходит за хлебом и становится рядом. —Какая-то Вы грустная… Не знала, что по мне так видно.
–Думаю, не сбежать ли с пар, но каждый раз вспоминаю, что я теперь их веду, – отшучиваюсь.
–Ммм, о чем с Роман Палычем болтали? Рассказывал что-то интересное? – спрашивает прямо в лоб.
–Максимиллиан! – смотрю на него строго. – Это не Ваше дело, я не обязана отвечать на подобные вопросы.
–Да, извините, просто…
–Просто не Ваше дело! – перебиваю его раздраженно.
Не ожидала от Максимилиана.
–Извините…
–Приятного аппетита! – желаю ему не особенно мило и скорее удаляюсь из столовой.
Глава 29. Виолетта
С трудом дожидаюсь вечера, хочу поговорить с Вильгельмом. Настолько противоречивые мысли кружатся в моей голове: с одной стороны нормальный и ласковый Вил, который, я уверена, никого бы всерьез не обидел, а с другой беспринципный студент, коим он является, которому всегда было позволено все.
Он ведь и на меня набросился в первый же день. Но, видимо, решил, что толку со мной воевать нет, когда можно… «перетрахать» звучит в моей голове противным голосом Милены.
Блин, нет-нет! Никаких догадок и выводов, пока не поговорю с ним.
Не выдерживаю и набираю первая на сорок минут раньше обычного. Сижу на диванчике на первом этаже, скрестив ноги и укрывшись тем самым пледом, меня потряхивает.
Не хочу верить, что Вилли и вправду избил профессора, а потом просто отмазался деньгами. Потому что… я вряд ли такое приму.
–Олененок, – на экране смартфона появляется лицо Вила, он выглядит жутко усталым.
Снимает себя из-под низа свободной рукой, видно, что он поднял трубку за рулем: —Я только выехал с объекта. Что-то случилось?
–Да, типа того, – говорю, и ругаю себя, что действую несдержанно.
–Щас, минутку, – он кидает телефон на соседнее сиденье. —Найду, где остановиться.
–Вил, я перезвоню, все окей.
–Нет, – твердо отвечает он.
Вскоре мелькание деревьев за окном прекращается, Вил остановился среди лесной чащи.
–Что случилось? – переводит камеру на себя, закрепляя телефон на держателе панели.
–Блин, давай ты доедешь и тогда поговорим, я что-то не подумала, что ты еще в дороге, – мямлю. —Да еще и в каком-то лесу, вдруг там другие олени.
–Виолетта, твою мать! Что случилось? Ты в порядке? – он смотрит серьезно, ему не смешно.
–Да-да, я просто хотела спросить кое-что….
Он делает вдох-выдох дожидаясь, когда же я рожу цель своего звонка: —Я тебя очень внимательно слушаю.
–Почему уволился Павел Васильевич? —залетаю с ноги.
–Откуда мне знать?
–Ты избил его? – выдаю.
–Нет, – отвечает одними губами.
У Фишера лицо с субтитрами, я даже через телефон вижу, насколько такая постановка вопроса его взбесила. Он свел свои густые брови, лицо напряжено, и все это на фоне туманной чащи за окном салона и барабанящих в стекло капель дождя.
Молчу, глядя я в экран.
–Это все, за чем ты так срочно звонила? – спрашивает недовольно.
–Расскажи мне, что произошло в прошлом году, – прошу его уже помягче.
–Произошло то, что я его не избивал, —он злится. —Я тебе уже говорил, что это не для твоих нежных ушей информация.
–Тогда почему он лежал в больнице переломанный? – меня злит, что он не может нормально рассказать мне, что случилось.
–Это была вынужденная мера, – отвечает размыто. —С кем ты пообщалась? Змеи преподы напели или гондон Лисицын постарался?
–Вильгельм! – пресекаю его грубости.
–Виолетта! – зеркалит.
Баран упертый. Когда он был рядом в возбужденном состоянии, он был более сговорчив, чем сейчас на расстоянии. Передо мной типичный упертый лось Фишер.
–Ты мне можешь нормально ответить? – делаю еще одну попытку.
–Я тебе ответил нормально. Я его не избивал. Дальнейшее мало должно тебя волновать.
Какого фига так сложно открыть рот и объяснить мне, в чем проблема? Завожусь!
Чуть ли ни с первого дня я слышу истории о бедном профессоре, который не по своей воле покинул стены ВУЗа, все делают грустное лицо и вздыхают. А теперь выясняется, что Вил к этому причастен, а он даже не удосуживается объясниться со мной.
–Не нужно мне указывать, что должно меня волновать, а что нет! Меня вообще-то на его место работать взяли, я должна знать, что случилось. Все вокруг говорят каким-то загадками…
–Вот и слушай, значит, других, раз мне не веришь. Он мне нахрен не сдался.
–То есть ты вообще не причастен?
–Практически.
–А твой отец? – выдаю и сразу затыкаюсь.
Это самая больная тема для него, не стоило упоминать отца.
У Вилли раздуваются ноздри, но он сдерживается: —Виолетик, если я один раз сказал, что не собираюсь рассказывать, значит, так оно и будет. Просто верь мне! Я не отморозок.
–Но я хочу знать, как было. Вил, в чем долбанная проблема рассказать мне, что случлось? Как я могу просто поверить?
Пока я говорю, он опускает окно и закуривает сигарету, несмотря на то, что часть капель залетает в салон. Кладет локоть на перекладину окна, отстегивает ремень и располагается поудобнее.
Вальяжная поза Фишера а-ля вызов принят. Меня аж флешбеком уносит в начало сентября, когда он впервые вошел в аудиторию и всем видом отталкивал от себя. Вот и сейчас у него даже взгляд изменился.
–Я думал, в отношениях доверяют безоговорочно, – поднимает бровь, выдыхая струю дыма.
–Не манипулируй мной такими фразочками! Ты сам-то сильно мне доверяешь, когда отмахиваешься от моих вопросов, не удосужившись объяснить ровны счетом ничего? —просто закипаю.
–Есть такое понятие, как дать слово. Я дал слово не трепаться об этом, и здесь речь не обо мне, а о других людях и их репутации. И я бы хотел, чтобы эти разговоры никак не влияли на наше доверие и наши отношения, —на остатках самообладания пытается объяснить мне Вил.
А меня уже кроет! О каких отношениях речь, если мы адекватный диалог вести не можем.
–Доверие – это то, что строят, в том числе и разговорами. Как и отношения! Их еще построить надо, а мы даже поговорить не можем, Вилли! —выпаливаю в сердцах.
–Мммм, то есть у нас еще и не отношения? – прохладно усмехается Вил.
_____
Так, дорогие, на будущие главы этой недели пристёгиваемся) Двумя ремнями. Идём на взлет.
Глава 29.1 Виолетта
—Мммм, то есть у нас еще и не отношения? – прохладно усмехается Вил.
–Не цепляйся к словам! Мы сейчас не об этом.
–Нет, подожди, – он снова затягивается. —У нас не отношения по-твоему?
–Это не самое подходящее время обсуждать наши с тобой эээмм…. дела, ты мне даже на обычные вопросы ответить не можешь, – пытаюсь вернуть разговор в нормальное русло, хотя нутром чувствую бесполезность этого действия.
Кажется, я слышу, как срывается и звонко летит в бездну последняя капля терпения Фишера.
–Наши дела… ты так это называешь? Окей. Дела, значит, – отворачивается в окно.
–Выключи говнюка! – цежу ему зло.
Еще секунда такого поведения, и я сброшу звонок!
–Уважение – вещь обоюдная, – резко подначивает меня моей же фразой, —Ты сама позвонила с наездом, Виолетта Александровна. Предъявляешь мне, что у тебя нет ко мне доверия, опираясь на слова пиздабола Лисицына, смею предположить. Ловлю из контекста, что отношений у нас тоже нет…, – он зажигает вторую сигарету. —Что у нас, Виолетта?
Отстойное время он выбрал для обсуждения отношений. Еще утром я бы, визжа от радости, виляла хвостом и пускала слюни на экран, но сейчас меня колбасит от злости.
Фишер упертый лось! Баран!
И взрослым он может быть только, когда речь заходит о постели, а не о зрелых диалогах. Ответил бы, что в этом сложного? Бесит меня!!!
–Повторяю вопрос: что у нас? Перепихон?
Что он сказал сейчас? Как он смеет?
–Какая же ты сволочь, Вил! —выдаю с обидой, губы противно кривятся от обиды. —А ничего у нас! Ты просто один из моих студентов, ясно?! – выдаю в гневе.
От моего ответа он аж подскакивает в сиденье и хватает телефон: —Ты со всеми студентами сексом занимаешься, преподавательница?
Меня окатывает кипятком! Вот же сволочь безжалостная! К горлу подступает обычная бабская истерика.
–Придурок! – сбрасываю звонок и с илой отшвыриваю телефон в угол дивана.
Во мне клокочет ярость! Как он мог сказать мне такое! Долбанный Фишер!
Телефон заливается трелью, Вил перезванивает, хочется сбросить, но еще больше мне хочется размазать этого гаденыша.
Принимаю видеозвонок. Его скулы напряжены, в глазах раздражение, но он пытается говорить спокойно: —Прости, это было слишком! Нам обоим нужно успокоиться!
–Да что ты говоришь?! Вот сам и успокойся! От тебя разве можно было чего-то другого ожидать?
–Олененок, я хуйню ляпнул…, – пытается сохранять самообладание.
–Это по-другому называется, Вил! Ты меня намеренно обидел, надавив на самое интимное! Ты знал, что мне будет больно это слышать, и все равно сделал! Это говорит о тебе больше, чем приезды посреди ночи за “перепихоном”, как ты это называешь.
–Блять, Виолетта…, —собирается спросить, но я жестко перебиваю.
–Я наивно надеялась на вразумительную беседу, но только снова забыла, с кем общаюсь! Думаешь, ты удивил меня подобной выходкой? Я бы удивилась, если бы мы НОРМАЛЬНО поговорили!
–Виолетта! – проговаривает Вил через крошащиеся от сжатия "виниры". —Давай я доеду, мы остынем и поговорим спокойно.
–Пффф, вот это видел? —показываю средний палец в телефон, очень быстро одергиваю себя за такой грубый жест, но, видя реакцию Вила понимаю, что слишком поздно. Идиотка!
–Что ты хочешь этим сказать? – подозрительно спокойно спрашивает.
–О, это называется “пошел ты!”, знакомый тебе жест, не так ли? —хлещу его словами. —А еще это называется, “мне плевать”. Ты спрашивал, что у нас? После твоих реприз – у меня к тебе только безразличие!
–Так, значит? – поднимает бровь.
Чувствую, как на этом моменте знакомого мне заботливого Вилли ножом в спину убивает тот самый Фишер, злой и невыносимый, он переступает через остывающее тело, выходя на первый план и надменно цедит:
–Окей, будет тебе безразличие, Олененок!
–Именно! – меня страшно задел его комментарий про секс. —Захочу, со всем корпусом пересплю!
–Отлично, начни с Романа! Укромные места ты теперь знаешь!
–Прекрасно!
–Охуенно! Тогда и я поступлю аналогично, здесь желающих много.
–Валяй! Только ко мне не приближайся!
–А ты, смотри, не пожалей о сказанном!
–Ты мне угрожаешь сейчас? —не рассказать, как меня трясет.
Кому я доверилась? Комууу? Смесь злости и разочарования. Хочется выть и лезть на стену от бессилия.
–Предупреждаю, что у всех решений есть последствия, – говорит с усмешкой.
–Философ недоделанный, знать тебя не хочу! —сквозь сопли и слезы в трубку выдаю, сбрасываю звонок, и на этот раз точно закидываю Фишера в блок.
Где ему и место. Дура! Идиотка! Просто дура! Изначально было понятно, чем это все закончится!
Просто пар из ушей валит! Какие отношения, о чем он вообще? Незрелый пацан! Обычный разговор и вот от нашего взаимопонимания ничего не остается.
Всхлипывая, продолжаю обтекать на диване и замечаю, как на нервах содрала весь лак с ногтей. Мелкие розовые кусочки валяются по всему пледу. Смотрю на калейдоскоп красок, и он начинает сливаться от заполнивших мои глаза слез.
В носу больно щекотит, а из груди как будто кусок вырвали. Горячие слёзы противно текут по щекам. Как он может так со мной? Беспринципный самовлюбленный придурок!
Что ж так тошно-то, а?!
Вскакиваю с дивана и начинаю наворачивать круги по дому, громко топая пятками. Как я могла так облажаться и связаться с самым неподходящим для моих чувств экземпляром?
Глаза продолжает заливать, я просто плачу как обиженная тринадцатилетняя девочка, которую парень обидел. Громко всхлипывая и содрогаясь от собственных рыданий, обессиленная поднимаюсь наверх.
Ругая себя и Фишера на чем свет стоит, выкидываю из шкафа на стул брюки и кофту на завтра, на автомате заставляю себя запихнуть непослушные рабочие материалы в большую сумк. И просто падаю на кровать, моментально отрубаясь от нервов.
Меня будит звонок посреди ночи. Еле соображаю, где валяется мой телефон, наощупь спускаюсь на первый этаж. Звонок так настойчиво орет из-под пледа, что я уже чувствую напряжение. Смотрю практически зажмуренными глазами на незнакомый номер.
Фишер, это снова ты приехал, что ли? Новый номер? По хребту пробегают колючие мурашки. С телефоном в руках подскакиваю к окну, отодвигая занавеску. Но за двором никого нет.
Отвечаю на звонок, не в силах понять, что происходит на том конце: какой-то треск, возня, обеспокоенные голоса на фоне.
–Алло!!! – недовольно кричу в трубку в третий раз.
Но женский голос на фоне так далеко, что я не могу разобрать ни слова. Длинные гудки, контакт срывается. Что там происходит?
Снова звонок с того же номера: —Виолетта Александровна! – наконец слышу надрывный кричащий голос Ольги Владимировны. – Ваш кабинет горит! Тут пожарные… И и и полиция….
Глава 30. Вильгельм
Безрезультатно пытаюсь дозвониться взбесившейся Виолетте, которая явно кинула меня в блок. Обещала же не делать этого.
–Блять!!! – колочу по рулю от злости.
Как же бесит меня эта училка! Придушил бы за тонкую шею. Взял бы ее средний палец, которым она так бодро крутила перед камерой и засунул бы ей.... Сказал не расскажу, значит, так надо, значит, в этом замешаны и другие люди, которых я не хочу подставлять. И ее втягивать в это не планирую. В чем проблема просто послушать меня?
Завожу свою временную машину и давлю в пол так, что колеса отбрасывают лесную грязь на несколько метров вверх. Дождь хлещет еще сильнее, дворники едва успевают стирать дождь с лобача.
Вглядываюсь в серую дорогу, окруженную частоколом елок. Нервно стучу пальцами по рычагу, хочется развернуться и прямо в аэропорт к истеричной Оленихе доказать свою правоту. Пару раз. Это она меня незрелым пацаном назвала? Сама, блять, как дите обиженное! Если уважаемая Виолетта Александровна хочет слушать басни урода Лисицына – скатертью дорога!
Крайне взбешен! Однако, через какое-то время адреналиновый гнев сменяется моим защитным чувством похуизма, и в гостиницу я приезжаю совершенно опустошенным. Мигрень, которая не давала знать о себе несколько дней, снова сдавливает виски.
Усмехаюсь сам себе: придурок, думал, что все так легко будет. И боли головные ушли, и цель в работе появилась и даже любимая девушка.
–Любимая девушка, – произношу фразу, чтобы попробовать ее на вкус. Становится горько.
Любимая, блять. С легкой руки послала меня. Любимая? Неее, хрень какая-то. Забавная училка, не более того. Еще я за сексом не бегал.
Стоя под душем окончательно убеждаю себя, что это всего лишь очередное увлечение, и принимаю решение забить! Малейшая проблема – и Олень вприпрыжку скачет в лес, сверкая копытцами, блокирует номера, посылает меня.
Я был достаточно терпелив, хватит с меня! В пизду!
Отшвыриваю мокрое полотенце на гостиничное кресло, натягиваю теплый костюм. Здесь на территории отеля есть какой-то стейк-хаус, хочется жрать, и нужно сделать пару звонков.
Занимаю уединенный столик ресторана с диваном вкруговую стола, отгороженный ширмой:
–А пить что будете? – щебечет мне официантка, принимая заказ.
–Воду без газа, – улыбаюсь, возвращая ей меню.
–Надо же, впервые за все мое время работы мужчина заказывает воду, а не выпивку, – кокетничает со мной. —Вы по работе в нашем городке?
Пробегаю глазами по ее сиськам, обтянутым в белую фирменную футболку, и короткой юбке с логотипом ресторана. Она замечает это, и намеренно закусывает губу в ожидании ответа. Как недорогой десерт на пластиковой тарелочке общепита, протяни руку – и он твой. Таких десертов я знатно пережрал в жизни.
Мне хочется трюфель: хрен найдешь, вкус специфический, готовить заебешься. Еще и трубку бросает!Еле заметно трясу головой, чтобы не думать о Виолетте.
–Да, по работе, поэтому попрошу скорее принести мой заказ.
Девушка потухает, но вряд ли ее так просто можно сбросить с хвоста: —Понимаю Вас, я позабочусь о Вашем комфортном пребывании, – понижает голос до соблазнительного по ее мнению. —Меня зовут Кристи…
–Извини, подруга, не я твой счастливый билет из этой глуши, – отрезаю, чтобы прекратить дальнейшие попытки подкатов.
Послушно ретируется, шипя ругательства себе под нос. Видимо, до нее доходит, и дальше меня обслуживает молчаливый парень. Дожевывая мясо, надо сказать, неплохое, достаю телефон. Быстро проверяю разницу в часовых поясах – как раз.
Гудки.
–Теть Миль, здрасьте!
–Вильгельм, привет, родной! – всегда поражало, насколько они с мамой похожи.
Тетя Эмилия – мамина старшая сестра. Она всю жизнь прожила в Германии, поэтому на русском у нее смешной акцент нараспев, какой был когда-то у меня.
–Все хорошо у тебя, солнышко? Nico! Schatz komm mal her, Wilhelm ruft an!!*
–Норм. Привет, бандит! – здороваюсь с беззубым шестилетним троюродным братом.
Мы только что провели вместе все лето, так что я научил его парочке фраз. А то совсем пропадет парень, – дома с ним только на немецком разговаривают.
–Прывэт! – смешно таращится в камеру малой, —Guck mal ich hab einen neuen Legoman! Wann kommst du denn vorbei?**
–Скоро, Нико, скоро! Я как раз насчет этого. Теть Миль, помните мы говорили про переезд…
Тетя отправляет малого играть, а сама обеспокоенно смотрит на меня:
–Конечно!
–Так вот…, —не решаюсь пару секунд, —Вы не против, если я прилечу не летом, а к Рождеству.
–Вилли, Schatz***, наш дом – твой дом! Йоханнес тоже тебе рад. Но милый, у тебя же учеба? Альберт в курсе?
–Отец не в курсе…, – озираюсь по сторонам, будто отец может вот-вот выпрыгнуть из-за ширмы. —Я просто хочу улететь. Насовсем…
Теть Миля ненавидит отца, она как и я считает, что он виноват в смерти ее сестры:
–Прилетай, родной! Прилетай! – серьезно выдает она.—Твой дом – здесь. Машенька была бы очень счастлива это слышать. Мы тебя не отдадим назад! Тебя ведь там ничего не держит?
–Нет, – говорю сухо, а самого будто заточенной спицей в солнечное сплетение кольнуло. Держит, сука, еще как держит.
–Так почему бы не прилететь еще раньше?
–Не могу пока, есть пара незаконченных дел, да и денег подкопить надо. Пока я там сориентируюсь, – озвучиваю ей мой план.
–Вилли, солнце, ты знаешь, что всегда можешь на нас положиться, и что не нужно тебе эти деньги копить. Альберт сильно тебя измучал? Ты вон какой-то потухший. Прилетай сразу, как только соберешься! – доверительно говорит тетя. —В этот раз навсегда.
–Да, в этот раз навсегда.
На душе становится очень тепло, такое забытое чувство семьи, когда о тебе переживают, ждут и заботятся, и вместе с тем тошно.
Виолетта тоже заботилась, когда вытаскивала из подсобки и нравоучения свои читала. Заботилась, когда кидала мне геолокации ресторанов в тех городах, где я в находился в командировке, потому что мне некогда было искать самому. Противно тянет в районе солнечного сплетения, когда я в стотысячный раз прокручиваю в голове Виолеткино «А ничего у нас!».
Полтора гребанных часа, и я моя непоколебимость забить на Виолетту трещит по швам. Одно дело – сбежать от отца без обратного билета, а другое – сбежать от чувств. Они-то в моем тупом сердце.
Расплачиваюсь по счету и иду назад в номер, чтобы следующие несколько часов просидеть за ноутбуком. Обычно до самого засыпания мы болтали с Виолеттой, а сегодня мне спешить некуда.
Мне нужно подготовить почву для отъезда: улетать это буду спонтанно и без плана, чтобы отец не придумал, как остановить меня по пути. Однако, сейчас мне нужно правильно вложить средства, которые удалось собрать на данный момент... Оказывается, когда не прогуливаешь все бабки – они нефигово так копятся.
