Текст книги "Холодный огонь (СИ)"

Автор книги: . Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

  Кесса медленно развернулась от стола к хескам и привстала, но рука Альрикса легла на её плечо и повернула Речницу обратно. Глаза Некроманта в полумраке горели тревожным огнём.

  – Илриэна Сирилин! Как хорошо, что вы нашли время и заглянули в Саркейсу! – сказал тот, кто пришёл с Альриксом. Это был менн – при каждом его движении за его спиной звенели стеклянные подвески и бубенцы, нанизанные на ленты и вплетённые в длинную иссиня-чёрную косу. Чешуя на хвосте менна тоже казалась чёрной в багряном свете... а может, и была такой. На коже существа неярко мерцал светящийся узор.

  – Да уж, мы тут давно не были, – кивнул Альрикс. – Как у тебя идут дела, Ифьен?

  Скелет с подносом склонился над столом, расставляя тарелки и кубки. Менн качнулся на хвосте.

  – Наш Санети-Рейкс прямо перед праздником забрал у меня всех слуг, Илриэны, теперь я летаю, как кошка с горящим хвостом, и всё равно, боюсь, много будет недовольных... Ну вот, уже кто-то зовёт. Угощайтесь, Илриэны, я сейчас...

  Ифьен ускользнул вместе с подносами. Перед Кессой и Альриксом стояло одно длинное блюдо, прикрытое крышкой, тарелка с тонкими лепёшками и кубки с чем-то искрящимся. Жидкость пахла листьями Яртиса.

  – Грибы и листья Сетты в вине, – кивнул Альрикс на блюдо. – Грибы в Саркейсе всегда хороши. Но сначала выпей, пока жара тебя не доконала. Это "Горный родник", отличное зелье...

  Речница осторожно отпила из кубка. Кисловатая жидкость непохожа была на вино, и приятная прохлада разливалась от неё по всему телу. В голове у Кессы прояснилось. Речница оглянулась туда, где недавно сидели хески – их уже не было. Она задумчиво покачала головой.

  – Ильникены тоже уходят на войну? – спросила она, склонившись к Альриксу.

  – С первым же отрядом, Сирилин. Ильникены – лучшие наши воины, – ответил он и тяжело вздохнул. – Ирралин забрал слуг у Ифьена. Вот уж чего я не ожидал...

  Менн вынырнул из темноты над плечом Некроманта и снова наполнил кубки.

  – Илриэны, может, вы слышали что-нибудь о Нецисе Дини-Рейксе? – осторожно спросил он. – Жду его с самой весны, и никто ничего не знает. Он, наверное, в дальних изысканиях?

  – Разве ты ещё не знаешь, Ифьен? – хмуро посмотрел на него Некромант. – Нециса больше нет, весной его растерзала нежить. Страшная потеря...

  Менн тихо вскрикнул и тут же прикрыл рот ладонью. За столом воцарилась тишина, многие взгляды сошлись на Альриксе, некоторые Некроманты склонили головы в печали, некоторые – подняли кубки и замерли так, исполняя неведомый ритуал.

  – Да минует его гнев Владыки, – прошептал Ифьен. Бубенцы в его косе прозвенели негромко и грустно...

  Светильник-череп горел ровно и ярко, выхватывая из сумрака тяжелую книгу со светло-песчаными страницами и разукрашенные знаки на листах. Кесса свернулась клубком под одеялом, прихватив с собой и книгу, и светильник, и читала, затаив дыхание. Альрикс давно спал – на той же кровати, что Речница, и длинный кинжал из белого стекла лежал между ними и тускло мерцал. Внизу гомонили крысы-Призыватели, сбоку поскрипывали половицы под тяжёлыми шагами Ильникена, с другой стороны спорили о магии двое городских Некромантов. Нэйн, ненадолго забыв о войне и тёмных замыслах, мирно дремал...

  Пронзительный вой взвился над крышами, и сразу же на город упала мгла, и утренний свет померк. Речница шагнула назад, к арке, ведущей во двор, но Альрикс вытянул её на улицу, и они вдвоём влетели в толпу – как с обрыва в бушующую реку.

  – Стальные Тени устроили затемнение! – крикнул Некромант. – Самое длинное утро в году – утро на четыре дня! Смотри в оба, Сирилин, тут будет много интересного!

  – Ух ты! – прошептала Кесса, уворачиваясь от костяной многоножки. Огромный голем вёз на себе полсотни крыс и Некроманта-погонщика, и Речница с трудом удержалась, чтобы не забраться к ним. Толпа несла её, как река – щепку. Стаи Призывателей, опасаясь, что их раздавят на улице, бегали по крышам. Высоко над домами выписывала петли тройка Аметистовых Драконов. Иногда они выдыхали пламя, и мелкий пепел сыпался с небес, мерцая на лету.

  – Альрикс, а что тут положено делать? – спросила в полный голос Речница. Бояться было нечего – в общем гомоне даже драконий рёв был еле слышен, что уж говорить о словах человека...

  – Что угодно! Ищи, где идут игры или состязания, или иди на музыку и смех, или... Ай!

  Здоровенный красный скорпион, высоко вскинув ядовитый хвост, пробился сквозь толпу и снова в ней сгинул. Альрикс пропал, затянутый людским потоком в какой-то переулок, Кесса, отброшенная к другой стороне улицы, тут же вскочила на ноги... но нечего было и мечтать найти единственного Некроманта в такой толкучке!

  "Ладно, найду его в "Бездне", когда всё закончится," – тихо вздохнула Кесса. Некогда было сожалеть о расставании – поток нёс её дальше, навстречу ритмичному костяному треску и завываниям флейт. "Странные звуки... Жутко!" – поёжилась Речница, и через пару секунд толпа замерла, добравшись до цели. Кесса метнулась к стене, выскользнула из потока и встала на окраине большой площади. Флейты смолкли, и гомон тоже стих. Кессе стало вдруг очень холодно – холоднее, чем зимой от падения в полынью.

  Чёрно-белая башня возвышалась над площадью. Ярус за ярусом она тянулась к тучам. С её широких ступеней на толпу скалились выбеленные черепа. Узкая лестница змеёй обвивала её. Никто – ни живой, ни мертвяк – не смел подойти к самому подножию, все толпились поодаль, глядя на тех, кто стоял на самом верху.

  По углам плоской крыши замерли, кутаясь в плащи из лезвий, полупрозрачные Стальные Тени. В центре, подвешенный за передние лапы, висел Войкс. Он был ещё жив, когда Кесса появилась на площади, – несмотря на десяток дротиков, пронзивших его тело. Четверо воинов стояли перед ним, отвернувшись от хеска. Они смотрели на того, кто остановился у лестницы. Кессе показалось, что это нежить или даже голем... костяной панцирь скрывал его тело, и на костях запеклась пятнами кровь. С его руки свисали черепа, другой рукой он выбивал на них странную дробь, от которой мурашки бежали по коже. Его лица Кесса разглядеть не успела – он резко повернулся к воинам и вскинул руку. Предсмертный вопль Войкса утонул в радостном рёве толпы.

  – Илкор ан Сарк! – крики и безумный смех слышались со всех сторон. – Эйат Ургул!

  – Владыка Мёртвых да примет жертву! – с лёгкостью заглушил все вопли голос «костяного воина» с крыши башни. Войкса отвязали, а через несколько мгновений «костяной» бросил его тело вниз, к подножию. Воины уже привязывали другого, ещё живого. Кесса рванулась вперёд, забыв обо всём, но живые и нежить стеной сомкнулись перед ней. Живая стена спружинила, кто-то в сердцах оттолкнул Речницу, и она отлетела к стене и села там, уткнувшись лицом в ладони. Отчаянный крик Войкса хлестнул её по спине, как бич. Снова вопли восторга... снова рокот костяных барабанов... Менее всего Кесса хотела ещё раз посмотреть на башню.

  – О чём задумался, Нэй-Кайа? – странный щёлкающий голос и тихий смешок долетел откуда-то сзади.

  – О бесконечной благосклонности Владыки, Анхаувейг, – негромко ответил собеседник. – Столетиями северяне оскорбляют его негодными жертвами, столетиями он позволяет им жить. Вот зачем, скажи, нужен Владыке этот жалкий визжащий падальщик?

  На башне снова раздался крик. Речница вздрогнула всем телом, встала с земли и отошла к стене, стараясь не смотреть наверх. Её блуждающий взгляд остановился на бело-жёлтом пятне. Это было сложенное перепончатое крыло, приделанное к человечьему телу. Точнее, к телу нежити...

  – Что сказал бы наш Кемирейкс, если бы я или кто-то другой приволок к храму отбивающегося Войкса... – человек, беседующий с белой нежитью, с трудом сдерживал смех. Его плечо было залито кровью, странные маленькие отверстия – будто от крохотных стрел или шипов – темнели на коже, но боли он, по-видимому, не чувствовал. Ничего, кроме набедренной повязки, украшенной цветными кистями, не было на нём – только на груди лежало широкое ожерелье, яркое, как костёр. Оно было собрано не то из крохотных перьев, не то из больших чешуй – Кесса понять не могла...

  – Нэй-Кайа! На тебя не угодишь, – ухмыльнулась зубастой пастью нежить. – Скажи лучше, ты к храму-то пойдёшь?

  – Не сегодня, Анхаувейг, – Нэй-Кайа склонил голову. – Не сквозь эту несметную рать. Боги знают – я не забываю о них, вся моя кровь – для них. Но к храму я не пробьюсь... без оружия.

  – Досадно! – щёлкнул зубами крылатый мертвец. Широкие полупрозрачные уши трепетали на его лысой голове, поворачиваясь на вопли из толпы. Кесса не знала, что это за нежить, но уже не была уверена, что это бывший человек.

  – Так что мы тут стоим? Пошли ещё подерёмся, – с широкой ухмылкой предложил мертвяк. – Вдруг да подошёл хоть один достойный противник! Чего ты тут не видел-то?!

  Нэй-Кайа поднял руку, прервав его речь, и повернулся к Кессе. Она ещё пошатывалась, но уже стояла на ногах и почти не дрожала... если не прислушивалась к происходящему на башне за её спиной.

  – Гляди-ка, девица сомлела от этого непотребного зрелища, – поцокал языком мертвец.

  – Вот зачем северяне тащат к храму всех подряд?! – пожал плечами живой, протягивая Кессе руку и одновременно указывая на нишу в стене дома за его спиной. Во взгляде Нэй-Кайа читалось сочувствие.

  – Илриэна! Ты-сидеть-тут, – странно коверкая слова, проговорил он. – Ты-не-смотреть-к-туда, так-хорошо. Да?

  Речница забралась в нишу и прошептала "спасибо". Голос её дрожал. Нэй-Кайа покачал головой и отстегнул от пояса странный сосуд, оплетённый сухими листьями. Белая нежить причмокнула и потянулась к нему, но под суровым взглядом живого подалась назад.

  – Нэй-Кайа, ну ты и щедрый! Местные девы будят в тебе сострадание, жрец Владыки?

  – Местные девы ничего иного пробудить не могут, – вполголоса ответил живой. – Все они измучены и истощены. Всех их я привёл бы к себе, кормил и оберегал бы, и красивейших жён не нашли бы во всём Нерси"ате! Но пока... Ты-пить-это, так-хорошо.

  Он открыл сосуд и вложил в ладонь Кессы. Она с опаской глотнула и тут же поперхнулась. Чёрная вязкая жидкость обжигала, как лава, будто взрываясь во рту, пахла сладко и пряно и быстрее гнала кровь по венам. Речница помотала головой, отгоняя странные видения – громадные деревья, обросшие многоцветным мхом, руины, испещрённые неведомыми знаками, чёрное зеркало бездонной топи... Страх куда-то пропал.

  – Боги непременно вознаградят тебя, Нэй-Кайа, – убеждённо сказала она, протягивая почти полную флягу чужеземцу. – Ты щедр и великодушен, и боги это заметят и оценят. Иначе быть не может!

  Оба собеседника вздрогнули и растерянно переглянулись. Нежить, растопырив уши, осторожно подошла к Речнице вплотную.

  – Ты... так думаешь, Илриэна? – пробормотал живой и пожал плечами. – Богам виднее. Ты очень хорошо говоришь на языке Нерси. Мы не думали, что тут кто-то знает его... Прости, если наш разговор тебя обидел.

  – Вовсе нет! – возмутилась Речница. – Вы садитесь... Я заняла ваше место?

  – Сиди, Илриэна, мне, как воину богов, пристало стоять, а его вообще нечего баловать, и так он слаб и изнежен, – ровным голосом ответил Нэй-Кайа и протянул Кессе руку. – Моё имя ты уже знаешь. Я издалека... дела привели сюда в дни великого праздника, а мой дом...

  – Сирилин! Вот ты где, – облегчённо вздохнул Альрикс, спрыгивая со спины костяного паука, проходящего мимо. – Ничего не случилось? Тогда идём, зуггун подвезёт нас. Не надо тебе смотреть тут на кровь и все эти ритуалы.

  Нэй-Кайа шагнул в сторону, пропуская Некроманта к Речнице, и переглянулся с Анхаувейгом. Мертвяк негромко рассмеялся, скосив глаз на живых. "Жрец Владыки" забрал у Речницы свою флягу, крепко закрыл её и вернул Кессе.

  – Хорошая была встреча, Илриэна, и я надеюсь, что мы увидимся ещё под северным небом. Забудь тревоги!

  Он тронул нежить за крыло и скрылся в толпе. Анхаувейг на секунду задержался, чтобы широко ухмыльнуться и заглянуть Некроманту в глаза. Альрикс тут же вскинул руки, сплетая какое-то заклятие, нежить расхохоталась и нырнула в толпу вслед за живым. Кесса снова помотала головой – видения оказались крайне навязчивыми – и выбралась из ниши. Паук терпеливо ждал её, как и парочка белых крыс на его спине.

  – Сирилин, так ты недолго будешь на свободе, – хмуро прошептал Некромант, подсаживая Речницу в седло. – Зачем ты говорила на их языке, и откуда ты его вообще знаешь?

  – Альрикс, ты не спрашивай, а я не скажу, – выдохнула Кесса. – Что это за страшная башня?!

  – Храм Смерти, – коротко ответил Альрикс и подхлестнул зуггуна. Паук поднялся на длинных тонких ногах и побрёл по улице, осторожно перешагивая через жителей. Ещё один людской поток куда-то стремился, и двое странников присоединились к нему. Кесса оглянулась через плечо и вздрогнула.

  – Зачем вы мучаете Войксов?! – крикнула Речница Некроманту, дёрнув его за рукав. – Что они вам сделали?!

  – Это кровь для Владыки Мёртвых, – сверкнул глазами рассерженный Альрикс, – он примет её и дарует нам победу в войне!

  Кесса стиснула зубы и покачала головой.

  – Убить Войкса – худшая примета! – тихо проговорила она, чеканя каждое слово. – Вы не победите никогда!..

  ...Что-то тёплое лежало на груди Кессы – и чем дальше, тем сильнее оно нагревалось. Речница приоткрыла глаза и увидела полумрак, разгоняемый холодным зелёным мерцанием – и красным светом, вытекающим из-под Зеркала Призраков. Она с трудом подняла руку, взяла медальон за край и повернула к себе. Перед ней был мёртвый лес – кто-то развернул Зеркало другой стороной... Речница быстро перевернула его и охнула. За дрожащей алой пеленой виднелся коридор – странные знаки на стенах, мечущиеся тени, мелькающие вспышки... Пульсирующий тревожный свет бил в глаза, Кесса не могла разглядеть лиц, она только видела отблески огня на одежде... или броне? Один из силуэтов обернулся и посмотрел прямо на Речницу, но его лицо было спрятано под щитком... Сармат?!

  Ещё несколько вспышек... Силуэт вскинул что-то к плечу, непонятный предмет изверг огонь, пелена сгустилась, и коридор пропал в ней. Кесса зашипела от досады, встряхивая Зеркало и протирая рукавом. Оно было очень тёплым, почти горячим.

  Пелена рассеялась. Вспышек больше не было, неясные силуэты шли непрерывным потоком мимо странных тёмных пятен на полу. Одна тень остановилась и пнула такое пятно. Оно немного повернулось, и Кесса, поднеся Зеркало к самому носу, увидела блеснувший щиток. Коридор был завален трупами, Речница видела даже чёрные пятна на их броне – раны от неведомого оружия. Силуэт двинулся дальше, и коридор опустел. Кесса прерывисто вздохнула.

  – Где это было? – еле слышно прошептала она. – Почему это случилось?

  Тень на полу шевельнулась. Речница затаила дыхание. Там был живой... Он привстал на локте, замер на несколько мгновений, а потом поднялся и прислонился к стене. Кесса видела, как алый свет дрожит на пластинах его брони, видела чернеющие пробоины. Он сделал шаг к другой стене, пошатнулся и чуть не упал. Что-то сверкнуло на другом конце коридора, Кесса прикусила палец, чтобы не закричать. Странный воин снова покачнулся и перекинул своё тело к другой стене. Вспышки стали ярче и чаще, Речница видела, как дымится пробитая броня. Воин дотянулся до рукоятки, утопленной в стену, и повис на ней, оседая на пол. Багряный свет ударил Кессе в лицо, Зеркало дрогнуло, вывернулось из пальцев и повисло на шнурке. Речница подхватила его... и увидела черноту. Древнее стекло медленно остывало.

  – Кем ты был? Где ты сейчас? – в пустоту спросила Речница, едва шевеля губами. Её сердце бешено колотилось. Призраки... Призраки мёртвого мира. Пять тысяч лет, как все они мертвы...

  Тёплый ветер ворвался в комнату, хлопнули ставни. Кесса вскинулась. У окна стоял крылатый мертвяк, дружелюбно оскалив пасть.

  – Очнулась! Ну, хвала богам, – сказал он и хихикнул. – Пойду успокою Нэй-Кайа. Мороки с вами, живыми...

  Он сжался в комок, и через секунду здоровенный белый нетопырь вылетел в окно. За распахнутыми ставнями зловеще мерцал Ургул – единственная звезда Нэйна.

  – Вот и катись в туман, – пробормотал Некромант и захлопнул окно. Череп, который он прикрепил к поясу, светил глазницами, и этот холодный свет озарял всю комнату. Кесса облегчённо вздохнула и попыталась сесть. Немедленно заныло плечо, кисти рук свело судорогой, и Речница упала обратно. Альрикс наклонился к ней и положил холодные примочки на её запястья. Кесса скосила глаз и увидела на плече огромный синяк.

  – Альрикс, а что случилось? – робко спросила она, пока Некромант поливал её какими-то зельями. Тот покачал головой.

  – Чего только не было, Сирилин! У нас одна надежда – что все остальные были так же хороши, как ты, и назавтра ничего не вспомнят. Ты первый раз попробовала нийок? Это слишком крепкое зелье для тебя, его я-то не стал бы пить...

  – Ох ты... Это Нэй-Кайа меня угостил... – Кесса протёрла глаза и снова попыталась сесть. – Уже ночь?

  – Ночь, и притом ночь десятого дня Иттау, – хмуро кивнул Некромант. – Завтра одиннадцатое. Ну что я могу тебе сказать? В мышиных гонках ты пока не преуспела. Плечо ты расшибла в полёте, а руки – когда фехтовала с нерсийским жрецом. Вы дрались на палках, щит-в-щит, меч-в-меч. Он долго отказывался, но ты не отставала. Потом тебя понесло кидать ножи. Там я тебя и отловил.

  – Десятое Иттау?! – ахнула Кесса, пропустив всё остальное мимо ушей. – Талегва... Что с Рекой?!

  – Никаких новостей с запада, – покачал головой Альрикс. – Некому разносить новости. Сегодня все спят, завтра я попробую что-нибудь выяснить.

  Он держал в руке сосуд из сушёного плода Кими, оплетённый тонкими ремешками.

  – Это твоё. Награда за меткость. Тут что-то из специй... – маг понюхал пробку. – Точно, это куана. Ты рвалась покидать ещё и отбить главный приз, но мы вовремя тебя унесли. Нет, одна надежда на общую забывчивость... Ты что, хотела повесить себе на хвост всю Саркейсу?!

  – Куана? – Речница прижала сосуд к груди и смущённо улыбнулась. – А... какое место я получила?

  "Вот и у меня есть дар для Гедимина. Когда-нибудь я с ним повстречаюсь, а нет – отдам Фриссу..." – подумала она. Речнице на миг померещился прохладный мокрый ветер, где-то зашуршали тростники, и рыба ударила по воде хвостом... "Был ли праздник в Фейре?" – думала Кесса. "Любопытно, кто сыграл Колдунью, а кто – Пленниц... и согласился ли Фрисс на роль Илирика? И кто был Демоном..."

  – Третье место, и тебе этого хватит, – Некромант опять нахмурился. – Лежи, Сирилин. Завтра мы полетим дальше.

  Кесса кивнула и натянула одеяло на плечи.

  – Альрикс, а ты знаешь, что случилось в Праздник Крыс? Знаешь, откуда он пошёл?

  – Конечно. Наш прародитель Менсарк в этот день нашёл для нас земли, – кивнул Некромант. – И что?

  – Не только, – прошептала Речница. – В этот день отступил хаос, и развеялся мрак, и пленённые получили свободу, и разрушители бежали в страхе. Так было на Реке – и так снова будет...

Глава 11. Ликвидация

  – Отличный эксперимент, Кейденс. Просто замечательный. Отныне будем праздновать в хранилище – и закрывать его сначала, а не потом, – Гедимин коснулся передатчика, втягивая все выпущенные и развёрнутые "усы" и перистые "волоски". – Внешний периметр – чисто. Проверить внутренний. И что сказал хранитель?

  – Но согласись, командир, что жжёнка получилась отменная, – отозвался Кейденс, просунув руку сквозь защитный купол. Прибор на его руке тихо щёлкнул, выпуская веер антенн.

  – Огден, проверь, – отрывисто сказал сармат. – Внутренний – чисто.

  – Хранитель сказал "ой!", – ответил Огден, отступив на шаг вдоль купола и погрузив "усы" анализатора в почву, – а потом врубил иллюминацию по всем коридорам. До сих пор в глазах звёздочки... Терпимо. Поле?

  – Убираем, – кивнул Гедимин, протянув руку к переливающемуся куполу. Из брони на руке протянулись короткие изогнутые "рога", защитное поле надулось, как мыльный пузырь, затрепетало и погасло.

  – Чисто, – сказал Огден и спрятал анализатор вместе с "усами". Высокие злаки колыхались вокруг чёрной "плеши" и сыпали пыльцу на безжизненную землю, на целых две зимы скрытую непроницаемым куполом. Следующей весной "плешь" зарастёт, следующей осенью никто не найдёт, где она была.

  – Хорошо, – ответил Гедимин, отходя от очищенной земли. – Небольшой отдых.

  Пятеро в чёрной броне устроились в тени злаков. Пыльца сыпалась на них, оседая позолотой на скафандрах. Гедимин угрюмо разглядывал оплавленные пластины на груди и глубокие рубцы, прорезавшие слой чёрного фрила на плечах и по бокам, с заходом на спину. Из-под содранного покрытия блестел ипрон.

  Огден, раскрыв передатчик, изучал карту степи.

  – Мы прошли уже три четверти следа, – заметил он, – и везде было чисто. Здесь, на дальнем хвосте, с самого начала было мало пыли. До вечера мы закончим, и Хиу пустит нас на станцию...

  – В крайнем случае закончим к утру, – сказал Кейденс, немного оживившись. – У Хиу есть время, чтобы дособирать ту штуковину. Вернёмся и сразу её проверим. Я почти уверен, что командир ничего не напутал, и работает она именно так...

  Гедимин вздрогнул, оставил в покое броню и развернулся к сармату.

  – Какую ещё штуковину, Кейденс? Я сказал, чтобы вы разобрали её и спрятали обратно. И я вообще ничего не знаю о ней...

  – Вчера ты говорил совсем другое, – сармат встал с места и подошёл к командиру. – Звучало это странно, и всё-таки мы весь день с ней возились. Ты говорил о переработке отходов, о добыче ипрона... Вспомнил?

  Древний Сармат тяжело качнул головой и уставился на оплавленную броню.

  – После трёх вёдер жжёнки? Да, о чём ещё я мог говорить, и что ещё принимать во внимание, как не этот бред... В следующем году – празднуем в хранилище, Кейденс, и чтобы никаких технических устройств рядом не было! Движемся дальше. Иду на взлёт...

  Он выпрямился, сдвинул блестящий щиток на груди, открывая небольшой пульт. За спиной сармата воздух задрожал и вспыхнул зеленью. Пластины скафандра с тихим треском откинулись, превратившись в опоры и ручки, четверо сарматов ухватились за них, прицепившись к броне Древнего.

  – А вот три полётных ранца на всю станцию – это действительно позор, – пробормотал Гедимин, глядя на приборы. Перистые "усы" развернулись снова, прощупывая степь. Сармат нахмурился.

  – Пятно, которого нет на карте, – негромко сказал он, и все ликвидаторы посмотрели сначала на его экран, потом – на свои. – Намного севернее основного следа. Местность – Ункворские Холмы. Готовы? Иду на посадку.

  Сарматы переглянулись и дружно пожали плечами. Пылевой след – цепочка "светящихся" участков под защитными куполами – уходил на восток, веером расходясь к югу. И что-то "светилось" на севере – куда более ярко, чем все купола, вместе взятые.

  – Изменённая трава. Оно тут не первый год. Пыль отнесло к северу? – Кейденс, не дождавшись ответа, пожал плечами и отвёл в сторону колючие искривлённые побеги мекхи. Излучение жгло траву, она уже переродилась и сильно уменьшилась, превратившись в клубки колючей проволоки. Гедимин сделал несколько шагов, прокладывая "просеку" в высокотравье, и резко выдохнул.

  – Очень хорошо. И кто на этот раз не долетел до хранилища?..

  Четверо обступили находку со всех сторон, растягивая над ней защитное поле. В траве лежали слегка присыпанные перегноем бруски непрозрачного серого рилкара с отчётливыми клеймами станции "Флан".

  – Отходы. Клеймо Гвеннона. Оставим как есть, сам подберёт... – угрюмо сказал Гедимин из-под тёмного щитка, быстро набирая значки на передатчике. Неяркая вспышка унеслась в сторону Реки.

  – Он научился заливать их рилкаром, – заметил Огден, изучая окрестности. – Легче будет найти их.

  – Укрепите купол. Я проверю местность, – Древний Сармат пошёл к холмам. Странный, но сильный сигнал шёл оттуда. Ещё порция потерянных отходов? Непохоже...

  Мекха пропала. Трава стала обычной. Только раскачивалась она не от ветра. Сармат остановился – и тут же листья и побеги потянулись со всех сторон, наматываясь на броню. Растение обвило протянутую руку и рвануло на себя, но сил ему не хватило. Листья источали едва заметный свет... и они были слишком холодными для обычной листвы.

  Броня полыхнула зеленью, испуская жар – и вокруг сармата взвился пылевой вихрь. Трава рассыпалась в прах – шагов на пять с каждой стороны. Гедимин, умерив свечение скафандра, пошёл дальше. Пыль стелилась по его следам. Эта трава, очевидно, не переносила ЭМИА-излучения...

  На просторной вершине холма растений не было вовсе. С трудом оторвав взгляд от приборов (показания были крайне интересны – и как их понимать, Гедимин пока не знал), сармат замер на месте, глядя туда, откуда в травяные заросли доносились только сердитые голоса и странный треск.

  На холме – под мутным белесым куполом и вокруг него – загородив собой пару обычных зноркских шатров, расположились некие механизмы. Они напоминали огромных насекомых и рептилий, покрытых щитками брони, шипами и гибкими усиками. Все они были больше Гедимина, а некоторые – больше ликвидаторского корабля... например, то сооружение в облаке яркого света, которое возвышалось над всей "мастерской". Гедимин сразу решил, что это именно мастерская, а не база транспорта или космодром, потому что рядом с большими механизмами увидел груды исходного материала. Он несколько мгновений изучал бело-жёлтые и почерневшие "детали", пока не узнал в них обычные кости – останки знорков и другой живности. Вокруг запасов материала бродили "подсобные автоматы", собранные из тех же костей. Они сейчас ничего не делали – видимо, никто не отдавал им приказов. Их вероятные владельцы толпились у шатров и визгливо перекрикивались. Гедимин не понимал ни слова, впрочем, знорки его очень мало интересовали. Он медленно приближался к костяным механизмам, пытаясь понять их устройство. Как знорки создают машины из такого непрочного, легко разрушимого материала?..

  Сооружение в центре "мастерской" – что-то вроде пучка травы, только вместо листьев – зубчатые ленты – медленно шевелило "конечностями", поворачивая их в разные стороны. Оно было здесь источником сильнейшего ЭСТ-излучения, и сармат совсем не удивился, когда разглядел вокруг него второй белесый купол. "Ненадёжная защита у их реактора," – нахмурился он, но вспомнил, что имеет дело с техникой знорков, а они не знают слова "надёжность". Неполадок в механизмах он не чувствовал, но устройство их понимал смутно. "Останки животных как накопитель? Более чем странно..." – растерянно думал сармат, разглядывая ближайшую "машину". Она была невелика – бронированный шар высотой по плечо Гедимину, с торчащими во все стороны тонкими трубками, которые, возможно, чем-то стреляли. Между трубок сармат увидел несколько целых черепов каких-то животных – может быть, диких быков, но рога не сохранились. Глазницы горели зелёным огнём – таким же, как "реактор" в центре "мастерской". Гедимин заподозрил, что в черепа встроены датчики...

  Очень осторожно он протянул руку к устройству. Броня была очень холодной. Какой бы двигатель ни скрывался под костями, он не выделял тепла... или очень, очень хорошо охлаждался. Гедимин приподнял щиток брони, запустив под него "усы" анализатора. Состав оказался невероятно сложным, более всего он был похож на спрессованную разнородную органику со всеми возможными примесями. Спрессованную, но не обугленную... Сармат огляделся в поисках того, что могло бы послужить прессом. Кажется, этот механизм остался там, откуда всё это пригнали. Изобретения знорков удивляли Гедимина чем дальше, тем больше. Он повернул устройство другим боком, чтобы узнать, как оно двигается, и тут за его спиной раздался возмущённый вопль.

  Наверное, "лучистая" часть скафандра случайно соприкоснулась с покрытием костяного механизма – органика немного обуглилась и начала крошиться. Гедимин в смущении отдёрнул руку и спрятал за спину, виновато глядя на бегущего к машине знорка. За техником бежали двуногие механизмы, стреляя на ходу. Маленькие снаряды застучали по броне сармата, он сокрушённо вздохнул – ломать чужие изобретения ему совсем не хотелось. Ну и как теперь успокоить знорка?..

  Техник махнул рукой в сторону Гедимина, и он ненадолго ослеп – какая-то вязкая мерцающая масса очень неприятного состава, вида и запаха облепила скафандр и залила щиток над глазами. Запахло горелой органикой, налипшее высохло, потрескалось и осыпалось с брони, выгорев в ЭМИА-лучах. "Что за вещество, и откуда они взяли его?" – силился понять сармат, одним глазом глядя на анализатор, вторым – на разъярённого знорка-техника. Тот остановился, разглядывая пришельца и как будто выжидая. Гедимин махнул рукой на все приборы и перехватил взгляд знорка.

  – Извини, я плохого не хотел. Я исправлю всё. Очень интересные устройства, не мог пройти мимо... – смущенно проговорил сармат, показывая знорку пустые ладони в знак мирных намерений. Тот помедлил и шагнул вперёд. Никакого оружия у знорка не было – только длинная ветвистая палка, вроде стебля растения, но белая и покрытая резьбой. "Он меня понял? Получится поговорить с ним?" – гадал сармат, глядя на человека с надеждой и любопытством. Ничего похожего на механизмы из костей он не видел прежде, и сейчас он очень хотел разобраться в этих штуковинах. Не говоря уже о "химическом оружии", сгоревшем на его броне...

  Техник подошёл ещё на шаг, ощупывая сармата взглядом. Тот не шевелился, боясь спугнуть. Мысли знорков для него были тёмным лесом, и в обычаях он неизменно путался. Но могут же договориться двое существ, увлечённых одним ремеслом?..

  Уклониться Гедимин не успел. Удар был так силён, что у него перехватило дыхание, и отчётливо захрустели рёбра. "Ветви" палки тоже затрещали, чиркнув о броню на груди сармата. А потом оружие знорка вспыхнуло зелёным огнём и разлетелось на осколки – от одного конца до другого.

  Знорк отлетел в сторону и покатился по земле, обливаясь кровью. Гедимин успел увидеть, что технику оторвало обе руки. В следующий миг по земле покатился уже сам сармат, накрытый шквальным огнём. Ошмётки органики, пыль, зелёные и белесые лучи смешались в сплошной поток. Все знорки на холме стреляли в сармата, и он не стал разглядывать, из чего они палят. Он увидел за смерчем пыли и осколков, как разворачиваются к нему костяные машины, как выгибаются "ветви" над "реактором"... Теперь Древний Сармат знал – никогда ему не поговорить с этими знорками, никогда он не узнает ничего об их изобретениях, и кого-то из них скоро не будет в живых... "Гедимин, ты идиот..." – грустно подумал он, срывая с плеча сфалт и проводя плазменную черту по зноркам, скрывшимся где-то там, за световым вихрем. Плазме не мог помешать никакой ураган...