Текст книги "Холодный огонь (СИ)"

Автор книги: . Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

  – Так ты не будешь препятствовать мне, Речник Фрисс, если я захочу прилететь в Фейр? – настороженно спрашивал он. – Ты разрешаешь мне навещать там Симику?

  – Я – разумеется, а дальше договаривайся с ней сам, – с невозмутимым лицом отвечал Фрисс, у которого четверть Акена назад Сима Нелфи спрашивала, можно ли ей побывать в замке Ильгиса. Сейчас Сима ходила за Кессой и слушала её рассказы о Нэйне, как заворожённая. Речник слушал тоже – и находил, что Кесса необычайно отважна, раз прожила там столько и не убежала с воплями ужаса. Но он всегда в неё верил...

  Фриссу интересны были переговоры и пришельцы из Нэйна, и всё-таки он не мог дождаться, когда отправится в Стеклянный Город. Именно там он и Халан вновь увидятся с Гедимином, и там будет заключён договор между Рекой и сарматской станцией. Фрисс хотел увидеть подстанцию, чудесно возведённую всего за месяц, и саму "Идис", наполненную мощью... Он встретился с Гедимином – ненадолго, на несколько мгновений – когда сармат покидал остров. Его тоже звал долг.

  – Буду ждать тебя у подстанции, знорк. Её назвали в твою честь, так захотели горожане, – усмехнулся он. Речник покраснел.

  – Нэйн отдал тебе всё, что должен был? – хмуро спросил он, глядя в землю. – Их нежить ранила тебя! Если они не расплатились, то я...

  – Не надо, Фриссгейн. Дай им добраться до складов, – сармат очень старался не рассмеяться. – Астанен предложил мне хорошую плату... даже слишком, учитывая, что очистку восточных притоков мы так и не провели, и провести её – не в наших силах. Осенью мне привезут обещанное, и станции от этого будет немалая польза.

  – А что это, Гедимин? – с любопытством спросил Речник, гадая, что же может пригодиться станции из того, что есть у Нэйна. Не вино же и не поднятые мертвяки...

  – Вулканический обсидиан, знорк. Очень хороший обсидиан, судя по образцам, которые я видел, – ответил сармат. – И много, очень много ценнейшей информации. Ты не представляешь, знорк, насколько странными технологиями вы владеете...

  Отравленные притоки Реки тревожили Халана – треть его владений покрылась ядом и гнилью, и средства от этой заразы не знали ни маги, ни сарматы. Встретив Речника Фрисса в коридоре, он лишь кивнул. Выглядел правитель измотанным и даже постаревшим.

  – Я рад, что эта война закончилась, – вздохнул он. – Не бойся, Фриссгейн, теперь всё пойдёт на лад. Новые союзы Реке только на пользу.

  – Халан! – кое-что тревожило и Речника, причём с самой весны. – Удалось ли найти пропавшую ракету? Иригин говорил мне весной...

  – И об этом я помню, Фриссгейн, – нахмурился Халан. – Но маги всё это время не знали ни секунды покоя. Как только они освободятся, мы прочешем Реку частым гребнем. До сих пор о ракете ничего не слышали, вот только...

  Он оглянулся и подошёл к Речнику ещё ближе.

  – Я уже триста раз слышал от самых разных существ об очень странном явлении. Не так давно у Скалы Хойвул слышали жуткий взрыв и видели огненное облако в небе. Всадники Изумруда, пролетая мимо, видели огромную выжженную плешь посреди степи, а скала словно оплавилась. Я запретил ходить туда... и это в целом очень похоже на след Старого Оружия.

  Халан со значением посмотрел на Фрисса. Речник сверкнул глазами.

  – Может, это сарматы? Их оружие? – шёпотом предположил он. – Или неудачный опыт...

  Правитель покачал головой.

  – Гедимин Кет уверяет, что никаких испытаний никто не проводил. Да сарматам и несвойственно разбрасываться ракетами. Помнишь, как в прошлом году ты выбивал у Ураниума разрешение?.. Не думаю, что это они. Но Реку мы обыщем. Если ракета ещё существует, в пещере ей не место.

  Когда Фрисс в очередной раз водил Алсага на кормёжку – кот бы и один сходил, но Речник боялся за него в такой толпе – недалеко от шатров ему послышался знакомый голос.

  – Сигюн! – окликнул Фрисс, взобравшись на полено, брошенное у шатра. – Хаэй, Сигюн!

  – Фрисс Кегин! Живой? – Речница сгребла его в охапку. Фрисс хлопнул её по спине и рассмеялся.

  – Вот видишь, никак не получается отработать за тебя. Вайнег бы побрал все войны! Как живёшь? Что нового у Астириса?

  – А что у него... Жрец, и этим всё сказано, – махнула рукой Сигюн. – До Фейра мертвяки не дошли, вы хорошо гоняли их на границе. Астирис тоже поучаствовал, только от меня проку не было. Но уж теперь-то будет!

  Речник сообразил вдруг, что у Сигюн нет с собой посоха, но ходит она легко и быстро. Он бросил взгляд на сапоги Речницы, она ухмыльнулась.

  – Могу показать. Зрелище так себе, и кости ноют, но отрастает быстро. Некроманты клянутся, что через месяц нога будет лучше прежней. Чудные зелья всё-таки у них...

  А на следующий день все, кого вместил огромный зал, собрались за столами и на полу и подняли чаши за Чёрную Речницу.

  – Времена Короля-Речника возвращаются, и сомнений быть не может, – торжественно прошептал Морнкхо. – Всё, что было в этом году, – одно сплошное подтверждение. Ещё немного, и мы увидим Чёрную Реку во всей её славе...

  Фрисс подмигнул Кессе и положил перед ней огромный ломоть икемену – Морнкхо постарался сегодня, запечённых Листовиков было много, много было и жареной рыбы, и мавы, и мисок с вирчей и цакунвой. Речник отхлебнул из чаши с кислухой и облокотился на стол. Все его мысли были приятными...

  – В темноте, в очень холодной воде, иначе они не выживут. Это очень нежные растения, мы так и не поняли, как Ненраани заставляют их расти, – негромкий, но взволнованный голос принадлежал кому-то из Некромантов. Кажется, его звали Илменг, но Фрисс не поручился бы...

  – Понятно. Что же, мы соберём всё, что выжило в степи, и постараемся вернуть в Урталар, – ответил ему правитель Канфен. – Узнай, нужна ли Ненраани помощь с водой. Магов Жизни у нас нет, но я поговорю с народом Тиак...

  – О чём они, Фрисс? – Чёрная Речница встревоженно посмотрела на Речника.

  – О помощи Урталару, – Фрисс уже был наслышан о подземельях синих ящериц, которым досталось в этой войне так же, как и Реке. – Бояться больше нечего, Кесса. Полетишь со мной в Стеклянный Город? Потом отправимся в Фейр, там сейчас жаркая пора – прилетят Друзья Трав, будут делить колосья...

  – Постой, Речник Фрисс, – Тиллит Хонва прервал беседу и всем телом развернулся к Речникам. – Астанен поручил мне снова собрать новичков и обучать их, как полагается, до поздней осени. И так мы пропустили два месяца. Завтра посланцы вернутся в Нэйн, а послезавтра мы соберёмся на пристани. Кесса, я буду рад твоему кораблю и тебе самой...

  – И правда, – вздохнула Речница. – Мне ещё учиться и учиться... Мы встретимся осенью, Речник Фрисс. И я очень хочу посмотреть на подстанцию...

  Утро застало Фрисса, Кессу и Алсага в Храме – точнее, наверху башни, в пустынных Архивах. Над Рекой занимался рассвет, Остров Аста мирно дремал – немногие смогли проснуться в такую рань после праздника, затянувшегося до глубокой ночи. Фрисса клонило в сон, хотя он вылил на голову ведро воды... и не так уж налегал на кислуху. Алсаг недовольно косился на него – коту не досталось кислухи вовсе, зато досталась холодная вода с утра пораньше...

  – Силитнэн – мудрый маг. Он бы не осудил тебя! Напротив – помог бы, – качала головой Речница. – Маги общаются друг с другом. Не может быть, чтобы во всём мире никто не знал бы о народе Хинкасс!

  – Вокруг мага Силитнэна всегда люди, и не все из них мудрые, – вздохнул Фрисс. – Он уже видел Алсага и ничего странного не заметил. Значит, Хинкассы ему незнакомы. Пойдём наверх, пока путь свободен. Там уже собираются кочевники, и чей-то корабль прилетел...

  В Архивах было тихо. Туда нечасто доносился шум. Хранитель Алатикс удивлённо посмотрел на Речников – он сам недавно проснулся и был настроен подремать за столом ещё Акен или даже два.

  – Великий список Вольта? Он немаленький... полторы сотни листов и ещё десяток отдельных свитков. Больше ста народностей, растения, животные, местности... Что вам найти?

  – Мы хотим узнать о народности Хинкасс, – ответил Речник, немного помедлив. – Это самоназвание.

  – Хинкассы? Нет, такого в списке нет, – покачал головой Алатикс. – А между тем список аккуратно собран по буквам... Хальконы есть, Хинкасс нет. Что это за хески, откуда они? Сверху или из глубин Хесса?..

  Чёрная Речница провожала Фрисса на пристань. Утренняя прохлада ещё не сменилась жарой, но уже стало душно, и тучи клубились на востоке. Этим летом грозы бушевали часто, и дожди были обильными...

  – Список очень большой, Алсаг, – прошептала Кесса, обнимая кота. – Твой народ там есть. В Архивах не всё, только малая часть. Я побываю на Островах, где учатся маги, напишу письма Сирилин, Илменгу, Шиамону... Мы найдём тебя и твой дом.

  Хеск прикрыл глаза и потёрся щекой о руку Речницы. Говорить он не мог – слишком много посторонних было вокруг.

  – А мне никак не привыкнуть к этим зверям, – посетовал служитель Ир. – Когда первый год работал, боялся их до дрожи... Речница Кесса! А твоя летучая нежить не грызёт корабли? Может, её поодаль поставить?..

  ...Фрисс посмотрел на берег и вздрогнул. Ему показалось даже, что он ошибся местом. Но нет – Огненная Круча была тут, и обрыв, и пустующая пещера... и обелиски у входа в храм. Но сам он сейчас похож был на основание могучей башни. Древние стены исчезли под новой каменной кладкой, куст Кенрилла переселился на холмик у пещеры, а на обелисках снова блестели на солнце крупные цериты – путеводные огни для странников в ночи. По крыше, очищенной от обломков известняка, земли, травы и мха, бродили двое жителей, ещё двое копали что-то между обрывом и стеной. Из-под их лопат уже выступили белые ступени древней лестницы.

  – Да смотри же! Лестница вдоль стены, наверх, так? А тут была галерея. Это второй этаж, никакой не чердак, смотри же ты, куда показывают! – долетели до Фрисса сердитые слова. Он пригляделся и понял с изумлением, что жители совсем не с участка – явные горожане, не иначе как из Города Сеф!

  – Так два этажа или три? И что будем делать с крышей? – почесал в затылке второй житель. Речник помахал им рукой, они удивлённо покосились на него и помахали в ответ.

  Кто-то очистил от мха и отмыл старое причальное кольцо. У входа в брошенную пещеру Фрисс различил следы. Жители раскапывали храм, не обращая на чужака внимания, и он вошёл под своды незамеченным.

  – Силы и славы, Аойген! – улыбнулся он. – Да отступит забвение!..

  ...Гроза прошла, и мокрый серебристый рилкар сверкал на солнце так, что больно было глазам. По водосточным канавкам бежали ручьи, с крыш капало. Накопители, прикрытые от влаги прозрачными сферами, горели рубиновым огнём – как пламя под водой. Земляной сиригн выглядывал из-за двери – подстанция была освещена изнутри, но сейчас, в солнечный полдень, казалась тёмной, как глубокая пещера. Клоа выползли на стену из сухих укрытий, от их горячих тел валил пар. Они шевелили ротовыми щупальцами, и головы их были повёрнуты не к подстанции – они жадно смотрели на сармата в чёрной броне и тех, кто собрался вокруг.

  – "Такова будет плата сарматам станции "Идис" за то, чтобы этот альнкит был в целости и полной исправности, и в срок запускался и останавливался каждый год, как подобает альнкитам сарматских станций, как и другие на станции "Идис". Если же случится беда с подстанциями, да не откажет командир "Идис" нам в помощи, какая требуется в таких случаях...", – Халан остановился, чтобы перевести дух. Фрисс переглянулся с Гедимином. Сармат выглядел смущённым и даже растроганным.

  – Гедимин! С тобой вместе это составляли, не впервые слышишь, – покосился на него Халан. Сармат кивнул.

  – Всё правильно, правитель знорков. Так, воспоминания... Читай дальше.

  – "Трое прочли это, трое скрепили, и трое не забудут..." Здесь твоё имя, Фриссгейн. А здесь – твоё, Гедимин. Рядом с личной печатью Астанена...

  – Герб с огненным котом, – прошептал Речник, выводя значки на пергаменте. – И знак "Энергии Атома"... А где Звезда Урана?

  – Здесь-то она зачем?! – сармат пожал плечами. Странная игла, выдвинувшаяся из его ладони, быстро скользила по листу, оставляя чёткий чёрный след. Халан вложил пергамент в стеклянную трубку и запечатал её.

  – Драган нарадоваться не может на Фриссову Башню, – сказал он. – Жар в печах ровный, сильный – и сиригны теперь делом заняты, а не беготнёй по лесу. Драган просил позволения зарядить тепловое кольцо от подстанции... хочет подать пример горожанам – у некоторых есть пластины-самогрейки, только пустые, разряженные, висят в домах без толку. Драган думает, в городе тепло не помешает. И дыма станет меньше...

  – Само собой, – кивнул Речник Фрисс. – Надо сказать им – пусть все заряжают пластины и кольца. Денег я с них не возьму, и Драган пусть не берёт. Только башню надо бы назвать в честь Гедимина... я-то её не строил!

  – Есть уже Гедиминова Башня – в Глиняном Городе, – усмехнулся Халан. – Вот ту, что на каменных печах, зачем-то назвали Халановой. А народ там упрямый... Гедимин, не обидятся сарматы за такие названия? Что говорит Ангиран?

  – Ему всё равно, знорки. Мы не даём подстанциям названий, – качнул головой сармат. Он снова смутился. Фрисс видел, что его глаза горят золотым огнём.

  – Вот и всё, Фриссгейн. Держи! – Халан отдал Речнику стеклянную трубку. Она была тёплой на ощупь, и рисунок на ней – бирюзовые Клоа с извивающимися хвостами – как будто шевелился время от времени.

  – Теперь тебя можно называть повелителем энергии атома. Ну, или повелителем тепла. Эх... Даже не верится, что это сооружение тут стоит и работает, – Халан оглянулся на серебристую башню. – Река будет беречь его, как зеницу ока.

  Фрисс провёл ладонью по мокрой стене. Она дышала теплом, и Речнику показалось, что камень едва заметно шевельнулся...

  Над Рекой летел мягкий пух – Орлис, высоченная трава, цветущая пурпуром, созрел, и семена выпали из его стручков и реяли теперь над степью, садились на воду, прилипали к мокрому камню и спинам Листовиков. Золотая Чаша отцвела, и ранние злаки уже были собраны, и в пещерах досушивались листья Нонкута, а прошлогоднюю солому вырубили на сутки пути от Реки. Теперь жители на хиндиксах и халгах слетались к сумрачным оврагам и ямам, поросшим Стрякавой и Орлисом, и, уворачиваясь от тёмных шипастых стеблей, сгребали пух в кули. Пряный запах сушёных стручков окутывал пещеры, их, не дожидаясь высыхания, щедро сыпали в маву и укладывали в ямы с цакунвой...

  – Нет житья от Друзей Трав! – жаловался Сьютар Скенес, указывая на яркую ленту на стебле Орлиса. – Гляди, Речник Фрисс! Тут уже ни в одном стручке нет пуха, а они не дают мне их собирать!

  – Вам дай волю, вдоль Реки останется пустыня, – скайот с зелёного корабля деловито привязал ещё одну ленту и подобрал якорь. – Всё, Речник, я полетел. Скажи им, чтобы листья тоже не трогали!

  – Глупости какие, – сердито пробормотал Сьютар. – Они же высохнут, а потом сгниют, и всё без толку. Друг Трав, ты что, думаешь, Орлис за зиму станет деревом? Дуб из него не вырастет!

  – Некогда по десять раз объяснять, всё уже говорено и переговорено, – пробурчал скайот. Его корабль разворачивался на север, к дальним оврагам, до которых жители Фейра ещё не добрались. Речник посмотрел ему вслед и повернулся к Сьютару. В отдалении, привязав корабли и халги к Высокому Кусту на краю оврага, ждали жители – они в разговор жреца и Друга Травы не вмешивались.

  – Вон с того Орлиса начнём, – указал Речник на огромное растение в гроздьях пуха. – Тут все стручки вызрели. Перелезайте на борт!

  "Остролист", переживший войну, множество заклятий и два падения, гордо парил на ветру, удерживаемый лишь якорем, вбитым в стебель Орлиса. На его палубе лежали пустые кули и листья травы – связывать охапки стручков. Невдалеке, на краю оврага, Джез Каутова и Ауна Скенесова разжигали костёр под навесом – там была стоянка, и там всему отряду предстояло жить до самого конца недели... или пока в овраге не кончится Орлис, а на кораблях – место. У костра мелькала светлая спина огромного кота – Алсаг остался на земле, охранять жителей. Фриссу было спокойно и радостно...

  – Так чья, в итоге, это будет пещера? – задумчиво спросил Хельг Айвин, взбираясь на огромную корягу-причал. – Там и Скенесы живут, и Санъюги, и Мейны...

  – Весной решим, – Фриссу на рассвете думать не хотелось. Он растянулся на коряге, прижавшись к горячему боку Хинкассы. Кот шевельнул ухом и обмяк – на нём скакали весь день, и удрал он от жителей только ночью, и ему теперь ничего не хотелось.

  – Ох ты, блеск чешуи! – Хельг посмотрел на светлеющее небо и спрыгнул на песок. – Уже светает, а помост не разобран. Пойду я...

  Дверная завеса бывшей пещеры Аймиа шелохнулась, кто-то из обитателей выглянул и с приглушённым стоном уполз обратно. Речник усмехнулся. Вчера кислуха лилась рекой – не каждый день Кирин Скенесова выходит замуж, а Авит Айвин, герой Фейра, женится! – и вот, сегодня нелегко будет юнцам вспомнить, на каком они берегу... Седьмая свадьба в этом году, седьмая, но не последняя. Надо пойти, разобрать помост, привязать плоты куда положено, а не там, где бросили их вчера, да отнести Сьютару "шкуру демона". Она уже, наверное, высохла – уже четверть Акена висит у костерка... вчера Фрисс в ней вылезал из воды, изображая речное чудовище, и потешал Речных Драконов. А Алсаг пусть спит, к обеду сам проснётся.

  – Речник Фрисс! – окликнул его Диснар Косг. Он проплывал мимо на одном из праздничных плотов, а за ним на привязи плыли пустые бочонки.

  – Речник Фрисс! Ты эту неделю где будешь – тут или в степи? Зову тебя за Листовиками!

  – Потом, Диснар, – покачал головой Речник. – Сейчас в степи дел полно. Вернусь на следующей... Буду готовиться.

  – Возвращайся! – кивнул житель. – Я пробовал нашу кислуху вчера – хорошая. Возьмёшь у меня бочонок. Ты мою ещё не пробовал.

  – Спасибо, Диснар, – мирно ответил Речник, покосившись на Алсага – кот дёрнулся всем телом и накрыл голову лапами. – Это будет кстати. Ты не видел, кто вчера подпоил Алсага? Ему теперь худо...

  ...Последняя туча пролилась мелким тёплым дождём, ни одна молния не озарила небо – грозовое лето подходило к концу, солнце начинало остывать. Листья уже выгорели, корни – налились соком. Пух Акканы полетел над желтеющей степью, в Высокой Траве золотились цветки Мелна – в Нэйне этот месяц был последним для сбора лепестков, на Реке – первым и единственным. Корабли непрестанно летали с берега в степь и обратно – за семенами и луковицами, за стручками и лепестками.

  Ещё одна хиндикса тяжело оторвалась от земли и поплыла на запад. Фрисс проводил её взглядом. Корабль проседал до земли от тяжести луковиц, насыпанных на палубу. Они были так велики, что бессмысленно было собирать их в кули – даже одну из них не каждый человек мог поднять, а куль не подняли бы и четверо. И сейчас поблизости выкапывали ещё одно растение Хелтори, подрубая толстые корни, и пересчитывали луковицы – крупные, с человечью голову. Алсаг по мере сил пытался помочь – тянул растение на себя за увядшие листья и бил лапой по корням. Земля попала ему в нос, и он фыркал и чихал, но из ямы не уходил. Фрисс подошёл и потянул за листья вместе с жителем и котом. Хелтори поддался, последние корни оборвались, и жители стали разделять сросшиеся луковицы и раскладывать их на рассыпанной траве. Когда корабль вернётся, будет чем нагрузить его...

  – В этом году Мацинген очень щедр, – сказал Сьютар Скенес, окидывая взглядом поредевшие травяные заросли. В них пестрели ленты, оставленные Друзьями Трав и белели высохшие листья Хелтори. Усталые жители забирались под навес и раскладывали припасы. До вечера им предстояло выкопать немало луковиц, а сейчас было время отдыха.

  – И Мацинген, и Река-Праматерь к нам щедры, – сказал Сьютар, отряхивая руки от земли. – Мы доживём до зимы, и мы переживём её. И даже Король Астанен, если прилетит к нам, получит достойное угощение. Но я в затруднении, Речник Фрисс. Мы пожарим Листовиков и приготовим к ним вирчу – но какую вирчу приготовить, белую, зелёную или, может, красную?

  – Все три, Сьютар. У нас есть все травы, и ни к чему выбирать, – усмехнулся Речник. – Держи под рукой пару свежих луковиц – чародей Силитнэн обещал прилететь, его летучая мышь любит Хелтори.

  – Мы всех встретим достойно, и всех угостим, – кивнул жрец. – Даже если он прилетит на драконе. Но... ты не пошутил, когда сказал, что Речница Сигюн...

  – Сигюн и Ингвар будут печь Листовиков. Они прилетят раньше меня, просто освободи для них земляные печи, – ответил Речник. – И не помогай, пока не попросят.

  ...Ветер стих. Звёзды ярко горели на чёрном небе, их отражения мерцали в медленно струящейся воде, и по ним неспешно плыли игрушечные плотики с догорающими огоньками и лодочки из лепестков Мекесни. Сон сморил ещё не всех – на дальнем краю участка, за Дубом, слышны были голоса и смех, кто-то затянул песню. На соломенном настиле дремал, раскинув лапы и крылья, Белый Дракон – только один, второй, как подумалось Фриссу, улетел в степи и забрал с собой магов. Над обрывом время от времени вставало многоцветное зарево – маг Силитнэн ещё днём обещал показать Симе, Хельгу и Сит, как творить магические сияния, и ночь для этого подходила как нельзя лучше. Кесса уже дремала, положив руку на мохнатый бок Алсага, и улыбалась во сне. Фрисс помедлил на пороге и вышел в ночь, оставив в пещере новенькую перевязь с мечами – подарок Речника Фларна, оставив плащ и броню. Настил из сухой травы еле слышно шелестел под ногами. Речник сел на край неразобранного помоста, ещё теплого, нагретого солнцем за день, и устремил взгляд на чёрную воду. Ему хотелось петь и смеяться, и он задумчиво усмехался, глядя в темноту, на дрожащие огоньки.

  Ещё девять дней оставалось до осени, зима казалась бесконечно далёкой – и уже стёрлись из памяти дни войны, отступили в область легенд и смутных преданий. В этом году горе и радость сменяли друг друга стремительно, как знойные дни и грозовые ночи. Фрисс вспоминал прошедший день, праздник, благословения Сьютара Скенеса и хвалебные песни Хельга и Конена, перья и лепестки Мелна в волосах Кессы, вкус кислухи, настоянной на яртисе – ну и выдумал же Речник Найгис! – и сытный запах из земляных печей, и потасовку на краю помоста, и купание Алсага, и гонки на драконах над обрывом, и красивейшие радужные сполохи на полнеба – подарок Силитнэна и Канфена... Только одного гостя не хватало в Фейре, но Речник не сильно горевал – дел у Гедимина было много, и живая, и мёртвая станции требовали присмотра, и некогда было сармату бродить по участкам. И так ему сильно помешали, втянув его в войну Реки и Нэйна... Фрисс подумал, что непременно спустится с Кессой вниз по течению и покажет ей окраины Старого Города – уродливую траву, величественные, но безжизненные башни и громаду станции, хитро скрытую за руинами.

  Он вспомнил Халана, в глазах которого до сих пор мерцали огни подстанции, вспомнил Канфена, задумчивого, но радостного, и Астанена, погружённого в заботы, но всё же расправившего плечи.

  – Будь спокоен, Речник Фриссгейн, – сказал правитель, встретившись взглядом с Речником на исходе пира, когда все благословения уже прозвучали, а песни стали негромкими и протяжными. – Река жива, и в этом твоя заслуга. Река стала сильнее – и это тоже сделал ты. Может, я не лучший из королей, и боги ко мне редко благосклонны, но я не позволю погибнуть ни Реке, ни её жителям. И я рад, что ты, Фриссгейн, защищаешь Реку вместе со мной...

  Речник покачал головой и усмехнулся. В этом году он не заслужил похвалы – но не заслужил и порицания. Это Кесса, как истинная Чёрная Речница, рассеяла мрак и принесла спасение, это сарматы нанесли смертельный удар врагу, это древние боги восстановили порядок – но от Фрисса им всем было очень мало проку. Зато он запасся на зиму пряностями и овощами, и если повезёт, то не останется и без зерна. Четверо живых существ сейчас в его пещере, и никто из них не должен голодать...

  Чей-то задумчивый взгляд скользнул по нему, и поблизости еле слышно зашкворчало и забулькало. Речник вскочил, повернулся к отвесной стене обрыва и встретился взглядом с Гедимином. Вокруг Древнего Сармата медленно гас неровный зеленоватый свет, впитываясь в камень.

  – Уран и торий! – сармат огляделся по сторонам и неуверенно шагнул вперёд. – Это местность под названием Фейр? Еле выбрался, знорк. Надеюсь, никаких обычаев я не нарушил и никому не помешал...

  – Как ты из-под земли нашёл меня?! – тихо свистнул Речник. – Вы, сарматы, действительно всесильны... Я уже не надеялся увидеть тебя, Гедимин. Всё ли в порядке со станцией?

  Он обнял сармата, крепко прижимаясь к чёрной броне. Резкий запах меи без слов говорил о том, откуда выбрался Гедимин совсем недавно.

  – Всё лучше, чем можно было предположить, знорк, – сармат очень осторожно коснулся плеча Речника. – Последний запуск в этом году, все десять вышли на плановую мощность. Хранитель за ними бдит, я давно не видел настолько отлаженной техники, а ведь пятьдесят веков... Ладно, неважно. Твой альнкит в полном порядке.

  – Ты со "Скорпиона" сейчас, да? – спросил Фрисс, неохотно отпуская сармата и судорожно вспоминая, куда поставил нетронутую тарелку с икемену... или хотя бы горшок с остатками вирчи. Гедимин огляделся и присел на каменную глыбу под обрывом – помост не показался ему надёжным.

  – Только вышел из подвалов. Туда солнце не проникает, поэтому работаем и днём, и ночью. Такое ощущение, что Хельдис не знал, где хранилище, и что туда вывозят. Там, внизу – огромная радиоактивная помойка. Спасибо Гвеннону, отговорил затапливать без проверки, не то всё это плыло бы по вашей Реке...

  – Не будь тебя рядом, Гвеннон спустил бы всё в Реку с великой радостью, – прошептал Речник, и в голосе его не было ни капли сомнения. – Скоро Река проложит путь по развалинам, и будет он безопасным. Скажи, Гедимин... то, что обожгло Реку в этом году, этот гнилой яд, вы тоже...

  – Есть большие сомнения, Фриссгейн, – сармат склонил голову. – По правде говоря, никто из нас не знает, за что браться. Данные уже отправлены в Ураниум, но, насколько я помню, там ни с чем подобным не сталкивались. Наши приборы не видят ничего необычного в образцах, а оно там есть – и сквозь наши фильтры проходит неизменным. Даже мея оказалась бесполезна. Мы можем только накрыть весь восток защитным куполом. Я подозреваю, это будет долгое и очень познавательное дело... но совершенно безрезультатное.

  Речник тихо вздохнул.

  – Орин полон всякой дряни, которую даже приборы не видят, – грустно сказал он. – А годных вещей в нём мало. Подожди немного, Гедимин, я принесу тебе хорошей еды. Попробуй! Здесь нет никакого ирренция.

  Нетронутый кусок икемену нашёлся на самом дне земляной печи, несколько ложек красной вирчи – в горшке, задвинутом в угол летней спальни. На принесённое сармат посмотрел, как на образцы с берегов Дзельты, и Фриссу оставалось только с надеждой следить за "усами" анализатора, прикоснувшимися к еде.

  – М-м-м. Интересно всё же происхождение этого мутанта, – пробормотал Гедимин, осторожно проталкивая Листовика сквозь маску. Фрисс так и не понял, как ему это удаётся, но икемену было проглочено сарматом так же быстро и бесшумно, как глотал вчера куски усталый изголодавшийся Алсаг. Тщательно изученная вирча исчезла ещё быстрее.

  – Этот мутант был создан богами, а мы приспособили его к делу, – сказал Речник. Ухмылка не сходила с его лица.

  – Да, знорк, вы это умеете, – задумчиво откликнулся сармат, разглядывая экран прибора. – Очень интересно... Если я не путаю в обычаях – это вещество сделала твоя са... знорка по имени Кесса?

  – Немного путаешь, – усмехнулся Речник. – Когда гостей много, все вместе готовят для них еду. Все жители местности. А Кесса только вчера прилетела. Она спит в пещере. Я разбужу её, а то ты уйдёшь, а она тебя не увидит...

  – Не надо, знорк. Я не хочу никому мешать, – Гедимин положил руку ему на плечо. – Я привёз для неё одну вещь, надеюсь, пригодится.

  Он извлёк из-под пластин брони длинный тёмно-синий свёрток.

  – Она меньше любого сармата, и значительно. Пришлось изготовить отдельную защиту. Передай ей, когда проснётся. А это для тебя...

  На ладони сармата лежал небольшой значок, в точности похожий на одну из "нашивок" на его броне.

  – Прикрепи к скафандру. Это знак ликвидатора. Не знаю, какие знаки в ходу у ликвидаторов-знорков, мы нашли только такой...

  Чёрная бездонная Река, отражая звёздные огни, струилась мимо них. Они сидели на берегу, сливаясь с мраком, серебристые знаки тускло блестели на груди сармата и на ладони Речника. Запах меи и оплавленного фрила смешивался с запахами водорослей, сена и луковиц Хелтори, развешанных вдоль обрыва. Фрисс прислонился к тёплой чёрной броне, надёжной, как скала, и думал, что ему необыкновенно повезло в этой жизни.

  – Скажи, Гедимин, – решился он нарушить тишину, – ты не жалеешь, что покинул Ураниум-Сити? Здесь ведь никакого порядка, и много опасной дряни... и взорванная станция, и безумные демоны... и постоянно кто-то царапает твою броню, и не только броню... Наверное, всё вокруг тебе кажется несусветной дичью. Ты не хочешь вернуться?

  – Мне жалеть не о чем, знорк, и возвращаться особо некуда, – голос сармата был задумчив и тих. – Возможно, ваш мир хаотичен, но он бесконечно интересен для исследователя. Пока мой разум ясен, я не уйду никуда...