Текст книги "Чертов менталист 2 (СИ)"

Автор книги: Тин Тиныч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

– Да кто ж его разберет? – с искренним недоумением ответил Миндель. – Но гадости завуалированные он мне всегда говорил, еще когда я только подал заявление на прохождение отработки в стенах Академии. Вроде ничего такого, но постоянно давал понять, что я слишком юн, неопытен, самонадеян. Я пропускал это всё мимо ушей, списывал на его дурной нрав.

– Похоже, он надеялся, что ты напросишься к нему в ученики? Ассистенты? Короче, будешь ходить за ним хвостиком, преданно заглядывать в глаза и постигать его великую мудрость. А ты не стал. Остальные преподаватели с вашей кафедры явно возрастом постарше будут, и к подобным отношениям не пригодные. А ты вот был бы идеальной кандидатурой для наставничества над тобой. Леопольд Дамирович в своих влажных мечтах небось спал и видел, с каким подобострастием ты ему внимать станешь.

– Так и скажи: нечуткий я человек, – расхохотался Эраст, но затем резко осекся и вновь поник. – Но что теперь делать, я просто не представляю. Этот старый пень меня до полного морального износа вознамерился довести.

У меня возникла идея. Не факт, конечно, что выгорит, но попробовать-то стоит. Тем более все равно других способов выпутаться из сложившейся ситуации с наименьшими потерями что-то не видать.

– А скажи мне, пожалуйста, друг мой ясный, у тебя какие отношения с другими преподами с вашей кафедры?

– Нормальные, рабочие.

– Ближе к дружеским или в стиле «ты меня не трогаешь, и я тебя не трогаю»?

– К дружеским, скорее, – пару секунд подумав, отозвался Миндель. – Они мужики нормальные.

– Сможешь в ближайший час их всех вместе собрать? Или все уже по домам разъехались после занятий?

– Смогу без вопросов. Они все в преподавательском корпусе живут, потому что дружно холостякуют и в свободное время красивых студенток кадрят. А зачем?

Когда я рассказал приятелю свой план, он поначалу его красотой не проникся. Но затем, всё обдумав, решил, что терять ему нечего, и отправился собирать народ. Я же убрал со стола и переоделся в тот самый костюм, который дед вслед за мной упорно звал похоронным. Я тоже должен был присутствовать на этом иммерсивном шоу, и моя роль была там одной из главных…

Глава 31

– … таким образом вы постоянно меняете свою позицию по данному вопросу, и я склонен считать, что вы сводите со мной личные счеты, хотя, видит Всесоздатель, я не понимаю, где и при каких обстоятельствах я мог перейти вам дорогу!

В голосе Эраста звучало вполне понятное возмущение. Мужики-некросы, самому старшему из которых навскидку вряд ли было больше тридцати двух лет, спокойно стояли, наблюдая за дискуссией. Я пока молчал и держался поближе к приятелю. Леопольд Дамирович еще не дошел до нужного состояния, когда и настанет черед мне вмешаться.

– Эраст Карлович, вы хотя бы понимаете, насколько серьезно вы нарушили правила нашего внутреннего распорядка? – надменно спросил Брунов. – Мы ратуем за то, чтобы наши студенты получали качественное образование, а не его эрзац. Вы же мало того, что не исполнили свои профессиональные обязанности преподавателя, но еще и умудрились привлечь в качестве подмены человека, который категорически не соответствует нашим требованиям. Почему вы не попросили об одолжении своих коллег? Думаю, они бы с радостью пошли вам навстречу!

– Вы же сами составили расписание таким образом, что в среду мы все преподаем в одно и то же время, но у разных курсов! Единственным свободным специалистом оставался Евгений Серафимович, – кивнул Эраст в сторону одного из преподавателей, – но он заранее предупредил нас, что в этот день с раннего утра будет заниматься своими делами и не на территории Академии. Поэтому я при всём своем горячем желании не мог бы найти никого, кто смог бы меня подменить. Именно этим и объясняется мой выбор, сделанный в пользу графа Птолемеева.

– Желающий ищет возможности, нежелающий – оправдания! – изрек Леопольд Дамирович замшелую мудрость с таким видом, будто он лично когда-то ее придумал.

– Вы придерживаетесь буквы правил, а я ратую за их дух. Валерьян Николаевич – наш коллега, и отсутствие у него бумаг, подтверждающих этот статус, всего лишь формальность, которая не в силах бросить тень на его безусловный талант в сфере некромантии.

– Нет ли тут противоречия? Насколько мне помнится, Валерьян Николаевич всеми силами открещивается от звания некроманта, – с ухмылкой заметил Брунов.

– Он желает развить свой основный дар в стихии воздуха и имеет полное право так поступить, разве нет? – парировал Миндель.

– Главное то, что он не некромант, – сказал, как отрезал Леопольд Дамирович.

– Некромант. Просто у него два дара, и это подтвержденный факт.

– Нет, он воздушник-нулевик, который магом-то зовется сильно авансом, и еще только готовится подтвердить это звание фактом успешной сдачи приближающейся сессии.

– Ну так проверьте меня, как изначально и планировали, – я вступил в игру. – Выберите день, и я сдам экзамены по некромантии за все пять лет академического обучения. Или вы сочтете нужным отказаться от тех слов, что сказали Эрасту после того, как примчались в аудиторию по доносу одного из студентов и увидели меня на месте преподавателя? Хотя… к чему гадать, полагаю, именно так вы и поступите. Впрочем, у меня изначально было подозрение, что вы из тех людей, кого называют хозяевами своему слову. Захотели – произнесли. Передумали – обратно взяли, простите мой плохой французский.

Вот она, долгожданная кульминация! Брунов покраснел так, что я в какой-то момент подумал, что его сейчас хватит удар. Кто-то из преподавателей хмыкнул в кулак, но вся компания с явным интересом продолжала следить за нашей баталией. Очевидцы, которые не позволят завкафедрой сказать, что этого разговора не было, и Миндель всё придумал. Аргументацию Эраста и мою они выслушали, теперь очередь за Леопольдом Дамировичем.

– Хочешь экзаменоваться, сопляк? Что ж, я тебе это устрою! Но если ты провалишь сдачу, пробкой вылетишь из Академии! Ты готов? – Брунов едва не визжал, одновременно повышая температуру в помещении, поскольку вряд ли мог в данный момент внятно контролировать огненную часть своей натуры.

– Леопольд Дамирович, вы же сами обладатель двойного дара. Вон, благодаря вам тут скоро можно будет сауну устраивать! – я демонстративно стряхнул со лба выступившую капельку пота. – Так к чему всё это лицемерие? Разумеется, я готов. Все, чего мы ждем от вас с Эрастом Карловичем, так это оглашения состава экзаменационной комиссии. Не будете же вы проводить экзамен в одиночку, чтобы потом вас могли обвинить в пристрастном отношении ко мне или Минделю?

– Я человек чести! – попытался возразить Брунов.

– Но комиссия всё равно нужна, – выступил один из преподавателей, обладатель модно стриженой черной бородки. – Это же не рядовой экзамен, а сразу, считай, гос. Госы сдаются в присутствии минимум трех человек.

– Вот, значит, ты и будешь одним из этой троицы! Согласен? – Леопольд Дамирович лишь за малым не рычал.

Но если он хотел тем самым урезонить своих коллег и отбить у них всякую охоту вмешиваться в наши разборки, то ничуть не преуспел, поскольку бородач ответил.

– Почему бы и нет? Крайне интересно, что нам может продемонстрировать наш младший… коллега.

Последнее слово он произнес безо всякой поддевки. Прозвучало это как «я готов поверить в твои умения после того, как посмотрю на них». Кандидатура бородача как экзаменатора меня вполне устраивает. Это совершенно точно не ставленник Брунова, который будет валить меня на ровном месте.

– Я бы тоже поучаствовал, – присоединился к нам мужик с бледно-рыжими волосами и бровями точно такой же окраски.

Он весь был настолько… странный в своей природной расцветке, что казалось, будто его густо припорошили пеплом. Вроде и медный, а одновременно дымчатый, как иной дворовой котяра.

– Я никого за язык не тянул, – пытался хорохориться Леопольд Дамирович, но всем уже было очевидно, что этот тайм остался за нами с Минделем.

– Когда состоится экзамен? – спросил мой приятель.

Молодчина! Ох, как же я настаивал, чтобы он хоть крестик ручкой на ладони поставил, лишь бы не забыл задать этот вопрос. А то Брунов либо дотянет до самой сессии, и придется мне вместо спокойной подготовки к своим зачетам тратить время на эту постороннюю движуху, либо назначит экзамен прямо тогда, когда я должен быть на лекциях.

– Сообщаю, что у меня свободно время второй и третьей пары во вторник, так как я прикреплен к второкурсникам и занимаюсь практической магией с ними, а не со своими одногодками. А еще могу предложить вторую пару в среду и первую пару в пятницу, потому что высшую математику за первый курс я сдал экстерном.

– Ты думаешь, я буду тут стоять и записывать за тобой? – фыркнул Леопольд Дамирович. – Когда назначу, тогда и явишься.

– Значит, утром в пятницу, – резюмировал я, принципиально игнорируя хамство Брунова.

Видите ли, в академической среде не принято обращаться к коллегам иначе, кроме как по имени-отчеству. Никакого тыканья, никаких сокращенных имен или прозвищ, а уж тем паче обзывательств типа его любимого «сопляка». Наши миры в этом плане ничем не различались.

– А мне было бы удобнее завтра, во вторник. Чего затягивать-то? – предложил бородач.

– Да, вторник – просто идеально, – согласился бледно-рыжий.

– Давайте во вторник, я не против, – тут же поддержал их инициативу я.

– Тогда завтра жду тебя на кафедре к первой паре, – недовольно бросил мне Брунов.

– Ко второй паре, поскольку первой у меня стоит иностранный язык, – поправил я его. – Думаю, всем так будет удобнее. А чтобы потом легче было разбирать этот случай на апелляции, если вдруг у кого-то возникнут вопросы к ходу проведения экзамена, предлагаю сделать его запись, копии разослать и хранить у заинтересованных сторон.

– Вот еще! – тут же ожидаемо ощетинился завкафедрой. – А вместо тебя мне на девку не залезть?

– Леопольд Дамирович! – покачал головой бородач. – Вы переходите границы, которых воспитанным людям следует придерживаться во время разговора. При всем моем уважении, это не делает вам чести.

– Организацию процесса видеосъемки я готов взять на себя, как наиболее заинтересованная в этом сторона, – сообщил я и аккуратно зевнул, прикрывшись ладонью.

Если Брунов хотел сломить и закошмарить Минделя, а затем применить ту же тактику ко мне, если я осмелюсь защищать друга, то он серьезно опростоволосился. Мы переиначили всё так, что теперь у него не было иного выхода, кроме как согласиться на наши условия. Мы загнали его в угол, но это не означало, что победа уже у нас в кармане. Просто выбили себе условия получше. Ну а как всё обернется дальше, тут уже заранее не угадать.

На том и разошлись кто куда. Первым удрал Брунов, и после его ухода атмосфера явственно стала попрохладнее. Некроманты неторопливо отправились в сторону торгово-развлекательного комплекса, мы же с Эрастом – к нему в преподавательский корпус готовиться к завтрашнему экзамену.

– Вот, – разложил он передо мной веером кучу разномастных и затертых тетрадей. – Это мои конспекты. Спрашивали меня на девяносто процентов по ним.

– А еще десять процентов?

– Пытались прощупать, какие интересные техники можно из меня под этот интерес выжать, – хмыкнул Миндель. – Но жестоко обломались. Я ведь не собирался ставить их в известность о том, кто именно мой отец. Поэтому упорно косил под сына матери-одиночки, который понятия не имеет ни про какой род и прочие бонусы к нему полагающиеся. Прокатило. Кстати, сам Брунов сильнее всех и старался. Очень уж его этот вопрос интересует. Он, мне кажется, это считает чем-то типа налога такого негласного. Сдаешь гос – изволь поделиться с завкафедрой чем-то реально ценным, но чтоб за это на него нельзя было антикоррупционеров натравить.

– Раньше, я слышал, были особо одаренные преподы, которые требовали, чтобы студенты после экзамена оставляли им свои личные учебники, которые те сами покупали за немалые деньги. И, разумеется, в библиотеку они их относить не торопились. Предлагали выкупить с рук уже следующим потокам.

– Старая схема, – кивнул Миндель. – Я такую уже не застал, а вот от старших приятелей слышал, что такое было.

– Значит, меня Брунов тоже попытается раскрутить, чтобы я что-то интересное рассказал, – прикинул я. – Но тут можно смело валить всё на особый отдел по контролю за использованием магических способностей. У них реально есть вопросы к покойному князю Изюмову и его наследию, и они заинтересованы в том, чтобы информация об этом не ушла дальше.

– Ого, как у тебя всё серьезно! – изумился Эраст. – Значит, мне даже и спрашивать не стоит, что там за секреты такие, я правильно понимаю?

– Абсолютно! Тем более я и сам не знаю, как Николай Алексеевич свой знаменитый финт провернуть умудрился, из-за которого народ потом на ушах стоял. Отец, видишь ли, вообще не рассматривал меня в роли конфидента, да и в целом не спешил делиться действительно интересными находками. Что меня, что старшую сестру держал в неведении. И для меня это было весьма неприятным открытием.

– Успеешь это все прочитать и изучить? – кивнул приятель в сторону конспектов.

– Разумеется. Ты пока чайку поставь.

– Итить твою через пень! Забыл сладкое купить, а печенье еще позавчера доел. Сейчас схожу, ты пока сиди, готовься, – Эраст поднялся, намереваясь надеть ботинки и куртку.

– Твои печенья можно заменить десертами из «Пижона»? – осведомился я.

– Ты искушаешь мою трепетную натуру, – предупредил Миндель. – Да за их знаменитую коробку с пирожными-ассорти каждая вторая студентка будет готова со мной переспать!

– Тебе купить две таких коробки, что ли, я никак в толк не возьму? Одну, чтобы просто попить чаю, а вторую, чтобы ты устроил себе личную жизнь?

– Покупай. Одну. Коробку, – отчеканил Эраст. – Мне сегодня всё равно ничего не светит, кроме подготовки тебя к завтрашнему экзамену. Так хоть сам сладкого поем.

– А что, девицы твои с тобой подарком не делились?

– Ни одна, – тяжело вздохнул приятель, а затем, заметив невысказанный вопрос в моих глазах, прокомментировал. – Когда мы встречались с Миланой, я еще не знал про «Пижонов» и их знаменитые десерты. Название слышал, конечно, но пробовать не пробовал. Да и вообще они мне не по карману были в ту пору.

Почему-то от этого признания мне стало тепло на душе. Я хоть ты тресни не мог представить Сонцову скрягой, жадно поедающей вкусности в одиночку, пока подаривший их человек с грустью смотрит на ее пиршество, потому что его не пригласили к столу.

Миндель пошел ставить чайник. Я же тем временем сделал заказ. Заодно узнал точный адрес, где жил приятель, куда я и отправил курьера из ресторации. А параллельно перелистывал страницы конспекта, даже не глядя на них. Десять секунд на разворот, листаем. Еще десять, листаем.

Филин, похоже, матерился про себя, но задание мое воспринял совершенно серьезно. Запоминал текст визуально, затем ему будет нужно систематизировать его и расставить условные ярлыки-флажки. Типа, вот тут рассказывали про болезни от прямого контакта с некротикой, а тут вот учили общаться с мертво перерожденным в его первую декаду, когда эта нежить вообще мало что соображает и на нормальный контакт пойти не может просто по факту.

Пока, судя по коротким отчетам, что посылал мне конструкт, в конспектах ничего принципиально нового, чего бы я не знал, не было. Но это еще только тетрадь за первый курс. А что будет дальше?

Эраст меж тем успел заварить ароматный чай. Не из пакетика, а в чайнике из китайского фарфора. В последнее время такой способ вновь вошел в моду, и студенчество дружно ринулось разбирать бабушкины антресоли и шкафчики, изымая оттуда заварочные чайники. Ну а к ним, как водится, еще и чайные пары в комплект. Причем подавляющее большинство считало, что блюдечко под чашкой нужно исключительно ради того, чтобы не навредить столу. Нельзя же просто так ставить на поверхность емкость с кипятком, пусть и крошечную: еще полировка облупится или пятна останутся. Тот, кто подскажет им, что из блюдца можно пить чай, остужая его при этом, совершит в этом мире настоящую культурную революцию. Вот только можно, это буду не я?

Мы еще не успели перебраться к столу, как прибыл курьер, поставив самый настоящий рекорд скорости. Похоже, ресторации не было нужды собирать коробки под каждый отдельный заказ; пирожные раскладывались заранее и только ждали своего покупателя, поэтому времени на обработку и отправку уходило крайне мало.

Я не большой любитель сладкого, но тут был вынужден признать, что это полный гастрономический восторг и оргазм. Мне досталась песочная корзиночка с кремом и ягодами в желе, после которой я понял, что в последний раз ел что-то подобное лет десять назад на Новый год. А может, даже и больше. Помню, слуги поставили самовар возле беседки, я ждал там, закутанный стараниями Прохора в сто одежек, чтобы не простудиться на морозце, а потом мы прямо на улице пили чай с отцом и Ираидой и ели привезенные из Ипатьевска пирожные. Глафиры тогда еще и в помине не было, а уж Емельяна тем более.

После перекуса заниматься учебой не было ни малейшего желания, но я взял себя в руки и продолжил знакомиться с конспектами, пока Миндель отправился в ванную мыть посуду.

Первый курс Филин освоил еще до чаепития. Второй мы добили, когда Эраст еще возился с заварником, вытряхивая из него старую заварку. Его ворчание было отлично слышно в комнате. Третий подошел к концу примерно с окончанием помывочной эпопеи. Четвертый мы изучали в тишине, поскольку Миндель, извинившись, побежал заседать в туалет. У него, оказывается, такая вот моментальная реакция на крем. Хм, будь у меня подобное, точно бы не ел пирожные при девушках, а то вдруг свидание окончится конфузом. Ну а пятый уже спокойно добивали, когда мой приятель наконец-то угнездился на своей кровати, уперевшись спиной в стену и подоткнув под нее подушку.

– Я готов! – сообщил я, отложив в сторону очередную тетрадь. – Давай, устраивай проверочный экзамен!

– Сдается мне, Валерьян, ты кое-что от меня скрываешь, – Эраст посмотрел на меня в упор. – У тебя не два дара, а все три!

Сердце глухо пропустило удар. Что делать? Похоже, приятель меня расколол…