Текст книги ""Бис" для суфлёра (СИ)"

Автор книги: theoremI

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 39 страниц)

Миранда нахмурилась, отведя взгляд в сторону, и сердце Гермионы ухнуло куда-то вниз, с противным эхом, глубоко-глубоко. Но женщина внезапно выпрямилась, решительно расправив плечи.

– Да, проблем не будет, – твёрдо сказала она, и Грейнджер не удержалась, обняв её.

– Спасибо, спасибо, спасибо!

Миранда похлопала её по плечу, мягко улыбаясь.

– К концу апреля я пришлю тебе список и информацию, которую нам удастся собрать.

– Это было бы великолепно, – прошептала Грейнджер. – И ещё кое-что. Нам всё-таки удалось незаметно получить послабление в законе о Статуте! Мы сможем лично приходить к детям, достигшим пятилетнего возраста, и предлагать родителям посещать наше заведение, вместо обычной школы. Ох, вы бы видели лицо Дамблдора, когда он узнал об этом… Это напечатают в начале мая, когда приют начнёт работать официально.

Миранда смотрела на неё, открыв от удивления рот.

– В таком случае, я решительно не понимаю, почему Дамблдор отказался давать вам имена маглорождённых детей, – сказала она. – Откуда, по его мнению, вы будете их брать?

Гермиона не нашлась с ответом. Она тоже не понимала. И не понимала, почему Министр не надавил на директора. Было похоже, что их вывезли на середину озера, в надежде, что они утонут. В любом случае, все послабления, которые им дали, в надежде, что они не смогут достать имена маглорождённых, были им на руку.

Когда празднование подходило к концу – Миранда и Гиппократ собирались возвращаться в больницу, а Гораций в школу – Гермиона поняла, что пора решаться.

– Пока вы все не разошлись, – сказала она, левитируя перед собой торт (по крайней мере внешне он выглядел не очень плохо), усыпанный волшебными свечами с разноцветными маленькими огоньками, – пора задувать свечи!

Гектор усмехнулся, но, закрыв глаза, задул свечи, под аплодисменты.

Гермиона принялась разрезать бисквиты, а эльфы раскладывали кусочки на тарелки и раздавали гостям.

– Хм, неплохо, дорогая, – протянул Гектор; на нём скрестились непонимающие взгляды. – Гермиона сама его приготовила, – пояснил он, самодовольно усмехнувшись.

– Ты умеешь готовить? – спросил каждый на свой манер, но было кое-что общее: удивление.

Гермиона вспыхнула, отвернувшись.

И, конечно, каждый высказал своё мнение, попробовав торт. Даже если они ради приличия хвалили его – Гермионе было наплевать.

Риддл, впервые за вечер оторвавшись от Сметвика, подошёл к Гермионе.

– Это правда вкусно, – искренне сказал он.

– Главное, не привыкай к этому, – проговорила ведьма, зацепив кончиком пальца немного крема с его торта и облизав его.

Глаза Тома потемнели.

– Играешь с огнём, – опасно тихо произнёс он.

– Я была бы не против сгореть, – в тон ему ответила Гермиона.

Казалось, что это невозможно, но зрачок практически полностью поглотил ультрамариновую радужку.

Он отошёл от неё, когда Гектор вызвался проводить гостей. Они все направились в кабинет Гектора. Прощаясь, гости исчезали в камине, и, когда Том открыл рот, чтобы попрощаться тоже, дядя его опередил:

– Оставайтесь у нас, Том. Я уже отправляюсь отдыхать. – Риддл метнул в её сторону вопросительный взгляд, но Гермиона лишь пожала плечами, мол «тебе решать». – А утром Гермиона накормит нас завтраком, который приготовит сама, – добавил последний аргумент Гектор, – у неё очень хорошо выходит, – а, вот этот был последним.

– Хорошо, спасибо, – усмехнувшись, согласился Том.

Гектор быстро отправился в свои покои, а Гермиона потащила Тома в свои. Она действительно собиралась сегодня сгореть, выплеснуть накопившиеся эмоции. Риддла, казалось, порадовал её энтузиазм. Ведьма наложила на комнату муффлиато, и толкнула Тома на кровать, заваливаясь сверху.

– Знаешь, это было необычно, – сказал он, в перерывах, между поцелуями.

Гермиона слегка отстранилась.

– Что именно? – спросила она, вытягивая пуговицы его рубашки и петличек, для разнообразия, без магии.

– Такие семейные посиделки, это приятно.

Из неё снова будто выбили весь дух. Потому что она, конечно, подумала о том, что у Тома не было такой семьи, и он жил все тридцать семь лет без этого. Без тепла, просто не зная, что это такое. Сама она ещё помнила праздники с родителями, потом с друзьями. Такое не забывается даже за восьмилетний перерыв. Но это невозможно себе представить, если был лишён этого с детства.

И, конечно, её глаза снова защипало.

– Ну, теперь у тебя есть я, ведь так? – спросила она.

И Том кивнул, прижимая ведьму к себе, и втягивая её в поцелуй.

Очистив голову от лишних мыслей, Гермиона с энтузиазмом ответила, распахивая полы рубашки, и проводя по горячей коже руками – от плеч к низу живота. Когда её пальцы прошлись по кромке брюк, Риддл сдавленно застонал. Он опустил руки на её бёдра, но Гермиона откинула их.

– Сегодня я главная, – прошептала она ему в губы.

Риддл хмыкнул. Его тело ощутимо напряглось, когда девушка привязала его руки к столбикам кровати. Он был красив, как Бог. Она отстранилась, оценивая проделанную работу, а потом принялась медленно снимать его брюки – как всегда, без белья – смотря ему в глаза. Взгляд то и дело соскальзывал к его члену, который возвышался над телом.

Гермиона почувствовала, что краснеет. Она никогда не разглядывала Тома – вот так откровенно и открыто. Насладившись прекрасным видом, она опустила ладошку на член, размазывая смазку большим пальцем. Внизу живота собралось тепло, в трусиках стало влажно, но она решила, что хочет попробовать его на вкус, прежде, чем вытрахает все эмоции.

Её губы опустились на член, и Том сдавленно застонал. Девушка продолжала смотреть на него, Риддл же прикрыл веки и откинул голову назад, его кадык то и дело подёргивался от сдерживаемых стонов. Она опускала и поднимала голову, вычерчивая языком дорожки по всей длине члена, и, когда дыхание Тома окончательно сбилось, она ускорилась. Он кончил, протяжно застонав, и Гермиона глотнула. Взгляд Риддла был одновременно восхищённым и таким тёмным, возбуждённым, что Грейнджер почувствовала практически физическую боль от того, как сильно она его хотела.

Осыпая поцелуями каждый участок его тела от низа живота до губ, Гермиона навалилась на мужчину сверху, с удовольствием отметив, что он уже готов ко второму разу. Она приподняла бёдра и направила рукой член, насаживаясь на него. Из груди вырвался то ли рык, то ли стон, и Грейнджер полностью отстранилась, настраиваясь на новый ритм. Пульс зашкаливал. Руки Тома забились в верёвках, но ведьма не отпускала его, двигаясь в удобном ей темпе.

– Гермиона, – прохрипел маг, закидывая голову назад.

Грейнджер чуть ускорилась.

Её горячие ладони скользили по телу мужчины, а из его горла вырывались стоны, которые он перестал сдерживать. Осознание, что Риддл потерял контроль, заводило ещё больше. Она опустила пальцы на клитор, и Том зарычал. А в следующую секунду, её обвили крепкие мужские руки с остатками верёвки на запястьях, и она воскликнула, когда Риддл перекатился, подминая её под себя.

– Ведьма, – прошептал он, склоняясь к ней. – Моя. – Он вышел и резко вошёл на всю длину. – Моя. – Он повторил движение.

И повторял раз за разом, пока она не кончила, извиваясь под ним, чувствуя вес его тела, царапая ему спину. Его движения стали хаотичными и более резкими, и Том тоже кончил, произнося её имя.

***

Гермиона снова встала раньше, ощущая себя слегка разбитой после ночи с Томом, чтобы приготовить завтрак, как обещал Гектор. Её энтузиазм ещё не угас, поэтому, договорившись с домовиками, Грейнджер, помимо яичницы с беконом, сделала блинчики. Она никогда не любила готовку, сколько себя помнила, а год путешествий по лесу и вовсе навевал неприятные воспоминания, но сейчас она делала всё с удовольствием. Гермиона на мгновение замерла, от прострельнувшей мысли. А что, если ей всё это нравится, потому что она постарела? Почему-то других объективных причин в её голову не пришло.

Постаравшись отбросить эти глупости в сторону, она накрыла на стол. Мужчины вошли в столовую одновременно, о чём-то переговариваясь, а Гермиона почувствовала, как в груди разливается что-то золотисто-медовое и тёплое, как горячий шоколад – возникшее ощущение было примерно такое же, когда поблизости появляется патронус.

Гектор взял в руки газету, не левитируя её перед собой, как обычно, – так он закрыл бы Тома, Риддл сделал тоже самое. А так как Том взял её «Пророк», Гермиона решила просто завтракать.

– Очень вкусно, – прокомментировал Риддл, попробовав и яичницу, и блинчики.

И Гермиона почувствовала, что снова расплывается.

Она бросила взгляд на Гектора, но тот хмурился на свою газету.

– Где-то убыло, где-то прибыло, – загадочно прокомментировал он.

Грейнджер приподнялась, заглядывая на первую полосу. Дядя повернул газету ей.

На первой странице «Пророк» поздравлял Ориона и Вальбургу Блэк с рождением второго ребёнка – Регулуса.

– Нужно их поздравить, – вполголоса проговорил Том.

А Гермиона мгновенно отрезвела и вырвалась из своей неги, вспомнив, как умер Регулус Блэк. И она не собиралась допускать этого снова.

========== Часть 36. Метка ==========

Комментарий к Часть 36. Метка

Название главы полностью оправдывает себя.

За день до очередного большого Заседания, Гермиона, Ирма, Эмис и Эйлин случайно встретились в кафе. Это было не совсем случайностью, если честно, – Гермиона договорилась о встрече с Эмис, по дороге Эмис прихватила Ирму, а Эйлин подсела к ним – миссис Принц помогала ей выбрать платье для торжества, но сказалась уставшей и трансгрессировала домой, к наследнику, а Эйлин осталась на Косой аллее, заметив идущих Эмис и Ирму, и поспешила присоединиться к ним. И вот они уже второй час сидели в кафе, за окном сгустились сумерки, но никто не спешил уходить, потому что их захватила важная тема, обсуждаемая полушепотом, которую слышал бы весь зал, если бы Гермиона вовремя не наложила муффлиато.

– Всё-таки, он очень хорошенький, – в очередной раз вздохнула Ирма.

– До тех пор, пока не откроет рот, – усмехнулась Эйлин.

– Поверить не могу, что ты так можешь о нём говорить, – возмутилась Ирма, притворно расширив глаза.

Эмис и Гермиона обменялись долгим взглядом. Эйлин пожала плечами.

– Послушай, он и правда хорошенький, – согласилась она, – и хороший политик, я не спорю. Но порой он бывает таким вредным, таким… невыносимым.

Ирма закатила глаза.

– И ещё у него прелестный ребёнок, – мечтательно проговорила она.

Ладно, с этим Гермиона молчаливо согласилась. Пока что Люциус оставался приятным мальчишкой. Но он уже стал копировать окружающих, в нём стал проступать налёт надменности Абраксаса и Тома, хотя, и взвешенность и уравновешенность Юстина тоже присутствовали. А ещё, порой, непосредственность Антонина. Но черты Абраксаса превалировали – всё-таки сын своего отца, а не волчонок в стае.

– Малфой, наверное, уже устал икать, – заметила Эмис. – А что вы можете сказать о втором кандидате? – поинтересовалась она, явно не имея в виду его политические качества.

Гермиона постаралась не шевелиться, мечтая, чтобы про её фиаско в отношениях с этим человеком не вспомнили.

– Один краше другого, – изрекла Ирма; Эйлин хихикнула. – Хотя, нет, не знаю, они оба – красавчики.

– Мерлин, – простонала Грейнджер в полголоса.

Она ненавидела подобные темы – прожив шесть лет в одной комнате с Лавандой и Парвати, успела наслушаться бессмысленного трёпа, насмотреться на стены с идолами: начиная с Локхарта и Диггори, заканчивая Уизли (как это вообще произошло?) – но, похоже, именно так работал стадный женский инстинкт. По отдельности каждая из её подруг была адекватной, но когда они встречались вместе…

– Если бы выбирали за красоту – победил бы однозначно Абраксас, – сказала Эйлин.

– Ну, не знаю, – протянула Эмис. – Когда Нобби выступает на заседаниях… – она красноречиво обмахнулась салфеткой.

– Не знаю, по-моему, он какой-то… Никакой, – возразила Эйлин. – Хотя, может быть в жизни он выглядит иначе, я ведь видела его только на колдографиях.

– Молю, давайте поговорим о чём-нибудь другом, – простонала Гермиона. – Что? – спросила она, когда взгляды всех троих скрестились на ней.

Девушки хитро переглянулись.

– Ну, у тебя-то самый хорошенький из всех, – загадочно протянула Эмис.

Грейнджер подавилась чаем и закашлялась. Эйлин любезно направила на Гермиону палочку, пока Ирма хлопала Гермиону по спине.

– Бросьте, – отмахнулась ведьма, прохрипев это слово; она смахивала слёзы с глаз.

– Ну, Том Риддл-Гонт весьма и весьма хорош собой, – пропела Эмис, стреляя глазами на Гермиону. – У вас всё серьёзно?

Серьёзно ли? Гермиона не знала, что на это ответить. Ну, возможно совместное избавление от трупа невыразимца и нытьё Риддла о детях должны были привести к чему-то серьёзному? Она, всё же, сама не была на сто процентов уверена. Поэтому просто пожала плечами. Девушки выглядели разочарованными.

– Ты, вообще-то, советовала мне присмотреться к Нобби Личу, – возмутилась ведьма, ткнув в Эмис пальцем.

– Зачем, когда есть такое чудо? – искренне удивилась Эйлин; Эмис просто кивнула и красноречиво указала рукой на Принц, молчаливо выражая согласие.

– Свадьба, – сказала Гермиона. – Ты уже выбрала платье?

Удалось. Они все мгновенно переключились на Эйлин – и сама Эйлин тоже – быку показали красную тряпку. Они обсуждали свадьбу – небольшой праздник – и каждая делилась предложениями по торжеству. Каждая женщина мечтает о свадьбе, и эти – не были исключением. Даже если это была не их свадьба, они всё равно были готовы выложиться на полную.

– Поверить не могу, я встречу Абраксаса Малфоя, – простонала Ирма, прикладывая ладони к щекам.

Гермиона устало прикрыла глаза.

***

Гермиона перенеслась в поместье, и, убедившись, что Гектор уже отдыхает, отправилась к Тому через камин. В библиотеке его не было, поэтому она проверила кухню, затем столовую, а потом направилась в гостиную. Риддл обнаружился там. Он сидел в кресле. На столике возле него стоял чайный набор.

– Где ты была? – поинтересовался он.

– Встречались с Эмис, Ирмой и Эйлин, – закатила глаза Гермиона, – они невыносимы. Весь вечер слушала восторги Ирмы по поводу Абраксаса – она буквально сходит по нему с ума – а потом они начали сравнивать его и Лича между собой…

– И кто победил? – протянул слишком самодовольный, слишком холодный, как скользкая змея, голос за её спиной.

Риддл смотрел на неё насмешливо.

– Том, – ответила Гермиона, разворачиваясь. – Привет, Абраксас, что ты здесь делаешь так поздно? Разве тебе не пора укладывать Люциуса?

Абраксас выглянул из-за неё и посмотрел на Тома.

– Поверить не могу, что ты позволяешь ей разговаривать с будущим Министром Магии таким неподобающим тоном, – надменно сказал он, – к тому же, как выяснилось, самым привлекательным Министром, – он поиграл бровями.

– Ты не выносим, – бросила Гермиона и развернувшись, наколдовала себе кресло, по другую сторону от Тома, и пошла к нему. – И всё же, что ты тут делаешь? – поинтересовалась она через плечо. – Или снова ваши секреты?

Ведьма упала на мягкое сидение и начала делать чай – будь тут Антонин, он бы скривился от того количества молока, что добавила Гермиона.

– Нет, на этот раз всё прозаичнее, – он опустил голову. – Мне нужно отправиться в Порту на день, но я не могу взять с собой Люциуса – ему нельзя пропускать занятия. Блэки слишком заняты, чтобы взять его на время, Юстин тоже, Эйлин готова была согласиться, но…

– Северус болеет, да, она сказала во время небольших пауз между тем, когда тебя расхваливала Ирма.

–… и у меня закончились люди, которым я бы мог доверить сына, поэтому просил Тома отправиться в Порту вместо меня.

Гермиона посмотрела на Риддла, который оставался невозмутим. Затем слегка нахмурилась.

– Ну, я не знаю, насколько ты мне доверяешь, – начала она; Том вскинул на неё взгляд, прищурившись, – но я могу присмотреть за Люциусом.

Риддл пытался что-то донести до неё взглядом – не мог он смотреть так и ничего не иметь в виду. Но в Гермионе проснулась гриффиндорская натура (сразу после того, как она вернула мантию невидимку Поттеру, и, после того, как расколотую тарелку с кашей свалили на Люциуса – Гермиона чувствовала свою вину), и она не могла не предложить свою помощь. А Гектор морально готовился провести несколько дней в магловской клинике, чтобы пройти обследование, и стал слишком раздражительным, так что ничего не мешало Гермионе провести день с Люциусом.

Абраксас смотрел на неё, словно прицениваясь. Она не выдержала и закатила глаза.

– И что ты за это хочешь? – протянул Малфой.

– Твою душу, – серьёзно сказала Гермиона, скрестив руки на груди.

– Тебе нужно меньше общаться с Долоховым, – проговорил мужчина, закатывая глаза.

– Прекрати, Абраксас, у тебя нет ничего такого, что мне могло бы понадобится. Считай, это благородный порыв.

– Ладно, я буду благодарен за помощь, – великодушно согласился он.

У Гермионы сложилось впечатление, что она должна была его сейчас поблагодарить за оказанное доверие. Судя по насмешливым лицам мужчин – её только что обвели вокруг пальца. Слизеринцы.

– Вы, – Гермиона смерила обоих строгим взглядом, – скользкие змеи. Мог бы просто попросить, – обратилась она к Абраксасу.

– Слизеринцы никогда не просят, – гордо заявил он, выпячивая грудь.

Грейнджер отмахнулась от него, как от назойливой мухи.

Когда один хитрый змей будущий-министр-магии, наконец, убрался, Гермиона строго взглянула на Тома.

– И к чему было это представление?

Риддл развёл руками и улыбнулся краешком губ. Ясно. Это была идея Малфоя.

– Вообще-то мы долго тебя ждали, – заметил Том. – Вы правда четыре часа обсуждали Абраксаса? – спросил он, склонив голову к плечу.

– Ой заткнись, – отмахнулась ведьма.

– Вы, женщины, меня поражаете, – искренне сказал он, обнимая её за талию.

– Но я не обманывала, когда сказала, что победил ты, – в тон ему произнесла Гермиона.

На лице Риддла растеклась самодовольная ухмылка. Всё-таки все мужчины падки на лесть, сделала вывод Гермиона. А потом Том потащил её в спальню, и все мысли из её головы выветрились.

***

На Заседание Гектору пришлось отправиться одному, несмотря на то, что Гермиона переживала за его здоровье, он заявил, что вполне сможет просидеть там. Вместо Абраксаса пойти было некому, но, насколько знала Гермиона, Малфой оставил Риддлу доверенность, благодаря которой тот мог голосовать за него.

Грейнджер прибыла в Малфой-мэнор ранним утром и наблюдала, как Абраксас исчезает, крепко схватив дрожащий золотой подсвечник. А потом Люциус потащил её в игровую – до прихода первого учителя было ещё несколько часов.

Она наблюдала за тем, как этот ребёнок раскладывает свои игрушки, демонстрируя их ей, и не могла представить, что его рот произносит слово «грязнокровка». Или, как он стоит и смотрит, что кого-то пытают. Они – Пожиратели – определённо все сошли с ума. Коллективно. Потому что волшебники, которых она знала сейчас, включая даже Риддла, не были хотя бы частично похожи на тех психов из будущего. Они казались обычными людьми, которые ели, спали, шутили и смеялись. У каждого случалось какое-то дерьмо, даже у неё – она убила троих, но это совершенно не казалось ей нормальным хоть в какой-то степени. Риддл, возможно, относился к отнятию чьей-то жизни по-другому, но он тоже не убивал направо и налево. И Гермиона надеялась, что сможет повлиять на его методы… в принципе.

Люциус, как и всегда, старался впечатлить её владением стихийной магией, хотя Гермиона искренне не согласилась бы с таким определением. Потоки его волшебства были слишком плотными, слишком твёрдыми, чтобы называть это стихийным выбросом. Он призывал вещи, заставлял парить в воздухе предметы, прекрасно управлял цветами игрушек – это была полноценная беспалочковая магия. И Гермиона не сомневалась, что перекрашенные стены в игровой (золотисто-алые) конкретное дело конкретных детских ладошек, а Абраксас не мог это исправить, потому что этого не хотел Люциус. Грейнджер, в целом, понимала, что Малфои – сильные маги, ведь не просто так их выбрал Волдеморт, но она не представляла себе, что они настолько сильны. И не могла припомнить, демонстрировал ли что-то подобное Драко в её времени.

Гермиона, как хорошая нянька, захотела поприсутствовать на занятиях Люциуса – как оказалось, Абраксас выбрал вполне себе магловские предметы: чистописание, математика, география, пусть и с небольшим магическим уклоном. Потом были танцы и этикет.

Люциус полностью погружался в занятия, не отвлекаясь на раздражители, но, только в камине растворился учитель по танцам, ведьма почувствовала, как в его голове переключился тумблер, и ребёнок стал самым обыкновенным мальчишкой. Они вновь вернулись в детскую и провели почти три часа сначала сражаясь, а потом играя в плюй-камни – подарок Эйлин, которая и обучила Люциуса так хорошо, что Гермионе не нужно было даже поддаваться – он её побеждал всякий раз.

Затем домовики объявили об ужине, и Грейнджер позволила проводить себя в столовую. К ним присоединился Том. Гермиона заметила его нервозность, как только он шагнул из камина на светлый ковёр с высоким ворсом.

– Что случилось? – поинтересовалась она, усаживаясь на своё место.

Том достал из внутреннего кармана мантии письмо и протянул его Гермионе. Внутри оказалось приглашение на судебный процесс. Наверное, её дома ждало такое же. Как и всегда, Министерство не озаботилось тем, чтобы сообщить подробности Заседания.

Люциус нетерпеливо ёрзал на стуле ровно до того момента, пока на столе не появились тарелки с едой. Потом тумблер снова отчётливо щёлкнул, мальчик выпрямился, аккуратно разложил салфетку и приступил к трапезе.

– Мракоборцы обнаружили незаконную ферму нюхлеров, – объяснил Том, повторив действия Люциуса, – судить будут Чарльза Селвина. Слышала это имя?

– М-м, – протянула Грейнджер; она знала одного Селвина – в своём времени, но точно не помнила его имя, а в этом времени дядя ни разу не говорил о нём… даже когда они изучали список чистокровных.

– Я не сомневался, – сказал Риддл, кивнув, – они не появляются на Заседаниях, хотя количество мест в Визенгамоте у них… почти как у Блэков.

– К чему ты ведёшь?

Том задумался, нахмурившись, и вилка в его руке противно скользнула по тарелке. Люциус, сидящий слева от неё, слегка вздрогнул от резкого звука, но тут же вернулся к еде. Гермиона не знала, можно ли обсуждать подобные вещи при нём, но подозревала, что Риддл знает, что делает. Кроме того, она была уверена, что Абраксас уже просветил сына по поводу чистокровных семей. И организации, в которой состоит, лидером которой был Том. М-да.

– Поговорим после того, как Люциус отправится спать, – тоном, не подразумевающим возражений, подытожил Том.

Грейнджер пожала плечами, моментально переключая внимание на ребёнка. Тот, слегка прищурившись, кивнул сам себе, будто вёл какой-то диалог в голове. Он продолжал гонять по тарелке спаржу – еда в этом доме была диетической. В целом, Гермиона давно обратила внимание на то, что Абраксас предпочитает полезную пищу, а не традиционно английскую – жирную. У него были проблемы с желудком. Хотя пища – единственное в чём себя ограничивал Малфой-старший, потому что любил посидеть с бокалом огневиски и много курил.

Люциус похлопал Гермиону по предплечью.

– Можно мне пирожное? – спросил он, глядя ей в глаза с таким выражением лица, что девушка была готова дать ему все пирожные мира.

Она уже открыла рот, чтобы ответить, но её опередил Том:

– Разве сегодня суббота? – лениво протянул он.

Вопрос явно не был адресован ей. Люциус мгновенно нахмурился.

– Нет, не суббота, – капризно произнёс он. – Но…

– Нет, – отрезал Риддл и посмотрел на возмущённую Гермиону: – Абраксас запрещает ему есть сладкое, он потом плохо спит.

Грейнджер с трудом удержала брови на положенном им месте. А потом повернулась к мальчику с извиняющимся выражением лица. Ей было тяжело что-то запрещать ребёнку, тем более – чужому, тем более – сладкое. Она сама очень любила шоколад, пирожные и конфеты, и ей было искренне жаль Люциуса. Она даже забыла, что он когда-то называл её грязнокровкой. Не мог этот мальчишка сказать… такое.

Они выбрались из-за стола, бросая хмурые взгляды на Риддла, и отправились обратно, в детскую. Гермиона рассчитывала, что они снова будут играть, но Люциус объявил, что ему нужно выполнить домашнее задание. Поэтому Грейнджер сидела на наколдованном стульчике рядом с ним подперев голову рукой, проверяя упражнения. Она попыталась представить Абраксаса рядом с сыном, сидящего вот так, каждый вечер, и, как ни странно, у неё это получилось. Он выглядел бы очень органично.

Как только часы пробили девять, Люциус отложил перо, аккуратно собрав пергаменты в стопочку, и повернулся к Гермионе.

– Вы почитаете мне перед сном?

Грейнджер удивлённо моргнула.

– Хорошо.

– Я буду готов через пятнадцать минут, – сказал он и вскочил, скрываясь за дверью.

Потом зашумела вода. И ровно через тринадцать минут шум воды стих. И ещё через минуту Гермиона поднялась, подошла к двери и постучала.

– Да, я уже готов, – отрапортовал детский голосок по ту сторону деревянной поверхности.

Грейнджер не знала, как относиться к такому явлению. В ней боролись восхищение и возмущение: Абраксас то ли приучил ребёнка к точному распорядку дня, то ли выдрессировал. Однако, несчастным Люциус не выглядел, поэтому девушка решила остановиться на первом варианте.

Она прочла Люциусу сказку «Волосатое сердце колдуна», и тот уснул ровно на последних строчках.

Подоткнув одеяло, она окинула взглядом комнату, и вышла.

***

Том обнаружился в гостиной. Он пил огневиски, задумчиво глядя в камин, олицетворяя собой картинку из журнала. Гермиона ненадолго застыла у входа, любуясь его профилем. Ей действительно нравилось на него смотреть, он был агрессивно красив, и, порой, она не понимала, что Риддла привлекло в ней самой. Спрашивать у него она точно не собиралась. Боялась ответа.

Он вздрогнул, почувствовав на себе взгляд, и повернулся к ней.

– «Волосатое сердце»?

Гермиона усмехнулась, кивнув, и подошла к нему.

– О чём ты хотел поговорить?

Риддл усадил её на диван, разворачивая спиной к себе и прижимая к груди. Он делал так постоянно в последнее время. И это было чертовски приятно.

– Существует организация, – начал Том, и Гермиона почувствовала, что её сердце ухнуло куда вниз, издав противный шлепок, – именуемая «Вальпургиевыми Рыцарями», – она нахмурилась, радуясь, что он не видит её лица; Риддл будто рассказывал сказку. – Это политическая организация, в которой состоят чистокровные волшебники.

– Вроде священного списка? – спросила она, слегка хриплым голосом.

– Вроде того, – усмехнулся Том. – Пожалуй, они что-то вроде революционеров. В хорошем смысле этого слова. Некоторые из них занимают высокие посты в Министерстве, некоторые – нет. Впрочем, людей хватает во всех областях, – задумчиво добавил он. – В ней состоят и фермеры, и владельцы производств, и целители, и простые работники, и начальники Отделов. Все они, помимо основной работы, занимаются продвижением взглядов. В основном, они выступают против действий Дамблдора. Его политика отдаёт слишком уж… маглолюбством, – смягчил Риддл. – Этого не заметить в перспективе года, но, если оглянуться хотя бы на двадцать лет назад, когда он начал свои действия, можно проследить закономерность. Как сказать… он делает магию проще. Упрощает школьную программу, восхваляет достижения маглов. Это то, что на поверхности. Но важнее то, что после того, как он обрёл некое влияние, стали закрываться многие производства, волшебники стали активнее сотрудничать с маглами, потому что у них стало, элементарно, дешевле. Работы стало меньше – тридцать лет назад, я узнавал, Лютного не существовало. Вчерашние фермеры стали егерями…

– К чему ты ведёшь? – поторопила Гермиона, чувствуя, как по спине побежали противные мурашки.

– Рыцари много анализировали, и пришли к выводу, что Дамблдор хочет привести к слиянию магического и магловского мира.

Грейнджер резко отстранилась и развернулась, ошеломлённо глядя на Риддла – это было очень серьёзное обвинение. Комната наклонилась и закрутилась вокруг своей оси, а может быть, у неё закружилась голова.

– Маглы не примут наши способности, они не поймут магию.

– Все это осознают, Гермиона, – тем же спокойным тоном продолжил Том, возвращая её в прежнее положение. – По крайней мере, мыслящие волшебники это точно осознают. Я был близок к магловскому миру, и могу с уверенностью сказать, что маглы не примут то, что им чуждо, – Гермиона почувствовала горечь на языке, от осознания, что Том прав – она тоже была вхожа в магловский мир – её не приняли даже её родители. Она видела это в их глазах – страх и непонимание. – В лучшем случае, они просто всех убьют. В худшем – разберут на опыты, заперев в лабораториях.

Том замолчал, оставляя ей возможность проникнуться. Не то чтобы Гермиона не сделала похожих выводов, но услышать подтверждение из чужих уст… оказалось не так просто, как она себе представляла. Всё вокруг неё продолжало вращаться, до тошноты быстро.

– Какое отношение к этому имеют Селвины? – спросила она, не вполне понимая, к чему ведёт Том.

– Теперь мы подошли к сути. Лидером «Вальпургиевых Рыцарей» являюсь я, – сказал он, а Грейнджер ещё раз порадовалась, что он не видит её лицо, потому что у неё отвисла челюсть. В буквальном смысле. – Я разделяю всех на ближний круг и прочих волшебников.

– И чем они отличаются? – прошептала ведьма, впрочем, уже зная ответ.

– Ближний круг имеет метки – знак принадлежности, – просто ответил Том.

Комната резко остановила вращение, пол снова стал ровным. Но в животе всё продолжало ходить ходуном – желудок сжимался.

– И? – хрипло спросила она, скользнув глазами по комнате.

– Селвины – не входят в ближний круг, но мы обязаны им помочь. Их ферма то признаётся легальной, то лицензию вновь отзывают. То, что её обнаружили мракоборцы – просто смешно, потому что её положение задокументировано и хранится не на последних полках в архиве.

Гермиона глубоко вдохнула, молясь, чтобы желудок её не подвёл.

– Но они разводят нюхлеров на убой, это…

– Это нормально, Гермиона. Ты используешь их, как ингредиенты.

– Но они ведь считаются вымирающим видом…

– Селвины не отлавливают диких нюхлеров, – возразил Том. – Поэтому никак не влияют на популяцию. Однако международное сообщество считает такие фермы незаконными, а наше государство подстраивается под остальные. Иногда. Каждый раз, когда на пост в Отделе международного магического сотрудничества, – у Гермионы снова сжался желудок, – приходит новый руководитель, начинается что-то подобное.

– Но в чём проблема?

– Проблема в том, что завтрашний суд затрагивает не только проблемы нашей страны – как в том случае, когда грязнокровка отравил племянницу, которой ты потом помогла, – а выходит на международную арену.