Текст книги ""Бис" для суфлёра (СИ)"

Автор книги: theoremI

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 39 страниц)

Когда мышцы влагалища сжались на члене, он кончил и склонился к ней, покрывая её спину поцелуями.

Он щёлкнул пальцами и верёвки растворились в воздухе – лишь чувство удовлетворения и глубокие следы на её запястьях служили напоминанием того, что произошло. Том обнял девушку за талию и перекатился набок, прижимая её к себе. Он не любил объятия, но в данный момент это было всем, чего он желал. Хотя…

– Я хочу, чтобы ты осталась, – прошептал он.

– Но Гектор…

– Отправишь ему записку или патронус, – отмахнулся Том. – Хочешь, я ему отправлю записку?

Гермиона покачала головой.

– Я не приняла зелье, – она предприняла попытку выбраться из объятий, но Риддл удержал её.

– Ничего страшного.

Она на секунду замерла, всё её тело напряглось, а потом стала активнее вырываться из кольца рук, с таким энтузиазмом, словно от этого зависела её жизнь. Том нехотя разжал объятия, Гермиона повернулась к нему, глядя как на умалишенного.

– Что значит «ничего страшного»? – спросила девушка, приподняв брови; лицо раскраснелось, в глазах – огонь из возмущения и смущения.

– Ничего страшного не случится, если ты забеременеешь, – спокойно сказал Том, садясь на нерасправленной постели.

У Гермионы отвисла челюсть, она покачала головой.

– Да ты с ума сошёл, – нервно усмехнулась ведьма. Грейнджер оглянулась в поисках палочки. – Я думала, ты скажешь: «Ничего страшного, Гермиона, ты можешь использовать заклинание позже», или: «Ничего страшного Гермиона, у меня есть зелье», – она, не обнаружив свою палочку, потянулась к его, кажется, почти неосознанно – недовольство, плескавшееся в её взгляде, перекрыло все остальные эмоции. – Но уж никак я не ожидала, что Том Риддл хочет детей. От меня.

Кажется, последнее показалось ей особенно смешным и нелепым, и она нервно рассмеялась.

– Разве мы не к этому идём? – справедливо заметил Том.

И у неё в очередной раз отвисла челюсть, но прежде чем ответить, она всё же направила палочку – его палочку – себе на живот и прошептала заклинание.

– Мы вместе всего пару месяцев! Мы это даже не обсуждали, – возмутилась она, указывая на мужчину пальцем. – По крайней мере я считаю, что такие вещи обсуждаются заранее. А уж никак не после секса, Том. Неделю назад ты меня пытал, а сегодня требуешь от меня детей. Только меня поражает ирония ситуации?

Риддл смотрел на неё, прищурившись. Кажется, он всё же задал вопрос, на который не хотел слышать ответ. Или хотел, но не такой. Но, раз уж он начал…

– Ты не хочешь от меня детей? Зачем тогда всё это? – он обвёл ладонью их фигуры.

Гермиона раздражённо зарычала, закатила глаза и всплеснула руками.

– Я не… я не думала об этом. Ясно? Нам неплохо вместе, да, но мы ведь даже никогда не говорили о будущем, разве нет? – затараторила она, сопровождая речь активной жестикуляцией. – Я бы не хотела, чтобы у меня появился ребёнок, не потому, что я этого желала, а потому, что это просто случайность.

– Тогда подумай над этим, – сказал Том, призывая свою палочку, которая в тот же миг вылетела из ладони Гермионы.

Гермиона проводила её долгим странным взглядом. Риддл отвернулся и вышел из комнаты.

***

С того разговора прошло пару недель, а Гермиона так и не определилась, что чувствует по этому поводу. Вернувшись к ней в тот вечер, Риддл уже не казался обиженным, капризным маленьким ребёнком, но и к этой теме они больше не возвращались, а Гермиона больше не забывала принимать зелье. На всякий случай. Сама мысль о том, чтобы стать матерью ребёнка Тома Риддла, казалась ей абсурдной. По крайней мере сейчас. Это Том не знал всю её подноготную: что она всю жизнь считала себя грязнокровкой, сражалась с его будущим сумасшедшим альтер эго и пришла в это время из несветлого будущего – для Риддла она была обыкновенной девушкой, может быть немного образованнее, чем остальные, из другой страны, которая, по его мнению, должна стремиться к созданию семейного очага, особенно рядом с таким, как Риддл – чтобы поскорее привязать его к себе. Возможно, если бы она не знала о нём так много, если бы действительно была обыкновенной девушкой, то так и поступила бы. Сейчас же, ребёнок казался ниткой, которая её привяжет к Риддлу, но никак не наоборот. Но, тем не менее, Гермиона искренне старалась, чтобы оба в этих отношениях чувствовали себя хотя бы комфортно.

В один из вечеров Гектор отправился в школу к своей подопечной – сегодня было полнолуние. А Гермиона и Том для разнообразия решили провести эту ночь в поместье Грейнджеров, с позволения дяди, конечно.

Сначала они побывали в здании приюта. Гермионе нужно было проконтролировать, как продвигается ремонт, который делали нанятые ими оборотни, и, заодно, раздать им последнюю порцию зелья. Грейнджер уверенно проходила по коридорам, ощущая себя полноправной хозяйкой этого места, и с восторгом наблюдала уже завершённые трансформации. С каждым днём это место становилось всё больше и больше похожим на учебное заведение и интернат. Появлялись и уютные спальни для детей и учителей-воспитателей, и учебные классы. Оснащались кабинеты для преподавателей. У южного крыла почти закончили возведение теплиц и оранжереи. Том, казалось, был впечатлён, и Гермиона испытывала гордость за свой проект.

Когда спустились сумерки, они переместились домой. Гермионе нужно было закончить несколько зелий на заказ, и они вместе, рука об руку, работали у котлов, изредка переговариваясь. Грейнджер даже показала Риддлу святая святых всех зельеваров: место, где они с дядей хранили готовые зелья. За потайной дверью, зачарованной на кровь, скрывалось множество полок, уставленных рядами долгохранящихся зелий. Сотни пузырьков отражали свет – золотисто-бирюзовых, сине-лиловых, лаймово-зелёных, коричнево-красных. Это место всегда заставляло Гермиону чувствовать трепет. Том тоже казался впечатлённым.

Они отправились в столовую, где эльфы уже накрыли ужин. Всё происходящее казалось каким-то сном, потому что было слишком нормальным. И эта нормальность не один раз отрезвляла Гермиону, не позволяя забываться и забывать, кто находится рядом с ней. Том сидел напротив неё, попивая вино из бокала, а Гермиона, подобрав ноги, активно жестикулируя, рассказывала о перспективах приюта.

Внезапно она почувствовала, как затылок заныл. Решив, что это из-за туго собранных волос, она вытянула заколку и помассировала кожу головы. Но ноющие ощущения не исчезли, напротив, волосы на голове зашевелились. Гермиона нахмурилась.

– Что такое? – спросил Том, садясь ровнее.

– Не знаю, – Гермиона почесала затылок, – какие-то странные ощущения.

– На что похоже? – спросил он серьёзно.

– Эм… По затылку будто мурашки пробегают, даже волосы шевелятся, – ответила она, повернув голову, собираясь продемонстрировать Тому это явление.

Риддл поднялся на ноги.

– Похоже на то, что кто-то пытается пробраться в поместье через защитный барьер, – сказал он.

В голове Гермионы что-то клацнуло, переводя её расслабленное состояние в полную боевую готовность. Происходящее отрезвило, будто кто-то щёлкнул по носу, напоминая о том, что нормально в её жизни никогда и ничего не будет. Она вскинула взгляд на Тома. А потом подскочила, хватая палочку.

– Черри, – позвала она, – возьми всех эльфов и проверьте периметр барьера.

Эльфийка без лишних вопросов и поклонений бросилась выполнять приказ.

Пока домовики отсутствовали, Гермиона рванула в библиотеку, выуживая из огромной стопки книг одну. Ту, в которой хранились семейные заклинания, в ней же была подробно описана защита поместья. Долистав до нужной страницы, Гермиона пробежала глазами по строчкам. А потом понеслась в подвал к ритуальному камню. Том шёл вместе с ней.

Она подошла к плите, порезав руку на ходу, опустила ладонь на холодный камень и прикрыла глаза, читая инкантации. Перед глазами мелькнула светлая вспышка. А потом ещё одна, и ещё.

Открыв глаза, Гермиона обнаружила удивлённого Риддла.

– Если кто-то прорвался через защиту – в поместье в любом случае не войдёт, – пояснила она. – Я полностью закрыла его. Все камины, все двери и окна, и трансгрессировать внутри теперь тоже нельзя никому, кроме домовиков, привязанных к семье. Никто из посторонних не может ни войти, ни выйти.

Том кивнул.

Они шли наверх, когда перед ними материализовалась Черри.

– Мисс Гермиона, защита снята в одном месте, но мы не нашли никого на территории, – отчиталась она, поклонившись.

Гермиона нахмурилась. С момента возникновения у неё странных ощущений до того, как она закрыла поместье, никто бы не успел пробраться внутрь – это физически невозможно. Значит, либо грабитель уже ушёл, либо…

– Дезилюминационные чары, – проговорила она, потому что просто уходить, после того, как прорвал такую защиту, было бы невероятно глупо.

Черри активно помотала головой, так, что её уши захлопали.

– Мы бы заметили волшебника под чарами сокрытия.

Грейнджер нахмурилась ещё сильнее.

– А если бы это были дезилюминационные чары волшебника из Отдела Тайн? – спросила ведьма.

Теперь нахмурилась эльфийка.

– Такое мы могли не заметить, мисс Гермиона, у Тех-у-кого-нет-лица и без того сильные чары.

– Ясно. Спасибо, – искренне поблагодарила ведьма. – Не выходите из поместья, внимательно следите за всеми входами, мало ли, какие ещё секреты могут быть у невыразимцев.

Эльфийка, поклонившись, исчезла.

Гермиона продолжила идти наверх, раздумывая, как ей теперь поступить.

– Невыразимцы?

Она подскочила, услышав голос Тома. Она забыла о нём.

– Да, – ответила она. – Кажется, меня преследует один из них.

– И что ему нужно?

– Мои наработки… Мы встречались давно, у нас были похожие исследования, а недавно я увидела его в министерстве…

– Ты видела его лицо? – изумился Риддл.

Гермиона вздохнула так, что ответ на вопрос не требовался.

– Наверное, мне следует выйти и поговорить с ним.

***

Том рвал и метал, когда наблюдал, как Гермиона покидает поместье.

Никто из посторонних не может ни войти, ни выйти.

Он понял, что означает эта оговорка, только когда не смог выйти вслед за ней, просто впечатавшись в невидимый барьер. Он был зол, нет, он был в ярости – чистой и совершенной во всём своём великолепии. И был в шаге от того, чтобы нарушить своё обещание. Он хотел проклясть её в ту же секунду, когда её нога переступила порог.

Сначала было тихо. Он даже понадеялся, что тот, кто пробрался сквозь защиту, ушёл, и между Томом и Гермионой всё просто закончится очередной ссорой. Но потом за окном замелькали вспышки заклинаний. Риддл наблюдал, как Гермиона сражается с кем-то, но никак не мог сосредоточить взгляд на её противнике. А вот она явно видела его отлично, так как атаковала беспрерывно. Том нервничал, переступая с ноги на ногу, потому что никак не мог ей помочь, а наравне с эльфами прилип к окну и просто наблюдал за тем, как её проклинает… невыразимец.

Магия Риддла стала вырываться от неконтролируемой ярости; стёкла задребезжали. Охранная магия поместья подрагивала красными всполохами, заставляя тени на стенах расступаться.

Гермиона что-то кричала противнику в перерывах между тем, как выпускала заклинания, пока делала взмахи палочкой. Проклятия, выпущенные в неё, не долетали, растворяясь в полёте или поглощаясь невидимым толстым барьером, которым была окружена ведьма – древняя защитная магия. Тот, кто сражался с ведьмой, определённо был либо сумасшедшим, либо слишком верил в свои силы.

Заклинания Гермионы становились сильнее и яростнее, и опаснее. Концы её волос светились синим и шевелились, закручиваясь в спирали.

И всё резко стихло, после того, как с конца её палочки сорвалась зелёная вспышка. Том изумлённо уставился в окно; его магия, сражающаяся с магией поместья, в последний раз всколыхнулась, а затем взорвалась золотистым сиянием. Гермиона, не глядя, махнула палочкой за спину, и парадная дверь поместья распахнулась, словно приглашая воспользоваться открытым проёмом. Том понял, кому предназначалось это приглашение.

– Гермиона? – протянул он, подходя к ней.

Её била крупная дрожь, и Том притянул ведьму к себе, не отрывая взгляда от тела, которое он теперь мог рассмотреть.

– Я… не… хотела, – всхлипывая проговорила она, – но…

– Ладно, расскажешь потом, сейчас у нас… более важная проблема. Вызовем мракоборцев? – спросил Том.

Она отстранилась, активно мотая головой.

– Его не будут искать… специфика его работы… нужно избавиться от него. Нельзя, чтобы обо мне узнали.

Гермиона продолжала всхлипывать, оглядываясь через плечо, и что-то неразборчиво бормотать.

– Ладно. – Он подошёл к телу, направляя на него палочку. Кто-то должен сохранять холодный ум. Пусть сегодня, для разнообразия, это будет он. – Ты уверена? – спросил он, оглянувшись.

Она кивнула.

От тела невыразимца осталась горстка пепла, которую Том собрал и поместил в наколдованный контейнер.

– Черри, – всхлипнув, позвала Гермиона, – забери это и развей над озером. Ты можешь?

– Черри может, – решительно ответила эльфийка, хватая из рук Тома контейнер, и исчезая.

Эльфийка появилась перед ними через минуту.

– Спасибо, Черри, а теперь позови всех сюда, – попросила Грейнджер; через пару мгновений перед ними появились все домовики. Она тяжело вздохнула, прежде чем заговорить строго: – Нельзя рассказывать об этом Гектору или кому бы то ни было, вам понятно?

– Да, хозяйка, – ответили они в один голос.

– Спасибо. Вы свободны.

Эльфы поклонились, цепляя ушами землю, и испарились.

– Мне нужно восстановить защиту и снять блок на поместье, – сказала Гермиона потерянным голосом в пустоту, но Том понял, что она обращается к нему.

Он кивнул.

Когда Гермиона закончила свои дела, было уже слишком поздно для расспросов. Но и сна не было ни в одном глазу. Они расположились на диване в гостиной. Том сел практически в угол, усадив Гермиону перед собой, и обнял её, выказывая молчаливую поддержку.

Она пила вино, уставившись в одну точку в пространстве, а он просто молча перебирал её волосы.

***

Том уже уснул, а Гермиона продолжала пялиться в никуда, размышляя о произошедшем. Она винила себя, что довела до… такого.

Грейнджер не хотела его убивать, хотя такие мысли нет-нет, но мелькали в голове. Но она просто понимала, что невозможно убивать всех, кто ей неугоден. Число смертей от её руки и так превышено в три раза от изначального плана. И, тем не менее, – это произошло.

Ведьма не сомневалась, что невыразимца не будут искать. Отдел Тайн по-особенному относился к тем, кто работает со временем. Так что, оставалось лишь придумать, как объясниться с Томом. Он очень помог ей в этой… непростой ситуации: избавиться от тела, восстановить защиту; а потом просто обнял и молчал. Несомненно, он потребует объяснений – имеет на этой полное право.

Благо, защита поместья сработала идеально, и ни одно проклятие невыразимца не достигло её, иначе Гектор почувствовал бы, что ей причинён физический вред. Теперь она понимала, почему древние семьи так крепко держатся за свою собственность – заклинания, годами, а то и веками, накладываемые на дома, являются самой мощной защитой.

Правда, возникал вопрос – почему же некоторые Роды́, например, Поттеры, отказались от этого? Явись Волдеморт убивать Гарри в подобное поместье, у него ничего бы не вышло.

Риддл, однако, никаких объяснений не потребовал ни на следующий день, ни через день, ни позже. Ни одного вопроса о роде её деятельности, о записях, до которых хотел добраться невыразимец, об аваде, которую использовала Грейнджер. И, наверное, это был первый раз, когда Гермиона не хотела обдумывать его моральные качества, позволяющие ему так просто относиться к чьей-либо смерти. Риддл был вполне удовлетворён отговоркой о клятве невыразимца, которую Гермиона не могла нарушить при всём желании. Она смогла лишь в общих чертах рассказать выдумку о темномагических артефактах и на этом тема была окончательно закрыта.

========== Часть 35. Его ==========

Газеты пестрили заголовками о противостояниях Гонта и Грейнджер – они стали новым развлечением для обычных жителей, узнающих о новостях из зала заседания только благодаря прессе. И, несмотря на то, что огонёк споров угас, Катрина умудрялась сохранить интерес читателей. Остальные печатные издания подхватили идею «Ежедневного пророка» и стали чаще выпускать статьи с информацией о судах и заседаниях Визенгамота. Это был тот случай, когда капля превратилась в ручей. Даже если где-то и остались заказные статьи – они утонули в море остальной информации. Как бы то ни было, населению преподносили новости с разных сторон, и имя Дамблдора стало мелькать заметно реже.

Заседания, на которых присутствовали и Грейнджер, и Гонт, стали пользоваться редкой популярностью, даже если причина собрания раньше могла показаться волшебникам неинтересной, они приходили посмотреть на шоу, а потом делились этим с родными и близкими.

Была и небольшая проблема. Регулярные статьи раздражали Рыцарей: как выяснилось, не только мисс Блэк волновалась о репутации своего лидера. И как бы Тому ни было лестно от такого проявления преданности, он запретил любому из последователей даже думать о том, чтобы проклясть мисс Грейнджер – Мальсибер и Эйвери заметно расстроились.

Тома откровенно стала раздражать идея о том, что нужно скрывать отношения. Его выводил из себя любой косой взгляд в сторону Гермионы от какого-нибудь волшебника – ведьма с сильным и интересным характером, наследница древнего рода, свободная – она привлекала взгляды холостяков и вдовцов. И, по какой-то неописуемой причине, никто из прозорливых магов не мог связать нахождение Риддла и Гермионы в одних и тех же залах раз за разом. Почему-то никто и подумать не мог, что все эти эмоциональные споры могут содержать в себе личную подоплёку. Риддл не мог понять, рад он этому или нет. Ему казалось, что, как только взгляд Грейнджер останавливается на нём, в её глазах плещется столько страсти и огня, что чувства девушки нельзя интерпретировать иначе, чем желание. Однако увидев, как она спорит с Абраксасом, он понял, как сильно ошибался: легко было спутать ярость и раздражение с вожделением – огни в её глазах были одни и те же.

Гермиона увлеклась подготовкой приюта, постоянно пропадая в приобретённом поместье, в компании оборотней, занимающихся перестройкой и ремонтом. Кроме того, она сблизилась с Эйлин и познакомила ту со своими подругами Эмис и Ирмой – так она ему сказала как-то вечером. Том сам не понимал, зачем ему эта информация, но терпеливо слушал, ведь именно так поступают мужчины, которые состоят в отношениях – так ему сказал Антонин.

После того, как Риддл помог избавиться Гермионе от трупа невыразимца, они, казалось, сблизились. Порой Том задумывался, сколько ещё трупов им необходимо спрятать, чтобы она захотела от него детей.

В день переезда Долохова, в начале апреля, они в последний раз собрались за завтраком в столовой Риддла. Эйлин с сыном, Антонин, Гермиона, Том и Малфои. Что последние забыли здесь было неясно, но расспрашивать Гермиону Том не хотел, а Малфои ему, в принципе, не мешали. Грейнджер говорила что-то о том, как это трогательно, но Том её почти не слушал – в его голове крутились мысли об одном артефакте, который сначала показался обыкновенной безделушкой без магических свойств – Риддл даже успел пожалеть о том, что приобрёл его. Но дело было в том, что именно – показался. И Риддла теперь очень волновало, как скрыть магический след зачарованной вещи. Он ведь даже не слышал о таком. Да и в этот раз заметил, что брошь заколдована, когда случайно пролил на неё кофе, а она вдруг засияла, моментально высохла и заблестела, как новая. На этом её свойства заканчивались, но сам факт… Том не сомневался, что предыдущий владелец хранил эту вещицу именно потому, что хотел разобраться в том, как она зачарована, но не смог и всё же решил продать.

Гермиона возилась с детьми, воркуя над младшим, а Люциус её ревновал, постоянно пытаясь впечатлить тем, как он ловко управляется со своей стихийной магией.

– Конечно, мне, как стажёру, пока не поручали ничего серьёзного, – рассказывал Антонин, – пока что на меня скинули дело Поттера, у которого пропала семейная безделушка.

Наполненная тарелка Люциуса раскололась, и молочно-рисовая каша вытекла на стол – видимо, он перестарался с попытками произвести впечатление на ведьму.

– Тебе разве можно об этом говорить? – зашипела Эйлин.

Долохов отмахнулся.

Гермиона убрала кашу со стола, сердито шикнув на Абраксаса, который собирался отругать сына. Она взяла младшего Малфоя за руку, и они вместе направились в ванную, чтобы тот умылся.

Пока её не было, Чер доставил «Пророк» для всех, и Том, делая глоток кофе, призвал одну газету себе. Кто-то, кажется Эйлин, справа от него, закашлялся. Мужчины замолчали.

– Вы чего все замолчали? – спросила Гермиона, вернувшись с Люциусом.

Том молча протянул ей газету. Спустя пару минут, Гермиона изрекла:

– Обычно такие новости печатают в некрологах.

– Обычно не умирают представители таких знаменитых семейств, – возразил Абраксас. – Кажется, нам нужно наведаться туда, – флегматично протянул он, поднимаясь, обращаясь к сыну.

Люциус надул губы и скрестил руки на груди.

– Не хочу!

– Пусть он останется, – попросила Гермиона; Том еле удержался от того, чтобы закатить глаза. – Он всё равно там сейчас не нужен. Возьмёшь его на поминальную службу.

Абраксас переводил взгляд прищуренных глаз с Гермионы на Люциуса и обратно. И если у Люциуса взгляд был просительный, то ведьма смотрела в ответ так же прищуренно, будто это было какое-то соревнование в гляделки или что-то вроде того.

– Ладно, – Абраксас махнул рукой и вышел.

Люциус, радостно взвизгнув, бросился Гермионе на шею. Та наполнила кашей новую тарелку и поставила её перед ребёнком. Это было глупо, но Риддл почувствовал что-то вроде зависти, смешанной со злостью и раздражением, по отношению к этому ребёнку, который бросался на шею его – Тома – ведьмы, и получал от неё кашу. Но это чувство растаяло с лёгоньким хлопком сразу же, когда Гермиона взяла его за руку. Он удержался от самодовольной ухмылки в сторону Люциуса, потому что понимал, как глупо это будет выглядеть.

– Ты пойдёшь на службу? – спросила Гермиона у Тома.

– Да, – лаконично ответил Том, и Гермиона поджала губы.

Она совершенно точно не хотела, чтобы он шёл на похороны Блэка – Том сам это понял, даже без подсказок Антонина и Абраксаса. Просто Грейнджер не считала, что он имеет право провожать в последний путь человека, в смерти которого он виноват. Том же считал, что остальные Рыцари его не поймут, если он там не появится.

Кажется, задумавшись, он пропустил объявление о том, что завтрак завершён. Антонин и Эйлин ушли, и в столовой остались только он с Гермионой и дети.

Сегодня в новый дом перебирался только Долохов – миссис Принц не позволила дочери жить с мужчиной до свадьбы, хотя, по мнению всех остальных, это было крайне глупо. И, тем не менее, свадьба была назначена на конец мая, так что до этого момента Антонину придётся жить там одному.

***

Гермиона каждый день разрывалась между тем, чтобы проводить время с дядей, и тем, чтобы проводить его с Риддлом. Это было чертовски трудно. Но шестое апреля – День рождения Гектора, она всецело посвятила ему – по крайней мере до вечера, когда должны были прийти гости. Она даже убедила домовиков пустить её на кухню.

Первый раз, за почти год пребывания в этом времени, Гермиона готовила что-то сама. И немного пожалела, что взялась за торт – это оказалось для неё слишком сложным. И, тем не менее, кое-как собрав бисквиты, пропитанные сиропом, она смогла его украсить. Ладно, это должно было стать вечерним сюрпризом. Поэтому, раз уж она всё равно была здесь, она приготовила Гектору знаменитый английский завтрак – уж пожарить яйца с беконом она могла без проблем.

Гектор вошёл в столовую, когда Гермиона заканчивала с готовкой, и чуть не подпрыгнул на месте, увидев на кухне её.

– Что с эльфами? – спросил он не своим голосом.

Грейнджер моргнула.

– Всё в порядке, просто я решила сделать праздничный завтрак, – протянула она.

Гектор облегчённо выдохнул и расслабился, но затем напрягся снова.

– Ты умеешь готовить? – удивлённо спросил он. – И ты готовила для меня?

– Да – на оба вопроса, и первый, кстати, немного оскорбителен, – сказала она, указав на дядю лопаткой.

Тот продолжал странно на неё смотреть несколько секунд, а потом преодолел разделявшее их расстояние, и крепко обнял Гермиону. Грейнджер почувствовала, как глаза защипали предательские слёзы – Гектор никогда не проявлял чувств, тем более таких. И она вспомнила о том, что он проклят. И подумала о том, что будет делать завтрак для него каждый день, если это заставит его обнимать её.

– Спасибо, – искренне поблагодарил он, и Гермиона всё-таки разрыдалась.

Гектор попытался отстраниться, но теперь ведьма обнимала его в ответ, не отпуская от себя. Наверное, он уже пожалел о том, что не сдержался, но Гермионе было наплевать.

– Вы должны делать это чаще, чтобы я так не реагировала, – с укором проговорила она, слегка отстраняясь.

– Ладно, – согласился Гектор, и Гермиона приложила все силы, воззвала ко всем богам, чтобы сдержаться и не разреветься снова.

– Ладно, – в тон ему ответила девушка, отпуская мага, – садитесь. Будем пробовать.

Она не отрываясь наблюдала за выражением его лица, пока Гектор пережевывал кусок яичницы с беконом. Он смотрел на неё в ответ, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, а потом наклонился к Гермионе.

– Это даже вкуснее, чем у домовиков.

И Грейнджер уже в третий раз заставила себя сдержать слёзы.

Она приступила к своему завтраку, который показался ей, если не лучше, то точно не хуже эльфийского. Домовики вернулись в столовую как раз под конец трапезы и не дали ей самой мыть тарелки и убрать со стола – не то чтобы Гермиона так сильно этого хотела.

– А теперь – в библиотеку, – объявила она, первая поднимаясь и сбегая из столовой, но только после того, как убедилась, что Гектор следует за ней.

Гермиона положила большой свёрток прямоугольной формы на столик, с которого сдвинула стопку книг на пол, и забралась в своё кресло с ногами. Гектор опасливо приблизился к подарку, будто опасался, что там бомба. Он разорвал бумагу. И замер.

– Гермиона, – прохрипел он.

– Гектор, пожалуйста, прошу, это не только ради вас, но и ради меня, – проговорила она, не сдерживая слёзы.

– Милая, но где ты нашла специалистов? Я не… Я был уверен, что сейчас никто не пишет магические портреты, – сказал он, проводя рукой по пока ещё неподвижному изображению. Можно было бы сказать, что он любуется собой, прослеживая пальцами черты нарисованного лица, но Гермиона понимала – он ощущает магию таким способом.

– Мне удалось найти специалиста, – сказала она, и её голос сорвался; Гермиона постаралась взять себя в руки. – В Порту. – Она подняла руку, не дав дяде возмутиться. – Я возвращалась туда без Тома.

Гектор покачал головой, отставив подарок в сторону, и подошёл к ней, заставляя встать с кресла. Он снова обнял её и терпеливо ждал, пока она закончит плакать.

– Вы активируете его? – всхлипывая, спросила она.

– Да, но… Милая, я не знаю, как он будет взаимодействовать с проклятой душой, – серьёзно сказал он, глядя ей в глаза. – И ты узнаешь это только через сорок дней, после того, как я…

Он не договорил.

Всё это разбивало ей сердце. Вся эта ситуация.

– Гектор, какие у вас симптомы? – спросила Гермиона.

– Слабость, одышка, иногда становится трудно дышать, – начал перечислять он, – по вечерам – тяжесть во всём теле, ломота, как при температуре…

– И так каждый день? – изумилась ведьма.

Гектор покачал головой.

– Нет, в первый раз это случилось в январе, когда ты… Я думал, что я переволновался. Потом заметил, что приступы повторяются примерно раз в две недели. Сейчас это случается пару раз в неделю.

Гермиона нахмурилась.

– Не похоже ни на одну магическую болезнь.

– Знаю, я перешерстил все справочники.

Ведьма вскинула взгляд.

– Вот оно, – она прищёлкнула пальцами. – Всё это – магловские симптомы. Мы должны обратиться к маглам. Ведь у Сметвика есть связи. Обсудите с ним это вечером, – попросила она, – хорошо?

– Да, я посоветуюсь с Гиппократом, – согласился Гектор, – ему можно доверять.

***

К вечеру Грейнджеры пришли в себя. Они не пошли в лабораторию, а просто отправились на прогулку, несмотря на мелкий моросящий дождь, прошлись по магазинам и посидели в кафе.

Напряжение окончательно отступило, когда начали появляться гости, приглашенные на праздничный ужин. Первым прибыл Гораций, потом Сметвик и Миранда, последним прибыл Том. Гермиона не думала, что Гектор пригласит его, но всё же – Риддл был здесь.

Все сидели за столом, угощаясь едой – домовики превзошли сами себя – и вином, обсуждая последние новости.

– Немногие в наших кругах, кто сумел сложить два и два, – начал Сметвик, – убеждены, что смерть Сигнуса Блэка – твоих рук дело, Гектор.

Тот усмехнулся, отпил из бокала и покачал головой.

– Нет, я к этому отношения не имею, – сказал он. – Но ничуть не жалею о его смерти.

Гораций, посвящённый во всю историю, удручённо вздохнул.

– Мисс Эйвери, Изабелл, подруга мисс Блэк, неважно выглядит в этом семестре. Кажется, смерть мисс Блэк стала для неё ударом.

– Думаю, я расстроился бы сильнее, если бы моя наследница умерла в ту ночь.

– Конечно-конечно, – мгновенно ответил Слагхорн, – ни в коем случае не имел в виду ничего дурного. Эта девочка давно вызывала у меня опасения.

Кажется, Гермиона заметила, как Риддл сдержал смешок. Да, она не сомневалась, что Горацию глубоко плевать на самих учеников – его гораздо сильнее интересуют их связи.

– Как продвигаются дела с приютом? – спросила Миранда, и Гермиона была ей благодарна за то, что та перевела тему в более мирное русло.

– Всё хорошо, спасибо, – ответила девушка, улыбнувшись.

Вообще-то именно сегодня она хотела обсудить с Мирандой один момент. И, когда все вышли из-за стола, делясь на группки, Гермиона отвела медиведьму в сторону, позволяя мужчинам остаться наедине.

– Миранда, – начала Грейнджер, вздохнув, – у нас по-прежнему нет списка с именами маглорождённых волшебников. И Дамблдор после одного из Заседаний ясно дал мне понять, что делиться ими не собирается.

Медиведьма моргнула.

– Что? Почему?

– Не знаю, – Гермиона пожала плечами. – Но он сказал, что у них появляются фамилии учеников, достигших школьного возраста…

– Какая глупость! – возмутилась ведьма.

– Да, – торопливо согласилась Грейнджер. – Я не стала выдавать свою осведомлённость. Поэтому обращаюсь лично к тебе, к вам, сколько вас там в вашей организации, курирующей волшебных детей, – она неопределённо обвела рукой воздух. – Вы можете делиться такой информацией так, чтобы потом не было проблем?