Текст книги "This one. Книга третья. Путь к бродяге (ЛП)"

Автор книги: theDah

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Его дни потянулись в рутине: ночи он проводил за работой, сопровождая людей, грузы или охраняя встречи, днем он дремал возле стены, обхватив свой меч. Всякий раз, когда он не требовался никому и не спал, он садился в своем углу и просто сидел, глядя в пустоту, вспоминая ее. По утрам он прогонял свои ката с неустанной механической грацией, пока не собирал аудиторию. Почему-то восхищенные взгляды товарищей казались ему неправильными. Он же убийца, ясный и прямой. Зачем кому-то смотреть на него?

Время от времени Ито-сан приходил в гостиницу, чтобы выдать им инструкции по работе. По неизвестной причине он всегда искал Кеншина и вовлекал его в разговор, обмениваясь шуточками, новостями, и просто говоря с ним. Кеншин не отталкивал его. С одной стороны, Ито-сан был его начальником, и была большая разница между тем, чтобы оттолкнуть человека, который отвечал за его миссии и платил ему, и докладывал Кацуре-сану, и оттолкнуть просто еще одного самурая, с которым случайно оказался в одной комнате, да и нравился ему старик.

Ито-сан без колебаний устраивал ему разнос за какую-нибудь глупость и критиковал его, но манера, в которой старик это делал, напомнила Кеншину Мастера, ну, без его сарказма и циничного тона. Так что да, если быть честным, Кеншин признавал, что наслаждался этими дружескими встречами. Факт в том, что это не было проявлением заботы или чего-то в этом роде. Просто таков стиль руководства Ито-сана, он говорил со всеми, и, несмотря на это… или, может, как раз из-за этого, все люди в гостинице, казалось, любили его.

Однажды вечером после ванны Кеншин расчесывал свои длинные волосы ее щеткой, пытаясь привести их хоть в какой-нибудь порядок. Они становились все более длинными и жалкими. Концы секлись, высохли, но он продолжал распутывать досадные узлы. И как ей удавалось делать его волосы красивыми? Ее изящные руки делали эту простую обязанность приятной и успокаивающей, а ему не удавалось расчесаться, чтобы не причинить себе боль. Кеншин угрюмо вздохнул, несколько раздраженный огромным числом клубков, которые находил его гребень. Может, ему следует вспоминать об это деле почаще?

– … Ито-сан ваш наставник? – спросил низкий грохочущий голос.

Кеншин удивленно поднял глаза. Высокий широкоплечий самурай – как там его зовут? Ах, да, Фудзивара-сан. Он присел рядом, глядя на Кеншина несколько странно.

Когда он подошел? Я даже не заметил?

– О… – Кеншин сделал паузу. – Эээ… – Что Фудзивара-сан спросил? Что Ито-сан его наставник? Как учитель? – Эээ, ну… то есть… Да, Ито-сан был достаточно любезен, чтобы поделиться своей мудростью с сим недостойным, вот что, – наконец удалось выдавить Кеншину, неловко глядя в сторону. Как получилось, что он даже не заметил присутствия Фудзивары-сана? Стал ли он настолько нечувствительным, что не заботится о том, чтобы обращать внимания на людей, близких к нему? Не то чтобы у них есть причины навредить ему, это же его товарищи, но все же… когда он стал таким беспечным?

Однако вместо того, чтобы оставить его в покое, получив ответ, Фудзивара-сан продолжал спрашивать.

– Таким образом, он является вашим наставником? Но ведь вы уже взрослый мужчина?

Кеншин моргнул. Причем здесь мой возраст?

Но прежде, чем он смог даже начать разгадывать эту головоломку, Фудзивара-сан кивнул, кажется, приходя к какому-то решению, и тепло улыбнулся.

– Ито-сан оказался очень занят в последнее время. Если он не возражает, вы не хотели бы другого?

Что? Почему он… И что это за выражение лица? Кеншин замер, и крошечные волоски на его загривке встали дыбом. Происходило что-то недоступное его пониманию. И хотя Фудзивара-сан, кажется, довольно приятный мужчина, дружественно настроенный, общительный и вообще славный, верный самурай, но чему именно он может научить его?

И с чего бы?

Кеншин не нуждался и не хотел никакой помощи или обучения. В общем, он предпочел бы, чтобы его оставили в покое. Так что лучше все расставить по местам.

– Нет, спасибо. Ито-сана достаточно для сего недостойного, вот что.

Фудзивара-сан нахмурился, но кивнул, признавая ответ Кеншина. Кажется, он был разочарован, но ушел, не настаивая.

Сказать по правде, Кеншин ничего не думал об этой встрече и затолкал ее на задворки разума, чтобы забыть. И он не думал, что было что-то особенно странное в том, что все остальные мужчины оставили его в покое после этого. Ну, за исключением того, что всякий раз, когда Ито-сан приходил и искал его, люди переглядывались и шептались. Кеншин предположил, что все как раньше и постарался сделать все возможное, чтобы игнорировать их. Если людям нравится тратить свое время на сплетни о том, какой он ужасный убийца, или как некрасиво и странно он выглядел со своими светлыми глазами и рыжими волосами, пусть продолжают, его это не волнует.

Однако сплетни и слухи по какой-то причине затрагивали и самого Ито-сана. И не в дурном смысле. На него смотрели с недоуменным уважением, словно Ито-сан сделал что-то невероятно смелое.

Кеншин раздраженно вздыхал и качал головой.

Что ж, похоже, это не имеет значения.

Обязанность Кеншина защищать своих людей становилась все более важной, поскольку в конце лета Бакуфу начало охотиться на повстанцев с прежним энтузиазмом. Так что все ночи он проводил, охраняя встречи, сопровождая группы или отдельных лиц, и всякий раз, когда их замечали патрули Бакуфу, прикрывал отступление, пока остальные люди его отряда сопровождали охраняемых в безопасное место. Иногда Кацуре-сану по какой-нибудь причине требовалась его помощь, но это случалось все реже.

Кеншин внял совету Ито-сана и использовал ки короткими вспышками, когда это действительно было необходимо. Метод, кажется, срабатывал в большинстве случаев. Да, иногда ему случалось переусердствовать, и все заканчивалось головной болью эпических масштабов, но в целом он начал осваивать свои пределы и работал над этим изо всех сил.

Поскольку его описание стало широко известно среди людей Бакуфу, несколько раз получалось так, что противники принимали его предложение и сбегали от столкновения. Это стало настоящим облегчением. Значит, его выбор был верным и, несмотря на тот факт, что теперь ему не выйти на улицу среди бела дня, делал жизнь более сносной. Каждая спасенная в этом безумии жизнь была бальзамом на его сердце.

Лето сменилось сезоном сбора урожая, а затем наступила ночь Обон Мацури, праздника поминания предков и умерших. Огромный огонь Даймондзи* был зажжен на горе недалеко от Киото, чтобы направлять духов. Впечатляющее зрелище. Ранее, тем же днем, Кеншин спрятал волосы под большой шляпой, закрыл лицо шалью и выскользнул из гостиницы посетить ее могилу. Это было глупо и вместе с тем опасно, так как не было ничего более подозрительного, чем человек в подобной очевидной маскировке, но Кеншин считал, что риск того стоит.

Большинство людей почтило в этот день своих предков, но Кеншин… он не помнил ни лиц, ни имен своих родителей. Как ни печально, его семьи не было уже давно, и воспоминания о них не беспокоили его.

Но Томоэ… она была для него всем, так что он помолился за нее.

Сейчас, поздно вечером, он сидел в засаде. Его предупредили о том, что патруль Шинсенгуми попытался захватить повстанцев на одной из встреч, и ему нужно будет прикрыть их отступление. Тихий боковой проулок, в котором он ожидал, был заброшен, и, если ему удалось угадать, повстанцы последуют как раз этим маршрутом на пути к безопасному месту.

О, вот и они – пять присутствий ки быстро приближались к нему, а за ними патруль. И среди них было одно очень определенное, сильное присутствие, которое он не узнал.

Вот дерьмо!

Он не сталкивался с лучшими из Шинсенгуми с той поры, как окунул Сайто в Кацурагаву, но все же это незнакомое присутствие не могло принадлежать ему. Но ки была сильной и определенной, так что этот парень точно умел с ней обращаться. Сколько же мечников такого калибра в Шинсенгуми? Очевидно, их репутация как жестоких и способных бойцов не преувеличена. Шинсенгуми действительно самый жестокий отряд Бакуфу.

– Вон они!

– Взять бунтовщиков!

– Не дайте им уйти!

Кеншин сосредоточился на маскировке собственной ки, не позволяя крикам поколебать его концентрацию.

– Мы нагоняем их!

– Взять их!

Когда группа повстанцев пробежала мимо него, Кеншин вышел из тени, чтобы блокировать улицу.

– Пожалуйста, позвольте этим людям уйти.

Патруль Шинсенгуми остановился, мужчина, шедший впереди, поднял фонарь повыше, чтобы рассмотреть его, и побледнел.

– Ты!

Кеншин вздохнул. Бесполезно было тратить усилия, чтобы убедить бойцов Шинсенгуми бежать, это он знал по горькому опыту, но все же произнес слова, надеясь вопреки всему, что хотя бы один увидит в этом смысл.

– Пожалуйста, если вы удалитесь сейчас, то ваши жизни останутся в сохранности. Если вы этого не сделаете…

Однако вместо того, чтобы осыпать его проклятиями и смелыми словами, люди Шинсенгуми повернулись, глядя назад, и пропустили вперед человека. Ах, тот самый, с сильной ки.

– У него красные волосы и шрам в форме креста, – произнес тот, кто держал фонарь.

– Я вижу, – ответил ясный чистый голос. – Значит, сегодня мы столкнулись с хитокири Баттосаем. – А затем довольно молодой человек сделал шаг вперед. Он был всего лишь на пару лет старше Кеншина, с приятным лицом, нежными глазами… но его ки вспыхнула как пожар, с легкостью затмевая крошечные вспышки ки его товарищей.

Кеншину даже пришлось задержаться, чтобы хорошо рассмотреть ее. Эта ки была одним из самых примечательных присутствий, которые он когда-либо встречал, конкурируя по яростности даже с Мастером. Этот молодой командир опасен и потенциально более сложный враг, чем Сайто… Пробежав пальцами по рукояти меча, Кеншин сузил глаза и присел в стойку.

Молодой человек любезно улыбнулся, медленно обнажил меч… и бросился в атаку.

Кеншин позволил миру замедлиться.

Боги, этот парень быстр! Быстрее, чем кто-либо, с кем ему приходилось сражаться, и Кеншин ахнул, из чистого шока уходя в глухую оборону. Он уклонялся и отступал от молниеносных ударов, стараясь не позволять себе перегружаться, но парень продолжал неумолимо наступать на него, обрушивая один шквал ударов за другим, не давая ему шанса даже моргнуть. Уклониться, уклониться, отпарировать…

Нет, было еще хуже – ему не давалось шанса даже подумать! В этом танце клинков все, что у него осталось – это его опыт и тщательно отточенные инстинкты, и он отпустил себя, реагируя рефлекторно, отчаянно уклоняясь и защищаясь, пока пытался войти в ритм этого страшного мечника. Узкая боковая улочка не давала ему места для маневра, и потребовалась вся его ловкость, чтобы не попасть под удар.

Этот бой… это действительно было нечто!

Кеншин задыхался, пульс зашкаливал. О боги, что это за ощущение – он словно вышел из мутной глубины в мир, полный красок и чувств, в котором не было более ничего, кроме этого момента, в котором он был совершенно, насквозь, неоспоримо живым.

Мне это нравится.

Этот молодой человек не был быстрее его… не вполне, но он был опытным, и его стиль очень тверд. Более того, агрессивный способ использования ки делал его трудно читаемым. Но с каждой миновавшей секундой Кеншин привыкал к этому и вскоре начал наседать на своего противника. В конце концов, защищаясь, не выигрывают битв, только нападая.

Так что он взволнованно улыбнулся и рванул вперед, поворачивая ситуацию в свою пользу, а затем демон Шинсенгуми наконец ушел в оборону.

Теперь нужно создать отвлечение… Кеншин ухмыльнулся, поворачивая клинок против другого человека, и заметил небольшое окно в его стойке. Ах да, есть! Теперь идем на убийство!

Но почему…?

Промелькнувшая мысль поразила его как молния и заставила заколебаться, отчего появившийся удачный момент исчез так же быстро, как и появился. Демон Шинсенгуми тоже остановился, только чтобы наклониться и закашляться… кровью?

Кеншин отпустил ки и перевел дыхание. Как раз вовремя, потому что он был уже на пределе.

Переломный момент это хорошо. И да, несмотря на то, что он мог бы использовать явное отвлечение Шинсенгуми, чтобы убить его, ему этого на самом деле не хотелось. Такая схватка, в которой он чувствовал себя живым, случалась так редко. Когда ему в последний раз бросали настоящий вызов? Сколько времени прошло с тех пор, как он чувствовал себя так хорошо, как сейчас? Его дни проходили в оцепенении, в воспоминаниях о ней. Даже бой с Сайто не был так хорош, потому что тогда он отчаянно боялся за жизнь Накамуры.

Но сейчас он один.

Ему не нужно никого защищать. Единственная причина, по которой он находился здесь – это дать своим людям фору во времени, чтобы спрятаться в безопасном месте. И сейчас Кеншин просто тянул время.

Так что он позволил демону Шинсенгуми отдышаться, замечая, что остальная часть патрульных пребывала в неопределенности, не зная, нужно ли им шагнуть вперед, чтобы защитить своего командира. Демон тоже это заметил и замахал им рукой. Затем он поднял взгляд и посмотрел на него.

И вот они, два мечника, потные, тяжело дышащие, стоят наготове, подняв мечи… и ждут.

Чувство любопытства начало грызть Кеншина, и он задумался. Когда ему в последний раз было любопытно? Однако сейчас был подходящий момент, и Кеншин, облизав губы, тихо спросил:

– Может ли сей недостойный узнать ваше имя?

Демон тоже перестал хрипеть и усмехнулся.

– Окита Соджи, командир первого отряда Шинсенгуми. – Затем он слегка наклонил голову, побуждая его представиться в свою очередь.

Ответить это проявить вежливость.

– Химура Баттосай, Чоушуу Ишин Шиши, – кивнул Кеншин.

На некотором расстоянии он почувствовал еще одну группу присутствий, приближающихся к ним. Люди Шинсенгуми за Окитой-саном заметили их вскоре после этого, опознав свои фонари и опознавательные знаки.

– Подкрепление!

Однако среди вновь прибывших было еще одно присутствие ки. Знакомое присутствие. Кеншин скривился. Окита закрыл глаза и разочарованно вздохнул. Патруль Шинсенгуми расступился, давая возможность пройти вперед высокому тощему человеку с засаленной челкой и острым взглядом.

– Окита, отойди! – рявкнул он.

Это на самом деле был тот самый человек, которого Кеншин уронил в Кацурагаву пару месяцев назад, и, учитывая то, как Сайто Хаджиме, волк Мибу, хмуро посмотрел на него, было ясно, что он также помнил Кеншина. В его глазах было столько ненависти и презрения, что Кеншин впечатлился.

– Сайто-сан… – запротестовал было Окита.

– Я очень чувствителен к запаху крови, мальчик, – нахмурился Сайто. – Ты не сможешь победить его в таком состоянии. – Потом он присел, выхватил клинок, снова держа его перед собой в этой странной позиции для левой руки. – Начнем.

И Сайто бросился вперед. Кеншин позволил ки ускорить его движения снова. На этот раз странный стиль Сайто был несколько проще для него, не таким непредсказуемым и незнакомым, но Кеншин не использовал свое преимущество. Его первоочередной задачей было выиграть время, и этот способ – схватка один на один с одним из лучших бойцов Шинсенгуми – был самым лучшим. Но как много времени прошло? Его товарищи уже в безопасности или нет?

Ох! Соберись, идиот!

Кеншин уклонился как раз вовремя, затем отпарировал последовавший за этим удар Сайто, высоко подпрыгнул и опустился с ударом сверху, его любимым приемом Хитен Мицуруги – Рюцуйсен. Сайто удалось сбить его меч с траектории движения в последний момент, и этого было достаточно, чтобы уйти от его разрушительной силы.

Но это не имело значения. Это было даже хорошо, потому что доказывало, что Кеншин сможет насладиться этим боем немного дольше, и получит все, что захочет, даже возможность применить специальные приемы Хитен Мицуруги, а не обычное разочарование. Сейчас у него есть возможность драться по-настоящему, а не бездумно убивать все, что попадется на пути. О, как он ненавидел такое издевательство над кендзюцу. Простое убийство людей как клопов сводило с ума и разбивало сердце. Это близко не походило на настоящее кендзюцу.

Нет, если сравнить эти схватки, они отличались как день и ночь.

Сейчас, когда мышцы и легкие горели от напряжения, он чувствовал себя таким живым, и это ощущение – ощущение простой радости движения, возможности проверить свои силы и выступить против достойного противника – было настолько прекрасным… Этот Сайто, хоть и не был настолько хорош, как Окита, но все же достаточно силен, чтобы противостоять ему, а его странный стиль давал больше свободы действия.

О да…

Кеншин ухмыльнулся, радуясь тому, как шумит кровь в ушах, как прилипло к спине мокрое кимоно, как трудно сделать вдох, и как отдается болью левое бедро после того, как он не слишком удачно приземлился.

Как же хорошо…

Сайто тоже дышал заметно тяжелее, его узкие глаза были полностью сосредоточены на противнике, его ки находилась под полным контролем, пока он пытался прочитать Кеншина, чтобы найти окно в защите. Сайто тоже понимал, что это не простое соревнование.

Они не были равны – их стили были слишком различны для того, чтобы их сравнивать… но тем не менее они были полностью сопоставимы друг с другом. Разница заключалась лишь в том, что Кеншин даже не пытался найти способ закончить этот бой, потому что не хотел этого момента.

Однако мышцы уже жгло, а боль за глазами становилась невыносимой. Несмотря на то, что ему удалось урвать несколько передышек в этих двух поединках, становилось ясно, что он близок к своему пределу. Кеншин стиснул зубы. Почему, черт побери, это все еще случается?

Он нахмурился и огляделся. Люди Шинсенгуми просто наблюдали за их боем. Почему? Или это зрелище слишком интересно, чтобы пройти мимо? Или…

Нет, блядь! Они разделились. Перед ним осталась небольшая группа, остальные разделились, и сейчас, когда он заметил это, их присутствия окружали его, двигаясь переулками. Да, конечно, они ждут, когда он выдохнется, чтобы схватить его.

Кеншин заколебался. Он не знал, как долго находится здесь. Повстанцы уже, конечно, ушли в безопасное место? Его работа уже выполнена? Да, должно быть, так. Так что теперь ему нужно бежать… Но как?

Реки рядом не было, к сожалению. Снова окунуть Сайто в холодную воду было бы неплохо. Этот свирепый взгляд станет лучше после повторного купания, подумал Кеншин с мрачным весельем, блокируя еще один удар левши Сайто. После волк Мибу бросился на него с удвоенной энергией. Но как бы ни было заманчиво остаться дольше, ему пора.

Кеншин поднял голову. О, да, это может сработать. Он собрал остатки ки к ногам и прыгнул. Черепица сделала приземление несколько неудачным, и его левое бедро прострелило болью, но он быстро похромал прочь, на ходу убирая меч. Отпустив ки, он тут же начал прятать ее, стараясь сделать свои истощенные запасы еще незаметнее. Он слышал крики Шинсенгуми внизу, когда они пытались преследовать его по земле.

Слава богам, было достаточно темно, чтобы его можно было хорошо разглядеть…

Пульсирующая боль за глазами становилась все более настойчивой, вспышки боли не давали сосредоточиться. Кеншин выругался про себя. Ему нужно оторваться от хвоста прежде, чем он вырубится. Но как?

Потребовались некоторые усилия, но выяснилось, что идея уходить крышами была верной. Людей, идущих за ним, ослепляли собственные фонари, так что им было трудно разглядеть его. Несколько смелых, что забрались на крышу вслед за ним, очевидно, не практиковались в беге по скользкой неровной поверхности. Для Кеншина же это было не сложнее спарринга с Мастером на мокрых скалах у водопада. Киото был застроен довольно плотно, и большинство крыш покрыто твердой черепицей, а не тростником или соломой, и она легко выдерживала его малый вес.

После того, как Кеншин сумел замаскировать ки, он больше не слышал криков преследователей. Однако осторожность не помешает. Он замедлил шаги и начал ступать осторожно, как Мастер учил его в детстве, так что больше сам не мог услышать собственную поступь по скользкой черепице.

А потом он остался один.

Кеншин присел в темном уголке на крыше двухэтажного здания, чтобы перевести дух. Стояла ясная ночь. Луна, большая и круглая, висела в небе, звезды мерцали. Это было прекрасное зрелище, а его истощение, чувство жжения от перерасхода ки и напряжение в мышцах… все это было так здорово.

Закрыв глаза, он медленно выдохнул и лег на спину. Я жив. Такая простая для понимания вещь, и такая замечательная.

Он был потерян в своих воспоминаниях, погружен глубоко в чувство вины и отвращения к себе так долго, что единственное, что удерживало его в здравом уме, была та нечувствительность, которой он окутал себя. Последний подарок Кенты. Но таким полезным как он должен был быть…

Это не было способом жить.

На самом деле цепляться за эту нечувствительность и пытаться дистанцироваться от реальности было несправедливо по отношению к ней. Она научила его маленьким проявлениям счастья. И сейчас, в этот момент он смог наконец увидеть проблеск ее урока еще раз.

Всем своим сердцем он желал, чтобы она была рядом с ним, увидела, насколько прекрасна луна и звезды сегодня. Если бы она была здесь, прямо сейчас, она бы прикоснулась к его щеке, побуждая его глаза встретиться с ее глазами… а потом, глядя на него своими черными бездонными очами, она бы тепло улыбнулась ему и сказала, как сильно его любит, потому что ее губы не знают, как улыбнуться ему даже вполовину так, как могут ее глаза.

Он любил ее глаза.

Кеншин тихо сглотнул, с удивлением замечая, что пришедшая в сердце боль не сокрушает его так, как прежде. Может, он наконец отпускал эту боль? Не вполне – его сердце все еще болело, как и всегда, но эта боль была не такой сильной, как раньше. Может, он привыкает к потере, учится ее терпеть?

Да. Она хотела, чтобы я жил.

Кеншин медленно выдохнул… и улыбнулся.

Он позволил себе расслабиться и закрыл глаза, потирая ноющий лоб тыльной стороной ладони. Сейчас яркие пятна еще плясали в поле зрения, но стали не более чем просто раздражающими. Головная боль в этот момент была незначительной проблемой. Горящие от усталости руки и ноги были более насущной, ограничивая его движения и заставляя дрожать, но потом ему снова стало почти хорошо. После тренировок с Мастером было гораздо хуже, фыркнул Кеншин и поднялся на подрагивающие ноги.

Он посмотрел на луну и прошептал:

– Спасибо.

– В знак доверия к вам я могу рассказать вам о том, что мы получили приказ начать подготовку к мобилизации наших войск. Бакуфу начнет атаку следующей весной, когда растает снег и освободятся горные перевалы.

– Понимаю, – спокойно сказал Кацура-сан, но его ки колебалась, словно в тревоге.

– Спасибо за информацию, Сайго-сан, – сказал Сакамото-сан и склонил голову в сторону самурая из Сацумы.

Сайго, однако, не закончил.

– Есть еще одна проблема – согласно донесениям наших шпионов, Бакуфу планирует развернуть весь свой арсенал, даже те военные корабли, которые собрали в Эдо, едва набрав на них денег, с западной помощью. Так что вы столкнетесь с каждой провинцией, со всеми их самураями, а это около восемнадцати тысяч человек. – Он задумчиво нахмурился. – Скажите, Кидо-сан… сколько людей в общей сложности у вас и Такасуги-сана?

– Около трех тысяч, плюс-минус пара сотен. Большинство из них самураи, но есть и ронины и простолюдины, на которых мы можем рассчитывать.

– Ужасные шансы, – холодно заметил Окубо-сан, прикидывая на ходу.

В комнате повисла тишина.

Прошло довольно много времени с того дня, как Кеншин в последний раз присутствовал на переговорах, но сегодня Кацура-сан почему-то решил взять его с собой. Это озадачивало. Разве в самом начале они уже не наигрались мускулами? Кацуре-сану нечего бояться?

Но опять же, сегодня была первая встреча лидеров Сацумы и Чоушуу с момента первой успешной поставки оружия. Кацура-сан уже предложил свою благодарность Сацуме за помощь в качестве посредника, и теперь, после первого успеха, британцы приняли решение торговать с Чоушуу напрямую. С ними имел дело Такасуги-сан, поспешно старающийся обеспечить Кихетай новым оружием.

Возможно теперь, когда Чоушуу получил подтверждение о готовности Сацумы к сотрудничеству, они могли бы создать альянс? Кеншин распахнул глаза. Ах, так вот почему Сайго-сан и Окубо-сан были так настойчивы, чтобы Чоушуу остались слабыми. Чем больше была необходимость в их помощи, тем больше уступок они могут потребовать. Снова игра за власть!

Ки Кацуры-сана успокоилась, он слегка согнул пальцы левой руки, и заметил:

– Бакуфу – это бумажный тигр. Число его сторонников пугает, да. Но на самом деле эти люди пришли из разных провинций, и они не имеют четкой организации и не согласованы между собой. Большинство плохо вооружены и ничего не знают о войне. Они самураи только по названию. Более того, большинство провинций не слишком охотно подчиняются приказам Бакуфу. Уже сейчас многие из них не уверены, стоит ли участвовать в этом предприятии.

Сайго кивнул, но его взгляд стал более пристальным.

– А что насчет новых кораблей? Западного оружия? Бакуфу тоже закупает его.

– Кихетай Такасуги выстоял против западного флота в проливе Симоносеки. Тогда у него было устаревшее оружие. Сейчас все будет по-другому. Его армия лучшая в стране – лучше оснащена и лучше подготовлена. Кроме того, мы будем сражаться на своей земле. Чоушуу находится далеко на юго-западе, в бедной и гористой местности, в которую трудно пройти иначе чем через несколько основных перевалов. Единственная область, которую они могут атаковать большей частью своих сил, это побережье. Особенно если они будут угрожать нам обстрелом со своих военных кораблей. Если мы раздавим их атаку там, то они растеряют всю свою храбрость и отступят.

– Какие уверенные слова, – сказал Окубо, скептически подняв бровь.

А потом Сайго вдруг разразился громким хохотом, с легкостью разрезавшим наступившую тишину. Сакамото-сан нахмурился, но его очевидное неодобрение не приструнило веселящегося Сайго-сана, наоборот, только вызвало больший смех.

Кеншин не знал, был ли он шокирован выражением лиц Сакамото-сана и Окубо-сана или оскорблен за своего лидера. Лицо Кацуры-сана было словно вырезано из камня, пока он ждал, когда же иссякнет смех Сайго-сана.

– Кидо-сан, да вы юморист. Вы утверждаете, что Чоушуу может выиграть эту войну? Именно это услышали мои уши? – наконец удалось прохрипеть Сайго-сану. Его брови поднялись высоко, демонстрируя преувеличенное неверие.

Сакамото-сан откашлялся и поднял руки в примиряющем жесте, пытаясь сохранить спокойствие между двумя темпераментными мужчинами.

– Сайго-сан, пожалуйста, мы здесь для того, чтобы обсудить альянс, способный сокрушить общего врага…

Бесполезно. Ки Кацуры-сана поднялась, а его левая рука сжалась в кулак так крепко, что костяшки пальцев побелели.

– Ради революции Чоушуу будет готов принять помощь Сацумы… но только как равные партнеры. Мы не подчинимся вашей власти, какой бы впечатляющей она ни была, – тихо сказал Кацура-сан. Его голос был свершено ровным, руки лежали на коленях. – Отступите от предстоящей войны, и мы покажем вам свою силу. Чоушуу выступит в одиночку против Бакуфу и победит бумажного тигра.

И на этих устрашающих словах встреча была закончена. Лидеры Сацумы остались в комнате с выражением задумчивости на лицах, и даже Сакамото-сан, казалось, был ошеломлен заявлением Кацуры-сана.

Если быть абсолютно честным, Кеншин не знал, что и думать. Любой союз с провинцией, которая была намного больше, богаче, могущественнее, чем Чоушуу… если между ними не будет уважения, будет обречен с самого начала. Если они хотят сформировать альянс с таким заклятым врагом, как Сацума, достаточно сильный, чтобы свергнуть Бакуфу, они должны рассматриваться как равные, как и сказал Кацура-сан.

И если эта война начнется, та операция, которую Бакуфу готовит для Чоушуу, не станет концом революции. Однако по видению повстанцев они должны либо победить, либо сломаться. Если им не повезет, то это станет катастрофой, сопоставимой с Икеда-я или инцидентом у ворот Хамагури, но последствия будут в десятки раз хуже.

Но если они выиграют… как после этого остальные провинции смогут верить в силу сёгуната?

Кеншин искоса посмотрел на Кацуру-сана и сухо сглотнул, понимая, что была причина, по которой он поверил этому человеку.

После этой встречи вместо того, чтобы вернуться на их тайную квартиру, Кацура-сан решил посетить Гион, чтобы снова увидеться с леди Икумацу. Кеншин предложил подождать его на первом этаже, чтобы не мешать их уединению. Однако Кацура-сан покачал головой и сказал:

– Пожалуйста, присоединяйся ко мне, Кеншин. Вечер отдыха пойдет нам обоим на пользу.

Несмотря на все обстоятельства, это был удивительно прекрасный вечер. Они хорошо поужинали, выпили немного саке, послушали прекрасное пение леди Икумацу и посмотрели на ее танец с веерами. Так или иначе, Кеншин чувствовал, что немного расслабляется.

И саке сладкое на вкус. Сегодня впервые за долгое время он на самом деле наслаждался вкусом саке. Последний раз это было с Томоэ, после того, как они убрали их поле. Около года назад. Как странно. Он даже не заметил, как пролетело время.

В их разговорах не было работы или политики. Темами стали простые наблюдения, мнения и забавные истории. Было почти… прекрасно? Кеншин не чувствовал утомления от компании леди Икумацу и Кацуры-сана, такого, как от компании тех людей, с которыми делил комнату. Нет, как-то так получалось, что леди Икумацу и Кацура-сан давали ему свободное пространство, когда это было необходимо, и не давили на него тогда, когда он приближался к пределу выносливости. Он не чувствовал себя находящимся в ловушке и не ощущал неудобства в их изысканной компании, хотя понимал, что должен бы.

Позже, вечером, после того, как он выпил немного саке, леди Икумацу в шутку предложила ему попробовать поиграть на ее сямисэне. По причине, которую он так и не понял, Кеншин попробовал. Не стало неожиданностью то, что получилось ужасно. Несмотря на все попытки леди Икумацу научить его, у него просто не было слуха, чтобы взять правильные ноты. Тем не менее его попытки сильно развеселили Кацуру-сана , а леди Икумацу смотрела на него так тепло, что, возможно, это стоило его смущения.

А после полуночи, когда он сопроводил Кацуру-сана домой и был окончательно отпущен… то почувствовал, что все так, как должно быть.

Сейчас его дни шли своим чередом, определенным порядком, делавшим жизнь более терпимой. Иногда он даже находил что-то любопытным или забавным. Не слишком большой шаг вперед, но хоть что-то – крохотный лучик света, освещавший его безрадостное существование.

Его работа заключалась в том, чтобы защищать своих, охранять встречи, обеспечивать безопасность поставок оружия или других важных товаров повстанцам. Все это было необходимо, но независимо от его желания без убийств не обходилось. Количество крови на его совести было так велико, что он даже не мог сосчитать жизни, которые отнял.