Текст книги "Заклинание, убивающее миры (СИ)"
Автор книги: Terry Tonks
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
Вместо этого огромные глаза деда стали мягче и даже выразили сочувствие.
– Я знаю, чего ты ожидал от Люциуса, – серьёзно проговорил Абракас. – И понимаю, почему ты пришёл ко мне. Твой отец любит тебя. Он оберегает тебя от ошибок, которые совершал сам. Он никогда не признается тебе в этом, но раз ты решил повторять его судьбу, я думаю, тебе стоит знать правду. Люциус был влюблён в магглорождённую девушку. Он готов был бросить ради неё всё: богатство, наследство, дом, семью. Он был влюблён слепо, не слушал нас с женой. Он даже делал ей предложение…
Абракас остановился на мгновение, заметив совершеннейшее ошеломление в глазах Драко.
– Ты не ожидал?
Драко не ответил. Сказанное портретом никогда не могло бы быть правдой. Ни в одном из миров, ни в одной из параллельных вселенных Люциус Малфой не мог бы себе позволить влюбиться в магглу. Это было столь же очевидно, как то, что солнце встаёт на востоке.
А портрет деда тем временем продолжил:
– Они учились вместе. Люциус пришёл как-то к нам и сказал, что всё то, что мы чтим – миф. Что магглы ничем не хуже. И рассказал тогда о своём увлечении. Её звали Эдит, если я ничего не путаю. Хотя прости, память может меня подводить, – Абракас лукаво подмигнул всё ещё не пришедшему в себя внуку. – Да, ты прав, память не подводит портреты. Её звали Эдит Нотер. Так вот, когда настала пора оглашать о помолвках наших детей, мы предложили Люциусу прекрасную партию с Нарциссой Блэк. Мы с её отцом Сигнусом пришли к великолепному семейному соглашению по объединению двух наших древних родов. Да и мы знали о том, что Люциус и Нарцисса симпатизировали друг другу в школе. Но Люциус отказался от нашего предложения. Он заявил, что не вступит в ряды Пожирателей Смерти и жену будет выбирать себе сам. Я не знаю, что произошло между ним и его магглорождённой девушкой потом, но спустя буквально пару дней Люциус вернулся в Малфой-мэнор, принял метку Тёмного Лорда и отправил Сигнусу письмо о том, что просит руки его дочери. И знаешь, я считаю, что это стало лучшим решением в жизни твоего отца. У них родился умный, смелый и рассудительный сын. Ты достойный наследник рода Малфоев, Драко. Не позволяй ошибкам юности ломать тебе жизнь! Твой отец прошёл непростой путь, но принял верное решение…
Драко больше не слушал старый портрет. Наверное, это было некультурно – оставлять деда, не давая закончить, и уходить не попрощавшись. Но слушать дальше его рассказ Драко не хотел. Не мог.
Портрет Абракаса не врал. Значит, всё: во что Драко верил в жизни, все то, что говорил отец, все то, что почитала мама, все то, что порождало миллионы жертв и поломанные судьбы – всего лишь месть. Банальная, грязная, безнаказанная месть всем магглам за события, которые связали Люциуса с одной из них много лет назад. И было почти не важно, что именно случилось между отцом и этой его Эдит. Но отец затаил злобу на всю свою жизнь. Не только на неё одну, а и на весь род магглов. Люциус был настолько одержим этой местью, что чуть не уничтожил свою собственную семью…
Осознание обрушивалось на Драко с каждым шагом, с каждым вдохом.
А была ли она вообще – его семья? Или это тоже всего лишь месть?
Люциус согласился на брак с Нарциссой назло своей магглорождённой девушке. Любил ли он маму когда-нибудь? Любил ли их ребёнка?
Портреты, мимо которых проходил Драко, возмущались невоспитанным поведением их родственника. Но ему было плевать. Он сейчас же завершит то, ради чего пришёл в мэнор, он закончит дуэль с отцом и победит. Если не сможет отстоять свою точку зрения, то хотя бы выскажет ему всё, чего отец на самом деле достоин…
====== Пустая рама ======
– Я убила Сириуса Блэка!!!
Знакомый до ужаса голос смешивается воедино с возмущениями портретов. Драко останавливается как вкопанный, силясь разобрать, откуда идёт звук.
Родовой коридор Блэков. Тот самый, в который мама перенесла портреты своей семьи.
Беллатриса не может быть здесь! Как минимум, потому что она – Лейстрендж. У них ведь наверняка должен остаться какой-то дом, пусть там и висит портрет его тётушки. Но кого пытался обмануть Драко? Нарцисса любила Бэллу. Несмотря на её кровожадность и явное безумие. Беллатриса отвечала ей взаимностью. Сложно сказать, была ли это любовь, или их связывали исключительно семейные узы. Хотя семейные узы не помешали Бэлле убить Сириуса и Нимфадору, а ведь они были её кузеном и племянницей.
Было время, когда Драко думал, что тётушка любила и его. Особенно перед шестым курсом в Хогвартсе. Когда мир вокруг рушился. Когда Тёмный Лорд поручил убить Дамблдора. Драко тогда было страшно. Ему было жутко страшно. И Белла начала учить Драко окклюменции. Именно её уроки, а вовсе не мастерство профессора Снейпа помогли Драко так ловко научиться закрывать сознание. Белла делала это с одной единственной целью – никто не должен был, даже путём магии, узнать, что молодому Малфою поручено убить директора. Цели были корыстными, как и все поступки Беллатрисы. Но в тот момент присутствие тётушки рядом давало надежду юному волшебнику на то, что он сможет справиться с этой непосильной ношей. Беллатриса каждый день изматывала племянника сложными занятиями, не жалея ни его, ни себя саму. За провалы Драко получал не только магические тычки, но и моральные. Тётушка смешивала его с грязью, чтобы он каждый раз поднимался и снова пробовал. Драко и сам не знал, в какой из моментов он научился ставить блок. Но когда ощутил, что липкие щупальца магии Беллы больше не могут дотронуться до его мыслей, понял, что теперь он её не боится!
Беллатриса всегда была безумной. И до Азкабана. И после. Драко много раз видел, как блестели её глаза, когда она произносила запрещённые заклинания. Особую радость ей приносило Круцио, как и её обожаемому правителю. Но справедливости ради, Драко никогда не видел ненависти в глазах тётушки, когда она смотрела на него и Нарциссу. Наверное, они были единственными, кого любила Белла. Кроме Волдеморта, разумеется. Она защищала Драко перед Люциусом несколько раз. А однажды даже умолчала о его проступке перед Тёмным Лордом, и это уберегло юного мага от кары безумного Хозяина. Чего же стоило для Беллатрисы предательство маниакально любимого ей человека, ради маленького отпрыска её сестры? Наверное, именно так и выражалась её любовь.
Знала ли Белла что-то про увлечение Люциуса магглорождённой? Она ведь училась в Хогвартсе всего на несколько лет старше Нарциссы. А значит, могла видеть будущего мужа своей сестры с безродной девчонкой. Может, именно поэтому тётушка презирала отца Драко. Может, поэтому не доверяла Люциусу: возможно, она затаила обиду за любимую сестру перед недостойным её мужчиной? Белла сможет подтвердить или опровергнуть слова Абракаса.
Драко свернул в коридор Блеков и пошёл на звук голоса Беллатрисы.
Здесь все портреты висели строго в хронологическом порядке. Несколько боковых коридоров, как напоминание о том, что некоторые из ветвей родового древа Блэков прерывались. И виной было вовсе не замужество дочерей и переход на фамилии мужей, раз Белла была здесь. Это были последние из достойных представителей фамилии, дети которых предали кровь и наследие. Драко понимал, что, дойдя до портрета Сигнуса Блэка, он явно увидит прерванный ряд портретов. Там будет Беллатриса, пространство для Нарциссы и, наверное, место, в котором положено висеть портрету Андромеды. Но рама будет пустой. Вторая тётка Драко всё ещё жива. Вдобавок она предала род, выйдя замуж за маггла. Её дочь обручилась с оборотнем, осквернив окончательно все светлые и нетленные традиции рода Блэков. Но сентиментальная Нарцисса оставила пустой клочок стены для Андромеды, понимая, что он никогда не будет заполнен.
Есть ли в родовом коридоре место для портрета Драко? Там же, где положено висеть пустой раме Люциуса.
Отец почти осквернил древний род Малфоев. Хотел поступить именно так. Но что-то в последний момент остановило его. Что-то заставило поменять своё решение. Что-то, что уберегло Люциуса от отвержения семьей… и, возможно, не позволило стать счастливым…
Драко стало невероятно тоскливо. Злость на отца, сострадание к маме и к себе вдруг превратились в жалость. Люциус не совершил ошибку молодости. Он поступил правильно. Он выбрал семью, выбрал людей, которые по крови всегда будут с ним. Которые связаны узами по праву рождения…
…И которые так легко стирают своих сестёр и детей с фамильного древа, потому что те посмели ослушаться догматичных уставов и решили быть счастливыми. Отцу не хватило духа выбрать. Или что-то другое заставило его жениться на Нарциссе? И о причине решения лучше спросить у самого отца, а не у полоумного портрета Беллатрисы.
Драко остановился, не дойдя до кричащего холста своей родственницы. Пусть тётушка покоится с миром в самом конце родового коридора. Не время ещё идти туда. Рано или поздно его портрет появится рядом, и тогда у них будет достаточно времени поболтать…
В эту секунду Драко осознал, что его портрет не появится в череде чистокровных лиц Малфоев рядом с отцом. Там будет пустая рама, ведь Драко всё для себя решил. Сделал выбор.
====== Несовпадение ======
Он повернулся и пошёл назад. Фигуры на портретах отсчитывали поколения Блэков. Прапрадеды, прапрабабки. Двоюродные. Троюродные. Все выглядели молодо и прекрасно. Каждый из умерших праотцов хотел остаться в веках красивым и юным.
Один портрет, мелькнувший в боковом ответвлении, привлёк внимание Драко. Человек на холсте был стар. Прапрадед по материнской линии. Одинокий, в глухом коридоре. «Запертый в доме с лекарем и домовиками». Полоумный дед, его стыдились все Блэки. Исследователь и автор словаря, на языке которого написано заклинание в книге. В той самой книге! Это заклинание Драко пытался перевести вот уже полгода…
Драко не мог поверить своей удаче. Этого не может быть! Такого подарка судьбы стоило ожидать только в том случае, если бы он сообразил поболтать с дедом и намеренно искал его портрет. Но какова была вероятность, что мама оказалась настолько сентиментальна, что оставила места под портреты Андромеды и других осквернителей рода, в надежде на то, что они одумаются. А ещё нашла и сохранила картины всех, даже самых безумных родственников.
Прадед выглядел действительно сумасшедшим. Всклокоченный, сгорбленный над столом. Он совершенно не обратил внимания на свет палочки Драко, наверняка мешавший ему работать. Машинально задул горящую свечу на столе и поманил внука ближе к картине.
– Смотрите, – прошептал он, – смотрите, друг мой! Это невероятно! Это открытие! Мы с вами становимся свидетелями величайшего события…
Драко подошёл ближе. Дед не смотрел на него, увлечённый своими бумагами.
– Вы можете мне помочь? – неуверенно прошептал Драко, боясь спугнуть момент. Второго шанса может и не быть. Дед вполне способен уйти за раму и не появиться больше никогда.
– Да, да, я слушаю вас!
– Вы ведь занимались переводом языка инков, верно?
Дед поднял глаза от стола, первый раз взглянув на Драко. Смотрел проникновенно и по-прежнему безумно. Но губы предка растянулись в улыбке.
– Неужели! – обрадовался он. – Неужели этот день наступил! Мои исследования признали в научной среде! Вы ведь летописец? Журналист, как модно говорить сейчас, да? Вы пришли написать про мои труды? Вы готовы передать мои книги в Научную Библиотеку Великобритании?
– Да, – Драко увереннее схватился за соломинку шанса, – я хочу поговорить с вами об одном заклинании, написанном на языке инков. Ваши работы могли бы помочь нам в наших исследованиях. И после вашей помощи я непременно передам своему редактору все ваши труды. И мы напишем о вас книгу…
– Не томите, друг мой! – дед воодушевлённо замахал руками. – Показывайте ваше заклинание!
Драко не верил своему счастью. Судьба подкидывала ему невероятно щедрый подарок. Надо было воспользоваться им сполна. Дрожащими от нетерпения и волнения руками Драко призвал неизвестно откуда свиток и перо. Пальцы автоматически нацарапали на бумаге заученное наизусть заклинание. Каждое чёртово слово, которое они с Грейнджер творили и переводили в башне. Подскочил с пола, прикладывая пергамент к картине. Сердце готово было вылететь из груди, превращая Драко в такого же неуравновешенного психа, как человек, с которым он вёл беседу. Спасение всей семьи и его самого было невероятно близко.
Дед пробежался глазами по буквам с воодушевлением маниакального фанатика, начал переводить. Сперва быстро складывая предложения, но с каждым новым словом замедляясь. Первая часть заклинания совпала с переводом Грейнджер. Драко затаил дыхание. Почему портрет медлит, почему он сбавляет скорость перевода? Что, чёрт возьми, происходит?
– Быстрее!
Портрет перевёл вторую часть заклинания. «Победить в неравной битве». Пока всё верно… Неизвестное им слово всё ближе. Дальше должно следовать предложение: «И ожидать от того, кто рядом…», – и финальное непереведённое ими слово…
Дед замолчал, будто осознал что-то, и испуганно посмотрел на внука. Подскочил со своего места, поспешно собирая свитки со стола. Бумага посыпалась на пол, он ринулся поднимать упавшие работы.
– Нет, нет, нет… – бормотал он, – только не это… только не это…
– Что не так? – крикнул Драко, тыкая свитком в полотно портрета. – Стой! Не уходи! Переведи всё до конца! Ты ведь знаешь это грёбанное слово! Стой!!!
Дед замер, приподнял голову от пола, роняя остальные пергаменты,
– Вы пытаетесь бороться с чёрной магией… – пробормотал он.
– Да, и что с того?! – Драко терял терпение. Нарисованный прадед оставался последней надеждой на финал этой дурацкой истории. На то, что Драко сможет справиться со всем грузом ответственности и болью. На то, что утром Драко проснётся без адского жжения под повязкой. Больше никакого страха. Больше никто не будет властен над его судьбой и выбором. Никакого Хозяина! Никто не станет решать за него…
– Это очень опасно! Вы навлечёте беду на себя и на весь ваш род! А раз вы здесь, значит вы мой родственник. Я боюсь, друг мой, боюсь… – портрет заметался на полу, хватая бумаги и устремился к краю рамы.
– Стой! – завопил Драко, со всей силы ударяя листком бумаги с заклинанием о полотно портрета. – Стой, сука! Ты боишься? Если ты не переведёшь это грёбанное слово, я сожгу твой тупой портрет! Сожгу в Адском Пламени! И ты сдохнешь! Не надо бояться чёрной магии. Бойся меня, ублюдок!
Драко тяжело дышал, направляя палочку на портрет. На древке замерло заклинание, убившее Винсента Крэбба. Заклинание, пугающее Драко весь этот ужасный год, длиной в жизнь. Заклинание, которого Малфой прежде боялся больше, чем Авада Кедавра. Адское Пламя так похожее на горящие гневом и страстью глаза Грейнджер. Потому что в огне умираешь долго. Потому что жить без её Огня он уже просто не мог.
Глаза Драко метали искры, за стуком пульса в ушах, казалось, можно не услышать даже рёв реактивного двигателя маггловских самолётов. Если сейчас этот тупой ублюдок не скажет перевод, Драко действительно применит Адское Пламя. Сожжёт к чертям портрет, коридор, мэнор…
Дед видимо почувствовал весь спектр эмоций, исходивший от правнука. И испугался гораздо больше, чем возможных последствий своего отказа. Но всё ещё молчал, жалостливо взирая с холста.
– Говори! – громче крикнул Драко. – И ожидать от того, кто рядом… Чего ожидать? Чего?
– Жертвы… – пробормотал портрет одними губами. – Ожидать от того, кто рядом… жертвы…
Драко отпрянул, комкая листок.
Сердце отмеряло ещё один удар и его накрыло с головой, будто окатило ледяной водой в январский полдень.
Он знает перевод этого проклятого заклинания!
Действия верны, а значит теперь всё зависит только от него. От него и от того, кто рядом. Всё просто! Просто. Просто… жертва.
Кто-то должен пожертвовать собой ради спасения Драко Малфоя. Кто-то, кто будет рядом…
…И он только что понял, о ком идет речь…
– Твою мать… – пробормотал Драко, упираясь спиной в стену.
– Вы не будете сжигать мой портрет? – с надеждой спросил дед.
Драко всё ещё стоял посреди родового коридора, направляя палочку с занесённым Адским Пламенем на картину одинокого, безумного человека. Стряхнул заклинание и кивнул.
– Не буду. Спасибо за помощь.
Дед собрал свои свитки и ползком направился к краю рамы.
– Ненормальные, – пробормотал нарисованный предок, уползая с холста. – То этот змееуст в меня Непростительным тыкал, теперь этот… Мало мне бед было при жизни, дайте хоть портретом побыть спокойно. Кстати, на кого-то он так похож… Да-а-а… На белобрысого Малфоя, которому я переводил. Чего они все потянулись к моим инкам-то? Все следом за их Лордом, что ли…? Что этот, что Люциус… дайте жить…
Ворчание стихло.
Драко спалил пергамент с заклинанием, спрятал палочку, погружаясь в полумрак. В этом ответвлении коридора почти не было факелов.
Перед глазами плясали круги, будто он долго смотрел на яркий свет.
Проклятое заклинание. Проклятая жертва. Проклятая Грейнджер.
Нет! Драко не допустит того, чтобы она жертвовала чем-то ради него. Хватит с неё жертв.
В заклинании ведь не указана степень родства с человеком. Может, это кто-то из сокурсников? Партнеры отца по фамильному делу? А может вовсе – мама и папа?
Сокурсники, партнеры: они не станут жертвовать собой ради кого бы то ни было. Слизерин так не поступает.
Родители уже совершали много жертв ради своего наследника, а Метка всё ещё не сошла. Значит, речь не о них.
Оставалась только Она.
Драко вытер тыльной стороной руки пот со лба. И ведь даже обсудить сложившуюся ситуацию было не с кем. Он не скажет ничего Гермионе. Эта ненормальная тут же побежит совершать необдуманные и необратимые поступки, стараясь спасти его. Она ничего не должна знать. Драко сам полез в эту схватку, сам должен теперь её разрулить. Магглорождённая Грейнджер останется не только в полном неведении о своей роли в этой истории, он ещё и не даст ей эту самую роль сыграть. Её жизнь против его жизни. И снова перед глазами возникает картинка этих грёбанных весов, как в начале года, когда на одной чаше была Грейнджер, а на другой – его семья. Тогда её никчёмная жизнь вдребезги проиграла жизни Малфоев. Но спустя всего лишь девять месяцев стрелка склонилась в другую сторону. Выбирая, Драко в любом из случаев проигрывал. Но сейчас его решение не вызывало никаких сомнений: он не позволит Грейнджер больше ничем жертвовать. А значит, надо продолжать скрывать метку и искать другой выход.
Драко сполз спиной по стене, прислонился затылком к холодному рельефу камня. Лорд оказался не только психом и никромантом. Том Реддл при жизни был форменным садистом: он издевался над людьми и их боль приносила ему радость. «Круциатус – это как маленькая смерть. Смерть твоя и всего, что ты любишь…», – кажется, как-то так Драко рассказывал Грейнджер про пристрастия Волдеморта и его любимое заклинание. Лорд не убивал человека, но с упоением наслаждался, наблюдая за тем, как медленно погибает всё живое, что дорого пленнику. Заклинание, которое снимало клеймо Хозяина, действовало по тому же принципу. Чтобы выжить, ты должен наблюдать, как ради тебя погибает близкий человек, принося себя в жертву. Сможешь ли ты жить после этого? Или предпочтёшь свою собственную смерть от действия черной магии метки?
====== Неравный противник ======
– Драко! – голос Люциуса, отражаясь от стен галереи, донёсся до его ушей.
Отец искал его. Люмос Максима блеснул несколько раз в основном коридоре, и силуэт пошёл в направлении родового ответвления Блэков. Драко молчал. Он подсознательно понимал, что Люциус знает, где сейчас сын. Слова деда, сказанные напоследок, подтверждали догадки. Люциус знал перевод заклинания ещё до того, как предложил сыну поболтать с дедом. Знал заранее. Как и многое другое. Скорее всего, спланировал всё именно так, чтобы Драко оказался сейчас в этом коридоре: и необходимость пообщаться с Абракасом, и неожиданное свидание с ненормальным дедом.
Высокая тень остановилась рядом, не зажигая свет, опустилась на корточки. Отец положил руку на плечо сыну.
– Ты всё знал, – сухо констатировал факт Драко. – Ты спланировал всё с самого начала.
– Нет, – Люциус покачал головой, чуть сжимая плечо. Драко не видел отца, но чувствовал, что Люциус улыбался. – Я понял всё, когда ты прислал сову за рукописью. Ты переводил словарь инков, а мне известен только один человек, достаточно разбирающийся в этом мёртвом языке. Я знал, что Нарцисса перенесла все портреты в мэнор. Нашёл твоего прадеда. Под видом летописца завязал дружбу с ненормальным портретом. Он же и рассказал мне про заклинание, над которым работал в последние годы в уединении. Про странного человека со змеиным лицом, навещавшего историка при жизни. Про то, что Блэк помог ему сотворить и заколдовать клеймо, а когда твой дед справился – человек убил его. Лорд любил изощрённые методы, знаешь ли. Старый историк мог не только сотворить клеймо Пожирателей так, чтобы никто не смог его свести с руки. Он мог ещё и рассказать кому-то о том, как избавиться от метки. И Лорд убил единственного свидетеля, полагая, видимо, что его секрет умрёт с хозяином. Но вышло недоразумение. Твой прадед оставил после себя обширную библиотеку, которую приняли за тайные знания инков и даже напечатали отрывок в книге, позже ставшей секретной. Книга в одном экземпляре. И она, конечно же, хранилась в проклятой школе под носом Дамблдора. Та самая книга, о которой говорили после падения Лорда. Всё совпало, как нельзя кстати. Я понимал, что ты переведёшь заклинание со словарём. Что ты справишься с заданиями: со страхом, с образами в голове. Про неравную битву пришлось немного поразмыслить. Но я потянул за несколько «ниточек», и Дуэльный Турнир решили перенести со следующего года на этот. А вот жертва была проблемой. Никто из твоих друзей не станет жертвовать собой ради тебя. Я думал о Пэнси, но Паркинсон не была близка тебе. И тут недавно Нотт старший рассказал мне, что ты чуть не убил Теодора, защищая грязнокровную девчонку на Рождество. Я помог ему оправдать сына и вернуть в Англию. А он в ответ поделился информацией и пошёл на Непреложный обет и неразглашение. Ты готов был убить союзника, заступившись за девушку. Значит, она тебе дорога. Мне дальше только надо было подождать, когда ты придёшь в мэнор, разлучившись с ней и дать указания.
Драко поднял на отца глаза, силясь держать себя в руках.
– Что ты сделал? Что с ней?
Палочка рассекла воздух, направляясь в лицо Люциусу.
– Ничего, – спокойно проговорил тот, – с твоей грязнокровной пассией всё в порядке. Её не тронут пальцем. А вот нашу семью обвинят в убийствах магглов в Лондоне. Ты трансгрессировал из школы в Швеции. Местное Министерство засекло такое перемещение, они знают, что ты не ночевал на кампусе. Ты был в Великобритании, сын. В окрестностях Лондона. Там, где и произошли сегодня массовые убийства магглов. Ты – главный подозреваемый Визингамота. И твоя глупая девчонка сделает всё, чтобы спасти тебя. Тем самым выполнит последнее условие заклинания и пожертвует собой ради тебя.
Драко рванулся в сторону выхода из галереи. Сильные руки Люциуса удержали запястье, на мгновение останавливая.
– Это всё ради твоего блага, Драко! – громко проговорил отец. – Ты не решился бы на это сам. Через пару часов ты будешь оправдан. И всё! Конец борьбе! Мы будем свободны!
Драко скинул руку отца, с ненавистью сверля его взглядом.
– Я уже свободен! – рявкнул он. – Ты ничтожный трус. Тебе плевать на всех, кроме себя. Я презираю тебя. И мне жаль, что я твой сын.
– Мы одинаковые, Драко. Вот увидишь. Ты всё поймешь, когда она оставит тебя. Ты сделаешь правильный выбор, как и я. Ты выберешь семью. Потому что у магглов нет души…
– Души нет у тебя, – Драко выплюнул в лицо Люциуса эти слова на одном дыхании. – Ты никогда никого не любил. Ты умрёшь в одиночестве, потому что никто не придёт к тебе на помощь. Потому что такие, как ты, недостойны любви. Тебя не любила девушка-маггла, поэтому ты выбрал чистокровную, надеясь, что она полюбит тебя? За что? За чистоту крови? За фамилию? Где здесь твои заслуги? Тебя не за что любить!!! Мне жаль тебя, отец…
Резкая боль пронзает предплечье Драко, растекаясь по венам, разрываясь в голове миллионом микроинсультов. Пропасть пустоты в душе и ощущение полёта.
Он на секунду даже обрадовался: метка покидала его тело предпоследний раз, но этот раз оказался сильнее предыдущих.
Он победил в неравной борьбе.
Он простил отца и отпустил злость на него.
Он принял настоящее, отсекая призраков из прошлого и обиды, мешающие произнести: «Мне жаль тебя».
Вот так, победив сильнейшего из противников, много лет живущего в его собственной голове.
И с последним осознанным вдохом Драко ощутил, что в этот раз боль прощания с меткой оказалась слишком сильной. Стены покачнулись, отправляя сознание в водоворот. Драко схватился за выступ, пытаясь не отключиться. Люциус поддержал его под локоть, что-то продолжая говорить про чистоту крови и про правильный выбор.
– Где она? – прошипел Драко, отмахиваясь от отца.
– Её вернули в Хогвартс.
– Открывай портал!
– Тебе нельзя сейчас туда идти, надо выждать…
– Открывай портал, мать твою! Живо!!!
Драко с остервенением развернулся к отцу, еле стоя на ногах. Схватил за манжеты дорогой домашней мантии и прижал к стене. Руки дрожали, но палочка привычно жгла ладонь, ментально творя Круциатус. Он действительно был готов причинить вред любому, кто стоял на пути. Грейнджер грозила опасность, и он сделает всё, лишь бы уберечь её.
– Открывай портал… – холодным тоном проговорил Драко.
Мужчина, прижатый к стене и действительно испуганный, не был похож на отца. Он с оцепенением смотрел на сына. Кивнул, открывая свободной рукой портал из родового поместья в Хогсмит. Ход, по которому он отправлялся в Хогвартс, когда присутствовал на собраниях попечителей школы в ранние годы обучения сына.
Драко отпустил его и не глядя шагнул в воронку.
====== Время держать слово ======
В Хогвартсе нельзя трансгрессировать. В Хогсмите – можно. Главное знать, где он, как любое ненаносимое место на карте. Драко знал, где школа и деревушка, в которой они провели множество весёлых минут. Отец для портала выбрал место, которое не нашли бы другие волшебники и не догадались, что из мэнора можно быстро добраться в Хогвартс. О портале не знал даже Лорд, иначе бы он попал сюда гораздо раньше Поттера год назад. Про портал не знала Белла, отправляя на помощь племяннику Пожирателей в ночь, когда умер Дамблдор. Именно это незнание дало время Драко поговорить с профессором в его последние минуты. И понять тогда, что в него кто-то верит.
Портал спас Драко год назад. Спас от его самого.
Сейчас настало время спасать Грейнджер.
Куда мог вести портал, о котором никто не знал? Аристократичный Люциус выбрал задний двор ювелирной лавки. Конечно, это не могла быть конюшня, тогда на обуви отца появлялась бы грязь, а грязь – это то, что он презирал. Хотя по сути сам и являлся ярчайшим представителем этой субстанции.
Драко припал на колено, удерживая равновесие. В голове продолжало шуметь. Круги перед глазами стали чуть тусклее, но всё ещё плясали свой причудливый танец. По-хорошему ему надо было бы отлежаться часок-другой, набраться сил. Но время сейчас играло ключевую роль.
Грейнджер наверняка будут допрашивать. Она попытается спасти Драко и может сказать лишнего. И тогда она сама пострадает. Пойдёт по статье в сокрытии Пожирателя Смерти и попадёт в Азкабан. Особенно на фоне всего того, что устроил Люциус. Если массовые убийства действительно были, если произошли в окрестностях Лондона, то ей начнут задавать вопросы о том, где был Малфой этой ночью. И она соврёт, спасая его. А дальше – зелье правды и допрос с пристрастием. Надо ли говорить о том, что легиллименция – не самая сильная сторона Грейнджер? Надо ли думать, что она сможет обмануть следователей Визенгамота?
– Просто молчи, Грейнджер, просто молчи… – бормотал Драко, стараясь как можно быстрее добраться к воротам старой школы.
Талый снег под ногами, болото и гравий просёлочной дороги мешали двигаться, но он продолжал бежать. Башенки замка проступили сквозь пелену утреннего тумана. Нога соскользнула на гладком камне, Драко споткнулся и упал в месиво из талой воды и грязи. Тупая боль в области виска и липкая тёплая жидкость на скуле.
Плевать! Нет времени на залечивание ссадин. Где-то там за забором древнего замка его ждёт магглорожденная девчонка, которой он обещал когда-то давно, что всё будет хорошо и её никто не обидит. Настала пора держать слово!
Драко встал, преодолевая головную боль и жжение очагом в предплечье, распространившееся по всему телу. Игнорируя холод промокшей одежды и усталость от бессонной ночи.
– Просто молчи…
Хогвартс радушно принял студента, узнал, окутал теплом, как любой магический дом признавал друзей. Коридоры пустовали: до подъёма оставалось еще около 15 минут, ученики спали. Парадная лестница, миллионы ступеней. Только вверх, Грейнджер наверняка в кабинете директора.
Лестничный пролёт зашуршал, не вовремя решив изменить направление.
– Остолбеней! – и камень замирает, послушавшись приказа молодого волшебника.
Школа чувствует силу. Чувствует уверенность. Чувствует безрассудность. И будто пытаясь уберечь друга, продолжает движение лестницы, уводя Малфоя от каменной горгульи.
Драко остановился, хватаясь руками за перила.
– Она не там?
Сквозняк из бокового коридора задувает факел на стене, и спустя секунду тот загорается с новой силой. Будто совпадение. Драко не верит в совпадения. Кто-то указывает ему дорогу. Кто-то ждёт.
Драко уверенно идёт туда, где по одному затухают и загораются вновь факела. Кто мог заколдовать школу? Кому хватило бы прав и полномочий? Кто ведёт его?
Последний факел загорается у кабинета Зелий. Драко распахивает дверь, врываясь в привычный ему и такой до боли знакомый кабинет любимого профессора. Снейп всегда помогал Драко, поможет и сейчас.
– Вы что-то забыли?
====== Просто молчи ======
Гермиона обернулась на резкий звук открывающейся двери. Макгонагалл ушла минуту назад, забрав отчётное письмо, в котором не было ни слова правды. Третье послание о действиях Малфоя во время Турнира, Гермиона не успела отправить, сову опередили сотрудники Министерства.
А дальше всё было, будто во сне: первый допрос шведскими Аврорами, появление Минервы, парная трансгрессия в Хогсмит… Героиню войны подозревали в укрывательстве Пожирателя Смерти. И самый большой ужас заключался именно в том, что они были правы. Гермиона действительно покрывала преступника.
Макгонагалл увела её в кабинет Зелий в Хогвартсе и попросила мадам Помпфри сварить успокоительное. Потребовала посмотреть неотправленное письмо. И много раз переспрашивала, подражая манере профессора Дамблдора: «Где был Мистер Малфой вчера?». Фраза, которую Гермиона повторяла уже в сотый раз за ночь отпечаталась в сознании и сейчас снова звучала:
