Текст книги "Заклинание, убивающее миры (СИ)"
Автор книги: Terry Tonks
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)
====== Быть собой ======
Дни тянулись медленно, будто повторяя скорость за снежинками, падающими за окном.
Они ждали. Ждали сову с рукописью. Ждали конца каникул, конца года, конца их истории…
Тихие дни в пустом Хогвартсе давали надежду на то, что это длительное течение дней никогда не окончится. Но календарь не врал, дни шли. И финал был все ближе.
Пока им никто не мешал, они могли тихо наслаждаться обществом друг друга в старой башне. А чуть позже и вовсе перебравшись в спальню Гриффиндора. Гермиона жила сама, как и полагалось старосте. Ее комната была смежной с комнатой старост мальчиков, но Финниган уехал на каникулы домой. Да и, казалось, всему Хогвартсу было плевать на то, что происходит в старых коридорах и комнатах. Драко поначалу ворчал, рассказывая, что в гриффиндорских комнатах неуютно, а еще, башня была расположена окнами на восток и по утрам солнце слепит, не дает спать.
Солнце действительно заглядывало в окна по утрам. И было немного пусто. Зато по вечерам, когда Драко приходил после ужина, солнце уже садилось за старые стены замка, в общей гостиной старост разгорался камин и, казалось, нет более уютного места на всей Земле.
А за окном все так же медленно падает снег… и пусть падает. Пусть будет холодно за окном. Пусть зима никогда не заканчивается. Ведь чем ближе весна, тем ближе расставание с самым ненавистным и самым дорогим ей человеком.
Он открывает глаза и несколько секунд молча смотрит в потолок. Потом медленно тянется за палочкой, которая лежит на полу.
– Люмус, – и комната озаряется ярким светом.
Свет режет глаза и Гермиона невольно жмурится. Драко смотрит вокруг, будто привыкая к мысли, что он не у себя в спальне. Откладывает палочку обратно на пол, разворачивается на бок, лицом к Гермионе и протягивает руку, будто в порыве обнять, но оступается на половине движения, и просто устраивается удобнее.
Наверное, надо что-то сказать, но они привыкли молчать. Их разговоры всегда приводили их только к одному решению – им нельзя. Нельзя быть вместе, нельзя спать вместе, нельзя даже находиться вместе – ничего хорошего не будет. Будет ожидание, флирт, встреча. Будет страсть, сбивчивое дыхание и туманный взгляд. Будет множество минут наслаждения, а потом наступит момент, которого они оба боятся – когда «надо что-то сказать».
Это своеобразный вид мазохизма – знать, что будущее у каждого свое, что встречи возможны только в таком извращенном виде, что то, чего так до изнеможения не хватает, невозможно. И все равно продолжать ждать этих недолгих встреч, и каждый раз молчать, когда надо что-то сказать.
У них нет почти ничего общего. У них нет будущего. У них нет признаний в любви. У них нет ласковых прозвищ.
Зато у них есть имена! И именно ее имя, звучащее из его уст, заставляет сердце разгонять кровь по венам, снова и снова совершать отработанные ошибки. Ошибки, которые помогают быть собой. Ошибки, превратившиеся в привычку. Ошибки, которые они давно не считают ошибками.
Драко молча смотрит на Гермиону. Взгляд, пронизывающий до кончиков пальцев, пробегающий по нервным окончаниям. Глаза, в отблесках горящего камина, кажутся платиновыми, хотя она точно знает, что они серо-голубые. От его пристального взгляда по спине пробегают мурашки.
– Холодно? – кажется это первое, что он говорит ей сегодня. По крайней мере, первое осознанное слово. Поднимается, подтягивает тяжелое одеяло. Встает, идет к камину.
Здесь всегда холодно, даже летом. Каменные стены сохраняют температуру еще очень долго. Несколько поленьев летят в камин, и огонь начинает гореть ярче. Лучи света от огня пляшут по каменной кладке стен, по тяжелому пологу кровати, по темным окнам. И по его плечам. Оставляют на мгновение дорожки света от лопаток вдоль позвоночника и обрываются, возвращаясь обратно.
– Иди сюда. Здесь теплее!
Он помогает устроиться на полу рядом с камином, поправляет выбившуюся ткань одеяла, чтобы та оказалась дальше от огня. Его действия больше похожи на ритуал: четкие, уверенные жесты. И сейчас в нем уже почти не осталось того напряжения, которое повисает каждый раз. Они учатся быть друг с другом, учатся быть собой.
====== Шанс на свободу ======
Драко снимал повязку с предплечья каждый раз, оказавшись вдалеке от любопытных глаз. Эти несколько дней, проведённых с Грейнджер, подарили надежду на то, что рука может зажить и, возможно, перестанет болеть. А значит, он победит в этой сложной битве, и его маленькая победа подарит шанс на будущее без метки и постоянного страха за свою семью.
Сова прилетела через несколько дней. Драко был в своей комнате, когда с характерным хлопком перед ним материализовался домовой эльф, отвечающий за гостиную Слизерина. Драко почему-то отметил для себя, что он даже не знает имя этого маленького скрюченного домовика и фыркнул, прогоняя от себя эту мысль. Общение с Грейнджер не приводило ни к чему хорошему. Его не должно было волновать имя обслуживающего персонала. Появление эльфа до отбоя в подземелье Слизерина говорило только о том, что-либо нужно решить какой-то срочный бытовой вопрос, либо прилетело послание.
Сердце ёкнуло, сделало кульбит, переворачиваясь в груди. Драко выжидающе посмотрел на эльфа и тут же нетерпеливо спросил:
– Что тебе нужно?
– Мастер Драко, – пробормотал эльф, отвешивая Малфою низкий поклон, – прибыла Ваша сова. Она устала и выглядит истощённой. Я накормил её, предложил ей помочь доставить вам послание, но она отказалась и чуть не заклевала меня…
Драко вскочил, откидывая назад стул, на котором сидел, и стремглав побежал прочь из комнаты. Сова принесла перевод книги! Мешкать нельзя!
Только где-то на верхних пролетах башни, ведущих к совятне, он понял, что забыл мантию. Пронизывающий ветер, который гулял по коридорам открытой башни, доходил, казалось, до самых костей. Зима в этом году выдалась особенно промозглой. Но сейчас это не было для Драко существенным, а важным оставалось только послание, которое принесла птица.
Фамильная сова восседала на своём любимом месте. Она действительно выглядела очень уставшей, перья промокли, а клюв слегка подрагивал. Но при виде Малфоя она, казалось, очень обрадовалась. Захлопала крыльями и начала восторженно ухать. Сказать, что Драко был не рад её видеть, было бы враньём. Он безумно хотел увидеть её, чем раньше, тем лучше. Даже не саму сову, а, разумеется то, что она принесла. Но тот факт, что к лапкам был прикреплен большой сверток, говорил, что Нарцисса всё-таки что-то прислала.
Был ли это тот самый словарь?
Драко рванулся к птице, дрожащими от холода, не сгибающимися пальцами попытался отвязать свёрток. Сова протянула клюв, потёрлась им о скулу Драко. В обычной ситуации он, скорее всего, отвернулся бы, хотя очень любил эту птицу. Она была умной и честно выполняла все его поручения. Но Драко никогда не позволял себе лишние вольности с любыми созданиями, служившими ему. Сейчас Малфой был настолько рад, что сова прилетела, что справилась с нелёгким заданием, что преодолела этот путь в столь короткий срок, что даже погладил её по голове, приминая мокрые перья.
В спину Драко ударил поток ледяного ветра, приносящего с Чёрного озера капельки замёрзшей воды. Льдинки мелкими иголочками вонзились в шею, щёки и руки. Драко поёжился, ругая себя за опрометчивость. Он знал, что нельзя поступать вот так, очертя голову, не подумав заранее. Всегда надо думать на 2-3 шага вперед. Не позволять себе импульсивных поступков. Не хватало ещё заболеть. Сейчас это было бы совсем некстати. Но на кону стояло слишком многое. Если Драко сможет перевести заклинание, он всенепременно победит. И тогда он сможет жить своей жизнью… как давно мечтал.
Очередной прорыв приносит с озера порцию воды, и Драко чувствует, что рубашка на спине промокла вовсе. Мороз медленно сковывает воду в кристаллики льда, превращая мягкую, податливую ткань в жёсткое подобие панциря, покрывающего разгорячённую от волнения спину. Но сейчас нужно только механически добыть перевод, забрать его, отнести в Северную башню, сравнить с древним фолиантом, перевести заклинание. Сейчас надо узнать, как избавится от метки. Сейчас важно сделать это всё быстро, чем быстрее, тем лучше, тогда он сможет решить проблемы семьи, избавиться навсегда от этой ужасающей боли в предплечье и стать наконец свободным. И пускай это мнимая свобода, но именно она избавит его от клейма, показывающего всему миру, что у него есть Хозяин.
Драко не позволит больше, чтобы кто-либо из живущих на этой Земле считал себя хозяевами Малфоев. Никто не властен над ним и его семьей. Он не позволит прикасаться к дорогим ему людям. При этой мысли в голове возникли образы Люциуса и Нарциссы. Он знал, что делает это ради родителей. Знал, что ничто на свете не станет для него преградой в борьбе с угрозой для своей семьи. Он знал, что родители – это единственные люди, которые будут с ним, чтобы не случилось.
Как бы он ни был зол на своего отца, как бы хотел сейчас не быть похожим на него, но продолжал уважать и восторгаться им. Пускай отец совершал в жизни ошибки. Пускай делал вещи, за которые стыдно было сейчас его сыну. Но в момент, когда весь мир повернулся к ним спиной, в момент, когда Малфои превратились из правящей элиты магического мира в изгоев, в момент, когда Драко был уверен, что вся его привычная жизнь летит под откос и никогда уже не станет прежней, только родители остались рядом.
Только родители… и Грейнджер…
И сейчас, пытаясь разорвать крепкие завязки, держащие этот спасительный свёрток, дрожа и замерзая от холода, Драко не думал первый раз в жизни о себе. Думать о родителях, стараться спасти древний род Малфоев было для него нормой и истиной. Любой уважающий себя человек поступил бы также. Странно было осознавать, что он делал это ради свободы от предрассудков, ради свободы от долга и вынужденного положения в обществе. Спасал великий род Малфоев для того, чтобы самому не быть больше Малфоем.
Драко исполнит своё предназначение. Сведёт эту чёртову метку с руки. Докажет в Визингамоте, что отец действительно великий двойной агент, никогда не был приспешником Тёмного Лорда, а всегда действовал в интересах мира. Драко сделает всё, чтобы спасти маму, отвести от своей семьи подозрения.
А потом он будет свободен. Он сможет с гордостью смотреть в глаза отцу и заняться наконец-то своей жизнью. Заняться тем, чего хочет он, а не тем, чего хочет и ждёт от него семья.
Драко хотел стать свободным и выбирать людей, которые будут рядом с ним. И сейчас он был почти готов признаться себе в том, что с таким остервенением старался свести метку с руки не для того, чтобы избавиться от боли или спасти родителей. А для того, чтобы, глядя в лицо Люциусу, сообщить ему, что выбрал Грейнджер…
Драко вытащил из кармана палочку, произнося заклинание и помогая согреть руки, и наконец всё же справился с завязками, сдерживающими свёрток. Ещё раз погладил сову, удивляясь такому проявлению нежности, и заспешил обратно к выходу из башни.
Скользкие перила и ступеньки, ветер, гулявший в башне: здесь было не лучшее место для того, чтобы разбираться, верно ли его поняла мама. Он чуть не поскользнулся на одной из последних ступеней, ведущих из совятни, но удержался, схватившись за дверной проём. Птицы переполошились, начали громко кричать и хлопать крыльями. Это всё выглядело сейчас, как дешёвые спецэффекты какому-то фильму. Он как-то попал на занятие по маггловедению, на котором рассказывали о кинематографе. Почему-то именно подобные действия ассоциировались у него с дурацкими комедиями, которые так любили смотреть магглы. Только ему не было смешно, ни тогда, ни сейчас.
Два лестничных пролёта вниз, и кажется, что здесь уже не так холодно. По крайней мере, тут не было ветра. Драко остановился, укладывая свёрток на подоконник, нетерпеливо шаря пальцами, стараясь открыть. Замёрзшие руки по-прежнему не слушались, промокшая ткань скользила. Наконец ему удалось справиться с завязкой, он распаковал холщовую папку, вытаскивая оттуда старый, потрёпанный блокнот. Драко сейчас не перепутал бы эту обложку ни с одной другой. Это был именно тот блокнот, в который маленький наследник великого рода Малфоев заглядывал, играя в путешественников в библиотеке мэнора. Именно на этих страницах Драко видел закорючки рун инков. Ликование и восторг захлестнули его с такой же силой, с которой только что его били ветер и дождь в совятне.
Мама поняла его правильно. Сова справилась со своей задачей и принесла ему именно то, что он так хотел. Сейчас Драко Малфой держал в руках самую ничтожную и самую дорогую для него вещь во вселенной. Вещь, которую несколько лет назад мать в порыве своей любви к чистоте и чувстве презрения к полоумному предку чуть не спалила в камине библиотеки. И именно это сейчас спасало Драко. Давало шанс на свободу!
Он схватил блокнот и полубегом отправился по ступеням и длинным пролётам к Северной башне. Цель была так близко, что тратить время на мелочи, типа смены одежды, не оставалось.
====== Её очередь ======
Драко просидел над книгой несколько часов. Сверял, переводил и перечитывал древние руны в книге и рукописи, которую получил сегодня. Многие слова не поддавались, многие фразы давались с трудом. И уже через несколько часов он понял, что самостоятельно не справится с этой задачей. Слова были написаны слишком вычурно, многие фразы и вовсе, казалось, были написаны на староанглийском. Какие-то обороты и витиеватые фразы выглядели так, будто автор напился огневиски перед тем, как писать это заклинание. Многие действия, описанные в переводимом тексте, были похожи на издевательство.
Человек, желающий свести остатки магии, обязан был, исходя из данного заклинания, делать вещи куда более чёрные, чем сама суть чёрной магии. То и дело речь заходила о крови, ритуалах и прочей чернухе, которую так любили приспешники Тёмного Лорда.
Либо Драко что-то делал неправильно, либо автор пытался идти от обратного, ставя свою жертву в ещё более ужасные условия, чем те, в которых он и так оказался. Несколько оборотов, как казалось Драко, вообще отсылались к непростительным заклинаниям…
Драко был измотан, зол и близок к тому, чтобы вновь разгромить эту чёртову комнату, как тогда, когда впервые показал Грейнджер Метку… Голова нестерпимо болела, дополняя привычную боль в предплечье. Было холодно, тело бил озноб и очень хотелось лечь. Но ложиться было нельзя! Нельзя останавливаться. Нельзя расслабляться, когда цель столь близка.
Люк скрипнул, открываясь, привлекая внимание. Драко почувствовал угрозу, и не соображая, что делает, подскочил, направляя палочку на открывающийся люк. Он готов был сейчас убить любого, кто встанет на пути достижения его цели. Он даже успел произнести первую часть заклинания, останавливаясь только в тот момент, когда понял, что направляет палочку на Гермиону.
– Стой! – успела крикнуть она, закрывая лицо руками, как прежде в дуэльном клубе. Она вовсе не была готова к тому, что увидит направленную на себя палочку Драко.
Он одёрнул руку, опуская оружие, будто стараясь стряхнуть боевое заклинание, которое чуть не полетело в Гермиону.
– Ты чего? – она встревоженно посмотрела на него, делая шаг навстречу.
– Всё хорошо, Грейнджер, – пробормотал Драко, оборачиваясь обратно к столу, упираясь руками в столешницу, нависая над распахнутыми книгами. – Я решил перестраховаться.
– Что там у тебя?
– Сказки Барда Бидля! – надменно пробормотал он, не оборачиваясь в её сторону. – Сова прилетела с рукописью, вот что. Разве не похоже?
Гермиона пропустила мимо ушей его остроту, хотя прекрасно осознала, что он раздражён. Быстро подошла к столу, заглянула поверх его локтя в разбросанные бумаги.
– И как, получается перевести текст? – нетерпеливо спросила она.
– Ни черта не получается, Грейнджер, – всё также зло скрипя зубами, отчеканил Драко. – Это какая-то полная хрень. Ещё вот это вот слово в самом конце. Пройдя всю эту грязь, которую предлагает сделать автор, должно произойти ещё какое-то одно действие… одно слово… но этого грёбаного слова нет в словаре…
– Давай я помогу? Может ты что-то не так делаешь? – Гермиона постаралась немного отстранить Драко в сторону, чтобы стало лучше видно текст.
– Ты что, действительно думаешь, что я настолько тупой? – прорычал Драко, но всё-таки отодвинулся, пуская её к столу.
Она прикоснулась рукой к его плечу и тут же отдернула ладонь.
– А ты почему мокрый? – встревоженно спросила она, отводя взгляд от бумаг на столе.
– Душ принимал, – снова фыркнул Драко, сверля глазами листок. – Какая разница, Грейнджер? Давай переводить заклинание…
Она развернулась спиной к столу, протискиваясь ближе к Драко. Протянула руку, проводя пальцами по его лицу.
– Ты весь горишь, у тебя температура. Тебе нужно переодеться, выпить снадобье и лечь отдохнуть.
– Какое, к василискам, снадобье? – отмахнулся Драко. – Ты что, не понимаешь, я уже так близок к тому, чтобы это всё перевести. А если я это переведу, то всё у меня получится, я смогу свести эту грёбаную Метку, я смогу спасти родителей, и всё это наконец-то закончится! Ты знаешь, что это такое, жить в ожидании? Знаешь, что такое, каждый день понимать, что именно от тебя зависит всё?
– Знаю, – как-то очень горько пробормотала Гермиона, снова провела рукой по его лбу, положила холодные ладошки на щёки. От её прикосновений стало на удивление спокойно и действительно захотелось немного отдохнуть.
– Знаю!
Она аккуратно прикоснулась губами к его щеке, ухватила руками за запястья, потянула в сторону дивана. И он послушался. Пошёл за ней, будто именно там, куда она вела его, было сейчас лучшим местом, в котором он бы хотел оказаться.
Голова трещала, и её очень хотелось положить на подушки. А ещё очень хотелось спать. Ладони и губы Грейнджер были холодными, и от каждого её прикосновения становилось легче. Она аккуратно, но ловко, стала расстегивать пуговицы на его рубашке.
– Не самое лучшее время для любовных игр, – сострил Драко, выдавливая из себя подобие хитрой ухмылки.
– Какие любовные игры? – покачала головой Гермиона. – Ты в зеркало себя видел?
– Не видел, – сухо ответил Драко, поддаваясь её проворным движениям.
Она подтягивает плед, укутывает его продрогшие плечи, уверенно укладывает на подушки дивана. Лежать оказывается очень приятно. Глаза начинают сами закрываться. Но ведь спать нельзя, надо перевести это чёртово заклинание. Он открывает глаза, требовательно смотрит на неё.
– Помнишь, ты говорил мне, что будешь со мной и никуда не уйдёшь?
– Помню.
– Так вот, теперь моя очередь. Тебе надо отдохнуть. Я сейчас схожу за снадобьем к мадам Помфри, а потом постараюсь разобраться в твоих дурацких книгах. А тебе действительно надо отдыхать. Если ты умрёшь от переохлаждения и простуды, ты никого не спасёшь и никому не поможешь. Ты нужен своей семье живой и здоровый. И мне ты нужен живой и здоровый. Иначе какой от тебя толк?
– Действительно, – ухмыльнулся Драко, позволяя себе откинуться на диван и всё же закрыть глаза. – Ты только меня разбуди, если вдруг переведёшь это чёртово слово в конце заклинания, ладно?
Её прохладная ладошка снова ложится на его лоб, взъерошивая мокрые, отросшие волосы, убирая длинные пряди.
– Я знаю, каково это, думать, что всё зависит только от тебя! Знаю, Драко, – полушепотом бормочет она. – Но только, знаешь, это ведь на самом деле неправда. Не только от тебя всё зависит! И не только ты один должен с этим справиться! Не только ты один, Драко!
И уже не открывая глаза, проваливаясь в болезненный, но такой спасительный сон, он понимает, что она первый раз в жизни назвала его по имени. И его имя звучит из её уст как-то очень особенно, нежно и уверенно. Словно, решившись назвать его имя, она показывает ему, что доверяет и что может доверять он. И его имя, как последний рубеж, который она преодолевает в отношении к нему. Быть ближе уже просто невозможно. Просто назвав его имя. Просто сделав это в первый раз.
А ещё, в её словах есть частичка правды. Он уже не один. И она не одна…
====== Перевод ======
Горячка прошла быстро. Драко несколько дней валялся с высокой температурой, а на третий день уже встал с кровати и присоединился к Гермионе в попытках всё также перевести заклинание. Она всё время была с ним, только изредка выходя из башни, приносила обед и лекарства от Мадам Помфри. Всё оставшееся время Грейнджер с упоением и дикой страстью во взгляде копошилась в бумагах. Казалось, что перевод этого заклинания был для неё, как наркотик. И у неё, конечно же, очень неплохо получалось. Слова складывались в предложения, многие моменты, которые так сильно смутили Драко в начале, оказались на самом деле неточностью перевода, и это всё не так страшно, как казалось на первый взгляд. Для достижения цели в попытке убрать остатки чёрной магии человек действительно должен был пройти несколько испытаний. Но в основном эти испытания представляли собой больше внутреннюю борьбу, чем какие-либо реальные действия. Правда, почти в каждом предложении, было присутствие ещё какого-то человека. Отсылка к тому, что самостоятельно справиться с чёрной магией человеку не удастся. Удивительно было то, что этот самый человек, находящийся рядом, не должен был выполнять никаких особых действий. Он просто должен был быть. Предполагалось, видимо, что маг, принявший сторону чёрной магии, изначально одинок и в попытке излечиться от пагубных последствий должен найти поддержку другого человека, согласного разделить с ним тяготы испытаний. Представить себе, что кто-то из Пожирателей станет сопровождать друзей в попытках борьбы с чёрной магией, было нелепо. А означало это только одно: первым и самым сложным испытанием в книге был поиск соратника и друга, готового помочь в смертельной ситуации. И Драко казалось, что он уже справился с этим пунктом в книге. Гермиона не уйдёт и не бросит его на половине пути – раз упёртая гриффиндорка решила спасать его, то избавиться от неё будет очень нелегко.
Но навязчивое слово в конце заклинания не давалось даже Грейнджер. Его действительно не было в словаре. Оказалось, очень сложно подбирать его по контексту, потому что контекста к нему не было. Пройдя все действия, человеку предстояло сделать что-то, никоим образом от него не зависящее. Кто-то другой, скорее всего, именно тот человек, который находился рядом, должен был что-то сделать. И именно это последнее действие Гермиона не могла перевести.
Работа над старинным фолиантом приносила удовлетворение, но отбирала очень много сил. Переводить заклинание было не просто сложно, это было откровенно опасно. Слова древнего заклинания, произнесённые вслух или написанные на старых страницах книги, таили в себе неисчерпаемый запас той самой магической энергии, которая подпитывалась от наивных людей, пытавшихся справиться с заклинанием. Это стало понятно практически сразу, когда во втором предложении Гермиона перевела фразу о том, что если «у тебя недостаточно сил и мужества для того, чтобы справиться с чёрной магией внутри себя, ты не сможешь сделать это во внешнем мире». Значит, бороться придётся с эмоциональной составляющей. А это всегда гораздо сложнее, чем борьба механическая. Ведь восстановить моральные силы после истощения всегда намного труднее. Она знала это. И Драко знал. И теперь ему предстояло пройти все этапы, справиться с моральным истощением и только потом столкнуться с неизвестным и непереводимым пока событием.
====== Заклинание, убивающее миры ======
Пока Драко валялся с температурой практически обессиленный и пытался справиться с болезнью, Гермиона сражалась с рунами и книгой. Каждое слово в переводимом тексте высасывало из неё энергию, забирая силы, утомляя и изматывая.
На третий день, когда практически всё заклинание кроме того самого последнего предложения было переведено, когда Драко встал с постели и смог присоединиться к переводу и работе над книгой, он отчётливо понял, что Гермионе нужно отдохнуть. Она выглядела уставшей и совершенно измотанной.
Драко несколько минут заглядывал через плечо Грейнджер в бумаги. Прочёл навязчивое предложение. Последняя переведённая фраза: «И ожидать от того, кто рядом…» Что же можно ожидать от того, кто рядом?
– Это может быть всё что угодно, – уставшим голосом пробормотала Гермиона. – Они могут ждать от того, кто рядом любого действия или любой мысли. Это слово не подберёшь по контексту… Может переводить по буквам? Для этого, наверняка, нужен какой-то другой словарь. Но я даже примерно не знаю, где его искать. Язык инков мёртвый. Вряд ли мы сможем отыскать специалиста, который поможет нам перевести это слово по буквам… Наверняка в мире есть историки или хотя бы любители этого языка… Я даже начала искать эту информацию в маггловских книгах. Но найти пока не могу. Мы можем сделать всё, вплоть до последнего предложения. Это заклинание пролонгированное, оно позволяет разложить действия на неопределённый промежуток времени. И дальше просто искать. Искать этого человека или эту книгу, которая сможет нам помочь…
– Отличная идея, – проговорил Драко, кладя сзади руки на плечи Гермионе и оттягивая немного от стола, заставляя откинуться на спинку стула. – Всё, хватит копаться в этих рунах. На тебе уже лица нет.
– Да, – она глубоко вздохнула и потёрла уставшие глаза. – У меня ещё ни разу в жизни не было настолько сложного научного проекта! А ты говорил, что справился бы без меня.
– Ну… – Драко хмыкнул немного надменно. Покачал головой и снова заглянул в блокнот. – Если ты забыла, я был лучшим студентом на курсе.
– Конечно был, – улыбнулась Гермиона, – если бы профессор Снейп не снимал с Гриффиндора баллы на каждом шагу, я давным-давно обогнала бы тебя не только по знаниям, но и по баллам!
Драко хотел было вступить с ней в полемику, рассказать о том, какие поблажки делали прилежной ученице, а в последствии и героине войны. Как профессор Макгонагалл достала их всех тем, что ставила Грейнджер в пример. Он был готов очень много ей рассказать, но только глядя в её уставшие глаза понял, что не будет этого делать. Ему сейчас было совершенно наплевать на то, что она считала себя умнее. Выполнять свой статус заучки, поддерживать имидж всезнайки. Наверное, она получала от этого удовольствие.
– Сама себя не похвалишь – никто не похвалит, – ухмыльнулся Драко, легко взъерошивая её волосы на макушке. – Хватит, сделай паузу.
– Хорошо, – Гермиона вздохнула, передавая ему листок бумаги, – это действия, которые ты должен сделать. Здесь всё, кроме последнего. Тебе нужно делать это всё самому и хорошенько сосредоточиться. Я не знаю, что произойдёт, понятия не имею, должны ли быть какие-то последствия. И я даже примерно не могу тебе сказать, нет ли в этом тексте ошибок. Судя по всему, Вселенная даст тебе знак, но какой знак – знать не могу. Просто, когда ты выполнишь все действия, чёрная магия должна, как болезнь, покинуть твоё тело. Или разорвать тебя на части. Такой исход тоже возможен…
– Отлично, – сказал Драко, вынимая у неё из руки листок, – будем надеяться на первый вариант!
Она устало улыбается, поглаживая его ладони на своих плечах.
– Только давай ты сначала немножечко сил наберись, перед тем как это начать делать, – предостерегающим тоном проговорила Гермиона, – вся эта игра с чёрной магией забирает огромное количество энергии. Ты ещё не окреп после болезни, у тебя элементарно может не получиться справиться с этим. А, и ещё! Я должна быть рядом, когда ты будешь это делать. Во-первых, так требует книга, во-вторых, если тебе вдруг станет снова плохо, я смогу помочь.
– Слушай, а вы все на Гриффиндоре настолько безрассудные и отважные? Или это только у тебя жажда побеждать и спасать всех вокруг? – он присел рядом с ней на корточки, опершись руками на её колени.
– Ну, ты же сам знаешь, и на Гриффиндоре есть трусы… и на Слизерине не все подлецы…
– Все-все! – хитро ухмыльнулся Драко. – Поверь мне, Грейнджер, все! Ни один слизеринец не будет делать что-то без собственной выгоды.
– А профессор Снейп?
– Снейп защищал Поттера не потому, что уважал его. И даже не потому, что любил его маму. Хотя конечно, это было важно. Но он горевал, чувствовал себя одиноким. И защита Поттера была на самом деле защитой себя самого. Он защищал себя от мысли, что мама Поттера мертва по его вине. Ни один слизеринец никогда не будет делать что-то не ради себя. Для нас это нормально. В каждом действии всегда есть скрытый подтекст. Мы ничего никогда не делаем просто ради альтруизма. Тебе нужно привыкнуть к этой мысли.
Она смотрит него. И сейчас они вновь невероятно похожи. Оба обессилены, и оба хотят что-то доказать друг другу.
– А твоя мама в запретном лесу?
– Она боялась, что, если победит Тёмный Лорд, ей будет очень плохо житься. Поэтому помогла Поттеру. Корыстные цели, я ведь об этом и говорю тебе.
– Она спрашивала у Гарри, жив ли ты. И когда Гарри дал ей знак, что ты жив, она соврала Лорду и повела Пожирателей прочь от замка. Она делала это не для того, чтобы спасти себя или помочь Гарри выиграть битву. Она это делала не для того, о чём свидетельствовал бы Гарри в суде. Она спасала тебя. Поэтому я не верю тебе, не все вы корыстные сволочи!
Гермиона откинула со лба Драко навязчиво падающую, длинную прядь, завела её за ухо. Потом аккуратно погрузила ладошку в его волосы, немного поглаживая подушечками пальцев.
– Я не знал об этом…
– Гарри об этом никому не рассказывал. Это могло бы послужить плохим аргументом на суде.
– Вот я об этом и говорю, – Драко повернул голову, подставляя её так, чтобы Гермионе стало удобнее. Опустил, касаясь лбом её колен, – нас интересуют только личные корыстные цели. Мама на самом деле не думала о победе, не пыталась спасти мир от Тёмного Лорда, как вы. Ей было на всё это плевать. Она спасала меня. Это и были её личные цели. Мы все такие, Грейнджер. Никто из нас не будет поступать как вы. Я никогда не стал бы помогать своему врагу… – он запнулся на полуслове, поднял голову, посмотрел на неё. – Почему ты согласилась помочь мне? Почему проходишь через это? Почему тебе не всё равно?
– Корыстные цели, – проговорила Гермиона, продолжая поглаживать волосы Драко, стараясь распутать сбившиеся за дни болезни пряди, – никакого альтруизма. Может мне тоже надо было на Слизерин? Наверное, Шляпа ошиблась…
Он молчал. Хотя желание перебить, уточнить, что она имеет в виду, разрывало его изнутри. Только не жалость, всё что угодно, Грейнджер, только не говори, что всё это время помогала из жалости. Видимо, это читалось в глазах, потому что Гермиона не стала тянуть время и продолжила:
– Когда ты попросил помочь, мне было очень плохо. Оказалось, то, ради чего мы боролись, никому не нужно на самом деле. А помогая тебе, я от этого отвлекалась. Когда я помогаю тебе, мне почему-то не так плохо… Не хватает времени думать о своих проблемах. Голова забита твоими рунами, инками, чёрной магией. А когда голова не забита всем этим, то на пустое место лезут мысли о том, что будет, когда это всё закончится…
