Текст книги "Владыка кошмара (СИ)"

Автор книги: Swfan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

25. хризантема 2

…Нет, видимо я всё понимаю правильно.

Неожиданно пистолет, который лежал в первом шкафчике, показался мне необыкновенно притягательным. Он, спасибо Натаниэлю, был заряжен, так почему бы мне не приставить дуло к виску и нажать на курок?.. Заманчивая перспектива. Я обдумывал её несколько минут, после чего вздохнул и медленно покачал головой.

Нет… Слишком рано и слишком расточительно. Сейчас я ещё не мог позволить себе лишаться своего единственного в этом мире носителя. Потом, когда корабль причалит к берегу, и найдутся другие кандидаты – можешь быть. Но только не сейчас.

Я снова посмотрел на Хризантему. Девочка стояла на месте и беззвучно подрагивала от холода. Она щурила веки, и несмотря на это взгляд её серых глаз казался пустым и обречённым.

– Надень куртку, Хризантема. Давай.

Девочка кивнула и неторопливо натянула пальто. Дрожать она после этого не перестала. Мне тоже было холодно, но глядя на ребёнка я чувствовал глубинный, пронзающий душу мороз.

Мой взгляд обратился на серебристое блюдце. Я приподнял его и увидел жаренную рыбу, от которой немедленно стал подниматься ароматный пар.

– Идём, Хризантема… Нет, не раздевайся, просто подойти сюда…

Девочка, покачиваясь, подошла. Я заметил, как лицо её тянется к лампочкам, сжигающим масло. Хороший знак. Я придвинул ей блюдце с рыбой и сказал:

– Давай.

Хризантема не шелохнулась.

Я уже подумывал отойти на некоторое расстояние, чтобы не смущать её присутствием своего грузного тела, когда девочка наконец протянула свои длинные пальцы и оторвала маленький кусочек рыбы. Она поместила его себе в рот и продолжительное время активно шевелила челюстью, по всей видимости дербаня его языком и своими оголённым дёснами. Наконец она совершила глотательное движение, от которого тело её содрогнулось.

– Ещё?

Хризантема отрицательно покачала головой.

Вдруг её рассредоточенный взгляд устремился на мой стол, и в зрачках, точно маленькие искры за серой пеленой, мелькнуло удивление.

А это ещё почему?

Я постарался проследить, куда она смотрит. На столе лежал учебник географии, судовой журнал Натаниэля, его ручка и…

– Хм?

…Тот самый песок, который появился, когда я попытался прочитать заклятие.

Это в нём была причина? Я взял несколько песчинок, посмотрел на них поближе, затем стал растирать между большим и указательным пальцами. Песок сверкал едва заметным зеленоватым светом, но больше в нём как будто не было ничего необычного. Удивление, мелькнувшее в глазах Хризантемы, тоже вскоре потухло, и глаза девочки вновь стали напоминать стёкла с видом на пасмурное небо.

Тем не менее, это была зацепка.

– Скажи, ты умеешь писать? – спросил я девочку.

Она кивнула.

Я развернул судовой журнал на пустой странице, протянул его ей, достал ручку и сказал:

– Напиши своё имя.

Девочка посмотрела на ручку, помялась некоторое время и стала писать. И снова я удивился, когда увидел, какой ровный и изящный был у неё почерк:

«Хризантема».

– Хорошо… А теперь скажи, ты знаешь, что это такое? – спросил я, потирая песок между пальцами. Девочка бросила на меня несколько растерянный взгляд, но затем написала:

«Песок лайма».

– Песок лайма… И для чего нужен «песок лайма»?

Всё больше вопросов возникало у меня в голове. Чем искать ответы на них в книгах, намного быстрее было просто спросить. В то же время, если я буду задавать такие, по всей видимости, банальные вопросы об устройстве этого мира, довольно скоро на меня начнут странно поглядывать… Репутация Натаниэля и так давила на меня, словно гиря; последнее, что мне нужно, это чтобы его слуги посчитали, будто «его благородие» тронулся умом на фоне стресса.

Хризантема написала:

«Чтобы заправлять сокровища».

Сокровища… Знакомое слово. Мне вспомнилось, что Натаниэль упоминал его в своих записях.

Я поднялся, прошёлся к книжной полке и активировал тайный механизм. Когда открылась потайная дверь, я взял стеклянный сосуд и поставил его на стол.

– Это, – спросил я девочку, – сокровище?

И снова в глазах ребёнка появились удивлённые нотки; Хризантема не стала писать, но кивнула.

– А можешь сказать, что это сокровище делает?

Девочка помотала головой и написала:

«Нет».

Ну ладно. Значит надо проверять. Я снова посмотрел на стеклянную ёмкость и вскоре обнаружил небольшой носик с нижней стороны, как у чайника. Тогда я зачерпнул немного песка и засыпал внутрь. Хризантема молча наблюдала за моими действиями. Возможно мне показалось, но в глазах ребёнка появился лёгких интерес.

После этого моё внимание обратилось на верхний ярус конструкции, который изображал корабль, севший на мель. Присмотревшись, я обнаружил, что последний как бы затесало во льдах. Я снял стеклянную крышку и уже было потянулся к нему пальцами, когда меня охватило тревожное чувство; я удержал себя, немного подумал, отломил небольшой ледяной нарост, который торчал неподалёку от судна, приподнял его и перенёс в другое место.

Стоило мне это сделать, как песок в нижнем отделении засверкал и стал стремительно растворяться. Вся конструкция на секунду завибрировала и притихла.

Некоторое время я внимательно её рассматривал. Потом я выпрямил спину и погладил свой мясистый подбородок.

Так… И что теперь?

Я уже было начал запихивать оставшийся песок в нижнюю ёмкость, чтобы провести новый эксперимент, когда со стороны коридора зазвучали шаги, дверь открылась и в каюту ворвался Дэвид. Лицо его было красное. Язык заплетался.

– Ваше… Кхе… Ваше благородие, там… Срочное донесение!

– Что случилось? – спросил я непоколебимым тоном.

– Я… Если я не прерываю вас, ваше благородие, – он посмотрел на Хризантему. – Там… Случилось… Случилось… Гора… Взлетела!

– Что?..

Через минуту мы выбежали на просторную главную палубу. К этому времени там собралось больше дюжины матросов. Стоял страшный мороз, от касания которого весь жир на моём теле разом затрясся, но мужчины не обращали внимания на погодные условия. Они стояли перед ограждением мачты и показывали на отдалённый сугроб посреди ледяного поля. Заметив меня, матросы расступились.

– Вот… – сказал Дэвид, показывая на сугроб. – Сперва он был там, с другой стороны, а потом взлетел, перемахнул через корабль и приземлился тут. Это правда. Я сам это видел, потому что был на мачте. И матросы, которые рубили лёд, тоже вам подтвердят.

Мужчины закивали. В их глазах читался страх и вместе с ним толика призрачной надежды. По всей видимости они так долго находились в затруднительном положении среди снега и льда, что любая странность, пускай даже никак не обещавшая выход из текущей ситуации, воспринималась позитивно, потому что нарушала заледеневший статус-кво.

– Что… Что думаете, ваше благородие? – спросил Дэвид.

Матросы тоже стали поглядывать в мою сторону. Некоторые из них смотрели вызывающее. По всей видимости Дэвид был прав, когда говорил, что мораль на корабле опустилась до тревожного значения. Люди специально искали повод осудить решение своего капитана, нарваться.

…Впрочем, учитывая расстановку сил, правильнее будет сказать, что нарывается здесь именно Натаниэль.

Я провёл рукой по поясу и чертыхнулся про себя, что забыл захватить пистолет.

– …Приказываю временно остановить работы и всем вернуться на корабль… Подождём и проверим, что всё это значит, а потом… Будем думать.

На секунду лица мужчин стали задумчивы. Затем все медленно закивали. Я выдохнул густой пар, понимая, что принял наиболее правильное решение. Даже Дэвид бросил на меня отчасти удивлённый, отчасти одобрительный взгляд.

После этого я стал возвращаться в свою каюту. Все мои мысли были о сокровище. Значит, это был волшебный артефакт… В некотором смысле. Мои опыты показали, что магии как такой в этом мире не было. Вернее, она была, но другая. И некий закон, некие особенные правила этой реальности мешали мне использовать обыкновенные заклятия и превращали мою ману, вернее сказать мой «туман», в этот «песок лайма».

Мои губы тронула горькая улыбка. Тоже неплохо. С одной стороны, это сильно ограничивает мои способности; с другой, если в этом мире подобного рода сокровища встречались повсеместно, это был настоящий клад. Пиратский. Некоторые волшебные артефакты встречались и в мире Файрана, но, во-первых, последний был для меня теперь закрыт, а во-вторых в этом мире они были особенно чудесными.

Мне срочно нужно провести ещё несколько экспериментов с таинственным стеклянным сосудом. Я открыл дверь в свою каюту, зашёл в неё… И замер. По моей спине пробежался мороз. Девочка, Хризантема, стояла посреди помещения. В своих ручках она держала необыкновенно большой пистолет и целилась прямо на меня. В её стеклянных глазах сверкала решимость…

26. сокровище

– Хри… – не успел я произнесли и слова, как сноп искр вырвался из чёрного дула, а затем растворился в клубах порохового дыма. Я услышал хлопок и почувствовал сильное жжение в районе левого плеча. Я немедленно бросился в сторону. Дым развеялся. В нём выступили очертания ребёнка. Девочка свалилась на колени и кашляла. Я быстро двинулся к ней, и секунду спустя пистолет упёрся прямо в мой живот. Щелчок… Ничего. Он был однозарядным. Я отбросил его в сторону и схватил руки ребёнка своими толстыми пальцами. В глазах девочки мелькнуло решительное отчаяние, на смену которому тотчас пришёл безграничный мрак. Она зажмурилась, ожидая худшего.

Прошло несколько секунд. Глаза ребёнка медленно приоткрылись и сморгнули. Я отпустил её и, покачиваясь, свалился на пол. Из моего плеча весенний ручейком струилась кровь.

– Фух… Знаешь, это было неприятно, – сказал я растерянной Хризантеме.

Она попятилась.

– Но он… В смысле я заслужил.

Говорить было сложно, мешала отдышка. Казалось бы, единственная рана, но ощущение было такое, будто весь жир, который переполняет моё тело, вдруг превратился в море нефти, в которое бросили спичку.

– Хризантема, можешь сходить и позвать врача? Если они ещё торчат на корме, то могли не слышать выстрел…

Девочка поморгала. На мгновение в её глазах появилось недоверчивое выражение. Наконец она медленно развернулась и вышла в коридор.

Когда за дверью зазвучал быстрый топот её тонких ножек, мне вдруг подумалось, что отпускать её было неправильно, и что теперь она, опасаясь за свою жизнь, верно попробует сбежать. Бежать отсюда было, правда, некуда, но испуганный ребёнок может натворить самые разные глупости. Впрочем, подниматься и брести за ней у меня уже не было сил.

Через несколько минут Хризантема вернулась. С ней был обеспокоенный Дэвид и корабельный врач – старик с длинной козлиной бородкой, который постоянно горбился. У них за спинами теснились остальные матросы. Меня уложили на кровать, раздели и старик стал бережно кромсать моё жирное тело, изымая пулю.

– Кто это сделал, ваше благородие? Обещаю, я найду предателя и… Эм… Сделаю с ним, что полагается, – заявил Дэвид.

Я посмотрел на Хризантему, глазки которой поглядывали на меня из толпы.

– Никто, – ответила я спокойным голосом. – Пистолет случайно выстрелил, когда я его заряжал.

– Ах… Б-бывает, – кивнул Дэвид. Врач покачал головой. Среди матросов зазвучал шёпот. Некоторые стали презрительное фыркать. Один и вовсе громко прыснул, по всей видимости представляя себе эту картину. И только Хризантема смотрела на меня пристальным и задумчивым взглядом.

Когда окровавленная пуля наконец звякнула о металлическую тарелочку, врач завязал мою рану и сказал, что в ближайшее время вашему благородию следует избегать орудовать левой рукой. Затем он и остальные матросы стали протискиваться в коридор. Дэвид ушёл последним, перед этим не забыл поинтересоваться, нужно ли мне чего-нибудь – нет, – и после этого в закрытой каюте остались только я и Хризантема.

Девочка смотрела на меня пристальным и выжидающим взглядом. Не говоря ни слова, я достал пистолет, затем пули и порох и принялся заряжать оружие. В глазах Хризантемы немедленно мелькнуло «понимание». Она стиснула зубы и зажмурилась.

– Вот, – сказал я. – Держи.

Серые глазки открылись.

Хризантема с удивлением посмотрела на оружие, которое я протягивал ей рукояткой вперёд.

– Может взять его себе, если понравился.

Она помялась, затем приблизилась и осторожно взяла оружие в свои ручки. Я протянул её пули и баночку пороха.

– Знаешь, как его заряжать?

Девочка растеряно кивнула.

– Хорошо. Пригодится для самозащиты. Спрячь его и не показывай – это опасно. Но если кто-нибудь к тебе полезет, включая меня, разрешаю прострелить ему голову. Только целься точнее, договорились?.. Вот и хорошо. А теперь иди… Не знаю, найдётся ли на корабле другая одежда твоего размера, но можешь поискать. В платье должно быть холодно… На этом всё.

Хризантема неуверенно кивнула, а затем направила заряженный пистолет прямо в моё лицо. Я улыбнулся. Несколько секунду девочка пристально разглядывала меня своими ясными серыми глазами, я и отметил про себя, что от прежнего её взгляда, взгляда куклы, ничего не осталось.

Наконец она медленно опустила оружие и, озираясь, вышла за дверь.

– Фух…

Я свалился на кресло.

Ну вот и всё. Одно проблемой меньше.

Или больше?

Кто его знает…

Я выдохнул и поморщился от боли, которая тотчас пронизала моё плечо; затем перевёл дух и придвинул стеклянную ёмкость – сокровище.

И так.

Насколько я понимаю, верхний ярус представляет собой своего рода макет окружающего мира. Всё то, что перемещается внутри макета, перемещается в реальности. Следовательно, если я возьму маленький кораблик и переставлю его в тёплые воды, Тиберий сможет выбраться из ледяной западни.

Видимо так… Но прежде чем браться за это дело, я решил сперва провести ещё некоторые эксперименты.

Я выцепил глазами другой сугроб, поменьше, чтобы не привлекать внимания, и поставил его в другой место. В нижнем отделении снова растворилось немного зеленоватого песочка.

Тогда я снова внимательно осмотрел макет, положил на него руки. повернул и обнаружил, что, если крутить его правильным образом, верхний ярус поворачивается отдельно от нижнего. Я повернул его, и миниатюрный вдруг стремительно приблизился и стал намного больше. Я осмотрел корму – людей не было. Занятно… Значит, маленький стеклянный мир не был точным отражением реальности. Возможно, данный артефакт затрагивал только неживые объекты.

Я кивнул и повернул макет в другую сторону. Он снова вернулся к прежней размерности.

Тогда я подобрал небольшой айсберг и попробовал перенести его в открытые воды…

27. семь морей

Я подобрал небольшой айсберг и попробовать перенести его в открытые воды. Я проделал едва ли четверть дороги, когда подобранная мною груда снега вдруг рухнула на землю. В нижнем отделении закончился песок.

Ну ладно…

Я сгрёб остатки зеленоватого песочка, которые лежали на столе, и засыпал их в стеклянный носик; затем сунул в него свой толстый палец и прочитал заклятие: «Амонус гранде».

Брызнула зеленоватая струйка.

Картина была довольно забавная.

Я заполнял нижнюю ёмкость до тех пор, пока у меня не закончилась мана. К этому времени последняя заполнилось примерно на одну пятую. После некоторых размышлений, я решил не рисковать и заняться переноской Тиберия только тогда, когда нижний ярус полностью наполнится песком. Стабильность этого мира была примерно на уровне Файрана, а потому моя мана постепенно восполнялась сама по себе. По моим расчётам, на это дело потребуется не более полутора часа.

Что ж, почему бы не провести это время с пользой? Я набрал несколько книжек с полки и стал методично пролистывать, пробегая подробности глазами и подмечая только самое важное.

Вскоре в моём сознании начал формироваться примерный образ мира, в котором жил Натаниэль.

По своему развитию он находился примерно в середине восемнадцатого века. На земле в это время пиратство, по крайней мере карибское, уже почти кануло в лету – но не здесь. Здесь оно процветало, и на это была одна веская причина: весь этот мир, если верить атласу, похожему на синюю скатерть, на которой были рассыпаны редкие зеленоватые крошки, представлял собой безграничный океан.

Своими размерами он примерно в три раза превышал Тихий. Иные острова были совсем небольшими; другими превышали размерами Японию, но все они терялись в его безграничных водах.

Карта, которую я с большим трудом расстелил одной рукой на столе, подперев судовым журналом и прочими книжками, была не прямоугольной, но круглой. Тонкие линии делили её на своеобразные звенья. Каждое звено, круг, был подписан изящным, как барокко, почерком:

Первое море «Гавейн».

Второе море «Лакримоза».

Третье море «Харан».

Четвёртое море «Дибун».

Пятое море «Талируктуг».

Шестое море «Мустафа».

Седьмое море «Террор».

И наконец, прямо посредине находился синий кружок, совершенно обделённый на сушу и подписанный полностью круглой надписью, чтобы прочитать которую мне пришлось обойти вокруг карты:

– Сердце семи морей…

Мне вспомнилось, я что я уже видел это слово в оглавлении учебника истории, а потому, завершив свой географический экскурс, я погрузился в давнее и не очень прошлое этого мира.

Вскоре я заметил, что местная история делилась на два периода. До и после «великого потопа». Собственно, местный календарь так и определял все даты: Д.П и П.П.

Первый промежуток представлял собой довольно заурядное магическое средневековье; второй знаменовался появлением великих морских держав, образованием Конфедерации и расцветом пиратства.

Сперва меня заинтересовывала та самая знаменательная черта, которая и делила два периода. Изучая данный промежуток, я ожидал увидеть некое подобие первого пришествия или, собственно, библейского потопа – мифическое событие, которое определило духовную жизнь местной цивилизации, – но правда оказалась немного более прозаичной. Великий потоп вовсе не был сакральным событием. В его отношении не было никаких домыслов и легенд. Он был хорошо задокументирован – во много благодаря тому, что происходил постепенно, на протяжении нескольких десятков лет.

Впрочем, чтобы понять причины происшествия, следует вернуться ещё немного раньше.

С начала времён ценнейшей вещью во всём мире считались так называемые «Сокровища» – чудесные артефакты, которые обладали удивительной силой и могли менять саму реальность. Иной раз достаточно было всего одного сокровища, чтобы, опираясь на его силу, появилось королевство, которое просуществует тысячу лет.

Сокровища были самые разные. Некоторые из них представляли собой ценности с удивительной историей – например, старинный кинжал, обагрённый кровью шести королей, или знамя, которое больше десяти раз переходило из рук в руки; иные просто появлялись посреди дороги; иные сокровища люди находили в своих снах, хватались за них, а затем, просыпаясь, обнаруживали, что всё ещё держат у себя в руках.

Однажды самая обыкновенная дверь в поместье мелкого барона превратилась в сокровище. Она перестала вести в чулан, но соединилась с другим пространством, из которого разливали бурные потоки воды. Дворецкий барона обнаружил это во время утренней уборки и вымок до нитки.

К барону немедленно заявились королевские учёные, которые с большим трудом сняли дверь и дверной проём и повезли в столицу.

Всю дорогу и по прибытию на место приоткрытая дверь продолжала изливать бурные потоки воды. Закрыть её оказалось невозможно. Каждый раз мощный гейзер несколько секунд спустя открывал её нараспашку. Дверь пыталась закупоривать огромными валунами – без толку. Вода обладает удивительной силой преодолевать даже самые крепкие преграды. Камни рассыпались перед ней, точно прах. Хранить дверь в королевской сокровищнице оказалось невозможно; тем не менее, избавляться от неё тоже не спешили.

Дело в том, что артефакты не обладают безграничной силой. Каждый из них нуждается в подпитке, которой выступает так называемый «песок лайма». Добыть его непросто. Единственные его источник – другие артефакты. Если их разрушить, что само по себе непросто, ибо непреложный закон гласит, что лишь сокровище может уничтожить другое сокровище, а затем провести сложнейшую процедуру, появится песок, один грамм которого стоит в тысячу раз больше золота.

Именно поэтому дверь представляла такой интерес; она, казалась, могла работать бесконечное количество времени. Но как такое возможно? Единственное объяснение было в том, что там, с другой стороны, из которой поступает вода, находится почти неограниченный запас драгоценного песка.

Нет ничего сильнее, чем человеческая жадность. Сотни добровольцев немедленно попытались пробраться на другую сторону. Умелые пловцы бросались в потоки воды, после чего их посиневшие трупы выбрасывало наружу; через дверной проём пытались пропихнуть лодки; один безумный учёный создал странный, непроницаемый, смазанный жиром доспех, с помощью которого, по его заверению, можно было некоторое время находится под водой – он так и не вернулся.

Наконец, с помощью другого сокровища, которое превращало человека в рыбу, умелый рыцарь смог пробраться на другую сторону, провёл там тридцать минут и вернулся. Его встретили с почестями, достойными героя. Но вскоре овации притихли. Мужчина смотрел в никуда. На расспросы на отвечал. Два дня он провёл в забытье, после чего по приказу короля использовали ценное сокровище, которое позволяет просматривать воспоминания.

В памяти этого человека увидела гладкое море, над которым стелется серый туман…

И больше ничего.

Наконец раздосадованный король приказал закрыть дверь плотной железной пластиной, а затем бросить её в океан. Так и сделали, и на долгое время, больше чем на сотню лет, об этом происшествии почти забыли, пока однажды географы, моряки, а потом и жители прибрежных поселений не обратили внимания на один занимательный факт:

Уровень моря поднимается…