Текст книги "Владыка кошмара (СИ)"

Автор книги: Swfan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

34. прибытие

И тогда я вспомнил, что вместе с Рошелем… Или Рошелье… Дурная у меня память на мертвецов… Так вот, вместе с ним на Тиберий зашли ещё трое – два морских пехотинца с ружьями и лейтенант, мужчина с длинными кучерявыми волосами. Прямо сейчас все они, связанные толстыми морскими верёвками, лежали на верхней палубе у правого борта. Услышав моё приближение, что было довольно просто, ибо деревянные доски сильно скрипели у меня под ногами, лейтенант задрыгал ногами, повернулся и уставился на меня красными от ярости глазами:

– Пират, ублюдок, тварь… Что вы с делали с мастером Рошелем? Вы за это заплатите! Проклятые пираты… Мастер Рошель не простой капитан. Вы знаете, что у него за фамилия? Монет! Рошель Монет! Ублюдки! Немедленно развяжите меня и отпустите его благородие, не то…

Я кивнул.

– Развяжите его.

Все опешили. В том числе и сам лейтенант, который, по всей видимости, совершенно не ожидал, что его угроза действительно сработает. На секунду он растерялся, затем «понял», и на его лице появилось надменное выражение. Взгляд его сделался презрительным.

То же самое можно было сказать и про матросов; они, видимо, тоже решили, что я испугался, но приказ всё равно исполнили.

Спустя минуту верёвки спали. Лейтенант, потирая руки и задирая нос, сказал:

– А теперь я требую, чтобы вы немедленно отпустили его благородие.

Я ответил ему спокойным голосом:

– Капитан Рошель решили временно сделаться гостем нашего судно.

Если он действительно был важным человеком, полезно было сделать из него «заложника». Это обезопасит Тиберий и его команду от слишком решительных действий со стороны конфедерации.

– Вы… – насупился было лейтенант.

– Мы ему позволили, вам – нет. Выбросьте его за борт, – сказал я и махнул рукой.

Матросы растерялись. Глаза лейтенанта сделались стеклянными.

– Живее, – прибавил я ленивым голосом.

Наконец двое мужчин схватили его за руки и приподняли. Лейтенант пришёл в себя последнюю секунду, закричал, стал брыкаться ногами, а потом немедленно полетел вниз. Через пару секунд раздался хлопок – его тело ударилось о воду.

– Ах… Стойте… – вдруг затараторил один из морских пехотинцев. – Господин Фридрих не умеет плавать!

Я прислушался.

Действительно, звук был такой, как будто кто-то захлёбывается.

– А ты умеешь?

– Ну да… Ах, стойте…

– Тогда помоги скорей господину Фридриху.

После этого морские пехотинцы в спешном порядке присоединились к своему лейтенанту. Некоторое время я стоял на краю мачты и наблюдал за тем, как они барахтаются посреди моря; затем, убедившись, что мужчины подобрали старика, лицо которого к этому времени сделалось совершенно синим, и стали удаляться по направлению к своему неподвижному кораблю, потёр руки.

Вот и всё. Одной проблемой меньше… Или вернее будет сказать больше, но по крайне мере не в ближайшей перспективе.

Обернувшись, я увидел, что матросы Тиберий смотрят на меня растерянными глазами.

– Чего стоим? – спросил я спокойным голосом. – За работу.

Мужчины постояли ещё некоторое время, потупили взор, а затем резко, в какой-то детской спешке бросились исполнять свои обязанности.

После я велел связаться с фрегатом и потребовать, чтобы с последнего нам передами припасы и пушки, а сам направился в свою каюту. В коридоре за мной увязался Дэвид. Лицо его было взволнованным.

– Ваше благородие, – спросил он. – А что… Если позволите, что случилось с капитаном Рошелем? Ваш план прова… В смысле, не очень хорошо сработал?..

– Капитан Рошель в моей каюте.

– Вот как… – выдохнул Дэвид. В его голосе звучало облегчение. – Вы намереваетесь потребовать за него выкуп?.. Это несколько опасно, ваше благородие, но если он действительно представитель семейства Монет, тогда…

На этих словах Дэвид резко замолчал. Я открыл дверь своей каюты, подвинул собственное огромное тело и вошёл, открывая ему вид на Рошеля, который лежал против стола. Дэвид опустил голову, разглядывая тело капитана и чёрную дырку у него в голове, покрытую свернувшейся кровью.

– Это не я сделал.

– …

– Правда.

– . . .

– Кстати, как думаешь, сколько можно выручить за тело?..

…

…

…

В итоге тело Рошеля принесло нам великое множество проблем; на корабле едва ли найдётся подходящее место для хранения мертвеца, а просто бросить его в трюм или на палубу мы не могли.

Это было негигиенично.

В итоге по моему приказу его засунули в бочку, закупорили, замаслили, а затем поместили в одну из великого множество свободных кают Тиберия. Последний в своё время был пассажирским судном, так что их у него было более чем достаточно.

Впрочем, даже после этого несколько матросов попросили перебраться в другой крыло, ибо уже через пару дней стали улавливать странный запашок.

Вполне может быть, что ещё через неделю запах распространился бы на добрую четверть корабля, если бы вскоре на горизонте не замаячила твёрдая земля.

Ещё на рассвете мы заметили, что море было необыкновенно оживлённым; один за другим нам встретились сразу три кораблями, и над некоторыми из них реяли чёрные флаги. А ещё через пару часов на западе протянулись зеленеющие горы и береговая линия, которая плавно превратилась в просторную бухту, занимавшую всё пространство от края до края горизонта.

Сотни кораблей всех видов и размеров стояли на якоре, спускали лодочки, поднимали и опускали паруса; перед ними находился необычайно оживлённый порт. Матросы и рабочие, одетые в разномастные, иной раз даже пёстрые наряды, грузили, выгружали, кричали, шептались или молча сидели на ромовых бочках и ящиках с пушечными ядрами и курили трубки.

Мы прибыли на границу четвёртого моря – архипелаг Зубастой Короны. А если быть конкретней, – Дэвид сверился с картой, – на пятый зубец, где располагался вольный город Семпере. Одно из немногих действительно свободных мест в так называемой обитатели свободных душ, ибо все прочие зубья и города в большинстве своём были заняты всевозможными пиратскими фракциями либо принадлежали властным морским лордам, которые занимали первые строчки в списке «Истинных повелителей моря», одним из которых мечтал сделаться сам Натаниэль.

И мечта это была весьма отдалённой. Каждый такой повелитель располагал целой флотилией, в то время как у сына семейства Фердинанд был единственный корабль, причём настолько нелепый, что, когда мы шли в порт, многие пираты стали скалить золотые зубы, а человек, который отправился встретить нас и взять положенный налог, – потому что разумеется даже в «обители свободных душ» собирались налоги, – усмехнулся и спросил, правда ли мы пираты, а не торговое судно, не, как он выразился, дамочка, которая состригла волосы и нацепила повязку, но забыла снять платье, прежде чем заявиться в кабак?..

Я оставил его замечание без комментариев.

Наконец мои матросы отправились в ближайший бар; я приказал Дэвиду заняться вопросом снабжения, а сам поднялся на Тиберий. Стоило мне вернуться в свою каюту, как я свалился на стул, который тотчас издал отчаянный скрип, и стал потирать свои слипающиеся глаза.

На протяжении последних нескольких дней мне всё сложнее было оставаться в сознании; у меня оставалось совсем немного времени, прежде чем мне придётся покинуть Натаниэля и вернуться в дом на берегу. Перед этим, однако, мне следовало сделать ещё несколько важных приготовлений.

В первую очередь я достал из тайника стеклянную сферу и поставил на стол; изначально я не собирался превращаться её в сокровище сновидения, ибо она могла пригодиться самому Натаниэля, – это был его единственный козырь, – однако затем я понял, что даже если сделаю её «моей», как выражался мой предшественник, сфера вовсе не обязательно сразу исчезнет.

В своё время, когда я впервые пометил своим туманом компас, последний никуда не испарился, и лишь когда я сосредоточился и призвал его, он оказался у меня в руках. Соответственно, если я не буду призывать стеклянную сферу, Натаниэль её не потеряет. Зачем же мне в таком случае делать её своей, если я не собираюсь ей пользоваться?

Очень просто.

Чтобы не потерять.

Я всё ещё боялся опасался оставлять Натаниэля на собственное попечительство, и поэтому решил таким образом застраховаться… К тому же вполне может быть, что мне придётся использовать сокровище. Я не собирался этого делать, но если потребует ситуация – пусть.

Впрочем, это не значит, что я собирался совсем забросить Натаниэля; его положение было чрезвычайно невыгодным, особенно теперь, и всё же у него была команда, корабль… Дэвид, который был неплохим помощником капитана… Я оставил свою метку на берегу, чтобы, если потребуется, найти себе другого носителя, но если Тиберий не будет покоиться на дне морском к моему следующему визиту, я был совсем не против снова подсобить его команде…

Отсюда и второй этап моего подготовительного плана.

Пометив сокровища, я откинулся на спинку стула, закрыл глаза, сосредоточился и попытался нащупать в своём сознании отголоски «иного меня» – сонное дыхание чужеродной души.

Опыт, проведённый в теле младенца, показал мне, что, хотя носитель и спит, когда я подчиняю себе его тело, его дрёму нельзя назвать совершенной; иной раз его чувства и мысли влияют на моё поведение.

И вот я подумал: а возможно ли мне с ним связаться? И поговорить?

Сейчас узнаем…

Сперва я не чувствовал ничего необычного. Просто видел темноту, которая обыкновенно возникает перед закрытыми глазами. Затем, постепенно, моё сознание как будто стало становиться легче; незримая сила подхватывала его и уносила за собой. Я попытался направить её, ориентируясь на проблески тех чувств, которые казались моими и в то же время чужеродными.

Наконец, постепенно, они стали обретать очертания; передо мной нарисовался прозрачный фантом. Это был Натаниэль. Ещё через несколько секунд его глаза приоткрылись, в них появился потерянный блеск, на смену которому немедленно пришло испуганное выражения.

– Где… где я? – спросил Натаниэль, быстро оглядываясь по сторонам. Он стоял в пространстве кромешной черноты.

– Здесь, – ответил я, стараясь делать хриплый и страшный голос.

35. не тот

– Где… где я? – спросил Натаниэль, быстро оглядываясь по сторонам. Он стоял в пространстве кромешной черноты.

– Здесь, – ответил я, стараясь делать хриплый и страшный голос.

Натаниэль вздрогнул. Заметив моё присутствие, он сперва попятился, а затем вскинул руку и затараторил:

– Ты… Ты! Ты призрак? Я помню, ты подчинил меня, ты…

– Ты всё помнишь? – заметил я, не обращая внимания на его испуг и дрожащую нижнюю губу.

– Да… Я… Помню. Я был как будто… Сам не свой

– Хорошо.

Я кивнул. Ямато тоже сохраняла воспоминания о времени, проведённом под моим контролем. Она поминала его как сон.

– Меня подстрелили… – щупая своё эфемерное плечо растерянно прошептал Натаниэль.

– Ты заслужил.

Он сглотнул.

– Натаниэль… – сделал я возвышенный голос. – Я выбрал тебя как своего раба и знаменосца. Я обещаю, что дарую тебе великую силу и власть, но лишь в том случае, если ты будешь исполнять мои приказы. Если ты приструнишь свою гордыню и подчинишься моей воле…

– Я… – Натаниэль казался обескуражен. Но вот он опустил голову и стиснул кулаки:

– Я Натаниэль Тибериус Фердинанд, сын моего отца и наследник моего рода! Я не раб и быть рабом не намерен… Злой дух! Если ты намерен захватить моё тело – пускай, но я… Я не склонюсь перед тобой! – заявил он громким голосом.

Я удивился.

Я знал, что Натаниэль был высокомерным, но ожидал несколько другой реакции. Ведь прямо сейчас он действительно был совершенно беззащитен и находился в моей власти. Мне стоило только пожелать, чтобы развеять его душу. Он и сам это понимал. Паря во мраке перед морем моей туманности, он, вероятно, чувствовал себя как мотылёк перед лицом пылающего солнца. Чтобы проявить в таком положении характер простой глупости было недостаточно – здесь нужна была храбрость. Натаниэль дрожал всем своим телом… Вернее, всей своей душой… И в то же время голова его была поднята прямо, а глаза смотрели прямо на меня.

Я заметил, что моё мнение касательно него немного улучшилось.

– Хм… Пускай. Ты не раб, не слуга… И всё же ты в моей власти. Ты можешь противиться, но тогда твой род, юный Фердинанд, оборвётся. Ты этого хочешь? Превратиться в круглую – ха-ха – чёрную точку на последней странице своей семейной биографии?.. Есть разница между гордостью и гордыней, мальчишка!

Натаниэль замялся. Мои слова подточили его решимость.

– Ты умрёшь, Натаниэль… Ты бы уже умер, растерзанный собственной командой за то, что завёл её в ледяную могилу, если бы не моя помощь. Я бы потребовал тебя проявить благодарность, да только нет в ней никакого проку. Я теперь слушай меня внимательно… Ты помнишь содержимое книг, которые я запихал в твою голову?

– Да… – с тяжким смирением ответил Натаниэль.

– Хорошо… Время от времени перечитывай их, делай записи, сверяйся; слушай своего первого помощника…

– Дэвида? Но ведь он простолюдин, чтобы я… – возмутился было Натаниэль, но я тотчас прервал его:

– Молчать! Он верен тебе… Уж не знаю почему, и тебе следует ценить его верность. Если бы ты следовал его советам, всё могло бы обернуться совершенно иначе…

Натаниэль хотел было ответить, но в последнюю секунду замялся, помолчал некоторое время и кивнул.

– Хорошо… Знай меру. Это полезно. Помни, что любая дорога прокладывается по кирпичику. Я оставил тебе твоё сокровище и запас песка Лайма. Используй его только в самом крайнем случае, ибо я не знаю, когда в следующий раз у меня получится снова его пополнить. И не смей, слышишь меня, не смей больше трогать Хризантему. Если ты посмеешь её…

Не успел я договорить, как лицо Натаниэля покраснело и приняло уязвлённое выражение:

– Ничего я не смел! Более того, я спас бедную девочку из рабства. Проявил великодушие, которое свойственно только истинным дворянам.

– Спас её из рабства?

– Именно так! – продолжал Натаниэль. – Этот мерзавец пытался всучить мне её как рабыню для… Этого. Я едва сдержался, чтобы не плюнуть ему в лицо. За кого он меня принимает? Представитель моего семейства никогда бы не притронулся к ребёнку… Кроме дяди Фредерика, но это особенный случай… В итоге я всё равно купил девочку и сделал её своей прислужницей, – гордо заявил Натаниэль.

– Прислужницей? – удивился я.

– Именно так.

– И ты не…

– Нет конечно! Она же ребёнок! Такое может прийти в голову только полному извращенцу!

– …

Серьёзно?

Но ведь…

Мне вспомнились записи в дневнике Натаниэля о том, что он «наслаждался» компанией Хризантемы, потом неодобрительный взгляд служанки. По всей видимости наши сознания всё ещё были немного связаны, поскольку мои мысли перешли Натаниэлю.

– Кларисса всегда была завистницей. Наверное, она просто боится, что Хризантема заберёт её должность. И правильно сделает. Девочка готовит поразительный кофе…

Вот и всё.

– …

…Он же не может мне сейчас врать, правда? Нет… Тогда ситуация вырисовывается чрезвычайно неловкая…

Я начал вспоминать поведение Хризантемы начиная с момента, когда она выстрелила в меня из пистолета. Сперва я думал, что это был шаг отчаяния со стороны замученного ребёнка, но теперь, вспоминая все обстоятельства, вспоминая, что, заверениям Дэвида и заметкам самого Натаниэля команда уже тогда находилась на грани бунта, я вдруг понял, что это он и был. Бунт на корабле.

Затем я вспомнил убийство Рошеля.

Вспомнил удивление и презрения на лице девочки, когда я заявил, что не собираюсь убивать.

…Похоже, всё это время я неправильно отдавал себе отчёт, кто здесь на самом деле страшный волк, а кто – невинная пухлая овечка. Даже немного неловко перед Натаниэлем.

Я прокашлялся и уже думал, что бы мне такое сказать, чтобы сохранить образ, когда Натаниэль неожиданно сам подсказал мне выход из положения.

– А вы… – спросил он, щурясь и с некоторой опаской, в которой, однако, ощущалось волнение. – Призрак, так? Я читал об этом. Иногда после смерти великие пираты превращаются в духов. Они бродят по морям и даже собираются в целые команды.

– Верно… – сказал я. – Ты угадал, Натаниэль. Много лет назад я действительно был великим пиратом.

– Каким? – спросил Натаниэль с горящими глазами. Так ребёнок, фанат футбола, спрашивает, за какой клуб играл его учитель физкультуры – профессиональный футболист по его собственному заверению.

– Этого я тебе не скажу… Пока. Ты ещё слишком незначителен и вообще недостоин, чтобы я мог доверить тебе тайну своей личности. Для тебя это будет опасно, – ответил я таинственным голосом. Глаза Натаниэля на секунду померкли, как звезды, накрытые облачком, а затем вспыхнули ещё ярче, когда он, по всей видимости, стал строить в своей голове самые немыслимые предположения.

– А вы скажете, где зарыты ваши сокровища? – вдруг спросил Натаниэль

– Разумеется.

– Где?

– В Общей истории и Простейшей тригонометрии.

– Ах? – удивился Натаниэль.

– Ты же помнишь, что именно в этих книгах я спрятал песок лайма?..

Классический трюк. Вырезаешь полость в страницах, и книга превращается в тайную шкатулку.

– Используя его бережливо, Натаниэль. Всего я оставил тебе сорок унций песка. Это более чем в сотню раз больше, чем было у тебя изначально. Более чем достаточно для начинающего пирата. Но в ближайшее время я не смогу пополнять его запасы; в ближайшее время я более не смогу повелевать твоим телом. Мои силы на исходе. Уйдёт время, прежде чем я смогу их восстановить. До тех пор я оставляю твой корабль и твою команду на твоё собственное попечительство… Наша встреча была случайной, Натаниэль. Она спасла тебя от верной смерти, даровала тебе второй шанс… Постарайся его не упустить.

Натаниэль на секунду опешил, потом замолчал и серьёзно опустил голову. Я внимательно следил за его лицом.

Наконец он прокашлялся и, смотря себе в ноги, заговорил:

– Я признаю, что возможно был излишне… Самонадеян.

– Самую малость, – заметил я с иронией.

– Самую малость… Впредь я постараюсь исправить в себе данный… Порок.

– Хм.

В этот момент мне захотелось съязвить, сказать, например, что «либо так, либо его в тебе исправит могила», но я сдержался. Было видно, что Натаниэль старается. К тому же я всё ещё чувствовал себя несколько виноватым за то, что всё это время был о нём столь дурного мнения. Никакой он был не тиран – просто высокомерный мальчишка из богатой семьи, который загорелся мечтой и, в отличие от многих других, даже попытался её исполнить, пускай и не с самым лучшим для себя результатом.

– Помни своё смирение, Натаниэль… Помни мои советы… И тогда, возможно…

С каждым словом я делал свой голос всё более гулким, и наконец, оставляя вторую половину фразы Натаниэлю на воображение, покинул его тело.

Я бросил прощальный взгляд на грузную фигуру, которая вздрогнула на стуле, кивнул и спустился на нижнюю палубу. Там я нащупал туннель и вернулся через него в дом на берегу, после чего немедленно свалился на диван.

Целый месяц, даже немного дольше, я провёл в теле Натаниэля; теперь зальная комната и море с другой стороны террасы, накрытое туманной дымкой, казались мне одновременно знакомыми и немного чужеродными. Диван, рабочая комната, арсенал, терраса и картина… Примерно это ощущение испытываешь, когда возвращаешься домой после продолжительного отсутствия, как-то: отпуска на море.

Да, домой… Занятно, но за последние пару дней это место из страшного и таинственного сделалось даже в некотором роде уютным. Впрочем, ни ужаса, ни таинственного у него при этом отнюдь не убавилось.

Я посидел ещё некоторое время на кушетке, поднялся и уже было собирался снова спуститься в подвал, чтобы отправиться в Мир Пирайи, когда лёгкий, едва ощутимый холодок пробежал у меня по спине.

Стоп…

Моё сердце ёкнуло.

Я остановился на месте и ещё раз внимательно осмотрел помещение. Вскоре мой взгляд остановился на картине, которая висела на стене, слева от двери, ведущей в подвал.

Это был совершенно белый холст без единого мазка краски.

Я встал против него и осторожно провёл по нему пальцами. Его ведь не было раньше, так? Нет… Или был?

Иной раз мы не замечаем самых, казалось бы, заметных вещей. Иной раз мы не можем вспомнить, что за лампочки висят у нас в прихожей, или форму люстры обеденного зала, неизменной на протяжении многих лет. Множество лакун испещряют наши воспоминания, которые мы едва ли осознаем, если о них не задумываемся. На секунду в моей голове мелькнуло предположение, будто эта картина, белый непримечательный холст, всегда висело на этом месте… Но затем я понял, что нет… Нет, раньше его не было. Спасибо моей чудесной памяти. Стоило мне только собраться, я и мог вспомнить любой визуальный образ. Я прекрасно помнил тот момент, когда впервые попал в дом на берегу и провёл его первичный осмотр. Эта стена тогда определённо была голой.

Тогда что это за картина? Её кто-то принёс? Мой взгляд обратился на закрытую стеклянную дверь. С другой её стороны находилась терраса, покрытая тонким слоем песка. Если бы через неё вошли, на ней наверняка остались бы следы… Подумал я, а потом не сдержал нервной усмешки, понимая всю бредовость, нет, всё «нормальность» моего предположение и то, как глупо она смотрелась в пределах мира живых зеркал и прочих несуразностей.

Кстати говоря… Что насчёт зеркала? Я прошёл в Арсенал, заглянул в него… И тут же снова почувствовал, как в моих жилах холодеет кровь. Зеркала не было. Комната была пустой. Тогда, ощущая смутные подозрения, я бросился в кабинет моего предшественника, открыл дверь, схватил его дневник и пролистал…

Пусто. Все страницы были пустыми. Это был не он, не дневник, муляж, это был…

Не

тот

Дом.