Текст книги "Сто имен (СИ)"

Автор книги: sweet_mademoiselle

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Может быть, именно поэтому.

– Мой приятель по прозвище Молодчага как раз и работал на парковке. Но они так старались повесить все на меня, что ни единому моему слову не верили.

– Вроде бы расследование всегда начинается с семьи?

– Но не до такой же степени. Не так. Конечно, Молодчага не слишком надежный свидетель, у него бывали неприятностей.

Интересно, почему же его прозвали Молодчагой? Молчание. Арчи вновь принялся следить за той женщиной. Она наматывала салфетку на палец, стягивала так, что из-под края ободком выбухала кожа,разворачивала салфетку вновь наматывала. Кафе постепенно заполнялось, повар хлопотал за стойкой, что-то разогревал на сковородке, еда скворчала, и запах жареного наполнял маленькое помещение. У Китти заурчало в желудке, она отщипнула очередную виноградину.

– Почему они в итоге сняли с вас подозрение?

– Нашли тело.

Снова молчание.

– Понимаете, ее изнасиловали. – Это застало Китти врасплох, она едва не подавилась виноградиной.

– Этого я не знала.

– Я позаботился о том, чтобы это не упоминали в прессе. Не унижали ее лишний раз. Она так долго пролежала в поле, что улики все равно не сохранились.

– Но вы уверены, что виноват тот парень, Брайан О Коннелл.

– Да, Бинго, – твердо, насмерть уверенный, ответил он. – Так же уверен, как в том, что я живу и дышу. Я часто встречался с ним и ловил его взгляд – такой особенный взгляд, мол, ему все сошло в руки и разве это не забавно?

Китти покачала головой:

– Не стану винить вас за это, что вы разделались с ним.

– Пришлось бы – снова сделал бы то же самое, – напрямик отвечал он. – И хорошо, что не убил: если захочется, могу в любой момент повториться.

– Вы не сделали это.

– Я бил, пока не увидел смертный страх в его глазах, и этого с меня хватит. Это я буду помнить всегда. Храню вот тут, – он постучал себя по виску. – Я сделал это ради Ребекки.

Китти попыталась представить себе его жизнь после трагедии – жизнь обычного семейного человека рухнула, и пострадала он не один раз, а дважды.

– Вы женой расстались?

Он кивнул.

– Она переехала в Манчестер. Нашла себе хорошего человека. Сумела начать жизнь заново. Это ее право. Нельзя жить одним только гневом. Гнев разрушает. Они уничтожил все: наш брак, отнял друзей, само собой, и на работу меня обратно не приняли. Судебный приговор отнюдь не повышает шансы трудоустроится.

Про это мог бы мне и не рассказывать, усмехнулась про себя Китти.

– И вы работаете в закусочной.

– А еще вышибалой в клубе по соседству. Вот почему я обычно завтракаю здесь. – Он опять покосился на ту женщину. – Надо же как-то сводить концы с концами. Берусь за любую работу. Пытаюсь вернуться к нормальной жизни, насколько это возможно.

– Вакансий не предвидится? – спросила Китти.

Он хмыкнул:

– Вы-то работу не ищите. У вас она есть.

– Не уверена. – Китти представила себе,как отреагирует Пит на ее “откровенность” с воскресным таблоидом. Понеслось дерьмо по трубам.

– Ну вы уж постарайтесь застолбить эту работу за собой, – заявил Арчи, поднимаясь. – Потому что вам предстоит написать историю. Мою историю. – С тем он и удалился, унося с собой свернутую в трубочку газету и предоставив Китти поразмыслить над услышанным и оплатить счет.

Покинув Китти Логан в кафе “Брик Эли”, Арчи последовал за той женщиной, которая вошла в кафе после них и только что вышла. Как обычно, она заказывала чай и фруктовый рогалик с маслом и джемом, управилась с ними за двадцать минут и ушла. Каждое утро за те девять месяц, что Арчи наведывался в это кафе, она являлась, пунктуальная, как часы. Словно бы не замечала его присутствия, хотя спозаранку в кафе не было никого, кроме них двоих. Входила и озиралась по сторонам в поисках того, кого там не было, на того, кто был, не обращала внимания. Сидела, ждала кого-то или чей-то призрак, допивала чай и уходила. Арчи завтракала в кафе только по выходным после ночной работы в клубе, но стал заглядывать по несколько раз в неделю, проверяя, там ли эта женщина, – и каждый раз ровно в восемь утра она входила в эту дверь и всегда с одним и тем же выражением испуганной надежды на лице.

Он следовал за ней по набережной Веллингтона, по Полупенсовому мосту до набережной Холостяков, пока она не вошла ы церковь Святого Причастия. Прикинул, не войти ли и туда вслед за ней, однако отказался от этой мысли – не потому, что считал неуместным проследить за женщиной и там, по потому, что не мог принудить себя войти в церковь. Только не в нынешнем его настроении.

Арчи развернулся и побрел домой.

========== Глава 15 ==========

Дейрдре, сестра Колина Мерфи, поставила перед братом чашку чая и черничный пирог, его любимый. Хоть как-то его подбодрить, хотя в глаза бросается, что братик набрал лишний вес. Но ей хотелось доставить бедняжке удовольствие: столько уже перемучился, а теперь еще и его жена, Симона, съехала вместе с детьми – ей понадобилась “передышка”, и к кому же малыш обратится, если не к старшей сестре? Колин, пожалуй, будет спорить, никогда не признается, но ведь факт:за все это время он ни разу не дал волю гневу. Дейрдре все ждала, когда же это случится, когда он поймет, как с ним обошлись, и взорвется. Не хотелось бы ей оказаться рядом, когда взрыв произойдет, но куда денешься. Больше у мальчика никого не осталось. Многие его поддержали и сейчас машут ему рукой по улице, хлопают по спине в пабе, но настоящей помощи ни от кого не дождешься.

– Спасибо, Ди, – кротко поблагодарил Колин, не отрываясь от телевизора.

– На здоровье. Точно не пойдешь с нами на ланч? Хороший шведский стол. Нил говорит, поставили большой экран, чтобы смотреть футбол, и ребята придут, а они были бы рады увидеться с тобой.

– Неа. Спасибо. – Он выдавил из себя улыбку. – Я тут посмотрю матч.

Дейрдре поднялась, потянулась, выглянула из окна.

– Опять она тут!

Не было нужды спрашивать, кто “она”. Колин тоже кинул быстрый взгляд в окно, охватил взглядом на газон и дорогу за ним.

– Ты знал?

– Ага.

– Почему мне не сказал?

– Не хотел гнаться за тобой, когда ты понесешься через лужайку со сковородкой в руках.

– Со сковородкой? Уж поверь, я бы нашла что-нибудь получше! – раскипятилась Дейрдре, руки в бока глаза не отрывается от окна. – Который уж это раз? Второй? Третий?

– Кажется, четвертый.

– Какого дьявола ей здесь надо? – Дейрдре вплотную подошла к окну, чтобы разглядеть пояснее.

– Оставь Дейрдре, она тебя увидит.

– Пусть видит. Не знаю, чего на добивается, но, богом клянусь, сейчас я отправлюсь туда и задам ей взбучку!

– Ди, остановись! – Он окликнул ее так мягко, что Дейрдре мгновенно отказалось от кровожадного умысла. Вылитый отец, он просто не умеет ни на кого сердиться. Слишком деликатен слишком мягок, всегда готов выслушать другого и посочувствовать его проблемам. Именно из-за этого Колин и попал в беду. Ту глупую школьницу следовала сразу отправить домой, и пусть бы сама разбиралась со своими подростковыми несчастьями, а он попытался ее утешит. Девка все не так поняла, превратно истолковала его снисходительность и доброту и сама себя поставила в неловкое положение, а расплачиваться пришлось Колину.

Дейрдре вздохнула:

– Не понимаю тебя, Колин! Окажись я на твоем месте, только и мечтала бы выйти к ней, и, видит бог, я бы с ней поговорила! Ладно, мне пора, не то опоздаю. Если надумаешь присоединиться к нам, дай мне знать, мы идем на ланч к двум. Хорошо? – Она поцеловала брат в голову и ушла.

Колин проследил, как сестра выезжает со двора: он опасался, что она не устоит перед соблазном и все-таки “поговорит” с той журналисткой. сестра уехала, в доме воцарилась тишина – Колин все никак не мог привыкнуть к мертвой тишине, наступивший после того, как Симона заявила, что ей нужно пожить отдельно и подумать о будущем их брака. За подушкой дивана пряталась газета. Колин достал ее и развернул перед собой на низеньком столике. На первой странице ему бросилось в глаза фото Кэтрин Логан – счастливое, улыбающееся лицо. А внутри – другая фотография, когда она выходит из суда. Колин еще раз перечитал статью.

Когда он вновь посмотрел в окно, Китти уже не было.

========== Глава 16.1 ==========

Когда Китти явилась в “Etcetera”, дверь в кабинет редактора была открыта, и это усилило ее страх перед надвигающейся грозой: мол, заходи, дверь открыта, смелее – бежать некуда. В редакции воскресным утром никого не было, Пит расправится с ней, и никто даже не услышит ее воплей. Вся надежда на Боба, авось спасет, однако и его эта статья могла превратить во врага, вед там ясно сказано: журнал теряет платежеспособных клиентов, надвигаются финансовые затруднения. Хорошенькая реклама, нечего сказать.

Китти вошла в бывший кабинет Констанс. Пит, как обычно, стоял у стола, приклеился ухом к телефону. Одет по случаю выходного дня неофициально, непривычно для Китти, и вновь он показался ей моложе и привлекательнее, чем тот затянутый в костюм самодур, что рассекал в будни по офису. При виде Китти лицо Пита потемнело.

– Гэри, я перезвоню! – И он бросил трубку. – Это Гэри. Наш поверенный. Все утро висит на телефоне, пытаемся придумать, как нам выбраться из этого дерьма.

– Поверенный?

– Ты газеты с утра читала? – насмешливо поинтересовался Пит. – Впрочем, тебе и читать не требовалось, ты знала до того, как это напечатали. Так вот, в этой статье есть маленький такой абзац насчет того, что рекламодатели покинут “Etcetera”, если тебя не отстранят от работы.

– Да, но…

– И, прочитав, это, другие рекламодатели, те, которые и не думали уходить от нас, запаниковали: не следует ли им тоже уйти, ведь реклама в нашем журнале может нанести ущерб их репутации. – Пит уже кричал.

Китти широко раскрыла глаза и даже подскочила от такого вопля. Никогда прежде не доводилось ей видеть Пита в гнева. Ворчал, бывало, вечно напряженный, характер не сахар, но ничего подобного не случилось.

– Ты что, думаешь, я нарочно это подстроила? – Голос ее задребезжал. – Господи, Пит, если б я решила сама все рассказать, я бы уж получше с этим справилась, неужели ты не понимаешь? Возле своего дома я наткнулась на старого приятеля, еще из колледжа, и он якобы знать не знал о моих неприятностях на телевидении. Мы пошли с ним выпить и поболтать, и за ночь – да, за целую ночь, Пит, потому что ему мало состряпать из моей жизни статью, ему потребовалось заодно использовать меня, унизить, превратить в шлюху, – за ночь я много чего наболтала. Я рассказала обо всем, что со мной произошло, – понятное дело, рассказывала, ведь меня все это удручает, это давит на меня, и я рада была поговорить с человеком, совершенно чуждым нашему миру, с человеком, который уверял меня, будто он пишет роман. Роман, черт меня побери, и он вроде бы пожалел меня, а сегодня утром, едва проснувшись, я увидела эту хрень на первой странице, а у меня и так сил нет, я спала сегодня у друга на кресле, и да, мне очень жаль, я в очередной раз села в лужу, я унижена, я оскорблена, а главное – мне очень, очень жаль!

Она так и не заметила, как хлынули слезы пока Пит не протянул ей платок, только тут Китти ощутила влагу на щеках и вынуждена была высморкаться.

– Ладно, – мягко заговорил Пит, – ладно, это совсем другое дело. Извини, что все не так понял.

Китти могла только кивнуть, принимая извинения, и продолжала тереть глаза.

– На твою квартиру в самом деле напали?

– Прошлой ночью взорвали петарды. Целую кучу. Несколько тысяч штук. Потому-то я и спала в кресле в чужой квартире.

– Это не шутки. Это опасно. – На лице Пита выразилась озабоченность.

– Все в порядке.

– В полицию обращалась?

Китти покачала головой.

– Почему?

Она пожала плечам. Уж она-то знала почему.

– Нелегко тебе приходится.

Достаточно было этих простых слов сочувствия, чтобы слезы хлынули вновь.

– Пит, я натворила глупостей, я допустила ошибку, грубую, непрофессиональную оплошность, испортила человеку репутацию, может быть жизнь ему загубила, и я заслужила наказания, но… – Рыдания сжимала горло, она с трудом продолжала: Я больше не могу, Пит! Все, чего я хочу, – писать хорошие истории о хороших людях. Вернуться к той работе, которую люблю, и моя жизнь снова будет нормальной. Я хочу, чтобы в меня снова будет нормальной. Я хочу, чтобы в меня снова поверили. Чтобы ты смотрел мне в глаза и слушал, а не глядел на меня с сомнением – да, ты сомневаешься, это так очевидно. Я сама сто раз себя перепроверяю, Пит, и этого хватит: не надо, чтобы меня перепроверяли и все остальные.

Пит с сочувствием смотрел на нее:

– Обнять тебя – это будет очень непрофессионально?

– Обнять тебя в ответ – еще того хлеще? – фыркнула она.

Задним числом она подумала: непрофессионально-то оно непрофессионально, однако порой людям приходится забыть о деле и немного побыть просто людьми. Но от себя Китти не скрывала еще одно обстоятельство: эти непрофессиональные объятия длились чуточку слишком долго.

В квартире Боба шторы все еще были плотно закрыты, когда Китти покидала редакцию. Она подумала, не зайти ли к нему рассказать свою версию событий, если Боб не услышал новости от кого-то другого, но решила – не стоить. Судя по своему состоянию после бессонных ночей, она понимала, как Боб нуждается в отдыхе.

– Я объясню ему, – донесся с верхней площадки голос Пита. Он запирал дверь офиса.

– Спасибо.

– Нынче без велосипеда? – покосился он на парковку.

– Велосипед украли.

Он уставился на Китти и даже улыбнулся от неожиданности:

– Господи, Китти, тоже они?

– Нет, другие люди. Очень уж я в последнее время популярна.

– Да уж, – покачал головой Пит.

Он смотрел на Китти, словно прежде никогда ее не видел, словно они встретились впервые. Ему как будто впервые пришло в голову, что она привлекательна, что с ней стоило бы познакомиться поближе. И Китти, к ее немалому удивлению, это нравилось. Нравилось, когда Пит так смотрел на нее. Он спустился по ступенькам и вместе с ней вышел из редакции.

– Подвезти тебя?

– Нет, спасибо, дойду пешком.

– До Фейрвью?

– Нет, я не домой.

Они дошли до его автомобиля, и Пит распахнул дверцу со стороны пассажира, сделал рукой приглашающий жест, словно джентльмен иной эпохи.

Китти рассмеялась:

– Отказа ты не принимаешь.

Непривычная близость – сидеть с ним рядом в машине.

– Куда тебя отвезти?

– На Басарас. – Это была центральная станция междугородних автобусов.

– Собираешься сбежать?

– Неплохая мысль. Но, увы, еду всего на несколько часов. Встречусь с еще одним человеком из списка Констанс. В Страффане. Женщина по имени Эмброуз Нолан, у нее свой музей бабочек и заповедник при нем.

– Музей бабочек? Впервые слышу, – недоуменно покачал головой Пит.

– Значит, читателям будет интересно.

– И как эта женщина с бабочками связана с теми, с кем ты успела поговорить?

– У меня еще неделя до отсчета! Рано спрашиваешь! – шутку возмутилась Китти.

– Неделя до сдачи в топографию, – не спустил он ей. – Сюжет мне бы хотелось узнать несколько раньше.

” А уж мне как бы хотелось”, – думала втайне Китти.

– Ойсин О Келли и Оливия Уоллес согласились написать по рассказу для раздела, посвященного памяти Констанс.

– В самом деле? – изумилась Китти. – Как тебе удалось их заманить? Большой гонорар потребовали?

– Напишут бесплатно. Ради Констанс.

Китти задумчиво кивнула. Констанс относилась к авторам с таким уважением – она заслужила, чтобы теперь и они сделали что-то ради нее.

– Заполучить этих двоих – редкий успех, Китти, – продолжал Пит. – Ойсин вот уже почти десять лет ни с кем не общается. Оливия последние пять лет ничего не писала и отвергла все предложения издателей, даже самые заманчивые.

– Знаю-знаю, – закивала головой Китти, дивясь про себя, к чему Пит так разжевывает ей, будто она сама не понимает, как им повезло. Прославленные писателей, для “Etcetera” возможность напечатать их новые рассказы – огромная удача.

– Они согласились только потому, что эти рассказы будут включены в отдел памяти Констанс и при условий, что там же будет опубликован последний материал Констанс. Ты поняла?

Китти с трудом сглотнула. Снова кивнула.

– Так что думай быстрее, Лоис Лейн. – Шуткой Пит немного смягчил свою настойчивость.

– Это и называется “не давить на автора”. – Она тоже попыталась прикрыть тревогу улыбкой.

– Теперь ты знаешь, как я живу, – ответил Пит и поглядел на нее так беззащитно, что Китти чуть было не погладила его по руке. Но она справилась с собой, кашлянула, отвела взгляд и выбралась из машины. Добежав до кассы, но билет ей не продали – автобус уже отчалил.

– Господи! – возопила она, и тут в карман завибрировал телефон. Это еще кто? Это был Стив. Не могла же она не ответить на звонок после того, как посреди ночи выпихнула его из теплой постели и своими недомолвками внушила его хозяевам мысль, что он смертельно болен. – Прости, я сказала, как ты мне велел, но они все поняли по-своему. Прости, пожалуйста, я все сделала так, как ты велел.

– О чем ты вообще говоришь?

– О хозяевах дома. Я столкнулась с ними поутру.

– Бог с ними. Я еще не заезжал домой. Ты знала, что он журналист? – Вопрос выскочил из него, как пробка из бутылки.

Китти вздохнула и присела на стул для ожидающих рейса.

– Стив, я понимаю, что ты невысокого мнения обо мне и о моих моральных понятиях, но…

– Ты знала, что он журналист? – Стив пыхтел, будто разговаривал на берегу.

– Ты где?

– На вопрос ответь.

– Нет, не знала. Он сказал, что он пишет книгу. Недокументальную, роман. Про журналистику ни словом не заикнулся. Господи, какая же я идиотка!

– Как это произошло?

– Ты куда-то бежишь или что? Пыхтишь ты точно…

– Как это произошло?

– Господи! Ну, он зашел в нашему химчистку, как бы случайно. Мне бы сообразить – какая уж там случайность, потащился в химчистку на другой конец города. Мы пошли выпить, поболтали о прежних временах, он понятия не имел о “Тридцати минутах”, его это вроде бы не слишком интересовало, – уж тут-то бы мне следовало насторожиться, но я успела выпить и разболталась, а потом… впрочем, не важно. Будем считать, это все.

– Нет, не все. Что было потом?

– Нет, Стив, это слишком унизительно для меня. Я…

– Расскажи все! – заорал он трубку.

– Мы поехали к нему. – Ей поплохело даже физически. – Господи, я… я чувствую себя словно в грязи вывалялась. Что мне делать, Стив?

Стив притих. И в тот самый момент, когда Китти решила, что он вовсе отключился, он задал следующий вопрос:

– Что значит “Поехали к нему”?

– Господи, как еще это назвать? Я провела у него ночь, ясно?

– Ясно, – негромко ответил он и отсоединился.

Китти в ужасе уставилась на свой мобильный. Стив оборвал разговор – впервые за все время их знакомства. Просто взял и отключился. Ему противно даже разговаривать с ней. Телефон снова зазвонил. В надежде услышать голос Стива, услышать что их случайно разъединили, Китти тут же нажала на зеленую кнопку . Но это был не Стив.

– Китти, с тобой все в порядке? – послышался голос Салли.

– Нет.

– Где ты?

– На автовокзале.

– Что ты там делаешь?

– Собиралась в Килдейр, но автобус ушел.

– Я тебя отвезу.

– Ты даже не спросила, надолго ли я еду.

– Надолго ли ты едешь?

– Навсегда.

– Отлично. Подъеду через двадцать минут.

========== Глава 16.2 ==========

Китти познакомилась с Салли пять лет тому назад на курсах телеведущих. Салли с отличием закончила физмат, специализировалась на метеорологии, в тот момент она работала в гидрометцентре, но готовилась к новому этапу карьеры – вести выпуск новостей на ирландском языке. Китти, вовсю трудившаяся в “Etcetera”, тоже надеялась покорить телевидения, и ей уже удалось провести несколько пусть небольших, но вполне удачных передач на городском канале. Ей виделось более крупные сюжеты в более известной телекомпании, и настало пора отточить навыки телеведущего, научиться говорить медленнее и внятнее, а главное – не хмуриться, когда она сосредоточивалась или припоминала слова.

Салли с шиком подъехала к автовокзалу, верх автомобиля откинут,длинные светлые волосы, собранные в хвост, струятся за спиной. Китти выскочила из своего укрытия за автоматом с кофе, пробежала к машине, опустив голову, прикрыв по возможности лицо волосами.

– Все читают газету, – пояснила она, торопливо обняв подругу. – Может быть у меня паранойя и на самом деле они читают вовсе не про меня а про вчерашнее землетрясение?

Ведь правда? Скажи мне что все читают про землетрясение.

– А ведь было землетрясение? – без намека на иронию спросила Салли.

Китти вздохнула:

– Знать такие вещи – твоя обязанность.

– По выходным я не работаю.

– Похоже на то. – Китти поглядела на серые тучи, машина мчалась как раз навстречу им. – Ты бы верх подняла, вот-вот пойдет дождь.

Салли рассмеялась как человек, владеющий недоступной непосвященным информацией.

– Сегодня дождь не прогнозируется.

– У тебя же выходной.

– Но я слежу. – Она пожалел плечами, и обе рассмеялась. – Так куда мы едем?

– В Страффан, на ферму бабочек.

– Зачем?

– Возьму интервью у женщины, которая этими бабочками заведует. То есть надеюсь взять интервью. Она еще не знает, что я к ней еду.

– Поаккуратнее. Решила перенять методы Ричи?

Китти усмехнулась, но ее улыбка тут же угасла.

– По крайней мере я не стану с ней спасть, чтобы выудить информацию.

Китти закрыла лицо руками, сползла пониже на сиденье.

– Какая я же тварь. И дура!

– Ну, не совсем, но уж если тебе вздумалось, могла бы хоть деньги получить за интервью. Или так изголодалась по сексу?

Китти вновь рассмеялась:

– Ни денег, ни секса!

Салли бросила на нее сочувственный взгляд, и Китти пустилась подробно рассказывать о событий той ночи.

– Родители тебе уже звонили? – спросила Салли, исчерпывающе выразив свое негодование.

– Да. В очередной раз сообщили как им стыдно за меня. Я просто жду когда мама к этому привыкнет и успокоится, а пока ей кажется, нравится устраивать мне разносы. – Капля дождя упала ей на нос, и Китти вновь поглядела верх. – Ты заметила?

– Что?

– Начинается дождь.

– Сегодня дождя не будет, – с непререкаемой уверенностью повторила Салли.

Десять минут спустя им пришлось остановиться на обочине: Салли вручную опускала верх.

– Как необычно, – проворчала она и с упреком посмотрела на небо, а Китти постаралась скрыть улыбку.

За час с четвертью, успев поделиться всеми своими новостями, они добрались до музея бабочек в Страффане. Музей, со всех сторон окруженный заповедник, находился на краю деревни, рядом стоял очаровательный домик. Сам музей, работавший семь дней в неделю, состоял из здания в колониальном стиле и мостика для прогулок над небольшим озером, а вокруг порхали бабочки.

На входе Китти спросила у молодой девушки, где найти Эмброуз Нолан, однако на ее зов явился мужчина в галстуке-бабочке по имени Юджин, который сообщил, что Эмброуз экскурсии не водит. Узнав, что их удостоила визитом журналистка. Юджин предложил ей индивидуальный тур по музею, где по случаю воскресного дня и более-менее приличной погоды собралось немало семейств с детьми. Так приветлив был этот человек и так его распирала радость и любовь к своему делу, что Китти никак не решалась прервать его взволнованный рассказ о бабочках – похоже, он знал о них все. То есть, конечно, он профессионально разбирался в видах и подвидах, но Китти заподозрила, что все экспонаты в отделе тропических чешуекрылых он знает в лицо и по имени.

– Нам удалось добиться, чтобы многие экзотические бабочки размножались у нас, – пояснил Юджин, провожая их в свой любимый отдел. – Здесь вы можете наблюдать весь жизненный цикл: как они откладывают яйца, как питаются гусеницы, потом окукливаются – обратите внимание, куколка прекрасно замаскирована, сливается с окружением, – и если вам повезет, вы увидите, как из куколки выходит бабочка, увидите ее первый полет в новой, окрыленной жизни.

Салли насмешливо поглядывала на Китти, но Китти не вступала в немой диалог, а высматривала Эмброуз.

– Вы сказали, что Эмброуз не проводит экскурсии, но она здесь работает?

– Конечно, Эмброуз работает здесь вот уже… ну, с детства. Музей создали ее родители, и, как только Эмброуз подросла, она стала помогать в музее, и это она превратила небольшую поначалу коллекцию в прекрасный культурный центр. Музей занимал лишь то помещение, где теперь находится лавка сувениров, – вы видите, как она его расшили, какой тут огромный выставочный зал, и кафе, и поляна для пикников – замечательная идея, убедитесь сами. А пять лет назад появился отдел тропических бабочек. Если б не Эмброуз, ничего бы этого сегодня не было, – с гордостью добавил он.

– Но она сегодня здесь? – настаивала Китти.

– Она всегда здесь. – улыбнулся Юджин. – Она живет в том домике, ни никогда никого не принимает. А теперь я проведу вас в галерею и покажу все более подробно. Эти бабочки в рамках выведены из гусениц, а не пойманы в местах своего обитания, – добросовестно пояснил он, проводя их мимо мертвых экземпляров.

Салли вновь пронзила Китти взглядом, и вновь Китти проигнорировала ее: теперь она высматривала возможность проникнуть в домик по соседству. Ба бочки покоилась в запечатанных деревянных рамках, внутри – увеличительное стекло и медная табличка.

– Лучшие экземпляры, – разглагольствовал Юджин, и несколько посетителей подтянулись поближе, прислушиваясь. – Ничуть не изменились за много лет. Такие образцы хранятся не менее полувека, лишь бв не при прямом солнечном свете. Тут есть экземпляры, которым уже более ста лет, а краски по-прежнему свежи, как в тот день, когда они летали.

Юджин глянул на слушателей, глаза его горели, щеки раскраснелись, он сам был опьянен своей речью.

– Потрясающе, – откликнулась Китти, глядя в стену и прикидывая, как направить разговор в нужное русло. – Могу я сегодня встретиться с Эмброуз?

– Боюсь, Эмброуз сегодня не работает.

– Она дома? Можно к ней заглянуть?

– Не думаю, чтобы в такой день она сидела дома, – хихикнул Юджин. – Эмброуз трудится в заповеднике, она превратила свой сад в заповедник для бабочек. Она жизнь положила на то, чтобы сохранить наших подопечных, сберечь их популяцию и среду обитания.

Китти глянула в сторону лужайки для пикников и увидела калитку с табличкой “Служебный вход”.

– Похоже, она – замечательная женщина, – откликнулась Салли.

– Еще бы! Она – замечательная, – подхватил Юджин, щеки его разгорелись пуще прежнего. – Она посвятила свою жизнь бабочкам. Мисс Логан, – добавил он, понижая голос, чтобы его не услышали экскурсанты, – Эмброуз избегает… избегает публичности, вы меня понимаете, так что если вам нужно что-то у не спросить, поручите то мне, я сразу же это сделаю и вам передам. Просто… ну, Эмброуз избегает публичность, – повторил он и вновь вернулся к лекторскому тону, – Это прекрасная бабочка, перламутровка темно-зеленая из семейства нимфалид. А та крупная, стремительная, ярко-оранжевая бабочка, которая так часто у нас на глаза борется с ветром на вершине утеса, над известняковой тропой или над песчаной дюной, этот бросающийся в глаза, но ускользающий от любителя экземпляр ловить надо в полях, она кормится на фиалкой собачьей. Обратите внимания на зеленоватый оттенок с нижней стороны заднего крыла.

Все больше народу подтягивалось послушать Юджин, а Китти, воспользовавшись моментом, когда экскурсовод отвлекся, начала потихоньку выбираться из группы. Она уже прямиком направлялась к лужайке, но поймала на себе подозрительны взгляд Юджина, и для прикрытия показала рукой в сторону туалета. Юджин кивнул и продолжал свою речь. Едва он отвернулся, Китти бросилась к калитке служебного входа. Она толкнула ее и попала в сказочный мир: вытянутая лужайка переливалась всеми красками радуги, прямо под носом у непрошенной гости, спеша убраться с ее пути, взад-вперед носились бабочки. На другом конце сада Китти заметила склоненную фигуру.

– Прошу прощения, – окликнула ее Китти.

Женщина выпрямилась, обернулась, затем вновь повернулась к Китти спиной и поспешно распустила волосы – длинные, непричесанные рыжие волосы, живой огонь, закрывавший ее ниже пояса.

– Стойте! – крикнула она, и приказ был настолько непререкаемых, что Китти замерла на месте.

– Простите, – сказала она, – меня зовут…

– Вам сюда нельзя! – прокричала женщина.

– Да, я знаю, я еще раз прошу прощения, но я…

– Это частное владение, уходите, пожалуйста!

Голос звучал грозно, однако и в тоне, и в позе женщины Китти различала нотки паники. Женщина была напугана. Китти попятилась, но тут же заставила себя остановиться. У нее всего лишь.

– Меня зовут Китти Логан, – сказала она. – Я работаю в журнале в “Etcetera”. Я хотела поговорить с вами о вашем замечательном музее. Простите, что напугала вас. Я просто хотела поговорить.

– С прессой разбираться Юджин, – рявкнула она. – Вон! – Ужа на крике. И тут же добавила мягче: – Прошу вас.

Китти поддалась, но у калитки вновь остановилась:

– Ответьте только на один вопрос: вам в прошлом году не звонила Констанс Дюбуа?

Она опасалась, что ответом ей снова будет крик, а то и граблями в нее запустят, но Эмброуз вдруг смолкла.

– Констанс, – произнесла она наконец,и сердце Китти забилось чаще. – Констанс Дюбуа, – повторила она.

Разговаривала она, по-прежнему стоя к ней спиной.

– Она мне звонила. Один раз. Спрашивала о гусенице.

– О гусенице? -изумленно переспросила Китти,ее голова чуть не лопалось от догадок. Неужели этот список имен возник из того их давнего разговора? – Об олеандровой гусенице?

– Это что-о значить для вас?

– Да, – задыхаясь, выговорила Китти, пытаясь понять, что же это значить – для нее и для ее матери.

Эмброуз все же обернулась но и сейчас густая масса волос полностью закрывала ее лицо.

– Подождите меня там. – Граблями они указала на калитку, которая вела к ее дому.

– Большое спасибо, – поблагодарила отчаявшаяся было Китти.

Она прошла в доми сразу попала на кухню. Скромный дом, очаровательный деревенский коттедж с современными удобствами, но не забывший о своих корнях. Господствовала в кухни плита, все еще не остывшая после приготовленного завтрака. Китти присела за стол и смотрела, как хозяйка заканчивает работу в саду и движется вслед за ней к дому – голова опущена, лицо и фигура почти полностью скрыты волосами. На Китти она упорно отказывалась смотреть – даже тогда, когда, переступив порог, предложила ей чаю.

Китти вспомнила про Салли, которая вслед за лекцией об экзотических бабочек слушает рассказ о бабочках Ирландии, и с чувством вины согласилось попить чай. Эмброуз общалась с ней главным образом через плечо, а присев за прямоугольный, рассчитанный на восемь человек стол, выбрала место не против Китти, а в дальнем углу, боком к ней. Немало времени ушло на обмен предварительными неуклюжими репликами, прежде чем Китти удалось встретиться с Эмброуз взглядом, и тогда она заметила необычную особенность: глаза были разные, один – изумрудно-зеленый, а второй – карий, очень темный. И не только это: когда густые кудри слегка сдвинулись с неслучайно отведенного им места, Китти увидела, что от лба через нос, губы, подбородок идет бледная обесцвеченная полоса и исчезает под высоким воротом блузы. Ожог – если это след ожога – имел такую форму, словно голову и шею женщины лизнул длинный язык огня. И почти сразу густая вуаль рыжих волос сомкнулась, шрам исчез, и на Китти глядел один только ярко-зеленый глаз.