Текст книги "Сто имен (СИ)"

Автор книги: sweet_mademoiselle

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

– Я – Найджел, – представился красавчик, обкусывая слова и не подавая Китти руки. – Провожу вас в офис. А вы кто?

– Китти Логан. – Она вновь споткнулась так и не привыкнув использовать свое прозвище в качестве псевдонима.

– И что привело вас сюда мисс Логан? – спросил Найджел.

– Прохожу практику, – легко соврала Китти. Нужды в вранье не было.

– Для очень взрослых студентов? – фыркнул он, ни на грош ей ей не поверив.

Эва только улыбнулась и качала головой, глядя на их пикировку. Найджел провёл их в приёмной.

– Подождите, он скоро придёт.

Эва уселась, а Китти пустилась бродить по комнате, изучая каждую деталь. Да уж, трудно сыскать более несхожих людей, чем они с Эвой. Та делает все, что сказано, вежливо, послушно. Китти же вечно не сиделось на месте, казалось, будто ей чего-то недоговаривают, надо же в чем-то разобраться, и она лезла все глубже и глубже. Она такая с детства, любопытная и неделикатная, никогда не удовлетворяется наружностью, докапывается до секретов, которые люди сберегают, потому что им кажется, будто эти секреты очень важны, пусть на самом деле никого они не интересуют. В студенческую пору она отделялась от друзей на вечеринке и встраивалась подле того, кто казался ей самым интересным, сложным загадочным из всего сборище, – сидела и слушала байки. Ее притягивали необычные умны, и фантастические. Ей всегда казалось, что человек всего себя не показывает, и ее сжигала потребность обнаружить нечто глубоко спрятанное под наружными слоями. Увлечение другими людьми, даже любовь к ним – вот что звучало в ее материалах для редакции, но Китти не сумела сообщить эту любовь также и передать в “Тридцать минут”. Она повадилась вести расследование, и любовь прокисла, превратилось в недоверие, в гложущую потребность выяснить, что же такое неё прячут – именно прячут, а не уклоняются, недостаточно понимая самих себя или же нуждаясь в поощрения, чтобы все высказать. Раньше она умела запросто беседовать с людьми и понимать их, теперь же это превратилось в игру: разговорить человека так, чтобы он сам этого не заметил, вырвать комментарий у того, кто вовсе не хотел отвечать. Ее сюжеты – ее ракурсы – радикально изменились.

Китти замерла, обдумывая внезапное открытие. Выходит, Стив был прав. Стив, давний друг, с которым Китти так редко беседовала по душам, знал ее лучше, чем она себя сама. Мурашки побежали по коже – Китти подняла глаза, соображая, что же вызвало внезапный озноб.

Тут она заметила, что Эва наблюдает за ней все то время, пока она бродила по комнате, притворившись, будто рассматривает картины, а самом деле всматриваясь в себя. Вот отчего Китти стало не по себе. Наблюдать – ее занятие, и, подсматривать за другими, она облекалась плащом-невидимкой, проникала глубоко в суть. Эва словно отобрала у неё самое мощное ее оружие. Непривычно, неестественно для наблюдателя стать объектом наблюдения, и впрямь мурашки побегут по коже. Китти поспешно опустилась в ближайшее кожаное кресло. Распахнулась дверь, и вошёл Джордж Уэбб.

– Привет, – сказал он, широко, со все своими белоснежными тридцать два зуба. – Мисс Ву? – обратился к Эве. Нетрудно догадаться: восточный облик, густые шелковые волосы такого насыщенного чёрного цвета, что отливают в синеву. Безупречная кожа, не пользуется макияжем, незачем: ни малейшего изъяна, поразительно хороша собой.

– Это не я – пошутила Китти.

– Это мисс Логан, – пояснил Найджел , входя в комнату вслед за боссом. – Журналиста из “Etcetera”. – Он приподнял бровь, намекая: от него не скроешься.

– Журнал, – пояснил Найджел. – Не из вашего круга чтение.

– Но из вашего? – улыбнулась молодому человеку Китти.

– Нет, я посмотрел в Гугле.

– Я готовлю материал об мисс Ву, – призналась Китти. – И не беспокойтесь, речь пойдет только лишь о ней, никто из ее клиентов не будут упомянуты, ни единого имени. Мне только увидит, как она работает.

Поди знай, относится ли к ее “материалу” работа мисс Ву или тут требуется что-то иное. Пока что Китти понятия не имела, о чем пишет, но постаралась придать своему голосу уверенности. Джордж Уэбб поразмыслит и кивнул:

– Ладно, меня это устраивает. А вы, оказывается, знаменитость, – добавил он, усаживаясь напротив Эвы и присматриваясь к ней.

Сам он был поразительно красив, ухоженный по современной ирландской моде мужчины: брови разделены, волосы из носа выщипаны, каждая мелочь на лице приведена в порядок, и это его нисколько не смущало. Отличный, без выпендежа, костюм, стильный, по фигуре. Эва смотрела на него, как смотрят на что-то щемяще-красивое, и он точно так же смотрел на неё. Китти словно не было в комнате. Это она любила – остаться незамеченной. Во всяком случае, за работой. Все складывалась как нельзя лучше.

– Вас выбрал Найджел, – заговорил Джордж. – Сказал, что вы лучшая.

Найджел, готовивший на всю компанию кофе, сердито оглянулся: ну вот, теперь Китти знает, что это он все затеял, а он-то старался показать, до какой степени ему наплевать на всех.

– Большое спасибо Найджелу, – мягко, с искренностью благодарностью откликнулась Эва.

– И вы,, кажется, помогли моей соседке – соседке по работе, Элизабет Туми? – продолжал Джордж.

– Ах, да! Она работала на той стороне улицы.

– Вы слышали – в январе она получила повышение?

– Да, я так за неё рада.

– Наверное, ее боссу по вкусу пришёлся подарок, который вы купили.

Эва мгновенно зарылась, завернулась в себя, как бабочка в кокон. Китти видела это, заметил и Джордж.

– Думаю, она давно заслужила повышение, она работала изо все сил, – только и сказала Эва.

– И ваш подарок поспособствовал, – усмехнулся Джордж.

Китти насторожилась. Умный же человек, мог бы и не настаивать, но он почему-то не жалел оставлять эту тему, ему позарез требовалось выяснить, как обстоит дело, и он не сдержался. Учитывая набожное отношения Эвы к отбору клиентов, такой подход, по мнению Китти, не сулил красавцу Джорджу ничего. Эва ограничилась улыбкой.

– Так как же? – повторил он глядя на Китти, вовлекая ее в разговор: – Думаю, и вам хотелось бы знать.

– Я всего лишь наблюдатель.

Подарок, обеспечивающий карьеру? Скажите мне, где и как мне его купить? Ей послышалось – звук был тихий, так что могло и посудиться, будто Найджел слегка фыркнул, ставя перед ней чашку кофе. Найджел взял на себе объяснения:

– Мистер Уэбб пригласил вас, чтобы обсудить приближающееся семейное торжество. Соберутся родственники, близкие и дальние. Множество людей приедет, все это для них очень волнительно, – пренебрежительно произнёс он, и остальные трое невольно – расхохотались. – К тому же его сестра выходить замуж, у деде восьмидесятилетие, и они решили объединить все события в один замечательный праздник. Мистер Келли нуждается в вашей помощи.

– Спасибо, Найджел, – поблагодарил Джордж, и с тем Найджел покинул приёмную. Джордж глянул на часы, значить мало времени осталось. Найджел выполнил свою функцию: Джордж из вежливости начал со светской беседы, но теперь пора переходить к делу. Она одним глотком допила кофе.

– Что скажете? – обратился Джордж к Эве.

– Простите – о чем?

– Возьмётесь за работу?

– Где живут ваша родня?

– В Корке.

– Когда состоится праздник?

– В том-то и дело… Надо было позаботиться заранее, а я… На будущей недели. В пятницу. Но Найджел или я ответим на любые ваши вопросы. – Он подался вперёд, лицо напряжённо.

Будь Эва не так красива, подумала Китти, Джордж давно бы сбежал.

– Слишком скоро. Мне обычно требуется как минимум месяц?

– Месяц? —Признаться, Китти удивилась не меньше Джорджа.

– Сколько нужно подарков?

– Ну, посмотрим… Все подробности у Найджел, но навскидку: дедушке на день рождения, сестре и жениху на свадьбе. – Он снял невидимую пушинку с брюк, сбросил ее на пол, поискал другую, – И ещё один для… для ещё одного человека.

Китти почувствовала укол разочарования – не за себя, ее Джордж едва удостоил взгляда с тех пор, как вошёл в приёмную, полностью сосредоточившись на Эве, и его интерес был отнюдь не только деловым. Китти прикусила язык, чтобы не сболтать лишнего. Понятно кто такой “ещё один человек”, а Джордж пытался обаять Эву, и та, хоть и профессионал и сдержанная женщина, со всей очевидностью откликнулась на его ухаживание. Между этими двумя сразу установилась близость, и тем труднее было Джорджу высказать то, что он собрался произнести.

– Для подруги? – профессиональным тором осведомилась Эва.

– Да. – Он откашлялся. – Первач годовщина, – еле выдавил он из себя.

–Годовщина, – пометила у себя в блокноте Эва. – Мистер Уэбб, я должна объяснить вас , как я работаю…

– Зовите меня Джордж.

– Джордж, -улыбнулась она. Связывалась между ними восстановилась. Китти вновь обратилась в невидимку. – Мне нужно пообщаться с тем человеком, для которого я покупаю подарок. Понять, кто он, чего он больше всего хочет, и тогда я подберу подарок именно для него. Не знаю, предупредил ли вас помощник…

– Нет, он ничего не говорил. – Джорджа такой расклад, видимо, не радовал. – Давайте, я предоставлю вам бюджет, скажем в три тысячи? А вы подберете им подарки на эту сумму. Вы берёте оплату по часам? Все равно – вам не обязательно с ними встречаться, я готов щедро заплатить за ваши труды.

–Боюсь, я не тот человек, который вам нужен, – к изумлению Китти, возразила Эва. Джордж готов был заплатить ей чуть не любую сумму, а она кочевряжиться. Запустить бы ей блокнотом в голову! – Вам нужен не я, а обычный закупщик. Описываете человека, ему подбираете подарок. Хорошие духи для матери, набор чемоданов и сумки для паспорта и билетов для сестры с мужем – в таком духе?

– Замечательно! Просто замечательно! – просиял Джордж. Он снова глянул на свои часы, и морщина на его лбу углубилась: совсем запаздывает.

– Простите, Джордж, эта работа не для меня. – И Эва с улыбкой поднялась.

Джордж присел на диван и озадаченно уставился на неё. Потом сообразил, поднялся и подал ей руку.

– Ладно, – пробормотал он, удивлённый, раздосадованный. – Спасибо, что откликнулись. Найджел вас проводить. Я опаздываю на встречу. – Он кинул на Эву последний заинтересованны взгляд. Китти, Эва и Найджел спускались на лифте в молчании.

– Почему вы посоветовали ему обратиться к Эве? – спросила наконец Китти.

– Это для журнала? – Слово “журнал” выплюнул как ругательство.

– Если хотите.

– Нет, не хочу.

– Хорошо, тогда лично для меня.

Он бросил на неё насмешливый взгляд и адресовал ответ Эве.

– Я работать на него шесть лет. Шесть лет выполняю все поручения. Подарки на дни рождения, на крестины, на Рождество и далее по списку. Я подумал: пора его дедушке получить что-то другое, а не платки и галстуки, пусть даже наилучшего качества. – Последние слова предназначались самому себе в качестве комплимента.

– У него хорошая семья? – спросила Эва. Необычный, на взгляд Китти, вопрос.

–Хорошая? От них помереть можно. – ответил Найджел. Значить, да.

– А я просто замечательный покупатель подарков, – продолжателе, взмахивая перед Китти своими длинными ресницами, а затем, уже серьезнее, обратился к Эве: – Но его семья заслуживает самого лучшего.

– И до каких же пор, – вернулся он своему насмешливому тону, – я буду бродить по магазинам в поисках увлажнителя, разглаживающего морщины? У меня столько дел.

– Кофе сварить, например, – подхватила Китти, выходя из лифта.

– Эдди выпустить вас из здания, Китти, – кивком Найджел указал на коренастого охранника в углу.

Дверь закрылась за ними, Китти рассмеялась: вот они уже и на улице, за пределами ИЦФУ.

– Это было весьма поучительно. – Китти поглядела на Эву с таким чувством, будто действительно стала свидетелем чего-то необычного.

– В самом деле? – удивилась Эва.

– Мистеру Уэбб вы приглянулись, – подравнивала Китти, и Эва слегка покраснела.

– Мистеру Уэбб не до этого, – строго возразила она. – У него скоро годовщина серьезных отношений.

– Так по этому вы отказались от работы?

– Нет! Вы думаете что я занимаюсь этим бизнесом, чтобы познакомится с мужчинами? – возмутилась Эва. – Будь так, я бы как раз и согласилась.

И они дружно посмеялись.

– Так почему же вы отказались? – повторила Китти.

– Кофе будем пить?

Китти прикинула варианты. Эва мила, о ее работе стоить поговорить, но будет ли от разговора польза – в этом Китти сомневалась, вот только Констанс и в самом деле собиралась написать о личной жизни Эвы. Пока что журналистскому взгляду не открылось в этой девушке ничего замечательного, ничего интересного с профессиональной точки зрения. Ещё один персонаж из списка, Китти не могла разобраться. Не лучше заняться остальными 98 именами? Рано или поздно отыщется кто-нибудь, кто поделиться интересным сюжетом. Или потратит ещё несколько часов на Эву, расспросить ее? Девушка славная, но Китти торопилась, время поджимало.

– Не смею вас задерживать, – вежливо улыбнулась Китти и почувствовала себя виноватой: Эва растопилась. – Но у меня остался один вопрос.

– Слушаю! – Эва тут же просияла.

– Помните ли вы первый в своей жизни подарок – запоминающийся подарок, подарок, который что-то значить для вас? Быть может, с него и началось это… это желание искать и находить идеальный подарок для людей? Может быт, тот подарок помог вам… найти себя?

Эва взгрустнула, но тут же вновь нацепила маску.

– Да, -бодро ответила она. – Игрушечный пони и конюшня к нему. Подарок от бабушки. Мне была 7 лет, я обрадовалась. Целыми днями с ним только играла.

– В самом деле? – Китти была удивлена, даже разочарована.

– Да. – Маска не дрогнула. – А что?

– Я думала, что-то более значительное или более… – Она с надеждой подглядела на Эву, но та ответила ей пустим взглядом.

– Нет-нет, пони привёл меня в восторг, – подтвердила она, растягивая губы в улыбку.

Эва смотрела вслед Китти, умотавшей на своём велосипеде, и тихо проклинала себя. Уж ей ли не распознать, когда ее бросают? Не в первый раз, право. Гэби будет в ярости: в кот-то веки Эве представился возможность раскапать о своём бизнесе так, как она считала нужным, и она прохлопала этот шанс. Но она не могла дать Китти того, что та требовала, не могла впустит ее в своей мозг, в своё сердце. Эва никогда никого не впускала в свой внутренний мир. Она и сама-то нечасто туда заглядывала. Зазвонил телефон. Эва со вздохом откликнулась:

– Да, мам?

– Эва, приезжай ко мне? – заныла в трубку сама. Голос слабый, в нем слышится слёзы.

– Что случилось? – спросила Эва со страхом, уже догадываясь.

– Все лишь рука. Я думала, что растянула запястье, но оно болело всю ночь, не давало мне уснуть, и я обратилась к врачу. Сказал что перелом.

– Где ты сейчас?

– В больнице.

– А папа где?

Молчание. Потом еле слышно:

– Не знаю. Сегодня я его не видела. Бесси привезла меня в больниц и уехала к Кларк, у Клары родился ребёнок, ей нужна помощь. Я не могу просить Бесси ещё и заехать за мной.

Внутри у Эвы поднялся гнев. Горячий и бессильный гнев. Ничего с ним не сделаешь, стоя здесь на дублинской набережной. И когда она будет ехать на поезде в Голуэй, гнев будет пожирать ее, изглоданная, измученная.

– Я в Дублине, – сказала она. – Вернусь только к вечеру.

– Ничего страшного, я подожду.

– Возьми такси.

– Нет уж, спасибо. Буду ждать тебя.

Конечно, как же иначе. Она ни за что не допустит чтобы ее увидели в таком виде. Лишь бы правил домой, и она больше не высунется на улицу до окончательного выздоровления.

– Мама, тебе придётся ждать несколько часов.

– Я тебя дождусь, – решительно повторила мать. Вот куда девается ее решимость, когда она действительно нужна? – Только бы гипс сняли ко дню рождению твоего папы! Он решил созвать гостей.

– Когда? – снова испугалась Эва.

– В пятницу на следующей недели.

– Через неделю? Но… – Она запнулась. – Я не смогу приехать. Неужели нельзя было предупредить?

– Ох, твой отец будет разочарован! – От материнских интонациях у Эвы засосало под ложечкой.

– Это не от меня зависит. От работы отказывается нельзя, тем более нынешние времена. – Она оглянулась на здание, из которого только что вышла. – Я уезжаю в Корк…

========== глава 10 ==========

Адрес Арчи Гамильтона бросился Китти в глаза, когда она подходила к дому после встречи с Эвой. Наступил вечер пятницы. самое время обзвонить людей из списка, они вернутся домой с работы, сядут ужинать, тут-то она и захватит их расплох. За исключение Гэби, никто больше на её сообщение не отвечал, а нужно же двигаться вперед, часы тикают, близится к концу ещё один день, а персонажи её истории так и не найдены. При этой мысли Китти паниковала больше, чем следовало бы.

Квартал, где жил Арчи Гамильтон, находился в десяти минутах ходьбы от квартиры Китти. В том районе царили общинные нравы, соседи крепко дружили и для здешнего сделали бы все возможное, но если ты чужак… значить, чужак. Даже эти десять минут пешком превращали Китти в чужака. Арчи Гамильтона возился с тремя замками, не спеша отворить ей дверь. Китти дожидалась на балконе четвертого этажа. Мальчишка, присев на баскетбольный мяч, похоже, следил за ней, а внизу вокруг её прикованного к перилам велосипеда собралась стайка детишек – это тоже нервировало.

Поддался третий замок, приоткрылась щелочка, и стоп – дальше щелочка не пускает. На Китти уставились пару глаз – слезящихся, налитых кровью, словно эти глаза давно уже не видели дневного света. Китти невольно сделала шаг назад.

– Арчи Гамильтон? – спросила она.

Глаза внимательно оглядели её, и дверь захлопнулась перед носом у Китти. Китти огляделась по сторонам, гадая, стоить ли постучать ещё раз или сдаться и уйти. Мальчишка, сидевший на баскетбольном мяче пренебрежительно фыркнул.

– Вы знаете Арчи? – спросила она.

– Вы знаете Апчи? – передразнил её парень, точно воспроизведя и её высокий голос, и легкий провинциальный акцент. Вообще-то акцент он, на слух Китти, преувеличил, но своего добился: лишил её остатка уверенности.

Она уже повернулась, чтобы уйти, но изнутри вдруг донесся голос, выкликавший Арчи, и Китти застыла на месте. Опять заскрежетали замки, но на этот раз громче и быстрее, цепочка упала, и дверь распахнулась – не щелочкой, а во все проем, и появился мужчина – другой, не тот, который выглянул первым, и этот смотрел на неё уже не с подозрением, а с тревогой и страхом. Изучил Китти, пока надевал джинсовую куртку, остался недоволен увиденного и шагнул прямо на неё, Китти едва успела отскочить. Мужчина захлопнул дверью, запер её, убрал ключи в карман и ринулся к лестнице.

– Прощу прощения? – вежливо его окликнула Китти.

– Прощу прощения, – повторило эхо, сидевшее на баскетбольном мяче.

Мужчина набирал скорость, спускаясь по бетонным ступенькам, Китти уже бежала, не поспевая за ним. К черту вежливость.

– Вы Арчи?

– И что того?

– Если вы Арчи,я бы хотела поговорить с вами, – ответила она, задыхаясь. Они пробегали уже третий этаж.

– О чем?

– О… ну, если вы остановитесь, я смогу вам ответить.

Я на работу опаздываю. – И он еще поднажал, едва Китти поравнялась с ним.

– Мы могли бы договориться на это время, которое вас устраивает. Вот моя визитка. – Китти сунула руку в сумку и из-за этого притормозила, а мужчина тем временем добрался до следующей площадки. Китти зажала в пальцах карточку и помчалась вниз, перепрыгивая через две ступеньки. Визитку он не принял.

– Я с журналистами не общаюсь, – заявил он и, распахнув входную дверь, на той же скорости помчался проч через двор.

Китти глянула на свой велосипед, на обступивших его детей и предпочла догонять Арчи бегом.

– Как вы узнали, что я журналистка?

Он окинул ее взглядом, словно уточняя ответ:

– Вид у вас такой – отчаявшийся.

Не стоило обижаться. Судя по этой игре в догонялки, он совершенно прав.

– Это вы мне оставили сообщения на телефон?

– Я.

– Больше не звоните.

Они свернули за угол. Китти думала, что они понесутся дальше, но Арчи вдруг притормозил, резко свернул на влево и влетел в закусочную. Китти от неожиданности пронеслась мимо, затем вернулась и успела увидеть Арчи сквозь витрину: он зашел за прилавок, скинул куртку и ушел глуб служебного помещения. Перед дверью собралась очередь из двух человек. Над витринной вывеска: “Никос”. Вот и Арчи, в белом колпаке, опоясанный фартуком. Сменщик передал ему заказы и ушел. Китти распахнула дверь.

– Вас арестуют за преследование, – сообщил Арчи, не повернув головы в её сторону.

Только еще одного судебного иска ей и не хватало. Двое, ждавшие своих заказов, уставились на неё.

– Мне маленькую порцию чипсов, – сказала Китти.

Арчи перестал помешивать картофельные ломтики и уставился на неё. Смирился или обольет её кипящим жиром? Все висело на волоске. Вот он принял решение, опустил в брызжущее масло порцию мороженых чипсов. Китти прикинула, не подождать ли, пока уйдет единственный оставшийся перед ней клиент, но предпочла не медлить: не требовалось даже тонкого журналистского нюха, чтобы понять – это её единственный шанс, здесь и сейчас.

– Я оставлю визитку, – сказала она, выкладывая карточку га прилавок.

Арчи покосился на неё и вновь принялся за дело. Приготовил бургер, чипсы, все упаковал, кинул деньги в кассу, и последний клиент ушел.

– Я никогда ни с кем об этом не говорил. Не говорил тогда и теперь не буду. Ничего не изменилось.

Китти понятия не имела, о чем идет речь.

– Не знаю, за кого вы меня принимаете…

– Вы ведь журналистка?

– Да.

– Вы все одинаковы.

– Я не буду спрашивать вас о том, о чем вы сами не захотите рассказывать.

– И это я уже слышал.

Он скинул чипсы в белый бумажный пакетик, пакетик уложил в коричневый пакет побольше и добавил немного картошки от щедрот своих.

– Послушайте, я скажу вам все как есть. Я не знаю, о чес вы сейчас говорите и о чем не хотите рассказывать. Я ничего о вас не знаю. Ваше имя я нашла в списке из ста имен – у всех этих людей мне надо взять интервью, чтобы написать статью в журнал. Мне нужно всего лишь полчаса вашего времени, когда угодно, утром, днем, ночью, – поговорить. Возможно, дело вовсе не в том, о чем вы умалчиваете, а если все-таки в том и вы скажете, чтобы я не писала об этом, я просто не стану об этом писать, и все. Я соблюдаю журналистскую этику, я обещаю вам не писать об этом, и я сдержу свое слово.

Ради Констанс, ради самой себя на этот раз она из кожи вон вылезет, но сделает все по-человечески. Кажется, Китти удалось его зацепить или, во всяком случае, отчасти развеять его страхи. Чего бы он ни боялся, угроза исходила не о нее. А он чего-то боялся – на вид ему было сильно за пятьдесят, а то и все шестьдесят, но, думала Китти, он, возможно, моложе, а страх состарил его. Этот человек жил в постоянном страхе, носил его в плечах, словно тяжелый мешок. Волосы поседели, сухая, нездоровая кожа была красной, много лишнего веса, хотя из-под рукавов футболки торчали вполне убедительные бицепсы. Воплощение трудной жизни, нездоровое питание, недостаток сна. А сама-то она едва ли выглядеть лучше, подумала Китти. Но этот человек ей никак не удавалось разгадать. Наконец он поглядел ей прямо в глаза, и волна облегчения захлестнула Китти: её слова произвели на него какое-то впечатление.

– Уксус, соль? – предложил он.

Китти разочарованно вздохнула.

– Да, пожалуйста.

Он обильно полил чипсы уксусом, завернул пакет и положил его – уже начавший протекать – прямо на её визитку.

–Два семьдесят.

Китти заплатила. На том и конец. Взяла чипсы, оставила на прилавке пропитанную уксусом визитку. Свернула за угол – а её велосипед уже пропал вместе с ребятами. Остановившись под лестницей, которая вела к ней студию, Китти всматривалась в темноту, со страхом гадая, что ждет её там нынче вечером.

– Китти? Китти Логан, это ты?

Она резко обернулась, соображая, откуда донёсся оклик. Из двери химчистки на неё смотрел мужчина, голову склонил набок, прищурился, всматриваясь. Присмотрелась и Китти: хороший костюм, приличная стрижка, ботинки блестят, лицо вытянутое, с крепким подбородком, – вот только маленькие круглые очки.

– Риччи? – признала она. – Риччи Дейли?

На его лице отразилась облечением, – значить правильно. Китти вошла в химчистку, хотя обычно заглядывать туда не осмеливалась: как бы владелец не распластал ее на гладильной доске и не запарил ненавистную арендаторшу до смерти.

– Я сразу тебя узнал! – рассмеялся Риччи, распахивая объятия. Китти горячо обняла приятеля и оступилась на шаг, чтобы как следует его разглядеть.

– Господи, вроде и такой же, но сильно изменился! – Она едва могла поверить своим глазам.

– Надеюсь к лучшему? – усмехнулся он. – Конверсы с драными шнурками уже не комфортно.

– А волосы! Остриг налысо!

– И ты тоже, – усмехнулся он.

Китти невольно погладила свою короткую стрижку – а ведь в университете носила волосы до плеч.

– Послушать нас со стороны, так мы полжизни не виделись.

– Двенадцать лет. Не мало воды утекло.

– Двенадцать лет? Ужас! И как ты сюда попал?

– Э… зашёл в химчистку.

– Ясно! – подмигнула она.

Владелец выразительно откашлялся, прерывая беседу старых одногруппников. Если б он мог убивать взглядом, уложил бы на месте двоих.

– Я живу, наверху. Не хочешь ли… В смысле кофе или чего-нибудь?

Проседи этой фразы Китти сообразила, что вполне может имеется а наличии жены и детишек, и все они ждут в машине перед химчисткой, недоумевая, с какой стати папочка обнимается с чужой тетей. Китти даже выгоняла на улицу, проверяя.

– Кофе? – напугался Ричи. – Оставь, выпьем чего получше.

Они зашли в паб “Смитс” на Фейрвью-Стрэндже. Пятница, семь вечера, народу битком, но им повезло отыскать столик с двумя местами. Взяли чипсы, заговорили о добрых старых временах.

– А чем ты занимаешься? – спросила Китти, отчитавшись о своей карьере после университета за исключением, разумеется, катастрофы с Колином Мёрфи. Хотя она была уверенна, что Ричи об этом знает, все на свете об этом знали, но ему хватило деликатности не затрагивать больную тему.

– Я? – Ричи заглянул в кружку. Четвёртая по счету, а Китти после четвёртого бокала уже опьянела. – Я сейчас пишу книгу.

– Книгу? Ричи, да ты что!

– Забавно, как ты называешь меня – Ричи. Так меня никто на называет. Для всех я Ричард.

– Конечно, уважающий себя писатель на меньшее не согласится. О чем книга-то?

– Это роман. И больше ничего не скажу, – ответил он.

– Полно, полно, ещё хоть немного. Любовный роман? Историческая книга? Дешевое чтиво?

– Дешевое чтиво, – расхохотался он. – Дешевле некуда.

Он так душевно смеялся, и Китти вдруг ощутила тепло из близости и как они незаметно перешли от воспоминании к флирту, а главное – насколько Ричард похорошел с университетских времён.

– Детектив, – пояснил он. Они сдвинули головы, коленями соприкасались под столом. – Уже примерно четверть книги написал. Всегда хотел этим заняться, но, сама понимаешь, работа и все прочее – нет времени для того, чего по-настоящему хочется. И в один прекрасный день я сказал себе: “Черт подери, Ричи, просто сядь и пиши!” И вот я пишу. Пытаюсь я по крайне мере.

– Ты молодец. Людям редко удаётся осуществись мечту. Станешь новой Сьюзан Бойл, – подразнила она.

– А как насчёт тебя в “Тридцати минутах”, – это и есть твоя мечта?

Китти заглянула в свой бокал и с удивлением увидела, что он пуст. Когда успела, только ведь отпила. Ричи посигналил официанту, чтобы он налил ещё.

– Не знаю, – пробормотали Китти. Голова кружилась, но это приятно, язык с трудом ворочался во рту. – Я теперь не знаю, какая у меня мечта.

– Не понравилась работать на телевидении?

– Я… – Она медлила, опасаясь взорваться, выложить все об этой программе, о телевидении, обо все, что случилась с ней, однако все ещё держалась настороже: Китти ни с кем до сих пор не была так откровенна.

Казалось, что Ричи и в самом деле ничего не знает. Он смотрел на Китти мягким взглядом, сосуды у него в глазах полопались от усталости, и Китти перенеслась свой двадцатилетний возраст, в университетский бар, где они прогуливали лекции, и ничегошеньки на свете не казалось таким уж серьезным и важным. Ричи она могла доверять.

– Я больше не работаю в “Тридцать минут”, – призналась она.

– Нет? – Ричи осушил свой бокал.

– Ты правду не знаешь или прикидываешься ради меня?

– Откуда мне знать? Это что, какая-та Сенсация? Ты прости, но я уже несколько месяцев как с головой ушёл в книгу. Понятия не имею об окружающем мире. Кто-то сегодня сказал мне, что тех чилийских шахтёров давно подняли из забоя.

– Год назад.

– Именно, – сказал он. – Пишу я медленно. И ты можешь ничего не рассказывать мне, если не хочешь. Просто посидим, проведём вместе вечер. – Он ободряюще улыбнулся.

– Я завалила журналистское расследования. Дело передали в суд, канал потерял кучу денег, и меня временно отстранили – по-настоящему это значить, что никто никогда ге выпустит меня в эфир снова. А теперь и журнал, в котором я столько лет проработала, того гляди, от меня избавляется, потому что на него давят рекламодатели, у них, видите ли, имеются гражданская позиция, – что не мешает им эксплуатировать детский труд, столик произвести свою дрянь подешевле. Пока что я готовлю для журнала материал, хотя неизвестно, смогут ли его опубликовать, и это единственное, что для меня сейчас важно, и осталось меньше двух недель, а я все ещё не знаю, о чем сюжет и где его искать, и пока я бьюсь с этим, всякий раз, возвращаясь домой, я натыкаюсь на собачье дерьмо, краску, туалетную бумагу и и любую другую подлянку, сколько их ещё приготовят мне четыреста тысяч евро Колина Мёрфи и его искрение поклонники.

Конец ее монолога Ричи дослушал открытым ртом. Выговорившись, Китти сделала то единственное, что могла сделать, то, в чем нуждалась, с тех самых пор, как началось вся эта свистопляска: закинула голову и расхохоталась. Как последняя истеричка.

В баре зажегся верхний свет, завсегдатаи допивали последний глоток, человек а чёрном обходил ряды, призывая клиентов расходиться. Ричи обхватит ладонью талию Китти, один его палец кружил над поясом джинсов, другой скользнул внутрь.

– Пойдём к тебе, – негромко предложил он.

– Нельзя. Там дерьмо, – захихикала она.

– Звучит заманчиво. – Он обхватил ее обеим руками, и оба они засмеялись.

– Лучше к тебе, – напросилась она с поцелуем.

Жил Ричи далеко, в Стонибэттере. Огни фонарей расплывались в ночном сумраке. Китти опустила окошко, впуская свежий воздух, и подумала с удивлением: зачем же он искал химчистку на другом конце города?

Будь у неё при себе блокнот, она бы сделала пометку: спросить Ричарда об этом. Жаль, что блокнота не было.

========== Глава 11 ==========

– Черт, опаздываю!

– Куда опаздываешь?

– К Берди.

Они дружно расхохотались. Китти обдало запахом перегара, и она откатилась от Ричи.

– Я собираю материал.

– Ты вроде бы сказала, что не работаешь?

– Работаю, только пока не знаю, над чем.

Она села, в голове застучали молоточки, и она снова откинулась на кровать.