Текст книги "Сто имен (СИ)"

Автор книги: sweet_mademoiselle

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

– Нет, – в растерянности отвечала она. – Я самая заурядная особа, какую только можно себе представить, – добавила она, и Китти рассмеялась.

– Не думаю. Пока что мне было очень весело с вами.

– Это все Сэм. А я? Я очень скучная. Никогда не делаю ничего интересного, ничего интересного не думаю, не знаю, даже не видела ничего интересного.

Китти засмеялась еще громче:

– Вы мне очень интересны. – Это была чистая правда, ей нравилось находиться в обществе Мэри-Роуз, проникать в ее мир. – Как вы думаете, вам нравится быть моим персонажем? Ведь это интересно?

Все тот же уже ставший знакомым взглядом: застенчивость, замешательство, человек и польщен, и думаете, что уж он-то никак не годиться в персонажи.

– А какой сюжет?

– История о людях из списка.

– Сколько же их там?

– Ровно сто!

– Ничего себе! – Мэри-Роуз широко распахнула глаза. – Большущий у вас рассказ.

Китти улыбнулась:

– А ваш рассказ о себе – большой?

Мэри-Роуз собирала пальцами крошки на столе и снова их стряхивала – она повторяла эти движение вновь и вновь, застенчиво отвечая на вопросы Китти.

– Те, другие люди из списка, наверное, гораздо интереснее. У них, наверное, замечательная жизнь. А я всего-навсего парикмахер, два дня в неделю работаю в салоне в Бутерстауне, где положила всю свою жизнь, а два других хожу по вызовам. В свободное время сижу дома с мамой.

– По вызовам вы ходите куда? В журналы? На телевидение?

– Вот уж нет! В лучшем случае причесываю девиц перед выпускным или подружек невесты, но чаще всего меня приглашают в больницы.

– В больницы?

– Да. Зовут меня, как понадобиться. Парикмахеров там нет, а больные часто чувствуют себя намного лучше, если приведут волосы в порядок. Иногда я и макияж делаю, но об этом редко просят. А хорошая прическа возращают человеку достоинство. Так было и с моей мамой.

– Она тоже лежала в больнице?

– У нее был инсульт. Очень рано, в сорок два. Сейчас ей сорок четыре, ей все еще нужен полный уход, но всякий раз, как я укладываю ей волосы, ец становиться лучше. Не так, чтобы со стороны было заметно, но самочувствие лучше. Ногти я тоже в порядок привожу, если просят. У меня нет диплома по маникюру, но я беру с собой несколько лака на всякий случай. Честно говоря, большинство пациентов просто рады кого-то позвать к себе, поболтать.

– Как это прекрасно! А мне и в голову не приходило помогать людям таким образом.

– Я же не из благородства, я деньги за это беру! – смутилась девушка.

– Как чувствует себя ваша мама?

– Не очень-то. Левая часть тела неподвижна, почти ничего не может сделала сама. Ей пришлось заново учиться говорить.

– Нелегко вам пришлось.

Мэри-Роуз печально улыбнулась:

– Ей еще хуже.

– Кто за ней смотрит?

– На несколько часов приходить сиделка, а потом… потом я возвращаюсь домой.

– Братьев, сестер, нет?

– Неа.

– И отца нет?

– Неа.

– Ничего себе навалилась на вас ответственность.

– А! Главное, я мамочку люблю. Я для нее что угодно сделаю.

И в тот момент, когда Китти собиралась заверить Мэри-Роуз в том, что она – весьма интересный человек, неожиданный поворот событий сделал жизнь этой девушки еще красочнее.

Сэм постучал ложечкой по стакану, привлекая внимание сотрапезников за столом – и за соседними столиками. Друзья Мэри-Роуз и Сэма начали переглядываться с широкими ухмылками – они уже знали, что надвигается.

– Господи! – Мэри-Роуз так и съежилась.

– Что случилось? – спросила Китти.

– Увидите, – ответила она, стремительно краснея.

Сэм поднялся и продолжал стучать по стакану, пока вся публика в ресторане не обернулась к нему. Не зная, как реагировать, управляющий и официанты тревожно поглядывали в его сторону.

– Прошу прощения, что отвлекаю вас, – заговорил Сэм , как самый что нина есть благовоспитанный джентльмен. – Обещаю не отнимать у вас много времени, однако я хочу сделать заявление. Здесь, в этом помещении, находится важный для меня человек, и я должен сказать ему что-то очень важное.

Он прокашлялся, в зал нарастал взволнованный гул. Никто уже не сердился на Сэма, все приготовились ему внимать. Сэм обвел взглядом всех собравшись, мельком скользнул и по Китти, отчего ее сердце забилось сильнее, и сосредоточился на Мэри-Роуз, чье лицо было уже пунцовым. Парень нежно улыбнулся девушке.

– Джозефина Мерфи, – ласково позвал он, и Китти в недоумении оглянулась. Ее разыграли? Она не с той девушкой беседовала? Каким образом Мэри-Роуз вдруг превратилась в Джозефину?

– Да, – тихо ответила та.

– Мы с тобой давно дружим, ты была рядом каждый день, каждый миг моей жизни. Мне не приходилось звать тебя, ты всегда тут, словно тень, позади меня, следуешь за мной, преследуешь.

Кто-то из приятелей фыркнул, и подружка стукнула его по руке.

– Ты всегда была рядом, когда ты была мне нужна… – Голос Сэма дрогнул, он опустил глаза, Китти усомнилась, сможет ли он договорить. Но вот он вновь поднял полные слезы глаза. – После той моей операции – ты знаешь, Джозефина, о какой операции я говорю, – когда мне удалили…

– Знаю, знаю, -поспешно перебила его Мэри-Роуз.

– Итак. – Сэм набрал в грудь воздуха и двинулся вокруг стола к своей возлюбленной.

Немногочисленные женщины, взволнованно вскрикнули. Мэри-Роуз укрыла свое лицо салфеткой, но подруга, сидевшая подле нее, потянула ее руку вниз. Из кухни вышли поглазеть повара. Все затихли. Сэм опустился на колено, и какая-то чересчур перегревшаяся дама аж взвизгнула. Все в ресторане рассмеялись и вновь благоговейно смокли. Сэм потянулся к руке Мэри-Роуз, и девушка вынуждена была посмотреть ему прямо в лицо, не заслоняя ладонями своих раскрасневшихся щек. Она покачала головой, будто глаза своим не верила.

– Джозефина Мерфи, – внятно торжественно произнес Сэм, так что слова его разнеслись по всему залу. – Я люблю тебя до своего смертного часа – и после смерти.

Какая-та женщина, заметила Китти, вытирала глаза салфеткой. Другая изумленно закатила глаза.

– Окажи мне честь, согласись стать моей женой.

Хотя все понимали, что спич закончится предложения руки и сердца, по залу вновь прокатился взволнованный гул, и вновь все поспешили замолчать, чтобы не пропустить ответ Мэри-Роуз.

Она посмотрела на Сэма, улыбнулась идеальный девичьей улыбкой и ответила:

–Да.

Только этого все и ждали. В зале вспыхнуло шумное ликование, управляющий, довольный тем, как все обернулась, подошел к столу, поздравил и посулил выпивку за счет заведения. С соседнего столика молодым послали шампанское. Сэм, сидевший до того во главе стола, спихнул приятеля и занял место возле своей невесты. Он обвил рукой ее плечи, и она уткнулась лицом ему в грудь.

– Я убью тебя! – прошептала она так тихо, что никто, кроме Китти, не расслышал.

– Улыбаемся и машем, – ухмыльнулся Сэм, и девушка подняла голову и помахала в знак благодарности людям за соседними столиками – все наперебой поздравляли ее.

– Ребята, простите, что порчу вам праздник, – заговорила наконец Китти, – но вы совершенно сбили меня с толку. Я думала, что разговариваю с Мэри-Роуз Годфри.

– Ой, Китти, прости. – Мэри-Роуз подалась ближе к ней и зашептала на ухо: – Да, я Мэри-Роуз. Не обращайте внимания, Сэм каждый раз делает так.

– Что он делает?

– Предложение. И всегда с такими фокусами. Не по-настоящему. – Уже серьезнее Мэри-Роуз добавила: – Ты же сразу поняла, что это понарошку.

У Китти едва челюсть не отвалилась. Сэм уже не смеялся, он выл от смеха.

– А было так красиво, – разочарованно протянула Китти.

– Вот видишь! – воскликнул Сэм, бросив взгляд на Мэри-Роуз. – Люди находят это трогательным.

– Вот в следующий раз и делай предложение кому-нибудь из “людей”.

– Нет, лапонька, с тобой самый кайф. – Сэм крепче прижал ее к себе, и Мэри-Роуз окрысилась. – Но мой малыш-глупыш никак не хочет этого понять.

– Так что же, вы делаете кому-то предложение всякий раз, как идете в ресторан?

– Не кому-то, а Мэри-Роуз. Ей это нравиться, только она виду не подает.

– Терпеть этого не могу!

– Просто она не умеет, дать понять, что ей это по душе.

– И вы это делаете в ресторанах.

– В ресторанах, в барах, в кафе и так далее. Попробуйте как-нибудь сами. Бесплатная выпивка гарантирована, как-то раз с нас и за ужин денег не взяли, а в другой раз принесли бутылку дорогого шампанского.

– Значить, вы проделываете это ради дарового угощения?

– И чтобы порадовать Мэри-Роуз. Не хмурься, дорогая, мы же только что обручились, люди смотрят, вот нам и выпивку несут. Улыбнись, не то я тебя поцелую.

Мэри-Роуз так быстро приклеила к губам улыбку, что Китти прямо-таки зашлась от смеха. К бесплатной выпивки подали и еще десерт от шеф-повара для счастливой парочки. На блюдце кремом было выведено поздравление.

– В прошлый раз за вес ужин ничего не взяли, – проворчал Сэм, но тихо, чтобы управляющий не услышал. Он протянул Мэри-Роуз ложечку.

– Вы уже делали ей предложение в ресторане? – уточнила Китти.

– Нет, всегда в разных местах, – пояснил Сэм. – Нельзя возвращаться на место преступления.

– Но ведь преступник всегда возвращаются. Даже поговорка такая есть, – возразила Мэри-Роуз.

Сэм нахмурился. Они сидели так близко, их лица почти соприкасались, с виду им было хорошо вдвоем, легко и приятно, и все же это был обман. Или? Что-то Китти засомневалась. Похоже, они друг другу не безразличны. Она подумала о них со Стивом: как часто окружающие, не слушая ее возражений, намекали, будто между ними есть нечто большее, чем дружба. Но теперь с этим покончено: появилась Катя. Китти проглотила комок, ее вдруг охватила безысходная грусть.

– Что, – говорил тем времени Сэм, – какой дурак попрется на место преступления?

– В том-то дело – преступники глупы. Они оставляют следы на месте преступления и потом вынуждены вернуться, или же они это делают для собственного удовольствия. Наглеют. Вот как ты хотел бы снова прийти сюда и проделать это еще раз.

– Я бы не стал.

– Спорим, через годик ты рискнешь.

Они продолжали пикировать, а Китти разглядывала всех вокруг. А ведь и правду, атмосфера в ресторане заметно изменилась в ту минуту, когда Сэм сделал предложения. Завсегдатаи вернулись к обычным разговорам, по болтали веселее. Зал наполнился энергией, поднялся шум, смех, всем сообщилось это молодой счастье, и даже те, кто разочаровался в любви, готовы были порадоваться за жениха и невесту, за тех, кто еще верил в любовь. Сэм не просто выцыганил бесплатную выпивку и угощение да вогнал в краску свою подругу – он поднял всем настроение, сплотил, пусть всего на несколько минут, незнакомых между собой людей, он сделал нечто прекрасное.

Войдя в дом, Мэри-Роуз, как обычно, услышала работающий наверху телевизор. Она бросила сумку и плащ на ступеньках и сразу пошла в комнату матери. Мать сидели в кровати, опираясь на подушки, и смотрела поздние новости вперемешку с рекламой. В последнее время она пристрастилась к кухонным ножам, то есть не к ножам как таковым – ей нравиться смотреть, как овар в рекламе на страшней скорости орудует этими инструментами. В этом пристрасти Мэри-Роуз видела подтекст: мать тоскует о той поре, когда была здоровой и подвижной, когда сама резала овощи и готовила обед, – хотя, возможно, никакого подтекста тут не было и мама просто восхищалась работой профессионала. Слишком глубоко над этим Мэри-Роуз не задумывалась, но понимала, что рано или поздно придется, ведь она то и дело воспоминала о чем-то, что маме хотелось бы делать, как прежде, да она не могла. Поцеловав мать, девушка первым делом спросила :

– В туалет хочешь?

Мать кивнула, и Мэри-Роуз закинула ее рки себе на плечи, потом отбросила одеяло, подхватила ее под колени и подняла. Мать была тяжелой – всякий раз, поднимая ее, Мэри-Роуз удивлялась: с виду она казалось такой хрупкой. Стараясь не споткнутся, девушка понесла маму в туалет и там опустила на пол. Мать ухватилась за поручень, дочь спустила ей трусики и усадила беспомощную женщину на унитаз. Затем она отвернулась – так хотела мама – и постаралась думать о другом, чтобы не быть соглядатаем.

Невнятные слова прервали ее усталые размышление. Никто, кроме соцработника, самой Мэри и ближайшей подруги – матери Сэма, не разбирал мамину речь, похожи на детский лепет, но Мэри-Роуз улыбнулась, а потом и засмеялась в ответ.

– Да, мама, он снова сделал предложение.

Мама снова что-то сказала, и Мэри-Роуз покачала головой:

– Нет, глупости! Это всего лишь шутка.

Но почему-то из всех ночей, когда Сэм делал ей предложение, именно в эту ночь мамины слова заставили ее призадуматься. Мысль странная для нее, и впервые она показалось Мэри-Роуз не такой уж привлекательной.

========== Глава 13 ==========

Три события превратили воскресенье в худший день в жизни Китти.

Сначала она приняла душ и провалилась в глубокий сон, но в два часа ночи ее разбудил оглушительный взрыв, словно в дом попала бомба. Потом выяснилось, что у ее двери сложили в кучу и подожгли пять тысяч петард. Никогда в жизни Китти не слышала подобного грохота. Когда она решила выбраться из укрытия и приоткрыла дверь, обнаружила, что стены и пол закончены и провоняли дымом, а на лестнице стоит, изучая причинённый ущерб, хозяин дома Чжи Чэн Вон. Он злобно уставился на Китти, и только тут она поняла, что ответственность за все произошедшее падает на неё.

– Извините, – пробормотала она, прячась за дверью, и обеими руками натягивая подол футболки, чтобы прикрыться. – Извините.

– Пора положить этому конец.

– Извините. Вы правы. Мне очень жаль. Я все сделаю. Вы и следов этого не увидите. Я позабочусь о том, чтобы все отчистили и покрасили заново. Честное слово.

Не дождавшись конца монолога, китаец развернулся и пошёл вниз работать. Китти подивилась, когда же он спить. Как будто ей больше подумать не о чем.

Одевшись с головы до ног, но так и не уняв озноб, Китти поглотила три ромашкового чая и осталось сидеть за кухонным столом. От любого звука ее бросала в дрожь. Три часа ночи, за окном непроглядная темень, со страхом не совладать. Она позвонила Салли – телефон выключен – и набрала номер Стива.

– Можно у тебя сегодня переночевать? – дрожащим голосом взмолилась она.

– Что случилось? – Он сразу же проснулся.

– Все в порядке. – ответила Китти, стараясь овладеть собой. – Очередная дурацкая проделка. Петарды. Взорвали у меня под дверью. Тут черт-те чего творится, и Чжи, того гляди, прикончит меня, но сама я в порядке. Ничего страшного. Наверное, я спокойно могу оставаться в студии, вряд ли они вернуться, но…

– Черт, ты цела?

– В полном порядке, честное слово, в полном порядке. Протряхивает маленько, вот и все.

– Вызови полицию.

– Не могу.

– Почему же?

– Просто не могу, и все.

– Ладно, черт! Ладно. Слушай, здесь нет свободного места, сегодня все дома.

– На диванчике?

– Эти люди не такие, как те, с кем я жил раньше. Они в бутылку полезут, если обнаружат тебя в гостиной. У нас тут полно правил, на хрен.

– Ох! Ну а если у тебя в комнате?

– Нет. Э-э… Нет, никак не получиться.

– Стив, кто это? – послышался сонный голос.

– Ну конечно! Прости у тебя же Катя! Какая я же дура! Стив, со мной все будет в порядке. Прости что разбудила э. Не следовала мне звонить, просто я…

– Китти, заткнись хоть на минутку и дай подумать! – рявкнул он.

– Хорошо. Приезжай, заночуешь в моей комнате, и мы с Катей поедем к ней. Годится?

Катя что-то ответила, Стив отложил телефон, на заднем плане послышался приглушённый разговор.

– Да, так мы и сделаем, – сказал Стив, вернувшись к телефон. – Подъезжай сюда.

– Так нельзя, Стив! Не могу я выгнать тебя из твоего же дома.

– Имеются другие предложения?

Других предложений не имелось. Ей вот уже полгода не приходило в голову разумные мысли. Вся исчерпалась. Бобу звонить нельзя, ему и без того горя хватает, ещё и она примчится среди ночи. Салли не брала трубку, нельзя явиться к ней в три часа ночи – Салли замужем, у неё полуторагодовалый малыш, все давно спять. Родные в Карлоу, три часа скачи – не доскажешь, и не в ее правилах бежать к ним плакаться. Китти прикинула, не обратится ли у Ричи – секс в обмен на приют, – но быстро отказалась о этой мысли. Нет, Стив – ее единственная Надежда, и других вариантов на данный момент не предвидится.

– Хорошо, – прошептала она.

Не так бы ей хотелось впервые встретиться с подружкой Стива. Явилась к ним в полчетвертого утра с ура ними глазами, Катя тоже на взводе – разбудила среди ночи и вытащила на улицу из-за какой-то идиотки, подруги ее дружка. Однако у молодой женщины хватило вежливости и сил скрыть недовольство и даже одарит Китти сочувственным взглядом. Они перешёптывались на лестнице, короткий разговор: смену сдал – смену принял.

– Ты как? – спросил Стив.

– В порядке. Вы уж Простите меня.

– Нормально. Не знаю пока, в которому часу завтра вернусь…

– Я уйду пораньше, они и не заметят, что я тут ночевала. Ещё раз прости.

– Если столкнёшься с Элис и Дейвом, ничего им не говори. Их это не касается. Скажи просто, что я потом все объясню.

– Ни с кем я не столкнусь. Уйду, когда они ещё не проснутся. Прости.

– Хорошо. – Стив осторожно приоткрыл дверь.

Не то что на прежних его квартирах, где считалось нормой приходить или уходить посреди ночи и частенько появлялись залётные гости. Стив повзрослел. А она тут-то и подгадала со своими проблемами и катастрофами.

– Рада была познакомиться, – произнесла Катя и грустно улыбнулась гостье, закрывая за собой дверь.

Китти высунула язык ей вслед. Вторая беда за тот же день: постель пытались привести к ее прихожу в порядок, но не очень-то получилось. Окошко открыли, но в комнате все ещё витал запах секса. Китти предпочла не ложится в кровать, пристроилась в кресло, завернулась в одеяло и так дождалась рассвета, когда птицы проснулись вместе со всем миром и завели свои песенки. Похоже, в какой-то момент Китти задремала, очнулась от боли в шее и сухости по рту. Семь часов утра, воскресенье, соседи ещё не поднялись, на улице нет движения, никто не хлопает дверцами автомобилей, не спешит почтальон, не доставляют молоко. Судя по тишине в доме, все ещё длится ночь. Китти сложила одеяла и положила на кровать, точно на то место, привела себя в порядок и на цыпочках спустилась на первый этаж. Она прокралась на кухню, приоткрыла дверь. За столом сидела женщина – очевидно, Элис. Элис подняла голову, ожидая увидеть перед собой Стива, и заморгала.

– Кто вы? – спросила она.

Мужчина в тренировочном костюме, пропитанном потом на спине, груди и под мышками, обернулся и вынул из ушей наушники. А это Дейв.

– Привет, – неуверенно проговорила Китти, сожалея, что сразу же не покинула дом.

– Это Кейт, – сообразил Дэйв. – Мы встречались с ней на Рождество. Приятельница Стива.

– А! – откликнулась Элис, явно ничего такого не припоминая. – Вы тут ночевали?

– Э… – промямлила Китти. Как лучше ответить ? Стив же велел ничего им не объяснять, он терпеть не может посвящать кого-то в свои дела. – Стив просил передать, что он сам потом поговорить с вами. Можно мне выпить стакан воды, и я тут же уйду?

– Конечно, – сказал Дейв. – Стив как, в порядке?

– Да. – Китти осторожно приоткрывала шкафчики, не жалея задерживаться в чужом доме сверх необходимости – лучше она бы просто купила бутылку воды в магазине по дороге. – Он потом объяснит вам. – И к чему такая загадочность?

– Стив наверху?

– Нет.

Дейв открыл шкафчик за спиной Китти и протянул ей кружку.

– Спасибо.

– У него действительно все порядке? Вчера ночью мы слышали, как он ложился. Он что же, посреди ночи уехал?

– Все хорошо.

– О чем он собирается поговорить с нами?

Китти окончательно растерялась. Эти люди сделали проблему из ничего. Что дальше, придерживаться избранной линий или попытаться самой все объяснить? Она быстро Драмов воду, а хозяева тем временем решили отставить ее в покое. Дейв снова принялся намазывать масло на тост, Элис развернула газету, и Китти бросилась в глаза передовица. Она захлебнулась последний глотком: случилось третье, и самое худшее, за этот едва начавшийся день. Вода пошла не то горло, Китти закружилась на месте, отплевываясь, колотя себя кулаками в грудь.

– Что с вами? – всполошился Дейв.

По лицу Китти ручьём текли слёзы.

– Поперхнулась, – выдавила она из себя и снова зашлась в кашель.

Дейв следил за ней, прикидывая, нужно ли помочь, – решил, что не стоить. Постепенно приступ кашля прошёл и напомнил о себе, лишь когда Китти попыталась заговорить.

– Можно взглянуть? – Она ткнула пальцем в воскресный таблоид.

Эли сложила газету и протянула ей. Китти взяла ее, и прямо ей в лицо уставилась ее собственная фотография – счастливая улыбка, удачный макияж, удачное освещение, прическа в полном порядке – официальная фотография ведущей в телепередачи. Под фотографией подпись: ” Год в аду: ведущая “Тридцать минут” Кэтрин Логан – эксклюзивное интервью Ричарду Дейлу для “Санди уорлд”.

– Что это? – заверещала Китти, распахнув газету, спеша добраться до статьи. Внутри целых две страницы занимал эксклюзив: фотография Колина Мёрфи и его жены в тот момент, когда они выходили из зала суда, и фотографии Донала, Пола и Китти, покидающими тот же зал суда в сопровождении адвокатов, – мафиозная семейка, да и только, злодеи из телевидения, хищники, опаснейшие люди. Большую часть страницы занимала фотография Китти – схвачен тот момент, когда было вынесено решение в пользу Колина Мёрфи, лицо Китти сморщено, глаза сощурены, словно в глаза ей ударил яркий свет. Ее подловили в тот миг, кон она сморгнула, янки опустились – видок, словно сидит на успокоительных, ничего общего с тем, как она себя чувствовала, ни печали, ни раскаяния, ни отвращения к себе. Для контраста на противоположной странице разместили другое фото, с телестудии, на котором Китти казалось милой, прелестной, невинной, честной и заслуживающей доверия молодой женщиной. Та девушка ещё ни о чем не догадывалась. Она и два дня тому назад не догадывалась, не подозревала, что университетский приятель во так придаст ее. Взгляд Китти прыгал с строчки на строчку, она не в силах была дочитать до когда ни единого предложения, скакала от заголовка к заголовку, по всем этим броским эпитетам: “ошеломлённая”, “шокированная”, а под конец – маленькая фотография журналиста, раздобывшего в сенсацию. Самодовольный и в точности такой же противный, как ей запомнилось поутру, когда она сочла обнаженное тело Ричарда отталкивающим. Ричард Дейл .

Вероятно , за нападениями, которым подвергается Кэтрин, стоят приверженцы Колина Мёрфи. Жертва кампании запугивания, Кэтрин, которую друзья привирали называть “Китти”, отстранена от работы на канале, по сети дела, уволена как раз в тот момент, когда острее всего нуждается в поддержке. Она также отстранена от работы в журнале “Etcetera”, хотя судебное дело никак не затрагивает журнал: на рекламодателей оказывают давление, вероятно, все-таки сторонниками Мёрфи, и они отказывают журналу, приютившему такого безответственного сотрудника в своей финансовой поддержке, что подвергает издании понятным трудностям в наши и без того непростое время.

Тем не менее Логан утверждает, будто работает над “самым увлекательным проектом в своей жизни”, отказываясь, однако, пояснить, в чем он состоит, и те, кто хорошо с ней знаком, гадают, существует ли на самом деле такой проект.

Под статьей приводилось данные общественного опроса: на вопрос, заслужила ли Кэтрин Логан такого наказание, 72% ответили положительно, 18% отрицательно, 10% не определились.

Прищурившись, Китти всматривалась в наглую роду Ричи, и ей хотелось сотворитесь с ним такое, что она сама испугалась своих мыслей.

– Книгу пишет он, гнида, – проговорила она вслух и только тут вспомнила, что не одна. Подняла глаза м увидела, как супруги следят за ней, недовольные и ее манерой выражать свои мысли, и затянувшимися присутствие в из доме. Бросив газету на стол, Китти, ничего больше не объясняя, ушла.

– Это, что ли, она? – услышала она голос Элис прежде, чем успела закрыть дверь за собой.

И тут наконец случилось что-то хорошее. Первое хорошее события за это день, единственное хорошее событие, но порой достаточно одно единственного, чтобы все исправить.

Позвонил Арчи Гамильтон.

========== Глава 14 ==========

Они встретились в кафе “Брик Эли” в Темпл-баре, в том очаровательном кафе в Эссекс-стрит, которое, кажется, остался единственным в столице не пабом, не спорт-баром, свободным и от трилистников на вывеске, и от лепрекона, ирландского ведьмака, некогда заменившего детей, а теперь – туристов. Тихое заведение, приветливые официанты. Арчи сидел в одиночестве в глубине зала: он пришёл первым и сумел занять отдельный столик. Чуть попозже хлынули завсегдатаи, и всех попросись собраться за большими деревянными столами. При виде Китти Арчи поднял глаза, чему-то, кажется, удивился, но вновь уткнулся в газету. Выглядел он ещё более измученным, чем накануне, как будто почти не спал, но Китти и думать не хотелось, как выглядит после двух бессонных ночей она сама. После шестнадцати безответных звонков на номер Ричи Китти рывком схватила телефон, едва ее телефон зазвонил, – и ей повезло, это был Арчи.

Теперь она присела рядом с ним на высокий стул у барной стойки – деревянный скамьи, закреплённый на стене. Над стойкой тянулась доска с дневным меню, а верх надпись: “У каждого столика своя история”. У их столика, несомненна, имеется история. Вот только поделится ли ей Арчи?

– Привет, – сказала Китти.

Арчи сидел за столом боком, опираясь локтем за стойку, чтобы видеть весь зал. Вероятно, в тюрьме складывается такая привычка – не поворачиваться спиной к помещению. А Китти почему иак села? Любопытная, всех ей надо видеть.

– Я только что заказал себе завтрак, – буркнул Арчи, не убирая от лица газету. – Возьмете что-нибудь?

Тот самый воскресный таблоид стой самой статьей. Значит, Арчи прочел и именно поэтому позвонил, хотя понять его резоны Китти пока не могла. Вроде бы не склонен к злорадству. Придется подождать, пока он сам объяснит, в чем дело.

– Спасибо, я не голодна.

– Надо поесть, – сказал он, все так же не глядя на нее.

– Нет! – Ее тошнило от статьи Ричи, от того, как он лгал ей, как ее использовал, от того, что она с ним переспала. Подло, унизительно, она же никогда больше никому не сможет довериться, и есть она тоже не будет.

– Поддержать силы, – настаивал Арчи, – а то против этих засранцев не выстоять.

– Слишком поздно, – вздохнула Китти и сама услышала, как дрожит ее голос. Услышал и Арчи, поднял глаза от газеты. К счастью, в этот момент ему принесли еду – правда, от запахов Китти замутило. Большая тарелка с помидорами, яйцами, сосисками, грибами, белым и черным пудингом, а тостов – хоть крышу ими перекрывай. Официантка поставила блюда перед Арчи, и тот наконец отложил газету в сторону и сосредоточился на еду:

– Заказывать будете? – поинтересовался официантка.

– Спасибо, я не голодна.

– Кофе, чай?

– Воды без газа.

– И тарелку фруктов, – добавил Арчи, разделываясь с сосиской. – Принесите ей тарелку фруктов. Уж фруктов-то она поест.

– Спасибо, – поблагодарила Китти. Трогательная забота. – Вижу, вы в этом разбираетесь.

Он кивнул – так мотает головой лошадь, отгоняя мух.

– О чем вы хотели поговорить?

Арчи не ответил, он знай себе сгребал в рот еду, огромные куски, от которых раздувались щеки, но он лишь пару раз двигал челюстями, прежде чем проглотить. Потом он ответил вопросом на вопрос:

– Вы были знакомы с тем парнем?

С каким парнем, Китти догадывалась сразу:

– Приятель по учебу.

– Ага. Старый фокус.

– С вами тоже такое проделали?

– Всех родных напустили. И друзей. Знают, как уговаривать людей. Тех, кто сам в этом не соображает. Не знает этой работы и верить в то, что прочтет в газетах. Обычных людей.

– Но я-то сама журналистка.

– Да уж. Одна из них. И то вы такого не ожидали.

– Я не из них! – с негодованием отреклась Китти. – Не была такой и не стану. Я причинила тому человеку зло по ошибке, а этот все заранее продумала. – Кровь кипела в жилах, Китти готова была выскочить из-за стола, бежать к Ричи домой… ко всему прочему недостает лишь обвинения в нападении и причинении тяжких телесных.

– Вы сердитесь, – отметил Арчи, наблюдая за ней.

Китти притопывала ногой, еще немного – вмажет кулаком в стенку.

– Еще бы я не сердилась.

– Потому-то я вам и позвонил.

– Нравиться общаться с рассерженными человеком? – огрызнулась она.

– Хотел поговорить с одним из тех, кто никогда не станет таким, как они.Этот парень, ваш университетский приятель, сделал для меня доброе дело.

– Хоть кого-то он порадовал. И теперь вы мне доверяете?

На этот вопрос, Арчи не ответил, вновь занявшись едой. Китти принесли воду и фрукты, и хотя ее все еше слегка подташнивало, она принялась за угощение и вскоре почувствовала себя лучше.

Дверь кафе отворилась, вошел третий за утро клиент – женщина-мышка, маленькое личико, тусклые темные волосы свисают до подбородка,лба и глаз не видно из-под челки. Кроткая на вид, тоненькая и слабая, дунь – улетит. Она огляделась по сторонам так, словно рассчитывала кого-то увидеть, – не увидела, – помрачнела и сла за общий деревянный стол. Арчи поднял голову и уставился на эту женщину. Следил, как она проходит по залу, садится. С этой минуты его взгляд не отрывался от нее.

– Вы ее знаете? – спросила Китти.

– Нет, – буркнул Арчи и отвернулся, влил в себя чай. – Так что вы знаете обо мне?

– Намного больше, чем знала вчера.

– Вперед.

– Десять лет назад ваша дочь – ей было шестнадцать – пропала. В последний раз ее зарегистрировала камера видеонаблюдения, когда выходила из одежного отдела торгового центра в Донамиде. Полиция начала поиски, вы и ваши родные обратились к общественности, довольно громкая была кампания. Через месяц ее нашли в поле задушенную. Четыре года спустя вы напали на двадцатилетнего парня и избили его чуть ли не до смерти, потому что считали, что он был ее бойфрендом. За это вы отсидели четыре года.

Пауза. Арчи прожевал корочку бекона, выплюнул несъедобное на тарелку.

– Это произошло одиннадцать лет назад, за неделю до ее дня рождения. Ей должно было исполниться шестнадцать. – Он передохнул минутку и продолжал уже тихим голосом: – Последним ее видел сторож на парковке торгового центра в Донамиде, она отбивалась от этого парня – Брайана Бинго О Коннела. На самом деле он был не ее парнем, а ее подруги, го он втрескался в нее и не оставлял в покое. Я все это рассказал полиции в тот самый день, когда она не вернулась домой. И потом повторял сотню раз, но они твердили свое: против него нет никаких улик. Если б не тот фермер – он сажал на поле капусту, – ее бы вовсе не нашли, а они продолжали бы подозревать не того человека.

– То есть вас, – уточнила Китти.

– Мне они дохнуть не давали, вбили себя в голову и все. Только мной и занимались, а ведь я один кое-что знал о том месте, где ее последний раз видели.