Текст книги "Сто имен (СИ)"

Автор книги: sweet_mademoiselle

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

– Ты как сегодня – получше?

– В смысле?

– Вчера ты оплакивала украденный велосипед.

Китти застонала, откинула одеяло и прошлась по спальне в поисках своего нижнего белья.

– Куда, к черту, запропастились трусики?

Ричи надавил себе пальцами на веки, потом резко открыл глаза:

– В кухне. – Потер лицо. – Черт, голова трещит.

Действительно, и трусы, и вся остальная одежда Китти осталась валяться в его маленькой кухоньке. Заодно Китти поглядело в окно.

– Так где мы это?

– В Стонибэттере, – невнятно отозвался он из спальни.

– Знаешь парня по имени Дадли Фостер?

– Нет, а что?

– Он в моем списке. – Она уже натягивала джинсы.

– В каком списке?

– Материал для журнала.

Рики всполз в трусах из спальни. Совсем не такой, каким он заполнился ей накануне. Вовсе непривлекательный. Китти собиралась заглянуть в душ, но теперь передумала: Ричи напросится с ней, а ей отнюдь не хотелось это с ним еще раз. Не сегодня. А может быть, и никогда не захочется.

– Вызвать тебе такси?

– Будь добр.

Ричи вернулся в спальню к телефону, Китти расчесала волосы вилкой, стерла следы теней под глазами, прихватила в ванной дезодорант. Во второй спальне обнаружился компьютерный стол, разбросанные повсюду бумаги: тут пишется книга. Послышался звук воды, и Китти вознамерилась было сунуть нос в черновики Ричи, пока тот принимает душ, но зажужжал домофон: такси прибыло.

Китти подошла к двери ванной и неуверенно постучала, но Ричи её не услышал. Тогда Китти распахнула дверь и увидела голого мужчину под душем. Нет такое зрелище – не для раннего утра с похмелья.

– Такси прибыло! – громко объявила Китти.

Ричи резко поднял голову, и мыло попало ему в глаза. Он принялся ожесточенно стирать пену с лица, щипало, видимо, как следует.

– Пойду я, – сказала Китти, притягивая Ричи полотенце, но он не видел этого, теперь изо всех сил глаза, пытаясь избавиться от мыла. Не самый клевый вид.

– Ладно, – пробурчал он, вода текла у него изо рта и носа. – Спасибо за… ну, за эту ночь.

– И тебе спасибо.

Бывает ли более неуклюжее прощание? Точно войдет в её пятерку худших. Китти прихватила банан, вышла из квартиры и села в такси. И её ещё по меньшей мере полчаса крючило.

Прекрасная, солнечная и жаркая майская суббота. Ни один нормальный человек не стал бы торчать в пробке, разве что по пути в какое-нибудь замечательное место, на пляж и в парк. Приморское деревни переполнены поклонниками в солнца, перед лавочками выстроились очередь за мороженым, любая забегаловка привлечет посетителей, если додумается выставить хотя бы стулья под навес. Но Китти не грелась на песочке, не валялась на траве, не сидела перед кафе с ледяным капучино, – не, она ехала в провонявшем такси, и от неё самой пахло несвежей одеждой, стоило приподнять руку, как из-под мышки доносилось легкое дуновение пота. Именно по этой причине Китти плотно прижала руки к себе, слушая на полной громкости комментарий к футбольную матчу в пробке ма М50 и стараясь не щуриться на солнце. Голова плыла, рот от вчерашнего вина словно набит ватой, она с ужасом следила за тем, как щелкает спидометр – ох, не подкручен ли? – и пересчитывала стандартную наклейку на окне: дескать, любой пассажир, и она в том числе, перевозиться в чистом, соответствующем гигиеническим нормам автомобиле и не подвергается никаким домогательствам со стороны водителя. Вонял этот водитель так, словно месяц не мылся, и автомобиль был не чище, и за грохотом радио Китти не слышала собственных мыслей, но водитель хотя бы с рассказами не лез, и на том спасибо. Она даже телефон фирмы записала на всякий случай.

В Сент-Маргарет Китти прибыла к полудню, а обещала Берди поспеть к десяти утра и продолжить вчерашний разговор. По пути она прослушала запись их беседы и подготовила кое-какие вопросы.

– Мне так неудобно, – принялась Китти извиняться перед Молли (к счастью, первой ей повстречалась именно Молли).

– Хо-хо! – засмеялась Молли, оглядев её. – Не за что тут извиняться. Веселая выдалась ночка?

Китти смущенно улыбнулась:

– Так скверно выгляжу?

– Не очень скверно – лишь бы он того стоил. – Молли подмигнула ей и вышла из-за стойки регистратора. Волосы её оставались синими, как и накануне, однако ногти перекрасила ярко-коралловый цвет.

– Берди снимет с меня голову?

– Берди? Берди и мухи не обидит, разве что Фреду пришибет. Ту хипушки – сейчас она ведет класс пластики. Только что велела старичкам прикинуться листиками.

– Я, конечно, еще мало знакома с Берди,но как-то не представляю себе ее в виде листика.

– Правильно не представляешь. Она в этом не участвует, хотя, кажется, предпочла бы. Вместо этого сидит на лужайке сродными. Не сотри на меня так, ты ей не помешаешь, она будет так рада.

Молли вела Китти на лужайку, где в дни семейных визитов устраивались чай с булочками. Для защиты от палящего солнце раскрыли высокие зонтики, и под таким зонтиком Китти увидела Берди. Вокруг матриарха расположились, оживленно болтая, её отпрыски, внуки и правнуки носились вокруг, неизвестно, кто чей, а подростки и вовсе вылезли за невидимую границу семейного круга, уткнулись в айфоны и айподы, во что угодно, лишь бы перенестись подальше отсюда.

Вблизи бросалась в глаза, насколько Берди чужда своим близким. Разговор кружил рядом с ней, саму Берди не затрагивая, к ней никто не обращался, и интереса для нее никто не обращался, и интереса для нее этот разговор не представлял. Если же какая-то часть фразы адресовалась ей, старуха на миг выходила из транса, кивала, изображала улыбку – и тут же отключалась.

– Простите, если помешала, – бодро окликнула их Молли. – Берди, к вам гость.

Все уставились на Китти, Китти постаралась взглядом извиниться перед Берди пробралась сквозь круг ее родичей.

– Простите, Берди, я сильно задержалась.

– Ничего-ничего. – Лицо старухи, как и обещала Молли, оживилось, и Китти почувствовала облегчение. Поднявшись на ноги Берди взяла Китти за руки и представила семью:

– Это моя подруга Китти Логан. Китти, это моя дочь Кэролайн и её дочь Ребекка. У неё еще сын Эдуард, но он сейчас готовится к выпускном экзаменам в Тринити.

Кэролайн чуть не лопалось от гордости, и Китти сочла нужным изобразить губами почтительное : “Ого!”.

– Это Леви, сын Ребекки, мой правнук.Это мой старший сын Корнак, его сын Барри двое сыновей Барри – Руан и Томас. – Мальчишки не отрывались от игровых приставок. – Шон, его жена Кэтлин и их младшенький Клайв. Их дочь Грэйн живет с мужем в Австралии и занимается… чем бишь она занимается, Кэтлин?

– Анализом компьютерным обеспечением.

– Вот именно, – И Берди продолжала перечислять имена – еще два сына, один с женой, другой с подругой, и внуки – кто повежливее, а кому все равно, Китти Логан перед ними или царица Савская. Китти давно уже запуталась, и едва она уселась рядом с Берди – да, её удостоило почетного места, – дочь Берди Кэролайн ( дочь имелось только одна) вновь заговорила. А когда Кэролайн говорила, пауз она не делала. Ни на секунды. Даже чтобы вздохнуть. Она завладела разговором, громоздила рассказ на рассказ, смешной случай на анекдот, и все такие длинные, и больше никому права голоса не предоставлялось. Изредка тот или другой сын вставлял словечко, невестка заполняла лакуны, поправляла ошибки, освежая память собеседников, но беседа – если такое можно назвать беседой – направлялась, цензурировалась и режиссировалась Кэролайн. Элегантная, хорошо одетая, хорошо владеющим языком женщина – она и фразу умела подстроить, и за словом в карман не лезла, да и знаний по самым разным предметам ей хватало. Говорила она умело и привычно, уверенно владела материалом и каждый свой рассказ строила вполне занимательно, однако эта убийственная непрерывность, эта сплошная кэролайность вскоре начала действовать Китти на нервы. Берди тихо сидела с ней не заговорили,она послужила предлогом для семейной встречи, но отнюдь не стала её центром. Китти все ждала, когда же родные обратят внимание на бабушку, может быть, вмешаться в разговор кто-то из внуков и правнуков, но Кэролайн плавно переходила к новой теме, и Китти уже готова была перепрыгнуть через стол и придушить ораторшу. Что так действовало на нее – похмелье, жара, досаждающие осы, – Китти сама толком не понимала, она лишь слышала бесконечное жужжание и уже не разбирала слов.

Рядом с ними откуда ни возьмись появилась Молли и молча протянула Берди чашечку с разноцветными таблетками и стакан воды. Только тут Кэролайн соизволила умолкнуть и посмотреть на мать. Посмотрела Кэролайн – уставилась и все остальные, смуив Берди. Молли тут же заметила это.

– Прекрасный денек, не правда ли? – прочирикала она, и хотя фраза была самой что ни на есть банальной, дрохедский акцент придал насмешливое, чуть ли не саркастическое звучание этой реплике, словно тт имелся тайный намек. Или все дело в озорном блеске ее глаз, в ее напористости, как будто Молли следила за тем, чтобы никто не взял над ней верх, как будто все время понимала, что ничем не хуже других, – и в этом была совершенно права, но кто-то считал себя лучше, и ему она постоянно бросала вызов.

– Что вы даете ей? – спросила Кэролайн, и Китти удивилась, почему она не спрашивает мать напрямую.

Пошел разговор о том, что Берди принимает и почему, и Кэролайн посоветовала давать ей другие лекарства и запросила и Молли, отставила свою правоту. То ли Кэролайн сама принимает кучу кучу лекарств и читает инструкции, то ли она врач – во все разбирается, вот только вести себя не умело. Наконец Кэролайн оставила мать в покое, и та смогла спокойно проглотить свои пилюли, а Кэролайн пустилась рассказывать о новой вакцине, которая только появилась на рынке, и о том, какой разговор состоялся у не по этому поводу с человеком из ВОЗ. Братья, видимо, тоже имели отношения к медицине: все понимали специальную терминологию и даже вставляли словечки, если Кэролайн давала им такую возможность.

– Молли, а не перепадет ли мне чуточку особенного чая Берди? – взмолилась Китти.

Берди, отхлебнувшая в этот момент глоток воды, фыркнула от смеха и обрызгалась. Кэролайн сделала пауза и удивленно посмотрела на мать. Снова все посмотрели на Берди. Даже подростки оторвались от электронных игр, и один подмигнул другому пи виде того, как развеселилась их прабабушка. Китти протянула Берди платок – утереть лицо.

– Спасибо, – сказала Берди и быстро пришла в себя, хотя глаза все еще влажно поблескивали. – Прости, что помещала тебе, Кэролайн. Пожалуйста, подожди.

Кэролайн мгновенно пристально смотрела на мать, а потом продолжила рассказ, о теперь она обращался прямо к матери, следя, чтобы та ничем больше не нарушала плавное течение её речи и не упустила тонкую шутку. Так было принято в этой семье: один человек говорил, все смотрели на него и его все слушали, и никаких частные разговоры не допускались между присутствующими, иначе оратор смолкал и ждал, пока вновь не овладеет полностью вниманием аудитории.

Как странно, думала Китти, никто даже не поинтересовался их с Берди знакомство, причиной, по которой Китти явилась сюда, прервав семейную встречу. Вряд ли Берди заранее рассказала им про Китти, тем более что, согласно их договоренности, Китти должна была явиться в два часа тому назад и уехать до появления семейства, – но, даже Берди упоминала о ней, как же никто не заинтересовался, не задал дополнительных вопросов? Им всем, похоже, наплевать на Берди. Китти обиделась за свою новую подругу, ее охватило нетерпение, она стояла на обочине шумной дороги и ждала разрыва в сплошном потоке транспорта, чтобы перебежать на другую сторону.

А вот и разрыв: младшенький Ребекки подавился чем-то, и Ребекка с Кэролайн ринулись его спасать. Вернее, всем руководила Кэролайн, а Ребекка без сопротивления и тут уступила матери первенство. Китти поспешила воспользоваться своим шансом.

– Не знаю, говорила ли вам Берди: я журналистка из “Etcetera”, – сказала она всему семейству разом, а потом обернулась к застигнутой врасплох Берди: – Вы им говорили?

– Нет, не говорила. – Брди была смущена, кажется, даже занервничала.

– “Etcetera”, – повторила невестка, – это журнал.

– Общественно-культурный журнал, если я не ошибаюсь? – уточнила другая невестка, и Китти подтвердила.

– Вроде бы в “Таймс” писали, что главный редактор недавно умерла? – припомнил другой сын.

– Да, – кивнула Китти. – Констанс Дюбуа умерла. – Она все еще не привыкла говорить об этом, р смерти Констанс, тем более за чаем с булочками, словно подруга тоже была темой для беседы наряду с лечением ипохондрии и новыми вакцинами.

– Та самая женщина, которая напечатала высказывания этого ужасного человека – этого противника медицины, как бишь его звали?

– Бернард Карберри, – напомнила Китти.

Кровь закипела в жилах. Такой приятный, всеми уважаемый, высокопрофессиональный человек – и он до сих пор посылал ей поздравительные открытки на Рождество.

– Точно. Человек, который выступал против терапевтов, – продолжила Кэролайн, смеясь, чтобы выразить свое презрение, но и смех не мог заглушить ее ненавесть. – Его послушать, так нам всем надо питаться травой и пить воду.

– Он считает, что терапевты выписывают слишком много антибиотиков и других лекарств, не задумываясь над причиной заболевания, и рекомендует другие лекарства, не столь вредные для организма, укрепляющие иммунитет.

– Чушь собачья, – отмахнулась Кэролайн. – часто пересекаются. – Сдержанность, сдержанность, напомнила себе Китти.

– Я верю в то, что Констанс Дюбуа была совершенны и отважным человеком, способным раньше других увидеть нечто новое,интересное. Двадцать лет назад, когда эту тему еще никто не затрагивал, она поняла, как полезны исследования доктора Карберри для широкой публики, а теперь он входит в число ведущих мировых авторитетов по гомеопатии и медицине “Нью эйдж”, и многие терапевты приняли его методы на вооружение. Так что да, я считаю, что к нему следует прислушаться.

Китти говорил самым твердым и решительным своим голосом, а иногда Кэролайн открыла рот, чтобы ей выразить, Китти, набравшись храбрости, ринулась под колеса – авось повезет и автомобили вовремя затормозят.

– Но приехала я сюда не из-за этого. К доктору Канберри я не имею никакого отношения, я работаю в другом отделе. Мой друг и наставник Констанс Дюбуа со свойственной ей проницательностью нашла другого нашего героя, о котором должна прочитать вся страна, доброго, великодушного человека, готового поделиться с нами захватывающей историей своей жизни. Ваша мама помогает мне в работе над этим материалом.

Говоря это, Китти осознала, что не дразнит семейства Берди, а выражает искреннее свое чувство. Она все еще не нащупала связь между людьми со списка, который ей уже удалось найти, но ее заинтересовали их истории. Все глаза уставились на Китти, и воцарилась молчание. Смутившись, Китти поглядела на младших членов семьи, потом на Берди, но так и не поняла, чего же все они ждут.

– Не томите нас, – вновь взяли слово Кэролайн. – О ком же вы решили написать?

– Но… – Китти, нахмурившись, обернулась к Берди. Щеки старухи зарозовели, она, потупив взгляд, оправляла на себе юбку. Неужто Китти недостаточно ясно выразилась? Гнев запылал в ее сердце. – Я приехала сюда по той же причине, что и вы. – Она взяла Берди за руку. – Чтобы провести время с этой замечательной женщиной. – Надо же, они все рано не поняли. и Китти поставила точки над и: Я пишу статью о вашей матери.

– Ты сделала для Берди доброе дело, – похвалила ее Молли, прощаясь с Китти под вечер.

Большую часть дня они провели на солнышке, Китти расспрашивала Берди о ее жизни, погружаясь все глубже по мере того, как они сближались, и Берди начинала ей доверять. Китти уже довольно хорошо представляла себя жизнь Берди, выросшей в городке, где ее отец был директором и единственным учителем в маленькой школе. Мать умерла, и девочка вела суровую жизнь, лишенную любви и привязанности. Отец, как мог, заботился о семье, но тепла от него не исходило. Никто не обнимал девочку перед сном, не шептал ей ласковых слов. В городке семья Берди была одной из самых уважаемых, на неё, дочь школьного директора, возлагались определённые надежды. Как только выдался случай, Берди уехала в Дублин, вынеся из прежней своей жизни одну лишь решимость: взять в мужья человека, непохожего на ее отца. И с этим она блестяще справилась, избрав Нила Мерфи, человека хоть и верного традициям, но умеющего и поддержать близкого. Он был городским чиновником; вместе они вырастили целое поколение врачей.

– О чем ты? – спросила Китти у Молли.

– Ты знаешь о чем, – подмигнула Молли. – Тут слухи быстро расходятся.

– Я сказала, что думаю. Берди – очень интересный человек.

– Мало сказать.

Молли на что-то намекала, и Китти понадеялась больше узнать от неё о Берди.

– Ты не едешь в город? Могла бы вместе поехать на такси.

– Мне в другую сторону, но до Олдтауна я тебя подброшу, если хочешь.

Китти на все была согласна.

– В четверг у Берди день рождени, – подступилась она. – Я слышала, как родные договаривались повезти ее на ужин.

– Ага, точно.

– Она отказывалась.

Молли пожала плечами, и на губах у неё промелькнула улыбка.

– Что?

– Ничего.

– Что-то о чем мне следовало бы знать?

– Нет.

– Ей исполниться восемьдесят пять. Восемьдесят пять лет! Как не отпраздновать юбилей? Или вы все организуете здесь?

– Обычно пекут торт у нас. Шоколадный торт со свечками, мы вносим его на обед, и все поют. Очень даже мило. Конечно, мы отмечаем дни рождения.

– Я бы хотела как-то ее поздравить.

Молли глянула на Китти:

– Ты уже привязалась к ней, верно?

Китти кивнула.

– Но Берди здесь в этот день не будет, – сказала Молли, накидывая кожаную куртку. – Она уедет.

В парадную дверь ворвались десяток обитателей дома престарелых, они шумели, болтали на ходу, за ними, выбирая из припаркованного перед зданием автобус – восемнадцатиместного с надписью “Сент-Маргарет” на боку, – шли другие.

– Выиграли матч по боулингу, – пояснила Молли. – Раз в две недели они играют с командами из соседних пансионатов. Не представляешь, как серьезно они к этому относятся. Люблю возить из и слушать, как ни обсуждают тактику ближайшей встречи. К тому же я с детства мечтала стать водителем автобуса. Но меня редко пускают за руль. Повезти тебя в город?

Китти охотно приняла приглашение, и они помчались по колдобинам в город Олдтаун. Трясясь позади Молли на сиденье ее мотоцикла, Китти быстрого сообразила, почему отважную Амазонка редко пускаю за руль.

В Олдтауне пришлось больше часа ждать автобуса. Китти вытащила свой список и сделала кое-какие пометки.

Маргарита Людвичак слишком плохо говорила по-английский, взять у неё интервью не удалось, Китти вычеркнула ее. Номер пятый, Бартл Фолкнер, в отпуске, вернётся только через две недели. На заднем плане, пока они разговаривали, шумел океан. И нет, Констан никогда с ним не связывалась, но он готов встретиться с Китти через две недели, когда он вернётся, – только для Китти это будет слишком поздно. Юджин Каллан, судя по голосу – человек немолодой, категорически запретил ей беспокоить его. Патрику Куинну сообщение оставлено. Так она добралась до седьмого имени в списке.

– Алло? – прошептал голос в трубке.

– Мэри-Роуз Годфри?

– Да, – все таки же шепотом. – Я на работе.

Не полагается разговаривать. – На слух девушка лет шестнадцати, но по телефону точно не определишь.

– Хорошо, – прошептала Китти в ответ, потом сообразила, что ей-то шептать необязательно, откашлялась и продолжила: – Я – Китти Логан, журналист, работаю в “Etcetera”. Возможно, наш главный редактор, Констанс Дюбуа, обращалась к вам.

– Простите, нет, – прошептала девушка.

Китти вздохнула и перешла к делу:

– Мы можем встретится?

– Да, конечно. Когда?

Китти насторожилась – наконец-то кто-то откликнулся.

– Сегодня?

– Клёво, я буду к восьми в “Кафе-ан-Сен”. Подойдёт?

– Замечательно! – Китти с трудом верила такой удаче.

Мэри-Роуз повесила трубку, ничего более не уточняя, – например, как узнать ее или как выглядит Китти. И все же автобус, когда тот наконец появился, Китти впорхнула словно на крыльях, и даже сосед, ковырявший в носу и размазывающий добытый залежи по пальцем, не испортил ей настроение. Она порылась в мобильном, прикидывая, не послать ли Ричи СМС. Вчера им было весело, припомнила она и улыбнулась так широко, что поспешила прикрыть рот рукой, в то за дурочку сочтут. Но тут вспомнилось другое настроение – утреннее – смущение и неловкость при виде обнаженного тела Ричи. Нет, не стоит ему писать. Вместо этого Китти вытащила ноутбук. Работы хватало. Она уже искала Арчи Гамильтона в Интернете, но теперь вновь влезла в Гугл, пытаясь побольше узнать о нем и понять, на чем следует сосредоточиться.

Пока автобус доехал до “Кафе-ан-Сен” на Доусон-стрит, Китти успела разобраться, почему этот человек отказывается говорить с ней и почему ей во что бы то ни стало требовалось с ним поговорить.

У входа в паб Китти поцеловала свой список и вновь мысленно возблагодарила Констанс. Эта работка начинала ей нравиться.

========== Глава 12 ==========

“Кафе-ан-Сен” на Доусон-стрит состояло из нескольких баров, расположившихся на трех разных этажах и соединенных трехэтажным атриумом со стеклянным потолком. Двенадцатиметровые деревья почти упирались кронами в эти стеклянные панели. Заведение в стиле парижского ар-нуво посреди одной из самых шумных дублинских улиц соседствовало с ресторанами, барами, кафе, резиденцией лорд-мэра и церковью Святой Анны. Рукой подать до парка Стивенс-Грин. по субботам сюда стекались дублинцы всех возрастов, и Китти понятия не имела, как узнать Мэри-Роуз, как отыскать её в гигантским заведении, на каком из трех этажей, в каком из многочисленных баров, не говоря уж о приватных уголках, нишах и альковах. Здесь можно всю ночь провести и не заметить знакомого человека, хотя тот веселится неподалеку. В итоге Китти уселась перед центральной стойкой напротив главного входа – словно напрашиваясь на съем, мелькнула у неё в голове, – взяла бокал вина и стала наблюдать за дверью.

В памяти проплывали события прошлой ночи. Странно все-таки, что Ричи не позвонил ей, даже не послал СМС. Не то чтобы Китти это было нужно, но все-таки мог бы. Номер свой она ему точно дала, хотя саму ночь она по пьяни едва припоминала, телефонами они обменялись, когда еще были вполне трезвы, в этом Китти была вполне уверена, и его номер торчал в ее контактах как убедительное доказательство. Позвонить ему? Может, он ждет звонка и думает о ней примерно то же, что она думает о нем? Но в этот момент с другого конца бара донеслись голова.

– Вы – Китти Логан? – спросил какой-то мужчина.

– Вы – Китти Логан? – присоединилась к нему женщина.

Китти откинулась на стуле, пытаясь разглядеть тех, кто задавал этот вопрос, но их загораживала толпа. Она посмотрела в зеркало за барной стойкой, отыскивая их отражения, пытаясь что-то узнать об этом людях прежде, чем они узнать ее.

– Вы – Китти Логан? – послышалось ближе.

Китти снова изогнулась на стуле и на этот раз увидела молодого человека лет двадцати с небольшим, который обращался к похожему на брокера юноше в строгом костюме.Брокер презрительно отмахнулся, но молодой человек, глядя ему прямо в глаза, повторил:

– Вы уверены?

Приятели брокера расхохотались, он тоже слегка расслабился.

– Может, ты сменил пол, а мужики-то и не знают?

– Нет. – Его улыбка полиняли.

– Ладно, Сэм, двигаемся, – позвал женский голос, и тонкая рука, коснувшись локтя парня, повела его дальше.

– Вы – Китти Логан? – спросила она женщину средних лет, сидевшую в окружении подруг.

– Может, и я, – ответила та.

– Нет, врешь ты все, – возразил Сэм. – Вчера тебя звали по-другому – правда, крошка?

Все засмеялись, и Китти сообразила, что, если она не вмешается, ребята проторчат тут вечность.

– Прошу прощения! – Она поддалась вперед на барном стуле. Ближайшие соседки, а с ними Мэри-Роуз, Сэм и та группка женщин, обернулись к ней. Китти подняла руку: – Я – Китти Логан.

– Двойники! – воскликнул Сэм, и все заохали, словно на представлении.

Китти рассмеялась и поднялась навстречу двойнику, который вышел из-за столика. Четверть центнера лишнего веса, густая борода. Он стоял, разведя плечи и слегка согнув пальцы, – киношный ковбой перед лицом противника. Китти не удержалась от улыбки.

– Моя взяла! – “Ковбой” победоносно взмахнул кулаком, его маленькая аудитория, нисколько не смущалась подобной чепухой, зааплодировала.

Солидные брокеры морщили нос, как от дурного запаха, и норовили отвернуться.

– Я – Китти Логан! – повторил мужчина, еще раз потряс кулаком и вернулся за столик.

Сэм направился к нему – пожать руку и потрепаться, – Мэри-Роуз заговорила с Китти.

– Привет, – сказала она с улыбкой, от которой вспыхнули глаза и все лицо преобразилось. На редкость красивая девушка. В обтягивающих джинсах, на высоченных каблуках – даже Китти подобных не видывала – и в дешевой майке она выглядела на миллион. – Я Мэри-Роуз, – сказала она.

– Приятно познакомиться. Я боялась, в таком столпотворении мы потеряемся, но вижу, что беспокоилась напрасно.

– О, положитесь на Сэма, – закатила глаза Мэри-Роуз. – Куда бы мы ни пошли, он с гарантией устроить спектакль.

– Ваш бойфренд?

– Нет, просто приятель. – Она состроила гримаску. – С детства дружим. Наши мамы с детства дружили, самые лучшие подружки, бла-бла-бла, – заторопилась она.

– Китти Логан, – заговорил, вернувшись к ним, Сэм, – мы ужинать собираемся, присоединитесь?

Китти следила за Мэри-Роуз – сейчас она подмигнет парню, подскажет, что незачем ее с тобой тащит, но нет, от девушки, от них обоих не исходило ничего, кроме бесхитростной приветливости.Как удачно они ей встретились в тот самый момент, когда Китти остро нуждалась в человеческом тепле.

Пять минут до Фредерик-стрит, где в маленьком итальянском ресторанчике их ждал стол и еще восемь сотрапезников. Сэм поволок Китти вдоль стола, представляя ее всем своим юным, весьма привлекательным и невероятным модным друзьям. А она-то со вчерашнего дня не переодевалась, от нее, должно быть, разить. Китти устроилась напротив Мэри-Роуз – удобная позиция, чтобы расспросить человека, но вряд ли удастся взять интервью посреди всеобщего веселья. Шумные это были ребята, друзья детства, их свойских шуток Китти не понимала и все же смеялась – уж очень живо и весело ребята перебрасывались подначками. Все они хорошо друг друга знали, постоянно дразнились, и Китти казалось, будто она смотрит лучший в своей жизни сериал. Прически и костюмы персонажей безупречны. А ведь сосем мальчишки.

Такой дружбы Китти не знала. Она выросла в графстве Карлоу на юге-востоке Ирландии, после школы отправилась в Дублине, изредка появлялась дома на выходной или по случаю свадеб и похорон. Из двух из братьев один остался в родных местах, женился, другой уехал в Корк, учился там в университете и жил счастливо с человеком по имени – Александр – с ним Китти была знакома лишь в Фейсбуке. Дане не припомнить, когда они последний раз собирались всей семьей, – наверное, на похоронах какого-нибудь родственника, – да и телефонные разговоры сводились к сбору средств для родителей на починку сломанного бойлера. Отец заправлял все тем же пабом на Таллоу-стрит, что и в дни ее детства. Родители были люди тихие, необщительные, искусство беседы оставалось им чуждо, и они редко выбирались в гости, разве что на обязательные соседские и семейные мероприятия, но и там больше слушали, чем говорили, съежившись в каком-нибудь уголке и не покидая его с начала и до конца.

Китти росла с двумя подружками, Мэри Берн и Мэри Кэрролл, – их всегда называли полными именем, чтобы не перепутать. Кэтрин и две Мэри – никому в Карлоу в голову не пришло зват ее Китти. Это прозвище она с гордостью присвоила себе, поступит в университет, счастлива была обрести новое имя в новой своей жизни. Обе Мэри возмущались тем, что теперь Китти носит имя, которое не дали они ей дали, и обе отказывались именовать ее так в тех редких случаях, когда приезжали в Дублин провести вечерок с Китти и ее однокурсниками. Подругами из Карлоу не вписывались в университетскую компанию. В конце концов две Мэри напились и в один голос, поддерживая друг друга, устроили Китти разборку: она, мол, изменилась к худшими, покинув родной дом. Китти до смерти надоели эти споры по замкнутому кругу, она все реже приглашала былых подруг в Дублин, а потом эти визиты и вовсе сошли на нет. Китти, со своей стороны, не рвалась лишний раз наведаться в Карлоу, и от дружбы с двумя Мэри не осталось даже воспоминаний. Если не удавалось предусмотрительно избежать столкновения на улице, возникала неловкая беседа, когда никто не знал, о чем поговорить. Затем Мэри Берн переехала в Канаду, а Мэри Кэрролл сбросила двенадцать килограмм и работать в модный магазин там же, в Карлоу, куда Китти больше не заглядывала с тех пор, как Мэри навязала ей два платья совершенно не в ее вкусе, но разговор как-то так повернулся, что и не купить их было нельзя. Деликатность ценой в сотню с с лишком евро.

Теперь у Китти имелось два надежных и постоянных друзей – Стив и Салли. Другие отношения ей почему-то никогда не удавалось сохранить, и не потому, что Китти не хватало расположения к людям и желания поддержать связь, но как-то так вышло, что после детских дружб уже не получилось по-настоящему с кем-то сблизиться и жизнь разводила ее с новыми знакомыми – отвалились университетские приятели, появлялись новые на работе и оставались в ее кругу до тех пор, пока длилась эта работа. Теперь она во все глаза смотрела на Мэри-Роуз в кругу друзей: ничего подобного в жизни не было.

– Значить, вы работаете в журнале. – Мэри-Роуз наконец отвлеклась от разговора на другом конце стола и обратилась к Китти.

Китти даже расстроилась на миг оттого, что приходится возвращаться к работу.

– Да, в журнале “Etcetera”. Вы о нем слышали?

Мэри-Роуз призадумалась.

– Вроде да, – ответила она без особой уверенности.

– Его издавала Констанс Дюбуа. Она с вами не связывалась – может быть, в прошлом году? – На самом деле Китти уже не надеялась на то, что Констанс успела пообщаться с кем-либо из своего списка.

–Вроде нет, – все так же неуверенно протянула Мэри-Роуз.

– Она умерла несколько недель тому назад, – пояснила Китти. – Но, прежде чем заболеть, она собиралась написать статью для журнала, в том числе о вас.

Уже ставшая привычной реакция – так отреагировали Берди, Эва, отчасти и Арчи: удивление, замешательство, недоумение.

– Вам известно, почему она хотела поговорить с вами и написать о вас?

Мэри-Роуз явно была ошеломлена. Китти видела, как движутся ее зрачку, словно она обшаривала свой мозг – правое полушарие, левое – в поисках ответа.