Текст книги "Женщина приручает лаской, мужчина - терпением (СИ)"

Автор книги: Svetarinara

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Я бы хотел в это поверить, но знал, что это ложь. Не понимал, что ею движет, зачем она притащилась, зачем так настойчиво пытается завершить начатое.

– Не верю, – тихо выдохнул и, не удержавшись, коснулся ее нежных губ едва осязаемым поцелуем.

Быть нежным и сдержанным не так уж и тяжело.

– Это правда.

Ну, хоть где-то промелькнуло гриффиндорское упрямство.

– Значит, позволишь проникнуть в свои мысли, чтобы я был уверен? – хитрый ход, но по-другому Гермиона не признает свое поражение.

Молчит. Знает, что я увижу в ее мыслях что угодно, но только не искреннее желание этой ночи.

– Иди спать, Гермиона, – погладил ее плечико, почувствовал, как девушка вздрогнула. И только сейчас понял, что впервые назвал ее по имени.

– Сэр, зачем я вам тогда? – мне показалось, что в голосе промелькнули сдерживаемые, непролитые слезы.

Что ответить?

Знаешь, Гермиона, мне просто надоело, что тебя имеют все кому не лень, а ты с такой наигранной охотой это позволяешь?! Или… знаешь, Грейнджер, я тут просто понял вдруг, что ты мне стала небезразлична, и вот захотелось тебя завоевать, но, находясь вдали друг от друга, будет тяжеловато это осуществить. Вот и забрал сюда…

Не поймет. Не поверит.

Да и мне еще не время во всем признаваться. Пусть считает это все прихотью прожженного Пожирателя.

– Иди спать, я устал, – так и не удостоив ее вопрос ответом, сказал тоном, не терпящим возражений.

Помедлила немного и выскользнула из моей кровати, тихонько вышла из комнаты.

Я откинулся на подушку. Сон мне перебили, несмотря на усталость. Морфей не пытался распахнуть передо мной свои объятия, возбуждение зашкаливало… Пойти что ли, вернуть чертовку?

Нет, я все для себя решил.

Завтра у Гермионы начнется другая жизнь. А я постараюсь, чтобы свое темное прошлое девушка смогла забыть.

========== Глава 8. – Еще одна тайна Грейнджер. ==========

– Куда мы идем? – спросила Грейнджер, когда после завтрака я, взяв девушку за руку, повел ее в глубину своего дома.

– Тебе понравится, – спокойно ответил, не поворачивая головы. Для себя решил, что отныне буду стараться обращаться к девушке по имени. – Гермиона, я хочу, чтобы ты не сидела постоянно в комнате: весь дом в твоем распоряжении. Можешь ходить, куда хочешь. Считай, что ты тут хозяйка.

Я старался быть дружелюбным. Но девушка промолчала, никак не отреагировав на мой порыв. Не выдержав, все же взглянул на нее, обернувшись через плечо. Она была бледной, как будто вся кровь отлила от лица, и какой-то уставшей, словно не спала всю ночь. Гермиона смотрела себе под ноги, боясь или стесняясь встретиться со мной взглядом.

Я надеялся, что книги смогут поднять девушке настроение. Я ввел ее во второе, после лаборатории, любимейшее место в доме. Выпустив ее руку из силков своих пальцев, прошел вглубь помещения, невольно любуясь высокими стеллажами, вмещающими мою богатую коллекцию всевозможных книг.

– Думаю, тут можно неплохо расслабиться, – негромко выдохнул, прикидывая, какую книгу возьму с полки и устроюсь для чтения в любимом кресле: редко выдавались дни, когда не было дел и можно было вот так побездельничать…

Интересно, а что выберет Грейнджер? Наверное, истосковалась по такому количеству доступной литературы.

Я обернулся, предвкушая неподдельный восторг на лице девушки: был уверен, что кто-кто, а всезнайка Грейнджер оценит…

И чуть не задохнулся… от удивления и подкатившего раздражения.

Гермиона сидела на письменном столе: короткая юбка задралась, открывая моему взору округлое бедро. Я даже сглотнул: в конце концов, я мужчина, хоть и пытающийся поступать правильно. С недавних пор. Но против инстинктов не попрешь.

– Гермиона, что ты… – фраза оборвалась на полуслове, потому что Грейнджер явно поняла, какую имеет надо мной власть: ее легкие пальчики заскользили от груди к животу, ловко справляясь с пуговками на платье-халатике. Тут же замелькало соблазнительное тело…

В штанах вдруг стало невыносимо тесно: вчерашнее неудовлетворенное желание быстро дало о себе знать. Твою мать! Если ты такая ненасытная, Грейнджер, то к черту все мои принципы! А гори все синим пламенем!

Наверное, все бы закончилось бурным сексом в этой неоскверненной обители, если бы ее тихий голосок, в котором явно слышались нотки затаенной горечи и обиды, не пробил пелену возбуждения, уже затуманившую мой мозг:

– Что же вы медлите, хозяин? Я всегда к вашим услугам, чтобы помочь расслабиться…

И смотрела, смотрела своими огромными глазищами прямо в мою прогнившую душонку. И я уверен, мне не показался в них огонек презрения, смешанного с разочарованием. Как будто говорила: «Вот что значат все ваши слова, профессор!»

Это осознание отрезвило, а ноющая боль внизу живота от очередного обманутого желания подняла во мне волну нешуточной ярости.

Я быстро направился к девчонке, замечая, что она вся сжалась и уже не выглядела такой расслабленной и непринужденной. Боялась.

Стянул ее со стола и, сжав локти, заставил не опускать глаза.

– И в какой из моих фраз вы услышали предложение залезть на стол и раздвинуть ноги? – яростно прошипел ей в лицо.

Видел, как румянец коснулся бледных, немного впалых щек. Наверное, Тинки права. Девушка совсем мало ест. С этим тоже нужно разобраться.

– Вы же сами сказали…

– Что вы несете, мисс Грейнджер?! – рявкнул я, вновь переходя на официальное обращение.

А потом не выдержал: губы сами собой сложились в привычную ехидную усмешку:

– Интересно, а самая правильная староста Гриффиндора всегда таким образом расслаблялась в библиотеке? – девушка вздрогнула, но я продолжил: – То-то я много раз ловил вас после отбоя на выходе с вашим рыжим дружком! Странно, если вашей успеваемости такие посиделки с расслаблением и принесли пользу, то вот что-то на Уизли они никак не сказались. Каким был всегда тупоголовым, таким и…

– Замолчите! – отчаянный крик из самых недр ее души.

Я от неожиданности даже заткнулся, так и не закончив обличительную, уничтожающую речь.

– Не смейте так о нем говорить! Рон замечательный! – кажется, девчонка начала задыхаться от подступивших слез.

– Ах, замечательный! – но и моя ярость не знала тормозов. Я сильнее сжал Гермиону, до хруста в хрупком тельце. – Что же тогда этот герой позволил тебе оказаться в борделе?

Вот тот вопрос, который грыз меня с самой первой встречи. Уизли – чистокровные маги. Насколько я помнил из списков, погибшим числился только один из близнецов, даже не помню, который именно. Их семья приняла, пусть и без охоты, но приняла Лорда. Пришлось принять, чтобы сохранить жизнь всем многочисленным родственникам. Так почему не забрал ее к себе? Не женился? Это не запрещено, хоть и не желательно, но все же…

– Вы ничего не знаете, – надломленным шепотом проговорила девушка, вырывая меня из пучины мысленных вопросов.

– Так расскажите мне! Расскажите, как так получилось!

Но Гермиона вся сжалась в моих руках, зажмурилась, будто закрываясь от моего жадного, требующего объяснений взгляда… Я видел, как она упрямо поджала губы.

Не расскажет…

По щекам девушки заструились слезы. Я утер слезинки пальцами. Наверное, следовало утешить. Но я не знал как… Не умел… Не научился за все свои немалые годы…

Поэтому предпочел молча уйти и оставить ее одну… Чувствовал себя гадко: довел и оставил…

Но что-то мне подсказывало, что мое присутствие вряд ли помогло бы девушке быстрее прийти в себя.

***

Целый день я провел, запершись в своей лаборатории, стараясь таким образом оградиться и от расстроенной девушки, и от беспокойства за нее. Время летело незаметно, когда я, как всегда, склонялся над дымящимися котлами, помешивая, разливая по флаконам. Я забывал обо всем, отдавшись во власть любимого дела.

Опомнился только, когда Тинки, жутко краснея и заламывая ручонки, но все равно непреклонным тоном заботливой мамочки сообщила, что ужин уже накрыт. Желудок вмиг откликнулся неприятным, требовательным спазмом, напоминая про пропущенный обед.

– Сейчас приду, – заканчивая подписывать пузырьки и расставляя все в идеальном порядке, заявил я.

Счастливая домовая бесшумно исчезла.

Манящие запахи подстерегали уже на лестнице. Стол был сервирован на двоих, но Грейнджер в комнате не было.

– Тинки, ты позвала девушку?

Домовая вдруг прижала свои большие уши к щеками, с ужасом и смущением посмотрела на меня.

– Нет, – я видел, как огромные глаза домовой наполняются крокодиловыми слезами. – Тинки сейчас, одну минуточку…

– Стой! Я сам, – не дожидаясь новых причитаний и скулежа, взлетел по лестнице на второй этаж.

Я не злился. Просто девчонка и без моих подсказок могла бы все-таки догадаться спуститься в столовую.

Нечто, очень похожее на нерешительность, овладело мною, когда я замер перед дверью в комнату Гермионы. Врываться и пугать не хотелось. Нужно вспоминать хорошие манеры и вести себя, как мужчина с женщиной, а не как хозяин с рабой.

Негромко постучал: раз, два, три. В ответ тишина. Недовольство тут же шевельнулось в груди, но я заставил себя медленно приоткрыть дверь.

В комнате царил полумрак: догорающий камин освещал стены неравномерными полосами света. Грейнджер, свернувшись калачиком, спала в большом кресле. Я невольно подошел ближе, пристально, без опаски разоблачения, вглядываясь в каждую черточку. Личико было припухшим от слез, но все равно было прекрасным и нежным. Ресницы чуть заметно подрагивали во сне, а губы слегка шевелились, будто девушка что-то бормотала сквозь сон, но, как я не прислушивался, до меня не доносилось ни звука. Каштановые локоны, которые в таком освещении казались совсем темными, растрепались по спинке и подлокотнику…

Она обнимала себя руками, и только оказавшись так близко, я понял, что Гермиона дрожит. Слегка прикоснувшись к ней тыльной стороной ладони, осознал, что она замерзла.

Одним из минусов таких домов – помещение остается холодным даже в самую знойную пору… А на Грейнджер было слишком открытое платье.

Поддавшись мужской природе, мой взгляд не мог не заметить упругие полушария в вырезе сарафана, оголившееся бедро с аппетитной линией ягодицы…

Тряхнув головой и отгоняя от себя начинающее зарождаться возбуждение, отвернулся и направился к двери. На пороге все же не выдержал: вернулся и, аккуратно подхватив одной рукой под спину, а второй – под колени, перенес на кровать.

Девушка смешно поморщила носик, опять напоминая прежнюю девочку-ученицу, и что-то прошептала, но я не разобрал ни слова.

Призвав плед, укрыл Гермиону теплой тканью до самого подбородка. По мере того, как она согревалась, личико расслаблялось и становилось безмятежнее… Даже тень улыбки скользнула по губам.

Уходи, Северус.

Убегай быстрее. Не тревожь ее спокойствие. Хотя бы сейчас.

Я все же поддался своему желанию и, нависнув над ней, скользнул губами по лбу, носу и запечатал на подрагивающих в улыбке губах нежный поцелуй. Девушка слегка вздрогнула, но, судя по равномерному дыханию, так и не проснулась.

А я поспешил выскользнуть из ее комнаты… Гермиона заслужила спокойствие и отдых.

***

Я проснулся от ужасного, душераздирающего крика.

Еще окончательно не опомнившись ото сна, но уже с зажатой в ладони палочкой, вылетел в коридор. За себя я не боялся, но теперь в моем доме появился еще один человек. А я очень не хотел, чтобы Грейнджер причинили вред.

Несмотря на то, что Темный Лорд был у власти уже четыре года, и вроде бы всех недовольных он самолично казнил, все равно периодически появлялись активные группировки тех, кто еще надеялся что-то изменить. И если сейчас они решили нанести свой удар по дому правой руки тирана, то что ж… глупцы поплатятся…

Иногда меня посещали мысли о том, чтобы присоединиться к недовольным, помочь в свержении Волан-де-Морта, но каждый раз я осознавал, что все это тщетно. Темный Лорд не собирался останавливаться на достигнутом…

Теперь все его доверенные лица делились на две группы. Пожиратели Смерти, Упивающиеся, любимчики – нас называли по-разному. Я относился именно к этой категории – те, кто поддерживал Лорда за много лет до победы, кто помог достичь такого величия. Мы были элитой, которая отныне была занята завоеванием новых сообществ… всего магического мира… Волан-де—Морт никогда не был минималистом…

А вот силы второй группы высшего сословия были брошены на поддержание порядка на уже завоеванных землях. Лорд был умен. Очень умен. Сюда входили те, кто смирился, принял нового владыку и со всей жестокостью пытался доказать свою верность правителю.

Вопль вновь повторился, и я с ужасом осознал, что кричат из комнаты Грейнджер.

Твою мать! Только бы успеть!

Ворвавшись в спальню, я одним коротким взглядом оценил обстановку.

И опешил…

Что за… бред…

В комнате царили полумрак и пустота: никаких следов насильственного вторжения или чего похуже…

Но кто тогда кричал?

Будто отвечая на мой вопрос, с кровати донеслись рыдания и крики:

– Нет! Не надо! Только не он! Рон! Рон! Ну, пожалуйста! Роооооон!

Я тут же подлетел к мечущемуся на простынях маленькому тельцу. Схватил вырывающуюся девушку и хорошенько встряхнул. Гермиона была без сознания: точнее по-прежнему во власти сна… судя по всему, кошмарного, очень реалистичного сна.

Я тряс ее, но девушка только болталась в моих руках, как безвольная марионетка. Придя в еще больший ужас от этой картины, прохрипел:

– Тинки!

Испуганная домовая появилась незамедлительно.

– Принеси кувшин воды! Ледяной!

Я хлопал по щекам, даже пытался проникнуть в сознание девушки, чтобы заблокировать не выпускающий ее кошмар, но никак не мог сосредоточиться: девушка продолжала скулить и дергаться.

– Хозяин, – пропищала эльфиха. В огромных глазах ужас, а в тощих ручонках – громадный, переполненный кувшин.

Сжав в ладонях Грейнджер, я, не задумываясь, приказал:

– Лей!

Тинки не нужно было повторять дважды: ледяная жидкость полилась на нас. Девушка вздрогнула, набрала побольше воздуха и начала отфыркивать воду… С облегчением я увидел, как Гермиона наконец-то распахнула все еще затуманенные от ужаса глаза.

– Пожалуйста… – не до конца придя в себя, прохрипела девушка.

Я чувствовал, как Гермиона уперлась ладошками мне в грудь, но не спешил разрывать наши объятия.

– Тише, Грейнджер… Это все лишь сон… – попытался хоть как-то успокоить.

– Профессор Снейп? – я даже вздрогнул от этого обращения. Ну вот опять этот «профессор». В ее голосе как будто удивление и недоверие… А кто еще это может быть? Но девушка тут же взяла себя в руки. – Что случилось?

Все, кажется, окончательно пришла в себя.

По-прежнему обнимая, хотя подсознательно понимая, что в этом контакте уже нет необходимости, я ответил.

– Вам приснился сон. Всего лишь сон… Вы кричали, и нам с Тинки пришлось вас разбудить.

Девушка поежилась. А я наконец-то выпустил ее из плена своих рук и прошептал высушивающее заклинание.

– Сон…

– Да, всего лишь сон… Успокойтесь.

Но Гермиона как будто не слышала меня, ошарашено, отстранено шептала:

– Мне так давно не снились сны…

Я напрягся:

– С вами все в порядке?

Девушка вздрогнула и опять пристально, с опаской посмотрела мне в глаза:

– Хозяин, могу ли я вас умолять о чем-нибудь?

Твою мать: профессор, хозяин…

– Вы уж определитесь, Грейнджер, как меня величать будете, но настаиваю исключить эти два обращения.

– Сэр… – Гермиона выглядела смущенной и напуганной.

– Так в чем просьба или мольба, или как вы еще додумаетесь это назвать?

– Мадам Харрис мне каждый день давала Зелье Сна без Сновидений… Иначе они возвращались… Вы не могли бы… давать мне это зелье? Пожалуйста, сэр.

Я нахмурился:

– Как давно вы его принимаете?

Грейнджер промолчала. Я видел, что девчонка уставилась в пол и даже не собиралась на меня смотреть. Она вся стушевалась.

Я сжал пальцами ее подбородок и дернул вверх. Смотри на меня!

– Как давно? – я был непреклонен. Очень нехорошее подозрение закралось в мое сознание.

– С тех пор, как я у мадам Харрис, – выдавила девушка.

– Сколько, Грейнджер?! – мне нужна была цифра. От этого многое зависело.

Девушка упрямо поджала губы и не проронила ни слова. Вот когда эта чертова гриффиндорская черта характера не принесла удовлетворения, а только взбесила.

Взмах палочки:

– Легилименс!

Я должен знать!

Грейнджер все-таки не дура. Сразу поняла, что я залезу к ней в голову и попытаюсь получить информацию. Она думала о чем угодно, но только не об ответе на мой вопрос. Я видел расплывчатые образы наших ночей, видел отражение себя в ее сознании, но девушке все равно не удалось меня обезоружить… Все-таки у Гермионы не было палочки, а достойный блок без нее возможно выставить только после упорных тренировок в беспалочковой магии.

«Восемь месяцев…»

Твою мать!

Все самые виртуозные ругательства жгли мой язык.

– Минус сто баллов с Гриффиндора! – отчего-то рявкнул я.

Гермиона ошарашено пялилась на мое перекошенное лицо. Зато теперь я понял, почему так тяжело было разбудить девушку: восемь месяцев… еще немного и вообще бы не проснулась. То, что произошло с ней сегодня ночью – побочное действие зелья, если принимать его долго и пропустить хотя бы один день. Так сказать «синдром отмены». А вот если принимать зелье больше года – неминуема смерть. Тихая, спокойная смерть во сне…

– Грейнджер, вы вообще присутствовали на моих занятиях? Вы что-нибудь вынесли из курса зельеварения? И это же даже не продвинутый уровень! – я почти орал, брызжа слюной. – Вы понимаете, что еще четыре месяца, и отправились бы к праотцам?!

Гермиона вдруг с самой глупой улыбкой уставилась на меня. Для полного образа дурочки-простушки оставалось только захлопать ресницами!

– Наверное, сэр, вы были всегда правы насчет моих умственных способностей: вы же считали всех гриффиндорцев недостаточно умными…

Стараясь не слушать этот бред, я опять толкнулся в ее сознание. И чуть успел уловить исчезающую мысль:

«А может именно этого я больше всего на свете и хочу…»

Выскользнув из ее мыслей, я, сжав до скрежета зубы, уставился на девчонку.

– Не знаю, зачем вам это представление, но зелье вы больше не увидите, даже не надейтесь! – стараясь совладать с яростью и подступающей усталостью, отчеканил свое решение.

– Но сэр… – в карих глазах отблеск страха и отчаяния. – Мне на самом деле нужно…

– Нет! – рявкнул я, – Я не такой идиот, как всякие тупые курицы в борделях! И не пытайтесь с собой что-нибудь сделать! Не получится! Все, спокойной ночи, мисс Грейнджер!

И метнулся к выходу. Душила ярость: я тут строю планы по ее исцелению, а она собралась подохнуть!

За секунду до того, как за моей спиной захлопнулась дверь, мне показалось, что я разобрал едва слышимое:

– Я же на самом деле не могу спать…

Сможешь, Грейнджер! Я уверен, сможешь!

Не знаю, что стряслось, но… докопаюсь.

Уже проваливаясь в глубокий сон, отметил для себя, что в следующий свой визит в Министерство нужно будет непременно порыться в архивах личных дел.

Кажется, Рон Уизли неспроста позволил своей возлюбленной ступить на скользкую дорожку разврата и медленного самоубийства.

Я все выясню.

========== Глава 9. – Новые странности. ==========

Утром пришлось вставать рано: Тинки тихонько звала меня, не смея прикоснуться к хозяину.

Пришлось порядком напрячься и все-таки разлепить глаза. Хмуро глянул на домовую. Сейчас она выглядела смущенной и напуганной. Поразительно: то чуть ли не строит меня, как мать неразумное дитя, то готова в ногах валяться, как самый последний раб.

Меня окружают одни противоречивые личности.

В голове тут же возник образ Грейнджер: то такая ласковая, покорная, страстная, то с отвращением смотрит мне прямо в душу.

Я призвал все умения и выдержку, чтобы отогнать эти видения. Нужно было сосредоточиться на лепете эльфихи:

– Сэр, сова принесла послание. Я сразу бросилась вас будить.

Сонливость тут же спала, стоило взглянуть на конверт: знакомый символ на сургуче. Послание от Люциуса. Бегло просмотрев текст, глубоко вздохнул. На сегодня планы по разоблачению тайны Грейнджер придется отложить. В письме было всего лишь несколько строк: «Сегодня. Советую прибыть как можно быстрее после вызова. Он будет очень зол».

Что ж… пока метка не горит, можно и позавтракать.

Сидя за дубовым столом, я жевал пищу, заботливо расставленную передо мной домовой. Голова раскалывалась от неполноценного сна. Настроение понизилось еще на градус, когда Грейнджер так и не спустилась к завтраку.

– Господин, может, мне позвать девушку? – негромко пискнула Тинки, поняв все по моей насупившейся физиономии.

– Нет.

Тинки исчезла, а я остался наедине со своими мыслями.

Упрямство Грейнджер все-таки начинало бесить: я же не мальчик на побегушках, не курьер, не слуга, чтобы постоянно тащить ее силой на завтрак, обед и ужин.

Конечно, Гермиона еще могла сладко спать. После такой ночки. В голову закралось неприятное подозрение, что все ночное представление было разыграно только с одной целью – выманить у меня зелье. А теперь, наверное, эта хитрая лиса отсыпается.

В груди закипела ярость. Хотела провести, как сопливого юнца! И я почти повелся!

Не особо соображая, что именно хочу сказать девушке, взлетел по лестнице на второй этаж и на этот раз уже без колебаний вошел в ее комнату. Уже предвкушал, как рявкну и заставлю девушку подорваться. Не одному же мне, в конце концов, весь день мучиться от головной боли из-за прерванного сна.

Но моим планам возмездия так и не удалось осуществиться: девчонка не спала, а сидела на подоконнике и неотрывно смотрела в окно. Даже головы не повернула, чтобы оценить мое эффектное появление.

Это невнимание отчего-то неприятно резануло по сердцу.

– Мисс Грейнджер, почему вы не спустились на завтрак? – с порога перешел к делу, поборов желание развернуть к себе чертовку и прошипеть вопрос в лицо.

– Я не голодна… – тихонечко ответила девушка, не поворачивая головы.

Ее поведение меня раздражало: то сама прыгает в постель, изображая готовность, страсть, вожделение, то не удостаивает даже взглядом.

Хотя вообще-то я в доме хозяин! Пора перестать быть таким мягкотелым!

Если бы мне лет так пять-шесть назад сказали, что я буду пытаться сдерживаться рядом с гриффиндоркой, а не прибью ее на месте, этому оратору и пророку точно бы не повезло!

Но вот она… реальность…

Сократив расстояние, но по-прежнему находясь у нее за спиной, я зло прошипел:

– Извольте смотреть на меня, когда я с вами разговариваю!

Гермиона вздрогнула, секунду помедлила, но все же развернулась.

Один взгляд – и моя злость дала приличную трещину… Девушка выглядела такой осунувшейся, видно, она даже и не пыталась заснуть… Под глазами залегли тени, щеки стали еще бледнее, а лицо, обрамляемое пушистыми прядками, казалось почти прозрачным. Гермиона сейчас будто опять превратилась в ту школьницу, какой я ее помнил: такой уставшей она была, когда пыталась выучить все предметы Хогвартса, несмотря на предостережения декана про огромную нагрузку. Помню, как Грейнджер клевала носом на Зельеварении, а слизеринцы с этого потешались… А я только язвил и с удовольствием снимал баллы с несчастной, заспанной отличницы.

Отгоняя от себя нахлынувшие воспоминания, еще раз взглянул на девушку. Она молчала и не отрывала от меня пустых, ничего не выражающих глаз.

Болезненно засосало под ложечкой: уж лучше ее напускная кротость и любезность, чем это опустошение. Может, Гермиона на самом деле видела во сне нечто страшное про своего Уизли…

Но сейчас возиться с ней было некогда. Метка на руке полыхнула: видно, Лорд в нетерпении. Что ж, судя по всему, меня ожидает не самое приятное собрание.

– Советую вам хорошо поспать и не отказываться от еды, которую вам предлагает Тинки, – холодно бросил на прощание и вылетел из комнаты.

Вот и поговорили.

Отличный монолог, Северус!

***

Один из плюсов жизни в своем доме, защищенном твоими собственными охранными чарами, – можешь спокойно трансгрессировать из любой комнаты. И не нужна эта утомительная, раздражающая беготня до опушки Запретного леса.

Так хотелось уже сегодня заявиться в Министерство и хорошенько покопаться в документации. Всегда терпеть не мог это место, которым заправляет кучка продажных снобов, а теперь не мог дождаться возможности там побывать.

Мне казалось, что с каждым днем мысли Грейнджер все дальше куда-то уплывают, будто я теряю ее. Хотя как можно потерять то, что никогда не принадлежало тебе духовно. Физическая близость – это не то… Мне нужна была душа Грейнджер. Ведь мою она смогла оживить своими ласками.

Резкий выдох, все ненужные мысли в сторону – и я трансгрессировал в особняк господина. Он всегда поражал своим величием, но был таким же мрачным и холодным, как и хозяин. Просто огромный, шикарный склеп.

Волан-де-Морт уже восседал на своем троне, у ног грелась его любимица Нагайна, а Лестрейндж что-то нашептывала ему на ухо: Лорд выглядел спокойным, только поджатые губы выдавали его недовольство, а вот Беллатриса явно была взволнована…

Я занял свое место по правую руку от господина, предварительно преклонив колено и поцеловав ледяную кожу его руки. Получил благосклонный кивок к дальнейшим действиям.

Люциус уже сидел рядом и рассеянно кивнул в знак приветствия. У меня зародилось сомнение, что я единственный, кто не знает, ради чего мы тут все собрались… Оглядев зал, я даже опешил: тут были все. Абсолютно все, а не только самые приближенные. Значит, дело серьезное. Теперь я не мог дождаться начала.

Наконец Лорд поднял голову и смерил всех холодным взглядом своих алых глаз. Другого знака о начале собрания и не потребовалось. В зале повисла гробовая тишина.

– Мои верные подданные, – зашипел Лорд, – все вы наверняка гадаете, зачем я созвал вас в столь ранний час…

В точку. Обычно он предпочитал позднее время суток.

– Сегодня ночью нагрянула беда. Мы потеряли верного соратника. Того, кто приложил немало сил, дабы было достигнуто такое величие. Того, кто всегда был мне предан и делом доказал это…

Я уже понял, о ком идет речь. Волан-де-Морт, конечно, не выглядел расстроенным, да и Белла была не сильно огорчена для новоиспеченной вдовушки, но что-то мне подсказывало, что я прав.

– Сегодня Родольфус Лестрейндж был подвергнут гнусному нападению и больше никогда не вернется в наши ряды, – громко закончил свою речь Волан-де-Морт.

Тишина сменилась удивленным шепотом, который перерос в гул возмущенных голосов.

– Кто?! Кто это сделал?!

Крики, глупые вопросы, наигранное возмущение. Но на самом деле все просто тряслись за свои шкуры. Противника нужно найти, иначе каждый из этих подпевал может стать следующим… Хотя о чем это я… Ведь сам являюсь одним из них. Всю молодость пробыть двойным игроком, чтобы в итоге вылизывать ботинки тому, за кем, собственно, и шпионил. А судьба – еще та стерва. С характером. Но без чувства юмора.

Когда гул перерос в рев, Лорд наконец-то прошипел:

– Молчать!

Стало тихо, как ночью на кладбище.

– Подробности нам поведает начальник службы по истреблению Повстанцев.

Да, теперь в Министерстве был и такой отдел. После Великой победы.

Я видел, как из задних рядов выходит широкоплечая, высокая фигура молодого человека. Не знай я, кто занимает этот пост, никогда бы его не узнал, хотя много раз оставлял юнца на своих отработках. Как и любого гриффиндорца. Все-таки жестокость и убийства меняют людей. Очень сильно.

И все же, какой поворот событий: даже гриффиндорцы теперь в рядах Пожирателей Смерти.

Перед нами стоял Кормак Маклагген.

Признаться, я всегда считал, что такому самодовольному чистокровному задаваке место в Слизерине. И что только Распределяющая шляпа в нем нашла от храбрых львов? Наверное, только фамилию всех родственников с этого красно-золотого факультета.

Маклагген переметнулся на сторону Лорда еще во время Финальной битвы, клялся и божился, что всегда поддерживал идеи властелина. Том принял его к нам, а, чтобы доказать свою преданность и незаменимость, Кормак стал самым настоящим цепным псом: жестокостью парень, как оказалось, не уступал ни Пожирателям, ни своему господину. Будто одержимый быстро поднялся по карьерной лестнице и встал во главе. С каким упоением, с каким восторгом он докладывал обо всех операциях и жестоких пытках, которым были подвергнуты Повстанцы. Казалось, от такого ищейки, как Маклагген, никто не мог скрыться: выслеживал, настигал и медленно, мучительно, доводя до грани сумасшествия, истреблял. Иногда казалось, что он даже Беллатрису обскакал…

О какой победе светлой стороны в целом и Поттера в частности можно было мечтать, если во всех, даже самых неприметных типах, скрывалось столько тьмы?

Я гнал от себя все неуместные мысли, но они все равно роились в моем подсознании. Хорошо, что Лорд сегодня был сосредоточен не на мне… Можно было позволить такую вольность. Но я все же закрыл мысли щитом: теперь я в ответе не только за свою шкуру. Теперь от меня зависит еще одна жизнь. Чем быстрее разберусь, что все-таки стряслось, тем скорее решится вопрос, как помочь Грейнджер. Но нужна ли ей моя помощь? Вот, что тоже не давало покоя…

Я наконец-то прислушался к долгой речи Маклаггена о его планах и уже принятых попытках отыскать обидчиков.

– …мы уже вышли на след. Предателям не скрыться, мой Лорд, – с придыханием и фанатичным блеском в глазах, закончил парень.

– Что ж, Кормак, – голос Лорда был спокоен, но я давно служил у этого тирана, поэтому сразу определил, что он чем-то недоволен и раздражен, – надеюсь, на этот раз ты не расстроишь меня.

Он еще ниже склонился перед властелином.

– В прошлый раз я простил тебе самоуправство, но сейчас хочу, чтобы ты лично мне в руки привел главу этих глупцов. Свободен.

Маклагген, почти касаясь лбом пола, отошел от трона Волан-де-Морта.

Так вот, что взбесило Темного Лорда!

В прошлый раз без его команды убили зачинщика. Какая жалость, черт возьми!

Я попытался вспомнить, когда все это было, мысленно припоминая и просчитывая. Прошлая группировка появилась около года назад. Кормак выслеживал главаря долго, больше двух месяцев, а потом… что же было потом? Ах, да… он пришел на наше собрание с заявлением, что уничтожил зачинщика.

В голове вспыхнули картины корчащегося в агонии Круцио Маклаггена: позволил себе больше, чем требовалось.

Вычисленные даты мне очень не понравились.

– Люциус, – склонился я к другу, – а кто был главарем прошлой группы?

Этого я так и не смог вспомнить. Имени в памяти не было…

– Какое-то поганое грязнокровное отродье, – пожал плечами Малфой.

– Мужчина или женщина? – вопрос сам слетел с языка… А в голове возникло лицо Грейнджер.

– Мужчина, конечно! – Малфой удивленно вытаращился на меня, будто я сморозил небывалую глупость. – У женщин мозги не под это заточены, – самодовольно добавил аристократ.

– Не соглашусь с тобой, мой добрый друг. Вон наша Беллочка – великолепный полководец, – заметил Долохов, сидящий рядом с Люциусом.