Текст книги "Женщина приручает лаской, мужчина - терпением (СИ)"

Автор книги: Svetarinara

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

– Гермиона, ты сегодня должна особенно хорошо постараться, – холодно, но явно взволнованно обратилась ко мне хозяйка. Если честно, никогда не видела ее такой. Обычно кроме презрения ее глаза и голос мало что выражали. Обычно она была примером сдержанности и хладнокровности.

– Сегодня тебя ждет Правая рука нашего господина. Будь с ним ласковой и нежной, искренней, такой, какой ты умеешь. Иди сейчас же к нему. Помни: он должен уйти удовлетворенным и довольным.

– Нет, – попыталась пискнуть, потому что прекрасно понимала, кто сидит за стеной.

Слава Северуса Снейпа шла впереди него.

Нет. Только не с ним. Пожалуйста! Я не хочу! Я не смогу!

– Нет, так нет… – вдруг пожала плечами Харрис, отворачиваясь и направляясь к двери…

Я даже опешила. Так просто… так…

– Думаю, Джинни Уизли будет сговорчивее, – холодно бросила из-за плеча женщина.

Зря я так обрадовалась. Мерзкая, бездушная шантажистка! Чертов Кормак!

– Стойте! – тут же крикнула я, сглатывая подкативший к горлу ком отчаяния и боли, смахивая слезинки, нахлынувшие на глаза. – Я пойду!

Джинни чиста и невинна. Она никого к себе так и не подпустила, после смерти Гарри… Я не хочу для нее такой участи. А меня уже ничто не вытащит из этого болота…

– Вот и умница. Порадуй его. Он должен уйти в хорошем настроении.

Хорошее настроение и Северус Снейп… Это возможно?

***

В антрацитовых глазах бывшего профессора я увидела потрясение. Северус Снейп был явно шокирован моим появлением… Но не проронил ни звука. Холодность и бесстрастность тут же вернулись к нему. Я видела, как он скользнул по мне оценивающим, ехидным взглядом. Хотелось убежать, спрятаться. Только не делать этого… но… я должна… ради них… ради Джинни. Она не должна оказаться на моем месте.

Раздеваться перед бывшим учителем было до одури стыдно. Я все наивно надеялась, что он вот сейчас встанет и уйдет. Я молилась, чтобы он наорал на меня за непотребное поведение, да за что угодно! Только не это… только не этот огонек желания и похоти в бездонных глазах.

Северус Снейп оказался таким же, как и все остальные…

Представлять вместо него Рона было сложно, гадко и больно… Но я неплохо справилась….

Я тихонько плакала, отвернувшись от приводящего себя в порядок мужчины, молясь, чтобы этот человек поскорее покинул комнату и не увидел мою подступающую истерику.

Я только что отдалась бывшему учителю: с охотой, со страстью, так, как научили…. Меня только что трахнул Северус Снейп…

Браво, Кормак! Можешь собой гордиться! Именно в ту ночь я сполна почувствовала всю «прелесть» его мести. Именно той ночью я по-настоящему почувствовала себя продажной девкой.

Особенно когда за спиной послышался звон монет… Самое большое унижение…

Шорох мантии – и Северус Снейп ушел.

Остатки сдержанности улетучились: я долго рыдала, била кулаками в стену, рвала простыни, на которых только что отдалась ему.

Харрис молча принесла успокоительное и заветный пузырек.

Ничего. Осталось немного… Чуть-чуть…

***

Он ушел. Чтобы опять вернуться.

Я видела, как мадам Харрис зашла в мою комнату и оценивающе осмотрела с ног до головы.

– То, что нужно, – расплылась в довольной ухмылке женщина. – Браво, Гермиона, ты меня порадовала. Думаю, можно считать, что Северус Снейп теперь будет твоим постоянным клиентом.

Меня охватил ужас. Внутри все оборвалось. Нет. Только не он. Вернулся. Зачем?! Ну почему?! За что?!

– Кстати, сегодня он не один, – хмыкнула женщина. – Никогда бы не подумала, что мрачный и неприступный Северус Снейп такой… затейник.

Не один… Слезы душили. От страха дрожали колени. Не один…

– Будь умницей, – последнее напутствие.

Обслуживать двух мужчин одновременно мне уже было не в первой…

Все. Отступать некуда.

Снейп и Малфой. Профессор и отец сокурсника. Ниже не упасть.

Как они смотрели… Их взгляды просто срывали с меня эти непристойные тряпки.

Желая укрыться от их жадных взглядов, я решила сперва предложить выпивку… Что угодно, лишь бы оттянуть этот момент…

После самого первого клиента я никогда не позволяла себе плакать во время секса: мужчины не ведают жалости, слезы их только раздражают, заставляют чувствовать себя отвергнутыми… Так вещала Харрис.

Но ощущение болезненной заполненности от них, ощущение жадных, грубых пальцев и губ на своем теле прорвали мою хрупкую эмоциональную защиту: я чувствовала, что слезы катятся по щекам, и только молилась, чтобы никто из этих наслаждавшихся процессом мужчин ничего не заметил.

Меня удивил поцелуй профессора: он был страстным, глубоким, нежным… Меня вообще удивило, что он меня поцеловал. Судя по прошлому разу, такие ласки не для него. Еще бы. Это же неприступный Северус Снейп.

И опять звон монет…

Я ненавидела его – признак моей ничтожности, моей продажности…

Я слышала звук удаляющихся шагов….

Господи, ускорь время! Как пережить оставшиеся месяцы?! Как?!

Неприятной неожиданностью стало то, что эту минуту слабости увидел Снейп. Я была уверена, что он ушел… Неосторожная идиотка.

Он хмуро и пристально на меня взирал, будто пытаясь залезть в голову. Нет, профессор… Не нужно. Иначе вы узнаете, как сильно я сейчас вас ненавижу и презираю.

Слезы, опять эти проклятые слезы, высасывающие душу.

Когда же они будут выплаканы все?

***

К сожалению, не всем мужчинам нужна ласковая женщина. Некоторые наслаждались кричащим телом, на котором можно излить всю свою ненависть и жестокость…

В тот вечер лежать я могла только на правом боку: спина, живот, грудь и левый бок полыхали огнем, доводя до безумия.

Мадам Харрис немногословно заверила, что зелье будет утром, после того, как клиент выплатит неустойку. Жадная, бесчувственная стерва!

Я почти провалилась в спасительную дремоту, когда дверь с громким стуком распахнулась.

– Вставай! – Харрис выглядела испуганной и какой-то безумной.

Женщина начала копаться в шкафу и вытащила самое закрытое сверху, но не менее сексуальное ниже пояса платье.

– Быстро поднимайся!

– Но… – я так удивилась, что даже не могла нормально возразить….

Она вообще в своем уме?! Я пошевелиться не могу…

– Никаких «но»! Если ты сейчас же не обслужишь клиента – у меня будут проблемы! А мои проблемы – это твои проблемы и, соответственно…

– Хватит! Можете не продолжать, – хотелось закрыть уши ладонями и заорать. Как мне надоели эти угрозы! – Я еле шевелюсь…

– На, выпей! – сунула мне флакон и тут же потянула за руку, вынуждая подняться.

Обезболивающее. Хоть что-то…

– Быстрее приводи себя в порядок, – она суетилась, помогая и с прической, и с макияжем, – у Снейпа терпение не безгранично!

Нет… Снейп… Опять этот Снейп!

– И еще… – Харрис металась по комнате, – нельзя, чтобы он увидел твое тело.

Она в своем уме?

– И как же… – ехидный вопрос так и не слетел с губ…

– Вспомни все, чему тебя научили, девочка! – рявкнула женщина, заканчивая этот пустой разговор.

Изображать из себя ненасытную, влюбленную соблазнительницу и так было сложно под взглядом этих внимательных глаз, но сегодня все стало еще хуже: действие обезболивающего оказалось недолгим. Харрис явно сэкономила. Единственное качественное зелье в ее запасах – контрацептивное. Остальное – дешевая подделка.

Трение ткани о кожу приносило мучительную боль, но все стало еще хуже, когда Снейп прижал меня к кровати. На мгновение в глазах даже потемнело… Из горла вырывались болезненные стоны, но вроде обезумевший от похоти мужчина воспринимал их, как признак моего наслаждения. Я смотрела поверх плеча, молясь, чтобы все поскорее закончилось. Но потом это жаркое, крепкое объятие, и я не выдержала… Боль была адской.

Я видела его хмурый, совершенно ясный взгляд. Видела огонек злобы и раздражения. А потом этот звук разрываемой ткани…. И тонкие пальцы, невесомо гладившие каждую рану…

Что, профессор, в чем вы меня обвинили?

В моей бесхребетности? В предательстве моих талантов? Да что ж вы сами сюда таскаетесь, заставляя меня чувствовать себя еще паршивее?!

Через мгновение после его ухода, в комнату влетела хозяйка. Смачная оплеуха больно обожгла щеку.

– Неблагодарная дрянь! Если у меня будут проблемы… Ты за это поплатишься!

Я попыталась что-то возразить, оправдаться, но она ушла, громко хлопнув дверью.

Пробовала провалиться в сон, только чтобы не ощущать физической боли, когда дверь опять распахнулась.

Она так и будет сюда без конца бегать?!

Или опять нужно удовлетворить желание очень важного клиента?

Из горла вырвался нервный смешок. Наверное, я все-таки начала сходить с ума…

На тумбочку Харрис поставила флакон:

– Вот твое зелье.

Ого! А обещала только завтра. Вот как расщедрилась…. С чего бы это?

– Не знаю, что именно он в тебе нашел, но это… на руку… – задумчиво проговорила женщина и уже без хлопка дверью оставила меня в одиночестве.

На этикетке я увидела знакомый со школьной скамьи аккуратный, летящий почерк…

Теперь все понятно… Харрис тут ни при чем. Снейп расщедрился.

Пожалел.

Вроде и нужно было ощутить злость и обиду, ведь так неприятно быть объектом чьей-то жалости. Но… кроме чувства благодарности, я не могла найти ничего другого среди своих эмоций.

Пустой флакончик я так и не смогла выбросить. Почему-то. Часто рассматривала этикетку, будто снова возвращаясь во времена беззаботного детства…

***

Вернулся.

В этот раз я даже и не ощутила особого раздражения и отчаяния. Скорее обреченность.

Нежные искорки в его бездонных глазах совершенно не сочетались с холодным, отчужденным тоном. И они меня немного… испугали.

А этот поцелуй… Не могла поверить, что строгий Северус Снейп умеет так целоваться. Так нежно, так страстно. Так хорошо мне было только с Роном.

Рон, милый, прости мне это предательство. Ведь на какое-то мгновение мне стало хорошо, по-настоящему хорошо…

Снейп творил что-то невероятное: за все время здесь ни один мужчина не задумывался о том, что чувствует его партнерша… Для меня это было ново… и странно. Только один человек был со мной таким искренним…

Рон…

И только увидев перекошенное от злости лицо, я поняла, что произнесла это вслух…

Мэрри всегда заговорщически подмигивала и смеялась, что самое главное – в пылу наслаждения выкрикнуть правильное имя…

Мужчина не любит быть обманутым, не любит, когда его сравнивают с другим. И кровь, стекающая по моему лицу, была наглядным подтверждением этой истины.

Да, в этот раз я узнала Северуса Снейпа с новой стороны: жестокий, властный, причиняющий боль и получающий от этого удовольствие… Хотя не этого ли я ожидала еще в самый первый раз?

А это проникновение в сознание… Не знаю, что именно он хотел найти в моих воспоминаниях, но до одури боялась, что профессор увидит, что произошло с Роном. Не к чему вмешивать посторонних. Не к чему правой руке Темного Лорда знать обо всем.

Наверное, именно накатившее отчаяние и желание сохранить тайну позволили мне выбросить его из моих воспоминаний.

Книга… Снейп подарил мне книгу… На секунду я искренне удивилась: откуда он мог узнать, что мне по-прежнему интересно чтение?.. И хоть волна болезненной благодарности и всколыхнулась внутри моего истерзанного сознания, но все равно я не могла разглядеть название: слезы застилали глаза. Не знаю, как я до сих пор не разрыдалась в голос.

Я только молилась, чтобы он поскорее ушел.

Слезы сдавливали горло, не давая сделать нормального вдоха.

Ничего. Осталось потерпеть совсем немного.

Очередная заветная баночка с Зельем Сна без Сновидений… и мир померк.

***

Дни тянулись и тянулись…. А ночи вообще превратились в одно серое, размытое пятно.

Снейп больше не приходил.

Иногда я брала в руки его подарок и с непонятной, абсурдной нежностью обводила пальцем каждую букву на обложке. Хотя после того, что он со мной сотворил… Это все казалось нездоровой реакцией. Не знаю… Несмотря на первое впечатление, все же Снейп чем-то отличался от всех тех мужчин, которые у меня были… Вот только я никак не могла понять, чем именно…

За день до годовщины победы Темного Лорда – а про эту дату девушки щебетали не переставая – в мою комнату вошла Мэрри.

Мы вообще стали неплохими подругами. Без нее я бы окончательно свихнулась в этом доме без окон. Она была как луч солнца в моем отвратительном существовании.

Всегда улыбающаяся, жизнерадостная девушка в этот раз едва сдерживала слезы… Она долго рыдала, уткнувшись носом мне в колени.

У каждого своя трагедия в жизни…

Мэрри была беременна. Эта нежная девушка умудрилась влюбиться в клиента, который приходил к ней каждую ночь на протяжении нескольких месяцев. Наивная дурочка решила, что это взаимное чувство и … перестала принимать зелье. Спрашивается, зачем? Думаю, она просто надеялась таким образом заставить его пойти на решительный шаг… Любимый же, на прощание хорошо приложив ее о косяк двери, скрылся и больше не возвращался.

– Гермиона, я не могу тут оставаться. Харрис меня убьет, – ее всхлипы были едва слышны. – Мне нужно сбежать

Да, наша хозяйка такую оплошность точно не простила бы.

– А это возможно? – признаться, я никогда не задумывалась о побеге. Не в моей ситуации. Один неверный шаг – и на моей совести будет столько невинных жизней.

– Я… Я подкуплю Чарльза! – у нее даже глаза заблестели решительнее. – Я знаю, девочки рассказывали, что он может помочь. У меня есть два месяца… два… пока не станет заметно… Я заработаю, – всхлипы опять участились…

Бедная Мэрри. Два месяца терпеть чужие руки. Два месяца жить в этих постоянных унижениях и издевательствах. Два месяца в ее положении. Она просто потеряет ребенка…

Я отдала ей все деньги, что у меня были. А их скопилось немало….

Хоть у кого-то должен быть шанс на счастье. И свободу…

***

Такой разъяренной мадам Харрис я не видела никогда. Даже когда Снейп увидел мое искалеченное тело…

Не знаю, как она меня не убила.

Хорошенько надавав оплеух, она вдруг злобно зашипела, как змея:

– Что ж, неблагодарная дрянь, я говорила тебе, что могу сделать твою жизнь невыносимой. Я не собиралась тебя туда отправлять, но теперь… Одевайся! Живо!

Нужно быть покорной, покорной…. Послушной. Осталось совсем немного. Чуточку.

Так я оказалась на вечеринке Темного Лорда.

Еще накануне праздника девушки шептались, что самое главное – не попасть к Сивому…

Да, быть растерзанной во время секса… То еще удовольствие. Даже мне стало жутко. Хотя не знаю, кого больше я боялась увидеть: Кормака или Сивого.

Пожиратели быстро расхватали себе подруг. Чарльз незаметно увел меня в самый дальний ряд…. Я с благодарностью и удивлением посмотрела на этого хорошего парня. Не знаю, почему он хотел меня уберечь: возможно, Мэрри упомянула, что часть отданных ему денег, мои….

Но…

Не помогло.

Видя хищный блеск и искорку узнавания в глазах Сивого, я поняла, что мне уже ничего не поможет…

Разве что в который раз воспользоваться советами Мэрри и уроками Харрис.

В конце концов, он просто мужчина: злой, жестокий, но в душе глубоко несчастный, ведь он одинок. Любому зверю нужны тепло и ласка. Даже оборотню… Тонкс ведь любила Ремуса… А я смогу отдаться с охотой этому… получеловеку.

Отвращение пробегало волнами по телу, низ живота скручивало от боли из-за его вторжения, но… Я делала все возможное, чтобы он этого не заметил.

Я чувствовала, что вот-вот грохнусь в обморок, когда Фенрир с самым идиотским выражением на лице, с искорками преданности в глазах отходил от меня… Не дали упасть сильные пальцы Чарльза: подхватив под локоть, он перенес меня обратно в бордель.

Харрис только хмуро на меня взглянула и оставила на столе два пузырька: снотворное и ранозаживляющее. Только тогда я обратила внимание на многочисленные царапины. Ничего. Бывало и хуже.

Сон был коротким и совсем не принес облегчения и желаемого отдыха.

Когда в следующий раз Харрис зашла в комнату, она молча и очень внимательно меня осмотрела. Под ее пристальным взглядом стало неуютно. Наконец, женщина заговорила:

– А ты ничего… Чему-то да научилась. Не зря самой умной когда-то считалась…

Кривая усмешка не покидала ее лица…

– Собери свои вещи. С сегодняшнего дня у тебя новый хозяин.

– В смысле? – я опешила.

Что это значит?

– Тебя купили, – коротко и холодно проговорила она. В голосе так и звучало: закрой рот, ты всего лишь товар.

Стараясь оставаться бесстрастной, хотя внутри все кричало от отвращения и ужаса, я спросила:

– И кто мой хозяин?

– Северус Снейп. Не знаю, чем именно ты его приручила и покорила, разве что… такому мужчине вечно нужно кого-то спасать. А ты великолепно подходишь на подобную роль. Впрочем, меня это уже не касается. Думаю, глупостей ты делать не будешь. О любой оплошности Кормак обязательно узнает.

Отлично. Новый этап мести от Маклаггена: теперь я личная шлюха нашего бывшего учителя, человека, которого я когда-то уважала, человека, на чьих глазах выросла… Господи… Ну за что?!

Я глотала слезы: что теперь будет?

– И вы так просто меня ему отдадите? И Кормак разрешил?

– А я ему пока ничего говорить не собираюсь. Или ты хочешь жить, как жила? Понравилось? – хитро блеснула глазами Харрис. – Давай так: будешь слушать Снейпа и удовлетворять все его желания – останешься у него навсегда. Уж лучше принадлежать одному мужчине, чем быть подстилкой для всех. А я тебя прикрою от Маклаггена. Но если Снейп тебя вернет за какую-нибудь провинность, о… поверь…

Дальше можно было не продолжать. Эти все угрозы я хорошо усвоила в теории…

Вот он, новый виток моего никчемного существования.

Ну здравствуй, Северус Снейп.

========== Глава 23. – Воспоминания Гермионы Грейнджер: Путь от ненависти до любви. ==========

Дорогой Северус, если бы ты знал, как больно мне тебе обо всем этом рассказывать! Если бы ты знал, как мне сейчас стыдно и гадко за мои мысли… тогда… когда ты только появился в моей жизни.

Если бы ты знал, как была я далека от малейшего намека на симпатию к тебе, когда переступила порог твоего дома.

Если бы ты знал, как все внутри кричало от чувства неизвестности, обиды и страха: что меня ждет внутри твоей обители, как ты ко мне отнесешься. Я даже представить не могла, что ты окажешься таким… человечным.

Ты помнишь тот вечер, когда я вышла из камина?

Ты выглядел холодным, спокойным, безразличным. Впрочем, как всегда. Хотя на какую-то секунду мне почудилась искорка беспокойства в твоих антрацитовых глазах. Но я не разрешила себе заблуждаться на этот счет. Ты был для меня очередным мучителем, бездушным хозяином, человеком, который приобрел для себя новую живую игрушку.

Северус, прости меня, пожалуйста, но в тот момент я ненавидела тебя.

Каждой клеточкой своей истерзанной души.

Я ненавидела тебя за этот бесполезный, наигранно дружеский разговор, за твои дурацкие вопросы по поводу заклинаний. Словно ты просто надо мной издеваешься… Придумал новую пытку и теперь так искусно впиваешься, проникаешь внутрь моего сердца.

Знаешь, на мгновение мне даже показалось, что ты смутился от моего ответа: будто на самом деле позабыл, что перед тобой стоит не грязнокровная проститутка, а кто-то равный тебе.

Это было неожиданно… и как-то… странно.

Но следующие твои слова подняли во мне очередную волну душевной муки: в который раз ты пытался мне напомнить, что я должна быть гордой, смелой, строптивой… что там еще… храброй… А мне так хотелось закрыть уши ладонями и громко орать: я человек, а не машина, выкрашенная в ало-золотые цвета! И мне, помимо всех этих требуемых, хваленых гриффиндорских качеств, не чужды и другие!

Прости, пожалуйста, что я не оценила тогда все твои попытки напомнить мне, кто я есть на самом деле. Предшествующие восемь месяцев практически стерли мою личность.

Прости за ту вспышку агрессии, за то ужасное желание сделать тебе больно в ответ, задеть.

Ведь я с самого начала прекрасно знала, что ты не был предателем. Я знала, что ты всегда был на светлой стороне, даже в ту секунду, когда убил величайшего в мире волшебника.

Да, любимый, Гарри успел мне рассказать, что было в том флакончике с подброшенными воспоминаниями…

Я прекрасно знала всю твою историю, поэтому теперь мне вдвойне больно от того, что в тот вечер я заставила тебя почувствовать себя уличенным в предательстве. Ведь я заметила искру душевной боли, хоть ты и быстро отвернулся.

Прости, пожалуйста, но в тот момент я почувствовала мгновенное, сжигающее изнутри удовольствие.

Знаешь, когда я ощутила отголосок былого уважения? Ты удивишься. В тот же вечер.

И все благодаря Тинки. Она была такой одновременно заботливой, доброй, настойчивой, упрямой, совсем не похожей на ранее знакомых мне забитых, несчастных человечков. Именно тогда в моей голове промелькнула мысль: может, ты и не такой уж плохой, каким всегда хотел казаться?

Но все эти мысли были перекрыты новой волной страха: не думала, что могу еще бояться близости с мужчинами, но в тот момент… я просто тряслась от ужаса, от неизвестности. Я не знала, чего ты захочешь, каким ты будешь, один или…

Жалость к самой себе накрывала с головой, слезы душили…

Но я пыталась себя заставить найти хоть что-то приятное в сложившейся ситуации, хоть что-то обнадеживающее в новой обстановке: в моей обители – новой темнице – по крайней мере было окно. Я долго наблюдала за двигающимися облаками, колышущимися деревьями…

Утирая слезы, убеждала себя в том, что справлюсь со всем, что тебе будет не к чему придраться, что мое поведение будет безупречным.

С ролью покорной, фарфоровой куклы мне было справляться не в первой…

Я слышала, как ты вернулся домой в тот вечер: сидела вся, как на иголках, ожидая твоего прихода, очередного надругательства. Вслушивалась в приглушенные голоса, пытаясь разобрать, один ты или привел кого-то еще…

От волнения я уже больше не могла находиться в комнате: откуда мне было знать, что за игру ты затеял? Я боялась, что ты сочтешь меня непокорной, вернешь назад, боялась, что из-за любого недоразумения погибнут близкие люди…

Именно поэтому сама пришла в твою комнату, в твою постель, в твои объятия…

Меня очень удивило то, что ты практически выпроводил меня из своей спальни. Нужно признаться, приятно удивило… Вот когда в душе опять шевельнулось что-то, отдаленно напоминающее уважение…

Это была первая ночь за столько месяцев, когда я была предоставлена сама себе…

И только растянувшись на свежих простынях, я вдруг осознала, что теперь мне никто заботливо не принесет заветный флакончик…

Слезы разочарования горячими дорожками струились по щекам: ведь я прекрасно понимала, что мой гениальный план провален. Ты бы точно не позволил так глупо обвести себя вокруг пальца…

Я честно попыталась уснуть… Но стоило тревожной дремоте окутать мое сознание, как я увидела картины той давней, страшной ночи. Они никуда не делись из моего подсознания. Просто сдерживались зельем.

Я резко встала с кровати и села на подоконник: лучше вообще не спать, чем видеть такое…

Утро наступила на удивление быстро…

Северус, ты помнишь то первое утро?

Прости, мне безумно стыдно…

От вида шикарной библиотеки мое сердце просто затрепетало. Если бы ты знал, как я соскучилась по бесконечным полкам, разнообразным книгам, запаху пергамента и шороху потрепанных временем страниц!

Я сама не знаю, что на меня нашло, что заставило в твоих безобидных словах услышать пошлое предложение. Но оно спустило меня с небес на землю. Наверное, просто за эти месяцы я слишком привыкла к отведенной мне роли. К тому же не могла поверить, что я тебе нужна для чего-то другого, кроме удовлетворения накатившего желания…

Когда я практически срывала с себя платье, в голове билась горькая мысль: «А вы профессор, оказывается с неплохим чувством юмора… Вот только юмор у вас черный. Правильно, самое оригинальное место для секса с Невыносимой всезнайкой – библиотека».

Если в прошлый вечер во мне зародился малюсенький росточек уважения, неясной благодарности и абсурдной надежды, то только что он был растоптан…

Отвращение, обида, разочарование – вот те эмоции, что меня захлестнули в тот момент.

А еще вдруг появилось желание тебя задеть: сама не знаю откуда… Ведь я должна была быть покорной куклой. Возможно, все-таки твои слова хоть немного, но добрались до моего сознания…

Я смотрела в твои глаза, видела в них огонек желания и похоти, вспоминала твою вчерашнюю пламенную речь в ночи… и готова была просто смеяться… истерично, горько, до хлынувших из глаз слез: «Что, профессор, принципиальности хватило меньше чем на сутки?»

Я заметила, как мои слова тебя задели, остудили желание, но вызвали волну едва сдерживаемого гнева.

Прости меня за ту вспышку ответной ярости, но твои слова прорвали хрупкую плотину моего спокойствия. Ты вспомнил Рона… Знаешь, мне до сих пор тяжело и больно думать о нем. Нет, теперь я полностью отпустила свои чувства, но тогда… тогда все было по-другому…

Даже в таком предистеричном состоянии я сообразила, что, судя по всему, ты не знал о смерти Рона. Значит, Кормаку удалось сохранить эту тайну. Значит, и я не имела права рассказывать.

Я чувствовала, как предательские слезы хлынули из глаз, пыталась прикусить щеку изнутри, только чтобы прекратить этот поток соленой влаги, отвлечься, но меня будто прорвало…

Ты ушел. А я была этому рада. Не хотела быть перед тобой жалкой, смазливой девочкой.

Хотя на секундочку мне показалось, что ты помедлил…

Не знаю, сколько времени я провела в библиотеке, скрючившись на полу около одного из стеллажей: меня захлестнули воспоминания прошедших месяцев. Но облегчение никак не наступало, хотя поток слез постепенно прекратился.

Взяв первую попавшуюся книгу, я выскользнула в коридор: в доме стояла какая-то звенящая, гнетущая тишина. В своей комнате сразу же уселась в кресло с надеждой спокойно почитать, вот только голова раскалывалась, а строчки плыли перед глазами.

Наверное, отсутствие здорового сна и затянувшаяся почти на целый день истерика сыграли свою роль: я не поняла, как погрузилась в сон. В какой-то момент я словно ощутила теплые ладони, легкие, нежные касания чужих губ… Это ведь был ты, да?

На долю секунды я приоткрыла глаза: даже не успела удивиться тому, что нахожусь в кровати, потому что тут же провалилась назад в сон.

Вот только потом мое подсознание все же решило взбунтоваться. И я в который раз пережила все заново: холодные руки, жесткие пальцы, мои, кажущиеся чужими крики, муки Рона, гримаса отчаяния и боли на его мертвецки бледном лице… и его остекленевшие глаза…

Отплевываясь от ледяных капель, я видела, как ухмыляющееся, ненавистное лицо Маклаггена принимает твои очертания… Ты выглядел таким обеспокоенным. Так крепко прижимал к себе…

Я не знаю, что со мной тогда произошло, но мне вдруг захотелось уткнуться носом тебе в грудь, закрыть глаза и вот так провести остаток ночи. В твоих объятиях уже в ту минуту я почувствовала себя в безопасности: от тебя исходила неведомая сила и уверенность… Абсурдно… после всего пережитого, но это правда…

Твои ладони так аккуратно, так нежно и успокаивающе гладили по спине, прогоняя дрожь старых кошмаров…

Но я сама испортила эту минутку единения: решила рискнуть и попросить зелье. Я только подтвердила свою догадку: ты сразу заподозрил неладное. Как не пыталась запрятать свои мысли куда подальше, ты все равно выведал нужную цифру.

Как ты кричал, как смотрел… Я будто вновь почувствовала себя школьницей…

Вот только своими криками ты окончательно убил во мне надежду… мою глупую надежду на смерть – то, благодаря чему я выживала все эти месяцы.

Любимый, теперь я искренне тебе благодарна и за твои вспышки гнева, и за твои неумелые попытки быть нежным, и за твою непреклонность в данном вопросе… Теперь я тебе благодарна, что ты не дал мне уйти… помог вновь почувствовать себя живой, любимой, нужной…

Но тогда… тогда меня просто разъедало изнутри отчаяние…

Ты ушел, а я еще долго смотрела на захлопнувшуюся дверь. Мне почему-то захотелось, чтобы ты вернулся. Рядом с тобой было не так одиноко…

Когда непонятное оцепенение прошло, я, укутавшись в теплое одеяло и прихватив с собой подушку, перебралась на подоконник. Кажется, он уже стал моим любимым уголком.

Я не мигая смотрела на ночное небо, на эти далекие звезды… В голове мелькали разрозненные образы: Астрономическая башня, вечерние занятия с телескопом, романтические прогулки с Роном под присмотром этих немых свидетелей…

Но вот небо порезали первые лучи восходящего солнца, и мои ночные друзья растаяли в утреннем свете…

Ты с таким треском ворвался в комнату… Честно, я испугалась, хоть и не подала виду, именно поэтому даже не повернула голову в твою сторону. Боялась. Я боялась встретиться с тобой взглядом, опять увидеть ту ненависть, которую уже однажды созерцала и прочувствовала на себе. Прости, что считала тебя жестоким.

День тянулся и тянулся…

Знаешь, я все никак не могла выбросить тебя из головы. Мысленно перебирала события прошедших дней. Ты вел себя так противоречиво: то становился замкнутым, ехидным, бездушным, то совершенно другим: каким-то ласковым, человечным.

Иногда казалось, что даже черты твоего лица смягчались. В прочем, теперь я знаю твое настоящее лицо, любимый. Знаю, какой ты на самом деле…

Я слышала, как ты вернулся: было уже совсем поздно. Слышала, как ты замедлил шаги около моей двери, будто решаясь, а стоит ли входить.

Я сидела, затаив дыхание, обуреваемая странными эмоциями, противоречивыми чувствами. С одной стороны я безумно боялась, что ты сейчас нажмешь на ручку и войдешь: ведь это могло означать только одно… но вот с другой… Я почувствовала что-то, очень похожее на разочарование, когда ты тихо проследовал дальше по коридору.

Мне было стыдно себе в этом признаваться, но я хотела твоей компании, хотела вновь ощутить то чувство защищенности, которое мне подарили объятия прошлой ночи.

Глаза предательски слипались, а страшные образы прошлого так и не собирались меня оставлять.

Мне казалось, я очень тихо выскользнула в коридор: раз ты разрешил пользоваться библиотекой – решила хоть так отвлечься. Только чтобы не заснуть. И опять ощутила почти детскую радость, поглаживая кончиком пальца причудливые завитки букв на разношерстных корешках.

Но стоило потянуться за приглянувшейся книгой, как раздался твой голос. Честно, я думала, ты меня убьешь за то, что я уронила этот том.

Мы молча смотрели друг на друга, и я понимала, что ты не злился, а скорее… беспокоился… Это было таким неожиданным для меня открытием, что я даже не поняла, как ты это сделал: твой поцелуй был чувственным, нежным, ничего не требующим взамен…

И опять вся ночь у окна: вот только сегодня звезды были затянуты пеленой. Наверное, утром будет туман или дождь…

Как же хотелось спать…

Но я боялась опять кричать в ночи, не хотела тебя будить, не хотела злить, не хотела, чтобы ты стал свидетелем очередной истерики. В глубине души я боялась, что твое терпение по отношению к моим странностям и недомолвкам просто лопнет.