Текст книги "Сквозь миллион лет человечества. 2 том (СИ)"

Автор книги: sureraide

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Глава 56

Через непроглядную тьму, через пасмурное закрытое небо, полностью нагромождённое тёмно-серыми тучами, и капельки воды, которые избирательно падали лишь когда захотят, мы наконец-таки припарковались напротив нелицеприятно выглядящего кирпичного двухэтажного дома с потрескавшимся фасадом, закрывающим добрую треть всей конструкции.

Целый час понадобился, чтобы доехать до дома её подруги, – хотя странно, что она назвала её таковой, ведь, как я помню, она говорила, что у неё нет друзей, – и это несмотря на то, что транспортный трафик на минимуме и пробок даже на горизонте не видать. И это я жалуюсь, зная прекрасный Шовехер, где инфраструктура простирается чуть ли не на весь единственный материк.

Подойдя к одному из подъездов, небольшую крышу которого держали две простеньких стальных балки, Уонка набрала двадцать пятую квартиру.

Пятнадцать секунд и дверь отворилась; на той стороне никого не было слышно.

Открыв дверь и пустив девушку вовнутрь, я без какого-либо интереса прошёлся с ней до второго этажа, пройдя мимо исписанных какими-то лозунгами стен, а также пустых стеклянных бутылок и окурков у углов.

Ну и воняет же, словно здесь недавно проходил обряд развращения крыс, где они срали и спаривались… Ужас.

Три стука с периодичностью примерно в три миллисекунды и четвёртый после третей секунды – послышалось шевеление на уровне головы, – видимо глазок проверяет, – а после нескольких поворотов механизма на пороге нас встречает Женева – такая, высокая блондинистая девушка, на несколько дюймов выше меня.

Я не желаю говорить что-нибудь странное, но сам факт того, что я впервые в тот период за долгое время встретил девушку выше себя, – а мой рост свыше шести футов (~183 сантиметра), – удивил тогда меня сильнее, чем тот факт, что у Уонки несколько родинок на лобке.

Мы тихо зашли в прихожую, за нами закрылась дверь на замок.

– Уонка, РОДНАЯ ТЫ МОЯ, уи-и-и!!!

Высоко завизжала она на отличном английском как не знаю кто, немного попрыгав на месте и набросившись на мою компаньонку со спины с крепкими объятиями. От столь внезапного разрезания тишины тогда я даже на мгновение чуть не оглох.

Возвращаясь к тогдашнему впечатлению о Женеве. Могу упомянуть то, что у неё всё лицо было буквально обработано железом, в смысле пирсинг везде, где его только можно прицепить – уши, нос, губы, да даже брови. Также, макияж заметен, но он выглядел гармонично и не выбивался из общего вида по сравнению со всё теми же железяками.

– Да… привет, Женева… – как-то неловко произнесла та, не сразу ответив взаимностью.

Подруга отстранилась.

– О, а эт-то кто? – с изучением пригляделась она ко мне.

Странное ощущение.

– Я Михаил… Отраднов, – протянул я правую ладонь. – Рад познакомиться.

– Эт чё, твой парень? – Женева посмотрела на черноволосую.

– Да, – убрала та застенчивый взгляд.

Чёрт возьми, Уонка, ты или грубишь всем и говоришь кротко и понятно, или играешь в милую девочку, не знающую смерть и жестокость. У тебя что, раздвоение, дорогая? Просто я никак не пойму. Как-нибудь спрошу тебя, иначе в будущем такой вопрос так и накроет меня.

Женева вновь заглянула мне в глаза, смотря то ли угрожающе, то ли предупреждающе. В ответ я продолжал расслаблено смотреть на неё. К слову, девочка, на меня такими детскими играми не подействовать, привык уже.

Секунда… другая…

– Взаимно, Мишаня, – улыбнулась двумя ровными рядами зубов, ответив на рукопожатие. Повернулась, двинулась на, судя по всему, кухню. – Разувайтесь, раздевайтесь. Сейчас чай попьём и поговорим. – в припрыжку понеслась та, на ходу включив свет и в прихожей, и в жральне.

Я зачем-то пожал плечами, снимая ботинки и негромко шепнув Уонке на ушко:

– Лет-то сколько ей?

– За тридцать недавно перевалило, – тем же шёпотом ответила вышеупомянутая, вешая свой плащ на плечики. – С чего вопрос?

– Интересно просто.

Прихожая выполнена в архаичном стиле Федерации: блекло-белые стены, несколько прикреплённых к стене полочек со стоящими на них рамками и прочей декоративной вкусовщиной, несколько стеллажей с обувью, одеждой и коробками, и ещё с настенным телефоном. Правда не хватает лишь плаката с одобрительной оценкой действий Диктатора для полной привычной мне картины, но и так сойдёт. Мы ведь не в ОФ, и никак не в гостях у Её гражданина.

– Будете вино?

Радостно вскинула вверх бутылку Женева, когда мы оба заходили на чистенькую приятную кухню, обставленную стандартным набором соответствующих устройств и принадлежностей, а также, что действительно притянуло моё внимание, был маленький стенд на верёвочке с четырьмя воинскими медалями и каким-то значком серебряной болтовой винтовкой.

– Я буду! – потянулась Уонка к бокалам, стоящим на деревянном столе.

– Женева, – как же непривычно не употреблять вежливое обращение… – могу задать личный вопрос? – задумчиво спросил я, повернувшись к хозяйке уютной квартиры.

– А ты любишь сразу после знакомства копать в личное? – с упавшей бровью поинтересовалась она.

– Да, не стану скрывать, – прошёлся я до стола и сел. – Меня крайне впечатлили ваши медали. Одна за… выдающееся службу, следующая за безупречную, третья за службу в вооружённых силах, а четвёртая за кампанию на Отржерском Пространстве семь дробь семьсот шестьдесят пятого года.

Послышалось открывание дверцы с мягкой основой.

– И все они принадлежат Синему Сектору, судя по эмблемам, – закончил я небольшую логическую цепочку.

Я одобрительно кивнул, смотря на сложно расшифровываемое выражение Женевы, а также краем глаза на Уонку, мирно изучающую холодильник, видимо таким образом показывая, что не желает влезать в нашу небольшую беседу.

– И?

– Я просто уважаю солдат, служивших или служащих своему государству, – за исключением, конечно же, имперцев.

– А, ясно, спасибочки, – неясно чему обрадовалась Женева. – Давайте! Я наливаю! – взяла она бутылку вина неизвестного сорта и разлила содержимое в каждый бокал до отметки в одну треть.

– Я, пожалуй, откажусь, – показал я отказный жест.

– Ой, ну чего-то ты сразу, а? Чё как не родной? – возмущаясь, попробовала она подсунуть мне в ладонь алкоголь.

– Я настаиваю… Женева, повторяю второй и последний раз.

Она удивлённо отошла.

– Да ладно, чего ты так недружелюбно…

Взявшись вместе за налитое, пребывая вдвоём стоя, девочки зачем-то посмотрели друг на друга, а потом на меня, сидящего за столом. Полностью неведомый что будет дальше, они слегка приподняли бокалы и произнесли… что-то:

– За встречу!

– За нас!

Осушив всё до дна, недружно сели и начали разговаривать о чём-то своём.

– Дамы, так зачем мы все здесь собрались, м? Уонка, – посмотрел я на оную. – не помнишь ли ты?

– А-а, – взглянула она на Женеву. – Помнишь красных?

– Да как в этом гадюшнике забыть их? – оскалилась та.

– Не знаю. Надо организовать встречу. Бывший связной прогорел – не решились связываться с ним. Поэтому и приехали к тебе, звёздочка.

Звёздочка…

– Мы только что связывались с ним, да и к тому же… Звёздочка? Уонка, что за кличка?

– Не кличка, а псевдоним, – улыбчиво посмотрела на меня блондинка, хотя мне показалось, что она имела совсем другие мотивы, наливая новую порцию вина до чёртовых две третьих!

– Это… – потерялась спрашиваемая. – мы с Женевой познакомились, когда она сюда приезжала гостить у бабушки… м-м… Сколько лет гостила?

– Не помню… Может три года?! – щёлкнула та пальцами, беря в руку следующий бокал.

– Вот, – чокнувшись стеклом, они вместе запили. – Три года она гостила, после чего вернулась в Синий Сектор, на родину…

– А сейчас, когда меня отпустили со службы из-за ранения, я вернулась к бабушке, чтоб каждый день её навещать. Здоровье-то у неё давно, – она медленно опустила ладонь прижатой внутренней частью к ядру колодца. – не молодое. – она посмотрела на черноволосую. – Хочешь ещё?..

– Давай… – с непонятным выражением лица держала та бокал в руке, в который лился новый ручеёк вина.

Полностью приложив ладонь ко лбу поставившей выпитый бокал на стол Уонки, которая, несильно дёрнувшись от неожиданности, всё-таки разрешила мне проверить, я хотел убедиться в том, что с ней всё нормально. Однако удивлению моему не было предела – он был пиздецки горячим.

– Так, – посмотрел я на Женеву, а после на компаньонку. – прошу прощения, Уонка, но не могла бы ты перестать пить?

– Я?.. – посмотрела она на меня, скорее всего не понимая ничего из сказанного мной. – А зачем?..

Я глубоко выдохнул, а после, осторожно взяв её за правый локоть, поволок в ближайшей кровати.

– Эй-эй-эй! Мишаня, какого дерьма ты её куда-то потащил? – как будто не пившая нервно возмутилась Женева.

– Я? – я наигранно удивился. – Никуда я её не тащу, а скорее веду туда, где она сможет прийти в себя.

– Так вот зачем?

Хоть она и возмущалась, влезать, мягко говоря, не хотела, видимо чего-то опасаясь, но чего – неизвестно.

Зайдя через открытую дверь в спальную комнату, я мигом снял с Уонки чёрную блузку и брюки, оставив её лишь в майке и трусах, последние которые… почему-то мутного цвета, и положил набок. Убедившись, что всё в более-менее нормальном состоянии, кроме вышеупомянутого, глубоко выдохнув, изгоняя тем самым неприятные мысли, я повернулся к блондинке.

– Предлагаю поговорить наедине, – пальцем указал я на предыдущую дисклокацию. – Но перед этим, пожалуйста, позаботься об Уонке – у неё кажется кровь через одно место идёт.

Женева едва заметно округлила глаза, но не возражая, жестом показала, дабы я ушёл, захлопнув за мной дверь.

Прийдя на кухню, я взял пустую бутылку и поставил её возле урны, сидя на корточках.

– Что это было? – спокойно спросил я, услышав, как она через некоторое время вернулась.

– Старый и хороший друг приехал меня навестить, что я ещё должна была делать? – она села на табуретку.

– Но не так же её… спаивать, – резко повернулся я к ней, встав во весь рост. – Не поверю, если скажешь, что не знала о её алкогольной чувствительности. – сказал я с каменным лицом.

– Знала, но… – потупила она взгляд, спрятав его за ладонью. – забыла.

– И ты ещё имеешь право называться её подругой? – всплеснул я руками.

– А тебе, то есть она уже рассказывала? – дёрнулась она всем телом.

– Всего раз. Но мне хватило этого, дабы запомнить.

– И что ты сейчас предлагаешь, Михаил? Продолжить ругаться и говном друг друга поливать?

Мне понадобилось всего пять секунд, чтобы переварить её слова.

– А вот нет, – успокоившись, сел я на кожаную табуретку со стальными ножками. – Предлагаю забыть горький опыт знакомства и узнать друг друга получше. Всё же нам предстоит провести одно небольшое дело, и неплохо было бы для начала знать базу.

– О друг друге? – спросила она спокойно, по прошествии четырнадцати секунд.

– Верно, о друг друге, – подтвердил я. – У меня тоже наследственная чувствительность к любому алкоголю. Так, например, мой отец выполнял полную херь после того, как выпивал скромные унции шампанского.

– Но ведь им же сложно напиться, – заметил собеседник.

– Верно. Именно из-за этого врач ему прописал полный отказ от употребления алкоголя ещё в далёком детстве.

Закончив, я пригляделся к её глазам, которые ещё в самом начале показались мне почему-то странными. Нет, они абсолютно обычные, за исключением самого зрачка и радужки – первый имел еле заметную белую точку посередине, в точности, которую я видел у тёти Мелиссы, а вторая была полностью выполнена в серых и чёрных оттенках.

– У тебя бионические глаза? – задал я напрашивающийся вопрос.

И не прогадал.

– А если отвечу нет – ты меня убьёшь? – для любого другого она бы ни капельки не изменилась в тот момент, однако я и не «любой другой», вижу, как она слегка напряглась всем телом.

– Ха-ха, – наигранно засмеялся я без вложенных эмоций, краем глаза наблюдая, как Женева внимательно следит за мною взглядом. – Как смешно, я не могу. Солдат, тебе бы с такими шутками в ближайший военный центр отправиться, дабы там всех веселить. Но прошу заметить, что ты правильно поняла – я вооружён. – прошептал я, прикрыв одну половину лица ладонью и доставая из-под плаща пистолет.

На её глазах вытащил магазин, после патрон, открыв патронник оттянув затвор в крайнее положение, а после всё это поставил на стол, приподняв руки вверх.

– У тебя ещё бронежилет. Покажи его мне.

Я раскрыл плащ, выставив его во всей красе.

Женева, смерив его внимательным взглядом, негромко сообщила:

– Ты не бандит и не из красных. Не из мажоров и не из обычного мирняка, – она задумчиво, но в то же время настороженно взглянула мне в очи. – Кто ты?

– Я бывший военный.

– Так и думала… – закрыв глаза, она сжала правую ладонь. – Не из местных вояк, да?

– Как поняла? – старался я придать своему голосу заинтересованность.

– По стилю общения и отличному общепринятому. Но всё же что за унции? Эта мера такая? Я вроде бы слышала её где-то, но вспомнить не могу.

Значит, жившие когда-либо или живущие в Синем Секторе не пользуются Повсеместной системой мер. Это можно было понять ещё при просмотре информации в местном интернете, но уж лучше узнать именно это у имеющего, чем по словам в цифровом варианте.

– Неважно, – решил я пропустить вопрос; Женева неприятно нахмурилась. – Я не принадлежу никакому из известных тебе многосистемных государств.

– Тогда получается, что ты наёмник?

– Получается, что так, – пожал я плечами, соврав. – Завтра вместе с Уонкой мы обсудим весь дальнейший план. После его выполнения мы обязательно тебе заплатим.

***

Оторвавшись от просмотра странных сновидений, перед моим лицом расположились на маленькой деревяной табуретке кувшин с водой. Не совсем понимая, где я очутилась, убрав шерстяное одеяло в сторону налила себе тёплой воды в розовый стакан и выпила.

Два стука об дверь.

– Входите! – поставив его, я прикрылась одеялом.

Это Михаил.

– Доброе утро, как спалось? – без намёка хоть на маленькую эмоцию поинтересовался он.

– Очень глубоко, однако.

– Это хорошо, – сказав, он немного прикрылся дверью; его взгляд был направлен ровно на уровне моих глаз. – Умывайся, за завтраком будет обсуждение.

– Хорошо.

Я ожидала от него какое-нибудь действие. Ожидала и надеялась. Вдруг, сильнее приоткрыв дверь, он зашёл в комнату, протянув сложенную втрое бумажку.

– А, что это? – спросила я, когда он уже ушёл за дверь; я слышала удаляющиеся шаги.

Раскрыв, я прочитала:

«В следующий раз будь осторожней. Позже спросишь у “Звёздочки” подробности».

Глава 57

«Подъёмщики» – одна из трёх наиболее хорошо сохранившихся банд колодца Новой Александрии, после полной истребляющей кампании Александровского Синдиката, глава которого решился подчистую убрать все существующие преступные организации со своей родины.

Как видим, не удалось.

Его двадцатилетнему сыну такая спецоперация, где участвовали как наёмники с других систем и даже секторов, так и спецподразделения полиции, не понравилась. Он, предварительно купив оставшихся лидеров, а следовательно, и боевиков с прочими кадрами, под шумок в собственном доме пристрелил собственного отца.

Вся спецоперация, лишившись, по сути, верхушки, пала, оставив всех участвовавших без зарплаты.

Эта история давней отметки, датирующейся осенью шестьдесят пятого года этого века по стандартному календарю, то есть шесть лет прошло с того времени.

Именно с этой бандой, которая по сей день промышляет сбытом контрабанды, поставками палённого вооружения, продажей лёгких наркотиков, военной амуниции второго порядка и лояльных наёмников за большие деньги, у нас и будут вестись дела последующие дни, дабы добиться хоть каких-то результатов в поиске близких мне людей.

И первым делом будет их связующее между нами и Синдикатом, который в будущем проложит нам информацию на свет, касающейся местоположение искомых.

Всё это рассказала Женева по дороге. Её речь дополняли и я, и Уонка.

Таким образом приехав на место встречи вдали от столицы, в кругу хвойных деревьев и только-только вылезающего из горизонта солнца, мы встали кто как: я, издали наблюдая за большим муравейником в кустах, полностью сделанного из хвороста; Уонка, читая какую-то слишком умную и непонятную, даже для меня, книжку; Женева, смотря в предполагаемое место приезда членов банды.

Через три минуты после обговорённого времени из-за громадных булыжников, стоящих то тут, то там, показался едущий на средней скорости чёрного цвета квадратный внедорожник. Подъехав поближе, я смог его лучше разглядеть: сплошь затонированное стекло, диски сделаны из прочного металла, бампер бронирован, да и банальные ручки выполнены не в принятом стиле.

Внедорожник остановился на обочине напротив нас по правую сторону в примерно в половине полуприцепа тягача и в десяти футах от крутого кювета, который словно разделял качественную асфальтированную дорогу от девственно нетронутой природы. Из него вышло трое людей, оставив четвёртого за рулём – три мужика, двое из которых вестимо охрана, а третий переговорщик.

– Деньги? – спросил важно одетый мужчина, затмив своим басовитым голосом чириканье ближайших птиц, подправив золотого цвета галстук-бабочку своими ладонями, закрытыми белыми тканевыми перчатками. Одет в чёрный смокинг, коричневые туфли с серой подошвой и большие овальные солнцезащитные очки, закрывающие добрую половину его лысой головы.

Я без промедления подошёл на середину, с глухим звуком опустив школьный ободранный рюкзак большого размера синего цвета с изображением какого-то детского маскота, и отошёл, как только впереди переговорщика встал приписанный боевик, который, как только я дошёл до своей команды, свесив за спину на ремне автомат, расстегнул молнию, и проверив содержимое каким-то детектором, закрыл рюкзак обратно и закинул его на плечо, вернувшись к своим.

– Ваша просьба будет исполнена. Сделка в силе, – последнее, что сказал переговорщик, сев в машину, которая сразу же стартанула, укрывшись за стволами деревьев на следующем повороте.

Утром, как только Уонка, слегка взбодрившись в душе, пришла на кухню, мы в подробностях обсудили весь наш дальнейший план.

Нам необходимо накопать столько информации, касаемо моих близких, сколько это возможно. Как до этого дня говорила моя компаньонка – я болван, раз убил Константина, который мог без надобности тратить денежные средства устроить нам поиск через все известные способы. И так как у нас сейчас с ними, грубо говоря, хуёвые отношения, потому что они очень даже вероятно хотят моей и, возможно, Уонкиной смерти, я ничего не придумал лучше, как положительно ответить на идею моей соратницы, а именно – сделать это через принадлежащую, конечно же неофициально, Синдикату банду.

Вдобавок к информации мы прикупили десяток разных стволов с боеприпасами к ним, а также амуниции, которую легко будет надеть и полному, и тощему человеку разного пола и возраста. Не знаю, для чего такая разносторонность, но думаю, что так даже лучше, раз уж и вариантов-то особо и не нашлось.

Сейчас-то мы уже как раз и приехали к скинутым через сообщение координатам.

Старое покинутое СТО недалеко от узкой реки. За главным зданием был небрежно припаркован беленький грузовик с полуприцепом в параллелепипед, украшенным в выцветший рекламный щит на русском, где девушка со смешным вытянутым лицом одетой в купальник в правой части всей картины держала в руках пачку куриных яиц.

Подойдя к нему, я взял ключи, воткнутые в замочную скважину у водительского места, и прошёлся до задних стальных дверей. Вставил сначала неправильной стороной. Перевернул, повторил попытку и распахнув дверцы, которые с неприятным металлическим лязгом отошли в стороны, моему, то есть, нашему виду предстал обещанный товар.

По ходу времени выяснилось, что им оказались три средних металлических ящика, два чёрных с эмблемой армии Синего Сектора, четыре маленьких белых под стать аптекам в лице надписи на русском «скорая гуманитарная помощь», а также один небольшой в прямоугольную фигуру, выполненный в серых тонах.

Его-то я и оставил на самый конец, когда мы остановились на берегу небольшого озера, недалеко от единственной грунтовки, где на соседнем берегу (~16 км) в минимум десяти милях располагалось поселение. Припарковались, сделав из машин подобие буквы «T». Дал задачу девушкам готовить из того, что мы купили по дороге, а сам отправился в лес за хворостом. Он и у опушки присутствует, однако мне претило находиться на солнце, так что ничего, похожу с пистолетом-пулемётом наперевес, да разведаю местность. Девушки также говорили, что могут съездить за древесным углём, но я отказался, ссылаясь на то, что просто нет надобности.

Удивительно, что здесь меня встретил не хвойный, и даже не тёмно-зелёный леса, а смешанный. Находясь под небольшим впечатлением, я не переставал глядеть в оба, смотря и под ноги, и вдаль. Собирая хворост в грязный наплечный мешок из плотной ткани, в голове моей проигрывался примерный план местности. Его я всегда составлял, дабы… Честно, не помню уже. Это как привычка или автоматизированная команда, работающая без моего участия.

Где-то через час, когда я уже перестал собирать сухих представителей, и когда я ушёл от девушек примерно на две мили (~3,2 км), на пятидесяти градусах от меня я услышал чьи-то утробные стоны.

«Хм… Насилуют кого-то?.. Если так, то я обязан подойти и пристрелить ублюдка».

Руководствуясь правильным выбором, который вдарил в моё сознание словно молотком, я как можно тише продвигался к источнику человеческого шума. Сто футов (~30 м) были преодолены за неестественно долгую минуту. Стоны стали гораздо более отчётливыми, и… нет, это не изнасилование, здесь просто маленькая девочка хныкает, сидя на сухой траве и глазки потирает, имея нелицеприятное красное, как лазер в космосе, лицо.

Закинув пистолет-пулемёт, прикреплённый к моему телу оружейным ремнём за спину, я вышел из кустов встав во весь рост.

– Соплячка, потерялась? – стараясь не испугать ребёнка спросил я как можно дружелюбнее.

В ответ та вжалась в себя, упав на спину опираясь на грязноватые ручки, и, видимо не имея больше сил плакать, просто замерла как мёртвая, будто её это могло спасти от потенциального животного хищника. Да чёрт возьми, любой другой поймёт, что ты живая.

– Ты понимаешь меня? – присел я на одно колено, находясь в пятнадцати футах (~4,6 м) от неё.

Ноль реакции, всё так же сидит.

Сейчас бы здесь иметь Уонку, которая смогла как минимум успокоить и узнать, где её родители. Но я не Уонка, а до жути ужасный в общении с детьми человек. Не имея достаточной приспособленности к подобного рода навыкам обращения со столь глупыми низкорослыми людьми, я могу с лёгкостью в возможном будущем затмить все титулы «Лучшего отца года». Правда я не знаю каким образом и как я вообще могу стать отцом, если на то уж пошло, но я знаю точно, что мне нужно что-то делать с этой малявкой.

Я удручённо выдохнул, от моральной усталости опустив на мгновение голову.

Может, попробовать её уговорить рассказать, что да как? Но… она же, как я понимаю, в сознании не ебёт, что я говорю. А может тогда просто жестами спросить? Идея отличная.

Подойдя поближе, я подождал момента, когда она поднимет голову, – к сожалению испуганно, – и принялся пытаться спросить, где сейчас ходят её родители. Естественно, что девочка максимально неправильно меня поняла, и закатив глаза при этом тяжело дыша, просто вырубилась, не справившись со стрессом.

– Пиздец… Вот тебе и достижение… – пробормотал я хриплым голосом, не придумав ничего лучше, как взять её удивительно лёгкую на руки и двинуться обратно к месту дислокации.

Весь путь я размышлял на тему воспитания. Например, как бы воспитала меня мама, или, достаточно ли хорошо преподнёс мне жизненный опыт Эрл с дядей.

Когда я уже подходил, девочки, не сразу поняв в чём дело, краем глаза встретили мою персону. Первой поняла Уонка, которая, как подобает заботливой особе, с ходу ринулась навстречу, не волнуясь о том, что опрокинутый стул вместе с собой унёс и небольшую металлическую ёмкость с водой неизвестной температуры, стоящую под ним. Женева, как я невольно заметил периферийно, лишь проводила нас беглым взглядом, продолжив набирать ложкой, судя по всему, суп.

– Что с ней? – первое, что спросила Уонка, подбежав ко мне.

Я остановился, внимательно присмотревшись к малявке.

– Отключилась… – я принюхался, отвратно отстранившись. – а ещё и вдобавок обоссалась. – и как я до этого не чувствовал.

– А где её нашёл? – не без труда бережно взяла она её из моих рук; я не был против.

– Глубоко-о-о в лесу, – пальцем указал я в примерную сторону. – там, где дальше поселение.

– Бедненькая ты моя, ну куда ж ты так ходишь… – дальше я не слышал, так как после моего краткого объяснения она приняла решение покинуть меня.

А я в общем-то и не против. Решил было снять солнцезащитные очки, но едва ли не ослеп от солнца, которое своими “радостными” лучами ебашило мне по самое не хочу. Поэтому запомните дети – без чёрных очков и в самом густонаселённом мире-улье ты беззащитен против ослепляющего папочки.

Вернувшись, я с тоской убрал ладонь с поверхности супа, словно создав тем самым купол, поняв, что он полностью остыл.

Я взглядом спросил Женеву, стоящую у одного из раскрытых ящиков, которая заинтересованно смотрела за тем, что я делаю.

– Подогрей как-нибудь, – вернулась она к чему-то.

Как я себе его подогрею! Да он же уже весь полапан насекомыми, не гнушающихся есть МОЮ еду!

Выдохнув, я оставил всё как есть, взяв картонную пачку цилиндрической формы солёного очищенного арахиса и двинулся к предполагаемому местоположению Уонки с девкой.

С точностью угадав их нахождение на заднем сидении машины, вторая половина которого доверху набита всяким барахлом, я негромко заявил о своём присутствии:

– Как суп? Вкусный?

Уонка повернулась ко мне, до этого сидя на коленях у открытой двери.

– Да… он был вкусным, – она обратила внимание на открытую банку, куда я с периодичностью в семь секунд запихивал свои пальчики, дабы насладиться вкусом и ароматом, каждый раз вдыхая его перед принятием в употребление. – А ты разве не ел?

– Нет, – положил я банку в карман плаща верхней стороной вверх, и обтряхнул руки. – Насекомые устроили там лютую резню за право называться королём всех картошек. Как видишь, мне такое не по нраву. Как эта…

– Анжелика.

– Да, Ан… что-то там да там, – наклонился я боком, дабы увидеть мелкого обоссавшегося пассажира. – как там твоё самочувствие? Успокоилась?

Уонка, пребывая в непонятном настрое, сначала встала на ноги, захлопнула дверь, а уже после начала невидимо выталкивать меня из «зоны безопасности», видимой лишь для неё самой.

– Она тебя боится.

– И ты просишь теперь мне окончательно заткнуться?

– Нет. Просто дай мне сделать всё самой. Уверена, что тебе самому не нравится такое ясное недоверие от ребёнка.

– Ещё как. Представь, что от тебя будут ссаться маленькие девочки и падать в обморок, так ты вообще перестанешь что-либо любить.

– Даже меня? – спросил она без изменений в лице, однако я знал, что она хочет получить от меня.

Я ответил ей искренне:

– Нет, ты для меня не «даже», – положил я правую ладонь на её левое плечо; в ответ она слегка зарумянилась. – Однако я не понимаю, с чего она так боязно реагирует на меня.

– Всему виной твоё воспитание. У тебя же оно, вероятней всего, было очень плохим, да? Кто тебя воспитывал в большем соотношении?

– Телохранитель да дядя, – ответил я, поглядывая на живой источник «хихи-хаха», заинтересованно поглядывающего на нас.

– А телохранитель… – она присмотрелась к моим глазам. – Ты был богатым?

– Да я как бы это и не раз говорил, – не понял я её удивление.

– Но не прямо.

– Но не прямо, – подтвердил я, кивнув.

– Значит… насколько ты был богат?

– Я был не только богат, но и влиятелен и важен. Поправочка: не я сам, а моя компания и семья, в общем и целом. Дядя с отцом – фактические руководители, я же – просто наследник и нахлебник, который занимается хренью и жалуется на жизнь.

– Хорошо, я тебя поняла, – взяла она левой ладонью мой выставленный локоть, прижала мою руку поближе, сама же приобняла меня правой рукой и прошептала в левое ухо: – Просто оставь это на меня; я справлюсь.

Я промолчал, оставаясь в мгновении и продолжая смотреть на девчонку, опирающуюся на стекло.