Текст книги "Сквозь миллион лет человечества. 2 том (СИ)"

Автор книги: sureraide

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– Моя инициатива спасти Федерацию звучит по-детски смешно.

– Какой смешно, Михаил? – крайне недовольно, но в то же время мягко спросила Уонка. – Это твоя цель, твоя мотивация, мотивация идти вперёд несмотря ни на что. И насколько сильно ты бы ни устал, ты всё равно должен принять решение, своё решение. В моих интересах найти цель жизни и.. свою любовь.

Она подсела поближе и положила руку на моё плечо, при этом внимательно вглядываясь в мои глаза.

– Ты стараешься изо всех сил, я это вижу. Но тебе мешает только твоё большое «Я» и ни что другое. У тебя есть деньги, много денег. Деньги – возможности. Значит и всё то, что кажется тебе невыполнимым, может представиться перед тобой выполнимым.

– Но откуда мне знать, что ты не выстрелишь в спину, как только всё закончиться? – всё же не смог удержаться от данного вопроса.

Вместо ответа она поставила несильный щелбан по моему носу.

– Дурачок же ты. Сильный и замкнутый в себе дурачок… – последнее слово она прошептала, заставив вспомнить Константина.

Уонка молча спросила меня о разрешении. О каком именно решении я не задумывался, и потому просто кивнул. Через секунды две она просто положила свою голову мне на правое плечо. Так мы просидели целых десять минут в окружении безмолвной тишины, пока она не спросила, своим уже привычным серьёзным голосом на акценте, который, как я заметил, стал сильнее походить на мой:

– Твои чувства? – с ожиданием произнесла она.

И я ответил:

– Люблю.

Глава 43

Честно, такой расклад событий меня никак не удивил.

Я – люблю? Серьёзно?

Когда подобное могло происходить в моей жизни я, не раздумывая прибегал к самым изощрённым способам искоренения так называемой неправды. Определённо я много раз анализировал подобного рода темы, но ещё никогда не признавался в своих чувствах касательно всего романтического.

Интересно, не правда ли?

Может быть ещё немного времени, и я вновь прибегну к тому, что вновь начну исполнять, своего рода, необъяснимое, странное и неправильное. Но даже несмотря на это, сейчас, я чувствую себя, как бы странно это ни прозвучало, умиротворённо. Это... скорее всего… появилось под влиянием ВМО – времени, места и обстоятельств, что посягают на меня в этом дреном колодце.

Поэтому неудивительно, что и Уонку не обошло, моё, так скажем…

– Удивительно сосредоточение… – закончила за меня она мою мысль бормотанием при этом смотря на меня уж слишком заинтересованно.

Я продолжал смирно сидеть, смотря ровно вперёд, лишь на доли миллисекунд изредка поглядывая на номерную дверь.

– А знаешь, я ничуть не удивлена, что ты такой… – как-то мечтательно проговорила девушка.

– Какой?..

– Специфически интригующий, очень интересный, и-и-и… настолько же опасный.

Мы продолжали сидеть в полной тишине; проехал дизельный автотранспорт.

Так прошла минута… пять минут. Я всё сильнее углублялся в самые насущные и до боли банальные темы и вопросы, которые требовали, по крайней мере для меня, очень приоритетную наклонность.

– Зачем ты резала людей?

– Бю-я, э-э-э?.. Михаил, – подпрыгнула она на месте, что я чуть ли не схватился за несуществующий пистолет. – О чём таком ты говоришь? Я – резала? Да я бы никогда до такого не опустилась.

– Но меня вы хотели…

– Они хотели, – невозмутимо отрезала она. – Они этим занимались, а я помогала весьма тривиально: подай, принеси, отдай или попридержи.

– Тогда за каким чёртом ты им помогала?

– Работа – она везде такая. Куда ни глянь, – выдохнула она, повернувшись в сторону, однако я всё же заметил грустный взгляд, где в её глазах переливалась некая влажность. – все зарабатывают себе на жизнь чем смогут. В большинстве случаев не там, где по-настоящему хотели. А там, где…

– Больше платят, – закончил я за неё мысль.

– Правильно, – слабо улыбнулась она, на мгновение посмотрев на меня. – Но… не все прибегают к таким вот… – стукнула она пару раз по затылочному импланту слегка поморщившись. – заключениям собственных размышлений.

Я встал с кровати и сразу же двинулся к вещам, что лежали аккуратно сложенными на одной из табуреток. Всё то время, пока я натягивал одежду на себя, Уонка с неподдельным интересом следила за мной.

– Хотел рассказать про то, что скорее всего уже в последующие два месяца мы улетим отсюда, – не стал я спрашивать про странное наблюдение.

– Это хорошо. Я, никогда до этого не бывала в космосе… Но изволь для начала спросить тебя.

– Ага… – не с первого раза надел я брюки. – Спрашивай. – и повернулся к ней.

– Почему ты не полез ко мне целоваться?

…

Эти слова поставили меня в тупик.

Да, неприятно это осознавать, но подобного рода вопросы всегда выбивали меня из колеи. Вот слышишь их и даже не знаешь, что сказать, просто не хочется говорить что-либо. Но твой собеседник ждёт и ждёт, полностью пребывая в неприятной клетке ожидания. Сам на себе не раз такое ощущал…

Однако сейчас, с какой-то неизвестной и неожиданной стороны, у меня появился очень нужный козырь в воротнике, под названием…

– А должен был?

«Ответ на автомате».

Задав вопросом на вопрос, я, что очевидно, поступил не очень уважительно. Прекрасно осознавая, чего только что добился, мои решения и воля не сдвинулись ни на дюйм, полностью принимая всё должное и необходимое как истину.

Её лицо сильнее расплылось в изучении такого феномена, как «что за хрень он только что сказал?», и глаза всё сильнее пытались заглянуть в саму глубину моего сознания.

Не спеша что-либо добавлять, я продолжал застёгивать пуговицы на своей рубашке.

– Да, должен, – её ответ породил во мне что-то наподобие раздражения, которое я сразу же задушил в зародыше.

– Твои, как ты до этого сказала, заключения собственных решений, или что-то того, максимально не совпадают с логикой моих возможных действий, – напоследок я немного прокашлялся; в небольшом клочке этой комнаты запахло табаком.

– Прости, Михаил, но я и половины не поняла из того, что ты только что сказал, – сделала она попытку поставить меня в неловкое положение. А ведь почти получилось, неугомонная.

– К сожалению, – я закончил затягивать чёрный галстук стоя напротив вертикального зеркала, что было закреплено в шести футах от моей кровати. – твоё ошибочное представление о руководствующих мною понятиях логики и эффективности – оскорбительно. Я принял твои слова к сведению, дабы избежать последующих эксцессов, связанных с тобою, однако я никак не смогу понять природу твоих неоправданных…

– Михаил, – негромко перебила она, заставив меня на мгновение прекратить надевать бронежилет. – пожалуйста, перестань говорить настолько… – она секунды три не решалась продолжить. – дотошно. Как ты заметил, я и половины разобрать не могу, потому что ты говоришь монотонно и быстро. Ты сам не замечаешь этого?

– Нет, – неожиданно для самого себя в горле сильно зачесалось, а последний покинутый звук из моей гортани самовлюблённо указывал на…

Я громко закашлял… секунд на тринадцать. За это время Уонка успела и стакан воды принести, и хорошенько так по спине похлопать, что уже после всех манипуляций, связанных с улучшением моего самочувствия, мне и вправду стало легче.

– Благодарю… – вновь запил я воды.

– Да ничего, пустяки… – отмахнулась она, сказав это как-то странно, благо её лица я не видел. – Ты всю жизнь такой?

Я приостановился.

– Какой?

Уонка на мгновение смолкла, поводила глазами туда-сюда, а после выдала:

– Скупой на эмоции.

– И тебе это не нравится?

– Я… – ненадолго потерялась она. – нейтральна к этому.

Честно, вот ничего не чувствую по отношению к её словам. Ну сказала и сказала, что с того? Ведь, перед тем как принимать меня, она на достаточно хорошем уровне знала кто я и с чем я вожусь. А если ей по-настоящему не нравятся мои действия, принципы и желания, то за каким хером она тогда вообще что-то продолжает чувствовать ко мне?

Сделав несколько вдохов и выдохов в немного пыльном номере, я накинул на себя свой плащ.

– Вот и не вспоминай мои болячки, хорошо? Я отношусь к тебе как к человеку, по крайней мере стараюсь, так что продолжай считать, что это не за просто так, и быть может я…

Не договорив, я закрыл дверь, оставив номерные ключи внутри, и только на свежем ночном воздухе смог нормально вздохнуть. Спустившись на первый этаж, я украдкой проверил мистера Дубова, который лёжа на диване смотрел через плазменный телевизор местный новостной канал, по которому сейчас вели сводку погоды по всей Новой Александрии.

– Эй, Майки! – уж слишком радостно подозвал меня он, поставив программу на паузу. – Подходи, не стесняйся!

За все дни, что я здесь провёл, мне, чего стоит признать, очень пригодилась действительно действенная помощь от такой персоны, как он. И с горячей водой, которая в какой-то момент перестала идти поможет, и с соседом, который никак не может прожить и дня без секса всё разрулит. В общем, приятный старик с которым я взаимно приятно познакомился.

– Да-да, мистер Дубов, – подошёл я к стойке, которая являлась, пожалуй, единственным хорошо освещённым местом в округе, не считая границ парковки и дороги. – Сейчас уже поздновато, так что… можете пожалуйста не орать? – попросил я со всем привычным мне уважением, что я проявлялись лишь к единицам.

Он еле как встал на две ноги и сел за стул, что был у стойки.

– Конечно, – устало выдохнул он, посмотрев куда-то в небо под ровные пятьдесят градусов. – Когда, кстати, паспорт-то покажешь?

Удивлён. А ведь и не забыл же.

– Честно, постараюсь как можно скорее, – потянулся я к сигаретам, что лежали во внутреннем кармане. – Но не обещаю, ведь тётя-то не рядом…

– Нее, – покачал он головой с закрытыми глазами. – Я, конечно, не настаиваю; всё же у меня тут, хе-хе, не административный, и никак… как его там… – почесал он седые волосы. – государственный бюджет. Во! – протянул вперёд он правую руку с поднятым вверх указательным пальцем.

– Значит, могу не пытаться дозвониться до своего дома… – пробормотал я, зажигая кончик сигареты, что была во рту.

Выждал несколько секунд, вдохнул и высунул, взяв её между пальцев, а после для чего-то мечтательно посмотрел в чёрное небо, на котором отсутствовали звёзды ввиду отлично освещённой местности. Здесь было очень тихо, даже если не считать вышедших не так давно насекомых, некоторые из которых воссоздавали привычное для вечера, что царил исключительно в полурастительной местности, звуковой аккомпанемент. Помнится, что стрекотание отдельных видов вышеупомянутых существ являлось единственным, за исключением моих тяжёлых вздохов, что я слышал, прежде чем умереть от ранений, полученных от бывших мёртвых сослуживцев в одной из иллюзий вечно депрессивного…

– А твой дом, дескать, далеко отсюда, да? Помнится, ты упомянул тогда мили… Или я ошибся? – слегка наклонился он в левый бок, заставив своим голосом выйти из воспоминаний.

– Непривычно было услышать? – выдохнул я дым, который сразу же рассеялся.

– Что ты? Нее, – наигранно отмахнулся он, впав в спинку стула. – Мой отель уже до этого встречал подобных тебе людей. Как вспомню ту группу, так сразу же хочется их обо всём расспросить… – он искоса посмотрел на меня. – Но, как видишь, узнать тех людей как-то получше мне не удалось.

– Видно, – медленно кивнул я, со скромным интересом ожидая последующих подробностей.

Мистер Дубов повернулся к телевизору и выключил его с помощью пульта. Потянулся к настенному ползунку, похожему на колёсико, и слегка приглушил свет, что шёл от длинных потолочных ламп, которых здесь было две.

– Где-то месяца полтора ко мне сюда, во-о-от… – он указал на место, что было в трёх футах справа от меня. – здесь вот пришла группа, состоящая из молодой девицы, правильного парнишки, невысокого мужика среднего возраста и… дайка вспомнить… странного молчаливого парня, ростом примерно с тебя, который ходил как робот. Первым подавшим тогда голос был паренёк, он-то и спросил сначала… про… стоимость вроде… А, нет… Да, точно! Он спросил меня о расстоянии между моим отелем и одной из улиц города в милях. Они-то и были единственными, не считая тебя, кто упомянул эту допотопную меру исчисления. А ведь ею кто-то ещё пользуется…

…

… …

… … …

У меня не было размышлений, лишь вопросы, которые сводились к конкретным людям, коих упомянул старик напротив меня.

– Те люди, не могли бы вы более развёрнуто описать их внешность?

– Это я могу, – улыбнулся он, посмотрев на сигарету, что была в моём рту. – Однако ты не против поделиться её сестрою со мной?

Не став говорить против, я достал пачку из плаща и протянул ему одну палочку с зажигалкой.

– Спасибо, – слегка хрипловато поблагодарил он, совершая первую затяжку. – Нынче молодёжь совсем пошла неблагодарная… Благо Господь ещё не решился окончательно отворачиваться от колыбелей наших, продолжая радовать людей старых воспитанными и перспективными юношами вроде тебя да девами как твоя соседка.

– Мистер Дубов, мне, стоит заметить, двадцать пять, – уважительно тихо проговорил я. Что-что, а добрых людей старой школы и в Федерации принято уважать и защищать.

– О-о-ой! – протянуто проголосил он, левой рукой зачем-то почесав свою кривую козлиную бородку. – Да молодой ты ещё! Детей заводить самое то! – улыбнулся он искренне.

– Зачем мне дети? – данная тема была для меня максимально некомфортной, поэтому я всегда старался её избегать; если не получалось, то лишь строил титапласталиевый дзот, отбиваясь в нём при помощи спаренных автопушек крупного калибра.

– Ну, сам по суди, – он обвёл меня взглядом с головы до ног. – Ты парень молодой. Красивый лицом и телом. Ровный в мыслях и сильный духом. За тобой любая хорошая дева будет чувствовать себя как за кирпичной стеной, дескать в рядах армии явно не потеряешься. И говоря о девах… Та девица, что живёт в номере по соседству с тобой – твоя?

…

Что-то в последнее время я всё чаще и чаще впадаю в состояние, при котором полностью теряюсь. На счастье, у меня есть моя автоматика, что действует первее во всём, и которую прячу в других случаях ввиду последующей мешанины, вызванной ею же.

– Э-э… да? – как-то неуверенно сказал я.

Мистер Дубов смерил меня подозрительным взглядом.

– Не поверю, что вы вместе друг с другом не связаны, – ещё сильнее нахмурился.

– Однако сказать я могу, что сексуальных контактов у нас ещё не было. Да и никто из нас пока никому не признавался во взаимности.

Старик продолжал хмуриться, пока его глаза не превратились в маленькую точку, и он сам в какое-то мгновение не разрушил всю прежнюю атмосферу одним-единственным ответом на вопрос, который я несколькими минутами ранее задавал:

– В группе была высокая молодая девушка со светло каштановыми волосами по лопатки, на несколько сантиметров меньше девицы паренёк со светло русыми волосами, что были выбриты под примерно два-три миллиметра, другой паренёк на порядок выше первого и укрытый полностью в длинный пуховик неяркого цвета и лыжные очки вместе с балаклавой, а также мужика среднего возраста немного ниже тебя с седыми волосами прям как у меня, – пальцем указал он на свою макушку, что не была подвергнута облысению.

– Мужик… Какого цвета глаза у него были?

– Майки, я точно не помню, но примерно что-то около зелёные, вроде светлые, вроде тёмные, но точно сказать не могу, ты уж прости.

– Да ничего… – пробормотал я. – Они хоть именами представлялись?

– Только паренёк. Тот, что правильный.

– И как же? – с нетерпением я даже слегка поддался вперёд.

– Вроде что-то на Бе… Ну, как блеяние овец, что-то созвучное, – пожал он плечами. – Примерно так: Беее… Беее…

От филигранного совпадения я даже на мгновение вздрогнул, – надеюсь, что не сильно заметно, – и издал глухой выдох.

– А последние буквы его имени? – не стал признаваться ему, что звуки, которые он только что издавал меня изрядно так раздражали.

– Не помню точно. Может быть что-то наподобие имени Бенджамин… или Бендрог.

– Не Бевис?

– А может и так, – сделал он затяжку. – Кто ж его знает, да?

– Можно сказать, что я знаю…

Неоднозначно.

С одной стороны, очень похоже на дядю, Берту, Бевиса и, чёрт возьми, Патрика, но с другой… Я не сильно и верю в такое вот стечение всевозможных обстоятельств. Не может же так всё сложиться и предстать, верно? Быть может, я что-то упускаю, что-то очень важное и нужное, но очень хорошо скрываемое и…

Я посмотрел на мистера Дубова.

– Вы говорили мне правду? – негромко спросил я.

– Майки, конечно! Я всегда говорю правду! – видимо найдя в моём вопросе шутку он немного усмехнулся и поддался вперёд, сказав следующие слова шёпотом: – Скажу тебе по секрету: все Сергеи, независимо от того, где они проживают, всегда говорят правду и только её. Так говорил мой отец. – сделал он какой-то странный жест, начертив кулаком символический крест на своём теле. – Царство ему небесное… Но… – он вернулся на место и уже с обычной громкостью спросил: – с чего сомнения, Майкл? Я что-то не так сделал?

Было хотел уже достать закреплённый пистолет, было хотел уже ударить им же ему по голове и вырубить, а после оттащить в один из безопасных подвалов и действенным методом уже узнать говорил ли он мне правду, но… я без каких-либо вдохов и выдохов просто заставил осознать свои мысли, которым я всегда доверял и которых хотел воплотить в жизнь, и просто отошёл на пару шагов назад от стойки и подкинул на акриловую монетницу нераскрытую пачку своих любимых сигарет.

– Благодарю за информацию, мистер Дубов! – громко поблагодарил я старика, двигаясь к своему номеру.

– Мистер… Точно турист… – он было сказал что-то ещё, но к тому моменту я уже поднимался по лестнице.

Глава 44

– Уонка! Чёрт возьми! Ты представляешь! Оказывается, что в этом колодце предположительно затерялись мои близкие. И…

Едва ворвавшись в номер, я, не разуваясь и не закрывая дверь, первым же делом пошёл будить свою компаньонку, которая на протяжении нескольких месяцев оставалась для меня единственным собеседником, с которым мне было, как минимум, приятно взаимодействовать.

Она, вырываясь из неглубокого сна, сначала округлила глаза посмотрев на меня слегка шокировано, а после, видимо поняв, что всё пребывает в норме, без какого-либо стеснения встала на две ноги будучи одетой только в простое чёрное нижнее бельё, – всё это время я просто стоял в стойке держа руки в воздухе, при этом безумно улыбаясь по привычке, которую я недавно обнаружил после очередного приёма, – и спросила шёпотом, своим… дурманящим и прекрасным голоском, который буквально на несколько длинных секунд распространился по всей комнате:

– Что случилось, дорогой? Всё хорошо?

…

… …

… … …

… … … …

… … … … …

Дорогой? Я правильно услышал?

…

… …

Что-о-о-о-о-о-о-о???

– ДорО-огО-ой? – зачем-то я даже вдавил свой кадык вовнутрь себя, отчего эффект от выпущенного мною слова многократно превзошёл собственные низкие ожидания.

С каждым поставленным шагом назад я всё сильнее и сильнее начинал трястись не только своим глухим сознанием со своими гнусными желаниями, но и всем телом, которое в одночасье захватила флотилия под громким названием «СПАЗМЕННЫЕ ЗАВОЕВАТЕЛИ».

Внимание-внимание! Сознание Майкла Отто – младшего представителя одноимённой оружейной компании подверглось сокрушительной атаке, в ходе которой все уцелевшие корабли были вынуждены окончательно капитулировать.

В ходе своевременной сдачи последние осколки потаённых и несбывшихся желаний будут, если уже не начали, вырываться наружу, оставляя только боль и страдания, страхи и травмы, которые в конечном итоге всегда приводят к…

Полнейшему краху.

Я бы держался столбом как непоколебимый, ну или оставался в том же положении, в котором стоял как вкопанный перед тем, как она назвала меня… как назвала.

Но, чёрт возьми… Возможно это было связано с тем, что я был на эмоциях, коих всё время вырывал с корнем при малейшем намёке на рождение. А возможно с тем, что где-то на дне моего мысленного потока Уонка представлялась для меня как прекрасная девушка, которую я всегда хотел бы защищать.

С другой стороны, быть может, я просто сник, находясь в этом колодце, где правят свобода слова и чёртовы неженки, которые даже не разбираются в управлении и удержании власти, оставляя весь видимый секторный союз в подвешенном состоянии.

Дорогой – я?..

Я – дорогой?

Как?..

Как я могу быть дорогим?

Все последующие размышления, что проходили у меня в голове за какие-то доли секунд не привели меня ни к чему хорошему, так как из-за простого, для обычных людей, вопроса, я перешёл сначала к желанию быть любимым, которое присуще всем представителям человеческого рода, а уже после к детским обидам на отца, дядю, и… как бы странно это ни прозвучало, маму.

Я уже давно осознал, что всё сказанное в отрицательном ключе от отца про неё – неправда. Но я до сих пор не могу избавиться от тех чувств, которые подпитывали во мне некую прозрачную ненависть и нелюбовь. Просто не знал, что моя мама всегда… любила меня… и… что я… мог…

Моё сердце забилось как бешеное. Зрение стало таким, будто я смотрел в подобие трубы. Появились не уходящие хаотичная тошнота, шум как от выстрелов гаубиц Федерации, и влажность, которая проскальзывала по всему кожному покрову моего тела.

Все конечности и туловище, вообще все мышцы на теле начали неистово судорожно сокращаться, что вызывало во мне такую яркую боль, которую я бы описал как «высасывающую все жидкости из костей», то есть, если по-научному – миалгией.

Мозг в мгновенье перестал что-либо вычислять и продумывать. Мои мысли сузились из «Я ведь в детстве был совсем наивен, верно?», на «АААААА-АА-АААААА-АААА!!!».

Даже слова Уонки, которые так и не дошли до меня, являлись для меня по важности пылинкой, по сравнение с тем, что я испытывал впервые за столько долгое время.

И последнее, что было произнесено моим нормальным голосом в затухающем сознании перед тем, как я упал на пол смотря на встревоженное лицо черноволосой девушки, было:

Видимо, кому-то стоит меньше употреблять и переживать…

***

Прозвучали первые мысли, которые прошли в моём сознании словно одна новостная строка, где в большинстве случаев описывались успешные, и не очень, проекты, технологии и идеи, коих в Федерации всегда было мало.

– Я снова здесь…

Без какого-либо намёка на приятное проговорил я в пустоту, смотря в кажущийся бескрайним потолок.

– Знаешь, голос, я даже привык сюда попадать. Будто… в дом родной возвращаюсь. Хе-хе… – изо рта выбежал невесёлый смешок. – Правда там у меня полно проблем… что в общем-то не суть важно.

Каждое моё слово, каждый мой звук отдавались в этой бескрайней, на первый взгляд, пустоте, небольшой, но ощутимой вибрацией. Из ниоткуда лениво падала космическая пыль, которую в обычном вакууме, что встречается в космосе повсеместно, нигде и никогда нормально не разглядишь.

Спустя недолгих пять секунд надо мной из тумана образовался… вонючка… Или… как его звать-то по-настоящему?

– Голос, будь добр, ответь на мой вопрос.

– Кхм, – утробно кашлянул он в подставленный кулак. – Задавай. – произнёс он негромко. В его глазах в буквальном смысле бушевал хаос.

– Какое твоё настоящее имя? И к тому же… – я нахмурился. – оно у тебя вообще есть?

– Начну с того, что, – он переместился к столу, который также появился из пелены, и опёрся одной рукой об его край. – оно у меня есть… – и резко замолк.

– Тогда почему не назовёшь?

– Время, смертный, – чёт он замешкался, или… я ошибаюсь? – Моё имя – Вакуус. На древнем человеческом языке оно означает – Пустотный.

– Понял. Позволишь следующий вопрос?

– Да, давай, – не стал он возражать.

– Ты связан с теми, кто отправил меня в этот колодец?

Так, мне не понравилось, как он только что отвёл взгляд, хоть и на несколько десяток миллисекунд, тем более осознавая, что в этот раз он был более… непринуждён? Непривычно осознавать это.

– Я тебе не отвечу, – тише проговорил он.

– Почему?

Поднял я голову и встретился с его нешуточной отвратительной физиономией: гулко гуляющие глаза, которые меняют своё направление каждую сотую миллисекунду; гнойные чёрные губы, которые буквально лопаются и разрастаются вновь, особенно активно в те моменты, когда он говорит громко; грязные и будто наполовину разъеденные зубы от кипятильного сахара, который обычно используют в особенно изощрённых пытках.

Ублюдок громко выдохнул. Странно, но в том моменте я ощутил его невообразимую старость, которая ощущалась отчётливо, словно я её щупал.

– Никак ты меня не поймёшь… – с закрытыми глазами досадно произнёс он. – Глупый ты, раз не понимаешь, что значит отказ.

– Не согласен. Любого отказывающегося можно принудить силой, – я встал с влажного пола, жидкость которого напоминала пресную воду. Занимательно здесь то, что уже стоя на своих двоих некоторая часть моего тела, закрытая одеждой, которую я до этого надел, оставалась сухой.

– Бесполезно, смертный, – от его низкого голоса, которым он обычно пользовался редко, но в этот раз постоянно, завибрировало абсолютно всё: тёмная водная гладь глубиной в несколько дюймов, дымное небо, наполненное тусклым, в этот раз, фиолетовым туманом и границы пустоты. – Не каждый готов с опущенной головой принять свою участь, как в твоей… – он фыркнул. – захудалой бездне со множеством проблем. Ты знал, что она была сформирована одним сумасшедшим? – он продолжил, но я его уже не слушал…

Он сказал это про Федерацию, Майкл, – раздался успокоительный мой голос, который шепча мне в само сознание старался образумиться и не совершить большую ошибку.

Тебе не стоит сейчас злиться на него, – продолжил он, заставляя дыхание уровняться. – Подумаешь… всего-то какое-то бессмертное существо отзывается о твоей родине в плохом ключе; разве такое не случается повсеместно? Ведь, везде, где существует человеческая цивилизация встречаются и оскорбления, и пренебрежение. Везде есть что-то плохое, и оно также может касаться незаменимого смысла того, что не даёт тебе несмотря ни на что закончить свою жизнь самоубийством.

Всё нормально… Всё нейтрально… – уже проговорил я про себя.

– Верно, – невозмутимо согласился я. – Однако позволь ещё раз повторить: если ты всё же знаком с теми, кто меня отправил, то тогда кто они? Чем они там занимались? И как они могут отправлять кого-либо на столь немыслимые расстояния за смешные пары месяцев?

– Слишком много вопросов для смертного, – нахмурился ублюдок.

– Аа-агх…

В мгновенье я сжал свои руки и сомкнул челюсть; моё лицо исказилось в раздражённом оскале. Для предотвращения походил несколько раз из стороны в сторону и под конец повернулся прямо к нему:

– Откуда тогда появилась Объединённая Федерация?.. И почему… – я нервно поцарапал правую кисть левой, изначально чеша её. – наша культура так схожа с Синим Сектором, существующей в этой… галактике?

– Ты действительно хочешь этого знать? – спросил он с тонким сомнением в голосе.

– Да блядь да, – не сдержался я, вскинув руки; мои глаза и нос начали неистово чесаться. – Если уж спрашиваю, значит мне действительно интересен ответ… – было хотел оскорбительно указать его место, но вовремя мой голос стал нашёптывать про то, кем является в этом месте ублюдок.

И эта летающая тень действительно сомневалась. Мялась, как старшеклассница перед объектом признания в любви. Ублюдок смотрел на меня со всем скептицизмом, который был возможен в этом маленьком измерении.

И да, хотел добавить, что пустота, в который мы находились имела чёткие границы. Так, например, пройдя около триста шагов от центра, где мы сейчас стоим можно наткнуться на невидимый барьер, от удара об которого максимум что ты можешь получить, так это ничего. Ты в каком-то смысле врезаешься об идеально мягкий матрац, и даже падая на водную гладь ты всё время в конечном итоге ударялся об него.

Ублюдок быстро кивнул.

– Я не стану препятствовать тебе в этом, смертный.

Он совершил три медленных шага в правую от меня сторону открывая мне вид на только что появившийся типичный плакат ОФ.

Я спешно подошёл ближе, стараясь разглядеть что на нём написано.

Здесь довольно чётко прослеживались самые важные для общества понятия о защите, сохранности и уважении.

Защиты в плане семьи, родины и своего здоровья. Сохранности в плане культуры, своего дома и сознания. Уважении в плане представителей старой школы, Диктатора и ношения новой жизни под своим сердцем.

Три самых главных понятия моей страны. Три основы, на которых держались другие, не последние по важности, пункты и формулировки.

– Ты, наверное, никогда до этого не слышал об этом в силу невозможности получения, – негромко начал ублюдок. Его глаза стали более спокойными, и даже перестали так сильно гулять. – но когда-то, ещё в далёком-далёком прошлом, когда на первобытной планете ступали огромные хордовые животные, зародился я.

Он обошёл плакат к левой стороне, где за ним появилась какая-то штора, перед которой работало странное устройство, которое передавало тусклое изображение на неё, как на полотно.

Всплыли отдельные изображения с субтитрами на моём языке, где были показаны необычные гигантские животные с вытянутой пастью, которая скрывала сотни, если не тысячи клыков и зубов, ходящие на двух лапах. Изображения сменялись, что охарактеризовалось отдельным щелчком и вертикальной перестановкой кадров. Длинные, евшие что-то с тропических деревьев, более маленькие и зубастые, что питались только что добытой, судя по всему, ящерицей.

– Миллионы лет я наблюдал за всей… – его голос стал тише. – скукой, которая сменилась разве что в момент, когда планета столкнулась с астероидом, из-за которого вымерла большая часть живых организмов. Но эффект, полученный им, длился… ещё несколько столетий.

Я продолжал внимательно слушать его монолог.

Так, я узнал много ненужной информации касаемо, как он назвал, динозавров. Их рацион, образ жизни и постоянную конкуренцию, которая была остановлена тем самым астероидом. Когда же я тонко намекнул на самой теме вопроса, он сразу перескочил на момент, где древние люди совершали свои первые шаги к своему становлению.

Начиная с того момента мне действительно было интересно.

Я впервые слышал настолько подробные описания касаемо древних, так как в других вариантах, когда кто-либо начинал показывать или рассказывать об их жизни, там в большинстве случаев просто ударялись об сам факт того, что они развивались на той планете, которую ещё никто и никогда не открывал, то есть разводили руками со словами: «мы ничего не знаем, как мы можем хоть что-то знать».

И ведь Федерация. Нет. Сами Диктаторы скрывали от нас всю правду. Быть может, они были не в курсе всех дел касательно истории древней Земли, а быть может… А, что может быть, если не это? С тем же успехом можно сказать, что расплывчатая тень, которая воняет и рассказывает мне основы мироздания, является для меня кем-то знакомым из жизни.