Текст книги "Сквозь миллион лет человечества. 2 том (СИ)"

Автор книги: sureraide

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Часть восьмая. Быть человеком весьма сложно. Глава 39

Встреча у Сергея – лучшее название, которое я когда-либо слышал, особенно осознавая, что это имя прямиком напоминает Гея Сера – некогда великого и всемогущего представителя высокопоставленной знати, которая то и делала что палец в жопу совала, сидя на своих тронах, и цитаты идиотические придумывала.

Стараясь больше не думать об этом, я взглядом проводил Уонку, которая первой подошла к деревянной стойке и подала голос на моём языке.

– Нам, пожалуйста, два дешёвых раздельных номера на… – она слегка повернулась назад, дабы посмотреть на меня, а в следующее мгновение вновь продолжила. – четырнадцать полных суток.

Хозяин мотеля, седоволосый старичок лет шестидесяти с кривой козлиной бородкой, которого я хрен как разглядел в темноте, что царила только здесь, в ресепшне, лениво потёр глаза вставая с тканевого дивана.

– Туристы ведать… – пробормотал он как-то ломано, но понятно. – Ладно, с вас двести двадцать девять шерингов и пятьдесят девять нишлов…

Впервые слышу подобное название валюты.

Я вопросительно взглянул на Уонку, но та приподняла руки и отнекивающееся покачала головой.

Старик прокашлялся.

– Ну? Чего молчите-то? Оплата по карте или наличными?

– Э-э… наличными, – с этими словами я несильно толкнул Уонку в плечо. Вытащив из своего портмоне нужную сумму, и два раза пересчитав в руках, она аккуратно положила оплату на акриловую монетницу.

Старик умеючи пересчитал деньги, видимо не доверившись моей компаньонке, и как только сложил их в кассовый аппарат опёрся на деревянный стол сложив замок ладонями.

– Паспорта? – безжизненно спросил он.

– Вот, сейчас… – Уонка достала коричневую небольшую книжечку, в середине которой была надпись на английском: «ПАСПОРТ», и положила её на стол.

Хозяин по-быстрому прошёлся по внутренностям несколько раз пробежавшись взглядом по лицу Уонки, а после, вложив его в руки девушки, тонко намекнул:

– Я бы хотел убедиться в подлинности обоих клиентов.

– Мой паспорт, – за спину указал я большим пальцем на двери. – находится у моей родной тёти, которая находится в миллионах миль отсюда.

– Ага… – медленно и негромко произнёс старик со слегка прищуренными глазами…

Но в следующую секунду встал во весь свой маленький рост, нагнулся к тумбе, что стояла справа, взял что-то звонко дребезжащее, и протянул ключи с номером «17» и «18», которых я сразу вложил в руку и закинул в карман.

– Второй этаж, самый дальний конец с во-он той лестницы, – он указал на полуоткрытую маршевую лестницу из стали. – Видите?

– Да, вижу, – отозвалась Уонка.

Старик вновь взглянул на нас.

– Если возникнут вопросы насчёт отопления, воды, электричества или стирки, не ссыте, обязательно обращайтесь ко мне, – подмигнул он, сверкнув целым рядом металлических зубов.

– Поняли, – только и сказал я, пока мы не отошли в сторону направляясь к номеру. – Предлагаю вот что: я перетаскиваю из фуры вещи первой необходимости, а ты идёшь в круглосуточный супермаркет и закупаешься едой по самое не хочу. Устраивает? – я украдкой взглянул на неё.

– Устраивает, – кивнула она, после чего нахмурилась. – А деньги?

– Они у тебя, дурная, – я на секунду остановился, дабы несильно похлопать по её карману. – Только без карт, ты меня поняла?

– Ты всё время будешь это повторять? – нахмурила она правую бровь.

Вместо ответа я протянул ей ключи ко второму номеру.

Моя комната оказалась самой, что ни на есть, простой. Одна одноместная деревянная кровать, под которой лежал невзрачный серый ковёр из синтетики, круглая тумба с кактусом в горшке, небольшой бесполезный стеллаж, тканевый диван напротив которого был допотопный плазменный телевизор; простая ванная: фарфоровые унитаз, ванная, душ и раковина, а также липкий коврик с расцветкой… саванны? Ладно, не так уж важно.

По прошествии некоторого времени, которое составило порядка пятидесяти трёх минут, я выключил свет в санузле и медленным шагом закрыл шторы и открыл окно, что выходило на крыльцо, вид которого меня очень раздражал из-за небольшого марафона, связанного с вознёй с вещами.

Плюхнулся на диван, который приятно подпрыгнул, и достал пачку недорогих сигарет.

Удивительно как Бевис умудрялся поражаться моей простотой. Он всё время, в которое я решал купить что-нибудь недорогое, но в меру практичное с точки зрения простоты, неустанно находил лишнюю минутку на свои возмущённые комментарии. Говорил, что не понимает почему я, имея столько денег на семейном счету, не трачу их на «топовые», «крутые» и «зачётные» одежду, челноки, девушек, еду и прочее. Отвечая, что меня подобное не интересует, он и вовсе по-глупому и, как-то что ли, по-доброму говорил, что я тот ещё «простофиля». Нет, я говорил ему, что почти все свои проценты со счёта семьи тратил на огнестрел, патроны, магазины и всякую прелесть в виде иммуноускорителей или седативнервноза. Но даже так он всё равно не понял меня.

Интересно, как он там поживает? И если быть честным, то вообще все; отец, дядя… Берта? Про отца и так всё понятно. Вылечился и побежал всякую дичь творить. Дядя, напротив, всю ситуацию разрулил и продолжил вести семью в том же направлении.

Но Берта. Как она?

Не найдя на чайном столике пепельницу, с ленивым желанием я поднял пятую точку с дивана, открыл вещмешок и вынул чистую.

Скорее всего вновь захламляется работой с бумагами, которых приносит её отец. Столько лет жаловаться, но не останавливаться, это надо иметь либо титапласталиевую выдержку, либо абсолютный вверх идиотизма. Даже сейчас я могу представить её прямо сейчас сидящей в своём кабинете, перебирающую целые кипы бумаг ради всего одной-единственной печати на том самом документе, в том самом месте.

Но всё же, несмотря на явное негодование, что сопровождает её всё то время, которое я знаком с ней, она выстоит, соберётся с силами и выполнит поставленные задачи на раз-два, даже если усталость берёт вверх, и даже если её голова будет забита совсем не тем, что нужно, она возьмёт, и закончит свою цель.

Что касается Бевиса, то здесь не всё однозначно. С одной стороны, раньше, когда мы ещё учились, он много жаловался мне на учёбу, жизнь, цели. После моего контракта у меня было очень мало времени на встречу с ним, поэтому я выложил ему всё как было, для чего мне понадобилось целых два раза свидеться, да поговорить.

Ещё перед тем, как я узнал правду о маме, я лично написал несколько бумажных писем каждому, кто мне или был, или до сих пор дорог. Бевису, как единственному моему товарищу не по цели, я поведал о своих планах на арктическую планету, откуда уже попал сюда…

И вообще, как я сюда попал?

Наклонившись над столиком, я потушил третью сигарету об горлышко пепельницы и нехотя вставая на ноги двинулся к Уонке.

Помнится, она говорила, что я лежал голым в подворотне на их территории, полностью чистым и здоровым. Тогда, когда я узнал это мне было всё равно. Ну был голым, лежал хрен пойми, где, и что? Что с того? Мне бегать, танцевать? Но сейчас, оглядываясь на тогдашние слова, я могу с уверенностью сказать, что ни черта не понимаю, как вообще оказался в Новой Александрии во Млечном Пути.

Что эти роботы там нахимичили, что, как я помню, кроме перелома в правом предплечье и незначительного ушиба в локте той же руки, – которые, по словам всё той же Уонки, я получил с её мёртвого многострадального товарища, – был без каких-либо увечий или царапин. Да чёрт возьми, даже без болей в лёгких и в горле!

– А, это ты… – первое, что сказала темноволосая девчонка, когда открыла дверь. Постояла секунды три и отошла в сторону, пропуская меня.

Её номер был в точности такой же, как и у меня. Всё та же мебель, всё то же освещение…

– У меня есть много вопросов, – негромко начал я свою речь, доставая два, непривычных мне, гранёных стакана из кухонной тумбы. – так что рекомендую тебе поудобнее сесть на диван.

– О-о, вопросы, – уважительно кивнула она, беря необычной формы стакан. – Это я люблю.

Я, не сопротивляясь плюхнулся на правую часть трёхместного дивана. Уонка принесла из кухни пластиковую бутылку оранжевой газировки и в данный момент наливала её в одну ёмкость.

– Я, пожалуй, откажусь от этой жидкости, – продолжил я наблюдать за её сконцентрированным действием. Аж смотрите как холодно смотрит! – Уонка, я же только что сказал, что отказался от неё. – показал я рукой наполовину опустошённую бутылку.

– Ой, не-не… прости… я… – она остановилась только тогда, когда второй стакан был полон.

– Ладно, ничего, я сам себе налью, – прытко пошёл я на кухню.

Ну что ты будешь делать… Хотя можно серьёзно восхититься её рабочему запалу, всё время его замечаю, даже когда ситуация прямо противоположна к этому. К примеру, когда я пытаю маргинала, она всегда и щипцы подаст, и скальпель принесёт, – конечно же только когда я сам этого попрошу, – и кровь вытрет, и плоть с кожей вынесет. Прекрасный помощник.

Когда я уже садился, Уонка мирно с каждым учащённым глотком опустошала газировку, время от времени делая перерывы на продышаться. На это я наблюдал с некоторым, я не знаю… непониманием?

Я слегка наклонился вправо, дабы в следующее мгновение удивиться с того, что она выпила, на минуточку, целых три! Две немаленьких и в то же время небольших бутылки апельсиновой газировки! И это всё за то время, пока я наливал себе воды.

– Ладно, давай приступим, значит…

Я остановился, когда моя рука не нащупала пачку в кармане. Остановился, медленно наклонил голову выворачивая другой карман, но и там тоже её не оказалось. Должно быть, оставил в своём номере. Честно, такое положение дел меня ни капельки не обрадовало, но вспоминая, что сегодня я выкурил порядка шестнадцати сигарет, то и само желание зажечь семнадцатую вдруг пропало.

– Значит… – сказала Уонка, подначивая продолжить.

Сделав сначала глубокий вдох, а после выдох, я сел поудобнее, и посмотрел на девчонку, что сидела напротив меня.

– Тебе известно что-нибудь о том, как я попал сюда?

– Ты… вроде бы был нагим, если я не ошибаюсь. Но и чего-то поконкретнее я сказать не могу, потому что не знаю.

– Хорошо… Тогда ты слышала что-нибудь до того, как вы меня нашли, что-то про взрывы, вспышки, я не знаю… электромагнитные импульсы недалеко от того места, где я был?

– Э-эм… нет?.. – неуверенно протянула Уонка.

– Сражу скажу, что требую от тебя серьёзного настроя. Как-никак, но вышеперечисленные и последующие вопросы меня не просто так интересуют. Ты меня поняла?

Думала она секунд четыре, прежде чем дать согласие, кивнув:

– Да, Михаил, тебя я поняла.

– Хорошо. Повторю последний вопрос: слышала ли ты тогда что-нибудь про природные явления в том месте, где вы меня нашли и где я, скорее всего, изначально находился?

– Нет, такие новости я не слышала.

Она вообще ими интересуется?

– Часто ли ты читаешь или смотришь новости?

– Изредка, – отпила она из стакана.

Так, ладно.

– Следующее: ведал ли я тебе события, что произошли со мной до того, как я попал сюда, на эту планету?

– Тоже нет.

Я протяжно выдохнул, откинувшись на спинку дивана.

Значит, ничего не знает… Так даже лучше, ведь чем меньше знаешь всякую хрень, тем лучше для тебя в целом. Но это не хрень, я прекрасно знаю это. Меня это очень, очень сильно интересует сейчас, и останавливаться на достигнутом я не вижу смысла.

И всё же, если откинуть в сторону факт незнания Уонки, то остаётся всего-навсего несколько, немногочисленных вариантов: первый, меня могли подбросить через гиперпространство; второй, каким-то образом телепортировать; третий, переместить иным, неизвестным науке способом.

Первый вариант можно смело выбрасывать на помойку, так как сам прыжок требует некоторое не столь быстрое время на восстановление, дабы все функции используемого двигателя оставались в минимально рекомендованном состоянии. Даже если взять за внимание тот факт, что можно совершить перемещение через гиперпространство сразу же после использования, – что, как понятно, смертельно последующим выходом из строя самого двигателя, а, следовательно, неминуемо последует взрыв из разряда «ахуеть какой огромный!», – это гипотетически лишь на округлённых тринадцать процентов возможно ускорит требуемое время.

Второй вариант тоже катится… Хотя нет, он может сработать. Во-первых, для меня эти слова кажутся просто смехотворными и невозможными, а также до ужаса нелюбимыми, так как слово «телепортация» в Федерации относится к числу запретных в употреблении, где это возможно, но не взять за внимание то, что в относительно неестественной и странной ситуации это, как ни странно, могло произойти. Не стоит забывать, что в мире нет технологий способных совершить телепортацию из одного места в другое.

Как я недавно узнал, на эту роль в интернете люди этого богопоклоняющегося мира часто ставят гипердвигатель. Но, как мы уже знаем, он лишь совершает переход из одного пространства в другое, совершая, насколько это возможно, быстрый переход из одной точки космоса в другую. С научной точки зрения это никак не подходит под телепортацию, так как тело, что совершает этот самый прыжок всё ещё осязаемо, хоть и только в подпространстве. Раньше, если верить истории моей Федерации и более древней истории ВРОНа, которая насчитывает порядка семи сотен тысяч лет с небольшим, были нередки случаи, когда, находясь в подпространстве космический челнок, судно или корабль, мог сдетонировать из-за тогдашней несовершенной технологии работы гипердвигателя.

То есть, эта теория… нет, гипотеза, является… Нет, стоп, это…

Чёрт.

Глава 40

– Уонка, – обратился я к нашему неоспоримому специалисту-психологу, который сейчас открывал четвёртую бутылку. – Так ли сильно заметно, что я… м-м... чёрствый?

– Ты? – она по-быстрому налила полный стакан и сделала маленький глоток. – Да, ты очень и очень чёрствый! – и ответила слегка непонятной интонацией.

– Это ли почему? – изогнул я левую бровь.

– Да потому что тебе и Божья церковь не нравится, и, всякое там, упоминание чего-то необъяснимого и неправильного с твоей авторитетной точки зрения… – она слегка приподняла стакан и качнула в нём жидкость. – Как её там? – и посмотрела на меня.

– Научной, – негромко помог я.

– Да, точно, с научной… – протянув, она мигом осушила очередной стакан, неаккуратно поставив его на столик. – Всё у тебя слиплось на этой науке... И, вообще, не понимаю я тебя. У тебя что, вся жизнь на ней завязана?

Это прозвучало слишком… откровенно. Прежняя Уонка, что была до этого, не нашла бы и момента, дабы сказать столь непринуждённо и открыто.

– Во-первых, скорее да, чем нет. Но если честно, то точное и беспрецедентное да, потому что это первоочерёдное. То, что никогда не должно оставаться в стороне или тени. А во-вторых, – я обвёл её рукой. – что с тобой, дурная ты моя? Ты каким образом умудрилась напиться через газировку?

– Я, – она едва успела закрыть рот, прежде чем издать глухой рык, от которого меня всего передёрнуло, но не потому, что я брезгливый или ещё что, а потому что воспитывался в абсолютно другой среде, где это было абсолютным бесчинством. – нормальна. И, на к твоему сведению. – она взяла пустую бутылку с большой жёлтой и неизвестной надписью на грубом языке («Миргандина») и поднесла к своему левому уху. – она безалкогольна. Вообще почти вся газировка безалкогольна.

Я взял пример пластиковой констанции в виде бутылки в руку и принялся рассматривать все надписи.

И вправду. Нигде нет упоминания процентного содержания спирта. Конечно, он может описываться без чисел, а буквами, но даже так, я смог убедиться в словах Уонки.

– Хорошо, ты права… – поставил я бутылку к своим собратьям.

– Вот видишь? – победно скрестила она руки. – Не стоит не верить словам моим словам. – сказала она с неким величием.

– Ладно…

Так, что там у нас…

Третий вариант объяснять я не вижу смысла ввиду того, что он и так понятен. Переместить иным способом, неизвестным мне, а быть может и науке? Да раз плюнуть. Если, конечно, это как раз таки возможно, чего исключать я точно не стану.

Возвращаясь всё к той же неугомонной девушке. Нужно поскорее избавиться от неё, потому что… трудно признавать, но у меня начинает зарождаться странное чувство, из-за которого я, как минимум, всё дальше и дальше отдаляю эту возможность. Но также понимаю, что если я всё же не сброшу её где-нибудь с некоторым количеством денег, то она умрёт. Возможно мучительно, возможно, быстро и бесчувственно, но умрёт. Этого я всеми правдами неправдами не хочу и всячески избегаю.

Почему это так необходимо? На этот вопрос я откровенно не могу ответить, так как попросту… не знаю какие слова подобрать. Вот что-то странное я ощущаю, смотря на неё. Что-то схожее у меня возникало при общении с Бертой, но в малой степени.

Если, к примеру, вспомнить все упоминания о маме со слов отца, то он всегда вспоминал её с некой теплотой, тоской. То же самое я замечал, когда заставал общение тёти с её мужем Тэйблвуэром, за исключением последнего и с добавлением чувства наподобие взаимопонимания. Нечто похожее я замечал и при прочтении древних романов прямиком с докосмического периода.

Что же это, что же это, что же это…

– Любовь…

Странным, совсем не своим голосом пробормотал я, вдумчиво открывая откуда-то взявшийся мешочек порошка, – на самом он взялся из одного из подсумков, что висела у кобуры, но на тот момент я не обратил на это никакого внимания. Тогда видимо и Уонка заметила мою странную фразу, так как через три секунды осторожно спросила:

– Любовь, и-и-и?.. – протянула она, возможно совсем не понимая, что я хотел сказать.

Я медленно взглянул на неё, не осознавая то, что через мгновение скажу полную, наполненную говном, хрень.

– Я, кажется, люблю тебя. – отчётливо пробормотал я. – Странно, представляешь? – и видя её застывшее в камень лицо, неустанно продолжил: – И я чувствую себя странно… Это же нормально, верно?.. Эй, Уонка, ты совсем лазеры за рельсы закатила?

Навис я над ней и перед лицом пару раз щёлкнул пальцами. Ноль реакции, за исключением рефлекса на моргание.

Это безнадёжно…

Выдохнув, я развернулся и сел на своё место, украдкой поглядывая на неё.

Ну и ладно, чего ж мне до неё. Главное, что восхитительный мешочек-то со мной, который вверит мне воодушевление и разнесёт все несчастья и невзгоды, а также, вдобавок ко всему и ненавистных имперцев в кровавое месиво, переполненное их же тухлыми кишками и разорванными в клочья органами.

Используя подготовленную как раз для этого случая пастельную бумагу из какого-то набора для сна и небольшую пластиковую ложечку, я распределил две тонких линии под стать моему носу.

Уже будучи готовым следовать расписанию, перед этим удостоверившись во времени, я в считанных дюймах остановил руку, что приближалась к носу.

– Ты как? – всё же не смог не спросить я. – Может… – и взглянул на дорожечку. – Хотя ладно, пусть. Как приду в себя, так сразу предприму что-нибудь… нужное…

Так шли целые часы, дни, а после и неделя. Всё это свободное время, которое упало мне на руки я разрабатывал, редактировал, менял и изменял план, что приведёт меня к конечной цели.

Не забывал и про расписание. Удивительно, что я только недавно принял тот факт, что вновь подсел на суфентанил. Порошком я как бы иногда балуюсь, но скорее для разнообразия, нежели для утоления зависимости. Сигареты же как оставались незаменимой частью меня прошлого в лице контрактника, так и остаются важной составляющей всего моего жизненного бытья, что следует изо дня в день.

Проходили целые дни за одним всего лишь маленьким столиком. В первый день я словно превосходный идиот нехило так растянул себе спину, сидя за диваном и составляя план. Поэтому на следующий день я, попросив Уонку сбегать за удобным маленьким креслом под стать высоте столика, лежал в кровати с дико ноющей спиной будучи полностью разгневанным и раздражённым.

Каково было удивление, когда, войдя в номер и положив ключи на тумбочку, а после включив свет, перед ней я предстал полностью обкуренным, пьяным и ужаленным в щи. Тогда я вновь прибыл в гости к моему новому ублюдочному приятелю. Мы вместе мирно побеседовали о моём плане, который он тогда надоел критиковать. То одно не нравится, то уже совсем другое, отличное от первого. Так, шажочек за шажочком, я закончил свою речь, после которой он, не спросив, запустил свою шарманку под названием «депрессия в минус нуль лет».

– Ты закончил? – вежливо поинтересовался он, когда я договорил.

– Верно, – выдохнул я, смотря в бесконечный пустотный потолок.

– Тогда смертный, никогда не забывай о важности смерти. То, что не делает нас сильными – чушь, серый мусор, что не достоин и взгляда нашего. Но важно никогда не брать выше положенного, – перед ним образовалась толстая выцветшая книга, что выглядела словно её били, пинали и кидали. – Этот завет олицетворяет жалость рода человеческого. – что-то звонко прозвенело, и она раскрылась. Было ощущение, будто он перелистывал её страницы своим несуществующим взглядом. – Я его зачитаю… Кхм-кхм. – утробно прокашлялся он. – И когда взошёл на трон о-о-о превеликий Бог Смерти...

Дальше я не слушал, хоть и делал вид.

Так прошла целая неделя.

– Вот это, – одним движением руки небольшая кипа офисных бумаг шлёпнулась об кофейный столик.

Я с ожиданием смотрел на то, как Уонка, с завязанным на голове конским хвостом, сначала оторвалась от готовки, подошла к дивану и села, а после неспешно взяла несколько документов, что были в самом верху одновременно с этим доставая очки для чтения из старенького футляра.

Пробежавшись по первым строкам, она, не поднимая головы, взглянула на меня из-под диоптрий:

– Это… – она поправила очки. – вполне выполнимо, если судить строго.

– А если честно? – выдохнул я, садясь.

– Спешу спросить, перед всем, что сейчас будет: сколько классов ты окончил?

– Двенадцать, – она странно посмотрела на вытянутую пачку и ещё страннее отреагировала на зажжённую сигарету. – Ну, что дальше? – выдохнул я целое облачко, которое сразу же рассеялось, поднявшись вверх.

– Можешь, пожалуйста не делать этого в моём номере, – это был не вопрос. – Я настаиваю, Михаил.

Я вытащил карманную пепельницу. Ловким движением руки раскрыл и медленно, как бы назло потушил ЦЕЛУЮ сигарету.

– Ты удовлетворена? – сдержанно полюбопытствовал я, пряча вещь во внутренний карман.

– Да, – кивнула она. – Переходя к классам… Ты обучался очно или заочно?

– Заочно. У меня был профессор, что работал на мою семью. Он-то меня и обучал всему, что люди проходят в школе.

– Дай угадаю, ты учился в универе, да?

– Верно, – медленно кивнул я. – Сразу говорю, что на юриста.

– Очно?

– Очно.

Она пару раз перелистнула мой план, остановившись на идее набора команды.

– Зачем? – украдкой взглянула на меня.

– Нас двое, верно? – я дождался её ответного кивка, а после встал на ноги. – Тогда и бессмысленно тебе что-либо говорить.

Я направился к тумбам, дабы захватить стакан воды. Слишком сухо во рту и ещё лёгкие покалывают. Не нравится мне всё вытекающее…

– Пилот минимум среднего уровня, легальный; максимум двое автоматчиков с военизированным прошлым; взрывник, спец по взрывотехнике; полевой хирург, врач, специалист по хирургии… Зачем писать столько синонимов? Не проще ли подобрать нечто общее?

– Так мне удобнее.

– Но не мне, – попробовала она вставить своё маленькое «я».

– А мне насрать – такой вариант тебя устроит?

Мы смотрели друг на друга в течение семи секунд, после которых она всё же продолжила читать.

– Найти способ вернуться обратно… – раздался её голос в небольшой комнате. – Ты даже не знаешь, как это сделать? – со скепсисом спросила она.

– Да, – отпил я немного воды. – Один мой очень… нужный знакомый сказал мне, что расстояние отсюда до моего дома насчитывает приблизительно десять огромнейших галактик, каждый из которых по пятьсот миллиардов звёзд. Нехилый путь, не так ли? А попал я сюда хрен пойми как. Вот я сражаюсь с роботами со своим напарником, а в следующее мгновение я уже слышу этот надоевшую речь на грубом языке и понимаю, что меня хотят убить.

Я залпом осушил стакан и с громким стуком поставил его на столик.

– Поэтому я и не знаю, как вернуться обратно. Знаю, что оттягиваю время. Знаю, что пиздец какой хуйнёй занимаюсь. Но и сидеть и тыкать в небо, а по-другому я это никак не могу назвать, я тоже не могу. Ты ведь знаешь, что, когда у человека нет никаких вариантов, он либо будет искать решение на протяжении многого времени, либо забьёт огромный болт и пойдёт нюхать, курить и трахаться?

– Я в корне не согласна с тобой, – ответила она с невозмутимым лицом.

– Ну и ладно, – отмахнулся я. – Сейчас главное – это набрать маленькую группу остолопов, которые в будущем нам будут только мешать, и от которых я в тот же момент избавлюсь, а после, как только выполним первую часть плана, мы наконец-таки найдём то самое место, похожее на то, что я по неприятному случаю упустил, и в конце концов вернусь к себе домой и истреблю этих недоёбаных сучек в лице имперцев.

– Позволь личный вопрос, Михаил, – я молчком смотрел на неё, показывая, что позволяю. – За что ты так ненавидишь, как ты уже сказал, Империю Шультце

– Не Шультце, а Шальтце.

– Разницы же нет, – пожала она плечами.

– Нет такого слова Шультце, есть Шульц. И оно, как правило – немецкая фамилия. Но всё, что связано с немецкой тематикой и прочим вытекающим, никак, даже на пороге не стоит возле Империи. Ты ведь знаешь империи древности, верно?

– Да, к тому же их было немало.

– И они все исчезли. Знаешь почему?

– Причин много: от сепаратистов и недовольных, до внутренних проблем с дефицитом и невозможностью контролировать огромные территории в связи с ещё не изученными технологиями того времени.

– Так вот, – я несколько раз постучал костяшками пальце об столик. – А эта империя как раз таки лишена большинства недостатков. Да, у них скорее всего есть недовольные, или что-то наподобие сопротивления. Но если я тебе скажу, что они контролируют двадцатимиллиардную галактику и имеют флот, гораздо превосходящий Федерацию, тебе это что-нибудь да скажет?

– Да, скажет.

– И они, к дополнению, ещё и на голову отбитые, что даже я не иду ни в какое сравнение, – я встал, расхаживая из стороны в сторону. – Они, чёрт возьми, и детей ебут, а после сжигают или режут, и женщин продают в не самое лицеприятное рабство, и стариков разбирают на кости, а после отправляют их на удобрение. Мне стоило увидеть один раз, один, чёртов раз за свою жизнь, и я никогда, блять, не забуду то, как это было, выглядело, пахло и ощущалось…