Текст книги "Сквозь миллион лет человечества. 2 том (СИ)"

Автор книги: sureraide

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– Есть кто внутри?!

Выждал я пять секунд.

– Отвечайте!

Тишина.

Я отошёл от двери и повернулся к Уонке, озадаченно смотрящую на меня.

– Нас точно не наебали?

– Не должны были. Они никогда никого не кидают.

– Пф-ф. Мы – никто для них. Не имеем статуса, репутации. Только деньги. И, – повернулся я к запертой двери. – совсем неудивительно, что нас всё же кинули.

– Почему ты так быстро потерял всякую надежду? – нахмурилась она в ответ. – А вдруг они там просто спят?

– Сейчас середина дня: нормальный человек без обязанностей станет спать в такое время? – ждал я изменений в её лице, которых в конечном итоге не увидел. – Правильно: никто. И, чтобы ты знала, давай лучше пойдём поедим, а? Я голоден.

– У нас осталась только тушёнка.

Моё лицо побледнело.

– Ой блять… – прислонил я руку ко лбу. – Снова эту хуйню жрать…

– Да никак это не… хрень. А очень даже полезное законсервированное мясо! – запротестовала Уонка.

– Её в сырую без ничего невозможно есть, неугомонная!

– Но у нас нет свежей еды, смирись с этим, – выдохнув, закончила Уонка.

Я встал ровно, уловив краем уха еле различимые среди шелеста листьев и говора Уонки шаги за дверью.

– Кто-то идёт, – шёпотом сказал я, повернувшись к двери.

Этот момент, когда заржавевший одиночный замок отходит в сторону, позволяя тем самым отвариться деревянным вратам, когда безмолвно открывается область, которая до этого была закрыта для нас, и когда на пороге предстаёт чёткая фигура человека ростом в меня с накинутой длинной, как плащ накидкой и закрытым от чужого взора лицом облегающей белой маской какого-то грустного клоуна.

– Майкл, – теперь уже не механический голос попадает в голову, отрезвляющий от появившегося до этого страха, который породил во мне желание пристрелить видимую угрозу.

– Да, – только и сказал я, пребывая в ахуе.

С уверенной прямой осанкой подошёл он ко мне, поставив правую ладонь на моё левое плечо. Я не видел лица Уонки, но мог представить, что она пребывает в таком же шоке, что и я.

– Рад вас снова приветствовать, Майкл.

Он снял маску с капюшоном. Под ними оказалось отлично запомнившееся лицо старого доброго Патрика.

Нет привычных человеческих глаз. Зрительные сенсоры располагаются за тонированным стеклом, словно обхватывающего треть всего лица. Нет рта. Вместо него красуются три чёрных точки, создающих незамысловатый вид грустной перевёрнутой улыбки. И нет бровей, волос и ушей, – уши спрятались за защищёнными микрофонами в виде небольших углублений с пипочкой в центре.

И сама голова. Она то где-то светло-серая, то тёмно-серая.

Я протянул правую ладонь.

– Тоже рад тебя видеть, – я постарался улыбнуться, но вышло как всегда: хуёво.

Мы сделали рукопожатие, в котором Патрик и вовсе не напрягал свою руку. Конечно, ведь он бы тогда к херам мою ладонь разломал.

Глава 60

– Господин Отто-старший, сэр ДеСтратко и мисс Эккерон в данный момент находятся на берегу близлежащего ручейка. Желаете наведаться к ним, Майкл?

– А они что там… делают? – не обдумав спросил я.

– Набирают воды в металлические канистры.

Конечно, для чего ж им ещё ходить к ручейку, Майкл Отто…

Чёрт, я не могу… Как же непривычно слышать, что он более-менее не ломанным голосом говорит, а довольно чётким и убедительным, словно он уже не робот, а, например, высококвалифицированный радиоведущий с плохим студийным микрофоном.

Если они в данный момент находятся у естественного водного источника, а мы здесь, у дома, значит неплохо было бы подождать их внутри, сидя где-нибудь на кухне, в зале.

– Нет, я… не желаю сейчас к ним вот так наведываться. И это, пока не забыл, познакомьтесь, – притянул я подошедшую поближе Уонку; Патрик повернул свою голову на неё. – Это Патрик, мой быстро приспосабливающийся специалист по всему, что только вздумается. Он умеет пилотировать многие виды летательных аппаратов, обращаться со стрелковым вооружением, с минами, со взрывчаткой, имеет знания минимум десяти языков, а также отлично знает психологию и к тому же является обладателем выдающихся манер, что даже я прошлый ни в какое сравнение не стою рядом с ним.

– Э-э… – почему-то засмущалась она.

– Не стесняйся, он отличный… напарник, – я было хотел сказать человек.

– Я рада познакомиться, – как-то натянуто улыбнулась Уонка.

– Приятно познакомиться с вами, мисс, – едва заметно кивнул Патрик.

– А это Фиттонеса Груховская, или по-простому – Уонка, моя возлюбленная, девушка, напарница, компаньонка и спасительница, – в этот момент она очень мило крепко-накрепко закрепила свою ладонь с моею. – Удивительно хорошо разбирается в медицине, хорошо осведомлена в знаниях истории ВРОНа, отлично обращается с огнестрельным вооружением, умеет поддержать и позаботиться, даже когда я её об этом не прошу, а также она логичная, умная, смышлёная. Смею заметить, что зверски неугомонна и вынослива, когда речь заходить о постельных превозмо…

– Кхм-кхм… – наигранно кашлянула упомянутая в кулачок.

Надо же, мисс Уонка. Как сосать до такой степени, что у меня член едва ли не сдыхает – нормально, а как рассказывать об этом, по сути, роботу – ненормально.

– В общем, она незаменимый для меня человек, – закончил я небольшую сводку, стараясь забыть прошлые мысли.

– У вас появилась суженная, Майкл? – сложно было отличить его интонацию, но смысл вопроса я так и не понял.

– Э, нет, Патрик. Мы не супруги. Как я сказал выше: мы пока просто состоим в любовных отношениях.

– Понял вас, Майкл. Разрешите поинтересоваться: как давно вы потеряли правую нижнюю конечность ниже бедренной кости? – опустил он голову к упомянутой культяпке.

Я проследил за его несуществующим взглядом.

– Это… не совсем важная история… – как-то не хочется по сто раз повторять одно и то же. – Давай так, расскажу за столом, когда все соберёмся, хорошо?

– Понял вас, – вошёл он вовнутрь, отойдя в сторону. – Не желаете ль выпить чаю, Майкл и миссис Груховская?

– Желаю.

Войдя, Патрик сразу же жестом пожелал взять мой накинутый на плечи плащ дабы повесить; я ответил кивком, на что он осторожно снял его с меня.

– Прошу прощения… Патрик, но… как к вам можно обращаться? – спросила его Уонка.

Вышеупомянутый посмотрел на меня с немым вопросом.

– Думаю, что лучшим решением будет самостоятельно решить это за себя.

– Майкл, вы уверены? – как-то сомневаясь спросил он.

– Ага, – повернулся я в сторону зала, выглядящего под стать дому: старо.

Я не стал заострять на нём внимание, лишь скользнул взглядом по мытому деревянному полу и вполне чистому убранству и всё.

– Тогда будьте любезны, миссис Груховская, называть меня Патриком.

– А-а-а… почему миссис? – запаниковала Уонка.

Точно…

– Патрик, пожалуйста, постарайся называть Уонку по прозвищу. Да и тем более, она не является ни моей женой, ни супругой, ни невестой или что-то там да там. Просто девушка. Отношения. Первый этап и все дела с вытекающими особенностями.

– Вас понял, – слегка поклонился он, повернувшись к напольной вешалке, куда повесил наши плащи.

С “помогающей” под боком черноволосой я дошёл до дивана, на который сел. Оставив костыли опирающимися на подлокотник, я в тишине по привычке попытался взять невидимые пачку сигарет с зажигалкой, как вспомнил, что они-то в плаще.

– Стоит ли курить… – пробормотал я про себя.

– Не стоит, – ответила на незаданный вопрос Уонка.

Я посмотрел на неё.

– Ладно… Ты права.

Через три минуты и пятьдесят одну секунду пришёл Патрик, неся поднос, который аккуратно поставил на старый кофейный столик, сделанный из стекла. Две белых чашечки на блюдцах, наполненных чёрным чаем.

– Ваш тот, что справа, Майкл, – с ожиданием встал он напротив меня.

– Спасибо, Патрик, – взялся я за ручку правой ладонью, когда левой за блюдце.

Убедившись в температуре, сделал первый глоток.

Как бы сказать… Вкусно. Вкусно и привычно. В максимальной точности такой же чай я пил, когда жил в своём доме. Обычно его варили служанки только для меня. История его происхождения связана с тем инцидентом, когда в очередной раз пребывая в слегка неудовлетворённом состоянии от внеочередного доёба со стороны отца я в тихую под покровом ночи проник на кухню, где впервые попробовал самостоятельно заварить себе чай. Вышло на удивление не дурно. Он даже дяде понравился. После того, как мне по особой просьбе тётя подарила Патрика, служанки и остальной перестал его мне варить. За это взялся именно металлический напарник. А главная особенность данного чая заключается в том, что его сварганить можно из чего угодно, главное, чтобы был изюм, а остальное в нём менее важно.

– М-м-м… – удовлетворённо промычал я, причмокнув. – А ты помнишь, в какой последовательности, в каких унциях его обычно надо заваривать.

– Вы любите именно такой чай, Майкл. Рад, что вам понравилось, – повернул он голову к черноволосой. – Как вам, Уонка?

Она оторвалась от чашечки.

– Вкусно, – одарила она его скромным мнением. – Однако слишком сладок он. Много бы я не стала пить, Патрик.

– Благодарю вас, – едва заметно сделал он поклон.

– Так вот о твоей программе, – поставил я на поднос чашку. – Заметил, что твои децибелы поубавились, да и сам стал говорить немного человечнее. С чем это связано?

– Инициатива господина Отто-старшего. Цитирую: сделать меня полезнее путём набора человеческих особенностей.

Как видим, в этом они несильно преуспели за полгода.

– И как ты именно перестал так громко говорить? Буду честен, меня это раздражало.

– Сэр ДеСтратко и мисс Эккерон провели в моей компании порядка двух сотен тринадцати часов.

Не дурно.

– Твоя оценка? – спросил я, но Патрик ничего не ответил. – Ну, твоя личностная оценка касаемо всего вышесказанного?

– Старания обучить меня петь, менять интонации, находить простые слова не дались напрасно. Но больше часов необходимо.

Как… скромно. Надо бы пока мы в более-менее мирной ситуации понатаскать его и сделать не отличающимся от обычного среднестатистического человека. Хотя я перегнул, он всё равно всегда будет похож на довольно начитанная высокого молодого человека с титапласталиевыми манерами.

Зачем мне это надо? Ответ прост: чем меньше он отличается от людей, тем меньше проблем мы оберёмся в будущем. К сожалению, неприятно осознавать, что дядя, Берта и Бевис так и не смогли привести его к какому-нибудь подобающему состоянию, при котором он смог бы походить хотя бы на очень нудного человека.

– Вопросы закончились, – зажал я переносицу. – Желаю провести время в тишине.

– Как изволите, Майкл, – отошёл в сторонку Патрик.

Я посмотрел на Уонку.

– Не против?

– Нет, – одарила она меня скромным комментарием, углубившись в незначительно пыльный диван, тихо выдохнув весь воздух из лёгких.

Время тикало, звезда колодца палила своими лучами по всей поверхности, за окном пели птички и шелестели от ветра листья. Я находился в режиме ожидания: мыслей нет, лишь… ничего. Просто пустота, как в том же пространстве деда.

Для меня подобная радость была редка, есть сама редкость, и продолжает являться ею. Вот… всё бы отдал, дабы всегда находиться в подобном состоянии. Состоянии, когда тебя не гложут сомнения, неприятные воспоминания, травмы, переживания и лица давно погибших близких, которые были мне как минимум приятны.

В таком вот состоянии я и пробыл десять реальных минут. Уонка на протяжении всего этого времени заинтересованно рассматривала Патрика. Надеюсь, простого интереса ради, а не для проверки его несуществующих гениталий. Сам же робот стоял в сторонке не шевелясь, смотря в дальний коридор, что отделял минималистичную прихожую с полуразбитой кухней, которая совмещена с залом.

Издали чётко раздалось отпирание двери. Должно быть вторая, то есть чёрный вход.

– …развешать бельё? Поняла-приняла, мистер Отто… – незавидно произнёс до чёртиков знакомый голос.

Приближались негромкие шаги молодой на возраст девушки по надоедливым скрипящим половицам.

В мгновении, я понял, что это чёртова Берта.

Каштановые волосы до плеч, завязанные в один конский хвост. Пыльные кроссовки серого цвета, старые потрёпанные тёмно-синие джины стандартного размера, куртка на резинках в триколор, – чёрный, жёлтый, синий, – бежевая футболка с какой-то странной аббревиатурой на кириллице.

Уже не улыбчивое выражение её лица не вселяло каких-либо вопросов всякому незнакомому человеку. Однако я и не незнакомый для неё. Она мой первый друг. И я искренне удивлён тому, что она выглядит грустной, словно плохое что-то случилось. Небольшие чёрные мешки под глазами, отсутствующая косметика, минимум украшений, которых она так любила всё время и, что больше всего в плохом смысле зацепило мой взгляд, был рваный чёткий шрам вдоль подбородка. Он словно разделял его наполовину.

Она-то не сразу заметила нас, когда вышла из-за угла. Прошла несколько футов держа в руках у живота белую сетчатую корзинку, сделанную из пластика, в которой горой лежали вещи, преимущественно чёрные. Но увидев краем глаза нас, молниеносно остолбенела, превратившись в подобие восковой фигуры.

Глазки шире-шире, ротик больше-больше, воздух сильнее-сильнее.

Вот потеряв все силы она роняет корзинку вместе с постиранным бельём на старый деревянный паркет, прикрывшись руками ради какого-то жеста, и шокировано произносит:

– Майк!! – неверующе выкрикнула она моё имя. – Ты… что тут… делаешь?! Как ты… Откуда ты узнал… что… мы… здесь?..

Берта провела всех нас троих обеспокоенным взглядом, вновь остановившись на мне.

– Ну… как видишь, это я, – пальцем указал я на себя. – И тебе никак не кажется. Вон, можешь даже у Патрика спросить.

Она взглянула на оного.

– Могут заверить вас, что это Майкл, мисс Эккерон, – негромко произнёс он.

Краткий ответ, и… видимо он её не удовлетворил, потому что она продолжила смотреть на меня с таким же обеспокоенным выражением лица, как у ребёнка, который впервые услышал, что его близкий родственник умер.

– …бегу!

Выкрикивал ещё что-то, судя по всему, Бевис, вбегая в дом через тот же самый чёрный вход.

Он вбежал в зал с двухствольным ружьём наперевес, источая те же самые эмоции, что и моя давняя подруга. За исключением того, что он скорее готов защищаться, нежели стоять да ссаться.

Немного ниже меня ростом. Темноволосый шатен со слегка грубоватым и хамоватым лицом. Глаза мертвеца, ровные, но уже не сверкающие ряда зубов, и ещё его вечно получающаяся ехидная улыбка, когда на самом деле, если основываться на его словах, он может и вовсе не иметь плохих намерений. Зато с поистине туповатой жестикуляцией, которую, я надеюсь, он всё же искоренил. Одет в простую рубашку-поло сизого цвета с несколькими жирными пятнами, и туфли неизвестного типа и в прямые выцветшие чёрные брюки.

– Опусти ружьё, Бевис, – спокойно попросил его я, показывая свою ладонь, опускающуюся перпендикулярно вниз внутренней стороной.

– Майк?! – в полном ахуе выдал он, мигом опустив ружьё дулом в пол. – Откуда ты здесь?

– Да блять, просто успокойтесь уже, – зарычал я, взмахнув руками. – Кончайте цирк проводить, остолопы! Заебали стократно, честно.

– Но… как ты… Э-э… Я чёт ничего не понимаю, чувак… – приложил он ладонь к виску.

Так, спокойно… Успокойся, Майкл… Всё хорошо… Всё под контролем…

Вдох, выдо-о-ох… Вдох, выдо-о-ох…

Нет, ну что за цирк эти двое устроили? И если с Бертой всё ясно, то… что насчёт него? Как он вообще мог остановить предполагаемых взломщиков, если врывается настолько громко и неорганизованно? Да его бы любой ребёнок давно расстрелял.

Глава 61

– Я желаю дождаться своего дядю в тишине, – успокоившись тихо произнёс я своё одностороннее требование. – Когда он придёт, тогда и ответим на вопросы друг друга. Поочерёдно. – последнее я сильнее выделил.

– Ладно… – прислонился к стене Бевис. – Но ты это… Я просто, блин, ну рад, что ты здесь.

– Я тоже, – постарался улыбнуться, но вышло хреново. – А теперь просто стойте и молчите.

Пока эти крикуны не могли отойти от шока, я заметил, что Берта странно скользила по Уонке взглядом, которая одаривала её тем же. Если вторая поняла, что это скорее всего та самая девчонка из моих воспоминаний, то первая хрен пойми как с ходу начала догадываться, что черноволосая является не последним для меня человеком.

Или же я просто неправильно всё вижу.

Так мы и дождались дядю, вошедшего через тот же вход. Он, в отличие от молодых, всё понял и без лишних слов, – хотя и не без бурной реакции, которую скорее всего только я смог отличить по крохотным деталям в лице, – сел на стоящее напротив нас дырочное кресло.

Кажется он схуднул, так как прошлый раз, а точнее полгода назад, у него имелось хорошо заметное пузо и второй подбородок. Вон, сейчас даже рубашку примерно моего размера носит. Лысина обошла его стороной, оставив его короткую стрижку без видимых изменений, за исключением почти что абсолютной седины.

В данный момент он выглядит как мужчина среднего возраста, который хоть и не проводит всё своё свободное время в тренажёрном зале, но который не сидит на одном месте и не пьёт каждый день пиво, смотря при этом какое-нибудь гнилостное телешоу по зомбоящику.

Оттянув рукава и сложив кисти в замок, он сгорбился, опираясь локтями об колени и задал мне поистине уже обычный вопрос, который мне доводилось слышать десятки, если не сотни раз:

– Итак, Майкл, рассказывай… – взглянул он на Уонку. – Начну с малого. Сначала: откуда эта мисс? Кем она приходится тебе?

– Моя пассия.

Привычная практика. Он спрашивает – я отвечаю. Фактически это допрос, но что поделаешь, когда по-другому родственники не могут. Приходится прогибаться, как бы неприятно это ни звучало.

Он заметно помрачнел, нахмурившись и сильнее вглядевшись в лицо Уонки, которое она попыталась спрятать, пока я не несильно сжал её ладонь. Мой жест она, по-видимому, оценила, так как сжала свою уже не мягкую ладонь, измазанную в микротравмах и мозолях, и не стала сопротивляться, встретившись глазами с дядей.

– Не важно. Позже вместе обсудим. Следующий вопрос: что случилось с твоим телом? Как потерял конечность, получил повязки на туловище и… твой в целом побитый вид?

– Вот недавно как раз и нахватался, дядя. Выжил за счёт прекрасных обстоятельств, а также, – я указал свободной ладонью на Уонку. – благодаря её неоспоримой помощи.

Дядя взглянул на неё теперь не обходительно, а более… изучающе? Да, он словно её пытается своим взглядом досконально изучить. Ладно, он делал это и минутой ранее, однако сейчас это стало более явным.

– Хорошо, продолжай.

– Человек, которого я единожды нанял на миссию, оказался предателем и выстрелил сначала один раз сюда, – тыкнул я в точное место. – а после сюда. Тогда, когда я лежал на песке, притворяясь без сознания, он подошёл и выстрелил в меня в упор с двадцатого калибра, оторвав конечность без возможности её дальнейшего пришивания. То есть связки, нервы… Плохо разбираюсь в медицине. Это Уонка. – тыкнул я несильно несколько раз её в бок; она напряглась, тем самым видимо пытаясь убрать любую последующую ответную реакцию организма. – куда лучше меня смыслит в этой области.

Дядя гортанно промычал, как бы говоря: «Понятненько».

– Следующий: ты принимал?

– Что? – не совсем понял я.

– Опиоиды? – без каких-либо изменений подкорректировал он.

– М-м… да, – легко сказал я, вытащив запасной шприц-ручку, в котором содержится боевой наркотик с неясным химическим составом. – Вот, например его я не использовал, но держу в лёгком доступе на всякий случай. Если же прямо отвечать на твой вопрос, то… Да. Я принимал суфентанил, промедол и морфин. Порошком баловался. Сейчас курю. Но реже, чем до этого. Это всё, что вы хотели узнать, дядя Янник?

Он сел ровно, как только я задал ему этот вопрос.

– Мы начали не с той ноты… – дядя посмотрел мне в очи своим хмурым от жизни взглядом. Я привык к нему, однако предпочёл бы как можно меньше заставать такие моменты. – Не думаешь, Майкл?

– Думаю, – согласился я после недолгой тишины.

– Как насчёт поговорить наедине?

– Неплохо, – пожал я плечами.

– Молодняк, слушайте меня, – он посмотрел на Берту. – Берта, развесь бельё на улице. Не в помещении. Сегодня хорошая погода.

– Да, мистер Отто, – удалилась она, прихватив с собою до этого собранную корзинку. И как она успела? Как я мог этого не увидеть?

Дядя взглянул на Бевиса.

– Перетащи все канистры на второй этаж. И осторожнее, Бевис.

– Понял-принял, мистер Отто, – поникшим голосом сказал он, уйдя в ту же сторону.

Остался лишь Патрик.

– Патрик, – взглянул на него дядя Янник. – Можешь оставаться здесь. Всё равно ты должен быть в курсе всего, что только есть.

Он слегка поклонился.

– Понял вас, господин.

Дядя ответно кивнул, переведя взгляд на нас с Уонкой.

– Она остаётся здесь. Это не обсуждается, – вставил я голосом, не терпящего возражений.

– Будь, по-твоему, Майкл. Ты уже взрослый, не мне тебе говорить, что делать, – безапелляционно пожал он плечами.

– Ценю вас за эти слова, – бросил я не подумав.

Дядя, видимо не размышляющий над моими последними словами, впал в довольно долгие раздумья, которые длились около минуты. И эти шестьдесят секунд с плюс минус пятью были для меня чем-то приговаривающим, словно мне сейчас огласят приговор, а после я буду висеть на виселице с конечностями, смотрящими в круг смертника.

Наконец, когда он вышел из этого несколько раз поморгав, а после с тяжеленным выдохом прислонил ладонь к лицу, словно тем самым пытаясь скрыть свои эмоции, раздалось то, к чему я изначально отнёсся без сущего сентиментализма:

– Реджис мёртв, – негромко, но басовито сообщил дядя охренительную новость.

Я замер, заставив без какого-либо жеста повторить за мной Уонку.

– Как… умер?.. – оставив любые мысли я решил узнать побольше информации.

– Хирурги семьи констатировали несовместимую с жизнью черепно-мозговую травму, не имеющую возможности возврата к прежнему состоянию.

– Я… это… вообще… тебя никак не понял, дядя… – мне доводилось сложным даже связать целое предложение. – Можешь… как это… поконкретнее?..

– Он стал калекой после того, как ты его избил. По всему видимому повредил ему что-то в затылке. Даже выйди он из комы, то прежним уже никогда бы не стал потому, что, как я объяснил выше, он сильно повредил свою голову. Он потерял свою память, привычки, характер, принципы и навыки. Грубо говоря: Реджис жив, но без личности.

Я с безмолвным треском опустил голову.

То узнаю что мама мертва, то я перегораю и впадаю в лёгкую форму апатии, то Федерация не единственная многосистемная страна во Вселенной, то первоначальные планеты и галактика словно вырезаны историками, то я головой ударяюсь об стальную балку и иду в глухой лес вырезать стаи волков, то я начинаю испытывать какие-никакие чувства к Уонке, то её похищают, а после я раздавливаю похитителя, то меня предаёт подруга девушки, отстреливает конечность и ломает рёбра…

Дядя подошёл ко мне и положил правую ладонь мне на левое плечо, похлопал несколько раз и горько улыбнувшись.

– Не нахожу тебя здесь виноватым... Мы сами виноваты, что не рассказывали тебе правду о твоей матери на протяжении всей твоей жизни.

Я поднял взгляд.

Лицо моего дяди: кое-где виднеются заметные морщины, несколько родимых родинок на правой щеке, блеклые зелёные глаза, выкаленное годами хмурое выражение и очень, чёрт возьми, очень редкая слабая улыбка, появляющаяся лишь тогда, когда во Вселенной одновременно взрываются тысячи сверхновых.

– Ты молодец, что жив, – приобнял он меня, стараясь не использовать силы.

Вот так просто. «Молодец, что не умер и сейчас стоишь передо мной» – примерно такие слова он и вложил в данную фразу.

– Как обстоят дела… в Федерации? – стараясь оставить раздумья на потом, переключился я на следующую волнующую меня тему, не поднимая головы.

Дядя отстранился.

– Диктатор не справляется, – сел он обратно на кресло с небольшим «ух». – Десятки тысяч систем были потеряны в ходе избиения.

– Избиения? – приподнял я правую бровь, остановившись на сконцентрированном лице моего родственника. – Так ты видишь нашу оборону?

– Майкл, не знаю, не заметил ли ты раньше, но Диктатор по какой-то неизвестной мне причине отправляет в оборону лишь добровольцев и ополченцев с близлежащих систем. Все специализированные войска и армии находятся у столичного пространства под безукоризненным приказом, не дающим им действовать логично. Он не использует ни Тяжёлых Рысей, ни наши линкоры и крейсера. Это… – он взглянул на меня. – не объяснимо.

Логика Диктатора ясна – защитить столичное пространство, ценой второго и третьего звена. Хреновое решение по причине того, что мирняк гибнет, инфраструктура теряет свою значимость, а также эти имперцы… получают целые колодцы для всякой развлекухи для умалишённых обезьян, не достойных называться людьми.

Однако я не могу назвать его действия безоговорочно правильными. Да, они были бы такими если Империя изначально прорвалась в столичное пространство через… как-то или что-то. Я же прорвался, верно? В смысле, попал в эту галактику. У меня есть конечно догадки и небольшой вопрос к Вакуусу... Но зачем мне вновь их раскладывать в руках?

Ладно, вспомню как-нибудь позже.

Дядя немолодо выдохнул.

– Если говорить о другом, то изначально тётя допытывалась узнать про тебя у твоих друзей. Звонила Бевису… пыталась ещё с Бертой связаться, но не получалось. Её отец не давал этому случиться. Когда я поправился, решил найти тебя довольствуясь ничем, в прямом смысле. Только какой-то незамысловатой сводкой координат планеты, про которую Реджис молвив на протяжении свыше двадцати лет.

– А-а-а, понял… – почесал я переносицу.

– Имеются дальнейшие действия? – спросил дядя после недолгой тишины.

– У меня есть план. Вкратце, нам необходимо договориться с кем-нибудь из влиятельных на этом колодце и купить судно с возможностью лететь под стелсом.

– Отличная, хотя и чересчур банальная идея, – кивнул он.

– После этого мы… – я побледнел, поняв, что не выстраивал конкретный план до того, как получил информацию о том, что мои близкие находятся здесь. – А дальше я не знаю. – всплеснул я руками.

– Майкл, ты мне сильно напомнил Реджиса – он так же раньше часто делал: говорил что-нибудь напрямую прозаичное, а потом размахивал руками в стороны и говорил, что не знает.

– Ну… – задумался я, отведя взгляд. – не поспорю…

***

Вечером того же дня я лежал на двуспальной кровати не первой свежести, думая о всяком.

Дядя выделил для нас с Уонкой отдельную комнату на втором этаже, самую отдалённую, если считать расстояние от лестницы, не внушавшей никакого доверия.

После небольшого разговора о Федерации, дядя Янник решил на ней и остановиться, предложив полуденный обед, состоящий из… нагретого над костром риса. Не сказать, чтобы я был удивлён, но сам факт того, что за все три месяца их здешнего пребывания они так и не смогли раздобыть аналоговый источник электропитания, как например бензиновый генератор, огорчал.

В разговоре с Бевисом на обшарпанном уличном диване, воспринявшим моё “внезапное” появление, узналось, что его не допустили к мобилизации из-за должности при Верховной Юстиции Федерации. Также я несколько раз замечал, как мимо проходящая как бы по делам Берта всё время украдкой поглядывала на него, рассказывающего интересные для него истории про их недоприключения и здешний быт, не отличающийся от Федерации практически ничем, за исключением каких-то там свобод прав всех граждан и множественных деталей, коих описывать я заебусь.

И должно быть, если я не ошибаюсь, она имеет какие-то планы на него. Какие именно – без понятия, однако я не допущу того, что она в конечном итоге его съест. Нет, серьёзно. Как много раз вы видели, как женщины едят мужчин? Я вот – тысячи. И причём живьём, так, по кусочку каждый день, пока сам мужчина не сдохнет по причине чёртовых алиментов, выплачивание которых просто выдавливает по карману большинство людей, оказавшихся в данной ситуации.

Но самым странным для меня всё же являлись действия нынешнего Диктатора. Быть может он о себе заботиться? А может вообще позабыл о своих обязанностях защищать в первую очередь свой народ, неустанно работающий на него и сохранность Федерации?

Непрофессионализм командиров и главнокомандующих был подчёркнут дядей, который за столом раскритиковал их множественные проблемы, вызванные ими. Так, например, он упомянул, что некоторая часть выживших и отправившихся в столицу раненных солдат-ополченцев всё-таки рассказывала тайком своим родственникам сомнительные решения оных. Это при том, что рассказывать про ужасы войны и прочее вытекающее в нашем государстве можно, а вот что-либо насчёт ведомых подразделениями – нельзя.

Историй было много. Часть я могу кое-как подтвердить, часть не воспринимаю по многим причинам, появляющимся в ходе раздумий. Стоит мне упомянуть про то, что моё отделение всегда оставляли где-то в ебенях, так вообще в сказку проваливаешься. Вот, меня никогда до этого это не интересовало. Ну… дислоцировали нас где-то в тысячах милях от точки, подумаешь. А сейчас, смотря на это через призму пройдённого времени и с какой-никакой мирной обстановкой я теперь постоянно ловлю себя на мысль, что это действительно непростительно.

В начале всего пути они обнаружили углубление на дне которой была платформа в форме окружности, остававшейся открытой до поры до времени, пока весь небольшой отряд в составе моих близких и семерых солдат-ветеранов нашей семьи. Пройдя в точности такой же путь что и я когда-то с Патриком, они были злополучно вырублены, как и я, за исключением того, что меня отдубасили по харе, а они просто… ну, были там, и уже через мгновение оказались здесь.

Патрик, как оказалось, всё то время, пока я бороздил Эйнвуд, а близкие находились хрен пойми где, на протяжении аж трёх месяцев после, как сказала Берта: «Секундного моргания», находился в режиме ожидания. Хорошо, что они появились с некоторым количеством снаряжения и полностью одетыми в одежду, в коей изначально и летели. Мне вот такой возможности не дали, отправив нагим и без чего-либо, что немного неприятно.

Сегодня двадцать седьмое июля и мне…

Я протяжно зевнул, раскрыв челюсть на максимум.

…очень хочется спать. Так много хрени произошло за последние две недели, что хочется просто углубиться в более-менее подобающую постель и сделать так, дабы меня не тревожили.

– Спокойной ночи, – сказал я, повернувшись на левый бок.

– Спокойной… – тихо пробормотала Уонка, находясь на правой половине кровати.