Текст книги "Сквозь миллион лет человечества. 2 том (СИ)"

Автор книги: sureraide

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Глава 49

– Что скажете, – я протёр пот со лба, снял респиратор и встал со скамейки. – Павел Владимирович? – и посмотрел на оного.

Он отложил разводной ключ на алюминиевый поднос и сняв фильтр взглянул на меня.

– Минимум три миллиона – мой окончательный вердикт.

…

– Я не пойму, это из-за имплантов? Что в них такого… дорогого?

– Если вы ещё не поняли, Игнирь, то поспешу вас оповестить, что все имплантаты в какой-то степени дорогие, – он указал на свои наручные часы. – Вот они, когда мне их жена дарила, стоили пятьдесят тысяч, сейчас же цена возросла до семидесяти.

Я пригляделся к ним, и… Обычные такие часы. Механические, с какими-то драгметаллами, которые создают некий незамысловатый узор в форме шестигранной… звезды…

– Вы серьёзно? – спросил я не подумав.

– Что-то не так, Игнирь? – он опустил руку и выдохнул. – Если вы не против, мы можем закончить, если у вас время… – дилер протяжно зевнул. – поджимает. И, если быть с вами категоричным, то я не пойму – почему вы так трепещете недовольством слыша высокую цену, когда это вы – продаёте, а я – покупаю?

Я подошёл к хирургическому столу, где на животе лежало обнажённое блёваное зелёное тело давно умершей девушки с отсутствующими конечностями и головой. Труп давно потерял свою мышечную массу оставшись лишь с подобием натянутой кожи, цвет которой навсегда утратил свою былую жизнь. Органы, как сказал дилер и как я сам заметил, превратились в жалкое подобие, которое всецело напоминает мне съедобную «жижу», что я ел когда-то.

Постучав пару раз по позвоночнику целиком и полностью повторяющего анатомический, сделанного, судя по всему, из эластичного металла, я украдкой взглянул на Павла.

– Оплата сейчас? – негромко спросил я.

Он безмолвно смотрел на меня через линзы.

– Повторяю: оплата сейчас? – я повторил, уже одной рукой готовясь взяться за пистолет в случае чего, но…

– Да, – наконец ответил дилер. – Сейчас я приду. – и ушёл в передний салон, оставив меня наедине.

Я вновь взглянул на труп и плавно переместился на небольшой высокий столик, что был впритык к инструментарию, и осторожно взял бионическую руку – сравнимую по массе с привычной женской, но прочнее даже анатомически правильной и здоровой руке прожжённого мужчины, который днями и ночами сидел в тренировочном зале.

Чёрт возьми, да кем она была при жизни, раз такие импланты себе на тело устанавливала?

Если я иду по правильному направлению, то каким образом надо… А… Скорее всего она была коррумпированным полицейским… Ведь обычные, настоящие уважаемые идеалисты или просто правильные кадры общества находились в середине всего социального строя, если не ниже.

Вакуус, есть приблизительно две минуты?

На что?

Проверь пожалуйста кто именно слушал нас с дилером через микрофон, что был закреплён к уху второго.

Дед исчез на секунд одиннадцать из моего сознания. Не знаю, как это правильно описать, как будто из твоей головы выветривается без последствий некая оболочка, после чего всё встаёт так, словно ничего не произошло.

Твой женоподобный знакомый. Сидит на старом диване на втором этаже заброшенного склада у полуразрушенного неиспользуемого пирса.

Константин? Серьёзно? И что он там делает?

А ты действительно хочешь узнать?

Да. Если не хочешь отвечать – так и скажи.

Он… о-ох… дорогого тебе человека в плену держит.

Дорогого? В смысле?

Так приди и узнай у него сам.

Так ты же у меня есть! Дед! Ты же можешь… телепортироваться, верно?!

Сказал я про себя в пустое помещение, где кошмарно воняло тухлятиной вперемешку с трупным газом.

На пике уверенности мигом натягиваю респиратор и уже было собираюсь дотронуться до дверной ручки, как еле слышно улавливаю…

– …я вас уверяю, у товара были глаза второго уровня пятнадцатого поколения… Да… Ага… Но… оставить при себе? Зачем? – с кем-то по телефону спорил дилер.

Только вот другие, кто находился в переднем салоне, тоже что-то говорили, но я ничего не понимал, так как всё было на грубом языке, за исключением дилера.

Дед, поможешь?

Сам справляйся, ты же у нас уже большо-ой…

Приняв к сведению его слова, я как бы невзначай тихо сел на ближайшую неудобную лавочку. Прикинув приблизительную слышимость и выставив максимум усилий на фокусировку улавливания речи, я медленно, но верно стал подмечать для себя детали.

– …как?.. Быть этого не может… – послышался негромкий хлопок чего-то бумажного на твёрдое. – Вы уверены?.. Их не было… А нет, они были… Голубой?.. Нет, Гробовщик, так я убедиться увы не смогу, мне нужно… Но я… Шрамы? Да, они были в области паха… множественные, если память не изменяет… Х-хорошо… – как-то неуверенно произнёс дилер, чтобы в следующее мгновение сложить что-то.

Скорее всего телефон, не знаю, да и знать не хочу, потому что моё сознание бьёт тревогу с большущим красным заголовком: УБИРАЙСЯ ОТСЮДА, СЕЙЧАС ЖЕ.

Я торопливо встал со скамейки и глядя на дверь осторожно двинулся задним ходом до задних. Моё сердце теперь перестало стучать быстро и испуганно, перейдя в спокойный, более привычный для меня ритм, когда смерть или его подобие поджидает тебя и тебе ничего не остаётся, кроме как приготовиться и ждать, либо уйти на безопасное расстояние и сбежать.

Не знаю с чем связанно это состояние в данный момент, так как по-настоящему я не вижу здесь какой-либо угрозы, но... моё, как я уже сказал, сознание никогда не ошибалось, когда наступал тот самый момент перед подобными случаями. Я просто бил ногой в педаль и закономерно слушался каждого моего решения, которых так любил и любят давать мне мои мозги.

Для чего-то посмотрев в последний раз на тело мёртвого сержанта я одним движением руки отворил одну дверцу и вышел наружу, обойдя двухэтажный квартирный дом, чтобы не попасться им на глаза в самый опасный для меня момент.

Однако я прокололся.

В чём?

Ну… машина-то там, в заднем дворе, откуда можно выехать лишь через небольшой проезд, который сейчас закрыт грузовиком.

– Тц… – цокнул я и пошёл обратно.

Я ни о чём не думал, всё и так было у меня в голове, словно раскрытый чертёж на столе инженера, где все детали идеальны и расписаны подробно, и где уже нечего добавлять, так как он и так превосходен.

У меня примерно такая же ситуация, и потому я, зайдя на задний двор через небольшой переулок, внимательно прикинув собственную тень под гнётом единственного уличного фонаря, перебрался напротив грузовика, стоящего в сорока футах от меня (~12 метров).

Прицелившись через механический прицел в лобовое стекло, я поочерёдно произвёл восемь выстрелов в каждое место по четыре соответственно. Громкие хлопки с миллисекундным появляющемся алым пламенем неосознанно давали мне уверенность в последующих действиях. Этот двор, а может быть и весь небольшой спальный район в мгновение охватился в отрезвляющий грохот, по громкости сопоставимый лишь с ударом молнии.

В окружении тьмы, которая разогнала столь кроткий показ всевозможных децибел, я отчётливо различил на лобовом стекле попадания, которые вырисовывали отчётливую паутину из длинных и хаотичных царапин. Убедившись, что сопоставимое количество крови не превышает необъяснимый мне предел, я быстрым шагом пробрался к грузовику и вошёл в него через задние дверцы.

– Павел Владимирович, повторять не стану: живо руки за голову и лицом к полу! – приказал я, сконцентрировано продвигаясь к переднему салону.

Услышав шорох одежды, я интуитивно нахмурился, но дилер не стал играть со мной, прижавшись, судя по отличимому звуку, к полу.

Продвинувшись дальше, я переместил прицел на туловище пленника и включил свет, чтобы лицезреть такую картину: водитель полностью откинулся на сидении, оставшись без половины лица с тремя попаданиями, а второй же и вовсе захлебнулся на полу в собственной артериальной крови, которая в считанную минуту утратилась через наружную сонную артерию.

Не сказав ни слова, я вырубил оставшегося свидетеля ударом рукояти и по-быстрому вынес его на улицу. Вернувшись обратно в салон, откатил грузовик подальше и забрав всё самое ценное в первый попавшийся вещмешок с треугольником, а именно бионические глаза, какую-то бумажную карту, напоминающую какой-то город, несколько тысяч шерингов, пару кнопочных телефонов и пистолеты с магазинами, я вернулся в задний салон. Найдя маленький баллон с пропаном, которого для зачистки от доказательств мне хватит с лихвой, я неслабо так улыбнулся.

Бинты, ткань и два трупа охватились ярким пламенем, выпущенным из моей промышленной зажигалки. Я поставил баллон немного от них, предварительно залив всё помещение бензином в футе от огня из запасной канистры, взятой со специального крепления у потолка.

Выйдя, я мигом надел солнцезащитные очки и потащил очнувшегося дилера, который вежливо соизволил вновь вырубиться от прекрасной рукояти моего пистолета.

У меня было много вопросов, так что… эта ночь будет для меня действительно интересной по сравнению со всем июнем.

***

Что я могу сказать по поводу интересной информации, которой со мной любезно поделился Павел Владимирович?

Недурно.

Как оказалось, всё это время нас подслушивал Константин, который также известен как Голубой – просто и ясно. Также, та самая девушка-сержант, которую я пристрелил два месяца назад, оказалась, по сути, дочерью одного из ключевых фигур Синдиката Новой Александрии или просто Синдиката – Гробовщика.

Почему она работала в силовых структурах – неизвестно, как и неизвестно зачем она продолжала работать в оных структурах, при этом имея заоблачное богатство от своего папаши.

Если исходить из логической точки зрения, то никто бы не стал в здравом уме работать на малооплачиваемой работе имея при этом близкого человека, который имеет не оглашаемый большой капитал и зарплату.

Но если исходить из точки зрения девушек… Да они бы в точности по такому же принципу поступили, если уж не все парни и люди.

Разозлившись сначала на меня, а после на дилера, Гробовщик яро стал приказывать всем трём членам Синдиката, которые находились ко мне ближе всех, захватить меня в плен, для дальнейшего чаепития за кофейным столиком в какой-нибудь гостиной.

И я оказался прав. Прав на сто процентов, без шуток. Ведь если я не доверился своему подсознанию, которое било удивительно тихую красную тревогу, ссылаясь на возможную угрозу, я бы либо сдох, мучительно или легко, неважно, либо меня пытали до самой старости… О чём я, конечно, стараюсь не мечтать.

Переходя к Константину, могу сказать, что я в никакие ворота не ожидал настолько бесхребетной хуйни от него.

Он похитил Уонку.

Мою Уонку.

Нет, мне, конечно, до сих пор сложно разобраться со внутренним «Я», и уж тем более со своим отношением к немногочисленным родственникам, друзьям... Но мне жизненно необходимо сейчас отринуть накапливающиеся сомнения и взять себя в руки. Мне важно забрать её обратно, вызволить, при этом заставить того… человека мучиться и жалеть, что решил посягнуть на моего человека.

Несколько раз убедившись во всей вышеперечисленной информации у дорогого Павла, я достал пистолет из кобуры одновременно накручивая глушитель на дуло.

– СТОЙ! ПОДОЖДИ, НЕ СТРЕЛЯЙ!!! – визгливо кричал он, на что я, беззаботно улыбаясь, отошёл на десяток футов от него. – У МЕНЯ… У МЕНЯ ЕСТЬ ДЕТИ!!! ДВЕ ДЕВОЧКИ И МАЛЬЧИК, ИМ ДАЖЕ ДЕСЯТИ НЕТ!!! – глаза его были бешено открыты, лились две реки слёз.

– Оу, прошу меня простить – вы лишь винтик во всей бренной системе вашего синдиката. Но ничего личного против вас я не имею, можете не беспоко…

– ТОГДА СЖАЛЬТЕСЬ! – крикнул он, захныкав. – Да бОЖе!!! ХОТЯ БЫ ДАЙТЕ ИМ МОИХ ДЕНЕГ!!!

– Зачем? – спокойно спросил я, опустив пистолет.

Дилер поуспокоился, но не перестал говорить прогнутым голосом, даже хуже...

– МоЯ СеМЬя Не ЗНАеТ О МоЕЙ… РаБоТЕ… И ЗА ВСё ВРеМЯ, Я… ЛиШЬ ТоЛЬКо КОПиЛ… – выдал он, опустив голову.

– Вы просите меня передать им ваши сбережения?

Павел неровно закивал.

Я взял с кармана маленький блокнот, которым пользуюсь для расчётов, и положил его перед ним с гелевой ручкой. Освободил, отошёл, он написал на моём языке адрес. После я попросил его подбросить их мне в левую руку, на что он согласился.

Отойдя на пару футов назад, я негромко произнёс:

– За Федерацию.

И выстрелил девятимиллиметровой пулей попав тому ровно в лоб, из-за чего его тело издало последний выдох и безвольной куклой упало на бетонное покрытие подвала одного заброшенного пригородного дома. Я достал пачку и зажёг сигарету. Постоял, подумал, поразмышлял, а после кинул окурок на его туловище и облил труп канистрой бензина.

Сложив блокнот вместе с ручкой во внутренний карман плаща, я ещё немного постоял и двинулся к машине.

Но дед был бы не дедом, если не стал бы доконать меня своими вопросами.

Тебе его жалко?

Я аж на мгновение остановился.

Что?

Его тебе жалко?

Я решил проигнорировать его, двинувшись дальше по сухой траве, однако спустя нескольких непродолжительных секунд он решил материализоваться передо мной в своём привычном облике – худой чёрной тенью, от которой воняло как от канализации дуговых линкоров. Исключение – на этот раз он не парил, а даже соприкасался с землёй.

– Ответь, Майкл, – скрестив плечи спросил дед, опираясь на ствол ближайшей ели.

Нервирует. Раздражает. Бесит.

Вот… что ему от меня надо? Уж точно не важную информацию он хочет мне передать. Да и на что-то стоящее это явно не подходит.

– Зачем ты решил ему помочь?

– Помочь?! – не сдержался я. – Какого хрена я, даже, блять, я, стал бы помогать такой ошибке как он? Понимаю, будь он более-менее нормальным человеком с нормальными выставленными приоритетами хоть с какой-то… я не знаю, удовлетворяющей целью жизни. Нет. Он просто неугодный преступник, которых во Вселенной пруд пруди, и каждый из них так и норовит СБИТЬ режим Федерации, нашу уверенность в стабильность и сохранность.

Дед слушал меня, не меняясь в лице. Должно быть думал, что я в очередной раз говорю какую-то сказочную хрень.

– Ты сказал чистой воды филигранную дичь, Майкл, – на его слова я сжал правый кулак. – И я бы сказал тебе, что ты поступил не по-своему, уклончиво, словно специально не подумав решил поступить врознь со своими ценностями. Но, я не против.

Он встал во весь рост и подошёл ко мне, заставив отступить на несколько футов.

– Видишь ли… всё не так просто. Да, люди помирают, стираются города, взрываются миры, но ты-то, – он провёл свой указательный палец внутрь меня, туда, где сердце. – здесь.

Дед опустил руку.

– Попробуй успокоиться привычным для себя способом. Например, закури. – он изобразил курение. – или постреляй. – изобразил стрельбу навскидку. – Ведь, всё это у тебя имеется.

– Я не стану подчиняться тебе, – отойдя я слегка нахмурился.

– Даже так, ты всё равно можешь поступить как сам вздумаешь.

Закончил он тему и выдохнул невидимым испепеляющим рвотными позывами пламенем.

– Только ответь себе: зачем ты взялся за авантюру денежно помочь семье того мужчины. Надеюсь, ты меня понял. – исчез дед, напоследок улыбнувшись рядом гнилых зубов.

Глава 50

– Добрая ночь, мистер Дубов, – подошёл я к стойке. – Я по поводу моей компаньонки.

– А-А-А-А-А-А!!! – вскрикнул старик, напоследок глубоко выдохнув. – Три часа ночи, Майки, мать твою налево! Какого ты тут делаешь?

– Как делаю? – как-то неуверенно повторил я. – Я о своей девушке беспокоюсь.

Встав ровно, я скрестил руки на груди.

– Она… – он отвёл взгляд. – Я не знаю…

– Как это, не знаешь? – негромко спросил я, сделав шаг вперёд. – Десять тысяч тебе ни о чём не говорят? Или ты забыл уже, от старости неумолимой?

– Э-э, нет, Майки… – принялся он активно чесать свой затылок. – Тут вот в чём дело…

– В чём же?.. – подтолкнул его я.

– Как в чём?.. Ну-у… в том, что… она ушла, – как-то просто сказал он мне об этом.

– Какого хуя она куда-то ушла? – ударил я кулаком об стол.

Старик, разведя руками в сторону попытался, кажется, жестами показать, чтобы я немного поубавил свои обороты.

– Можно я просто расскажу, как всё было?

– Ну валяй, – пожал я плечами.

– На следующий день после того, как ты ушёл в неизвестном направлении сюда пришла твоя суженная и начала допрос. Начала расспрашивать: где ты, куда ты ушёл. Я пытался её остановить, но под дулом пистолета любой здравомыслящий человек не станет как-либо сопротивляться. Я уже старенький человек, мне незачем эти хлопоты. Я хотел отдать ей деньги, чтоб она передала их тебе, но отказала. А вот в каком направлении и куда – она не сообщила.

После вышесказанного мистером Дубовым, я впал в ступор.

Какого хрена она вообще куда-либо пошла. Я ей дал чёткие указания, что я пошёл по своим делам, а она должна была сидеть и ждать меня.

– Хорошо, я тебя понял. Можешь дать какую-нибудь информацию. Например, проходил ли здесь кто-то подозрительный?

– Ну-у… было тут пару подозрительных человечков… – он посмотрел мне в глаза. – личностей. К примеру, была одна такая компашка, состоящая из пяти членов. Один из них был самым позитивным и раскрепощённым. Подозреваю, что он либо педофил, либо гомосек. А другие четверо, прямо знаешь, такие мужики, стадные, сильные, словно телохранители, что готовы за тебя всех порвать. Хотели взять ваши номера, но… я сказал, что ещё не провёл клининг, и не имею право распространять конфиденциальную информацию о своих клиентов. После чего они мигом развернулись, напоследок кинув парочку угрожающих фраз, и ушли восвояси, что остался от них только увядающий запах гари.

Константин…

– Благодарю за информацию, могу ли войти в её номер?

– Да, конечно, – он наклонился за ключиками, что-то отодвинул, а после несильно кинул их мне через плечо идя к единственному дивану, напротив которого стоял телевизор, изображающий новостной канал, где телеведущая гласила о террористическом акте с участием неизвестных лиц в одном из спальных районов города.

Можно сказать, что по возвращению в номер Уонки я постоянно прокручивал факт её персоны, каждую секунду видоизменяя своё отношение к ней. Навязчивые мысли, которые лезли отовсюду вторили мне, словно вместо моего мозга, набитого губчатым веществом, было целое собрание женщин разных взглядов, готовых выдавить глазные яблоки друг у друга.

Расположившись на диване, окружённого мебелью с непроветриваемой атмосферой, витающей в воздухе, я лёг, подставив руки под голову, словно подушку.

Почему, зачем, как, для чего – эти вопросы мигом проносились сквозь горизонт моих собственных мыслей, которые в кое-то веки наконец решили заиграть новыми красками, несмотря на всю щепетильность ситуации, в которой я сейчас пребываю.

По своей излюбленной привычке я поднёс сигарету ко рту, но в последний момент перед зажиганием остановился, дабы задумчиво поднести её к глазам и прицельно выкинуть к чёрту в закрытое окно, об которое она с негромким глухим стуком упала прямиком в горшочек с каким-то растением.

У меня появилась новая идея, что задаст новый горизонт.

***

Неизвестное время суток. Второй этаж. Центр. Тесное квадратное помещение, наполненное пустотой. Серые обшарпанные стены и единственная работающая лампочка в середине, держащаяся в прямом смысле на сопельке.

Я с невидящим взглядом на протяжении многих суток смотрю в некрасивый потолок своей негласной комнаты, которую безо всяких возражений мне предоставил Костя. Давно не чистый матрац. Скелет стальной кровати, на которой я лежу напоминал мне тюремный. Такой отдалённый, но в то же время очень знакомый, будто во снах, навевающих непреодолимое желание вернуться в прошлое, когда были живы мои родители, братья, сёстры, дяди, тёти и бабушка с дедушкой.

Наряду с «просмотром в потолок» были и другие занятия, как, например, чтение и возможность что-либо написать, начертить или нарисовать, но данные активности быстро изжили из себя всевозможную заинтересованность, которая пропала по истечении первой недели…

Или второй?

Не помню.

Напротив моей комнаты расположен санузел. В нём самое необходимое – душ, раковина, унитаз и всякая ванная периферия, как ёршик, коврик, зеркало и урна. Мне разрешается выходить в уборную лишь ранним утром, после обеда и ужина, что доставляло изрядно дискомфорта и сильно раздражало в первые дни, а потом, когда я уже кое-как, но привыкла, приняла локальную доктрину по полному подчинению. Благо Костя до сих пор делает всё, чтобы мне было комфортно здесь пребывать.

Я взглянула на разбитые, но работающие часы, как только уловила приближающиеся шаги, принадлежащие человеку носящего что-то между туфлями и ботинками с несильно твёрдой подошвой.

Двадцать девять семнадцать.

Шаг остановился, звон чего-то металлического, вставляются ключи. Три поворота налево и отваривается дверь – на пороге показалось обычное лицо Кости, в котором люди чаще всего видели его.

– Добры-ый ве-е-ече-е-ер, наша необъятная У-уо-о-не-еска-а-а! – в этот раз он был тише в приветствии.

– Ага, привет, – лениво поприветствовала я, сев на матраце и отложив мягкую подушку в сторону.

Костя бегающим взглядом прошёлся по комнате остановившись на стуле рядом с “кроватью”.

– Я, – он безропотно сел. – хотел сообщить, что скоро ты будешь освобождена, так как на горизонте, пробравшись через горы, стал восходить Игнирь. Видишь ли… – он зевнул, облокотившись на спинку стула. – мой личный продавец был похищен им, как и были найдены останки от двух натуралов, что сопровождали его.

– К чему ты ведёшь? – спросила я напрямую.

– М-м-м, подожди, дорогуша, – Костя посмотрел в сторону. – Он устроил, как именуют почти все СМИ, теракт, с участием, предположительно, газового баллона вместе с умышленным поджогом автотранспорта, в котором были мои люди. Более подробную инфу я не стану говорить, сама понимаешь…

Встав, Костя несколько раз прошёлся вдоль комнаты, с каждым новым разом меняя направление.

– Я один из действующих лиц Александровского Синдиката, если для тебя это секрет, Уонеска, – издалека начал он. – Заведуя на протяжении долгих четырёх лет одной третей всех финансов я пришёл к тому, что ни один не сможет понять меня…

Костя наигранно сложил ладони вместе сев на колени.

– …как вдруг на сцену, с давно упавшими конфетти, восходит он – Игнирь. – всплеснул он руками, улыбаясь словно умалишённый. – Величественный, холодный, но настолько отдалённый, словно самый главный приз в какой-нибудь приключенческой MMO игре! Я просто не могу нарадоваться! Он… он настолько очешуенен, что мои гланды только и просят того, чтобы он…

***

Мои мысли беспорядочны. Мои знания узконаправленны и недалёки. Но даже имея не столь высокую самооценку, я продолжу превозмогать ради Феде… неизвестной мне цели.

Любовь, родные, счастье? Что за понятия устаканились в головах людей. Быть может, это всё произошло от жизни в бренном мире под названием Земля, откуда по накатанной, словно водопад, распространились все действующие человеческие идеологии. Быть может всё и так понятно, потому что каждый во Вселенной хочет, чтобы всегда горел огонёк под названием звезда.

Лес. Бескрайний хвойный лес распространялся по всей южной части одного моря на планете Новой Александрии.

Немногочисленные животные, которые были привезены из других планет по неизвестному мне проекту сейчас либо прятались в кустах, под деревьями или в вырытых ямах, либо соседствовали втихаря недалеко от меня, наблюдая за мной, как человек всю историю поливает говном обезьян.

Когда по одну сторону простиралась единственная близлежащая двухполосная дорога, а по другую стоял покинутый более века назад складской трёхэтажный возвышенный пирс, из одного куста в другой перебежал я – ночной мститель.

Не знаю для чего я это тогда вспомнил. Может забавы ради, а может… просто чтобы было. Но одно я помню точно, что в детстве я нередко, находясь в собственной комнате, воображал, что спасаю Федерацию от преступников, перевоплощаясь в ночного мстителя, которого никогда не видел и не слышал, но с которым прекрасно знаком.

Но сейчас не об этом.

Пистолет-пулемёт, к которому у меня есть три магазина по тридцать патронов был для меня чем-то вроде правой руки – столь же незаменим. Начальная скорость превышает скорость звука, что некритично, скорострельность свыше воьсмисот выстрелов в минуту, что довольно неплохо.

На запас я взял пистолет, который всегда готов выдать свой свинцовый плевок в лицо противника и помповый дробовик, стреляющий картечью двенадцатого калибра.

На протяжении часа я ходил вокруг пирса не переходя порог в пятисот футов (~153 метра). Скоро планетарная полночь, так что я несильно заботился о том, что меня кто-нибудь да заметит. Максимум тот ублюдок, что решит сходить в кусты где-нибудь недалеко от меня, что очень маловероятно.

Если представить, что T-образный склад своей самой короткой стороной повёрнут к морю, и что мой взгляд направлен строго пропорционально концу его самой длинной стороны, то получается следующая картина:

Справа находятся полностью вымытая в пух и прах парковка с разбитым асфальтом с несколькими ржавыми автомобилями друг на друге, лестничный подъём с первого по третьи этажи, где на самом верху курит один ублюдок с автоматом;

Слева же, когда на правой стороне находится парковка, в этом же месте стоит огромное квадратное, судя по всему, офисное здание, где весь первый этаж не имеет окон и дверей, и лишь через неяркие огни, что пробиваются через заколоченные окна, можно понять, что скорее всего именно там и находиться основная часть ублюдков;

В самой середине располагаются высокие двустворчатые стальные двери, кричащие о том, что они представляют из себя главный вход. Здесь уже нет никаких признаков присутствия живой силы, но моё подсознание подсказывает, что это сделано преднамеренно, чтобы ввести меня в заблуждение.

Вдобавок стоит добавить, что вся целостная картина давно вышедшего из эксплуатации склада разбавляет мёртвая тишина, в которой лишь небольшое стрекотание насекомых и редко слышимые удары волн об бетонные стены являлись чем-то, что может отвлечь кого-то своим единым успокаивающим эффектом.

Но не меня. Не сейчас.

Лёжа на животе, я почувствовал, как прогибается подо мной влажная трава и папоротник – это подул неслабый ветерок, отдаваемый вечерней прохладой, принесённой с моря.

Забавно, но это, кажется, первый раз, когда я нахожусь на море. То есть, не у океана, не у реки, а у моря, которое впадает в первого. Странное ощущение, с учётом того, что я не знаю, как его охарактеризовать. Оно словно не из этого мира, не из этой Вселенной. Оно…

Оно чудесно.

Действительно, а как много мне доводилось ощущать что-то схожее или близкое по значению?

Эти моменты, когда ты лежишь в траве, слушая недружную работу кузнечиков и светлячков, которые сами того не осознавая создают своим аккомпанементом незабываемые мелодии, превосходны.

Прекрасно, красиво и мелодично… Но мне не стоит забывать зачем я сюда приехал. С какой целью я пришёл сюда.

Под еле слышимый глухой топот твёрдой обуви, которая наряду с одеждой активно шелестела высокую растительность я двинулся, держа пистолет-пулемёт в руках. Не решился заходить в здание через центральный вход, а тем более по левую сторону, ограничившись правой, где на лестнице дежурил всего один маргинал, который к тому моменту докурил и что-то глазел в экран смартфона.

К своему удивлению, я в последний момент заметил группу боевиков, когда находился в нескольких футах от того, чтобы выйти из травы: кто-то пролистывал устройства связи, кто-то, сидя вокруг одной лишь тусклой лампы спокойно, без какого-либо голоса, играл в карты, а кто-то вместо того, чтобы заниматься хоть чем-то полезным, просто спал.

Значит, отменяется. Я пойду по левой стороне, в надежде найти вход.

Так как склад был заброшен больше века назад я сомневаюсь, что здесь до сих пор жива электроника, которая работала по первому шаблону. Возможно, они всё же провели своё электричество, питающееся, скорее всего, через какой-нибудь генератор, но даже так, я сомневаюсь, что они стали бы проводить здесь линию видеонаблюдения. Ведь, всё же с кем мы имеем дело? Правильно, с преступным синдикатом прячущемся в тени довольно целеустремлённой и законопослушной корпорации, контролирующей небольшую сеть гиперкоридоров, центр которой является Новая Александрия.

Поэтому не без осторожности через девять минут я обнаружил более-менее безопасный вход среди остальных трёх, которые не внушали никакого доверия ввиду хорошо просматриваемых с помощью тщательного изучения засохших следов грязи, что выстраивались хаотично и сумбурно, словно это здание является убежищем для заблудших, бездомных и кинутых сирот.

Убедившись в отсутствии наблюдения и возможной слежке извне, я максимально возможными в данной ситуации лёгкими движениями открыл скрипящую стальную дверь, ручка которой… повернулась и сразу же со звоном разбилась об камнеподобный асфальт.

Совсем не ожидая подобного я в испуге нажал на крючок, и произошёл бы полный провал, если бы я не поставил основное оружие хотя бы на один предохранитель.

– У-уф-ф… – облегчённо выдохнул я, отваривая дверь до конца.

Войдя в прямоугольное помещение, сразу бросилось в глаза полно отсутствие света. Даже спутникового, который хоть как-то освещал эту часть планеты хватало на то, чтобы понять, где находится ближайшее дерево.

Сняв пистолет-пулемёт с предохранителей, я водил по предполагаемым местам, откуда или где может высунуться, попасться противник. Моё передвижение отдавалось неощутимой вибрацией, каждый мой шаг создавал в замкнутом пространстве эхо разной степени активности.

Обшарпанные, и даже в каких-то местах облезлые стены либо были исписаны матерными словами на грубом языке с датами неизвестных мне событий, либо были приукрашены непонятными граффити изображающих непонятно что.

Помещение образовывало всего один коридор. Возможными путями являлся восток. На западе от входа находился тупик, за которым в нескольких дырках виднелась комната, набитая чем-то похожим на серую вату. На севере картина кардинально отличалась – здесь вместо того, чтобы располагать что-то стоящее друг на друге лежали чёрные мусорные мешки, набитые чем-то разлагающемся.

«Блять…» – подумал я, закрыв левой ладонью рот.

Дальше по восточному коридору шёл поворот налево, откуда можно было пойти как по прямой, так и по лестнице, которая была сделана на манер подъездов Эйнвуда – являясь изначально по сути бетонной конструкцией строители, скорее всего, образовывали специальным инструментом вырезы, которые и воссоздавали подобие пространства, что необходимо для удобного использования лестницы.

Я не задумываясь поднялся на этаж, откуда из дальнего коридора расположенного слева играла музыка, отдающаяся сюда эхом. Кое-как пройдя через строительный мусор, я продвинулся до того момента, где моё передвижение будет замечено ввиду разбросанного здесь осколков дешёвого хрупкого стекла.