Текст книги "Сквозь миллион лет человечества. 2 том (СИ)"

Автор книги: sureraide

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– Прошу прощения, – тихо приостановил я рассказ голоса, готовясь задать достаточно интересующий меня вопрос; раздражение ушло, оставив на моём лице лишь привычное невозмутимое выражение. – Но можешь ответить прямо: кто я такой для тебя? В смысле… Кем являюсь по отношению к тебе?

Ублюдок остановился.

Он впервые за всё время, которое я находился с ним либо беседуя и оживлённо о чём-то дискутируя, либо жалуясь на что-то действительно важное и ведая при этом что-то незамысловатое, посмотрел на меня как-то расстроенно.

– Майкл, – выдохнул он, переместив свой безумный взгляд на меня. – Я твой предок.

Я оставался невозмутим, однако мои колени решили с чего-то наполовину расслабиться, из-за чего я был вынужден сесть на колени.

– Не обольщайся, ты всего лишь мой крайне далёкий внук.

– Это значит… Получается, что ты…

– Так, – он за мгновение переместился ко мне и взял за подмышки дабы поднять над гладью на фут. – Считаю, достаточно с тебя возможности посещать это место. Для меня ты дорог, так что скажу тебе следующее чётко. Слушай и запоминай. Ты понял меня, Майкл?

– Да, – одними губами произнёс я, ощущая, как мои физические силы стали покидать меня.

– Я бессмертен; за всё моё существование я так и не смог понять почему. Я могу перемещаться в переделы Вселенной; хоть в безлюдный вакуум, хоть на землеподобную планету. В далёком прошлом я наделал неисчислимое количество ошибок в одной, из которой мой непутёвый внук решил сбежать от ответственности и записать своё имя на добровольную программу вербовки в колонисты одного из проектов по колонизации космоса. На самом деле это был обман, и его насильно запечатали в анабиоз. Спустя сотни тысяч лет он стал одним из миллионов людей, которые ничего не помнили и находились в миллионах световых годах от своего дома.

Ублюдок… Нет. Мой ахуеть какой далёкий дед материализовал шприц полный суфентанила и пачку неизвестных сигарет.

– Здесь, – указал он на шприц. – твоя привычная нынешняя доза. А здесь. – указал он на пачку. – люксовый табак.

– Так… точно, – проговорил я как можно увереннее, но получилось шёпотом.

Дед расслабил взгляд и обречённо выдохнул.

– Когда я тебя закину обратно, ни в коем образе не пытайся попасть ко мне привычными для тебя способами, – я сделал кивок. – А также не пытайся вызнать, узнать или строить теории насчёт того, что я могу или умею.

– Почему? – всё же не смог я его не спросить.

Он как-то грустно посмотрел в сторону.

– Просто не хочу, чтобы ты знал.

Ответив, он отодвинул в сторону правую руку, держа меня одной левой, и неминуемо материализовал в ладони пистолет, который был крупнокалиберным судя по рукояти.

– Завязывай с иглой, которую ты сам изобрёл. Рассуди наедине с самим собой насчёт всего пережитого. Наконец уже разберись со своим отношением к той девушке. Вычисли своих родных на этой планете, и поступи так, как считаешь важнее всего. Ты уже взрослый, и не мне направлять тебя, так что с головой подумай над моими словами, я лишь хочу, чтобы ты не умер. И ещё…

Он приставил к моему сердцу дуло.

– …всегда знай, что я готов помочь тебе в силу разумного в любое время.

…

Часть девятая. Возвращаясь к истокам. Глава 45

Первое, что я понял после пробуждения был тот факт, что нахожусь в своём номере я совершенно один.

Задача встать с кровати далась мне с трудом.

Сначала я потянулся, пощёлкал суставами, повернулся в сторону, дабы надеть тапочки, как вдруг у меня начали стягиваться икроножные мышцы на правой ноге. Судорожно мыча, и намертво сомкнув челюсть, я где-то минуту неосознанно царапал свою кожу в больном месте. Через некоторое время поняв, что я делаю не так, я принялся делать массаж, который в конечном счёте облегчил моё наипрекраснейшее пробуждение.

Молча встав на ноги, я краем глаза замечаю шприц с пачкой сигарет, которые освещались одной ровной полоской из-за незакрытой верхушки оконной занавески.

Взяв в руки суфентанил, я несколько раз наблюдаю за бесцветной жидкостью, которая неохотно переливалась под законами гравитации, а после ложу на прикроватную тумбочку. Следом я с интересом разглядываю карманную коробочку, которая всем своим видом напоминала мне пачку моих любимых палочек. Вся выполненная в строгом сером цвете без каких-либо надписей, где в пропорциональных размерах изображён идеально чёрный квадрат. Раздаётся негромкий приятный для ушей звук открывания, и я с трепетом достаю одну.

Выглядит и вправду как привычная сигарета. Вместо бумаги здесь оргстекло, также, за исключением отсутствия видимого табака, здесь какая-то непонятная переливающаяся блекло оранжевая густая жидкость.

Отложив подобие сигареты, я достаю из пачки небольшую и приятную на ощупь картонную карточку, на которой красиво написан один абзац очень мелким рукописным почерком на манер писем в Федерации:

«

Моему страдающему внуку,

Их действие отнюдь не утолении “наркопривычек”, а в помощи в борьбе с твоей убивающей ум болячкой. Употребляй одну строго через каждые шесть часов, обращаясь с ней как с твоей “палочкой”.

».

Я перевернул карточку.

«

Постскриптум: терпеть не могу твои зависимости; делай уже что-нибудь, а не валяй пубертатного прыщавого подростка, жалующегося на своих родителей и школьную систему.

Можешь связаться со мной в любое время, сказав про себя моё имя.

».

Э-э… Вакуус? – негромко проговорил я про себя.

Следующие тринадцать секунд ничего не происходило, пока…

Что тебе надобно? Пасмурно… Кому надобно в столь ранний час? О, классная погода… Тебе? Разве нет? Не рановато ли? Время видел? А кому ещё?

– Э-э-э… – голова трещит. – Ты же мой дед? – немного стушевался я. – Я просто не различаю твою речь… Мысли накладываются одна на другую, и мне сложно… понять, что твоё, а что моё.

Я старался ни о чём не думать, старается он думать… дабы сконцентрироваться на речи деда. Единственное, что я знал, был тот факт, что его речь в моём мысленном потоке никак не фильтровался, и говорилась исключительно моим голосом. Мой голос безупречен, в отличие от твоего.

…

Две секунды потребовалось, чтобы понять обладателя последней мысли.

Да ты вечность в душ не ходил. Как твой голос может быть даже выше нормального? Ты его вообще слышал? Слышал. Мы ведь все слышим собственный голос, когда говорим, хотя он немного отличается.

Это ведь ты сказал, верно? Просто я имею в точности такое же мнение, как и набор слов.

Ты это сказал. Не я. В смысле не я? А кто ты? Я – Майкл Отто. А я тоже. Ты? Дед что ли? Да.

Блять, ты издеваешься? Блять, ты издеваешься? Прекрати это, пожалуйста. Прекрати это, пожалуйста.

Чего ты добиваешься, дед? Чего ты добиваешься, Майкл? Тебе ведь миллионы лет; хрен ли такой хренью страдаешь? Тебе ведь двадцать пять лет; хрен ли наркотическим анальгетиком балуешься и куришь пачками?

Ты не забыл про отца? Нет, а что? А про Янника? Тоже нет, – я немного потёр виски. – Зачем спрашиваешь? Да так… Вдруг тебе интересно как они.

Интересно… – пробормотал я. – Скажешь?

Первый остался на Шовехере, а второй тебя ищет.

И как успехи у второго?

Да нормальные. Вон, даже не так давно проходом проходил.

Где?

Ты не помнишь? Ты же Сергея знавал, вот и рассказал он тебе про группу отчаянных искателей.

А-а… точно. Я вспомнил.

…

Я лёг на кровать, подставив скрещённые руки под голову.

…

Слушай, дед, а я говнюк?

Редкостный, – ответил он безапелляционно.

Не удивлён, – помотал я головой с закрытыми глазами. Не знаю, но почему-то от этой беседы мне даже стало легче. – И скольких я в сумме убил?

Своими руками или косвенно.

Оба.

Ровно тысяча сто семьдесят девять.

Воу… – без капли эмоций произнёс я. – Много ли это?

Во Всеобщей Республике бывали правители, которые своими действиями убивали триллионы и триллионов людей.

Немного.

Нет, потому что те политики и правители, а большая доля твоих убийств выпала на контрактную службу.

Быть может ты и прав…

Рад?

Чему?

Девушке своей.

Она не моя девушка.

А кто тогда? – с нажимом спросил дед.

…

Хуй её знает.

Ответь.

Не хочу.

Скажи ещё…

Не буду.

Прямо как сирота.

Сироты не говорят так.

А как тогда?

Они вообще никому никогда ничего не говорят, потому что их свобода выбора безгранична.

Ты им завидуешь?

Скорее ненавижу.

Из-за чего?

Они вольны делать как хотят и становиться кем захотят.

…

Неужели считаешь, что у тебя не было таких возможностей?

Никогда, – немного грустно произнёс я, идя на поводу ненавидимых эмоций, чего тогда я не заметил и не контролировал. – Меня с детства хуёво содержали...

У твоей семьи целое состояние.

Которое не принадлежало мне, – возразил я негромко.

Ты был ребёнком. Тебе и в помине ничего не могло принадлежать.

А ты думаешь, что я хочу быть богатым?

Нет.

Тогда с чего такая банальщина.

Стараюсь поддержать разговор со своим внуком.

…

Ты разве не разговариваешь с… дядей, например, а?

Обо мне знаешь лишь только ты из ныне живущих.

То есть остальные умерли?

Да.

А почему не откроешь тайну своим далёким родственникам?

Зачем? Чтоб понтануться? – басовито посмеялся дед моим голосом. – И видеть не хочу тот геморрой, который приносит знание о тебе в кругу твоих наследников.

…

Ты сожалеешь о том, что, например, все, кто тебя знает рано или поздно умрёт?

Нет, потому что все смертные умирают.

Даже ты?

Я – никогда. И меня это не устраивает.

Прошу, только не начинай серенаду о желании собственной смерти…

Не буду, можешь не беспокоиться, – уверенно заверил меня он.

…

Почему ты признался ей в любви, но ни разу ещё не проявил ни одного знака физической близости?

Я… не хочу сейчас ни с кем в романтику играть.

Ты ведь полон сил.

Да наркоман я, так и скажи.

Так брось.

Откуда тебе знать, как это сложно.

Я знаю, насколько это сложно. За всё своё существование насмотрелся я на этих упадших.

Так зачем так тупо говоришь?

А разве в жизни все проблемы не решаются просто?

Нет, и никогда, – не согласился я. – В детстве меня гоняли как ужаленного, а в подростковом возрасте запрещали контактировать с внешним миром. Я не мог предпринять хотя бы одно решение, так как за ним следовало или ограничение моих увлечений, либо дополнительные часы учёбы.

Но ты не пробовал хотя бы раз воспротивиться и войти в прямой конфликт с Реджисом?

С отцом? – наигранно удивился я, дабы выиграть несколько секунд на обдумать. – Пробо…

Нет, не ври мне, Майкл, – настойчиво перебил меня дед, отчего я слегка надул щёки как ребёнок. – Уж я-то знаю тебя куда лучше, чем ты сам.

…

Тогда… как мне стать прежним?

Для начала тебе обязательно нужно слезть с иглы.

Но это…

…может подождать определённое время, – закончил за меня он. – Да-да, мистер Майкл, или Михаил Отраднов, или человеком по прозвищу Стиратель, известный в кругах наркокартеля этого мира. Слезь с иглы, это не так сложно. Просто следуй по вычерченному правилу по инструкции, которую ты прочитал.

Это будет…

…туго. Да, но ты постарайся. Сил у тебя много, просто ты себя ограничиваешь во всём, вот и кажется, что ты жалок и обессилен.

…

Хорошо, я постараюсь.

Добавь: для себя.

Хорошо, я постараюсь во имя себя.

Во-о-от, так-то лучше. Сразу видно – мой внучок.

Знаешь, это странно звучит.

Почему?

Мой голос, да ещё и к тому же я до сих пор до конца не могу свыкнуться с той мыслью, что ты мой ахуеть какой далёкий дед.

Ну это же я, ха-ха.

Ты пародируешь меня?

А почему тебе так кажется?

Я даже знаю… честно.

Это потому, что я говорю твоим голосом. Нет ощущения, что ты говоришь сам с собой?

Есть, и оно даже очень стойкое.

Странно?

Странно.

…

Вспоминая об Уонке. Почему ты до сих пор с ней не перепихнулся?

А должен?

Нет, ты посмотри – желание внутри тебя так и извергается фонтаном, а сама она тебе не откажет.

Но… как я тогда после этого буду смотреть ей в глаза…

…

… …

… … …

Ты сейчас серьёзно?

Нет! Ты что?! Я это в шутку… просто… решил сказать.

Просто скажи, что ты любишь её.

Нет.

Скажи.

Нет!

В чём проблема?

Да я… не знаю, – схватился я за голову. – Просто мне пиздецки… стыдно.

Попробуй успокоиться и встать с кровати. Вечером этого же дня я с тобой свяжусь.

Во сколько?

В двадцать пятом часу.

…

Я сделал так, как посоветовал деда. Встал неспешно с кровати и двинулся в сторону стула, на котором лежали мои вещи.

...

Примени дозу.

Зачем?

Тебе сейчас она очень понадобиться.

…

Не став противиться устойчивому совету, я, с уже надетыми брюками, подошёл к тумбочке и взял в руку шприц.

…

Ладно, дед, до связи. Мне было действительно приятно с тобой пообщаться.

До связи, – мой холодный голос растворился в пустом потоке мысленной вершины, которая разрушилась путём раздора и раствора хлипкого фундамента.

***

Времена меняются. Все погибают рано или поздно независимо от класса и денежного состояния. Даже я скорее всего умру в ближайший год, так как мои действия необъяснимы и несут только лишь ненужные риски.

Анализируя всё происходящее несложно догадаться, что всё произошедшее за последние полгода вдали от моего дома я изменился в наихудшую сторону. Всё больше сомнений атакуют меня, я всё чаще действую не по той логике, которой руководствовался на протяжении всех двадцати пяти лет.

Я действую неправильно.

Мой план до боли прост и легко реализуем, но за все три месяца его фактического существования я добился лишь… десяти миллионов шерингов и нескольких стволов с килограммом суфентанила и одной девушки, существование которой в лёгкой степени компостирует мне мозги.

Мне необходимо принять перманентные меры, которые я прямо-таки сейчас и предприму.

Собравшись с блеском, стоя перед дверью в своей привычной повседневной одежде в виде гипертканевого плаща, прочных серых брюк, высоких армейских ботинок, тёмно-синего бронежилета второго уровня и тактических перчаток коричневого цвета, я наклоняюсь слегка назад, дабы натянуть чёрную тканевую медицинскую маску на лицо, а также одним движением раскрываю солнцезащитные очки и цепляю их на нос с ушами. Перед закрытием двери я закидываю на спину набитый всем что попало вещмешок.

Первым делом я зашёл в номер Уонки, чтобы проверить её. Она мирно посапывала в своей кровати сжавшись в клубочек будучи укрытой в упавшее одеяло, которым я с лёгкостью укрыл её. Не став будить, я написал на одном из платочков записку, которую потом оставил на экране её смартфона.

Выйдя, и аккуратно закрыв за собою дверь на ключ, спустился по лестнице вниз. Подошёл к стойке, где несколько раз нажал на настенный звонок.

Спустя ровно две минуты и пятьдесят восемь секунд из дальней двери, которая была расположена перпендикулярно стойке, вышел мистер Дубов.

– Доброе утро, – поприветствовал я его, на мгновение снимая очки, дабы показать, что это я. – Я ухожу примерно на два месяца ввиду семейных обстоятельств.

Он, горбатясь дошёл до стойки и сел за стул одновременно с этим надевая линзовые очки.

– Доброе утро, доброе утро… Так, что тут у нас… – он взял с моих рук ключи от моего номера.

– Ничего особенного, – ответил я. – У меня есть просьба, прошу исполнить вас её.

– Я помогу чем смогу, – он с добрым видом пожал плечами. – Если, конечно, это не нарушает местные законы.

– Не нарушает, – заверил я твёрдым голосом, доставая стопку денег. – Проследите за моей девушкой, чтобы она оставалась в безопасности до того, как я вернусь сюда. – и положил ровно десять тысяч шерингов, которые были закреплены несколькими купюрными канцелярскими скобами.

Старик медленно перевёл свой взор на серые бумажки с числом десять, где в центре в импровизированном портрете в виде каких-то лепестков, что создавали ровный круг своими волнистыми листьями, был изображён некий великий исторический деятель.

После недолгих семь секунд он с такой же скоростью переместил свой взгляд на меня.

– С чего такая щедрость? – неверующе спросил он одними губами. Я с трудом понял, что он вообще сказал.

– Считайте это платой за сохранение девушки.

– Но здесь… – он взял в руку стопку, вытащил из скоб и ловко, за каких-то четырнадцать секунд, пересчитал сумму. – же свыше десяти тысяч…

– Ровно, – поправил я старика. – Мне необходимо ваше согласие.

Мистер Дубов вяло отложил в сторону плату своей старческой грубой рукой и посмотрел мне в глаза, уверенно и бодро, как он обычно любил разговаривать, произнёс:

– Можешь не сомневаться.

– Принял, – только и сказал я, уходя в сторону.

Оглянувшись, и не заметив преследования, я обычным шагом двинулся к схрону.

Глава 46

Заглянувшее в окно утро не могло не разбудить спящую до этого Уонку.

Она сначала откинула одеяло в сторону и растянулась, как подобает личной традиции возрастом в свыше десяти лет. Натянув белые носки и надев домашние белую не под размер футболку и длинные серые спортивные брюки, девушка умылась, приготовила яичницу и уже сидя за столом взяла в руки футляр, из которого достала круглые очки. Приглянулась, рассмотрела их под лампой и нацепила, читая учебник по углублённой физике.

Уонка было уже потянулась к кружке кофе, как вдруг вспомнила, что…

– Михаил… – настороженно прошептала она, чтобы следующим действием встать со стула, проскребя его ножками об паркет, и двинуться к его номеру.

Завязав шнурки, сменив штаны и накинув плащ-пыльник, она пару раз постучалась в дверь, но не услышав ответа достала ключи и отпёрла её.

Один шаг предзнаменовал вхождение за порог, второй же, за исключением третьего, чуть ли не оборвался, когда Уонка замерла в проходе. Понадобилось некоторое непродолжительное время, чтобы пройти в середину номера и понять, что Майкла в номере нет, как и его вещей.

Стараясь держать себя в руках, девушка неспешно спустилась по лестнице оставляя на своём лице расслабленное, не выдающее себя чем-либо выражение.

– Сергей Юрьевич, прошу прощения, – она подошла к стойке пытаясь держать слабую улыбку. Хозяин мотеля же за мгновенье отвлёкся от телевизионной передачи про рыбалку. – Вам не говорил Михаил что-либо про то, куда бы он мог пойти?

Сергей на секунду помрачнел, но лишь ответил, улыбнувшись с закрытыми глазами:

– Не волнуйся, деточка, – отмахнулся он. – Майки решил по грибы сходить.

– Но он ведь даже не ест их! – всплеснулся она руками, но одёрнула себя, увидев удивлённую реакцию собеседника. – Пожалуйста, прошу вас, ради бога, скажите мне правду… – состроила она жалобное лицо. – Мне очень важно знать, где он сейчас.

В ответ на просьбы Сергей лишь покачал головой.

– Я не владею этой информацией.

Уонка сделала пару шагов назад, достала девятимиллиметровый пистолет из кармана плаща и направилась мушкой прямо в ему шею держа рукоять двумя руками.

– Вы либо скажете, где он, либо это мгновение станет для вас последним, – зло произнесла она.

Сидящий напротив седоволосый мужчина старческого возраста на это лишь немного нахмурился и встал со стула. Приподняв одну руку, он достал из кармана синих джинс стопку денег.

– Сегодня утром он подходил ко мне. Расслаблено вёл себя; говорил, что уходит на два месяца из-за семейных обстоятельств и попросил присмотреть за тобой за эту сумму.

Уонка на секунду взглянула на стопку.

– Именно так всё и было.

– Но… Куда он мог пойти?

– Мог в стриптиз-клуб пойти, по грибы там… – Сергей перевёл свой взор на Уонку. – Или же за теми, кто его заинтересовал.

– А кто его заинтересовал? – куда спокойнее спросила девушка.

– Ты, милочка, убери-ка ствол, – указал он пальцем на пистолет. – Я разговоры при нём не веду.

Выдохнув, она его спрятала.

– Значит так…

Положил Сергей руки на свои бёдра, и стал рассказывать в точности такую же историю, которую до этого рассказывал Майклу.

– Думаю, на этом можно закончить, – прохрипел хозяин мотеля, немного прокашлявшись.

Задумавшаяся Уонка напротив него стояла, приложив ладонь к подбородку и глядя куда-то в асфальт.

– Он их предположительно знает…

– Предположительно, – подчеркнул Сергей слово. – Также как я говорил до этого, они единственные с ним кто упоминал то допотопное значение.

– Мили же, да?

Сергей молча кивнул.

– И… вероятно, они даже знакомы с ним.

– Возможно, – пожал тот плечами.

– Это значит, что… – Уонка переметнула взгляд на карту города, которая была прикреплена к стене. На ней отображались подземные транспортные маршруты столицы. – Понятно…

– Что понятно-то? – вопросительно взглянул он на девушку.

Уонка хмуро посмотрела на Сергея.

– Спасибо большое за информацию, и… – она толкнула стопку к нему поближе. – можете забирать; мне они без нужды.

– Ну как хочешь, как хочешь… – он уже было проводил её взглядом, как вспомнил про номерные ключи Майкла. – Ключи-то верни!

Отдав ключи и вернувшись обратно в номер, ей только и оставалось что раздумывать над мотивами его человека.

***

Требуется многое.

Несмотря на всю щепетильность ситуации, в которой я в данный момент пребываю мне необходимо наконец включить трезвый ум, при котором я буду действовать действенно и эффективно.

Что я считаю действенным?

Отвечая самому себе на данный вопрос, я не могу не позаботиться вспомнить о том, что во Вселенной почти нет действенных способов или логических изворотов, при которых всё искомое открывается для тебя как обёртка, которая показывает истину.

Если, например, представить, что перед тобой сидя на корточках играет в машинки мальчишка дошкольного возраста, то в большинстве случаев тебе будет плевать на него. Не в смысле умрёт он или нет, а просто ни горячо, ни холодно. Но картина меняется, как только этот самый малец достаёт из ниоткуда пойми малогабаритный пистолет и направляет его стволом на тебя. В данной ситуации моя реакция доселе понятна: ликвидировать угрозу пока она тебя сама не убила.

Всё бы ничего, в этой жестокой Вселенной всё строится на силе и власти, но такая реакция присутствует отнюдь не у большего количества знакомых мне людей, а наоборот, у большего меньшинства.

Тётя Мелисса, например, ответила мне на вышеупомянутый вопрос так:

– О ужас… – неверующе она тогда посмотрела на меня, прикрыв внутренней частью ладони свой рот. – Ты зачем такие страшные вещи мне говоришь?

– Обычный вопрос, – пожал я плечами, цепляя что-то на вилку и кладя в рот. – Может, всё же ответите?

– Я бы… – она выдохнула. – Я не знаю, как бы поступила, милый мой. Просто… это… неправильно… – и незначительно опустила голову, хватаясь левой ладонью ручки кружки, наполненной зелёным чаем.

– Из-за того, что он ребёнок?

– Из-за того, что он ребёнок, – кивнула она, когда поставила кружку на специальное для неё блюдце.

И как бы я не был к ней лоялен, но её реакция никак не смогла меня удовлетворить, получив минимально возможную оценку в виде одного балла из пяти.

Дядя Янник ответил же мне так:

– Если бы получилось – вытащил бы пистолет и постарался попасть в него, если нет – попробовал бы увернуться и уже бы действовал по ситуации, – тогда он сидел со мной на одном из кресел, смотря на камин, который был единственным источником освещения в тот дождливый вечер.

– Но вы же не носите с собой какое-либо оружие, – заметил я, смотря в потолок лёжа на одном из диванов.

– Да это из-за того, что тело уже не то, – ладонями он указал на себя. Ему тогда было всего сорок восемь, если я не ошибаюсь.

– Тогда… А если бы это был я? – я продолжал смотреть на камин, в котором игрались резко возвышающиеся огоньки в окружении серого дыма, что сразу уходил вверх, но я всё равно заметил, как дядя на мгновение слегка повернул на меня голову.

– Я бы сначала спросил: что ты хочешь этим добиться, Майкл? Но если ты бы не ответил, то я бы… – он притих. – ничего не сделал.

– Как? – заинтересованно посмотрел я на него. – То есть, вы бы подвергли свою жизнь опасности, понимая, что я могу вас в этой ситуации пристрелить?

– Несомненно, – произнёс он тогда уверенно. Но я заметил, как он немного засомневался. – Ты мой драгоценный племянник, сын моего любимого брата, сын компании и семьи, будущий глава оных. И я ни за что не причинил бы тебе вред, даже под дулом твоего пистолета.

Не помню, что именно я тогда чувствовал и о чём думал, но я глубоко уважал дядю, как и уважаю его до сих пор, хоть и не так сильно, как раньше.

На примере двух маленьких отрезков разговоров, которые произошли не в настолько далёком прошлом, я могу с уверенностью заявить, что ситуация, которая была проанализирована вместе с моими родными с каждым наедине, может также быть заменённой на ту, которая происходит со мной прямо сейчас, а именно тот факт, что я один.

Теперь я без Уонки, которая всё время помогала и спасала, что уже давно без Патрика, с которым я так и не смог провести достаточно времени, которого в глубине сознания желал, и что уже как полгода вдали от дома, в котором меня возможно ждут, а возможно уже и забыли.

Но… я жив. Дышу кислородом и стою на старом тротуаре. Самое главное, что моя цель до сих пор реализуема, хоть мне и несильно вериться в её конечный успех.

Я поставил вещмешок, наполовину набитый грязными деньгами на землю, и принялся поедать овощной салат латунной вилкой, которых прихватил сегодня из холодильника. На этикетке, что лежала тогда на пищевой плёнке, в которой был завёрнут салат, была надпись, содержащая приятного аппетита, хорошего пробуждения и… два нереалистично выглядящих сердца, нарисованных розовым карандашом.

– Вкусно. И… спасибо, – зачерпнул я очередную небольшую порцию.

Каков план?

Мне жизненно необходимо сейчас построить до боли лёгкий и простой план для дальнейшего его выполнения.

Почему лёгкий? Здесь всё просто.

Простота – одна из самых важных критериев, которая появляется практически везде и лезет отовсюду. Происходит это по причине того, что, как я часто читал в научной литературе подтверждённой Верховной Комиссией Федерации, в тех работах часто проскальзывала идея, что всё гениальное – до ужаса является простым. Как та же теория относительности, автором которой является, судя по данным из интернета этого мира, очень известный научный деятель двадцатого века. К сожалению, в Федерации его имя было стёрто, из-за чего я долгое время считал, что основоположником данной теории являлся абсолютно иной научный деятель.

В данный момент я нахожусь на самой окраине столицы колодца Новой Александрии, которую также называют именно так. Время обеда – когда звезда находиться на трети своего пути.

Птички поют, прохладный холодок гуляет, немногочисленные пешеходы появляются то тут то там наполняя пустующие убранные улицы своими не совсем жизнерадостными лицами, коих я встречал отовсюду, когда жил в Федерации на Шовехере.

С чем мне сейчас стоит разобраться?

Во-первых, это найти средство передвижения. Здесь даже искать не надо, так как в миле отсюда я видел отличную ветвеобразную грунтовую дорогу, на которой проезжает максимум одна машина каждые десять минут.

Выбор? Конечно же я возьму топливную, и желательно с малым расходом бензина на… километр. Он вроде бы равняется одной пятой мили, если я не ошибаюсь.

Дойдя до вышеупомянутой дороги где-то за семь минут, я сел на один из вбитых в землю округлых камней, которых в этом месте было немного.

Прошла минута, две… Подошла четвёртая минута, как в трёхстах футах (~92 м) от меня я заметил силуэт автомобиля серого цвета, за которым словно следом шёл шлейф, состоящий из пыли и песка, а возможно также из маленьких камушков.

Через двадцать пять секунд я убедился в том, что скорость, с которой едет водитель, и в машине которого он единственный, не превышает двух ста семидесяти футов в минуту (~83 м/мин), так что я слез с камня и встал на середину дороги.

Далее водитель остановился примерно в двадцати футах от моего тела, и выкрикнул, предварительно опустив окно:

– Давай… (быстрее, я опаздываю), – не понял я ничего из того, что он сказал, за исключением первого слова.

Я невозмутимо подошёл к правой двери, со всей силы открыл её и сел на переднее пассажирское кресло, после чего негромко приставил пистолет к его туловищу.

– Выйдите пожалуйста, а иначе я прострелю вам пузо со всеми вашими кишками, – попросил я с каменным лицом спустя непродолжительное время, смотря ровно на ошалевшего небритого мужичка среднего возраста, одетого только в белую майку, из-под которой вылезали завивающиеся волосики.

– Моя твоя не понимать, – нахмурился он. – Пошёл нахуй отсюда, педик. – послал он меня на английском.

Я произвёл единичный выстрел через открытое окно, пытаясь этим действием заткнуть дальнейшее неподчинение. И как я могу сейчас наблюдать, добрый представитель любителей бюджетного класса автомобилей прямо-таки вжался в кресло испуганно глядя на пистолет, выпущенная гильза которого сверкает лучами звезды лёжа на передней панели.

Поставив левой рукой машину на ручник, я негромко произнёс:

– Попробуешь вжать на газ – будешь трупом, – и вышел, ретируясь к нему и держа на прицеле, приоткрыл дверь и приказал: – Выйди с поднятыми руками.

Мужичок, не сказав ни слова сначала поставил ноги на асфальт, показав мне свои коричневые сандалии, а после поднял свой тяжёлый зад и быстренько перебежал к кювету, чуть даже не упав.

– Приятно было иметь с вами дело, – поклонился я под пятьдесят градусов, а после сел в автомобиль.

Первым делом я, держа в периферийном зрении потерпевшего, сначала закрыл двери на замок, снял ручник и уже после этого тронулся с места.

Хрен знает какого чёрта он сразу не подчинился. Видимо не привыкший находиться под ясной угрозой жизни он надеялся, что всё прокатит, просто высказав парочку словечек угрожающим голосом. Ну или он просто остолоп и этим всё сказано.

В баке было примерно… семнадцать литров из тридцати девяти. Даже не зная точное потребление расхода топлива в милях на час, я всё равно буду стараться ориентироваться на логику, примеряя минуты к часам без какого-либо намёка на привычное исчисление расстояния.

Проехав примерно три мили до ближайшей опушки леса, где меня бы закрывали небольшие холмы от посторонних глаз, я заглушил двигатель и открыл бардачок.

Водительские права, гражданский паспорт… так… Кошелёк, несколько рулонов вторичной туалетной бумаги, регулируемый диэлектрический разводной ключ, – пожалуй прихвачу его с собой, – электронный амперметр и пластиковые стяжки. В самом конце же лежали журналы порнографического характера, сделанные из… судя по всему, мелованной бумаги и напечатанные на русском языке.

Я с омерзением открыл первую страницу и тут же закрыл, скинув этот ужас в полиэтиленовый пакет, в который до этого скидывал всякую хрень, пока проверял бардачок.

И до же здесь докатились люди, раз уж подобную ересь можно встретить, просматривая еженедельные журналы за всего десять шерингов.

Во-вторых, следует расспросить хозяев независимых мотелей и закусочных, которые расположены на дорогах, ведущих к столице. Очень вероятно то, что они останавливались хотя бы в одном из таких заведений, так как вряд ли дядя стал бы таскать с собой больше нужного касательно пропитания и вещей первой необходимости как туалетная бумага или посуду. Также он вряд ли стал бы спать не в помещении. Скорее всего, основываясь на своих знаниях о нём, как о человеке, который не раз вставал впереди меня, закрывая перед отцом в очередном конфликте, он бы предпочёл использовать спальные палатки для того, чтобы лишний раз не попадать в ситуацию, когда сотрудники какого-либо предприятия стали бы спрашивать не имеющиеся паспорт и номер телефона.