Текст книги "Monster in me (СИ)"

Автор книги: StrangerThings7

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 30 страниц)

– Ненавижу, – слышит альфа пропитанный болью голос.

Техену и вправду тяжело, не только от течного омеги за стеной, а еще от того, что Чонгук мог подумать, что альфа ему изменяет. Альфа не понимает, как вообще Чон мог додуматься до этого. Этот омега вошел в жизнь Техена, как минутное развлечение, а превратился в ее смысл. Чонгук именно тот, о ком Техен не забывает даже на секунду. Тот, с чьим именем на губах он идет на очередное задание Намджуна. Тот, ради безопасности и благополучия которого, альфа готов на все. Чонгук и есть весь смысл существования Техена. А сейчас Ким сделал ему больно. Пусть неосознанно, и пусть это вообще недопонимание. Его омега страдает, и эта мысль кромсает альфу изнутри. Причинить боль Чону – последнее, что бы захотел сделать в этой жизни Ким.

– Тот омега приехал раньше, чем было обговорено, – пытается объясниться альфа. – Он брат того, кто убирает мою квартиру, но тот бета заболел, и омега его заменяет пару дней. Просто я не успел выйти до его приезда, вот и все. Я ненавижу цитрусовые, – договаривает Ким и все-таки выбивает дверь плечом. Чонгук сидит на полу и испуганно смотрит на альфу, который одной рукой придерживает висящую на петле дверь, а потом прислоняет ее к стене.

– Теперь ты точно переедешь ко мне. Я разнес твою квартиру, – усмехается альфа, сгребает Чонгука в объятия и выносит из ванной.

Чонгук ему верит. Верит каждому слову Техена. Если он говорит, что ненавидит цитрусовые, то так оно и есть. У Чона даже поругать себя за скоропостижные выводы нет больше сил. Он льнет к сильному телу и послушно кладет голову на грудь альфы, пока тот с омегой на руках идет в спальню. Техен кладет парня на постель и придавливает к ней своим телом. Альфа лихорадочно покрывает поцелуями лицо омеги, больно кусает его подбородок не в силах контролировать острое желание и зверя внутри. Параллельно Техен стягивает с Чонгука одежду. Тело омеги будто горит, он абсолютно голый под одетым альфой, и ему жарко. Чонгуку кажется, что по его венам течет не кровь, а раскаленная лава. Каждый вдох обжигает легкие, и омеге нужно срочно потушить этот пожар. Он сам тянется к пуговицам на рубашке кусающего, целующего, лижущего его Техена, и пока альфа занят его губами и шеей, омега лихорадочно расстегивает его рубашку. Кое-как стаскивает ее с Кима и тянется к его брюкам. Техен отбирает руки омеги и сам за пару секунд избавляется от оставшейся одежды. Чонгук прижимается к альфе, ближе притягивает его к себе, ерзает в нетерпении и призывно трется. Техен и сам еле держится. Боится причинить омеге боль, не рассчитать свои силы. Чонгук такой притягательный, горячий и податливый, что альфа уже рычит в нетерпении. Запах омеги забился в поры, его голое и плавящееся в руках тело и эти пошлые стоны окончательно отметают в сторону всю осторожность и терпение. Техен переворачивает уже поскуливающего от невыносимого желания омегу на живот, приподнимает его за бедра и, приставив головку, врывается в истекающего смазкой парня. Пошлые, хлюпающие звуки заполняют квартиру. Техен, придерживая омегу за ягодицы, буквально натягивает его на себя, заставляя Чонгука все громче и громче стонать. Он резко насаживает омегу на себя до упора, выходит до конца и повторяет. Чонгук подмахивает, сам насаживается и нарочно зажимает альфу в себе. Техен нагибается, больно кусает Чона в плечо и, не прекращая двигаться в нем, покрывает поцелуями-укусами лопатки парня.

В Чонгуке умопомрачительно хорошо. Омега комкает в руках простынь, заглушает крики-стоны подушкой и умоляет альфу не останавливаться. Техен и не думает. Альфа трахает размашисто, со всей силой вдалбливается в жаждущее его тело под собой. Техен соединяет руки омеги на его спине и все сильнее тянет его на себя, заставляя Чонгука насаживаться максимально глубоко.

Чонгук кончает первым и не в силах двинуться, так и лежит на постели и поскуливает от резких толчков альфы. Техен толкается глубоко и чувствует, как набухает узел. Чонгук тоже чувствует и сразу начинает дергаться под альфой, пытается даже перевернуться, но альфа с силой вжимает его за поясницу в постель и не дает прервать сцепку.

– Какого черта, Ким Техен?! – хрипит под ним Чонгук.

– Давно мечтал это сделать, а нервы ты мне сегодня достаточно потрепал. Теперь это официально моя задница, – Техен шлепает омегу по ягодице и ложится на бок, прижимая к себе Чонгука.

Чонгук бы еще повозмущался, но страсть затуманивает мозг. Все чувства и ощущения омеги концентрируются там, внизу. Все остальное моментально теряет актуальность. От Техена внутри крышесносно. Кожа омеги слишком чувствительна, от каждого прикосновения альфы Чон буквально вздрагивает. Техен проводит языком по своим укусам, и Чонгук ведется на его прикосновения. Омега сильнее прижимается спиной к груди альфы, до хруста в позвонках выгибается, открывает альфе доступ к своей шее. От такой близости и вседозволенности у Техена перед глазами все краски смешиваются. Он ногтями впивается в нежную кожу омеги, сильнее тянет его на себя и вслушивается в бешеный стук чужого—своего сердца.

К концу течки Чонгук еле передвигает ногами и заметно теряет в весе, учитывая, что он питается только «любовью». Техен не насыщается, даже когда Чон уже чувствует, что больше не может, альфа не останавливается. Он не выпускает омегу из постели ни на секунду, они просыпаются в объятиях друг друга и засыпают так же. Чонгук окончательно убеждается в том, что Техен его воздух. Он и так всегда знал, что любит его, но эти несколько дней, проведенные с альфой, еще больше убедили омегу. Раньше Техен приходил по вечерам и иногда оставался до утра, и Чонгук думал, что так нормально, так можно жить, но сейчас, сидя на постели и наблюдая за собирающимся уезжать альфой, Чонгуку грустно. Он не хочет отпускать Техена, не хочет опять сидеть и ждать, когда альфа навестит его. От Техена свое плохое настроение скрыть не удается.

– В чем дело, малыш? – альфа подходит к изножью кровати и смотрит на омегу.

– Ни в чем, – пытается улыбнуться Чонгук. – Просто люблю за тобой наблюдать.

– Меня, возможно, не будет пару дней, надо с Намджуном уехать, держи телефон при себе. Никаких глупостей. И знаю, что все равно не сделаешь, но ты можешь, пока я не в городе, не видеться с Юнги? – спрашивает альфа и вызывает недовольство у Чонгука.

– Обойдешься, – дуется Чон.

– Он же магнит для проблем. Я не знаю, как Намджун его терпит, – альфа берет с пола портмоне и ищет мобильник. – Я бы его уже похоронил, притом голову отдельно от тела.

Техен не успевает договорить, как получает подушкой в лицо.

– Он мой друг! – возмущается омега.

– Знаю, – смеется альфа и, подойдя к кровати, подтаскивает омегу за лодыжку к себе.

– Ты у нас в дружбе верен, – усмехается Ким и целует Чона. Стоит Техену выйти за дверь, как Чонгук набирает Юнги.

***

Юнги хочет напиться. Алкоголь хоть на время бы затуманил разум, стер бы ту грань между реальным и выдуманным и, вообще бы, позволил ни о чем не думать. Pacifiсo – отличное место, чтобы реализовать эту идею. Бармены клуба не жалеют алкоголя в коктейлях, обстановка в заведении более чем приятная, и самое главное – лучший друг и собутыльник на этот вечер тоже будет рядом. Хотя нет, самое главное, что Ким Намджуна нет в столице. Юнги его не видит и не слышит, но одно осознание, что они находятся в одном городе, и боязнь, что они могут столкнуться в любой момент, портит настроение омеге. Но сегодня все будет по-другому: сегодня Юнги вернет того омегу, которого когда-то похоронил Намджун. Мин надевает свои любимые кожаные брюки и выбирает свою самую любимую, растянутую, покрытую дырами по задумке дизайнера, черную футболку с очень глубоким вырезом. Вырез глубок настолько, что полностью обнажает ключицы и частично грудь парня. Юнги сильно подкрашивает глаза и, бросив папе, чтобы его не ждали, идет на выход. Чонгук уже внизу и, судя по огоньку в его глазах, тоже готов отрываться. Омеги приезжают в Pacifiсo уже к одиннадцати и сразу проходят за забронированный Чонгуком столик. Хорошо, что они его заранее забронировали, так как, – учитывая, что конец недели, – клуб кишит посетителями. Юнги начинает вечер со своего любимого лонг-айленда, и уже после первого бокала омеге кажется, что жить не совсем и плохо. Омеги много шутят, даже пару раз выходят на танцпол, и если Чонгук после третьего бокала коктейля решает остановиться, то Юнги все заказывает и заказывает.

Мин поставил цель напиться, и он ее уже почти добился. Уже второй час ночи, когда официант подносит к столику омег бутылку дорогого вина. Чонгук пытается отказаться от подарка, но Юнги не позволяет. Он принимает бутылку и взглядом ищет того, кто оказал такой знак внимания. Альфа сидит за соседним столиком в компании друзей и, поймав взгляд Мина, открыто ему улыбается. Юнги улыбается в ответ, и уже в следующую минуту щедрый незнакомец идет к ним.

– Плохая идея, – Чон нервно оглядывается по сторонам и ерзает на кресле.

– Расслабься, – пьяно тянет Юнги. – Твоего в городе нет, получай удовольствие.

– Зато у него везде глаза, и вообще, я хотел просто отдохнуть, а не заводить новые знакомства, – бурчит Чонгук.

Альфа, спросив разрешение, опускается на диванчик рядом с Юнги. Мин двигается ближе к парню, мило о чем-то с ним щебечет и громко смеется. Чонгук не слышит диалога этих двоих из-за громкой музыки и просто смотрит на дно своего бокала. Когда Чон возвращается из туалета, то Юнги уже на коленях альфы и подставляет ему шею для поцелуев. Чонгук пару секунд сам не верит в то, что видит, потом резко хватает друга за руку и тащит в сторону коридора.

– Какого черта ты творишь? – Чон пытается перекричать музыку.

– То же самое я могу спросить у тебя, – зло отвечает Юнги. – Я пришел развлечься, а ты занудничаешь!

– Это плохо закончится. Давай поедем домой. Тебе ведь это все не надо, – уже просит младший.

– Откуда тебе знать, что мне надо! – Юнги тяжело стоять на ногах, не то что разговаривать. Кажется, он даже побил собственный рекорд и перепил. – Я хотел напиться и напился, а сейчас я хочу секса. Ты можешь остаться тут и дальше попивать водичку, я пошел.

Юнги резко разворачивается, грубо задевает плечом проходящего мимо незнакомого омегу и, пошатываясь, идет обратно к столику. Чонгук понуро следует за ним. Минут через десять альфа предлагает продолжить вечеринку у него и, встав, тянет за собой Мина. Чонгук от приглашения отказывается, и парочка удаляется. Чон зовет официанта и просит счет. Пока Чонгук ждет счет, он замечает, как мимо него проходят пара людей, которых он видел в охране Техена. Сердце Чонгука пропускает удар, когда в следующую секунду он замечает Техена, идущего в его сторону, и альфа не один. Ким еще издалека улыбается омеге, подходит и, поцеловав его, плюхается на диван рядом. Намджун садится на кресло напротив и достает сигару. Два столика по бокам от них сразу освобождают, и их занимают телохранители альф.

– Ты же только уехал, – стараясь не выдавать свой испуг, говорит Чон альфе.

– Мы с полпути вернулись. Встречу перенесли, там накладки вышли. Ты не говорил, что собираешься в клуб, – притворно злится Техен. Намджун заказывает себе виски и косится на столик омег, заваленный бокалами.

– Где он? – вдруг спрашивает Намджун у Чонгука.

Чон бледнеет. Даже Техен замечает, как натянут его омега.

– Он раньше ушел, – говорит первое, что приходит на ум, Чонгук. Техен хмурится, не понимая, почему его омега сидит в клубе один, если уж Юнги ушел домой.

– Эти лонг-айленды его, он всегда пьет этот коктейль, – Намджун указывает взглядом на пустые и один полупустой бокал на столе. – А «Вдова Клико» не в его вкусе, да и не в твоем тоже. Вам кто-то послал бутылку, и почему-то мне кажется, что этот кто-то сейчас с Юнги, – ледяным тоном говорит Ким, и тело омеги покрывается холодным потом.

– Я не буду ничего тебе говорить, и вообще, он тебе ничего не должен! – срывается Чонгук. – Он может делать, что хочет, и с кем хочет, – Техен в удивлении смотрит на своего омегу.

Чон сам в шоке от себя. Сорваться и так грубо говорить с главой самого крупного наркокартеля города не входило в планы омеги. Более того, он сидит и, прикусив язык, думает, что если Намджун захочет его за такое наказать, то даже Техен тут не спасет.

– Где он? – спокойно повторяет Намджун.

– Уехал, – отвечает Чонгук и встает. – Я хочу домой, – говорит он Техену и протягивает ему руку. Альфа подает омеге руку и резко тянет его на себя, заставляя того сесть на свои колени.

– Скажи, где он, – шепчет Техен в ухо Чону. – Пока не поздно. Пожалуйста.

– Он уехал с тем альфой, минут десять назад. Куда – я не знаю, – говорит Чонгук, смотря в глаза Намджуну. Альфа встает на ноги и, не сказав ни слова, идет к выходу. Большая часть охраны следует за ним.

– Как же меня достали их недоотношения, – бурчит куда-то в шею омеге Техен.

– Если он сделает ему больно – я убью его, – заявляет Чонгук.

– Не сделает, – усмехается Техен. – Можешь не сомневаться.

Охрана Намджуна узнает внизу, с кем вышел Юнги, и что за автомобиль у того альфы.

***

Юнги не врал Чонгуку, когда сказал, что хочет секса. Дело не только в том, что сейчас вместо крови у Юнги по венам течет алкоголь, и совсем не в том, что хочется просто развлечься. Нет. Скорее хочется забыться. Чужие руки на его теле и чужие губы, вполне возможно, смогут унять эту ноющую и тупую боль в груди. Смогут помочь забыться, хоть на мгновенье. И кажется, это работает. Альфа, которого зовут Бен, одной рукой крутит руль, второй во всю шарит под футболкой полулежащего на сиденье Юнги. Мин сам тянется за лаской, чуть ли не виснет на альфе и громко смеется, когда тот еле успевает увернуться от того, чтобы наехать на бордюр. Вдруг Бен отвлекается от Юнги и начинает нервно поглядывать в зеркало заднего вида. Юнги замечает резкую перемену в настроении альфы и спрашивает, в чем дело.

– Кажется, у нас хвост, – говорит альфа.

– Или у тебя паранойя, – хмыкает Мин и кусает альфу в шею.

– Черт! Говорю же, это за нами. Что за джип, и чего он мне моргает! – Бен сильнее сжимает руль, но скорость не сбрасывает.

Юнги поворачивается назад и вправду видит несущийся за ними внедорожник. «Какого черта? Его же нет в городе! Но это точно его люди», – думает Юнги.

– Дави на газ. Уйди от него. Ты ведь парень рискованный, а я люблю таких. Если оторвешься, ты не пожалеешь, обещаю, – Мин сильно сжимает сквозь брюки член альфы и смотрит так, что не оставляет выбора.

Бен резко уходит влево и что есть силы давит на газ. Внедорожник явно не ожидает такой прыти и заметно отстает. Юнги даже в ладошки хлопает и еще больше раззадоривает вошедшего во вкус альфу. Только радость длится не долго. Прямо перед автомобилем Бена, откуда ни возьмись, вылетает Бентли, и альфа еле успевает нажать на тормоза. Оставив за собой гору пыли и испортив воздух запахом жженой резины, авто останавливается. В следующую секунду позади него тормозит внедорожник.

– Мы в ловушке, – хмыкает Юнги и откидывается на сиденье.

– Нихуя себе! Я знаю этот Бентли! Отец убьет меня! Какого черта я послушался тебя! – кричит Бен и хватается руками за голову. Из Бентли никто не выходит. Зато Мин слышит звук хлопнувшей двери внедорожника. Через минуту в стекло рядом с водителем стучат, и Бен спускает его.

– Возникло недоразумение, вы меня спутали с кем-то, – пытается оправдаться альфа, но его перебивают.

– Привет, малыш, – бросает бритоголовый громила Мину.

– Привет, Кайл, – лучезарно улыбается ему Юнги.

– Вышел из машины! – уже грозно приказывает Кайл альфе, и тот выползает из авто.

– Я ни в чем не виноват, я ничего не сделал, – лихорадочно повторяет Бен.

– Тебе кто права дал? Ты мне ребенка чуть не угробил! – смеется Кайл и ведет Бена к внедорожнику.

Юнги впивается взглядом в Бентли, но с места не двигается, так и сидит в автомобиле. Мин достает из кармана сигарету и прикуривает. Звуки со стороны внедорожника утихают, и наступает абсолютная, давящая на нервы тишина. Но ненадолго. Дверь Бентли со стороны водителя открывается, и Мин видит вышедшего из автомобиля и идущего к нему Намджуна.

Альфа останавливается перед автомобилем, несколько секунд говорит по мобильному, а потом убирает его в карман.

– Выйди, – слышит Юнги грозный, пропитанный злостью голос.

«Ну вот, – думает омега. – Приехали». Юнги цепляет на себя самую блядскую из своих улыбок и медленно выходит из машины. Подходит к Намджуну, выбрасывает окурок и прислоняется к капоту. Самому на ногах стоять сил нет, все-таки надо было меньше пить.

– Ты знаешь, ты обломщик. Ты просто король в этом деле, – заплетающимся языком говорит Мин и смотрит глаза в глаза.

– Ты, я смотрю, блядствовать начал. Что, решил вернуться к истокам? – зло усмехается альфа.

– Я, в отличии от тебя, умею развлекаться и развлекался, пока ты все не испортил, – Юнги не удерживается от соблазна и обводит пальцем рисунок на руке Намджуна. Поднимается выше к закатанным рукавам рубашки и медленно спускается снова к запястью.

– Ты ведь вообще меня не слушаешься. Более того, ты считаешь, что это игра. Так вот позволь тебя разочаровать – я не играю. И сегодня ты перешел все границы, – альфа сбрасывает руку Юнги и продолжает смотреть так, что Юнги кажется, что он начинает трезветь от одного взгляда.

– Я просто хотел секса, очень, – игриво тянет Юнги, демонстративно облизывает губы и одним взглядом раздевает Намджуна. – Ничего противозаконного. Верни мне моего альфу, и я все забуду.

Намджун приближается вплотную, заставляя омегу вжаться в капот, и нависает сверху.

– Ты даже не представляешь, как мне тяжело удержаться от соблазна свернуть эту очаровательную шею, – Ким обхватывает пальцами горло омеги и резко притягивает его к себе. – Ты, сученыш, только и делаешь, что провоцируешь меня. Но достаточно.

Альфа прижимает за бедра омегу к себе, просовывает руку в его брюки и сильно сжимает ягодицы. Намджун ухмыляется, заметив, как омега начинает сам поддаваться и тереться об него.

– Мне “повезло”, что я запал на самую блядскую задницу в этом городе. Но ничего, я сделаю из тебя послушного и покладистого, даже если придется для этого посадить тебя в клетку, – хрипло говорит Ким и легонько кусает Юнги за нижнюю губу.

– Накажешь меня? – Юнги и сам чувствует, что его заносит, но остановиться не может. Намджун так близок, так ахуенно пахнет, и вообще Юнги пьян, и он хочет этого альфу. До дрожи в коленях, до сводящей от желания челюсти хочет, и он готов лечь под него прямо здесь, прямо на капоте чужой машины.

Альфа видит, как горят желаньем глаза Юнги, и кожей осязает исходящий от омеги жар. Намджун сам еле держится, не хочет превращаться в зверя, точнее выпускать его, ибо Монстр убивается, хочет больно отшлепать омегу за то, что гуляет, а потом выебать. Блядская футболка только раздражает, чуть ли не перекрывает все планы. Этот мальчишка перешел все границы, сделал то, чего альфа бы никому с рук не спустил, но Намджун бездействует. Он бы за такое любому шею свернул. Но только не этому. Мин Юнги слишком глубоко сидит и слишком крепко держит в руках контроль над альфой.

– Накажу, – усмехается Ким. – Но не так, как тебе хотелось бы, – добавляет он и отходит. Через секунду Юнги слышит вой полицейской сирены, и перед ними останавливается полицейская машина. Мин в недоумении смотрит то на идущих к нему офицеров, то на альфу.

– Не понимаю… Что за… – Юнги не дает договорить полицейский, зачитывающий ему его права.

– Это какое-то недоразумение, – искренне возмущается омега, но не сопротивляется полиции, когда они, повернув его лицом к капоту, обыскивают. Полицейский с триумфальным видом достает из кармана Юнги маленький пакетик с белым порошком и машет им перед глазами вмиг протрезвевшего омеги.

– Это не мое, – чуть ли не плача, говорит Юнги и оборачивается за помощью к Намджуну. Альфа смотрит с издевкой, поправляет рукав рубашки и идет к своей машине. И Юнги все понимает.

– Вы обвиняетесь в хулиганстве, нарушении порядка и незаконном хранении наркотиков, – говорит полицейский и защелкивает на руках шокированного омеги наручники. Схватив так ничего и не понимающего парня под локоть, офицер подталкивает его к машине.

Намджун, не отрывая взгляда от растерянного парня, докуривает сигарету, отбрасывает окурок и открывает дверь Бентли.

– Ненавижу тебя, Ким Намджун! – успевает услышать альфа до того, как закрывает дверь автомобиля. Ким только усмехается и заводит автомобиль.

========== Your confession ==========

***

– Посетитель, – оповещает Юнги охранник, и через минуту решетка съезжает, впуская в камеру Ким Намджуна.

Юнги поселили в одиночную камеру прямо в участке. Мин всю ночь не сомкнул глаз и постоянно просил воды. Уже восемь часов утра, а голова все так же раскалывается, и омега мечтает об обезболивающем и душе. Даже ненавидеть Намджуна нет сил. Всю ночь он борется с разрывающими его изнутри демонами. С одной стороны, ужасное физическое состояние после огромного количества выпитого алкоголя, с другой стороны, тупая боль и ноющая обида внутри окончательно разбили Юнги. Под ребрами будто кто-то скребется. Этот кто-то словно просит Юнги признать поражение, уговаривает его уже сдаться и пойти к альфе. Именно поэтому омега мысленно прикрывает уши, часто мотает головой и отказывается слушать себя. Он и так всю ночь уговаривал себя не думать ни о чем. Точнее, ни о ком. Потому что бессмысленно. Потому что все, что он и так делает все последнее время, это думает. А думы не помогают, наоборот, еще больше выворачивают израненную душу, приводят за собой приятные и не очень воспоминания и напрочь отбивают желание идти дальше. Юнги знает, что пересек черту. Он прекрасно это осознает. Он сам спровоцировал зверя, и тот загнал его в клетку. Когда Мин решил напиться и забыться в чужих руках, он думал, что Намджуна нет в городе, и тот не узнает, но, с другой стороны, Юнги все время его ждал. Постоянно оглядывался, искал в клубе. Мин и себе в этом не признается, но ему хотелось, чтобы альфа пришел. Хотелось, чтобы тот не позволил ему сделать то, что омега задумал. И он пришел. Мин думал, что Ким взбесится и даже руку на него поднимет за такое. Юнги прекрасно знает, какой альфа собственник, но тот его удивил. Опять. Он был вроде спокоен, не ругался, не матерился, а просто вызвал полицию и подкинул порошок. Мину смешно, но смеяться больно, будто мозг в голове превратился в жижу, и при каждом движении эта жижа бьется о стенки черепной коробки, и больно так, что рябит в глазах.

Юнги лежит на спине и изучает потрескавшуюся штукатурку на стенах и потолке. Он даже не меняет позы, когда входит альфа. Даже не смотрит в его сторону. Вычисляет его только по запаху. Король города решил навестить того, кого сам же и наказал. Намджуну можно все. Даже зайти в камеру к заключенному, хотя по уставу это не полагается. Альфа проходит к противоположной от омеги стене и опускается на скамью. Юнги выглядит паршиво. Он лохматый, измученный, с темными кругами под глазами: непонятно от размазанного карандаша или просто от того, что вымотался.

– Если ты пришел спросить, как мне спалось, то отлично. Можешь не беспокоиться, – говорит Мин и поворачивается лицом к стене. Намджуна не хочется ни видеть, ни слышать.

– Я пришел поговорить, – устало говорит Ким, словно и он не спал всю ночь. – Это единственное место, откуда тебе не сбежать. Так что тебе придется меня выслушать.

Юнги расковыривает в стене дыру пальцем и сам не понимает, почему под веками так сильно жжется. Словно кто-то раскрошил стекло и посыпал на глазницы. Ужасно хочется плакать. Хорошо, что он лежит спиной к альфе, Юнги не позволит ему увидеть его состояние. Омега устал. Так, как никогда до этого. Устал от борьбы с собой, от борьбы с альфой, от вечной борьбы дожить день до конца: лишь бы дотянуть до следующего, лишь бы положить голову на подушку, а потом заново, начать все снова, и все часы в сутках уговаривать себя не сломаться. Хотя хочется. Хочется расслабиться, отпустить себя, позволить этим стягивающим и удерживающим его чем-то целым узлам лопнуть, и растечься по полу кровавым месивом пропитанным болью. Такой сильной, что лучше не подходить – прошибет.

Юнги даже начинает нравиться тут, за решеткой. Можно лежать весь день, никого не видеть, не слышать, не иметь связей с внешним миром и тихо угасать. Раньше Мин боялся одиночества, бежал туда, где люди, а сейчас одиночество превратилось в верного друга, с которым можно не лгать, не притворяться и не скрывать своих чувств. Намджун, правда, продлиться одиночеству не позволил.

Снова пришел и снова вырывает Юнги из его объятий. Он всегда появляется вот так и за секунду разрушает все то, что успел отстроить омега в его отсутствии. А потом уходит. Оставляет после себя дымящиеся руины, что-то, что даже вблизи не напоминает уже Юнги, и уходит. И так раз за разом.

Мин сглатывает комок в горле, еще больше вжимается в стену и, стараясь не выдавать дрожь в голосе, говорит:

– Я бы тебе похлопал, вот только сил нет. Отличный был ход, я оценил. Каждый раз, когда я думаю, что ты больше уже не извратишься, ты меня удивляешь. Браво. Чего ты хочешь от меня? – голос у Юнги треснутый, прерывающийся.

– Тебя.

Намджун даже не задумывается, а Юнги больно кусает губу и часто-часто моргает, лишь бы не разрыдаться и не затопить все вокруг своими слезами. От каждого слова альфы хочется биться головой о стену и наконец пробить ее уже. Борьба внутри омеги вот-вот дойдет до пика, и его разнесет, тогда Юнги точно не соберет себя воедино.

Но Намджуну этого мало, он добивает:

– Я не могу без тебя. Не могу и не хочу. Я буду сейчас звучать как чудовище, но я хочу тебя себе, даже если ты не хочешь. Даже если ты ненавидишь меня и так и не сможешь простить, я уже не говорю о том, что ты когда-то ответишь мне взаимностью. Ты будешь убегать, будешь сопротивляться, ты ведь по-другому и не умеешь, ты не сдаешься, а я буду раз за разом находить тебя, буду делать тебе больно осознанно-неосознанно. Это не может так больше продолжаться. Вся моя агрессия по отношению к тебе, все последние поступки, они исходят именно из того, что ты не мой, а я не могу смириться с этим. Не могу принять тот факт, что ты можешь быть с кем-то другим, можешь быть не моим.

Внутри Юнги по одному оголяются нервы, он комкает в кулак футболку на груди, часто дышит и усиленно трет пальцами стену, лишь бы позорно не разреветься.

– Я прошу тебя, прими мое предложение. Это настолько ненормально, что я сам не знаю, что с этим делать.

Намджун до побелевших костяшек сжимает края скамейки, каждое слово дается с огромным трудом, альфа понимает, что звучит отчаянно жалко, но он должен решить этот вопрос здесь и сейчас.

Юнги слушает его и не верит. Этот альфа и понятия не имеет, о чем он говорит. Да, он скотина, и он урод, каких еще поискать, но Юнги любит его. Пытается, правда пытается, забыть, стереть из памяти, переключиться на что угодно, только бы не думать о Намджуне, но не выходит. Несмотря на все, что между ними было, Юнги любит его. А Намджун думает, что нет. И это даже смешит омегу. Юнги садится на скамейку, утирает тыльной стороной ладони глаза и смотрит на альфу. Намджун вроде трезвый. И он точно не спал этой ночью: он выглядит измотанным, да и одежда на нем вчерашняя. Ким сидит, вытянув ноги и скрестив руки на груди. На Юнги он не смотрит, а уставился в видимую только ему точку впереди.

– Я тебя не понял. Я вообще не понимаю, чего ты хочешь? – Юнги собирает остатки сил и вопросительно смотрит на альфу.

– Я хочу, чтобы ты переехал ко мне. Хочу, чтобы ты официально стал моим омегой. Хочу, чтобы ты был рядом со мной. Был моим, – Намджун наконец-то отрывает взгляд от стены и смотрит на Мина.

– Типа оформить отношения? – сказать, что Юнги в шоке – ничего не сказать.

– Да, – Мин аж воздухом давится от лаконичного ответа альфы на свой вопрос.

– Да ты болен! – Юнги встает на ноги и нервно ходит по камере. – Ты что, сумасшедший? Ты меня пугал, бил, насиловал! Ты уничтожил мою семью! Мой отец проходит по делу, связанному с твоим картелем! О чем ты вообще говоришь? На каких основаниях ты мне такое предлагаешь? – Мин переходит на крик и даже привлекает внимание охраны, ходящей по ту сторону от решетки.

– Я люблю тебя.

– Что? – Мин осекается и медленно опускается обратно на скамью.

Юнги обхватывает себя руками, прижимает колени к груди и даже не пытается унять пульсирующие будто от разряда тока внутренности. Намджуновское «я люблю тебя» мигает красной неоновой вывеской в голове, и омеге приходится усиленно жмуриться, чтобы перестать видеть эти слова. Три слова одним махом стирают все «до». Будто это не Намджун, который собственноручно затолкал в глотку Юнги гранату и заставил ее проглотить, и омегу разорвало так, что ходи и собирай кровавые ошметки по всему городу. Это с виду Юнги непробиваемый вовсе, цельный гранит, но если присмотреться, он весь в трещинах, весь в зияющих пустотой черных дырах. И сейчас из этих расщелин идет свет. Сперва слабо мигает, еле пробивается, но с каждой секундой все больше и больше заполняет нутро, и Юнги кажется, что он светится изнутри. Мин прикрывает лицо ладонями и пытается заново закрыться в панцире напускного равнодушия.

– Это не мой выбор. Если руководствоваться разумом, то это ненормально, и вообще я бы никогда в жизни не полюбил такого, как ты, – Юнги возмущенно восклицает, но рот открыть ему не дают. – Позволь договорить. Ты избалованный, неконтролируемый, безбашенный омега. Я бы в жизни не подумал, что все выйдет так, как вышло. Когда я впервые тебя встретил, мне просто хотелось поиграться. Ты же красивый, – хмыкает альфа и зарывается пятерней в свои волосы.

– Даже если бы не пришлось брать тебя в заложники и использовать в войне с твоим отцом, я бы все равно тебя заполучил. Ты меня интересовал в то время только как омега, которого мне хотелось трахнуть. А потом… потом все пошло не так. Я сам до сих пор не понял, как вообще такое случилось. Ты неправильный, и именно в это я и стал влюбляться: в твою неправильность. Ты ведь не лезешь ни в какие рамки, ты разрушил все мои принципы, все, во что я свято верил, ты перекроил мое нутро, поменял мышление. Ты ведь всего лишь ребенок, ты не видел даже и доли того, что я, не проходил весь тот путь, который прошел я, но ты смог во мне что-то изменить. И это меня пугает. Меня, того, кого ничего никогда не пугало. Я не могу нормально функционировать без тебя. Каждое слово, которое я сейчас говорю тебе, дается мне с огромным трудом, мне сложно и тяжело, поэтому постарайся понять меня правильно. Я знаю, что слишком много боли причинил, знаю, что ты прошел все круги ада из-за меня, но позволь мне исправиться, вымолить прощение, показать тебе и другую свою сторону. Я сам себя никогда не прощу за то, что делал все это время, особенно за то, – Намджун делает паузу, выдыхает и продолжает. – Что убил собственного ребенка, такое ведь не забывается, – горько усмехается альфа. – Это и есть мое наказание, и я буду мучиться с ним до конца жизни.