Текст книги "Monster in me (СИ)"

Автор книги: StrangerThings7

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 30 страниц)

– Умоляю, не говори мне, что ты думаешь, что я добровольно на это пошел. Пожалуйста, только не ты, – слезы застилают глаза Юнги по мере того, как он видит сомнение в глазах отца. Мин пятится назад и идет в сторону маленькой комнатки, где был до этого с родителями. Ему хочется остаться одному. Чтобы не было этих осуждающих или, самое страшное, жалеющих взглядов. Особенно от отца. От самого любимого и родного человека в мире. Пробираясь сквозь толпу и с усилием сдерживаясь, чтобы не завыть в голос, Юнги видит Чимина. Альфа стоит с омегой из бывшей компании Мина и смеется. Чимин замечает застывшего посередине комнаты и впившегося в него взглядом Юнги и демонстративно отворачивается. Мин до крови кусает свою губу и, толкнув дверь, скрывается в комнатке. Долго остаться в одиночестве не удается. Мин не поворачивается и по запаху ванили уже понимает, что входит его брат. Рукавами пиджака Юнги стирает только начавшиеся выступать слезы и поворачивается к Джину.

– Если мне отец не верит, то глупо надеяться, что ты поверишь, – горько усмехается Юнги.

– Только не надо изображать невинность, – зло шипит Джин. – Ты своего добился. Залез к нему в постель, получил метку, вот только ты не учел, что нахуй ты ему не нужен. А единственный человек, который все еще верил твоей лжи, наконец-то прозрел. А теперь будешь сидеть у разбитого корытца, – Джин подходит ближе и останавливается напротив.

– О чем ты говоришь… Ты ведь ничего не знаешь, – Юнги отвлекается на дверь, в которую входит Ши Хек. – Папа, ты-то мне веришь? – уже в истерике кричит Мин.

– Я бы сказал: не кричи и не позорься, но уже и так поздно, – перебивает его Джин.

– Лучше бы ты… – Ши Хек делает паузу. – Твой отец перенес приступ! Что с ним теперь будет?

– “Лучше бы” я что? Умер? Ты это хотел сказать? – Юнги сам не верит в то, что говорит, но Ши Хек молчит, только подтверждая его опасения.

– Пошли отсюда, – Джин обращается к Ши Хеку. – Я не намерен больше слушать эту шлюху.

Юнги не выдерживает. Бьет прямо в челюсть брата и со всей силы. Юнги видит, как входит отец, но он уже не может остановиться. Вся накопившаяся внутри за последний час обида поднимается и требует выхода, грозясь иначе разорвать Юнги на части. Он замахивается для второго удара, когда его перехватывают поперек груди. В следующую секунду Мин оказывается прижат спиной к груди Намджуна, но продолжает махать кулаками, брыкаться и материться. Намджун заходит в комнату за Чжуном и все, что успевает увидеть альфа, это то, как Юнги бьет по лицу брата, который на повторе обзывает его шлюхой.

– Ты же видел. Ты все видел, – причитает Ши Хек, глотая слезы. – Он ударил брата. Чжун, где я ошибся? Я ведь воспитывал его, как и Джина, что нам теперь делать?

– Он первый начал, – кричит Юнги и снова дергается в руках Намджуна.

– Может, хватит? Ты пробыл тут ровно час, а уже второй скандал! Прекрати так безобразно вести себя! – зло говорит ему Чжун.

– Отец, почему ты мне не веришь? Почему вы все мне не верите? – омега обмякает в руках Намджуна, сам прислоняется к нему, не в силах больше держаться на ногах.

Намджун молча берет его под локоть и ведет в зал, миновав который, они идут к выходу. И плевать, что их все фотографируют, что Кисум так и застывает с бокалом в руке, провожая своего альфу с другим омегой. Чонгука Техен за дверь не выпускает. Обещает все потом ему объяснить.

У Джина окровавленная губа, Ши Хек сидит перед ним на коленях и плачет. Чжун просит у охраны льда и опускается на кресло.

Чжуну плохо. Ему не хватает воздуха. Он посылает Ли проследить за приемом, и тот, вернувшись, докладывает, что все нормально, и гости возвращаются к празднованию. Чжун просит вывести его семью через черный вход, а сам решает попрощаться с гостями и догнать их позже.

Ши Хек и Джин в сопровождении охраны покидают прием. Президент расслабляет галстук, откидывает голову назад и пытается собрать мысли вместе. Только не Юнги. Он мог ожидать этого от Джина с его амбициями, но не от Юнги. Президент не может понять, как так получилось, что его сын из заложника превращается в любовника его врага. Поэтому альфа его и не убивает, и не калечит. Все ведь логично. Мин выглядит прекрасно. Словно живет все это время не в заточении, а дома. Все факты, все признаки указывают на то, что Ши Хек прав. Юнги предает своего отца, спевшись с его врагом. Чжун этот месяц место себе не находит, не спит, думая о сыне, а тот оказывается прекрасно проводит время с Намджуном и даже помогает ему опозорить президента перед всей страной. Как теперь отмыться от этой грязи? Как восстановить репутацию, а главное – что делать с блудным сыном? Намджуну он точно не нужен. Этот глупый ребенок влюбляется совсем не в того альфу. Ким попользуется им и выбросит. «Почему я не слушаю Ши Хека никогда? Почему я так слепо верил в придуманный мной образ Юнги?», – сокрушается президент и отпивает воды.

***

Намджун заталкивает Мина в Бентли и сам садится за руль. Юнги молчит всю дорогу. Намджун это молчание не прерывает. Они заходят в особняк вдвоем. Кайл не может скрыть удивления от того, как рано они возвращаются. Мин сразу поднимается в спальню, альфа идет за ним. Юнги снимает пиджак и бросает на пол, туда же летит шарфик. Он садится на край кровати и смотрит на свои руки.

– Поздравляю. Ты своего добился, – тихо, еле слышно произносит омега.

– Сильно болит? – Намджун стоит, прислонившись к дверному косяку, и кивает на руку Юнги. – У тебя отличный удар.

– Это все из-за тебя. Так что мне твое притворное сочувствие не нужно, – Юнги даже не поднимает головы. Намджун подходит к парню, становится напротив.

– Я думал, тебе придется защищаться от общественности, а ты защищался от своей семьи, – Ким пристально смотрит на парня.

– Ты молодец. Блестящий план. Мне больше никто не поверит, – с горечью в голосе говорит Мин.

– Ты прав, я своего добился, и ты, в принципе, можешь идти, – говорит Ким.

– Ты меня отпускаешь? – не веря спрашивает Юнги.

– Я планировал тебя на приеме оставить. Вернуть, как бы, твоей семье, – с сарказмом говорит альфа. – Но так уж получилось, что твоей семье ты не очень-то и нужен оказался. Как и мне в принципе.

«Не нужен» впивается под корку сознания, мигает там красным и заставляет внутренности омеги скручиваться. Больно. Намного больнее, чем все, что до сих пор пришлось пережить. Юнги кусает губы, часто-часто моргает, пытается взять под контроль рушащийся внутренний мир, но не получается. Юнги ломается. Также, как его мечты до этого. Также, как и его надежды. Также, как и вся его жизнь. Сползает с кровати на пол, сидит придавленный тяжестью этих двух слов к дорогому персидскому ковру и обнимает себя. Сам себя обхватывает руками и пытается склеить, собрать воедино.

– Какая ирония, – шепчет одними губами парень и отползает от Намджуна. – Не нужен… Я тогда могу уйти? – бесцветным голосом спрашивает омега.

– Можешь. Мне просто интересно, куда ты пойдешь, – усмехается альфа.

– Домой, – Юнги уже не контролирует дрожащий голос. – Я смогу им все объяснить. Что бы ни было на приеме, они поймут и примут, потому что они моя семья. Хотя откуда тебе это понять? – свою боль Юнги перенаправляет на агрессию. Как и всегда. Она – лучший помощник. – Что ты знаешь о семье и любви? – словно выплевывает слова Мин.

Намджун смеется. Долго и искренне смеется, чем вызывает недоумение у Юнги.

– О какой семье ты мне сейчас рассказываешь, малыш, – Ким подходит к прижавшемуся к стене и все еще сидящему на полу омеге. – У меня ее нет. Но у меня есть партнеры, и они все мне верны, – альфа присаживается напротив Юнги, обхватывает его лицо ладонью и заставляет смотреть на себя. – А те, кого ты называешь семьей, скорее поверят мне, чем тебе. Поверят прессе, своим знакомым, да хоть дворнику, но только не тебе. Так они, в принципе, и сделали сегодня вечером.

– Они меня любят, – дрожащими губами произносит омега.

– Кто тебя любит? Твой отец, который идет на поводу у супруга, или твой брат, собственноручно сдавший тебя мне месяц назад? – усмехается в лицо омеге Намджун. Юнги пытается переварить последнее предложение альфы, но не может.

– Причем тут мой брат, – не выдерживает Мин.

– Твой брат прислал мне адрес места, где ты прятался. Видно, от большой любви, – Ким не может остановиться, видит, как больно бьют его слова, но продолжает. Хочется добить. Намджуна раздражает эта слепая вера в свою семью, которая сегодня на приеме показала себя не в лучшем свете. Ким и так еле сдержался, чтобы собственноручно не размазать брата этого омеги по стене. – И ты собираешься вернуться к ним?

– Ты лжешь… Джин не мог… Ты хочешь сделать мне больно и лжешь! – Юнги скидывает с себя руку альфы, с трудом встает на ноги, но в следующую секунду снова сползает на пол, не в силах поднять всю тяжесть горькой реальности. Мин видит, что альфа не лжет. Видит это в холодном, прошивающим насквозь и прибивающем к стене взгляде.

Внутренности полосует концентрированной ядовитой болью. Она подталкивает сердце к горлу и рвется наружу. Юнги тошнит, и он почему-то уверен, что вытошнит его своей же кровью и своим же разбитым вдребезги сердцем. Он чувствует, что если он сейчас не добежит до ванной, то он выблюет кусочки своего сердца прямо на пол спальни. Юнги, приложив ладонь к губам, кое-как все-таки встает и бежит в ванную. Но его не рвет. Позывы ложные, или же нервная система настолько истощена, что сама уже не справляется и барахлит. Боль возвращается с удвоенной силой. Хотя больше уже вроде некуда. Разъедает сосуды, отравляет кровь, закипает под кожей и оставляет уродливые черные ожоги на ней. Мин смотрит на покрывающиеся волдырями руки и не понимает. Он не хочет понимать. «Джин не мог», – Мин все повторяет про себя эти три слова и смотрит снизу-вверх на остановившегося у двери в ванную альфу. Предательство. Мин впервые встречается с ним настолько близко. Предательство, оно ломает кости, крошит, и омега бесформенной массой прилипает к кафельному полу. Оно размазывает, отдает набатом в висках, шепчет и повторяет: «Твой брат. Твой родной брат. Твоя кровь». Перед глазами плывет, Мин жмурится, пытается отогнать наваждение. Не различает где реальность, где нет. Теряет грань, обнимает свои колени и, уткнувшись лицом в локоть, воет.

– Пожалуйста, – Юнги поднимает взгляд полный осязаемой, прошивающей насквозь боли на Намджуна. – Умоляю, скажи мне, что врешь. Скажи, что это неправда, – хрипит омега и подползает к альфе.

Но Ким молчит. Смотрит на сидящего на полу в ванной, с размазанным вокруг глаз лайнером омегу и молчит. Смотрит, как покрывается трещинами, ломается и рушится сильный, обычно твердо стоящий на ногах парень, и молчит. И это молчание убивает. Этим молчанием можно пытать. Юнги шарит ладонью на груди, пытается расстегнуть блузку, но не находит пуговиц и рвет ее на себе. Воздух заканчивается, ему кажется, что он задыхается. Хрипит, открывает рот, пытается вдохнуть кислорода, но не может. Бьется в немой истерике. Пытается ухватиться хоть за что-то, лишь бы не провалиться в темноту. Но боль утягивает на самое дно, и сознание отключается. За секунду до падения в пропасть Мин успевает почувствовать, как его хватают за руку.

Намджун пугается. Впервые в жизни альфа настолько сильно пугается. Когда Юнги добегает до ванной, Ким уже тянется к мобильному и собирается вызывать скорую. Но ведь израненную душу ни один врач не вылечит. Намджун смотрит и словно в реальности видит, как покрывается рубцами кожа омеги. «Не надо было говорить», – мигает табло перед глазами альфы. Но он бы все равно узнал. Рано или поздно. «Он ведь защищает свою семью, возводит в ранг святых, пусть теперь наслаждается. Вот только тронуться умом я ему не дам», – думает альфа, наблюдая за агонией Мина на полу.

Намджун аккуратно обхватывает омегу, словно он фарфоровая кукла, у которой, правда, уже перебиты все внутренности, и все, что остается, это красивая оболочка. Он поднимает омегу на ноги и заводит под душ. Включает теплую воду и держит. И плевать, что сам намок, что на прием уже не вернуться, хотя там его ждут. Он стоит под струйками воды, прижимает к себе хрупкое, еле дышащее тело, гладит его волосы и просит успокоиться. Врет, что все будет хорошо. Юнги цепляется за рубашку альфы, отодвигается и смотрит ему в глаза. И Намджуну снова страшно. Пустота в глазах Юнги отдает пугающей темнотой. Он прижимает голову омеги за затылок к своему плечу, чувствует, как нормализовалось его дыхание, отключает воду. Снимает с не сопротивляющегося Юнги одежду, кутает в полотенце и переносит в спальню. Достает из шкафа сухую одежду, кое-как натягивает на омегу джинсы и пытается надеть толстовку. Мин сворачивается в клубочек на постели, цепляется руками за покрывало, не дает альфе натянуть нормально толстовку.

Ким смотрит на парня на кровати и горько улыбается. Завтра Юнги ждут новости. Все газеты, журналы и интернет-порталы будут пестреть новостями о Мин Юнги – новом любовнике Ким Намджуна. На него будут тыкать пальцем, и первое время омега вообще не сможет выходить из дома.

Юнги подбирает под себя ноги, отползает от альфы и смотрит на него, как побитый щенок. Намджун бы даже пожалел его, или даже сердце бы кольнуло, если бы оно только было. Ким тянет парня за лодыжку на себя, обхватывает лицо и заставляет смотреть в глаза.

– Теперь ты можешь идти. Я сделал все, что хотел, и ты мне больше не интересен, – глаза в глаза, не дрогнувшим голосом, полосуя каждым словом.

Юнги смотрит не моргая. Не понимает. Не принимает. Он ждал этого момента, он мечтал о нем бессонными ночами в подвале. Но куда? К кому? Все меняется. Юнги запутался. Цепляется пальцами за рукава рубашки альфы, с трудом дышит, ищет в глазах напротив за что уцепиться и не находит. Намджун отпускает его, тянется к телефону и кому-то звонит. Через пять минут Кайл стоит у двери. Юнги смотрит то на него, то на Кима и даже слово произнести не в силах.

– Отвезешь его домой, – Ким с сарказмом тянет последнее слово. – Он ведь так туда стремился. А я все-таки вернусь на прием, только переоденусь, – брезгливо осматривает свою промокшую рубашку альфа.

Кайл не понимает, что случилось, как это произошло. Но Кайл знает, что приказы Намджуна надо выполнять. Подходит к словно прибитому к постели Юнги и, стараясь не делать больно, берет его под локоть. Мин как марионетка в руках альфы. Сползает с постели, не отрывает взгляда от Намджуна и идет к двери. Точнее ползет. Ведет его Кайл. Он просто цепляется за альфу, чтобы не упасть, и смотрит на Кима.

– Я никогда тебе не врал, малыш. Ни разу. В том числе и про мое отношение к тебе и твоей семье. Так что обижайся только на себя и на своего отца, – усмехается Ким, и Кайл прикрывает дверь спальни, оставив за ней альфу.

Юнги молча садится на переднее сиденье внедорожника и даже не смотрит в окно, пока они выезжают со двора.

Стоит двери закрыться за омегой, Намджун, стаскивая с себя рубашку, идет в свою спальню. Переодевается. Руки чуть дрожат, когда он застегивает последние пуговки на рубашке, и Намджун, не сдержавшись, матерится сквозь зубы, сжимая их до едва ли не крошащейся эмали. Он даже не успевает контролировать вскипающие переполненные тёмными бурлящими чувствами котлы у себя внутри. Этот мальчишка вымораживает самое нутро, заставляет терять самообладание одним своим появлением, а уходя, не тушит глубоко въевшийся в тело огонь. Наоборот, распаляет еще больше, бесит убитым растрескавшимся взглядом и своим тупым неверием возрождает желание закопать его на заднем дворе к чертям собачьим. Внутрь будто вливают пару литров цианида, заставляя все органы покрываться ужасными грязными пятнами и разъедать их до основания. Намджун морщится, всеми возможными силами пытаясь подавить злость, делает несколько сосредоточенных вдохов-выдохов, проводя по холодному металлу оружия на тумбе, и отворачивается к двери. Берет мобильник и ключи из спальни омеги и идет к ждущему во дворе Бентли. Будто Мин Юнги никогда и не было. Будто он здесь и не жил. Намджун садится за руль, закуривает сигарету и выезжает. Его ждет Кисум, ждет Техен, ждут те, кому он обещал поговорить на приеме. А он тратит два часа своего времени на омегу. На сына своего врага. Наконец-то это закончилось и он избавился от этого пацана. «Мальчик из идеальной семьи, не знающий предательства и горечи. Поздравляю. Я тебя с ними познакомил. И мне не жаль. Поигрались и хватит. Возвращайся домой, и я посмотрю, как твой папаша отмоется от всей этой грязи, и как вообще ты будешь жить в доме, где тебя сдал твой же родной брат!», – думает альфа, любуясь пролетающими мимо фонарными столбами.

Но в одном альфа себе признаться не может: да, он сломал президента, и это было прекрасно. Да, он сломал Юнги. Но это не доставило удовольствия. Никакого. Ломать этого омегу оказалось не так приятно, как рассчитывал альфа.

========== Your desires ==========

Комментарий к Your desires

Ближе к концу главы слушаем Boy Epic-Dirty Mind.

https://www.youtube.com/watch?v=D4_fPB80uwY

***

Кайл молчит. Они в пути уже минут пятнадцать, и альфа все силится, но слов подобрать не может. Юнги будто и нет в машине, будто на сиденье всего лишь его тень. Кайл удивляется, насколько человека может поменять свалившийся на него груз. Буквально пару часов назад альфа провожает на прием хорошо выглядящего омегу, а сейчас у него в машине сидит призрак. С синими кругами вокруг глаз, вмиг осунувшимся лицом и стеклянным взглядом. И сказать ему нечего. Подбодрить тоже нечем.

Кайл доезжает до особняка президента, паркует машину перед шлагбаумом и, выйдя, открывает Юнги дверь. Они стоят несколько минут друг напротив друга и слушают пугающую тишину ночи. Альфа не хочет отпускать Мина и хотел бы хотя бы проводить его до дома, но дальше идти Кайлу нельзя. В какой-то момент он не сдерживается, прижимает омегу к себе и обнимает. Мин как безвольная кукла. Сломанная и перебитая. Цепляется за куртку Кайла и не хочет отпускать.

Альфа сует в карман парня листочек со своим номером.

– Если что-то понадобится, или просто поговорить, звони мне. Пожалуйста, только не закрывайся, – Кайл нежно гладит его по голове.

– Спасибо, – еле слышно говорит омега и идет к воротам. Кайл провожает Юнги взглядом и возвращается в машину только после того, как омега скрывается за воротами. Юнги еле передвигает ногами. Идти туда, куда так стремился столько времени – нет никакого желания. Видеть свою семью – тоже. Он коротко кивает охране и, миновав фонтанчики во дворе, подходит к массивной двери. На часах три ночи. Мин прислоняется лбом к двери, нажимает на ручку, но повернуть ее сил нет. И желания тоже. Мин делает глубокий вдох и, легонько толкнув дверь, все же входит. Видно, отец только возвращается с приема, он все еще в костюме сидит в кресле и пьет виски. Юнги усмехается про себя, отец редко принимает алкоголь, особенно в такое позднее время, и бокал в его руке наводит на мысль, что альфа пьет из-за сына. Юнги останавливается напротив и молчит. Чжун не удивляется. Он знал, что Намджун после приема избавится от Юнги. Президент ставит бокал на столик и смотрит на сына.

– Иди к себе, – говорит альфа. – Завтра поговорим.

– Не думаю, что нам есть о чем, – Юнги еле глотает подкативший к горлу ком. – Ты ведь все равно не веришь мне.

– Я верю своим глазам, сынок. Ты сильно сглупил, а сейчас ты даже не скрываешь того, насколько расстроен тем, что он тебя выгнал, – Чжун тоже замечает, насколько отличаются Юнги на приеме и сейчас, спустя пару часов.

– Я расстроен, да. Но совсем не из-за этого, а из-за вас, своей семьи, – Мин сам удивляется тому, что все еще способен говорить.

– Ты спишь с моим врагом! С врагом твоей семьи! И у тебя его метка! – Чжун переходит на крик. – Ты опозорил мою семью! Ты, а не Ким Намджун!

– Он меня изнасиловал! – Мин не может больше контролировать себя, срывается на рыдания. – И не раз! Я ненавижу его! – Мин отвлекается на спускающегося по лестнице и кутающегося в халат Ши Хека, за ним идет Джин. – Ненавижу его… так же, как и Джина!

Юнги резко поворачивается к лестнице и идет к брату. Джин застывает на последней ступеньке и растерянно хлопает ресницами. Ши Хек не успевает перехватить подлетающего к сыну Юнги. Мин со всего размаха бьет Джина в живот, и как только тот падает, начинает бить его ногами.

– Сука! Урод! Я не прощу тебя! – Юнги с силой отталкивает подлетевшего к нему Ши Хека и продолжает бить Джина, который все-таки встает на ноги и даже успевает дать сдачи. Но Юнги ослеплен яростью – он не чувствует, что у него разбита губа и что есть силы бьет Джина в нос, как раз перед тем, как Чжун оттаскивает его от брата и швыряет на пол по середине гостиной.

– Хватит! Ты уже перешел все границы! Какое ты имеешь право так себя вести! Что с тобой случилось?! – кричит президент на сидящего на полу сына. Ши Хек обнимает Джина у лестницы и всхлипывает.

– Он виноват в том, что со мной случилось! Это он виноват! – Юнги не успевает договорить, как получает от отца пощечину.

– Достаточно! Я устал от твоего бреда! Я честно пытался вести себя терпеливее. Но ты неконтролируем! Так что пошел в свою комнату и не выходи из нее, пока не обдумаешь свое поведение и не попросишь прощения у брата, – в ярости кричит Чжун. Юнги смахивает стекающие по щекам слезы и встает на ноги.

– Я не останусь тут ни на минуту! У меня нет семьи и нет брата! И тебя, отец, – Юнги глотает слезы. – И тебя у меня нет.

Омега идет к выходу, игнорируя крики и требования отца вернуться. Мин выходит во двор, обходит дом, идет в сад, забирает из своего тайника сигареты и мелочь, которая там завалялась, и покидает территорию особняка. Юнги садится в первое попавшееся такси на дороге и называет адрес Чонгука.

***

Техен не дает Чону попасть ключом в замок. Прижимает к двери, шарит руками по телу омеги и целует.

Сразу после ухода с приема Юнги, Чон заставляет альфу рассказать ему всю правду. Они стоят на балкончике ровно час, но Чон не чувствует ночного холода, не слышит громкую музыку, доносящуюся из открытой двери. Он слушает Техена. Периодически выпивает из его бокала виски, затягивается его сигаретой и слушает. И по мере того, как Ким говорит, кожа омеги покрывается тонким слоем льда от ужаса. Чон уверен, что Техен рассказывает не всю правду и где-то приукрашивает, но одного факта, что его друг в заложниках и терпит издевательства – для Чонгука достаточно.

– Что вы за люди такие? – хрипло говорит Чон после того, как Ким заканчивает свой рассказ. – Как так можно было поступить с ним? Как? – одинокая слеза скатывается по щеке омеги, и Техен, резко притянув его к себе, обнимает. Чонгук не сопротивляется. Ему это нужно. И пусть обнимает его Ким Техен, и Чонгук даже знает, что этот альфа от Намджуна далеко не ушел. Пусть. Теплота человеческого тела помогает не утонуть в этом котле вылитой на него информации. Он цепляется за лацканы пиджака альфы и умоляюще смотрит.

– Прошу, у тебя же есть на него влияние… помоги Юнги, избавь его от мучений, – альфа гладит омегу по голове, но ничего не обещает.

– Я хотел бы, очень. Но я не буду тебе больше лгать. Тут я бессилен. Давай я отвезу тебя домой, – Техен обхватывает лицо омеги ладонью и смотрит в глаза. – Вечер был тяжелым. Тебе надо отдохнуть.

– Хорошо, – шепчет Чонгук и кладет голову на грудь альфы.

***

Выйдя из лифта, Юнги застает странную, и стоит омеге узнать альфу, целующего его друга, наводящую ужас картину. Мин застывает в пяти метрах от ничего не замечающей вокруг парочки и, не сдержавшись, произносит:

– Ну ни фига себе.

Чонгук резко дергается, отталкивает Техена и не веря смотрит на друга. Техен тоже в шоке.

– Какого черта, Чонгук? Какого черта ты позволяешь ему это? – Мин в ярости, и первое желание стукнуть младшего.

Но Чон не реагирует на слова, подбегает к другу и виснет на его шее.

– Намджун знает, что ты здесь? – спокойно спрашивает Ким.

– Не смей к нему подходить! – Юнги отцепляет от себя радостного омегу и зло смотрит на альфу. – Не смей его трогать!

– Потише, злюка, – усмехается альфа и подходит к парням. Техен достает мобильный и набирает номер Намджуна. Юнги выхватывает телефон из его руки и сбрасывает звонок.

– Можешь не стучать. Он сам меня отпустил, – говорит омега. Альфа не верит. Внимательно всматривается в глаза омеги и переспрашивает. Юнги повторяет ответ.

– С лицом твоим что? Ты даже перед уходом его взбесить умудрился? – альфа укоризненно качает головой. – Он никогда не бьет омег. Как же ты его заебал-то.

– Это не он, – Мин не знает, почему вообще отвечает. Техен подходит к Чонгуку, нагнувшись, легонько чмокает его в губы и, выхватив свой телефон у Юнги, идет к лифту. Чон наконец-то отпирает дверь и втаскивает друга в квартиру. У Чонгука в голове миллион вопросов, от распирающей его изнутри радости он носится по квартире, одновременно включает чайник, достает пиво и даже щелкает по кофеварке. Мин улыбается действиям друга и, взяв бутылку пива, садится за стол на кухне.

– Почему ты с ним? – Юнги старается звучать строго и не умиляться на покрасневшие щеки Чона.

– Я не с ним. То есть с ним, но не так, как ты подумал, – Чон осекается, садится напротив друга и тоже тянется к пиву.

– Если ты не с ним, тогда почему ты разрешал ему засунуть свой язык тебе в глотку? – язвит Мин.

– Да блин, не знаю я. Мы типа общаемся, но это не важно. Важно, что ты вернулся, – нетерпеливо отвечает Чон.

– Все, что тебя касается, важно. Особенно, учитывая то, с кем ты связался. Если это мимолетная влюбленность, то завязывай. Он не тот альфа, с которым ты будешь жить долго и счастливо, и детей ему нарожаешь. Совсем не тот, – Юнги тянется к карману и достает пачку сигарет. – Надеюсь, дальше поцелуев у вас не заходило.

Юнги следит за выражением лица напротив и смачно матерится.

– Какого хрена, Чон Чонгук?! Нахуя ты спал с ним? – бесится Юнги.

Чонгук виновато опускает голову вниз. После трех выкуренных подряд сигарет Юнги успокаивается и уже почти перестает ругать Чонгука, и рассказывать про то, насколько Техен ужасен.

Омеги не спят до утра. Юнги рассказывает Чону все, от начала до особняка отца. Два раза Мин отвлекается на успокоение истерики Чонгука, который оплакивает тяжелую судьбу друга. Долго Чон не может прийти в себя именно после рассказа о Джине. Они наспех готовят лапшу и поедают ее в шесть утра. Потом снова слезы, смех, объятия. Спят они вместе в кровати Чонгука.

Просыпаются омеги только после полудня. Пока Чонгук готовит завтрак, Мин принимает душ, а потом проходит на кухню и помогает другу накрывать стол. Чон сразу предлагает Юнги жить у него, на что тот в ответ язвит, что в таком случае Чонгуку некуда будет приводить Техена. Мин получает за это обиженный взгляд и подгоревшую яичницу.

Юнги решает, что лучше он будет жить на улице, но домой точно не вернется.

Ким Намджун ломает его, превращает его жизнь в ад. Но Намджун честный. До конца. Какой бы жестокой его честность не была. И за это Намджун заслуживает ненависть. Чистую, сжигающую дотла, неприкрытую ненависть. И это хотя бы чувство. К Намджуну у Юнги есть чувство. Но а то, что его «родные», его «семья» унизила его своим недоверием, свой же брат его сдал – это вызывает только равнодушие. Холодное, пустое равнодушие. Ничего. Юнги ничего к ним не чувствует. И хуже этого нет ничего. Намджун Юнги никто. Он враг. Он и не был обязан его принимать, лелеять, беречь. А вот родные должны были как минимум хотя бы понять. Должны были быть рядом, несмотря ни на что. Юнги думает так. Он верит в то, что семья должна быть именно такой. Всегда, при любых обстоятельствах, должна быть рядом.

Юнги найдет работу, несмотря на то, что у него нет нормального, законченного образования. Брезговать Мин не будет ничем. Он не будет жить долго на шее друга. Потом снимет квартиру и начнет жить по-новому. Так, во всяком случае, решает в то утро омега.

***

Техен ждет Намджуна в офисе Kim Construction вот уже, как два часа. На альфу это не похоже. Он никогда не опаздывает. Техен успевает выпить три чашки кофе, переговорить по телефону с клиентами и уже начинает зевать, когда дверь кабинета открывается и впускает Намджуна.

– Чего уж торопился. Я могу еще пару часов подождать, – Ким не скрывает злости.

– Не злись, – Намджун проходит к столу. – У меня была бессонная ночь.

– Интересно почему, учитывая, что омега, которого ты трахаешь, уже не живет у тебя, – Техен отбрасывает журнал, до этого лежавший в руках, в сторону.

– Я ночевал у Кисума, – Ким просит кофе у секретаря. – Откуда ты знаешь про Юнги? Охрана доложила? – меняет тему альфа.

– Неа, он сам сказал, – Намджун в удивлении приподнимает бровь, смотрит на друга и молчит в ожидании продолжения.

– Я своего домой провожал, а твой, – Ким осекается. – Прости, в смысле Юнги, пришёл к нему. Там я и узнал.

– Я же сказал Кайлу отвезти его в особняк! Что было не понятно?! – бесится Ким.

– Спокойно. Отстань ты от Кайла. Он все сделал так, как ты и приказал. Просто омегу-то из дома выставили, или он сам ушел, я так и не понял. Но кажется выставили, у него лицо разбитое было, – Техен делает глоток из чашки и наблюдает за тем, как мрачнеет Намджун. – Зачем? Почему ты вообще это сделал? Мне показалось, что он особенный. Показалось, что он тебе нравится, а не просто сын твоего врага, которого ты держал в заложниках, – Ким всю ночь пытается найти ответ на этот вопрос и, все-таки не выдержав, задает его другу.

Намджун делает паузу, смотрит на чашку свежезаваренного кофе, и думает.

– Тебе показалось, – Намджун говорит, как рубит. – Давай бумаги, перейдем к работе.

Техен понимает, что разговор окончен и, схватив с журнального столика папку, идет к столу.

***

Первую неделю Юнги не выходит из дома. Боится. Осуждающих взглядов, встретить знакомых, встретить Намджуна. Последнее звучит нереально, но Мину все равно страшно. Он не хочет его видеть. До дрожи. Один раз за всю неделю приходит Техен, чтобы выяснить, почему Чонгук снова не отвечает на звонки. Альфа понимает, как тяжело Юнги его видеть, и как говорит потом омеге Чон, Техен обещает в квартиру больше не подниматься. Мин так и не понимает, что за отношения у этих двоих, но в душу другу с нравоучениями больше не лезет. Чонгук большой мальчик – сам разберется. От родителей ничего не слышно, словно Юнги для них умер. Но ему уже плевать, потому что он сам их хоронит еще в ту ночь в такси, направляясь к Чону. Чонгук забирает всю одежду и вещи Юнги из особняка. По его словам, дома на тот момент оказывается Ши Хек, он молча впускает омегу в комнату сына и не задает ни одного вопроса. От прессы президенту достается сильно. Семью Чжуна поливают грязью все, начиная от крупных изданий, заканчивая старыми омегами во дворе.