Текст книги "Monster in me (СИ)"

Автор книги: StrangerThings7

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 30 страниц)

– Мы отомстим. Не сомневайтесь – я не оставлю это просто так. И простите за смелость, – смотря в глаза президенту, говорит Ли. – Но лично я не собираюсь их сажать. Мы убьем их. Обоих. И избавим страну от этого гнета. Я вам обещаю. И прошу вас снова обдумать мое предложение с участием вашего сына.

– Объявляй прессе об убийстве. Без имен. Пусть наши в интервью скажут, что ведут расследование и подозреваемых пока нет. Народ все равно знает, кто это сделал, а доказательств у нас никаких. И пусть пресс-офис покойного объявит также, что ты теперь исполняющий обязанности министра. Я рассчитываю на тебя и запомнил каждое слово, которое ты сейчас сказал, – Чжун поднимается и идет к выходу, не успев заметить довольную ухмылку на лице Ли, и как хищно поблескивают его глаза.

***

Весь город стоит на ушах после последних новостей. Во всех кафе, ресторанах, даже на остановках общественного транспорта, люди обсуждают только одну новость: убийство министра национальной безопасности и его людей. Министр внутренних дел проводит сразу же пресс-конференцию, где обещает найти убийц и наказать. Один раз перед прессой приходится выступить и Чжуну. Президент выражает соболезнования семьям погибших и уверяет граждан в том, что безнаказанным это преступление не останется.

***

Чонгук ждет, когда сварится кофе и щелкает пультом по каналам. Техен обещал зайти на завтрак и принести круассаны. Внезапно взгляд омеги на экране цепляет красная строка про массовое убийство в центре. Чон прибавляет звук и с ужасом смотрит, как несмотря на то, что телеканал, соблюдая этические нормы, прикрыл сцены с трупами и кровь, все равно от творящегося на экране леденеет кровь. Чон на автомате выключает кофеварку и опускается на стул. Он знает, чьи люди могут пойти на такое циничное и громкое убийство. Чонгук открывает интернет, перечитывает новости про убийство министра и его подчиненных, сопоставляет даты и время и приходит в ужас. Омега встает на вмиг онемевшие ноги и ползет к холодильнику. Залпом осушает бутылку воды. В голове неоновой вывеской, красным по черному мигает «С удовольствием» Техена, и то, как он сорвался из дома. Омеге дышать нечем. Приходится снова встать и открыть окно. Он слышит, как поворачивается ключ в двери и лопатками чувствует впившийся в него взгляд. Потом шаг. Еще шаг. И еще. И Чонгука поворачивают лицом к себе, притягивают поближе и легонько касаются губ. Техен чувствует, как дрожит в его руках омега и хмурится.

– В чем дело? – хрипло спрашивает альфа, отпускает омегу и закрывает окно. – Ты заболел? – Техен подходит к так и застывшему у стола Чонгуку и всматривается в его лицо.

– Это ты сделал? – Чон еле выдавливает из себя слова. На секунду ему даже кажется, что он упадет, не в силах совладать со всей той обрушившейся на него правдой. Чонгук всегда знал. Знал, кто такой Ким Техен, но усиленно прятал эту правду где-то глубоко внутри, не давал разуму взять верх, не давал реальности накрыть с головой. А сейчас его, словно схватив за шкирку, окунули в эту правду лицом. Не отмыться.

Альфа непонимающе смотрит пару секунд на омегу, а потом до него начинает доходить. Техен сразу мрачнеет, сдвигает брови на переносице и Чон уверен – у Кима даже поменялся цвет глаз. Шоколадная радужка затопила все пространство между ресниц.

– Тебе мультики надо смотреть, а не новости. Сменим тебе кабельное, – говорит Ким и протягивает руку к лицу омеги. Чонгук дергается назад, альфа еле сдерживается, чтобы не дернуться за ним.

– Ты же знаешь все и так. Поэтому я не буду лгать: я сделал, – говорит Ким. Чон прикрывает веки, делает глубокий вдох.

– Ты чудовище, – Чонгук смотрит в глаза напротив и со стыдом обнаруживает, что боится. Он боится того, кого любит, того, кто доводит его до самых блядских стонов, того, кому беззаветно отдается, кому позволяет обнимать себя и целовать.

– Уходи, – скорее просит, чем приказывает омега.

– Нет, – коротко отвечает Ким и приближается вплотную, заставляя Чона прижаться к столу. – Я чудовище, ты прав. Но только ты можешь контролировать это чудовище. Я люблю тебя, но если бы у меня была возможность выбирать снова, зная, что потом появишься ты, я все равно выбрал бы то, чем я занимаюсь. Я был главой картеля, сейчас я работаю на семью. Моя семья Намджун, он мой брат. Я не буду врать тебе и говорить, что брошу это дело. То, чем мы занимаемся, не бросают. Оттуда уйти только один путь – вперед ногами. Но я люблю тебя, и я хочу быть с тобой. Поэтому не прогоняй меня, – Техен говорит медленно, словно обдумывает каждое слово. Чонгука шатает. Он кое-как, держась за краешек стола, обходит Техена и идет в гостиную, где обессилено опускается на диван. Альфа тоже проходит в гостиную и, прислонившись к стене, стоит напротив омеги.

– Я тоже люблю тебя, – Чонгук не поднимает голову, смотрит на свои ладони. – Я думал, мы будем вместе всегда… Я думал… У нас будет семья. Я хотел с тобой семью. Мы никогда не говорили об этом, но я хотел с тобой детей… Но… Ты не метил меня. Я никогда не спрашивал почему, но теперь понимаю… – Чон говорит прерывисто, взгляд мечется по сторонам, словно омега говорит сам с собой, и Техена нет в комнате. Ким подходит ближе, опускается на ковер перед омегой.

– Прости меня, – Техен берет ладонь Чонгука в руки. – Я не могу дать тебе семью. Мне нельзя. Это был бы огромный риск в первую очередь для тебя. Я не могу показать всему миру, насколько ты важен мне. У меня сейчас много врагов, и вряд ли когда-то я смогу избавиться от всех. Я знаю, что не могу дать тебе ни семью, ни детей, но при этом я не могу отпустить тебя. Может, я эгоистичная скотина, но я не могу и не отпущу. Даже если придется запереть тебя в башне, как принцессу, – горько улыбается Ким. – Пусть даже так, но не отпущу. Прости, – альфа кладет голову на колени Чонгука, и омега зарывается ладонью в шелковистые волосы.

Чонгук слабее, но поводок от этого зверя именно в его руках. Он одним взглядом способен вынудить его склонить голову. Сам того не ведая, омега приручил это чудовище.

***

Юнги стоит под струями теплой воды и злится. Душ не помогает, и агрессия вспыхивает все сильнее и сильнее. Мин, кинув «пока» увлеченно что-то рассказывающему своему альфе Чонгуку, сразу покидает клуб и едет домой. Какого черта, и что это было, омега думает уже по дороге. Он же вроде собирался найти Намджуна и прибить. Ну ладно, прибить бы и так не вышло, но хоть наорать. Вместо этого он выпил коньяк, слопал шоколадки и в очередной раз узнал, что Киму в нем интересна только его задница. И злится Мин именно из-за последней мысли. Бесит, что он влюблен в своего мучителя, и бесит, что он это не может контролировать. «Клин клином вышибать. Найду себе нового. Познакомлюсь с кем-нибудь. Если ему плевать на меня, то и мне плевать на него. Пошел нахуй, урод. Высокомерная скотина. Еще и угрожает», – думает Юнги и отключает душ. Омега выходит из душа, натягивает свежую одежду и только собирается сушить волосы, как слышит звонок в дверь. Юнги, шлепая босыми ногами, идет в коридор и отпирает дверь. На пороге стоит Ли, советник отца.

– Господин Ли, – удивленно произносит Мин. – Какими судьбами?

– Можно я войду, сынок? – спрашивает мужчина. Юнги сразу отодвигается и впускает альфу в дом.

– Что-то с отцом? – испуганно спрашивает Юнги. Омега не понимает, зачем еще советнику его отца приходить к нему.

– Нет, – Ли проходит на кухню за Юнги и садится за стол, пока омега ставит чайник.

Мин, включив воду, возвращается к альфе и садится напротив.

– С твоим отцом все нормально, пока. Я не знаю, как начать этот разговор, и ты можешь меня не правильно понять, но в любом случае жизнь твоего отца важна мне не меньше, чем тебе, – Ли делает паузу и, получив у Юнги разрешения, продолжает:

– Посмотри на это, – Ли включает видео на телефоне и протягивает Мину. Омега несколько секунд не может понять, что изображено на записи, но потом, отбросив телефон в сторону, бежит в туалет. Юнги возвращается обратно через пару секунд и сильно бледный.

– Что это, и почему вы мне это показываете? – растеряно спрашивает Мин у альфы и снова садится на свое место.

– Это запись с места убийства правой руки и друга твоего отца. По новостям показывали размытую картинку, а я тебе показал то, что там было на самом деле, – Юнги слышал что-то об убийстве по радио еще в такси, но внимания не обратил. Он не понимающе смотрит на Ли и ждет продолжения.

– Знаешь, по чьему приказу это сделано? – спрашивает Ли. Юнги знает. Он уводит взгляд в сторону, вжимает под столом ногти до кровавых полосок в свою ладонь и молчит. – Хорошо, а знаешь кто следующие? – не сдается Ли. – Ким Намджун только что убрал второго самого главного человека в стране. Кто теперь остался? Правильно – твой отец.

– Почему? – еле шевеля губами, спрашивает омега. – Почему вы рассказываете это мне?

– Потому что ты его сын. Потому что, несмотря на все, что между вами случилось – он твой отец. И ему нужна твоя помощь. Но он слишком любит тебя и слишком горд, чтобы просить. Но поэтому у него есть я. И я пришел сегодня просить за него.

Мин ничего не понимает. Встает, разливает чай и слушает альфу. Ли полчаса рассказывает ему об уроне, наносимом стране картелем Намджуна.

– Я тут причем? – не выдерживает омега.

– Ты можешь помочь нам: своей семье, своим друзьям, а самое главное своей стране, – Ли теряет терпение и нервно теребит салфетку на столе.

– У тебя есть к нему доступ и влияние, я в этом уверен.

– По-моему, вы ошиблись адресом, – Юнги начинает смеяться. – На него ни у кого нет и не может быть влияния. А лично меня сейчас с ним ничего не связывает.

Не успевает Юнги договорить, как Ли резко встает из-за стола, хватает омегу за горло и с силой прижимает к стене. Юнги дергается, пытается ударить альфу коленом, но Ли сильнее. Мужчина резко тянет футболку Мина вниз и, разрывая ткань, обнажает метку.

– Нет никакой связи, говоришь? – шипит альфа. – А метка? Если у вас нет связи, какого хрена она разрослась, а? Послушай меня, сученыш, я тебя по-хорошему прошу, будь умницей и дослушай! – Альфа резко отпускает Юнги, который, пару секунд стоя на полу на коленях, пытается прокашляться.

Ли перетаскивает стул к омеге и садится напротив него.

– Твоего любовника мы убивать не будем, не переживай, – зло ухмыляется альфа. – Но ты должен помочь нам достать кое-что, что позволит засадить этого сукиного сына и его соратника за решетку. А также, ты должен предупреждать о его планах и передвижениях.

– Пошел ты, – хрипит Мин и пытается встать на ноги, но получает удар по почкам и снова падает на колени.

– Попробуешь ему пожаловаться – вырежу твою семью и твоего драгоценного папашу. Он президент, врагов у него много, мало ли кто проберется в его дом и перережет всех. Потом я займусь тем милым темноволосым омежкой. По-твоему, если ты все расскажешь Киму, он бросится защищать тебя и твою семью? С чего бы? Ты глупый ребенок, только не говори, что, ты думаешь, у него к тебе чувства! Ты же не настолько идиот. Если бы у него были чувства, ты бы не торчал сейчас в этой дыре и не прятал взгляд на улице от тех, кто тыкает в тебя пальцем и называет шлюхой картеля. Расскажи ему все, и он лично казнит весь твой род. Я избавлюсь от наркокартеля с твоей или без твоей помощи. Дело этой страны для меня важнее всего. Твой отец хороший человек, но как правитель – он слаб. Он не может избавиться от Монстра, и он в силу своей слабохарактерности даже не вовлекает тебя во все это. На войне все средства хороши, и если руководитель страны этого не понимает, то он не должен занимать кресло, на котором сидит. Чжун этого не понимает. Но я не желаю ему зла, напротив, я хочу, чтобы он выжил. Неужели твой альфа, который выставил тебя шлюхой перед всей страной, настолько важен тебе? Настолько, что ты готов пожертвовать не только своей семьей и другом, но и страной? Где твой патриотизм? Где любовь к родине? Таких, как ты, надо было еще в утробе душить, а не рожать, – шипит альфа в лицо захлебывающемуся от боли Юнги.

– Поссорился с ним? Иди мирись! Иди на колени встань, делай что хочешь, но чтобы отныне ты от него не отлипал, пока я так не решу. Будешь рассказывать мне все, будешь моими глазами и ушами в его доме, в его офисе, везде. Советую тебе быть осторожным, если он обнаружит, что ты работаешь на меня, то первым он свернет шею тебе же, а потом мне даже не придется убирать твою семью, он сам все сделает за меня. Я вне подозрений. Я неприметный альфа, который пока только исполняет обязанности министра. И я в любом случае выйду победителем. Если Намджун уберет твою семью, я буду править страной. Если ты поможешь мне убрать Намджуна, то твой отец просто отдаст пост, как неудавшийся политик, и уйдет в тень, а я займу его место, как герой, победивший Монстра. Зато Чжун будет жив. Не этого ли хотят для родителей дети? – словно выплевывает слова в лицо омеги Ли.

– Он убьет тебя, мне не придется ничего делать, – превозмогая боль в животе, говорит Мин, и снова альфа перекрывает ему доступ воздуха, прижимает к стене и бьет затылком о каменное покрытие.

– Спроси у него, – шипит Ли. – Спроси, какие у него планы на Чжуна. Давай, где твой мобильный? Прямо сейчас позвони и спроси! Уверен, тебе не понравится его ответ. А я предлагаю тебе выход! Предлагаю спасти и себя, и свою семью, и страну! Он – Монстр, и он должен сидеть за решеткой, – альфа переходит на крик.

– Убирайся из моей квартиры! – Юнги, собрав всю свою силу, отталкивает Ли. Альфа только ухмыляется, перетаскивает свой стул на место и садится за стол.

– Сядь теперь, и нормально поговорим, – спокойно говорит Ли. – За дверью меня ждет охрана, и тебе не сбежать. Садись.

Юнги проходит к столу и обреченно опускается на стул напротив Ли.

– Я сейчас выгляжу в твоих глазах плохим, чуть ли не злом, но в глубине души ты знаешь, что зло здесь одно, и это твой любовник, – медленно говорит альфа и, подняв палец, не дает Юнги открыть рот. – Выслушай сперва. Ты сейчас ослеплен. Ты изображаешь из себя жертву, но я знаю, что у тебя есть к нему чувства. Ты – маленький омега – встретил сильного и харизматичного альфу, ну влюбился, с кем не бывает. Это абсолютно нормально. И не криви рот. Я в этом уверен. Так вот именно поэтому я обещаю тебе, что он не умрет. Мы посадим его в клетку и все. Зато больше никаких массовых жестоких убийств, никакого гнета. Народ наконец-то заживет без страха, люди этой страны заслужили это. Заслужили не оглядываться и не засыпать со страхом. Ты можешь подарить им эту свободу. Мы можем. А самым главным для тебя должна быть твоя семья. Твой любовник подтвердит мои слова, я уверен. Намджун планирует избавиться от твоего отца и посадить в кресло свою марионетку. И Чжун это знает. Он просто сидит и ждет, когда к нему вышлют палача. Твой отец не хочет рисковать тобой, он категорически против твоего вовлечения, и я тут без его ведома. Потому что я надеюсь, что ты окажешься умнее, и, надеюсь, кровные узы не затмят твой мозг, как мозг твоего отца. Ему нужна твоя помощь, и я за него прошу тебя. Если ты мне откажешь, как ты будешь жить потом? Как будешь просыпаться по утрам, зная, что не спас своего отца и свою семью? Сможешь? – с каждым словом альфы Юнги словно уменьшается. Он сидит, сгорбившись на стуле, и еле удерживает свалившийся на себя груз.

– Ну же, иди к нему. Иди и спроси у него, какие планы у Монстра на Чжуна и семью Мин. Я подожду, – Ли откидывается на спинку стула и смотрит на омегу. – Ты ведь и так их знаешь. Просто раз уж ты не веришь мне, может поверишь своему любимому, – альфа встает, поправляет пиджак и идет к двери. – У тебя время до понедельника. Потом я откажусь от твоей помощи и решу все по-своему. И все угрозы, поверь мне, я выполню. Чжуну меня не остановить, господин президент думает, что силовые структуры подчиняются ему. Но он ошибается. Приятного вечера, – бросает Ли и выходит в коридор. Стоит двери закрыться за альфой, как Юнги слезает со стула, идет переодеваться и едет к Чонгуку.

*Колумбийский галстук– вид насильственного умерщвления, при котором на горле жертвы делается глубокий разрез, и через образовавшееся отверстие наружу вытаскивается язык, создавая некое подобие галстука.

========== Your cockiness ==========

Troye Sivan – DKLA

***

Юнги не знает, что и как скажет Чонгуку. Не знает, стоит ли вообще говорить. Но одно омега знает точно – он не пойдет против Намджуна. Он не сможет. Пусть эта любовь больная и ненормальная, пусть альфа втоптал его в грязь, сломал привычный устой жизни, пусть он ему ничего не обещал и не предлагал – Юнги не предатель. Он не может подставить человека, которого любит, и пусть даже этот человек не отвечает взаимностью: Юнги Намджуна не предаст. Он честностью на честность отвечает, болью на боль и дальше по списку.

Омега приоткрывает окно в такси и пытается прикурить, выходит с трудом. У Юнги руки трясутся от мысли, что можно смотреть в глаза Намджуну с его меткой на теле, с теми эмоциями в его руках, и даже когда его рядом нет – врать ему, сливать что-то за его спиной. Это невозможно. Это не реальность Юнги. Он расплачивается за проезд и, еле передвигая ноги, словно на них повесили мешки с цементом, идет к подъезду друга. Чон открывает сразу. Юнги забывает, зачем приехал сразу, стоит увидеть бледное лицо Чона и темные круги под глазами. Мин еще с порога обеспокоено спрашивает, что случилось, и почему на нем нет лица. И Чонгук рассказывает. Делает наспех бутерброды и все рассказывает. Юнги на еду не смотрит, звенит ложкой в стакане с кофе и считает образовавшиеся на черной поверхности пузырьки.

– Я не знал, что столько людей погибло, – Юнги почему-то трудно дышать, он делает пару глубоких вдохов, но в легкие кислород будто не поступает.

– Восемь. Он убил восьмерых, – Чонгук взбирается ногами на стул и, обхватив их руками, смотрит на друга.

– Я не знал, что Техен такой жестокий, – бесцветным голосом говорит Мин.

– Он выполнял приказ Намджуна, – хмыкает Чон.

– Ты сейчас защищаешь Техена? – Юнги впервые за последние минуты поднимает взгляд на друга.

– А ты защищаешь Намджуна? – парирует Чонгук. Юнги нечем ответить. Он снова опускает голову и смотрит на стакан с так и не тронутым кофе.

– Я не знаю, кто из них большее чудовище… Кто настоящий монстр… – обреченно вздыхает Чон. – Но одно я знаю точно – я люблю это чудовище, и я пойду с ним до конца. Да, мне страшно. Я столько часов только и делаю, что думаю, но я не брошу своего альфу. Особенно после того, как он признался. Он любит меня, – горько улыбается Чон. – Представь, он сказал мне это.

Юнги проглатывает ком в горле, вымученно улыбается и умирает внутри. Кажется, Мин никогда не услышит эти три слова. От того, кого любит и к кому привязывается – точно. От этой мысли хочется вскрыться. Намджун четко дает понять, что чувств нет. Он это подчеркивает еще раз, говоря об аборте. Юнги сжимается, обхватывает ладонью лицо и пытается сопротивляться той горькой обиде, разъедающей внутренности. Он не хочет от него детей. Мин детей тоже не хочет. Но он вырос, думая что если двое любят друг друга, то они обязательно в какой-то момент будут хотеть и ребенка. Намджун не любит его. Все что он хочет – это секс. Но даже несмотря на все это, Мин не воспринимает предательство. Не понимает его и не видит ему оправданий.

– Останешься? – спрашивает Чонгук и вырывает Юнги из омута мыслей.

– Да… Нет… Я пойду, – Мин слишком резко встает и опрокидывает остывший кофе. Чонгук сразу бросается к рулону салфеток и машинально вытирает лужицы на столе.

– Ты просто так зашел? – не унимается Чон.

– Да… Я мимо проезжал, решил зайти, – Юнги хватает куртку со спинки стула и натягивает на себя.

– У тебя все нормально? – Чонгуку кажется, что он что-то упускает. Юнги какой-то потерянный, но что занимает его голову, друг не говорит.

– Да, правда. Не беспокойся, – Мин фальшиво улыбается и идет к двери.

«Не надо было идти к Чонгуку», – думает Мин уже дома, лежа на неразобранной постели. Сна ни в одном глазу, хотя на дворе уже второй час ночи. Голова омеги разрывается от мыслей, от всех «за» и «против», но придумать решение и как-то обойти эту сложную ситуацию – не выходит. Юнги ворочается, пару раз встает и идет курить, долго стоит у окна и смотрит на ночь. Но ничего не помогает. Просвета не видно. От своей беспомощности, от всего свалившегося на него за последние дни, хочется выть. Хочется пойти к нему, все рассказать и попросить помощи.

Мин представляет, как он рассказывает Намджуну про Ли и про условия, которые тот ему ставит. Представляет, как, выслушав его, Намджун притянет его к себе, обнимет и пообещает решить все проблемы самому. Защитит Юнги и помилует его семью. Ведь он альфа, он сильный, и он все может. От этих мыслей, пусть даже и казавшихся нереальными, внутри разливается тепло. Омеге кажется, что так и будет. Юнги снова сворачивается в клубочек на кровати и снова уговаривает себя заснуть.

Монстр опять приходит во сне. Но в этот раз он не рычит на Мина, но и в руки не идет. Сидит в углу и смотрит своими красными, полными боли глазами на омегу. Юнги спрашивает у него, что случилось, пытается подойти ближе, но Монстр закрывает морду лапами и одним этим жестом останавливает омегу.

Юнги просыпается абсолютно разбитым. Думать и размышлять он себе запрещает. Он уже решил, что сделает. Омега идет в душ, легко завтракает и звонит Техену. Узнает у него, что Намджун у себя в офисе, и вызывает такси.

Юнги все ему расскажет. Он не будет его предавать. Да, Ким Намджун не любит его, и он и не обязан любить. Но он всегда был с ним честен, он никогда ничего ему не обещал. Намджун избавится от Ли, а Юнги будет просить его не трогать семью. И он не тронет.

***

К офису Мин подъезжает к полудню. Называет охране на первом этаже свое имя, те докладывают в приемную Кима и Юнги провожают в лифт. Выйдя из лифта, Мин кивает приятному бете и тянется к ручке двери кабинета, но замирает на пару секунд. Еще раз прогоняет в голове весь план и разговор, который мысленно вел с альфой последние сутки, и наконец-то толкает дверь. Намджун в кабинете один. Стоит лицом к двери, прислонившись к столу, и говорит по мобильному. Кивает Юнги в сторону дивана, приглашая сесть. Мину дышать тяжело, а не то что ходить. Но омега заставляет себя шевелить ногами и, кое-как дойдя до огромного кожаного дивана, опускается на него. Кабинет под стать Намджуну. Массивная мебель, красивый бар у стены, огромные французские окна в пол. Каждая деталь в кабинете показывает, что его хозяин сильный, харизматичный альфа. Воздух пропитан запахом Намджуна. Мин старается не делать глубоких вдохов, боится захлебнуться. Намджун напротив, не прекращая разговора, подходит к омеге, зарывается ладонью в волосы и, нагнувшись, с шумом вдыхает. Альфа мрачнеет – Мин почти не пахнет им больше. Запах вишни снова четко покрывает запах бергамота. Ким прощается с собеседником и спрашивает у Юнги, что он хочет выпить.

– Кофе, – Мин облизывает засохшие губы и случайно ловит хищный взгляд альфы. Смущается и, опустив голову, смотрит на ковер.

– Ну а я выпью что-нибудь покрепче, – говорит альфа и идет к бару. «С тобой один кофе не поможет», – эту мысль Намджун уже не озвучивает.

Бета приносит чашку ароматного напитка, ставит перед омегой и уходит. Юнги мнется, не знает, как начать разговор, горло пересохло, язык прилип к нёбу, он уже жалеет, что попросил кофе вместо воды.

– Ты удивил меня, придя сюда. Но это приятный сюрприз. Я всегда рад тебя видеть, – альфа ставит бокал на стол рядом с кофе и садится рядом с омегой.

– Мне надо с тобой поговорить, – Юнги не смотрит на Намджуна, а изучает идеальное покрытие столика.

– Я в твоем распоряжении ближайшие пятнадцать минут, потом у меня важная встреча. Так что говори, слушаю, – альфа откидывается на спинку дивана и нагло, даже не пытаясь это скрыть, рассматривает омегу. Намджун видит, как натянут парень, как он нервничает. Это отчетливо заметно по сжимающимся и разжимающимся пальцам на его коленях.

– Скажи мне, ты ведь рассчитался с моим отцом? – омега решает начать с этого.

– Смотря, что ты имеешь ввиду, задавая этот вопрос. Я не люблю ходить вокруг да около, и времени у меня мало. Так что говори открыто. Что ты хочешь узнать? – Намджун пока не может понять, куда клонит омега, и с чего вообще они будут говорить о Чжуне.

– Мой отец… Он ведь тебе не мешает больше. Я видел новости. Да, вам обвинения не предъявляют, но я знаю, что это вы сделали, – Юнги с силой впивается ногтями в ладонь. Намджун не выдерживает, одергивает его руку и сжимает в своей ладони. – Я хочу знать, моему отцу это не грозит? – Юнги выговаривает последнее предложение, выдыхает и выжидающе смотрит на альфу.

Намджун отпускает его руку, несколько секунд молчит, но тоже взгляда не уводит.

– Послушай, малыш, это – политика. Я понимаю, он твой отец, все равно они твоя семья, хотя я лично сам бы от такой семьи отказался. Но он мне мешает. Очень сильно. Если ты пришел просить сейчас за него или вымолить какие-то гарантии, то я тебе сразу скажу: впустую тратишь мое время, – глаза альфы темнеют, превращаются в черный-пречерный космос, и, хотя в комнате не холодно, Юнги чувствует, как кожа покрывается мурашками. Намджун делает паузу, сдвигает брови на переносице и, придавливая омегу к полу одним только взглядом, продолжает:

– Ты сейчас меня неприятно удивил. Своей наглостью. Что дало тебе уверенности придти сюда, что позволило тебе думать, что ты можешь вмешиваться в мою политику? Я хочу знать, – Ким резко поворачивает Мина к себе и впивается в него безжалостным взглядом.

– Мне просто надо было знать. Надо было понять, и ты молодец, – Юнги взрывается. Омега сам от себя не ожидает такой агрессии, но обида, разрастающаяся внутри все эти месяцы, лопается, как воздушный шарик, и ее надо выпустить. Иначе Юнги разорвет на куски прямо сейчас, и отскребай потом эту плоть с этой дорогой мебели. – Надежда. Я просто хотел найти лучик надежды, хотел рассмотреть в тебе то, чего видно не было изначально. Я ошибся, – Мин пытается встать, но альфа резко дергает его за руку, и омега снова падает на диван.

– Я еще не закончил, – говорит ледяным тоном Намджун. – Что именно ты хотел узнать? Что если ты примешь мое предложение, помилую ли я твою семью? Нет, – Ким говорит как рубит. – Кто ты такой, чтобы я из-за тебя что-то менял? То, что я тебя трахаю, не дает тебе повода требовать что-то больше того, что я и так тебе дам. Еще раз попробуешь за кого-то просить, пользуясь своей задницей, то я назло тебе буду убивать его медленно и мучительно, и то, что сделал Техен, будет выглядеть, как избавление. Я четко назвал тебе условия и озвучил свое предложение, а ты устраиваешь мне детский сад. Тебя я не трону, обещаю. Если мои три условия не нарушишь, конечно. Так что перестань забивать свою очаровательную головку глупостями, – Намджун идет к столику и отвечает на разрывающийся последние минуты телефон.

Юнги не знает, о чем им еще говорить. Не знает, что он вообще здесь делает. Омега встает на ноги и подходит к альфе.

– В тебе нет ничего человеческого. Ничего. Чтоб ты сдох так же, как и погибают твои жертвы, – зло выплевывает ему в лицо слова омега и поворачивается, чтобы уйти, но не успевает сделать и шага. Намджун бросает трубку, в один шаг оказывается рядом, резко разворачивает омегу лицом к себе и вжимает в стол.

– Что, любовных романов начитался? Ты думаешь – я слепой? Думаешь, не знаю, что ты в меня влюблен? Как бы ты не желал мне смерти, и как бы сейчас не брыкался в моих руках, ты принадлежишь мне, и ты сам этого хочешь. Но я тебя не люблю. Я вообще не понимаю, с чего бы мне тебя любить? Я сделал тебе отличное предложение, думал ты взрослый и умный парень, видно, ошибался. Мне твоя любовь не нужна, и даже моему самолюбию она не льстит. И знаешь, даже в постели ты мне больше не нужен. Ты сейчас пал так низко, что я отзываю свое предложение. Ты мне больше не интересен. Мне нравился тот сумасшедший, рискованный и смелый омега, который не считался ни с кем, и даже со мной. А оказалось, ты просто хорошо играл и такой же, как и все, который, почуяв интерес к своей заднице, решил, что я пойду на поводу и сделаю все так, как ты хочешь. Ты просишь меня за отца, просишь за семью, даже любви у меня просишь. Если больше вымаливать у меня тебе нечего, то уходи, – Намджун отпускает Мина.

Когда Намджун делает шаг назад и заходит за спину, Юнги вздрагивает без поддержки, расправляет плечи и медленно опускает голову, всматриваясь в мятую ткань футболки. Он размыкает губы, пытаясь сделать глубокий вдох, но получается только прерывисто, поверхностно выдыхать, прижимая дрожащую ладонь к груди. Юнги не закрывает глаз, но все равно не может понять, почему на руке не остается крови, хотя между пальцев словно чувствуется что-то влажное и горячее, стекающее вниз по коже. Но крови нет. А ладошка по-прежнему все такая же белоснежно-чистая. Даже тогда, когда ему кажется, что прямо там, в самом центре, у него сквозная пылающая дыра. Черная, с расползающимися рваными краями, и боли от нее столько, что горло сводит, а темнота ширится и тяжелыми волнами идет по телу, сплавляя его рухнувший глупый мирок уродливыми вспененными ожогами.

Намджун за спиной абсолютно спокоен. Ему все равно. И Юнги сомневается, что когда они трахались – было иначе. Просто стоило один раз разжать ладони и перестать держаться, чтобы понять, что его никто не держит в ответ. Никто не идет по его следам. Никто не останавливает. Мин почти готов усмехнуться, но лишь продолжает заставлять себя дышать и держать мелко осыпающуюся под ноги маску, которая с каждым вздохом только сильнее ломается, а трещина в груди болезненно жжется и ползет по сторонам, сцепляясь вокруг него глухим вакуумом – без цветов, без эмоций, без жизни. Сердце судорожно останавливается, сжимается без права на следующий удар, и зрачки у Юнги топит вязким липким мазутом, чернотой обуглившейся души размазывая гарь по хрупким тонким костям, где каждый следующий вдох – очередная секундная смерть. Смерть, которую не пережить.

Он медленно поворачивается и идет к двери. Его не окликают, не останавливают: ничего.

***

Мин выходит из здания и садится в первое попавшееся такси. Сердце давит на ребра, грозится переломать их к чертям и вылезти наружу. Не больно, нет. Ничего. Чувства атрофировались. Мин реагирует на таксиста только с третьего раза, расплачивается и, выйдя из машины, идет в ближайший маркет. Соскребает все свои оставшийся деньги и, купив бутылку недорогого виски, идет домой. Если он не напьется, то он повесится. Юнги это знает, он чувствует, как чешутся руки сделать петлю и просунуть в нее голову. Тогда все закончится. Не придется искать выхода, не придется думать о семье, о себе, о последствиях своих поступков. А самое главное, не придется прокручивать в голове раз за разом последний разговор с Намджуном. Разговор, который добил, который порвал на куски все, на чем держался Юнги. Выбил почву из-под ног и поставил крест на надежде. Ким Намджун – монстр, и он оправданно носит это название. И он только что сожрал душу Мина. Юнги подряд наливает виски в бокал и, морщась, пьет. Глотает и не чувствует облегчения. Только горечь во рту и раздирающее горло послевкусие. Не помогает. Он уже выпил половину, но мозг не отключается. Кадры меняются со скоростью света. Одни картинки и это звенящее набатом в ушах намджуново “Кто ты такой?”. Омега переползает в гостиную, ложится на диван и медленно умирает. От сжирающего изнутри отчаянья, от безысходности, от одиночества. Сгорает миллиметр за миллиметром и даже не пытается цепляться за реальность, не пытается остаться тут и проваливается в темноту.