Текст книги "Monster in me (СИ)"

Автор книги: StrangerThings7

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц)

– Ты, конечно, сейчас на меня разозлишься. Но почему бы тебе не убрать коготочки и не подпустить его к себе? Попробуй. Хотя бы ради своей безопасности. Пока ты живешь у него. Чтобы не было больше переломов, изнасилований и показательных наказаний. Я сам себя сейчас за эти слова ненавижу. Но я уверен, пойди ты ему на встречу – он смягчится, и ты как минимум будешь жить внутри особняка, а не под ним.

– Нет. Лучше я сдохну. Но руку к этому чудовищу я не протяну. Я никогда не забуду то, что он сделал с тем парнем. Он монстр, и он меня ненавидит не меньше, чем я его, – Мин выбрасывает окурок и поворачивается к Кайлу.

– Я так не думаю. Не думаю, что он просто так вернул меня сюда к тебе и якобы даже не подозревает о том, что более половины его запретов мы с тобой уже нарушили, – хмыкает Кайл и выруливает на главную трассу.

***

Кайл приносит Мину обед и уходит, пообещав вернуться через пару часов. Юнги к непонятной каше, называемой обедом, не притрагивается, достает из-под матраса припрятанный пакетик с шоколадками и медленно, наслаждаясь вкусом, собирает рядом горку из оберток. По словам Кайла, проходит уже две недели с ринга. За все это время Намджун не появляется, чему омега только рад. Видеть человека, который одним своим взглядом словно впечатывает омегу лицом в асфальт, невыносимо. Юнги боится его. После той ночи на заводе – до дрожи. Это перед Кайлом и самим Намджуном он храбрится, отвечает и готов к бою, но в глубине души, особенно оставаясь один на один с собой в этом темном, пропахшем сыростью подвале – он боится. До дрожи в коленках. Мин где-то согласен с Кайлом и знает, что Ким вряд ли его убьет, если до сих пор не убил, но Намджун показал ему, что иногда есть вещи пострашнее смерти.

Мин не хочет оставаться один. Ноет, просит Кайла больше времени сидеть с ним, хотя знает, что у альфы есть и другие дела, и он не должен торчать в подвале с истеричной омегой. Но, именно оставаясь один, Мин видит, как из темных углов подвала выползают чудовища и монстры, которые медленно, извиваясь по полу подвала, подползают к парню, обхватывают своими липкими и мерзкими щупальцами его за горло и душат. И Мин кричит. Истошно. Зовет отца, Чонгука, Кайла, а иногда, такое было несколько раз, он зовет Намджуна. Впервые это случается через несколько дней, проведенных в подвале. Мин просыпается во сне, от того, что очередной монстр выползает и начинает душить, смотря своими мутными зелеными глазами ему в душу. Именно тогда, впервые, Юнги начинает звать Намджуна. Кричать и умолять его прийти. В этом припадке Мин уверяет себя, что его личный кошмар, его личное чудовище с красными глазами придет и защитит. Оно сильнее всех остальных монстров, спрятавшихся в подвале. Но он не приходит. Сколько Юнги не кричит и не зовет, его личный монстр в ту ночь не появляется. Мин просыпается в холодном, липком поту и от своего, как оказалось, немого крика. Омега забивается в угол, рвано дышит и пытается понять – что это было. Почему он звал Кима, учитывая, что единственный реальный монстр, если не считать тех, которые живут у него в голове – это именно сам Намджун.

***

Только Чжун заходит в свой кабинет, как ему докладывают, что пришел Ким Намджун. Президент садится в кресло и просит ромашкового чая. Ши Хек поклялся лишить главу государства доступа в супружескую постель, если узнает, что тот с больным сердцем опять пьет литрами черный кофе. Ким заходит через минут пять, с презрением оглядывает обстановку в кабинете и садится на кресло напротив стола.

– Проезжал мимо, решил зайти к старому другу, напомнить о нашем недавнем разговоре, – ухмыляется альфа и бросает короткий взгляд на фотографию семьи Мин на столе. Юнги на фото солнечно и открыто улыбается. Намджун только сейчас понимает, как он соскучился по омеге, от которого сам же насильно держит себя подальше.

– Ты мне не друг. С нашего разговора ничего не изменилось. Ты не получишь монополии, а твои люди отсидят свой положенный срок, – президент старается говорить твердо и не показывать альфе, насколько ему тяжело отказывать, учитывая, что Юнги все еще у него.

– Жаль. Потратил свои пятнадцать минут впустую, – хмыкает Намджун и встает. – Придется опять делать все старым и добрым методом. За все ведь надо платить, господин президент? Уверен, прием в честь дня независимости в этом году будет самым запоминающимся. И это лично ваша заслуга, как главы государства, – Ким смотрит глаза в глаза, усмехается и, повернувшись, идет к двери.

– Не смей угрожать мне! – кричит президент в спину альфе и с силой сжимает в руке чашку.

Намджун останавливается у двери, медленно поворачивается к Чжуну и пару секунд, все также усмехаясь, смотрит на него.

– В том-то и наша разница. Я не угрожаю – я делаю, – альфа выходит за дверь.

***

Юнги лежит посередине матраса на животе в позе звездочки и усиленно дует на гору из фантиков, пытаясь ее снести, когда дверь открывается. «Наконец-то, Кайл», – думает омега. Повернувшись к двери, Мин сразу садится и, звеня цепью, инстинктивно отползает к стене.

Запах. Ненавязчивый, заставляющий покрываться мурашками кожу запах бергамота заполняет помещение. Юнги шумно сглатывает и еще сильнее жмется лопатками к холодной стене.

– Так ты сладкоежка. Правда, странно, что, съедая столько шоколада, ты исхудал, – Ким кивает в сторону оберток и подходит ближе. – Чего молчишь? Почему не огрызаешься? Тебе вроде язык не отрезали. Я точно такого распоряжения не давал, – издевается Намджун и останавливается перед парнем. – Я тебе принес хорошие новости. Даже две.

– Неужели? – хмыкает омега и вызывает улыбку у альфы. Намджун скучал. Сильно, невыносимо скучал по этим глазам, по этому запаху, а, главное, по острому языку и голосу омеги. Юнги и вправду похудел, осунулся, а цвет его лица почти сливается с цветом стен подвала. Ким даже злится на себя, что погорячился и выслал этого хрупкого омегу в подвал.

– Во-первых, ты сегодня же покинешь подвал. Думаю, урок ты усвоил и больше глупостей делать не будешь, – спокойно, не отрывая взгляда от глаз напротив, говорит альфа.

– Спасибо, ваше величество, за ваше великодушие, – шипит Юнги. Ким начинает звонко смеяться. – Мы тут только с крысами освоились и даже подружились. Грустно расставаться.

– Кажется, я все-таки прикажу твой язык отрезать, – альфа присаживается рядом, тянет руку к лицу омеги и замечает, как испуганно дергается Мин назад. Но Ким не отступает, обхватывает ладонью лицо и приближает к себе. – Хотя нет, я погорячился, этот язык умеет много чего другого, кроме того, чтобы язвить в ответ. – Ким касается губами зажатых губ омеги, проводит по ним языком, настойчиво давит и заставляет раскрыть рот. Проводит языком по деснам, целует глубоко и долго. – Не хочешь узнать, что за вторая хорошая новость? – говорит альфа, отстраняясь от губ омеги. Мин молчит. Смотрит насуплено, наматывает цепь на руке и молчит.

– Ладно, я и так скажу. Я позволю тебе увидеть твою семью, – Ким смотрит, как меняется выражение лица Мина от не верящего, до радостного. Последнюю эмоцию омега усиленно пытается скрыть, но не получается.

– Ты не врешь? Как? – с надеждой спрашивает Юнги и даже сам двигается к альфе, всматривается ему в глаза, пытаясь найти подвох.

– Я серьезно. Я возьму тебя на прием в честь дня независимости через три дня. Вся твоя семья там будет и даже, думаю, что твои друзья тоже, – говорит альфа и хмуро смотрит на закованное в цепь запястье.

Юнги сам пугается своей первой мысли после того, как альфа рассказывает новость. Хочется повиснуть на шее Намджуна и даже повизжать от радости. Одна мысль, что он наконец-то увидит семью, словно взрывает фейерверки в голове омеги. Но холодная реальность быстро приходит на смену эйфории. Мин понимает, что не может быть все так просто.

– С чего такая доброта? Это часть какого-то плана? – с подозрением спрашивает омега и на коленях подползает еще ближе к Намджуну.

Альфа молчит. Смотрит в глаза напротив, опускает взгляд на метку на чужой шее, возвращает взгляд к глазам, медленно поднимает в улыбке уголки губ, но молчит. И Юнги все понимает. Мин чувствует, как волосы на затылке встают дыбом, и как стынет кровь в жилах от извращенности и кошмарности мысли, которая словно неоновая вывеска начинает мигать в его голове.

– Ты… Ты хочешь меня унизить, – шепотом, потому что сил сказать в голос уже нет. Потому что Намджун одним только взглядом подтверждает все подозрения и реальность кошмара омеги.

– Не тебя, малыш, – альфа снова притягивает Юнги к себе. Мин даже не сопротивляется. Он как тряпичная кукла в руках альфы. Смотрит своими бездонными глазами в черный омут напротив, не верит, не хочет верить.

Намджун видит, как затухает тот маленький огонек надежды, вспыхнувший в глазах омеги буквально на пару секунд. Видит, как на смену ей приходит не агрессия, к которой от этой омеги альфа привык, а горечь. Переворачивающая душу, отравляющая кровь в венах горечь. Намджуну кажется, что он начинает себя ненавидеть. И такое с альфой впервые. Потухший взгляд словно придавливает к земле, перекрывает доступ кислорода в легкие. Хочется скрыться от этого взгляда. Исчезнуть. Лишь бы Юнги не смотрел так. Пусть лучше матерится, ругается, пусть хоть с кулаками набросится, но не смотрит так. Ким не может вынести этого взгляда, отворачивается и встает на ноги.

Мин притягивает колени к груди, обхватывает их руками и молчит. Говорить нет смысла. Драться и сопротивляться – тоже. Умолять Юнги тоже не будет. Уже умолял. Ни разу не помогло. Юнги проглатывает застрявший в горле комок обиды, злости, безысходности, кладет голову на колени и прикрывает глаза.

– У тебя три дня, чтобы привести себя в порядок, – Ким прочищает горло, старается говорить строго и медленно идет к двери. – Сопротивляться и пытаться убегать не стоит. Ты пробудешь там пару часов, мило поулыбаешься гостям своего отца и уйдешь.

– Как кто? – Юнги не выдерживает и поднимает взгляд на альфу. – Как кто я буду на этом приеме? Ты ведь не со мной пойдешь на прием. Давай, добей, скажи до конца.

– Ты прав, я поеду туда со своим омегой. А ты… – Намджун задумывается на пару секунд. – Будешь просто почетным гостем Мин Дэ Чжуна.

– Как твоя подстилка, – Юнги чувствует, что он на грани истерики. – Помеченная тобой и отвергнутая тобой же омега. Твоя подстилка. Сын президента страны… – Мин еле подбирает слова. – Даже не любовник… даже не… не знаю, кто… – Юнги замолкает, растерянно смотрит по сторонам, не может найти правильное слово. Внутри бушует ураган эмоций, но он не может даже оформить мысль, но за него ее оформляет альфа:

– Как шлюха. Так будут думать все гости твоего отца, вся твоя семья, твои друзья. Ты не виноват, малыш. Виноват твой отец, ну и обстоятельства. Ты просто родился не в той семье, – Ким забивает последний гвоздь в крышку гроба омеги и выходит за дверь.

Юнги не в силах даже поднять голову или просто поменять позу. Он сидит, словно придавленный тяжелым грузом к земле, и даже дышит через раз. Отец этого не переживет. Сын президента страны – помеченная омега, от которого отказались. Эта мысль полосует внутренности, кромсает и размазывает по стенке. Мин сворачивается клубочком на матрасе, поджимает колени к груди, прикрывает глаза и зовет. Зовет прячущихся в темных углах подвала монстров. Обещает им не сопротивляться и отдать себя всего. Пусть только прекратят его жалкое существование, пусть сожрут, раскрасят его кровью эти серые стены, разорвут на части, но Юнги больше не будет звать. Больше никогда он не будет звать монстра с красными глазами себе на помощь. Даже во сне. Даже если страх и ужас будут вымораживать внутренности, ползти по его телу к горлу, ломать, душить, кромсать. Больше никогда. Его монстр официально отказался от него.

Комментарий к Your insights

Тоже маленькая, тоже переходная глава. Готовит к оооочень важным событиям. И простите за Намджуна. Он не контролируемый просто. И спасибо моей супер бете,что не сбегает и каждый божий день находит время в своем тяжелом графике для этого фф, люблю тебя❤ И спасибо всем, что пишите отзывы и я их начитавшись, лечу писать продолжение.

========== Your weakness ==========

Комментарий к Your weakness

Юнги на приеме

http://s019.radikal.ru/i633/1703/58/7ec01704276c.jpg

Как-то так. Ничего розового и даже мне не по себе. Фанфику седня ровно месяц, празднуем вот так.

***

Чонгук уже два часа, как торчит в студии. Сперва он тридцать минут терпит, пока ему наносят макияж, долго выслушивает Шона по поводу его виденья фотосессии, и только последние минут пятнадцать омега под чутким руководством альфы позирует. Из одежды на Чоне только джинсы, которые он, собственно, и рекламирует и чупа-чупс. Это уже больная фантазия Шона, хотя альфе надо отдать должное, если бы его считали безвкусным и не знающим свое дело фотографом, вряд ли бы он был так знаменит на всю страну. Чонгук держится одной рукой за шлевки джинсов, словно тянет их вниз, второй держит во рту палочку от чупа-чупса, откидывает голову назад и томно смотрит в камеру. Шон требует чувственную, граничащую с эротикой фотосессию. Чонгук это умеет. Все его фотосессии – это легкая эротика. Юнги часто шутит, что Чонгук сквозь камеру, и Чонгук в реале – это абсолютно разные люди. В жизни Чонгук добрый, светлый, и где-то даже ангелоподобный мальчуган, но в объективе камеры – это блядский, развратный омега, который только одним взглядом сквозь соблазнительно прикрытые ресницы, вызывает миллион совсем не невинных желаний у альф.

Чонгук поворачивается к камере полубоком, двигает языком чупа-чупс за правую щеку и застывает, давая Шону пощелкать столько, сколько надо. Дверь в студию резко распахивается, и еще до того, как внутрь проходят трое альф, Чон чувствует запах кофе. Один из охранников кивает Шону в сторону двери, и фотограф без комментариев, отложив фотоаппарат и прихватив с собой своего помощника, покидает студию. Воздух в студии моментально холодеет. Кожа омеги покрывается мурашками под пристальным взглядом того, от кого он скрывается столько дней. Чон проходит к столу, заваленному одеждой, и тянет руку к первой попавшейся рубашке, но не успевает он вдеть в рукав руку, как Техен отбирает рубашку и отбрасывает в сторону.

– Ты только при мне стеснительным становишься? – усмехается альфа и подходит вплотную к омеге, прижимающемуся к столу. «Красивый и соблазнительный, сам не понимает насколько», – думает Ким.

Техен выдергивает изо рта Чона чупа-чупс и отправляет себе в рот. Посасывает и, вынув изо рта, бросает в мусорное ведро у стола.

– Не люблю клубнику, а вот шоколад обожаю, – альфа кладет руки по обе стороны от омеги и, нагнувшись легонько целует его в губы, смакует вкус и углубляет поцелуй. Чонгук до побеления костяшек сжимает края стола, пытаясь удержать равновесие и не лечь на него под натиском Техена. Поняв, что альфа останавливаться не собирается, он толкает его в грудь и зло смотрит на парня.

– Я на работе, а ты мне мешаешь, – говорит омега и пытается обойти Кима, но тот, обхватив его поперек талии, возвращает на место и снова вжимает в стол.

– Чуть не забыл. Больше нет, ты не работаешь, – говорит альфа, нагло смотря в глаза.

– Что ты себе позволяешь? Кем ты себя возомнил? – искренне негодует Чон.

– Ты мой омега, а мой омега не будет выставлять напоказ свое тело, – спокойно говорит альфа.

– Ты меня достал! Ты ворвался в чужую студию и поставил меня в неловкое положение! И я не твой омега! И не собираюсь им быть! – Чонгук снова пытается вырваться из захвата, но Техен с силой прижимает его к столу.

– Насколько я знаю, ты из обеспеченной семьи, но если тебе так нужны деньги, что ты оголяешься на камеру, то я их тебе дам просто так, но раздеваться на камеру не позволю, – Ким говорит медленно, четко, но омега отчетливо чувствует стальные нотки в голосе альфы.

– Я тебе не принадлежу и не подчиняюсь, и деньги мне твои не нужны, – бурчит Чонгук. – Мне просто нравится моя работа, и сильно не нравишься ты.

Альфа усмехается, проводит ладонью по груди омеги, спускается вниз, обводит пальцем пупок и чувствует, как Чон дрожит от его прикосновений.

– Думаю, ты сам себя обманываешь. В любом случае, я не ругаться приехал. Наоборот, хочу пригласить тебя на прием в честь дня независимости. Как свою пару, – тон голоса Техена меняется на мягкий, даже нежный. Чонгук пару секунд с удивлением смотрит на него и молчит.

– Я и так собирался на прием. И без твоего приглашения. Если ты не забыл, то я дружу с семьей президента, – омега с вызовом смотрит в глаза напротив.

– А что, если я скажу, что на прием ты, иначе как со мной, не попадешь. И еще, там возможно будет твой дружок, – усмехается Техен. Чонгук не верит. Смотрит в шоколадные глаза напротив и пытается понять: обман это или нет.

– Я серьезно, – говорит альфа. – Прими мое предложение, и у тебя будет возможность увидеть его. Откажешь – обещаю, ты на прием не попадешь.

Миллион мыслей проносятся в голове омеги, но ни за одну он уцепиться не может. Чон думает пару секунд, старается не отвлекаться на прикосновения альфы, который выводит понятные только ему узоры пальцами на обнаженной коже.

– Хорошо, я пойду с тобой, – Чон шумно сглатывает. Желание увидеть Юнги сильнее всего остального, даже пресловутой гордости. Техен еле заметно улыбается, выдергивает из кучи на столе рубашку и надевает ее на Чонгука.

– Ты полуголый – слишком большой соблазн, – усмехается Ким. – Бери свои вещи, я отвезу тебя домой.

– Я никуда не уйду, пока не доработаю, – снова злится омега. Техен отпускает парня и идет к двери.

– Как скажешь, малыш. Я заеду за тобой в девять в пятницу, – альфа выходит за дверь.

Чонгук тянется к бутылке с водой и залпом выпивает. Мысль о том, что он увидит Юнги, греет и заставляет сердце в груди радостно биться. Шон и его помощники возвращаются в студию. Чонгук просит подправить макияж и садится за столик. Но Шон отменяет съемки и, сославшись на плохое самочувствие, собирается домой. Омега в глубине души понимает, с чем связано резко ухудшившееся состояние Шона, но не комментирует. Молча собирает свои вещи и едет домой. Шон перезванивает вечером и говорит, что заказчик передумал: Чонгук его джинсы рекламировать не будет. Омега вешает трубку. Набирает одно единственное слово – «Урод» и высылает на номер, который ему вбили в телефон у клуба еще месяц назад. В ответ омега получает смайлик с поцелуем и со злостью отшвыривает телефон на диван.

***

Юнги сидит посередине огромной кровати в новой своей спальне. Эта комната намного больше и роскошнее той, в которой омега жил на вилле. Но вся эта роскошь меркнет, стоит омеге обнаружить, что у комнаты нет балкона, и, вообще, из окна спальни территория особняка напоминает хорошо охраняемый полигон, а не место для жительства. Кайл переписывается со своим омегой по телефону и периодически бросает осуждающие взгляды на Мина.

– Может, все-таки поешь? – альфа убирает мобильный в карман и смотрит на уставившегося в пустоту перед собой омегу. – Ты не ешь уже второй день. Ты и так исхудал, да и потом, морить себя голодом – не выход.

– Я не хочу, – еле слышно произносит Мин.

– Послушай, – Кайл подходит к кровати и садится с краю. – Ну пойдешь ты на прием, да, это все неприятно, но зато ты увидишь всех, по кому скучал, – альфа не знает, как вдохнуть жизнь в своего друга.

– Я тоже хочу так думать, – Мин еле шевелит губами. – Хочу думать, что это шанс увидеть семью, но… отец, ему будет тяжело перед общественностью. Там же будут все первые лица страны и куча журналистов. Но я знаю, что моя семья знает, что это все подстава и поддержит меня. Это единственное, что придает мне силы. Просто там будет Чимин… я тебе про него не рассказывал, но он моя первая любовь, и его семья известная в бизнес-кругах, они тоже там будут, и меня эта мысль убивает. Он увидит, что я помечен, и что я один, они все увидят, и я не знаю… от этой мысли хочется умереть, – Юнги встает с постели и идет к окну.

– Соберись, малыш. Ты наконец-то увидишь родителей и брата, ты столько времени об этом мечтал, – Кайл подходит и прикуривает омеге. – Через час тебя начнут собирать. Поэтому, давай, ты сейчас поешь, а потом сделаем из тебя самого красивого омегу в городе. И пусть у тебя полная задница в жизни, ты все равно будешь выглядеть лучше всех.

– Я бы предпочел наоборот, быть там максимально незаметным и не привлекать внимание, – Мин затягивается и прикрывает глаза. – Как думаешь, мой отец сможет меня забрать с приема?

Кайл мрачнеет от вопроса и не знает, что ответить.

– Понятно, – Юнги тушит сигарету в пепельницу на подоконнике и идет в душ.

Юнги на прием собирают уже хорошо знакомые ему мастера. В этот раз макияж ограничивается тонкой подводкой на глаза. Омега с горечью смотрит на выбранную для сегодняшнего вечера блузку, но молча берет вещи и идет переодеваться. Белая из тончайшего шелка блузка с глубоким вырезом выбрана не просто так, думает, переодеваясь, Мин. Намджун хочет показать всему городу свое творение, но омега решает, что такого удовольствия ему не доставит. Мин пихает в карман черных облегающих брюк первый попавшийся в гардеробной галстук и, схватив, пиджак выходит в спальню. Кайл, как и всегда, восхищен. Делает много комплиментов и даже смущает Мина. Альфа провожает Юнги до машины и остается в особняке. Юнги достает галстук и, соорудив из него что-то наподобие шарфика, наматывает на шею. «От чужого запаха я не избавлюсь, но так хотя бы метка не будет бросаться в глаза», – думает омега. Прием начинается в девять, но машину за омегой Намджун посылает к десяти. Альфа хочет представить свой подарок президенту при всех, и именно поэтому Юнги должен приехать одним из последних.

***

Прием проходит в здании музея современных искусств в центре столицы. Огромный зал заполнен хорошо одетыми людьми, обсуждающими последние хроники светской жизни и попивающими шампанское. Периодически туда-сюда по залу снуют фотографы. Президент открывает прием короткой речью и сейчас в окружении супруга и сына встречает гостей. Зайдя внутрь, Намджун коротко кивает главе государства, но руку не подает. Роскошно выглядящий Кисум же напротив, мило улыбается супругу президента и Джину и, взяв Кима под руку, уводит в глубь зала. Чжун злым взглядом провожает альфу, но в следующую секунду мило улыбается новоприбывшему гостю. Джин теряет дар речи и даже не в силах сказать «добрый вечер» в ответ Ким Техену. Все внимание омеги приковано к Чонгуку, который нервно улыбается семье своего друга и усиленно пытается вырвать зажатую в ладони Техена руку. «Вот же везунчик, серая мышка, зато какого альфу себе заграбастал», – думает Джин. Мысли Ши Хека полностью совпадают с мыслями сына.

Намджун медленно попивает виски и слушает Кисума, когда видит идущего к ним Техена. Точнее омегу, с которым идет Техен. Ким в удивлении приподнимает бровь, но вслух ничего не озвучивает.

– Его здесь нет, – зло говорит Чонгук здоровающемуся с Намджуном Техену.

– Терпение, – коротко отвечает ему альфа и, взяв с подноса бокал шампанского, передает омеге. Чонгук видит, как с удовольствием позирует фотографам Джин, и его бесит эта фальшивая улыбка. После инцидента в туалете ресторана Чон вообще видеть Джина не желает.

Кисум извиняется и отходит, а Чонгук так и стоит между двумя альфами и все ждет, когда же придет его друг. Омега думает, что так он не переживал даже перед своим первым поцелуем в первом классе средней школы. Тоска по Юнги сегодня достигает своего апогея. Чонгук хочет обратно своего друга и в нетерпении даже вонзается ногтями в так и не отпускающую его руку ладонь Техена. Альфа даже бровью не ведет и продолжает рассказывать Намджуну о каком-то товаре.

Юнги уже минут десять, как сидит в машине перед музеем и не может заставить себя выйти. Сквозь стекло он видит кучу фотографов на мраморных ступеньках, тянет время, сильнее наматывает шарф и все еще мечтает исчезнуть. Пропасть со всех возможных и невозможных радаров. Но шофер предупреждает, что если он сейчас не выйдет – его выволокут, и Мин тянется к ручке на дверце. Фотографы уже давно замечают автомобиль с серией, которая принадлежит только одному человеку в городе, и все недоумевают, кто еще приехал, если сам Намджун, его правая рука и его омега уже внутри. Стоит Юнги выйти из машины, как его окружает рой фотографов, и если бы не двое охранников, Мин бы так и не прорвался к ступенькам. Вспышки слепят омегу, а из гула голосов вокруг он отчетливо слышит свое имя, хочется провалиться сквозь землю. Мин почти не ходит, охрана Намджуна, схватив его за локти по обе стороны, буквально протаскивает сквозь толпу и, доведя до двери, подталкивает вперед. Юнги прикрывает глаза, делает глубокий вдох и входит.

Стоит ему пересечь порог, Мину кажется, что наступает абсолютная, давящая на нервы тишина. Будто все до единого находящиеся в зале поворачиваются лицом к омеге. Родители и Джин стоят недалеко у входа и встречают гостей. Юнги видит, как застывает улыбка на лице Ши Хека, видит удивленное лицо Джина, и то, как не смело отец делает шаг на встречу. Первая мысль омеги – это подбежать и обнять отца. Но Мин одергивает себя. Нельзя. На них смотрят прицелы камер и большая часть гостей. Никто не знает, что Юнги уже давно не живет со своей семьей, и не знают, что вообще происходит в семье президента. Юнги не собирается это афишировать. Он снова делает глубокий вдох, цепляет вымученную улыбку и идет к своим родителям.

Намджун сразу видит вошедшего омегу и усмехается шарфику, призванному скрыть метку. Он замечает, как все альфы в комнате провожают его взглядом, и его это раздражает. Не заметить Юнги невозможно. Потому что он нереально красив. Настолько, что Киму кажется, что стоит омеге войти, и в комнате резко заканчивается кислород. Словно останавливается время, и нет никого вокруг. Есть только Мин Юнги, который усиленно скрывает свои эмоции, свой страх и играет свою роль. Надо отдать ему должное, думает альфа – играет он блестяще. Ким приводит омегу сюда, чтобы унизить, но сейчас Юнги идет к своей семье с высоко поднятой головой. Но Намджун знает, как тяжело дается омеге каждый шаг и эта фальшивая улыбка. Альфа не забудет тот вечер в подвале, когда Юнги смотрел на него так, что выворачивало душу. Намджун еще тогда ломает его, он знает, а сегодняшний вечер – это показуха. Это вечер для Чжуна. Сам Юнги уже сломлен, и пусть ему удается собрать себя по кусочкам сегодня вечером, окончательно ему это уже вряд ли удастся.

Юнги подходит к отцу и обнимает его. Чжун рад видеть сына, но уже в следующую секунду Ким видит, как мрачнеет лицо президента, унюхавшего чужой и хорошо знакомый запах со своего сына. Чжун ищет взглядом Кима и находит. Намджун смотрит ему в глаза, усмехается и демонстративно поднимает бокал. Кима развлекает эта неприкрытая ярость и агрессия, волнами исходящая от президента.

Техен с силой дергает обратно на себя дернувшегося в сторону Мина Чонгука и, прошептав ему на ухо «Не сейчас», сильнее прижимает к себе.

– Я объясню, отец, – Юнги держит отца за руку.

– Объяснишь, конечно, – Чжун уводит сына вглубь зала, и в сопровождении всей семьи и охраны они заходят в небольшую комнатку. Стоит им скрыться от чужих глаз, как Ши Хек забивается в угол комнаты и в ужасе зажимает ладонью свой рот. Джин подходит к Юнги и, резко дернув, снимает шарф с шеи брата. Ши Хек вскрикивает и просит воды у охраны. Чжун, пошатываясь, проходит к сыну.

– Я не хотел, чтобы так случилось. Он насильно поставил метку, – говорит Мин и смотрит то на отца, то на папу. – Но она пройдет же, когда я найду другого альфу, она пройдет, – Мин сам не верит в то, что говорит, но он не хочет видеть ту беспомощность, и даже где-то жалость, в глазах отца. Только не жалость. От нее хочется утопиться.

– Надень шарф, надо вернуться к гостям, – прочистив горло, говорит Чжун и требует, чтобы все вышли. Юнги наматывает шарф и идет к двери, успев услышать краем уха «Какой позор» из уст папы. Эти два слова словно выжигают уродливые узоры на сердце омеги. Он проглатывает эти слова и снова возвращается в зал. Стоит им выйти, как к нему подбегает Чонгук, и они, наплевав на все, долго обнимаются. Мин еле сдерживается, чтобы не разрыдаться в родных, любимых объятиях. Но плакать тоже нельзя. Потому что Юнги кожей чувствует прожигающий его взгляд черных глаз, и если их обладатель думает, что Мин сломался – он ошибается. Мин сразу узнает омегу, стоящую рядом с Намджуном, и немного где-то совсем глубоко внутри чувствует неприятный укол ревности. Юнги хватает из рук Чонгука бокал, залпом выпивает и просит его принести еще. Только потом по словам Юнги он все расскажет другу. Чонгук все равно тактично молчит. Он уже чувствует знакомый запах и видит выступающую из-под шарфа метку. Но Чон хороший друг, если Мин посчитает нужным, он сам расскажет.

Отец уходит к гостям, а Ши Хек словно нарочно избегает сына. Юнги жмурится и даже громко матерится, когда очередной фотограф тычет прямо в лицо фотоаппаратом. К Юнги подбегает давно знакомая по общей тусовке омега, внюхивается и все косится на шарф.

– Так что у тебя с Ким Намджуном? – выпытывает парень.

– А тебя ебёт? – не сдерживается Юнги и грубо отталкивает омегу. Он проливает на себя шампанское из бокала в руке и, фыркнув что-то обидное, скрывается в толпе. Чжун укоризненно качает головой, увидев, что натворил сын, и подзывает его к себе. Юнги подходит к мужчине, стоящему рядом со своим советником.

– Он сам виноват, – говорит Мин. – Отец, я не хочу к нему возвращаться, – продолжает омега. Ли сразу же отходит. Чжун идет в угол комнаты, и омега следует за ним.

– Я знал, что он сволочь та еще, но не думал, что настолько. Он опозорил меня. У тебя нет средств связи, но уже весь интернет кишит заголовками, которые я даже не хочу произносить вслух, – Чжун нервно смотрит по сторонам, омеге кажется, что отцу в тягость даже стоять рядом с ним.

– Дай телефон, – Юнги выхватывает мобильник и вбивает в поисковике свое имя. Мин бледнеет. Он несколько секунд листает заголовки и молча возвращает отцу телефон. Порталы и сайты пестрят о метке сына президента, о том, на чьей машине он приехал. А самые смелые пишут все открытым текстом: как сын президента ложится под того, с кем борется его отец. У Юнги дрожат пальцы. Хочется курить. Невыносимо.

– Завтра скандал уляжется, появится что-то новое, и про тебя забудут. Но второй срок с такой репутацией мне уже не светит. Я и не хотел. Так что не вини себя. Просто скажи мне честно, как так вышло? Альфе нет смысла метить омегу просто так. Пойми меня правильно, – Чжун тщательно выбирает слова, но по меняющемуся выражению лица сына он понимает, что у него это плохо получается.