Текст книги "Зимняя сказка (СИ)"

Автор книги: Stacey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Глава 3

Элжерон проснулся в начале десятого утра, чем был крайне недоволен. Он нахмурился, ощущая одновременно с усталостью от бессонной ночи первые симптомы простуды, которая, по-видимому, началась из-за пребывания у открытого окна. Граф сел на постели и провел ладонью по лицу, снимая заложенность носа и головную боль, что могли бы испортить ему несколько следующих дней. Франческа, почувствовав шевеление хозяина, нехотя слезла с кровати и уползла на потолок, как она обычно делала, если пробиралась сюда тайком ночью и пыталась скрыться до того, как ее обнаружат и накажут.

– Какой ужас, я проснулся с голубями, – укорил сам себя граф, начиная наспех одеваться. – А у меня ведь гости в замке, и столько дел!

– М-м-м, голуби, – сонно прочмокала Франческа под потолком. – Они на рассвете просыпаются, как все птицы. Чтобы поймать самого вкусного, и до того, как придет голубятник, надо ставить сеть до восхода солнца…

– Так и знал, что ты съела ту почтовую птицу! – рассердился Элжерон. – Фру-Фру, прекращай охотиться на голубей, они мне нужны! – Он хлопнул дверью своей комнаты, начиная, наконец, день.

Исполнив ежедневный ритуал, включающий в себя утренний туалет и поспешный завтрак в полном одиночестве в огромной обеденной, он выяснил у Алисы, что его посетители уже давно встали и ожидали его в гостиной.

– Я совершенно неучтив, – пробормотал себе под нос Элжерон, поправляя рукава темно-синего пиджака перед тем, как зайти в комнату. Постучав, он толкнул дверь, с волнением глядя на Маргарет, которая тут же подняла на него глаза. Она выглядела ровно так же, как и вечером предыдущего дня, словно ничего не произошло ночью.

– Добр… – начал было граф, улыбнувшись с облегчением, как его мгновенно прервал истерично-недовольный голос Филиппины.

– Где это видано, чтобы дам заставляли так долго ждать? – с надменностью произнесла она, шумно прихлебывая чай из белоснежного фарфорового китайского сервиза, украшенного голубыми витиеватыми цветами. – Мы уже заждались Вас, граф, а Вы все никак не проснетесь!

– Бессонница замучила, – сказал частичную правду Элжерон, садясь напротив женщин.

– Ох, какая может быть бессонница в столь унылом месте! – взмахнула рукой с чашкой Филиппина, едва не расплескав чай. – Сплошной камень да тихая неразговорчивая прислуга!

– Это замок, ему положено быть построенным из крепкого камня, – граф пожал плечами на это странное замечание. – А прислуга неразговорчива, поскольку я сам не мастак много трепать языком.

Филиппина послала ему озлобленный взгляд и вздохнула, словно выигрывая время для того, чтобы придумать еще какую-нибудь гадость.

– В конце концов, здесь даже нечего почитать, – наконец, выдала она.

Элжерон изумленно обвел взглядом шкафы у стен, чьи полки ломились от изобилия литературы. Корешки книг темнели за стеклянными дверцами, ожидая, пока их прочтут, и определенно не заметить их было довольно-таки сложно.

– Но… – потянул граф, указывая ладонью на один из шкафов.

– Ах нет, я попросила Маргарет что-нибудь прочитать, мои глаза уже не так молоды, знаете ли, чтобы делать это самостоятельно, и она смогла обнаружить лишь какие-то невероятно скучные и дотошные философские трактаты и литературу на неизвестном мне языке!

– Французском или немецком, я полагаю? – уточнил Элжерон, утомленно приподнимая брови. – Какую же книгу Вы желаете?

– Что-нибудь из эпохи романтизма, – огорошила его женщина. Граф задумчиво покопался в памяти, в тех временах, когда бунтарская подростковая душа рвалась в исследование загадок отношений между мужчиной и женщиной, и он с трудом выискивал подобную литературу в самых отдаленных полках и шкафах.

– Полагаю, в библиотеке нашелся бы какой-нибудь памфлет на предпочитаемую Вами тематику, – кивнул Элжерон, поднимаясь.

– Я могу сходить с графом и выбрать что-нибудь для тебя, матушка. Я ведь хорошо знаю твои вкусы, – внезапно проявила рвение Маргарет. Это была бы неплохая возможность, наконец, остаться наедине и попытаться узнать у нее подробности болезни, те, о которых она не решилась бы говорить в присутствии Филиппины.

– Нет уж, нечего юной особе разгуливать в одиночестве по этому замку! – возмутилась Филиппина, и тут же начала подниматься, раздражающе зашуршав юбками и разбивая надежды Элжерона. Он задумчиво прищурился и мысленно позвал к себе Франческу.

– Отчего же, мы вполне сможем справиться сами, тем более, Маргарет будет в сопровождении меня, – произнес он, пытаясь оттянуть время до прихода паучихи и надеясь воззвать к здравомыслию Филиппины и все же оставить ее в гостиной. Краем глаза он заметил, как девушка несколько поникла. Видимо, она также желала уединения.

– Тем более! – вторила ему Филиппина, подходя к двери и отстраняя от нее графа, не позволяя ему проявить вежливость. Едва она ее распахнула, как в проеме на потолке показалась Франческа, тут же загоняя своим видом обратно в гостиную. – Боже правый, пресвятые угодники и дева Мария! – воскликнула на одном дыхании Филиппина, начав осенять себя крестным знамением. Напоследок она перекрестила и саму Франческу и, отступив обратно к тахте, затараторила: – Откуда здесь это чудище?! Граф, немедленно уберите его!

Паучиха в ответ отползла аккурат на пространство над дверью и опустила две черные длинные лапы на проем, поняв желание своего хозяина не выпускать эту женщину из комнаты.

– Ох, Франческа в последнее время столь непослушна, – с наигранным сожалением покачал головой Элжерон. – Боюсь, коли она что-то решила, то я никак не смогу ее переубедить сдвинуться с места и на сантиметр…

Он подошел к двери, и Франческа демонстративно подобрала ноги, позволяя ему свободно пройти. Граф обернулся к Маргарет и спросил:

– Осмелитесь ли Вы пройти со мной мимо сего чудища?

– Еще раз назовешь меня чудищем – и я поселюсь на неделю в голубятне! – недовольно проворчала паучиха, отчего Филиппина испуганно забилась еще дальше, зашуршав юбками, словно всполошенная курица перьями.

– Полагаю… – неуверенно пролепетала Маргарет и настороженно подошла ближе, не спуская глаз с существа.

– Прошу, не бойтесь, – граф ободряюще улыбнулся и протянул раскрытую ладонь, в которую тут же легли тонкие, затянутые в белые перчатки, пальцы Маргарет.

– Неужто ты оставишь меня здесь одну! – воскликнула Филиппина ей в спину, понимая, что девушка вот-вот покинет комнату.

Элжерон потянул юную баронессу за собой, помогая преодолеть пугающее препятствие, и через мгновение за ними уже захлопнулась дверь гостиной, где остались Филиппина и Франческа в качестве ее стража. Граф оглянулся на свою изумленную спутницу, и внезапно они оба рассмеялись. Пустые коридоры и замка мгновенно подхватили их звонкий смех, спрятав его в своих глубинах от завистливых ушей.

– Что ж, если Вы не против, я бы предложил Вам небольшую экскурсию по своим владениям, – с легким поклоном произнес Элжерон. – Не думаю, что Вы жаждете поскорее вернуться в гостиную.

– Я с радостью прогуляюсь по Вашему замку, – благосклонно кивнула баронесса. Граф предложил свою руку, и Маргарет с готовностью взяла его под локоть.

– Замок Паучье Гнездо стоит на вершине этого холма уже несколько столетий, – начал рассказ Элжерон, не спеша идя по коридору. – Раньше его окружал ров, крепостная стена, да и сам холм был выше…

– …а трава зеленее, – закончила за него Маргарет. Граф удивленно вскинул брови.

– Увы, я не знаю, – ответил он.

– Это была шутка, извините, – смущенно потупилась в пол баронесса. – Матушка всегда говорит, что мне лучше держать рот на замке, нежели что-то говорить.

– Однако же, сейчас ее здесь нет, – улыбнулся Элжерон этому замешательству. – Обещаю, что ни слова из нашей беседы не дойдет до ее ушей.

Маргарет улыбнулась, упрямо глядя себе под ноги и склонив голову. Граф заметил, что ее волосы были собраны на затылке в витиеватую фигуру, похожую на цветок, чьи лепестки были собраны к центру из тонких прядей. Элжерон невольно залюбовался этим произведением искусства, напоминающим диковинное изящное соцветие.

– Ваши волосы… – произнес он, внезапно ощущая, как каменеет язык, а фразы цепляются за него тяжелыми валунами, – …как цветок. Белый. Лепестки… роз. Из волос, – закончил граф, изумленно хлопнув глазами, недоумевая, куда девалось его красноречие, и почему он не смог облечь мысль в слова. Маргарет удивленно вскинула на него глаза и склонила головку к плечу, также не понимая, во что превратился его комплимент. Граф нервно прокашлялся, и указал на одну из дверей, которой заканчивался коридор, по которому они прогуливались. – Что ж, предполагаю, экскурсию должно начать с нижнего этажа замка, с его подвала, – он распахнул дверь, и в лицо повеяло холодом. – Будьте осторожны. Все же, это подземелье. Иногда на ступенях собирается конденсат, и они могут становиться крайне скользкими, – добавил Элжерон, пропуская баронессу впереди себя.

– О, не беспокойтесь, моя болезнь не разучила меня переставлять ноги, – улыбнулась ему Маргарет, бодро ступив на лестницу, но едва ее нога встала на камень, как каблук ее аккуратной туфельки скользнул вперед, издав звук, подобный чирканию сухой спички по коробку, и Элжерон в последнее мгновение успел подхватить девушку подмышки, спасая от болезненного падения. Он легко поднял ее над полом и проворно спустился на 16 ступеней, которые привычно преодолевал почти каждый день, и поставил Маргарет на ноги внизу.

– Не смею сомневаться в Вашей грации и изящности, но, боюсь, компания в виде гладких камней и металлических набоек сыграла с Вами злую шутку, – усмехнулся граф. Баронесса напряженно расправила складки болотно-зеленого строгого платья с высоким воротником, чьей целью, казалось, было сокрытие любого открытого участка кожи, и одернула декоративное черное кружево на груди. Элжерон отметил, что одеяние выглядело невероятно скромно и просто. В таком он ожидал скорее увидеть Филиппину, нежели юную девушку, но ее мать как раз скромностью не отличалась, выбирая яркие, крикливые и пышные наряды, словно каждый день и каждую минуту была готова отправиться на бал. – Не беспокойтесь, далее Вас не поджидают никакие опасности, – успокоил от баронессу, заметив ее волнение. Она отправилась за ним по коридору, с любопытством рассматривая тяжелые кованые давно закрытые двери, за которыми были неиспользуемые коморы либо же склады с утварью.

– Признаться, этот подвал выглядит словно настоящее подземелье, – настороженно произнесла Маргарет. Элжерон невольно ухмыльнулся, следя за ее реакцией. Свет от редких ламп на стенах отражался на ее жемчужной коже, превращая ее в неупокоенного призрака, заблудившегося в бесконечном лабиринте серых каменных коридоров. Граф напустил на себя угрюмый вид, и тяжелым, глубоким тоном ответил:

– Увы, в некотором роде Вы правы. – Элжерон расправил плечи и приосанился, едва удержавшись, чтобы сохранить маску жестокого палача, когда Маргарет вскинула на него глаза, в которых отразился испуг. – Мой замок ранее использовался для заключения преступников всех мастей. Воров. Убийц, – продолжил он, подходя к двери, ведущей в кладовую кухни. Ему показалось, что девушка даже дышать перестала, следуя за ним. Он взялся за металлическую ручку и неспешно потянул ее вниз, произнося: – Но и поныне эти подвалы, это подземелье – место заточения многих. Даже сейчас здесь томятся, ожидая своей участи… – Элжерон медленно, с протяжным скрипом, открыл дверь, позволяя завороженно-испуганной Маргарет заглянуть внутрь, – …окорока да винные бочки с бутылками, – скорбным голосом завершил свой монолог граф.

– Боже правый! – воскликнула возмущенно девушка, нахмурившись на него. – Я уж было подумала, что увижу сейчас скелеты, прикованные к стенам, и орудия пыток, покрытые засохшей кровью!

– Помилуйте, неужто я кажусь Вам столь кровожадным? – рассмеялся Элжерон, закрывая дверь и уводя свою гостью дальше. – Никогда владельцы этого замка не участвовали в линчевании либо же физическом насилии. Этот подвал мы используем лишь как склад для припасов. Также, поскольку площадь просто огромна, жители селений хранят у меня свои бочки, в которых выдерживаются вино и виски. Вы не заметили, возможно, когда Вы подъезжали к моему замку, то наверняка проехали мимо южного виноградника, самого обширного в округе. Жители деревень могут изготавливать вино благодаря моим усилиям, – с ноткой гордости произнес Элжерон. – Также здесь находится моя маленькая лаборатория, в которой я время от времени уединяюсь, если мне нужно провести пару-тройку практических исследований. Впрочем, мы к ней уже и пришли. Я бы хотел побеседовать с Вами здесь, где нас не побеспокоят, раз мы уже тут, – граф открыл дверь своей лаборатории, но Маргарет уже не столь смело вошла внутрь, для начала с предосторожностью заглянув и убедившись, что ее и вправду никто и ничто не поджидало за углом. – Не волнуйтесь, Вы в полной безопасности, – усмехнулся Элжерон, заходя за ней следом и прикрывая за собой дверь.

– Извините, а вот так и должно быть? – спросила Маргарет, указывая вглубь небольшой комнаты с низким каменным сводчатым потолком. Элжерон бросил взгляд на свой рабочий стол, заставленный колбами и горелками, с ужасом замечая хищное темно-зеленое растение с широкой пастью, которое лениво жевало кролика, препарированного графом вчерашним утром.

– О господи боже, нет, простите! – воскликнул мужчина, бросившись к выведенному им ради развлечения цветку. Элжерон схватил его, сгребая вместе с инструментами и подносом, на котором лежала недоеденная тушка, и сунул их всех вместе в дальний шкаф, захлопнув его и закрыв на внешнюю щеколду, дабы их вид не смущал гостью. Он резко обернулся к удивленной Маргарет и указал ей на кресло, стоящее напротив его письменного стола. – Прошу, присаживайтесь, – скороговоркой предложил он, внезапно начав нервничать. Элжерон углядел на полке на стеллаже начатую бутылку виски, которая уже давненько стояла там без дела, и решил, что возможно такое угощение поможет Маргарет немного успокоиться и отстраниться от того жуткого образа, который граф, по-видимому, зря для себя создал. Он схватил бутылку, откупоривая ее и одновременно выискивая глазами стаканы, коих нигде не было в поле зрения. Чертыхнувшись про себя, Элжерон взял две чистые приземистые мерные мензурки и плеснул виски в них, на пару глотков. – Прошу, – он протянул одну из емкостей Маргарет и отвернулся, чтобы взять графин с водой и разбавить крепкий напиток, но когда оглянулся на девушку, то ошеломленно открыл рот, увидев, как она опрокинула в себя жидкость и испуганно уставилась на графа. Маргарет на мгновение замерла, словно прислушиваясь к тому, что натворила, и резко истошно кашлянула, прижав к губам тыльную сторону ладони. – Что же Вы, право слово! – всплеснул руками Элжерон, отбирая у нее пустую мензурку и давая другую, уже наполненную водой, к которой девушка припала, словно умирающий от жажды к найденному источнику. Когда она жадно допила и выдохнула, то с возмущением подняла на графа глаза, и тот невольно ретировался, поспешив обойти свой стол и сесть за него.

– Что Вы мне налили? – спросила Маргарет.

– О, это был… – граф неловко взмахнул рукой, отводя взгляд, понимая, что это была не лучшая его идея, – …виски, который у нас делают. Настоящий шотландский виски. Вряд ли Вы такой попробуете в своем Лондоне, – добавил он, наблюдая, как девушка осторожно садится в кресло напротив и ставит мензурку на стол. – Я и предположить не мог, что Вы так охотно и не раздумывая это выпьете!

– Я попросту привыкла! – возмущенно ответила девушка таким тоном, словно Элжерон и сам мог бы все понять. – Я столько врачевателей уже посетила, и каждый пичкал меня какими-то пилюлями, поил различными настойками и выдержками, а Вы сунули мне мензурку! Еще бы я не решила, что это очередное колдовское варево! – она всплеснула руками и обиженно скрестила их на груди. Граф улыбнулся, заметив, как ее щеки немного порозовели, по-видимому, от виски. Да и ее поведение стало несколько более мягким и не таким скованным.

– Нет, я не делаю магические варева, – хохотнул Элжерон. – Настойки – возможно, но, знаете ли, я могу лечить сам, прикосновением. Это особый дар, благодаря которому я и могу себя именовать друидом, – с гордостью объяснил он.

– Может, Вы могли бы излечить и меня прикосновением? – с надеждой в голосе спросила девушка.

– Вряд ли, я не ощущаю в Вас болезни, – смутился Элжерон, внезапно вспомнив, как встретил девушку ночью. – Посему я бы хотел опросить Вас по поводу этой самой неведомой хвори, именуемой Вами проклятием, – постановил Элжерон. Он осторожно взял из стопки бумаг чистый лист, нашел в ящике стола перо и открыл чернильницу, подготовившись делать пометки и записи, которые могли бы ему пригодиться в будущем. – Для начала, скажите… – он на мгновение осекся, собираясь с мыслями, – …как Вы спали сегодня ночью?

– Хорошо! – выпалила Маргарет. – Ваш замок, вопреки словам матушки, очень уютный и напоминает неприступную крепость!

– Покинуть его гостям довольно сложно, если его жители того не желают, – отметил граф, глядя ей в глаза.

– Вы намекаете, что я здесь пленница? – дерзко спросила Маргарет, закидывая ногу на ногу под длинной свободной юбкой. – Я ведь сама сюда приехала, и вольна уйти, когда того пожелаю.

– Даже если это желание проснется посреди ночи, не пробудив Вас саму? – уточнил Элжерон.

– Ох, – Маргарет поникла, спрятав глаза. – Неужто я снова ходила во сне… Этого давно не случалось. Мне снилось, что мне невероятно жарко, словно весь воздух раскален как в пустыне, и жжет меня снаружи и изнутри, и мне лишь хотелось найти прохладу. И я помнила, что на улице лежит снег. Может, сон повел меня туда, где холодно… Но погодите-ка, кто же нашел меня? – она подняла пытливый взгляд на Элжерона, ожидая его ответ.

– Я, – признался граф.

– Как же! – начала задыхаться от возмущения Маргарет, прижав ладони к груди. – Вы?! Посреди ночи?! Нашли меня бродящей по замку практически без сознания в одном неглиже?! Силы небесные, сколь постыдное происшествие!

– Боюсь, Вы отчего-то порвали свое неглиже и оставили его в спальне, прежде чем отправиться на полуночную прогулку, – уточнил Элжерон, тут же укорив себя за свои слова, поскольку Маргарет сперва побледнела еще больше, нежели обычно, а следом порозовела, очевидно, от стыда. Она уперла руки в боки и отчитывающим тоном ответила:

– Так вот следы чьих распущенных пальцев я обнаружила по всему телу! После подобного Вам, как истинному джентльмену, полагается на мне жениться!

– Возможно и так, но как истинный шотландец я далеко не джентльмен, посему не смогу удовлетворить Ваше требование! – с улыбкой парировал Элжерон.

– Думаете, Ваше происхождение избавит Вас от ответственности? – лукаво поинтересовалась девушка.

– Увы, боюсь, что ни одна леди не пожелает делить постель с пауком, – граф не выдержал и расхохотался, вспомнив любовь Франчески к его кровати. Но Маргарет вместо того, чтобы присоединиться к нему в веселье внезапно громко хлопнула ладонями по столу, переменившись в лице, и заговорщическим шепотом изрекла:

– Так и знала…

– Что, простите? – переспросил Элжерон с легкой тревогой.

– Вы ночью превращаетесь в большого рыжего паука! – победным голосом постановила Маргарет, чем вызвала у графа новый взрыв хохота.

– Ах, Вы уморительны! В какого еще паука? – сквозь слезы выдавил он из себя.

– Разве не из-за этого Вы живете здесь, почти в заточении? – растерянно пролепетала баронесса.

– Паук, о котором я говорил, – Франческа, – объяснил Элжерон. – Хоть я ей и запрещаю, она все же любит иногда пробираться ко мне в постель ночью, занимая почти все свободное пространство в ногах. К тому же, она весьма ревнива. Посему, моей гипотетический избраннице пришлось бы делить ложе еще и с болтливой паучихой. Поверить не могу, что Вы считали меня способным обращаться в зверей!

– Какое иное более достоверное оправдание может быть для добровольного одиночества? – беспечно пожала плечами девушка. – Вам не одиноко в этом замке?

– У меня полный замок прислуги, – отметил граф. – У меня есть питомец, который не отходит от меня ни на шаг днями напролет и который, между прочим, умеет разговаривать, хоть это и не очевидно для окружающих. В конце концов, меня любят жители деревень.

– Но не так, как может полюбить женщина, – заявила Маргарет.

– Да что же столь ужасного в одиночестве? – несколько раздраженно произнес Элжерон, беря свою емкость с виски и отпивая его в надежде погасить разбушевавшийся в груди гнев. – Разве это не прекрасно – быть всегда с тем человеком, которого ты знаешь вдоль и поперек, и на которого всегда можешь положиться в любой момент?

– К сожалению, я уже давно не могу положиться на саму себя, – с грустью в голосе ответила Маргарет, начав потирать предплечья. – Я ведь не помню, как ушла из спальни. Как рвала одежду. Как Вы меня нашли и, полагаю, вернули.

– Не уверен, что припоминаю верно, но мне показалось, что мои прикосновения оставляли жуткие следы на Вашей коже. Словно… она таяла под моими пальцами, как снег.

– Вы правы. Это одно из проявлений проклятия… То есть болезни! – поправилась Маргарет, словно на мгновение забылась и произнесла вслух то, что было не должно.

– Но тогда, выходит, я Вас ранил? – обеспокоился граф.

– О, не волнуйтесь на этот счет, у меня бесчисленное множество средств от ожогов и для облегчения боли. Я давно обработала все повреждения.

– Но ведь эти мази вряд ли излечивают Вас за пару мгновений? – поинтересовался Элжерон.

– Конечно нет… – баронесса издала протяжный вздох. – Кожа расползается, словно размокшая бумага, но зато заживает столько, сколько ей и полагается. Чтобы как можно реже получать новые раны, я скрываю всю открытую кожу, и всегда ношу перчатки. Уже почти год никто не касается меня… – с тоской добавила она.

– Мой вопрос наверняка покажется Вам крайне вопиющим, но могу ли я увидеть хоть один ожог, оставленный мной?

– Только если Вы выполните мою просьбу, – выдвинула встречное требование баронесса.

– Все, что угодно, – с усмешкой пообещал Элжерон.

– Не говорите матушке о произошедшем… Только представьте, что произойдет, коли до нее дойдут слухи, что Вы… и я…

– Я прекрасно понимаю, – кивнул граф, вставая с кресла и обходя свой стол. – Вас никто не видел, кроме меня. И Франчески. Но речь паучихи никто не разбирает, так что даже если ей по какой-то причине взбредет в голову разболтать о случившемся, никто и слова не поймет, – заверил он девушку. – Итак, если мне не изменяет память, один из следов должен быть у Вас на левом запястье.

– Да, словно Вы специально коснулись меня там, из любопытства, – Маргарет наморщила носик и осторожно стянула перчатку, поворачивая руку к графу. Тот было протянул руку, чтобы взять ее, но баронесса тут же дернулась от него в сторону, вжимаясь в кресло и пряча ладонь в складках платья.

– Простите, – пробормотал граф, убирая руки за спину. – Просто привычка все не только осматривать, но и ощупывать. Обещаю впредь касаться Вас лишь глазами, словно хрупкого выставочного экспоната под стеклом.

– Хорошо… – опасливо буркнула Маргарет и вновь показала запястье, на котором Элжерон тут же рассмотрел красный след от ожога.

– Подумать только, – пробормотал граф себе под нос, наклоняясь ближе. – Это и вправду настоящий ожог, хоть и неглубокий. Я ведь подумал, что мне показалось, ведь это невозможно! И это крайне меня напугало ночью, поскольку я не видывал доселе ничего подобного. Но ведь, в таком случае… – он перевел взгляд выше, остановившись им на предплечьях девушки, скрытых под тканью платья. – У Вас на плечах отпечатки моих ладоней, верно?

– Именно, – кивнула Маргарет, неловко поведя плечом и натягивая рукав на запястье. – И, кажется, две широкие полосы на спине. Сложно было утром скрыть их от моей компаньонки.

– Я могу залечить Ваши раны, за пару мгновений, а не несколько дней, как Вы, по-видимому, уже привыкли, – Элжерон отошел от девушки и начал рыться в одном из широких ящиков в шкафу с инструментами в поисках перчаток, которые предполагал использовать в работе, но они так и не пригодились.

– У Вас столько шкафов в каждой комнате, – задумчиво потянула баронесса у него за спиной. – Много у Вас в них скелетов, полагаю?

– У меня нет скелетов в шкафах. Во-первых, я открытый человек. А во-вторых, у меня попросту нет времени их собирать, – усмехнулся сам себе мужчина. – Обычно у меня столько дел, что бывает мне некогда возвращаться сюда, в замок, и я ночую в одной из деревень, – он, наконец, нашел тонкие белые лайковые перчатки и натянул одну из них, возвращаясь к Маргарет. – Это лишь на время зимы я, словно и земля, и лес вокруг моего замка, впадаю в спячку, предаваясь блаженству безделья. – Он взял в ладонь, спрятанную под тканью перчатки, запястье Маргарет. – Я бы хотел попросить у Вас позволения кое-что сделать. Хочу увидеть, что происходит с Вашей кожей от обычного касания.

– Вы же понимаете, что для меня это будет подобно прикосновению пламени свечи? – с болью в голосе спросила девушка, подняв на него хрустальные глаза.

– Всего мгновение, которого мне хватит, чтобы увидеть процесс. После этого я тут же уберу рану. Вот так, – он провел пальцем по одному из своих овальных красных отпечатков на коже баронессы, и тот исчез от его прикосновения, словно он стер каплю пролитого молока с поверхности стола.

– Невероятно! – восторженно выдохнула девушка. – Сколько лекарей меня осматривало, но ни один не мог совершить подобного! – она внезапно схватила Элжерона за рукав, словно ей повезло поймать саму удачу во плоти. – Я знала, что не зря еду сюда, в такую даль! – вдохновенно произнесла она, заглядывая ему в глаза. – Вы моя надежда, я верю в это!

– Помилуйте, я лишь друид, а не врачеватель, – смутился Элжерон. – Так что, я могу провести крошечный эксперимент? Возможно, он поможет мне хотя бы приблизительно понять, что с Вами происходит.

– Хорошо, – нервно кивнула Маргарет. – Я потерплю это мгновение.

– Тогда я постараюсь как можно быстрее, – убедил ее граф, поднося указательный палец к тыльной стороне ее запястья.

– Ой, нет, погодите! – испуганно взвизгнула Маргарет. Она резко потянулась к столу Элжерона и, схватив с него импровизированный бокал с виски, из которого ранее пил граф, осушила его одним глотком. – Все, я готова, – выдохнула девушка, звякнув стеклом мензурки об стол.

– Право, я уже сомневаюсь, что стоит, – выпучил глаза Элжерон, глядя на эту моральную подготовку.

– Нет-нет, начинайте, – махнула свободной рукой Маргарет. – Не умру, авось, особенно после ночи-то. Уж Вы постарались на мне следов оставить. Одним пятнышком больше, одним меньше…

Элжерон глубоко вдохнул, собираясь с мыслями, и все же коснулся пальцем руки девушки. Он изумленно ощутил непривычный для человеческого тела холод, и как палец уходит вглубь кожи, не встречая никакого препятствия. Он завороженно, с исследовательским любопытством, следил за процессом, пока его слуха не коснулся измученный женский стон. Граф охнул, приходя в себя, и отнял палец, останавливая пытку. На месте его прикосновения образовался глубокий багровый овал, точно повторяющий контур подушечки его пальца.

– Не пойму, ожог выглядит как термальный, и одновременно как химический… – пробормотал Элжерон себе под нос, тут же уничтожая следы своего грубого воздействия на нежнейшую кожу. – Я словно разрушил верхний покров, дойдя едва ли не до жил, но в то же время не увидел ни капли крови. Возможно потому, что… она невероятно холодна. Холод будто внутри Вас. Но он не убивает Вас сейчас, как, скажем, человека, брошенного на морозе.

– Все именно так, – подтвердила баронесса, осторожно убирая руку, которую граф непроизвольно продолжал сжимать ладонью в перчатке.

– О, позвольте, но ведь это значит, что и вся Ваша спина выглядит точно так же?! – осознал Элжерон. – И это сделал я!

– Я Вас прощаю, – благосклонно улыбнулась Маргарет. – Вы ведь не знали и, как я поняла, лишь хотели мне помочь.

– Нет, прощение, безусловно, для меня важно, но не так, как осознание того, что из-за меня Вы страдаете! – возмущенно воскликнул Элжерон. – Я усадил вас в мягкое кресло но вы сидите так словно проглотили шест. Это ведь от боли, что Вы ощущаете в спине и плечах! Я причинил Вам вред. Прошу, позвольте избавить Вас от его последствий тем способом, каким я умею. Видите, я буду в лайковых перчатках, – он натянул белую материю на вторую ладонь, демонстрируя свои руки Маргарет. – Я не коснусь Вашей кожи, но все же ткань платья слишком плотна для меня.

– Вы предлагаете мне его снять? – с возмущением в голосе повернулась к нему Маргарет.

– Достаточно будет лишь приспустить его с плеч, – объяснил граф. – Я буду стоять у Вас за спиной и не выйду за рамки приличий. Кроме того, здесь кроме нас двоих никого нет. Некому будет осудить нас за подобные действия, как и ночью, когда я уберег Вас от раскрытия Вашего маленького приключения, – с ухмылкой добавил он.

– Ох, и вправду, – демонстративно-громко вздохнула девушка. – Вы так легко заживили мои раны, боюсь, я не смогу отказаться от подобного избавления от боли в спине и на предплечьях. Только небольшая проблема: шнуровка на корсете моего платья – на спине, я не смогу сама с ней совладать.

– Я помогу Вам, – с готовностью кивнул Элжерон. Он обогнул кресло и дождался, пока Маргарет перекинет белую скатерть волос себе на плечо вперед и наклонится, давая ему свободу действия. – Ваше платье шнуруется снизу… – растерянно отметил граф. – Мне придется распустить всю перевязь, дабы добраться до плечей.

– Да развязывайте уже! – небрежно отмахнулась от него Маргарет. – Мне скрывать больше нечего.

– Полагаю, истинной леди всегда найдется, что скрыть, – ухмыльнулся себе граф, начиная не спеша распутывать шнуровку.

– Возможно, но не когда тебя посреди ночи лапает невесть, кто! – парировала девушка. – Наверняка Вы не стеснялись меня разглядывать?

Элжерон хмыкнул вслух, но не ответил на эту нападку, сосредоточившись на своем занятии. Похоже, виски подействовал даже лучше, чем он ожидал, не только расслабив девушку, но и добавив ей храбрости. Ослабив шнур, он потянул в стороны края корсета и сдвинул его вперед, обнажая плечи и предплечья девушки, вновь являя своим глазам ее белоснежную кожу. Он увидел несколько неуклюже сложенных бинтов на спине, которые, похоже, поддерживались на счет плотного платья, и осторожно убрал их, с сожалением глядя на оставленные им следы.

– Боже, раны просто ужасны, – простонал он, едва сдерживаясь, чтобы не провести ладонью в жесте утешения по коже Маргарет. Нежное создание, которое так легко сломать. Хрупкий цветок, что просится под колпак.