Текст книги "Зимняя сказка (СИ)"
Автор книги: Stacey
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
– Конечно, заходите, – отец широко открыл дверь и сделал приглашающий жест, сам тут же скрывшись в комнате. Граф пропустил Маргарет впереди себя и, зайдя, притворил дверь. – У меня беспорядок, я готовился перед службой, вспоминал лучшие псалмы… – священник начал убирать с небольшого дубового стола, потемневшего от времени, рассыпанные раскрытые тома, и рассовывать их в книжные шкафы, из-за которых комната казалась еще меньше. Граф подвинул одно из двух потертых кресел, помог Маргарет снять пальто и вежливо усадил ее, сев в соседнее кресло. – Теология, знаете ли, непростая наука, – наставительным тоном произнес отец Андрес, стоя спиной к своим гостям.
– Наука? – тихо хихикнул Элжерон. Маргарет неожиданно на него шикнула. – Наука, изучающая ничто? – Баронесса изогнула на него брови в гневе и дернула за рукав пиджака, намекая, чтобы он замолчал.
– История богословия тянется еще со времен древней Греции, – ответил настоятель церкви. – И всей моей жизни не хватило, чтобы постичь хотя бы малую толику того, что я хотел бы поведать своим прихожанам. – Он повернулся к гостям и улыбнулся. – Может, чаю? Я попрошу Алана вскипятить воды.
Элжерон повернулся к Маргарет, ожидая ее решения. Она покачала головой и вежливо ответила священнику:
– Благодарю, но, полагаю, мы не надолго? – она так же вопросительно посмотрела на графа.
– Хорошо, – отец Андрес бодро сел за стол напротив них и выжидательно уставился на графа. – Что ж, удивите меня. Что заставило Вас добровольно прийти в мою церковь второй день подряд?
– Скажите, отче. Вы верите в дьявола?
Настоятель удивленно приподнял седые брови, и засмеялся.
– Я верю в Господа, и в то зло, которому противостоит Он. И у зла сего есть множество форм, оно не есть исключительно дьявол, а слуги его искушают душу человеческую ежедневно и еженощно…
– Погодите, пожалуйста, – остановил его Элжерон, почувствовав, что священник решил все же прочесть проповедь лично для него. – Эти книги, что окружают Вас, которые Вы читаете в свободное время, содержат что-либо, повествующее об иных силах, помимо божественных?
Отец Андрес задумчиво обвел взглядом тома, стоящие на полках. На некоторых он задержался чуть дольше, будто пытаясь в памяти воспроизвести их краткое содержание по одной только обложке.
– А какова причина Вашего вопроса? – в конце концов поинтересовался он. – Вы пришли в церковь, и спрашиваете у священника о дьяволе?
– Да, я пришел спрашивать о темных силах Вас. Вы священник, и боретесь со злом. По крайней мере, в своей голове и в голове прихожан, – Элжерон пожал плечами. – Кому, как не Вам, знать все о Вашем враге?
– Ох, как же сложен Ваш вопрос… – вздохнул отец Андрес. Он поднялся в кресла, расправив полы своей рясы, и подошел к шкафу. – Мне будет сложно найти что-то в этом обилии литературы. Многие книги уже были здесь, когда я стал настоятелем этой церкви, а другие я попросту не успевал читать за мирскими делами и проблемами, вроде весенних наводнений, рушащейся колокольни и прочего.
– Значит, сегодня Господь послал Вам испытание, – хмыкнул граф.
– В виде Вас? – настоятель обернулся к своим гостям и добродушно улыбнулся.
– Возможно. Смиритесь, как Вы советуете своим прихожанам. Так можете ли Вы сказать мне что-то об этом? Что сделали бы Вы, столкнувшись с дьяволом лично?
– Как громки Ваши слова, и как опасны вопросы, – вздохнул отец Андрес. – Нет формы для зла. Но если бы я имел право высказать свое мнение, с высоты прожитых лет, и оно не покинуло бы стены этой комнаты, то я сказал бы, что у зла людской облик. Оно не живет само по себе, а всегда ищет для себя сосуд. И нет лучше сосуда для зла, нежели ослабшая духа, прогнувшаяся под тяжестью греховного и обманчивого блеска соблазнов.
– Не могу не согласиться с Вами в этом, – признался Элжерон, – но будь это человек, я сам нашел бы способ решить эту проблему. Сядьте, пожалуйста, не ходите кругами по комнате, я же знаю, что Вы без очков не видите названий на корешках, а очки лежат на столе, – попросил граф. Отец Андрес надменно приподнял подбородок, все же не желая выдавать свою оплошность, но последовал совету своего гостя. – Главная проблема в том, – продолжил мужчина, убедившись, что его слушают, – что вчера ночью я видел в своем замке огромную тень. Она имела вполне четкую форму, это нечто смотрело на меня пустыми глазами. Я бросил в него светильник, из-за чего даже обжег ладони, и тот отскочил от существа, упав на стол, который я вчера сжег. А затем оно отправилось в комнату Маргарет. Точнее, оно отвело меня туда, оно ждало, пока я поднимусь по лестнице, пройду по коридору, и только когда убедилось, что я смотрю, прошло сквозь дверь ее спальни. Но когда я нашел ключи и вошел внутрь, то не обнаружил ничего внутри. Маргарет мирно спала, и ничего не видела и не слышала. Но честное слово, отче, Вы знаете о моих умениях, давно уже признали их существование, и знали мою семью – и я с уверенностью могу заявить: я никогда не видел подобного. Оно не было живым. Я не ощутил от него ни малейшего порыва жизни. И это напугало меня еще больше.
Элжерон выдохнул, закончив свою речь. Он и не ожидал, что получится настолько длинно и пространно, и что он внезапно выскажет священнику все, что его мучило целую ночь и все утро.
– Было похоже на настоящую исповедь, – тихо произнесла Маргарет, осторожно коснувшись ладонью в перчатке его руки, отчего граф вздрогнул. – Исповеди всегда именно такие. После них чувствуешь себя легче.
– Да, мисс Кинсрайт, Вы абсолютно правы, – отец Андрес улыбнулся ей доброй улыбкой. – Я очень благодарен, граф, что Вы поведали мне о своих переживаниях и опасениях.
– Но я не исповедовался! Это никакая не исповедь, я лишь пересказал события вчерашней ночи! – возмутился Элжерон.
– Не нужно, не беспокойтесь, – остановил его настоятель. – Я мог бы предположить, что увиденное Вами было лишь плодом Вашего воображения…
– О нет, только не вновь, – раздраженно вздохнул мужчина.
– Так сказать, визуализация Ваших страстей и соблазнов. То, как Вы видите самого себя, живущего в замке в одиночестве, обремененного своими дьявольскими способностями, и приезд юной леди в Ваше логово. Вы боитесь навредить ей, и готовы сами изжечь себя, выжечь греховные мысли благословенным очищающим огнем, лишь бы не причинить вред невинной душе, что ищет у Вас помощи. Я считаю, что данный порыв с Вашей стороны довольно похвален, но не берусь судить о том, что видите именно Вы в Вашем замке, окутанном теми силами, что церковь и религия отрицают.
– Отец Андрес, во времена Инквизиции Вам цены бы не было, – раздраженно ответил на это Элжерон.
– Не хотелось бы хвастаться, но мой прапрапра… – священник задумчиво замолчал и начал на пальцах что-то высчитывать, бормоча себе под нос. – Сколько же там пра…
– Не думаю, что это настолько важно, – отметил граф.
– Да, Вы правы. В общем, мой предок состоял в самой Испанской инквизиции. И в те времена никто бы долго не вел с Вами светские беседы, увидев хоть раз, на что Вы способны. – Элерон взвился со своего кресла, которое скрипнуло по деревянному полу от резкого движения. – И пламя бы очистило бы Вас от той скверны, что Вы в себе содержите! – закончил священник.
– Пламя?! – воскликнул граф. Он подошел к горящему камину и сунул туда руку, зачерпывая огонь, словно песок. Сейчас, когда он был сосредоточен на его жаре, его кожу ничуть не жгло. Элжерон шагнул к отцу Андресу, протягивая ему огненный ком в ладони. – Видите? Это Ваше пламя! Очищающее от скверны! Пламя – часть природы, разрушительная и созидательная, ее неотъемлемая составляющая, и мне, и таким, как я, оно не опасно! Вы в своей религиозной слепоте даже не осознаете, скольких невинных погубили за то, что они хоть немного вышли за жесткие рамки, установленные не высшими силами, а такими же, как Вы говорите, грешными людьми, как Вы!
– Элжерон… – донесся до него тихий голос. Граф поморщился и мотнул головой, поворачиваясь к Маргарет. – Здесь очень много книг… – продолжила она.
– Не тех, что я не хотел бы сжечь, – процедил сквозь зубы мужчина.
– Вы можете ненароком, в пылу ссоры, устроить пожар. А я очень боюсь огня и его жара…
– Ох, верно. Простите меня… – пробубнил Элжерон, обращаясь исключительно к баронессе. Он потушил пламя в своей ладони и сбил искры с начавших тлеть манжетов. Рубашка однозначно теперь была испорчена. Вечером Алиса будет горестно вздыхать над ней, как на почившим боевым товарищем. Граф сел рядом с Маргарет, и она положила ему ладонь на предплечье, очевидно, надеясь успокоить. – Если бы Вы, – обратился он уже к священнику, – поднимаясь по лестнице в колокольню, встретились перед дверью с дьяволом, что бы Вы предприняли?
– Я бы решил, что старческое слабоумие, в конце концов, настигло меня, – засмеялся отец Андрес.
– А ежели ангела?
– Я бы закрыл глаза, ибо недостоин обычный человек своим грешным взглядом осквернять посланника божиего!
– В целом, я бы сделал вывод, что Вы бы попросту проигнорировали, что бы ни случилось, – вздохнул Элжерон. – Вы мне напоминаете книгу с крайне устаревшим содержанием. Сколько бы ты перед ней ни держал другую, содержание ее страниц от этого не изменится.
– Мы все в некотором роде книги. И Вы тоже, – улыбнулся священник. Элжерон прищурился.
– Отсюда Ваше желание меня сжечь?
– Граф… – Маргарет с укоризной в голосе его одернула.
– Да, конечно, молчу, – буркнул Элжерон. Он поднялся со своего кресла, протянув девушке руку. – Думаю, нам уже пора идти. Не смею более отвлекать Вас от дел насущных. – Баронесса поднялась вместе с ним, одарив священника виноватой улыбкой.
– Жаль, что я не оправдал Ваших надежд, – развел руками отец Андрес, поднимаясь следом за ними, чтобы провести.
Элжерон позволил Маргарет взять его под локоть, и отправился к выходу. Девушка шла неспешно, словно хотела задержаться в этой ненавистной ему церкви еще хоть ненадолго, и ему приходилось сдерживать шаг до самой двери. Будто баронесса ожидала еще чего-то, что должно было произойти. Когда граф уже взялся за рукоять, за его спиной раздался голос:
– Постойте одну минутку, – окликнул их настоятель, заставив остановиться. Он сходил в комнату и вернулся, держа в руках четки, которые вложил в ладонь Маргарет. – Вот, Господь будет с Вами и защитит Вас от любого зла.
Баронесса расправила бусы, едва заметно улыбаясь, как человек, который дождался и получил свое. На их конце обнаружился резной деревянный крестик.
– Благодарю, отче, – с улыбкой произнесла девушка. Она повернулась к ожидающему ее Элжерону, и они вышли на улицу. – Ох, в церкви так жарко, – вздохнула она, расстегивая пальто, несмотря на зимний мороз.
– Деревянный крестик? – презрительно спросил граф, следя за тем, как баронесса на ходу осторожно намотала на запястье четки. – Может, Вам бы больше понравился золотой? Или хотя бы серебряный? В деревне есть магазин…
– Нет, мне нравится этот, – тихо ответила Маргарет. – Во-первых, его мне дал сам священник. Это особенная вещь. Святая. Во-вторых… Он прекрасен в своей простоте. Лишь дерево, бусины, нить, соединяющая их, как жизненный путь, соединяющий различные события воедино, создавая полноценных нас…
– И крест на могиле в конце, – язвительно фыркнул Элжерон. Баронесса оглянулась на него, распахнув рот в чистейшем возмущении.
– Ну знаете… – выдохнула она.
– О, простите, да, деревянный крест на могиле – это слишком, – усмехнулся граф. – Лучше каменный.
– Вы невыносимы! – воскликнула Маргарет, стремительно зашагав к саням. Она самостоятельно забралась на них, и сердито скрестила руки на груди, принимая тот факт, что кроме как на санях она никуда не сможет добраться, и сопровождение графа ей просто придется вытерпеть. Граф присоединился к ней, и во взаимной тишине они дождались Томаса, который взобрался на сани, будто сам поскрипывая, как старая оглобля.
– Ну что, сэр, домой? – спросил он, пощелкав языком коню.
– Нет, мне же нужен стол на кухню, я вчера тебе об этом говорил, – проворчал Элжерон, скрещивая руки на груди.
– О, верно, совсем запамятовал, – закивал конюх. – Значит, в деревню, к столяру.
Глава 14
Снег тихо скрипел под полозьями саней. Август пофыркивал в узде, мгновенно реагируя на указки Томаса по поводу того, куда ему направляться. Элжерон же прислушивался к неумолимому приближению весны: еще совершенно неощутимому обычными людьми, но такому очевидному для него. Граф невольно поежился, вспомнив гневные слова отца Андреса, которые он, в своей искренней убежденности, говорил так легко и обыденно, словно обсуждал новости из утренней газеты. Ведь он не считал зазорным искоренять грех на земле любыми методами, как делал его предок. И живи Элжерон несколькими столетиями ранее, его существование было бы далеко не столь мирным и комфортным, как сейчас.
– На Вас лица нет, – произнесла Маргарет, привлекая его внимание.
– Ну и что, – пожал плечами тот.
– Ого, Вы не хотите рассказать мне, что у Вас сейчас на душе? – удивилась баронесса. – Это из-за поездки в церковь? Она на Вас повлияла отнюдь не благотворно.
– Может и из-за нее, – безразлично отмахнулся мужчина. – Я сам настоял на посещении. В результате лишь разнервничался, и при этом не получил ни толики информации. Лишь все ту же грязь, которую уже слышал много раз.
– Почему Вы настолько агрессивно относитесь к этому священнику? Он похож на самого безобидного старика, что я видела.
– Если не учитывать тот факт, что сегодня он намекнул, что было бы неплохо меня сжечь? Весьма милый человек, не могу с Вами не согласиться, – фыркнул Элжерон.
– Да, но Ваше поведение было предвзятым и вчера. Он сделал что-то лично Вам?
– Да. Он однажды страшно меня оскорбил, следуя догмам своей религии. Я, знаете ли, никогда не ходил в церковь, и мои родные тоже. Всеми делами заправлял отец, как и церковью. Потому до самой его смерти я там не бывал. Но после похорон Андрес подошел ко мне, и тихим проникновенным голосом произнес: "Мы, конечно, похоронили Вашего отца на церковном кладбище, но, боюсь, это вряд ли даст шанс такому грешнику, как он, попасть на небеса". Да не шел бы этот проклятый священник к черту! Я с трудом сдержался тогда только из уважения к его возрасту, и у меня не было сил от стресса и после двух бессонных ночей. Вы видели, как он себя ведет? Этот человек искренне считает и моего отца, и меня плохими людьми только из-за того, что силы, которыми владеем мы, порицаются в книгах, что стоят на его полках!
Элжерон почувствовал, как начали подрагивать его ладони, и поторопился спрятать их подмышки, сделав вид, что попросту замерз. Все же, поездка оказалась для него невероятным душевным потрясением, а некоторые слова священника задели его до глубины души.
– О, я понимаю, в чем дело, – Маргарет мягко ему улыбнулась. – Вы так отчаянно хотите понравиться абсолютно всем, что даже один человек, которому Вы неприятны, повергает Вас в пучину отчаяния.
– Но ведь ни я, ни мои родные не сделали ничего плохого, – с горечью ответил Элжерон. – Несмотря на то, что мы владеем всеми этими землями, и церковью тоже, мы ни разу не пытались изничтожить ее лишь потому, что она не соответствует нашему мировоззрению. Ничего от отца Андреса не требовали, не ставили ему условий. Не угнетали жителей деревень, не относились к ним, как к рабам. Ничего такого, что могло бы вызвать у него такую искреннюю ненависть, что для него совершенно естественна.
– Граф… – Маргарет внезапно обвила его руку и положила голову ему на плечо, чем заставила напрячься всем телом. – Эта ситуация расстраивает Вас оттого, что Вы живете вдали от общества, окруженные лишь приближенными к Вам людьми. Жили бы Вы в городе, или хотя бы в деревне, Вы бы знали, что невозможно понравиться исключительно всем, как бы Вы к ним ни относились, и что бы Вы им ни делали. "Не кусай руку кормящего" не есть истина для очень и очень многих людей. Даже если Вы вдруг решите показать священнику, что Вы здесь сила, и Вы решаете, кто прав, а кто – нет, он все равно сможет обернуть любое Ваше действо против Вас. Просто не расстраивайтесь из-за него. В конце концов, главное, чтобы Ваша душа была на месте от мысли, что та колокольня, которую Вы починили, не обвалится на головы прихожан или отца Андреса. Вам не хватает общения с различными людьми каждый день в разнообразных ситуациях. С незнакомцами. Вы знаете всех вокруг Вас, живете с ними, а они зависимы от Вас. Оттого любое событие, связанное с посторонними, выбивает Вас из колеи. Вам просто не хватает общения, граф. Иного, нежели с прислугой или Вашим питомцем. Однажды Вы это поймете. А даже если понимаете уже, то просто примете.
– Вы только недавно так злились на меня – и вот уже утешаете, – улыбнулся Элжерон.
– Я руку кормящую не кусаю, – захихикала девушка.
– О, Вы меркантильно понимаете, что живете в моем замке, и это лучше, чем старая гостиница в деревне. А ежели бы я был безродным отшельником и жил в горах, в лачуге, и пас овец?
– Не сомневаюсь, что это именно то, о чем Вы мечтаете, мистер МакЛавингтон, – певуче ответила Маргарет. – Но меня бы это не испугало. Я бы общалась с Вашими овечками и целыми днями лежала в снегу, пока Вы бы искали решение моих бед не в книгах, а в дуновениях природы.
– К сожалению, она не дает мне ответ, – вздохнул Элжерон, любуясь пейзажем и абрисом приближающейся деревни. – Я столькому не успел научиться у своего отца. Он столькое мне не рассказал… Конечно, его записи мне во многом помогают, но некоторые вещи нельзя было передать словами, и он смог бы лишь показать мне это лично…
Сани въехали в ворота деревни, и Элжерон на мгновение отвлекся от беседы, вежливо кивнув кому-то из жителей.
– Кроме столяра Вам никого не нужно посещать? – спросил Томас.
– Вы не хотели бы заглянуть куда-то еще? – спросил граф, повернувшись к Маргарет. К его удивлению, она уже едва не лежала на сидении, прильнув к его руке.
– Нет, думаю, мне нечего делать в этой деревне. Вы ведь смущаетесь оттого, что Вас видят вместе со мной, – она спустила ноги со скамьи и выпрямилась, чинно сложив руки на коленях. – Да и столпотворения Вы не жалуете. Ради чего заставлять Вас переживать это?
Граф кивнул ей, благодарный за такое просто и бесхитростное понимание.
– Да, только к столяру. После него можно и домой. И так полдня потеряли на эти бестолковые разъезды. – Он неожиданно снял со своего пальто белый волосок и усмехнулся. – Вы как кошка, – произнес он в адрес девушки.
– О, расскажите же, что во мне такого кошачьего? – с милой улыбкой поинтересовалась Маргарет.
– Ну… – Элжерон растерянно забегал глазами, стушевавшись, – шерсть, оставленная на одежде?
Девушка закатила глаза и покачала головой. Граф пробормотал под нос извинения, так и не сумев подобрать какие-то приятные слова и комплимент, на которые она рассчитывала. Сани подъехали к самым дверям двухэтажного дома, в котором жил и работал столяр, тут же продавая свои изделия. Элжерон в растерянности спустился с саней, даже не подумав о том, чтобы помочь спуститься Маргарет. Она напомнила ему кошку тем, как себя вела, как сначала словно готова была запрыгнуть к нему на колени в поисках поддержки, а в следующее мгновение выпускала когти и шипела, чтобы следом вновь елейно улыбнуться, мягко сжимая его сердце лапками, в которых таились опасные коготки.
– Погодите меня! – окликнула его девушка, когда он уже входил в дом.
– О, простите, я задумался что-то, – он похлопал глазами и открыл дверь шире, позволив Маргарет войти первой.
Сладковатый запах лака, смешанный с терпкими ароматами древесины тут же окутал Элжерона, погружая его в мир изделий, что некогда были частью леса, а нынче превратились в столы, стулья, утварь и еще сотни разновидностей товаров, что умел изготавливать местный плотник. Захлопнувшаяся дверь издала мелодичный звон колокольчика, вызывая со второго этажа владельца дома. Из его глубин донеслись размеренные шаги, принадлежавшие мужчине лет сорока с пышной каштановой шевелюрой и гладко выбритым лицом. Как слышал Элжерон, плотник боялся, что борода могла бы попасть в один из станков, приведя к неминуемой травме, оттого он щепетильно искоренял любой намек на растительность.
– Мистер Шоу, – приветливо улыбнулся граф. Он снял перчатки и протянул мужчине ладонь.
– Граф, добрый день! – воодушевился плотник. – Какой неожиданный визит!
– Надеюсь, Вы не против, что я прибыл к Вам в воскресенье? Я, к сожалению, не подумал, какой сегодня день недели.
– Что Вы, я рад Вас видеть в моем магазине в любой день! – взмахнул рукой Шоу. Элжерон краем глаза следил за тем, как Маргарет ходила между товаров, рассматривая то деревянные бокалы, то игрушки и просто резные изящные фигурки животных. – Чем я могу Вам помочь? Что бы Вы хотели приобрести? – Плотник услужливо улыбнулся, сложив перед собой ладони.
– Стол на кухню, – вздохнул граф. – Такой же, как прежний.
– О, у меня осталась информация о том предыдущем заказе. Это было давно, но размеры сохранились. Все в моем архиве. Или, может, Вы хотите что-то новое? Какой-нибудь особый внешний вид? Я мог бы украсить его по Вашему вкусу. А какую древесину желаете? – сыпал вопросами плотник, отвлекая Элжерона от созерцания баронессы, и лишь нервируя его, ведь он уже назвал свое желание.
– Дуб. Пусть будет дуб, – обронил граф. – Внешний вид меня не заботит, это лишь кухонный стол, и за ним работать кухаркам.
– Вы не против подождать пару минут, пока я запишу подробности Вашего заказа и попробую просчитать его примерную стоимость? – поинтересовался Шоу.
– Да, конечно, – пожал плечами граф.
Его собеседник расплылся в счастливой улыбке и ушел на второй этаж, очевидно, собираясь заняться своими делами, да поскорее, ведь такой заказ означал для плотника неплохую прибыль. Элжерон никогда не скупился на оплату тех вещей, которые были ему по душе, а этот мастер был очень хорош. Граф неспешно пошел вдоль одного из прилавка, чьи полки достигали почти потолка, все заполненные товарами, расставленными своим создателем с такой любовью. Элжерон отчего-то упустил из виду Маргарет среди всех этих вещей, смешавшихся в сплошное полотно всех оттенков древесины, начиная от розоватого и заканчивая чем-то глубоким, почти черным. Мужчина остановился у стойки, закрытой стеклом, за которой прятались деревянные миниатюры-животные. Словно десяток быков, овец, коров и прочей живности, чьи тела были испещрены многолетними полосами дерева, вышли на прогулку, но так и замерли, устремившись туда, куда им теперь не суждено было дойти. Граф невольно залюбовался ими, их изгибами, так точно повторяющими очертания живых существ. У быков были столь изящные тонкие рога, что было сложно поверить, что они сделаны человеком из обычного дерева.
Элжерон заметил краем глаза движение за своей спиной, отразившееся в стекле. Нечетко, полупрозрачно, да и увидел он его лишь мельком. Граф сосредоточился уже на отражающей поверхности, перестав рассматривать фигурки. За его спиной выросла черная тень. Словно та же, которую он видел ночью в своем замке. Граф резко развернулся, не зная, чего ожидать. Перед его лицом оказалась большая маска, оскалившаяся деревянными зубами, выкрашенными в черный цвет. Она смотрела на графа прищуренными прорезями глаз.
– Бу! – выкрикнула маска, подпрыгнув на месте.
И Элжерон испугался. Неожиданный ужас резко ударил его под дых, а оттуда словно протянул липкую ладонь до самого мозга, сжав его до полуобморочного состояния. Слишком много нервных потрясений в последнее время и слишком мало сна сыграли с графом злую шутку, которой он никак не мог предугадать. Пока он заставлял свое сознание вернуться в трезвое состояние, понять, что это была лишь Маргарет, решившая разыграть его с каким-то реквизитом, продающимся у мистера Шоу в его магазине-мастерской, он неуклюже отступил в сторону, зацепив какую-то напольную резную вазу. Она с глухим стуком упала, покатившись и столкнув за собой небольшую стойку с ложками, и те весело посыпались на пол. Элжерон ухватился за какую-то полку, наконец, остановившись. Сердце ухало в груди и в ушах, всполошенное неудачной шуткой.
– Что здесь произошло? – подал голос мистер Шоу. – Граф! Что же Вы творите! – на его лице отразилось недоумение и даже изумление.
– Что? – Элжерон обернулся к полке, за которую держался. Прямо из-под его пальцев из древесины во все стороны тянулась свежая зеленая поросль. Она распускала свежие листики, вытягивалась вверх, руша залитую лаком полированную поверхность. – Ох нет… – выдохнул граф. Он отшатнулся от этой полки, нечаянно дотронувшись до шкафа, следом проведя ладонью по какой-то тумбочке, поймал очередную упавшую утварь. Из-под ладоней полезла поросль, и Элжерон отбросил от себя потерявшую товарный вид ложку. – Мне… мне очень жаль! – дрожащим голосом воскликнул мужчина, пробираясь к выходу из магазина, оставляя после себя внезапно пробудившуюся жизнь из того, что давно не имело шанса на новую весну. – Я все оплачу! Запишите на счет и пришлите его мне в замок! – напоследок выкрикнул Элжерон, наконец, выскакивая на улицу.
Дверь за его спиной не закрылась, остановленная ощерившимися тонкими ветками.
– Сэр, что стряслось? – на козлах встрепенулся Томас, увидевший произошедшее. Его движение было направлено к графу, показывая готовность ринуться к нему на помощь.
– Не ходи за мной, – замотал головой Элжерон. Он двинулся в обход дома, лихорадочно дрожа от пережитого позора. За углом обнаружилась небольшая будка, из которой тут же вылез крупный рыжий пес и забрехал на забредшего на его территорию незнакомца.
– Успокойся, – тихо бросил в его сторону граф, и животное тут же утихло, начав махать на него свернутым в бублик хвостом.
Элжерон нашел на дворе тихий угол, все еще засыпанный снегом, который плотник не успел прибрать. Элерон уселся прямо в мягкий сугроб, рядом с каким-то станком, укрытым толщей снега. Бросил перед собой перчатки и нагреб полные ладони снега, умыв им лицо.
– Боже, какой позор… какой ужас… – пробормотал он про себя. – Бедный плотник сколько товаров я ему перепортил… даже дверь… что на меня нашло…
– Элжерон? – тихо позвала его Маргарет. Дворовый пес буркнул на нее, исполняя свою службу, и тут же умолк, спрятавшись в свою конуру.
– Прошу, Маргарет, подождите меня… в санях. Мне нужна пара минут, чтобы прийти в себя.
Вопреки ожиданиям Элжерона, девушка подошла к нему и села рядом в сугроб. Она аккуратно расправила полы своего черного платья, так неуместно выглядящего на фоне чистого снега, тронутого лишь следами обуви графа, и уставилась на него, по-видимому, решив подождать рядом с ним. Мужчина в задумчивости начал выводить пальцем узоры на снежном покрове, не желая даже поднять глаза на свою собеседницу.
Спустя несколько минут он, все же, собрался с духом и заговорил:
– Там все очень плохо?..
– Знаете, я почти уверена, что видела, как чесалка для спины внезапно изошлась вишневыми плодами, – без тени улыбки ответила баронесса.
– Ужасно… – Элжерон на мгновение спрятал лицо в ладони, собираясь с мыслями. – Знаете, когда в последний раз такое происходило со мной? Когда мне было четырнадцать! Я ненароком превратил всю нашу оранжерею в бушующие джунгли. Отец две недели приводил все в порядок, никого не впуская туда, чтобы никто не узнал, какая вспышка со мной приключилась, что я потерял контроль над этими силами. Даже мать не узнала. И вот я сделал это при всех. Посреди магазина. – Элжерон вновь спрятал лицо в ладони и застонал от снедающего его чувства стыда. – Я конечно же расплачусь за испорченный товар, но что скажут теперь в деревне…
– Это моя вина, – тихо произнесла Маргарет. Граф почувствовал, как его руки коснулось что-то очень холодное, и раскрыл лицо, увидев, что девушка была без перчаток. – Вы так замерзли, может, Вам стоит вылезти из снега и пойти в сани? Вернуться в замок и там успокоиться?
– Вы ни в чем не виноваты, я сам… – он смущенно замолчал, не зная, как именовать произошедшее событие.
– Это ведь я решила, что будет забавно подобраться к Вам со спины с той дурацкой маской. Мне очень жаль, что мой розыгрыш привел к столь неожиданным последствиям.
– Вы не повинны в случившемся, – заверил ее Элжерон. – Я просто в излишнем напряжении в последнее время, к которому я не привык в данный период года. Зима всегда была наполнена спокойствием для меня. И после Вашего приезда я ощущаю себя так, словно меня разбудили среди ночи и заставляют решить крайне сложное математическое уравнение, угрожая тем, что мой успех сопоставим с вопросом жизни и смерти другого человека!
– Вот именно, – с легкой улыбкой ответила Маргарет. – Это моя вина. Мой приезд вывел Вас из Вашей спячки, если можно ее так назвать. Я Вас растормошила, взбудоражила, и Вы потеряли свое равновесие, ритм жизни, к которому привыкли. Более того, не подумав, я повесила на Вас ответственность за свою жизнь. Вы крайне сострадательный человек, пропускающий проблемы окружающих через себя и воспринимающий их, как свои собственные. Я чувствую, как угнетает Вас мое положение, но это не то, что я бы хотела видеть. Особенно учитывая, что Вы ничего не можете поделать с моим недугом, и это печалит Вас лишь больше и больше. Посему, я приняла решение. Я покину Ваш замок завтра и отправлюсь обратно в Лондон, туда, где мне и должно быть. Я слишком загостилась у Вас, пользуясь Вашей гостеприимностью.
– Что? Завтра? – Элжерон почувствовал, как задрожали его ладони. Эта новость ошеломила его даже больше, чем погром, устроенный им в магазине. – Но..
– Нет, граф, никаких "но", – неожиданно сурово ответила ему Маргарет, сдвинув к переносице белоснежные брови. – Это мое решение. Я должна вернуться в Лондон. Хватит мне уже перевешивать свои проблемы и беды на окружающих. Я должна сама разобраться с происходящим, а не искать какие-то эфемерные надежды на нечто нереальное. Не буду спросить, Вы, граф, показали мне удивительный мир, и силы, о существовании которых я не догадывалась, и в которые я не верила. Увиденное придало мне сил и надежду, что у меня есть будущее, даже несмотря на болезнь. Но а если его и нет… то, должна признать, это было волшебное последнее путешествие. Спасибо Вам, мистер МакЛавингтон, за подаренные мне несколько дней в Вашем чудесном замке и в Вашей приятнейшей компании. А сейчас я бы крайне советовала Вам вернуться в сани и все же попросить Томаса отвезти нас в замок. Вдруг Вы подхватите ту же хворь, что и у меня, насидевшись в снегу? Вы уже замерзли так, что я могу касаться Вас без вреда для себя, – Маргарет мило ему улыбнулась и поднялась. Девушка отряхнулась от снега, разбавившего ее хмурый наряд блестящими пятнами, и, не дождавшись решения графа, отправилась обратно ко входу в магазин.
