Текст книги "Аромат лимонной мяты. Книга первая (СИ)"
Автор книги: spring_twister
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 34 страниц)
Солнце окончательно скрылось за горизонтом. Начинало стремительно темнеть. А Фред, мечась по лесу, как медведь, ломился через очередной кустарник, безуспешно стараясь сообразить, в какую сторону ему идти, лишь сдирая кожу об острые ветки и шипы.
На небе появились первые звезды, когда он вывалился на небольшую поляну. Сделав несколько шагов, он вдруг споткнулся обо что-то и полетел вперед, пропахивая руками влажную траву. В ладонь, вспарывая ее до крови, воткнулся сучок валяющейся на поляне коряги. Выдернув его из руки и грязно выругавшись, он сел, обернулся и с огромным трудом разглядел: неожиданным препятствием оказался рюкзак Кэти, небрежно брошенный у корней какого-то большого дерева. Рядом на целлофановом пакете лежала вся ее одежда, часы и плеер.
Фред не успел удивиться, ведь любви к нудизму он за Кэти не замечал, когда за деревьями вдруг вспыхнули два ярких огонька и послышалось негромкое рычание. Фред похолодел от ужаса. В этот момент круглая луна выбралась из-за туч, и в ее свете на поляну вышел огромный бурый волк.
Некоторое время они смотрели друг на друга. Волк принюхивался, прижимая уши к голове, а потом сделал меленький шаг вперед. Нервы Фреда сдали. Нащупав валяющуюся сзади корягу, он вскочил и стал яростно размахивать ею перед собой из стороны в сторону. Волк отшатнулся, но не ушел. Пару раз он рыкнул. Но не агрессивно рыкнул, а как-то удивленно, что ли, словно говоря: «Ты чего, рехнулся?»
Через четверть часа обессилевший Фред выронил корягу, упал на землю, закрыл лицо руками и приготовился к худшему. Волк осторожно подошел к нему и пару раз ткнулся лбом под локоть, будто просил его погладить. Фред медленно убрал ладони от лица и с опаской посмотрел на зверя. Тот спокойно сидел рядом, глядя на него огромными, смутно знакомыми глазами, и более чем дружелюбно вилял хвостом, как большой пес.
Словно под гипнозом, Фред протянул пальцы и осторожно погладил его между ушами. Волк закрыл глаза от удовольствия, потом принюхался и, мотнув головой, сбил его руку. Фред боялся пошевелиться, а зверь пристально, как-то по-человечески пристально, будто сочувствуя, рассматривал окровавленную ладонь. Через несколько секунд шершавый язык коснулся его раны. Волк слизывал кровь, словно пытаясь облегчить боль.
Фреду было приятно. Даже слишком. Прикосновение языка зверя было чересчур чувственным. Вдруг волк дернулся, потом шарахнулся в сторону, с каким-то первобытным ужасом глядя на ошарашенного Фреда, и, взвыв, бросился в чащу.
Утром Фред проснулся от того, что его пнули в бок. Открыв глаза, он увидел Кэти. Она, полностью одетая, с рюкзаком на плечах, стояла над ним.
– Кэти… – пробормотал он, – ты не представляешь, что прошлой но…
– Покажи ладонь, – каким-то мрачным, сумеречным тоном сказала девушка и, видя, что он со сна ничего не соображает, просто повернула вверх его раненую руку.
Впрочем, почему раненую? Ладонь была в норме. От серьезного пореза осталась лишь тонкая ниточка белесого шрама, будто порезался он не вчера, а несколько месяцев назад.
– Что за… – начал было Фред, когда услышал полный боли стон Кэти.
Она, смертельно бледная, неверяще смотрела на него. Из глаз катились крупные слезы. Какое-то время она молчала, а потом жестко проговорила:
– Поднимайся! Идем!
***
В маленьком домике Кэти все было по-прежнему. Впрочем, он и был-то у нее всего пару раз и кроме гостиной и ванной никуда не заходил.
Сейчас же Кэти провела его в тесную кухоньку. Стены, покрашенные голубой, слегка осыпавшейся краской, недорогая кафельная плитка на полу, веселенькие, в цветочек, занавески. Старенькие шкафчики, невысокий дребезжащий холодильник, узкий стол и несколько разномастных стульев. Все, как везде. Кроме одного предмета, вызывающего море вопросов: на холодильнике стояла клетка с огромной нахохлившейся совой.
Кэти, кивнув ему на ближайший стул, молча вытащила из кармана кусок желтоватой плотной бумаги, набросала несколько строк, подошла к клетке и открыла дверцу. Сова недовольно приоткрыла один глаз и вытянула вперед правую лапу. Кэти прикрепила бумагу и выпустила птицу в окно, сказав лишь два слова: «Серая спина(6)». Сова тяжело взмахнула большими крыльями, взмыла в воздух и вскоре скрылась из виду.
Кэти же вытащила из холодильника большую сковороду с мясом и поставила ее на столе на подставку. Рядом она плюхнула чайник, пару чашек с чайными пакетиками и тарелки. Потом девушка достала из заднего кармана странную кривоватую палку и ткнула ею в сковороду и в чайник, пробормотав какие-то непонятные слова, кажется, на латыни. Ошарашенный, Фред увидел, что от сковороды повалил пар, будто ее только что сняли с плиты. Кэти, не обращая внимания на его вытаращенные глаза, положила несколько кусков мяса на каждую тарелку. Затем заварила чай, плеснув в каждую чашку водой из чайника, в котором оказался крутой кипяток.
Также, не говоря ни слова, она принялась с какой-то звериной жадностью поглощать пищу, жестом предложив Фреду угощаться. Впрочем, и он сам, почувствовав дикий голод, тоже не смог остаться в лоне цивилизации, буквально руками хватая сочные куски и с урчанием вгрызаясь в них.
– Зачем ты поперся за мной? – отвлек его голос Кэти.
Подняв голову от тарелки, он ответил честно, прекрасно понимая, как слюняво это прозвучит:
– Потому что люблю тебя и буду любить.
Горько усмехнувшись, Кэти пробормотала:
– Недолго будешь.
Он хотел спросить, но девушка жестом прервала его.
– Нет, все потом. Сейчас ждем.
Говорила она так жестко и с такой болью, что уточнять не хотелось. Что же, ждать, так ждать. Ожидание продлилось несколько часов. Сидели друг напротив друга в гостиной и молчали, прислушиваясь к звукам с улицы.
Вот мальчишка-газетчик запустил газетами в дверь. Вот мусор забрали. Вот послышался велосипедный звонок. Вот где-то вдалеке раздался автомобильный выхлоп.
И тут же Кэти подпрыгнула в кресле, напряглась, медленно подошла к двери и замерла, протянув ладонь к задвижке. Фред хотел было спросить, что случилось, как дверь чуть ли не развалилась от мощного стука. Кэти открыла. На пороге стоял здоровый мужик лет пятидесяти с виду. Он пристально смотрел на Кэти, которая под его взглядом сжималась, словно стараясь занять как можно меньше места в пространстве.
– Фен… – начала она, когда мощная пощечина швырнула ее на пол.
Фред вскочил с кресла. Мужик медленно перевел на него взгляд, свирепо оглядел его и так тихо и выразительно скомандовал «Сидеть, щенок!», что Фред, как подкошенный, рухнул обратно, кляня последними словами собственную трусость. Кэти же встала на колени и низко опустила голову. Вся ее поза выражала полнейшую покорность и подчинение.
– Я виновата, – прошептала она.
– Да, мать твою, ты виновата! – также тихо проговорил мужик. – Я, твой вожак, говорил тебе, что ты не готова жить без стаи. И чем дело кончилось? Да лучше бы ты сожрала этого рыжего хрена с горы, чем просто надкусила.
– Фенрир, я не кусала. Я слишком его люблю, – склоняясь еще ниже, пробормотала Кэти. – Но он поранился. Я зализала его рану.
Названный Фенриром ошарашенно замолчал.
– Да что происходит, в конце концов? – пискнул из своего кресла Фред, не обращая внимания на испуганный взгляд Кэти. – Кто ты такой, черт тебя дери?
Мужик обернулся к нему.
– Кто я? – спросил он насмешливо.
Открытые участки его тела на глазах покрылись густой шерстью, лицо вдруг вытянулось в волчью морду, зубы и ногти удлинились и стали кривыми и острыми, а зрачки – вертикальными. Тварь посмотрела на него, раскрыв пасть в жутком оскале, словно ухмыляясь, а потом Фенрир снова стал таким, как был несколько секунд назад. Будто бы все привиделось.
– Я – вот это. Она это же. Да и ты теперь то же самое, – сказал он и добавил, принюхиваясь. – Знакомо попахиваешь… Как думаешь, а, Кэти?
– Вы оба, к хренам, больные, – прошептал Фред и бросился прочь из этого дурдома.
***
В тот же день он смазал лыжи из кампуса и на последние деньги снял на месяц маленький домик на окраине. А еще в первый раз за три года Фред радовался, что родители умерли и никто не будет его искать.
Нет, не надо думать, что он был идиотом. Он прекрасно понял: Фенрир – оборотень, волком, а точнее, волчицей, в лесу была Кэти. И они оба теперь уверены, что и он, Фред, станет таким же. Но, черт возьми, этого не может быть просто потому, что не может быть никогда.
Тем не менее, Фред с ужасом ждал грядущего полнолуния, осознавая, что вот тогда-то все точно решится. В день луны он натаскал в подвал домика побольше еды, заперся там и убрал приставную лестницу подальше.
Утром очнувшийся Фред обнаружил себя лежащим связанным на полу подвала. Кроме него в комнате сидели пятеро напряженных, серьезного вида мужчин в одинаковых мантиях, с такими же палками, какая была и у Кэти.
– Недоброе тебе утро, спящая красавица! Ну и вкусный же ты выдал магический всплеск при обращении. Нца-нца, – шутливо поцокал языком самый возрастной из них, видимо, главный, и тут же резко сменил тон. – Ну, и кто тебя пожевал? Давай, кайся, тварь!
Три бесконечных недели его держали в Азкабане. Выдернутый из привычного мира, Фред молчал как рыба. Может, он бы и рассказал все, но доблестные фараоны магической Британии за какие-то четверть часа заставили ненавидеть себя всеми фибрами. Положение оборотней было уяснено Фредом с полпинка. С полпинка по почкам. Да и пребывание в клетке-одиночке настроение не повышало. Регулярно мимо его камеры проплывало какое-то существо в сером плаще. Каждый раз он чувствовал его приближение заранее: из души уходили желание жить и остатки надежды, что он выберется отсюда, найдет Кэти и этого бешеного Фенрира. А ведь они явно хотели ему помочь.
Тем не менее, его все же вынули из камеры, вымыли, притащили в министерство магии в отдел регулирования магических популяций и поставили пред светлы очи какой-то мерзкой жирной кхекающей жабы в розовом платье с бантом на башке. Она популярно, чуть ли не на пальцах, объяснила Фреду, что, к сожалению, – да, она так и сказала, к сожалению, – вины за ним они не нашли. Только поэтому он может пока идти на все четыре стороны. Однако нужно помнить, он свободен лишь до первого нарушения. Жаба чуть ли не причмокивала от удовольствия, повествуя, как его будут умерщвлять и в какие зелья пойдут его органы.
Да, кстати, в мир маглов ему нельзя. Да, и работу в магической Британии ему предоставить не могут, вакансий нет. И да, максимум, что ему светит, – подъемные на первое время. Швырнув обалдевшему Фреду маленький звенящий мешочек, жаба хлопнула в ладоши. Дежурящий под дверями аврор поволок его за собой. В зале на первом этаже, он затащил Фреда в большой, начерченный на полу круг, и, буркнув «не шевелись, если расщепа не хочешь», достал из рукава мантии волшебную палочку.
В себя Фред пришел в какой-то темной подворотне. И то, только от того, что его, сидящего на булыжной мостовой, резко толкнули в плечо. Помотав головой и стряхивая оцепенение, он поднял взгляд и увидел Фенрира. Фред вскочил, какое-то время смотрел на оборотня, а потом, неожиданно для себя уткнулся ему в плечо и заревел, как пятилетний, вываливая все ужасы последних дней, включая Азкабан и тварей в плащах.
Оборотень неуклюже похлопал его по спине, бормоча что-то успокаивающее. Устыдившись, Фред отпрянул, вытащил из кармана джинсов платок и высморкался. Фенрир хмыкнул и сказал.
– Да, долгонько тебя мурыжили. Видать, крепкий ты парнишка, Фреддо. Ладно, пошли, сквиб рода Прюетт (7). До луны неделя. Будем учиться.
Следуя за Фенриром, Фред спросил:
– Почему Прюетт? Я Бигелоу. Почему сквиб?
– Да пахнешь ты Прюеттами, рыжий. Ух, повоевали мы с ними знатно. Я их вонь ни с чем не перепутаю. А сквиб… Ну, дементоров же видишь… Может, еще и палочкой пользоваться сможешь, кто знает. Что-нибудь простенькое…
***
Так что уже почти год Фред обретался в стае Сивого. В принципе, это лучшее, что с ним могло случиться после обращения. Фенрир был толковый мужик, весьма умный и хитрый, да и справедливый, хотя и правящий железным кулаком. И волки в стае дружные. И Кэти рядом. Вот только дичайшее средневековье, отсутствие элементарных удобств и нищета угнетали до невозможности.
Уже несколько месяцев он морщил лоб, пытаясь найти для стаи какое-нибудь прибыльное дело. В магическом мире это было невозможно, значит, надо зарабатывать у маглов. И даже вырисовывался такой милый и вполне жизнеспособный вариант. Все упиралось в магловские документы для волков и отсутствие стартового капитала. На его собственном счету была смешная сумма, которой, дай Бог, хватало лишь на аренду помещения.
Фенриру его планы и завывания надоели. И вот сегодня он, уходя в магический квартал на встречу, взял с собой Фреда. Задача была поставлена четко: отследить мальчишку в магловской одежде и проводить его от Косого до трактира так, чтобы с ним ничего не случилось. Почему Фреда? Да потому что он в магловских тряпках лучше других разбирался. Да и тренироваться ему надо. А то он вечно ломится через лес, топая, как взрывопотам.
Пацана Фред заметил сразу. Давненько он не видел бейсболок и рюкзаков со Снупи (8). А мальчишка-то нервный. Озирается постоянно. А в рукаве палочка, похоже. Не пальнул бы с перепугу. Фу, вот и трактир. И Сивый.
Ну-ка, ну-ка. А это что еще за мелкий шпион? Тоже за объектом следит? Или за Фенриром? Может, оборотное? На фиг, на фиг, пусть Сивый сам решает, что с ним делать.
Подкравшись к белобрысой малолетке, Фред зажал ему рот и потащил в подворотню, где должен был ждать Сивого.
***
Мелисса вышла из трактира и пошла следом за Фенриром. Пройдя пару домов, Сивый резко свернул и направился в темную подворотню.
– Да, ты знаешь, кто мой папа, грязнокровка! Он с тобой такое сделает! – раздался звонкий знакомый голосок, в котором просто плескались ужас и истерика.
– А мне насрать! – рявкнул незнакомый баритон. – У меня свое начальство. И прекрати визжать. А то рот заткну.
Девочка невербальным Люмосом осветила тьму перед собой: бочку, на которой сидела маленькая фигурка, и возвышающегося над ней высокого рыжего парня в черном плаще.
В следующий момент Фенрир залепил по уху рыжему незнакомцу, видимо, тому самому, который ее вел, и зарычал:
– Фреддо, отрыжка огнекраба, какого Мордреда ты притащил «это» сюда и провалил элементарное задание?
А с бочки спрыгнуло нечто грязное, растрепанное и заплаканное. Это нечто пронеслось мимо Сивого и, обхватив Мелиссу за пояс, уткнулось носом ей в грудь.
_____________
(1) Марлоу Форфанг – авторитетный английский ученый конца XIX – начала ХХ века. Предпринял попытку комплексного изучения привычек оборотней, выяснил, что все вервольфы, с которыми ему удалось поговорить, прежде были волшебниками. Они также сообщили ему, что маглы и волшебники различаются на вкус и что, будучи укушенными, маглы умирают, в то время как волшебники обращаются. Ньют Скамандер в книге «Фантастические звери и места их обитания» утверждает обратное.
(2) Орден подвязки – старейший рыцарский орден Великобритании. По уставу в нем может быть только 24 члена. Члены ордена только король, члены королевской семьи и иностранные монархи.
(3) Исхожу из того, что being (существо), beast (чудовище, тварь), тогда как человек – human-being.
(4) Книга, написанная Эмереттом Пикарди. В ней автор утверждает и доказывает, что оборотни становятся зверями в полнолуние и остаются ими на протяжении всей жизни в любое время.
(5) Walkman – кассетный плеер.
(6) Фенрир Сивый (Greyback) – дословно с английского «серая спина».
(7) А почему бы и нет? У Молли Уизли, в девичестве Прюетт, был троюродный брат-бухгалтер, сквиб, о котором они не любили говорить (стеснялись, наверное, маглолюбцы знатные). Могли же у брата быть семья и дети.
(8) Сну́пи – вымышленный пес породы бигль, популярный персонаж серии комиксов Peanuts
========== ГЛАВА 20. Том ==========
Блондинистый малявка вцепился в объект слежки, как утопающий в спасательный круг. Тот пытался вывернуться из «смертельного» захвата и вытереть ему сопли и слезы выуженным из кармана куртки носовым платком.
Фред наблюдал за ними краем глаза, держась за покрасневшее ухо, а во второе вот уже десять минут орал Сивый. Из более чем эмоционального монолога рыжий оборотень уловил, что накосячил по-крупному: распекая его, вожак ухитрился ни разу не повториться. Фред скривился, как от боли, и сквозь зубы с силой втянул в себя воздух, предчувствуя, что это лишь «предварительные ласки» и по полной программе его «отлюбят» уже в стае.
В этот момент объект смог, наконец, оторвать блондинистого от себя и взмахнул рукой. Этих двоих словно купол накрыл. Фред перестал слышать и без того негромкие всхлипы и бормотание. А объект, пристально глядя на малолетку, что-то терпеливо ему втолковывал. Малец слушал и периодически косился в сторону Фреда и Сивого. Сначала с испугом и недоверием. Потом слегка нахмурившись, будто что-то обдумывая. Затем с легким раскаянием. А через некоторое время, очевидно, пришел к какому-то выводу: складка между белесыми бровями разгладилась, он взглянул на своего собеседника, улыбнулся, кивнул и что-то произнес. Рядом с ними возник домовик, и объект переключился, направив на него нескончаемый словесный поток.
Фред раньше уже видел эльфов. Они всегда казались ему, мягко говоря, странными. Но этот был каким-то уж чересчур нервным. Домовик с испугом смотрел на говорящего и своего маленького хозяина, неуклюже топчась на полусогнутых тоненьких ножках и беспрестанно теребя собственные огромные уши, будто они ему мешали и их нужно было срочно оторвать. Наконец, эльф бросил попытки лишить себя слуха, поклонился и, схватив белобрысого за руку, испарился вместе с ним.
Оставшийся мальчишка закатил глаза, покачал головой и развеял купол. И тут же поморщился от воплей Сивого, который и не думал прекращать свою воспитательную лекцию.
– Ладно тебе, Фенрир, – сказал он. – Вопрос решен.
– Да ну, мелкая? – ядовитым тоном поинтересовался Сивый.
«Мог бы и сам догадаться, что это девчонка: мальчишеские повадки она изображала похоже, но слишком уж нарочито, – пронеслось в голове у Фреда. – Да, отвык я от женщин в штанах с этим чертовым средневековьем!»
– Ну да, – в тон ему ответила девочка.
– Думаешь, я не узнал эту бледную моль? Да эту породу ни с кем не спутаешь! Не, надо ждать его папашу… Могу представить, что малявка ему напоет!
– Не можешь! Твоя фантазия ни к черту не годится!
Фред сжался, ожидая бурной реакции Сивого на подобную наглость, но девчонке, очевидно, было позволено больше других, поскольку Фенрир просто заржал, как молодой конь.
– Вот послушай, – голос девочки задрожал и приобрел жалостные нотки, и она заговорила, захлебываясь словами. – Папочка, я такой дурак! Сбежал из дома. Заблудился в Лютном. А там злые колдуны. А они хотели меня украсть. А потом появился храбрый рыжий незнакомец и отвел в безопасное место. А потом он не знал, что делать: просто вывести меня на Косую или отвести домой. А потом пришел его наставник и велел мне вызвать эльфа. Папочка, прости! Я так больше не буду!
Фенрир посмотрел на девочку, размышляя, а потом поинтересовался:
– И зачем было врать малявке?
– И в чем вранье? – удивленно спросила девочка. – Что, такого не могло быть на самом деле? Что, посиделки на бочке в компании твоего друга не защитили его от ненужных встреч и неприятных знакомств?
– Ну, если с этой стороны глянуть, то оно, конечно, так, – потер подбородок Сивый. – Но как-то это… с подвывертом, нет?
– Речь эту он толкнет только, если его родители увидят, в каком живописном виде он вернулся. Сам поднимать эту тему он не хочет. Боится, что они будут в нем разочарованы: фамильная гордость. Надеюсь, это приключение научит его включать голову, прежде чем делать то, что левая задняя нога захочет. Ведь нормальный мальчишка, неглупый, а избалован донельзя.
Какое-то время девочка молчала, а потом задумчиво продолжила, словно рассуждая вслух сама с собой:
– А вот домовик у них не адекватен. Более чем. Такое чувство, что на нем экспериментировали с формулами привязки и клятвами, пытаясь предусмотреть все возможные случаи. Домовики действуют по четкому алгоритму. А у этого куча взаимоисключающих установок.
– Как робот с измененными законами роботехники? – влез Фред, вспомнив об одной из своих любимейших книг(1). – Рано или поздно засбоит.
– Точно! А я все аналогию подобрать не могла! Один в один, как в том рассказе про врущего робота(2)! – девчонка внимательно посмотрела на Фреда, а потом поинтересовалась у Сивого. – Это и есть твой финансовый гений?
В плечо Фреда прилетел мощный тычок. Если уж Сивый гордился своими людьми, то синяки были обеспечены! Фред потер мгновенно налившуюся шишку и неожиданно вызверился, видимо, сказывалось напряжение.
– Да я-то гений, – прошипел он, – а вот ты кто такая?
Девочка спокойно оглядела его с головы до ног и усмехнулась:
– Пару фраз назад была возможным инвестором. А если продолжим общение в подобном стиле, стану невозможным.
***
Брутус Боргин обладал двумя несомненными талантами: он мог с легкостью отличить старинные магические артефакты от дешевого новодела и у него была потрясающая память на лица и мимику.
Что до знаний в артефакторике, то Боргин ежедневно мысленно говорил «спасибо» Катаракту Бэрку. Именно этот талантливый бездетный волшебник тратил время на сына своего делового партнера, обучая всему, что знал.
За вторую способность нужно было благодарить собственного папашу. Чтоб ему! Рано оставшись вдовцом, Боргин-старший был человеком весьма жестким, если не сказать, жестоким, к тому же крепко пьющим. И чтобы не попадаться ему под горячую руку, Брутус научился замечать и запоминать малейшие жесты и гримасы, стараясь по легкому движению бровей или ресниц распознавать изменения настроения. Он виртуозно считывал реакции и мгновенно перестраивался.
В конце концов, подобные таланты весьма пригодились ему во взрослой жизни, учитывая своеобразное направление деятельности и контингент визитеров.
Сейчас Боргин перебирал приобретенные по случаю магические артефакты, размышляя, какую стоит сделать накрутку: в два раза или в три? Вещи были далеко не рядовые, настоящие произведения искусства! В этот момент он услышал хлопок входной двери и звякнувший колокольчик.
«Моргана, кого там принесло! Как же не вовремя!»
Тем не менее, осмотрев свое отражение в висящем справа от него зеркале, Боргин привычно надел на лицо фирменное услужливо-подобострастное выражение и приоткрыл занавеску, отделяющую лавку от подсобных помещений, пытаясь рассмотреть нежданного визитера.
Надо признать, задачей это было довольно непростой. Одним из главных пожеланий его клиентов было соблюдение анонимности, поэтому лавка освещалась лишь парой свечей. Сейчас и так небольшая комната, заставленная витринами и шкафами, казалась еще меньше: мощная фигура заслоняла собой неясный свет уже меркнущего дня, пробивающийся сквозь пыльное окно.
«Фенрир? – изумился Брутус. – Я же платил в этом месяце! Ну, я ему!»
Он вытащил из рукава палочку и уже было шагнул вперед, когда заметил рядом с оборотнем тоненькую невысокую фигурку.
«Ребенок? Лица не разглядеть… Темно, да еще и кепка на голове. Козырек длинный, создает дополнительную тень. Видны лишь рот и подбородок. Значит, не поборы… Так какого Мордреда Фенрир сюда заявился?» – подумал Боргин и негромко кашлянул, привлекая к себе внимание.
Визитеры обернулись на звук и Боргин вздрогнул. Жесты и мимика спутника Сивого были ему знакомы. Привычный угол, под которым ребенок слегка откинул голову назад. Знакомая небрежность, с которой он засунул левую руку в карман и, судя по всему, сжал ее там в кулак. Изгиб губ в уже виденной когда-то приветственной полуулыбке. Хотя вот улыбка… Возможно, ей немного не хватает холодности. Но когда правый уголок рта ребенка дернулся чуть выше, придавая улыбке легкий оттенок иронии, Боргин потрясенно прошептал:
– Том? У тебя получилось!
Память, и раньше никогда не подводившая Боргина, услужливо вытащила на белый свет давнее воспоминание.
***
Это произошло 31 декабря 1940 года. В тот промозглый зимний день после обеда одиннадцатилетний Брутус воспользовался сносным настроением отца и увязался с ним в лавку. Дело в том, что утром мистер Бэрк прислал ему письмо, в котором сетовал, что снова заболел, а новогодний подарок для него, Брутуса, забыл в магазине.
Надо сказать, Боргин-старший был не слишком рад компании, но, тем не менее, возражать не стал. В конце концов, сын станет единоличным и полноправным хозяином в лавке, так что пусть приобщается! А то вон Катаракт уже на ладан дышит. Правда, положа руку на сердце, он этим занимается уже последние лет десять. Ну да все когда-нибудь заканчивается!
Брутус шел вслед за отцом по улице, с интересом оглядываясь вокруг: Косая аллея бурлила как никогда. То тут, то там можно было увидеть оживленные группы людей, разговаривающих и спорящих в голос.
Война! Лондон уже третий месяц подвергался массированным бомбардировкам(3). Огромные разрушения, тысячи погибших и раненых!
А вот магический квартал не пострадал. Сюда не упала еще ни одна бомба. Хотя иногда и здесь тонко звенело стекло в окнах, чуть подпрыгивали на столиках кафе чашки и эхом доносились звуки от разрывающихся в магловской части Лондона снарядов. Но тихо и совсем не страшно, как дальняя гроза.
Все комнаты в постоялых дворах Косой аллеи и даже Лютного переулка были сняты на несколько месяцев вперед. Владельцам гостиниц пришлось задействовать силы министерских магов, чтобы расширить пространство зданий и вместить всех эвакуированных из магловской части города волшебников.
«Ежедневный пророк» в режиме нон-стоп возносил хвалы Великой Хогвартской четверке, тысячу лет назад окружившей магический квартал защитными заклинаниями такой силы, что они держали удар извне до сих пор, а заодно пел дифирамбы Альбусу Дамблдору.
Да, как раз тогда это имя прогремело на всю магическую Британию. Нет, он и раньше был известен как талантливый ученый-исследователь, профессор трансфигурации Хогвартса и член Визенгамота. Но в эти тревожные дни о нем заговорили как об умном и дальновидном политике, а, возможно, и будущем министре магии. Дело в том, что именно он инициировал эвакуацию, проинформировав министерство о местах и времени бомбежек, и тем самым спас жизни многих и многих волшебников.
В кулуарах министерства поговаривали, что у Дамблдора был информатор в ближайшем окружении Гриндевальда. Но называть его имя профессор категорически отказывался, мотивируя это тем, что не желает подставлять достойного волшебника-патриота, оказавшего неоценимую услугу магической Британии и продолжающего свой опасный и благородный труд.
Боргины свернули в Лютный переулок и подошли к своей лавке. Рядом с ней крутился высокий подросток лет четырнадцати в бедной магловской одежде. На нем было черное поношенное пальто и такого же цвета брюки, на ногах грубые ботинки, а на голове кепи с козырьком. Он внимательно рассматривал витрину.
Брутус просто физически почувствовал, как сатанеет его отец. Дело в том, что для Боргина-старшего люди делились на три неравные группы: достойные, шваль и прочие.
В первую входил он сам и немногочисленные богатые клиенты лавки, во вторую маглы и грязнокровки, а в третью, как можно судить из названия, все остальные, включая собственного сына и делового партнера. Перед первыми он лебезил, вторых смешивал с грязью, а на третьих плевал.
Сейчас мистер Боргин-старший категорически не оценил интерес к своему магазину со стороны столь явного представителя второй категории и церемониться не собирался. Выхватив палочку из рукава, он направил ее на сомнительного грязнокровку, а в следующий момент потрясенно замер.
Брутус, не сообразив, в чем заминка, высунулся из-за спины отца и остолбенел. Подросток задумчиво крутил в длинных тонких пальцах палочку Боргина-старшего, словно размышляя, что с ней делать: сломать, выбросить или оставить себе. Но больше всего Брутуса поразил не ошарашенный вид обезоруженного отца, уставившегося на собственную палочку в чужих руках, а то, что из левого рукава пальто мальчишки на секунду высунулся длинный раздвоенный язык и тут же спрятался обратно.
«Он змееуст?! Тогда он далеко не грязнокровка! Отец, наконец, нарвался!» – пронеслось в голове у Брутуса, который был готов расцеловать мальчишку, окоротившего его родителя.
В этот момент подросток поднял глаза на Боргинов и, слегка закинув голову назад, улыбнулся. Темноглазый и темноволосый, он был весьма красив, а улыбка его была хотя и холодной, но очаровательной. Однако только до того момента, пока правый уголок рта не поднялся чуть выше. Теперь это была уже не улыбка, а усмешка, даже ухмылка. Он словно бы говорил: я все запомнил.
– Интересный у вас подход к клиентам! – сухо проговорил мальчик и предложил. – Может, не будем обострять? Я войду, задам вопрос, получу ответ и разойдемся, как в море корабли.
Боргин-старший хмыкнул, кивнул головой в знак согласия и открыл дверь. Зайдя внутрь, подросток положил палочку хозяина лавки на стойку и прошелся от витрины к витрине, внимательно разглядывая выставленный товар.
Да, посмотреть там было на что! На полках были разложены кости разной длины и формы, колоды карт, стеклянные шары и бараньи лопатки для гадания, амулеты-медальоны и амулеты-кольца, хрустальные глаза всех размеров, неотрывно следящие за покупателями. На стенах висели злобно скалящиеся маски и разнообразные плети и кандалы. А в дальнем темном углу на скромной, неприметной подставке лежала даже груша мучений. Рядом стояли испанский сапожок и самый что ни на есть аутентичный стул Иуды(4)!
Необычный визитер, впрочем, не слишком заинтересовался всем этим богатством. Единственным предметом, привлекшим его внимание более чем на минуту, была сушеная рука, заляпанная кровью.
– А у тебя хороший вкус, – небрежно произнес Боргин-старший, убирая палочку в карман. – Это Рука славы. Вставь в нее свечу: она осветит тьму и откроет перед тобой любую дверь! Хочешь приобрести?
Брутус, прекрасно знающий весь ассортимент лавки и его особенности, напрягся: неужели он клюнет на эту редкостную гадость?
Мальчик обернулся и поинтересовался:
– Я произвожу впечатление скорбного умом? С чего вы решили, что я польщусь на проклятый предмет?
– Ты оскорбляешь товар в моей лавке! – возмутился Боргин-старший.
Брутус заметил, как мальчишка небрежно сунул левую руку в карман и сжал ее в кулак. Нервничает?
– А почему не «мой» товар в моей лавке? – медленно и безразлично, даже с некоторой ленцой, спросил он, делая легкий, но заметный акцент на слове «мой». – Ах да, какой я глупый! Ведь, если вы вслух признаете себя хозяином Руки, активизируется посмертное проклятие(5) повешенного убийцы и все существа, считающие это место своим, попадут под его действие.
