Текст книги "Путь к тишине. Часть 1 (СИ)"
Автор книги: Сиреневый Кот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
По другой дороге к перекрестку приближались тоже три всадника. Кедвин решила, что Бессмертный, должно быть, предводитель – этот сэр Бенджамин. А раз так, то посторонних ушей при их разговоре быть не должно. Поэтому на расстоянии голоса от перекрестка она приказала своим воинам остановиться и дальше поехала одна.
Рыцарь в темных доспехах, на великолепном вороном коне, тоже оставил свою свиту в нескольких шагах позади и приблизился к перекрестку один. Съехавшись с Кедвин вплотную, он поклонился:
– Приветствую тебя, прекрасная леди.
– И тебе привет, доблестный рыцарь, – Кедвин тоже наклонила голову.
Он легко выпрямился – длинные черные волосы разлетелись на ветру:
– Прав ли я, предполагая, что нас привело в эти края одно и то же дело?
– Если ты говоришь о странных слухах об этом бароне, сэре Реджинальде, то – да, прав.
– Слухи разошлись широко, – кивнул он. – Я думаю расположиться на ночлег вон на тех холмах. Если твой лагерь будет близко, мы сможем разделить трапезу, обменяться новостями. Если пожелаешь.
– Благодарю за приглашение. Но я спешу – мне хотелось добраться до монастыря засветло. Хотя, думаю, ничего не получится.
– Получится, – спокойно сказал он. – Тебя сбили с толку эти бесчисленные повороты. Ты доберешься до монастыря еще до сумерек.
– Еще раз благодарю, – отозвалась Кедвин, обрадовавшись. – Что же касается новостей, то мне рассказывать особенно нечего. Меня привели сюда всего лишь слухи, которые еще нужно проверять.
– Слухи проверены, – сказал сэр Бенджамин. – И, боюсь, действительность еще хуже, чем сплетни. Этот человек на самом деле Бессмертный, и он воображает о себе чересчур много. А еще, как мне удалось узнать, у него есть воспитанник, тоже Бессмертный. И тоже ничего не ведающий ни об Игре, ни о Правилах.
– Это плохо, – помрачнев, произнесла Кедвин. – Слишком большой риск…
– Да. Однако я думаю, что те же слухи могли привести сюда не только тебя и меня. Боюсь, сэру Реджинальду надеяться особо не на что.
Кедвин прищурилась:
– Ты видел здесь кого-то еще?
– Не то чтобы сам видел… но у меня есть основания предполагать, что завтра на турнир явится сам Грэйсон.
– Грэйсон? Это действительно важная новость.
– Рад, что смог тебе услужить, – снова поклонился сэр Бенджамин, и, попрощавшись, развернул коня и поскакал к своей свите.
Кедвин проводила его взглядом, невольно восхищаясь тем, как великолепно он держится в седле, и призывно махнула рукой своим воинам. Ей возвращаться не было смысла – подождав свою свиту, она направилась дальше по дороге.
Воспоминание о таинственном рыцаре занимало ее мысли всю дорогу до монастыря…
*
И вот теперь этот человек стоял перед ней – ничуть не похожий на того, встреченного немногим меньше тысячи лет назад, и, тем не менее, тот же самый.
Он действительно был другим теперь. На всем его облике лежал отпечаток особенной, нервной аристократической хрупкости. Немного растрепанные волосы, немного небрежно расстегнутый воротник рубашки, немного неуверенное движение руки… Не будь той давней встречи, Кедвин ни за что не поверила бы, что он так стар. Пачка сигарет и зажигалка на столе перед ним еще усилили это впечатление.
– Здравствуй, Кедвин, – сказал он, жестом приглашая ее к столу. – Надеюсь, я правильно угадал твои вкусы.
Он придвинул ей стул и сел напротив, на прежнее место.
– Боюсь, при прошлой встрече ты сочла меня невежей. Спешу исправить превратное впечатление. Меня зовут Адам Пирсон.
– Ты угадал мои вкусы, – заметила Кедвин, рассмотрев этикетку на бутылке с вином. – Хотя, думаю, правильнее будет сказать – ты знал… Пока не пойму, откуда.
Стол был накрыт очень просто – только вино, тонкие прозрачные бокалы и ваза с фруктами. Почти сразу возник официант. Кедвин сделала заказ, дождалась, пока официант бесшумно исчезнет, и вернула свое внимание собеседнику, вопросительно приподняв брови. Он улыбнулся – чуть-чуть более торопливо, чем было нужно для правильного впечатления:
– О том, откуда что я знаю, позволь пока умолчать.
Кедвин кивнула. Отщипнула виноградинку и неторопливо сжевала ее, наблюдая, как Пирсон разливает в бокалы вино. Потом снова подняла взгляд на собеседника.
– Адам Пирсон. Это не настоящее имя?
– Да, – сказал он спокойно. – Я еще вернусь к этому вопросу. Когда мы обсудим все остальное. И если в этом еще будет необходимость. – Он поднял бокал: – За встречу?
– За встречу.
Они выпили. Кедвин поставила бокал на стол и приготовилась слушать. Но ее намерениям помешал снова возникший из ниоткуда официант. Он поставил перед Кедвин тарелку с салатом, сложенным хитрой башенкой, и исчез. Скорость, с которой был выполнен заказ, откровенно наводила на мысль о том, что заказ был сделан заранее…
Кедвин бросила острый взгляд на Пирсона, но тот невинно пожал плечами. Кедвин решила, что его сверхосведомленность наверняка имеет простое объяснение. Она принялась ковырять вилкой башенку на тарелке. Пирсон проследил за уходящим официантом и наконец заговорил.
– Итак, – сказал он, – если тебе приходилось общаться с МакЛаудом весной девяносто пятого года, то ты, вероятно, слышала о женщине по имени Энн Линдси.
Кедвин кивнула.
– Так вот, тогда, весной, он решил раскрыть этой даме свою тайну. Подозреваю, что он последовал чьему-то совету. Иначе сделал бы это раньше.
Она промолчала, решив не уточнять, что совет был ее.
– Однако отношения у них не сложились, и очень скоро они расстались. Впрочем, расстались хорошо. Остались, так сказать, друзьями. Напоминаю, это было весной девяносто пятого года… МакЛауд тогда, чтобы обо всем поговорить, вызвал ее в Париж, прислав билет на самолет. Потом много всего случилось, МакЛауд последние два года не жил ни в Штатах, ни в Париже. Его здесь и сейчас нет. Но вдруг эта Энн заявляет, что получила от него телеграмму с приглашением, и решает лететь в Париж!
– А телеграммы на самом деле не было?
– Почему, была… Но давал ее не МакЛауд.
– А кто? – удивилась Кедвин.
– Это до сих пор неизвестно. Я сам о ее намерениях узнал случайно, от одного старого знакомого… Мне все это показалось подозрительным. Я переоделся, загримировался и отправился туда, где у нее якобы была назначена встреча с Дунканом.
– И что?
– Его там, разумеется, не оказалось. Там вообще не было ни одного Бессмертного. Но какие-то типы пытались увезти Энн с собой в машине.
– То есть похитить? – уточнила Кедвин.
– То есть похитить, – кивнул Пирсон. – Отбить ее было несложно, они никаких препятствий не ожидали. Утром я отвез ее в аэропорт… А что случилось на пути из аэропорта, тебе уже известно.
– Хорошо. Но что все это значит?
– Это значит в первую очередь то, что кто-то очень интересуется МакЛаудом. Этот кто-то располагает кое-какой информацией, но – и это само по себе примечательно! – устаревшей на несколько лет.
– Ты думаешь, Наблюдатели? – спросила Кедвин, внимательно следя за собеседником.
Тот изогнул бровь:
– Рад, что ты в курсе. Но нет, это не Наблюдатели.
– Потому что сведения устаревшие?
– Именно. Но не мог ли вмешаться в дело кто-то, кто был Наблюдателем тогда и не является им сейчас?
Кедвин немного подумала.
– Но почему ты не предполагаешь, что здесь замешан какой-то Бессмертный? У МакЛауда хватает врагов.
– Это тоже не исключено, хотя, на мой взгляд, маловероятно.
– Ладно, предположим. А почему ты решил, что опасность может угрожать не только МакЛауду? Или ты хочешь составить план кампании в его защиту? – последние слова Кедвин произнесла с явным намеком на иронию, но Пирсон ее не поддержал.
– Поверь, я предпочел бы последнее, – серьезно сказал он. – Но… видишь ли… я навел кое-какие справки, прежде чем приглашать тебя на встречу. Я знаю еще кое-кого из Бессмертных, обитающих сейчас в Париже. В частности, несколько дней назад сюда приехал Грегор Пауэрс… Знакомо тебе это имя?.. В гостинице, где он остановился, его нет уже три дня. Никто не знает, где он и что с ним.
– А это не очевидно? – приподняла бровь Кедвин.
– Подожди, это еще не все. Роберт и Джина де Валикур недавно вернулись из, гм, очередного свадебного путешествия. И – странное совпадение – тоже исчезли, сразу оба! Если они погибли, то не исключено, что нападавший действовал в обход Правил. И при всем этом – никаких следов в хрониках происшествий или криминальных сводках. Никаких убийств, никаких аварий на подстанциях… Понимаешь? Никаких следов поединков или выброса витано. Ни одного. А исчезли трое Бессмертных!
Кедвин, внезапно поняв, к чему он клонит, нахмурилась и отставила в сторону тарелку:
– Продолжай, я слушаю.
– Тебе известно, как погиб Дарий? – спросил Пирсон, наклоняясь вперед и понижая голос. – Его убили прямо в церкви. На Священной Земле. И все было цело – стекла, электропроводка.
Кедвин откинулась на спинку стула и задумалась. Действительно, не нужно большого ума, чтобы предположить…
– Что ты предлагаешь? – спросила она наконец.
– Я предлагаю взяться за дело вместе. Разыскать оставшихся Бессмертных. Предупредить об опасности… Возможно, удастся выяснить, кто за этим стоит.
– Но ты не думаешь, что кто-то из оставшихся Бессмертных и есть автор этой инсценировки?
– Нет, не думаю. Потому что те, о ком я говорю – это Маркус Константин, Алекс Рейвен и Шарль Буто. Можешь ты кого-нибудь из них представить плетущим подобные интриги?
– Нет, не могу. Но есть ведь не только они?
– А вот это нам предстоит выяснить.
*
Больше ни о чем в ресторане они разговаривать не стали. Посидели еще немного, допили вино, послушали музыку. Потом вышли на улицу и свернули в небольшой тихий парк неподалеку.
– Ты не против, если я закурю? – спросил Пирсон.
Кедвин кивнула, и он достал из кармана уже знакомую пачку сигарет. Кедвин думала о своем, но, уловив запах дыма, мгновенно вернулась с небес на землю. И воскликнула:
– Адам, ты псих?!
– Нет, – отозвался он. – Впрочем, может быть. Но думать помогает, знаешь ли.
– Ш-шерлок Холмс… – проворчала она. – И давно ты этой дрянью балуешься?
– Да нет, не очень, – рассеянно отозвался он, рассматривая сигарету. – К нашему делу это не относится. Итак, что ты обо всем этом думаешь?
– Честно говоря, не знаю, что и думать.
Они остановились на маленьком мостике над ручьем, который с большой натяжкой можно было назвать речкой. Кедвин задумчиво оперлась на перила.
– Опасность есть, тут ты прав. Но в чем она состоит? Тени, сплошные тени… Кстати, а что за интерес в этом деле у тебя?
– Я ведь говорил.
– Я не об этом. На кой тебе понадобилось спасать бывшую подружку МакЛауда? Кто он тебе?
– Как тебе сказать… – Пирсон тоже облокотился на перила и несколько секунд смотрел куда-то в пространство. – Ну, предположим, что мне уже случалось помогать ему, и я не хочу, чтобы мои труды пропали даром. Устраивает такое объяснение?
– Не очень. Впрочем, понятно. Вы были друзьями, в чем-то повздорили, но ты по старой памяти пытаешься оказать ему услугу…
Пирсон слегка улыбнулся и промолчал.
– И еще вопрос, – она повернулась к нему и пристально всмотрелась в тонкое бледное лицо, – откуда мне знать, что автор этой «интриги» – не ты? Почему я должна тебе доверять?
Пирсон ответил не сразу, хотя вопроса такого должен был ожидать. Он затянулся еще раз, потом стряхнул пепел с сигареты и только тогда посмотрел на Кедвин. Ей показалось, что выражение его глаз изменилось.
– Ты уже заметила, что я знаю о тебе больше, чем ты обо мне, – сказал он тихо. – Неужели я осмелился бы так с тобой играть… Поверь, я слишком забочусь о своем здоровье. Впрочем, ты права – доказать свою искренность мне нечем. Но разве отсутствие доказательств – не доказательство само по себе?
– Может быть, – вздохнула Кедвин. – И если ты ни при чем, какие у тебя основания доверять мне? Откуда тебе известно, что этот таинственный «охотник» не я?
Пирсон улыбнулся:
– Я не говорил, что полностью доверяю тебе. Подожди, выслушай меня сначала… У меня нет оснований подозревать тебя, как нет оснований подозревать, скажем, Маркуса. Я просто не поверю, что от тебя может исходить нечто подобное. Но тайна, произнесенная вслух – уже не тайна. И дело не в личном доверии. Я себе самому доверяю не больше. Понимаешь, о чем я?
– Очень может быть, – отозвалась Кедвин. Слова Пирсона было задели ее, но теперь она поняла, что именно он имел в виду. – Скорее всего, ты прав. Но ты многого не договариваешь… Адам.
– Не договариваю. Потому что не знаю, что можно сейчас произносить вслух, а что нельзя. Ведь речь не только о моих тайнах.
– А имена? Тоже тайна? Я ведь знаю, кем ты был восемьсот лет назад.
– Верно, знаешь. Но больше никому этого знать не нужно. Так же, как ни к чему знать что-то лишнее о тебе.
– Хорошо, хорошо. Я подумаю над твоими словами.
– На большее я и не рассчитывал. И… будь осторожна.
*
Уже вернувшись домой, Кедвин продолжала раз за разом прокручивать в памяти недавний разговор. Непохоже, чтобы Пирсон врал. Он и сам боится того, что может произойти. Смертные, которые знают, как подобраться к Бессмертному и как его убить, и которых не учуешь заранее!..
Кроме того, сам Адам Пирсон произвел на нее интересное впечатление. Она не стала бы утверждать, что он выглядит размазней, но факты оставались фактами: от него исходило настоящее ощущение слабости, и физической, и эмоциональной. Но не интеллектуальной, подчеркнула она про себя. Он не был таким при первой – той, давней – встрече. Видимо что-то случилось в его жизни, что заставило его так сильно измениться. И эти сигареты… Он, возможно, и контролирует пока свое увлечение, но надолго ли?
Мысли Кедвин занимало и кое-что еще. В разговоре Пирсон упомянул имя Шарля Буто, который живет сейчас в Париже. Странно, но и с этим человеком ей впервые пришлось столкнуться в то же самое время, в Англии…
*
Англия, 12 век
До монастыря они добрались без приключений. В короткой беседе с матерью-настоятельницей Кедвин сразу спросила о Ребекке и очень обрадовалась, услышав в ответ, что леди Ребекка приехала совсем недавно и просила известить ее, если появится ее подруга. Устроившись, Кедвин отправилась к ней.
– Кедвин!
– Ребекка!
Они обнялись. Приветствие было совершенно искренним – они были знакомы еще со времен ученичества Кедвин и с тех пор ни разу по-настоящему не ссорились. Однако радость на лице Ребекки быстро сменилась озабоченностью.
– Слухи подтвердились? – сразу спросила Кедвин.
– Да, – кивнула Ребекка. – И нужно найти способ прекратить это безобразие. Мало того, что он привлекает к себе слишком много внимания. Он может сбить с толку еще кого-нибудь из молодых.
– Похоже, уже сбил, – хмыкнула Кедвин.
Они разговаривали в небольшом покое в одном из верхних этажей. Ребекка, подошедшая к узкому окошку, обернулась:
– Тебе что-то известно?
– Да, – сказала Кедвин, откидываясь на спинку стула. – Хотя это тоже нужно проверять. Слухи привлекли не только тебя и меня, Ребекка. По пути сюда я встретила рыцаря, называвшего себя сэром Бенджамином. От него услышала, что у Реджинальда есть ученик, столь же неосведомленный. И еще, что в этих краях может появиться Грейсон.
– Интересно… – проговорила Ребекка, возвращаясь к своему креслу. – Говоришь, сэр Бенджамин? Насколько верно то, что он сказал?
– Не знаю. Но впечатление он на меня произвел приятное. Как он совершенно верно напомнил, завтра в городе турнир. Нам придется отправиться туда. Возможно, кое-что и узнаем…
Утром они отправились в город. На рыцарском турнире должен появиться этот самый сэр Реджинальд, слухи о котором так взбудоражили соседей-Бессмертных. Как стало известно, он пережил Первую Смерть совсем недавно – около года назад. И вообразил себя каким-то высшим существом. Попытки вызвать его на разговор не увенчивались успехом, собственно, потому Кедвин и Ребекка и приехали сюда. Да и не только они. А наличие ученика только осложняло дело. Кто он? Что ему известно? Воображает ли он тоже себя божественным посланцем?
Ответы на эти вопросы удалось получить неожиданно скоро. Кедвин не собиралась сидеть и ждать, когда нужные сведения сами свалятся ей в руки. Вскоре после того, как сэр Реджинальд появился близ ристалища, доверенный слуга Кедвин сообщил ей, где именно находится лагерь барона, а также и то, что его воспитанник остался там, по какой-то причине не приехав на турнир.
Кедвин предоставила Ребекке наблюдать за происходящим на турнире, сама же отправилась разыскивать лагерь.
Шатры, разбитые на красивой поляне над небольшой речкой, она увидела издалека. Но придержала лошадь, не торопясь приближаться. Когда заметила человека, идущего вдоль речки вверх по течению, то направилась в его сторону. Она остановила коня и спешилась как раз в тот момент, когда незнакомец, проходя мимо большого ивового куста, не мог ее видеть, и пошла ему навстречу.
Почти сразу знакомым звоном в ее нервах отозвался Зов.
Кедвин на всякий случай опустила руку на рукоять меча. Выйдя из тени куста, она увидела стоящего неподвижно в нескольких шагах молодого мужчину в одежде рыцаря. И решила, что ей повезло. Он был красив – а именно так описывал ее разведчик внешность ученика сэра Реджинальда. Великолепная стать, тонкие, выразительные черты лица, и, главное, волосы, серебристо-пепельные кудри длиной ниже плеч… Да, безусловно, это был он.
Он смотрел на появившуюся из-за куста Кедвин удивленно, как будто ожидал увидеть кого-то совсем другого. Но не притрагивался к висевшему на поясе мечу.
– Привет тебе, благородный рыцарь, – сказала Кедвин.
– Здравствуй, прекрасная леди…
– Ты смущен моим появлением? – спросила она напрямик.
– Нет, но… Я ожидал увидеть моего господина, сэра Реджинальда.
– Твой господин сейчас показывает свою доблесть на турнире. Здесь нет никого, кроме меня и тебя.
– Но… Я почувствовал…
– Ты почувствовал мое присутствие, юноша. Мое. Но ты, кажется, удивлен?
Молодой человек смотрел на нее недоумевающе и теперь уже с опаской:
– Кто ты, леди?
– Меня зовут Кедвин. И я такая же, как ты. Вижу, ты не очень понимаешь, кто такой ты сам… Как тебя зовут? Ты не похож на местного жителя.
– Я… родом из Франции, из Парижа, – неуверенно ответил он. – Меня зовут Шарль…
Кедвин улыбнулась:
– Что ж, Шарль, расскажи мне о своем господине… А я расскажу кое-что о тебе.
– Я не понимаю, – решительно сказал он. – О моем господине известно всем. Он – бессмертный воин, непобедимый посланец небес!
– Даже так? – не выказала никакого восторга Кедвин. – А кто тогда ты?
Шарль отвел глаза:
– Я всего лишь его ученик, которого он приблизил к себе из милости. Я связан с ним, я всегда чувствую, когда он рядом… Но теперь я не понимаю… Как ты смогла вызвать у меня это чувство?.. – он вдруг сверкнул глазами: – Это колдовство? Ты ведьма!
– Называли меня и так, – спокойно сказала Кедвин. – Но я не ведьма, а твой господин не посланник небес. Он Бессмертный. Как я. Как ты сам.
– Как я?! Я такой же, как он?.. Нет, ты лжешь…
– Очнись, Шарль! Твой господин обманул тебя. Таких, как мы, много. Мы все можем чувствовать друг друга на близком расстоянии. Мы все можем жить вечно! Хотя нас можно убить.
– Ты лжешь, – неприязненно повторил Шарль, отступая на шаг. – Я видел, как мой господин получал страшные раны, даже умирал от них – и оживал снова. Он и меня воскресил! Его нельзя убить. И мне он умереть не дает!
– Воскресил тебя не он, Шарль. Что же до ран… Да, обычные раны нам не страшны. Но убить нас все-таки можно.
– Я не верю тебе!
Больше он ничего не успел. Неподалеку раздались призывающие его голоса, и Кедвин хмыкнула:
– Тебе стоит знать, о чем не ведает твой господин? Или он ведает, но не говорит тебе? Может, он боится тебя и того, что ты можешь его одолеть?
Она еще раз коротко усмехнулась и скрылась за кустом. Шарль повернулся и поспешил навстречу звавшим его людям. Кедвин показалось, что он нарочно ушел так поспешно, чтобы никто не узнал, с кем он разговаривал.
Она вернулась в самый разгар турнира и пробралась на свое место рядом с Ребеккой.
– Ну, как? – спросила та. – Ты его видела?
– Видела и даже говорила с ним, – сообщила Кедвин. – По-моему, мальчик – воплощение невинности. Он вообще ничего не знает ни о том, кто он, ни о Правилах, ни о Призе. Знает только то, что его господин – посланник небес, которого нельзя убить земным оружием. И этот посланник даровал и ему такую же жизнь, равно как и мистическую связь, благодаря которой они чувствуют присутствие друг друга… Интересно, Реджинальд столь же неосведомлен или намеренно держит в неведении своего ученика?
– Для нас безопаснее первый вариант, – ответила Ребекка.
– Да. А какие новости здесь?
– Никаких. Реджинальд, как обычно, выходит победителем из всех схваток.
– Из Бессмертных никто не появлялся?
– Никто, в том числе и этот твой сэр Бенджамин. Думаю, если кто-то и близко, то просто не желает себя обнаруживать.
– А мы? Нас он заметил?
– Расстояние большое, Зов чувствуется на пределе. Но чувствуется. Если этот барон действительно ничего не знает, он решит, что его ученик тайком пробрался на турнир.
– Все разговоры с ним придется отложить. Встретимся с ним, когда он поедет в свой замок после турнира. Знаешь, сколько людей у него в свите?
– Меньше, чем у нас двоих вместе. Так что этого препятствия не будет…
*
Кедвин коротко вздохнула, отвлекшись от воспоминаний. Шарль – прошлое. Хотя, возможно, они теперь и встретятся снова.
Намного больше ее мысли занимал Адам Пирсон. Несмотря на все признаки слабости и неуверенности, этот человек неотразимо притягивал к себе ее внимание. Что-то было не так в нем сегодняшнем… Может быть, такому мнению виной та давняя встреча? Ведь тогда он был совсем другим.
И тот, другой Адам – или Бенджамин? – был ей куда менее интересен.
*
Снова вечер.
Митос, прежде чем лечь спать, долго сидел в своей гостиной, припоминая прошедший день. Беседа с Кедвин прошла не хуже, чем он того ожидал. Эта женщина просто восхитительна!.. В своей логике и последовательности. Она правильно поняла все, что он пытался ей объяснить. И можно было не сомневаться – она согласится на предложенный союз.
Митос протянул было руку к сигаретам, но в последний момент отдернул ее и поморщился. Этак недолго и впрямь подсесть на эту гадость. Из всего, что касалось Кедвин, сейчас его более всего заботил собственный образ-маска. Ему было очень важно сохранить инкогнито, а если Кедвин начнет о чем-то догадываться…
Но, как говорится, утро вечера мудренее.
========== Глава 4. Кое-что о вампиризме ==========
Скоро вечер, и солнце понемногу начинает клониться к горизонту. Отсюда, с высокого обрыва, подобного тому, который унес когда-то жизнь Дебры Кемпбелл, открывается прекрасный вид. Вершины деревьев, верхушки кучевых облаков, уже начавшие наливаться закатным багрянцем…
Если бы еще было желание любоваться красотами природы.
Дункан МакЛауд сидел на узловатом древесном корне и смотрел на розовеющие облака, на самом деле видя совсем другое.
Прошлое, пусть недавнее, никак не желало становиться прошлым. После победы над Демоном он немного успокоился и начал вроде бы возвращаться к нормальной жизни. Но боль не прошла. Ничто не приносило облегчения: ни попытки убедить себя, что в смерти Ричи виноват только Демон, ни знание, что Ариман побежден и не сможет вернуться ближайшую тысячу лет… Какое это имело значение для Ричи? Разве это могло вернуть ему жизнь, так нелепо отнятую?
Но дело было не только в образе Ричи, едва ли не каждую ночь тревожившем его сны. Был другой человек, память о котором постоянно причиняла боль.
Митос.
*
…Как он ни старался, забыть пережитое потрясение никак не удавалось. Все эти кошмарные откровения – и ни тени сожаления. Похоже, Митос даже гордился своей «популярностью».
Почему он не мог ничего рассказать вовремя? Зачем пытался откреститься от своего знакомства с Кассандрой? Если прошлое было только прошлым, зачем сейчас понадобилось вновь связываться с Кроносом? Зачем собирать вместе всех Всадников? Только счастливый случай помог избежать многих и многих жертв… Как Митос мог решиться на такое, если и в самом деле не хотел ничего плохого? И как он мог позволить похитить Кассандру, сделать ее жизнь разменной монетой в своих грязных играх?..
Ложь, все только ложь и притворство! Есть ли в этом человеке хоть что-нибудь настоящее?
И как он мог потом продолжать вести себя как ни в чем не бывало? Против Кина МакЛауд не нуждался в помощи, а уж в такой помощи…
Напоминание о собственных делах заставило его подумать, что не стоит быть слишком строгим. Он уже готов был поддержать попытку Митоса восстановить нормальные отношения – или подобие нормальных. Но тут появился Байрон, и этой попытке оказалась суждена участь многих благих намерений. Скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты…
Наверно, только после стычки с Байроном МакЛауд смог найти нужные слова и обозначить то, что чувствовал сейчас к Митосу и через что не мог заставить себя переступить. Боль. Страх. Внезапное понимание того, что реальный человек не имеет ничего общего с образом, жившим все это время в его душе. То, что он видел перед собой сейчас, после того, как маски слетели, было карикатурой, уродливой пародией, похожей на прежнего Митоса не более чем полуразложившийся труп может походить на живого человека.
От этой мысли на душе становилось холодно и пусто. И это было настоящей причиной того, что, когда объявился Демон, ему и в голову не пришло обратиться за помощью к друзьям. Джо не понимал, ему казалось, что все плохое осталось в прошлом и не имеет отношения к настоящему. Правильно, для него это всего лишь прошлое. История. А в настоящем он не был в Бордо, не разговаривал с Митосом, не сходил с ума от страха и беспокойства, обнаружив, что за время этого разговора исчезла Кассандра, не слышал безразличного «может быть» в ответ на вопрос о причинах этого происшествия.
Да и какие тут могли быть чувства? Игра есть игра, стоит ли беспокоиться о чувствах шахматных фигур…
С тех пор случилось многое. То, что МакЛауду пришлось пережить потом – исполнение пророчества, смерть Ричи, сражение с Демоном – заставило его пересмотреть отношение к некоторым вещам. Не то чтобы он научился просто принимать зло и преступления. Но люди и вещи такие, какие есть, и от этого никуда не деться. В сущности, ничего плохого из этого не следовало, и он был вполне готов восстановить прежние связи, в том числе и оставить в прошлом свои столкновения с Митосом. Тем более что тот, как видно, добивался того же – и повел себя в стычке с О’Рурком совсем как прежде. До того как…
Но именно тогда, когда МакЛауд попытался высказать то, чего не доставало для окончательного примирения, настроение Митоса внезапно круто изменилось. Он вдруг возжаждал чего-то еще. Но чего? До сих пор он вообще не искал откровенных разговоров и объяснений. Тогда чем можно было объяснить эту вспышку при разговоре в церкви Дария? Что это за намеки на то, что он, Дункан МакЛауд, якобы и не начинал постигать правду, из-за которой так жестоко разочаровался в близком друге? И – это его задело больше всего – с какой стати Митос начал уподоблять себя Дарию?
Это столкновение вновь нарушило в душе МакЛауда хрупкое равновесие, которого ему с таким трудом удалось достичь. Он мог пойти к Митосу и поговорить обо всем напрямик, тем более что тот именно это и предлагал. Мог. Но не пошел. Не хотел больше никаких откровений, объяснений, оправданий. Не хотел больше копаться в этой грязи. Он хотел просто забыть обо всем этом раз и навсегда.
Но не получилось. Прошло десять дней с того разговора, беспокойство не проходило, а внезапно ночью в его сон ворвались звуки «Лунной сонаты». Он проснулся в холодном поту, долго не мог отдышаться и в ту ночь спать больше не ложился.
На следующий день он уехал из Парижа.
*
Он много где успел побывать за прошедший год. Но не находил ничего, кроме постоянных напоминаний о том, что мир – его мир – уже не тот и никогда прежним не будет. Как будто в нем выцвели все яркие краски.
Боль пережитых потерь преследовала его всюду. В Индии ему являлся образ Вашти, но не памятью о светлом чувстве, подаренном ею, а только напоминанием о том, что он не смог спасти и защитить ее. Вид китайских буддийских монастырей напомнил о горьком разочаровании и разрыве дружбы с Ким Саном. Монголия принесла воспоминание о Мэй-Лин Шен, в смерти которой он не был виноват. Но что с того? Потеря все равно осталась потерей… Япония. Камбоджа. Перу. Мексика. Штаты. Повсюду его путь отмечен могилами – если не настоящими, на земле, то в памяти.
И самое большое кладбище – Европа.
Он учился жить с этой болью, учился притворяться, что все в его жизни пришло в норму. За ним постоянно наблюдали, и он стал заботиться о том, чтобы внимательные глаза Стражей видели только признаки полного благополучия и душевного равновесия. Он снова стал хорошо и дорого одеваться – привычка, утраченная за год, проведенный в монастыре. Снова отпустил волосы – серебряная пряжка уже стягивала пучок на затылке. Но приходилось признать и то, что со всеми этими ухищрениями в его жизнь входит ложь. Фальшь, которую он так ненавидел в других.
Он долго не мог решиться приехать в Шотландию. Ведь если и там от всех воспоминаний остались только могилы…
Задержался в Равенне, не зная, куда направиться дальше, и в одну из ночей «Лунная соната» зазвучала в его сне опять. Наутро он позвонил в международный аэропорт и заказал билет до Глазго.
*
Гленфиннан встретил его тишиной и мягкими красками поздней осени. Здесь ничего не изменилось. С огромным облегчением МакЛауд понял, что место, где он может не чувствовать себя нежеланным гостем, все-таки есть. Глупо было бояться, что земля, когда-то давшая ему жизнь и силу, теперь, в тяжелый час, его не примет.
Рэйчел МакЛауд встретила его с распростертыми объятиями. Он не хотел, чтобы она тревожилась – зачем ей знать о его бедах? Но скрывать чувства, постоянно находясь рядом, было бы трудно, и он в первый же день отправился в лес. Тот самый, где когда-то обитала Кассандра. Ему подумалось, что имеет смысл поискать подходящее место в лесу, пещеру, например. И пожить немного там, вдали не только от заботливой Рейчел, но и от людской суеты вообще.
Оказавшись у того самого озера, он присел на поваленный древесный ствол и задумался, вспоминая пережитые в детстве приключения. И тогда почувствовал Зов.
В первые мгновения он просто не поверил. Бессмертный? Здесь? Откуда?..
Встал, огляделся вокруг:
– Я Дункан МакЛауд из клана МакЛаудов.
– Я знаю, – произнес совсем рядом бархатный женский голос.
Он резко обернулся. В нескольких шагах от него, как будто только что возникнув из теней и неярких солнечных бликов, стояла Кассандра.
*
– Ты?! – выдохнул он, забыв поздороваться.
