Текст книги "Путь к тишине. Часть 1 (СИ)"
Автор книги: Сиреневый Кот
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)
– Ну… не знаю. Какие-нибудь последние новости. Я потеряла с ним связь в ноябре девяносто шестого года. Он тогда внезапно уехал, больше я ничего о нем не слышала. Потом узнала, что он продал спортзал. Мне тогда показалось, что он не вернется никогда. Он жил все это время в Париже?
– Не все время. Около полугода в девяносто седьмом году и еще меньше в девяносто восьмом. Потом снова уехал. Жил в Лондоне, потом исчез надолго – как говорят, где-то в Тибете. До сих пор в Париж не возвращался.
– Мне казалось, он не из тех, кто срывается с места без причины. Что-то случилось?
– Возможно, он до сих пор не оправился после смерти Ричи…
Энн поперхнулась. Осторожно прокашлявшись, положила вилку на стол.
– Смерти? Вы хотите сказать, что Ричи… мертв?
– А вы не знали? – всполошился Пьер. – Простите ради Бога.
– Я не знала, – тихо сказала Энн. – Когда это случилось?
– В мае девяносто седьмого года. Здесь, в Париже.
Она помолчала. Потом все-таки спросила:
– Как? Как это случилось?
– А как это случается с Бессмертными? – невесело усмехнулся Пьер. – Встретил противника, который оказался ему не по силам. Есть ли что-то удивительное?
– Только то, что Дункан так долго не может оправиться от потери, – чувствуя беспокойство, проговорила Энн. – Я знаю, ему приходилось терять близких людей. Но он всегда был сильным!
– Увы, тут я вам ничего сказать не могу, – развел руками Пьер. – Но… вы, наверно, понимаете… ведь и соломинка может сломать спину верблюду. Всякому терпению и силе есть предел.
– Да, наверно, – нехотя согласилась Энн. – Где Ричи похоронили? Здесь, в Париже?
– Да.
– Можно мне увидеть могилу?
– Если хотите, – не стал спорить Пьер.
– Хочу.
*
Ричи Райан
22 года
друг
Энн долго стояла перед могилой, рассматривая надпись. Что-то не вязалось. Но в чем дело?..
– Какая. странная надпись, – проговорила Энн, просто чтобы начать беседу. – Это Дункан придумал?
– Нет… Джо Доусон. МакЛауд не присутствовал на похоронах.
– Боже, как ужасно, – прошептала Энн. – Он ведь был так молод.
– Жестокая ирония, Энн. Именно молодыми гибнет очень много Бессмертных… Идемте, не стоит слишком испытывать судьбу. Мы все-таки прячемся.
Они медленно пошли по дорожке в сторону стоянки машин. Энн все никак не могла оправиться от неожиданности и мрачности полученных известий.
– И все-таки странно, – произнесла она, размышляя вслух.
– Что, Энн?
– То, что случилось с Ричи. Да, я знаю, он был Бессмертным… Но так трудно свыкнутся с этими их правилами – «Останется только один» и все такое…
– Увы, этими правилами определяется многое в их жизни.
Пьер шел рядом, не забывая оглядываться по сторонам. Мысли Энн вернулись к насущным проблемам:
– Вы думаете, что сможете заметить слежку?
– Смогу, – отозвался Пьер. – Я начинал полевым Наблюдателем. Умение быть незаметным, но все замечать вколачивали в нас так, что позавидовал бы иной спецагент. На сей счет можете не волноваться. Но пока замечать нечего… Похоже, наши враги не так хорошо осведомлены, как можно было подумать.
– Что мы будем делать дальше?
– МЫ ничего делать не будем. Вы просто сядете в самолет и вернетесь домой.
– По-вашему, там я буду в большей безопасности? – поежилась Энн.
– Вы будете дома, это самое главное. Будьте осторожны и внимательны, обращайте внимание на мелочи… В крайнем случае, если почувствуете опасность, можете обратиться в полицию.
– В полицию? – Энн даже остановилась от удивления. – И что я им скажу? Что у меня был приятель-Бессмертный, а теперь какие-то его враги преследуют меня?!
– Ну, зачем же так резко? Вы можете рассказать, что получили телеграмму от старого друга, с которым не виделись несколько лет, прилетели к нему в Париж, там встретили вашего общего знакомого и узнали, что друга вашего в Париже нет, а кто послал телеграмму – неизвестно. Вы заночевали в отеле, вернулись домой, а теперь вдруг заметили, что возле вашего дома крутится парень, которого вы видели в Париже, в месте, где якобы была назначена ваша встреча с другом… Вот и все. Звучит дико, но поэтому и будет выглядеть правдоподобным.
– Хорошо, я вернусь домой, – сказала Энн.
Они вышли на мощеную дорожку.
– А что будете делать вы?
– Надо ли вам это знать, Энн?
– То есть как это – надо ли? Меня втянули в какие-то опасные дела…
– Вы впутались в опасные дела, – мягко умерил ее негодование Пьер. – А поскольку сделали вы это исключительно по собственной инициативе, не вижу оснований давать вам какие-то отчеты.
– По своей инициативе?! – вспыхнула Энн. – А как, по-вашему, нужно поступать, когда друг просит помощи?
– Смотря по обстоятельствам, – невозмутимо отозвался Пьер. – Например, спросить совета у еще одного друга, который заодно мог бы проверить, нужна ли на самом деле кому-то ваша помощь… Или, – он глянул на нее неожиданно остро. – У вас были особые причины вот так очертя голову кидаться ему на помощь по первому зову?
– Быть может, – сказала Энн, отворачиваясь.
Некоторое время они шли молча. Потом Пьер осторожно заговорил:
– Дело ведь в том, как вы расстались с ним, верно? Вы не уверены, что были правы?
– Тогда я думала, что права, – совсем тихо сказала Энн. – Но потом, не знаю. Иногда я начинаю сомневаться.
– Почему?
– Ну… как-то… мне стало казаться, что для него все было намного важнее, чем он давал мне понять.
– Именно так.
Она вскинулась:
– Так вы все знаете?
– Я знаю Бессмертных, Энн. Поверьте, даже те из них, кого считают хладнокровными чудовищами, порой прячут в душе тоску по нормальной человеческой жизни. А некоторых именно эта тоска и делает чудовищами. Поманить призраком надежды на такую жизнь, а потом внезапно передумать – это очень жестоко.
– Значит, мне следовало остаться с ним и всю жизнь притворяться?
– Вам следовало убедиться в ясности своих чувств, прежде чем давать обещания и делать предложения. Впрочем, тут, как говорится, Бог вам судья.
Энн глядела на дорожку перед собой и в который раз удивлялась проницательности своего нового знакомого. Ведь и сейчас он был прав, хотя вроде бы и не знал подробностей их с Дунканом отношений. Хотя, возможно, и знал. Он – Наблюдатель. Что ему известно, а что нет? А расспрашивать… Он уже дал ей понять, что, не послушав Джо и кинувшись неизвестно в какую переделку, она лишила себя права требовать объяснений.
Но и молчать тоже не очень хотелось.
– Скажите, – наконец решилась она. – Что все-таки случилось с Ричи? Судя по тому, как Дункан переживал эту потерю, тут было что-то… ну, необычное, что ли.
– Почему вы так решили? Ничего сверхъестественного не произошло. Возможно, все дело в том, что враг, которого встретил Ричи, на самом деле подбирался не к нему, а к самому Дункану. Поэтому тот и чувствовал себя виноватым.
– Ну да, так ведь уже было, – припомнила Энн. – Когда Кристов похитил Ричи, чтобы шантажировать Дункана. Но тогда все кончилось благополучно.
– Я не знаком с подробностями этих Хроник, но Ричи, по-моему, был изрядным счастливчиком. Он столько раз попадал в опасные переделки и спасался только невероятным везением. Возможно, он утратил бдительность и позволил захватить себя врасплох. Но так это было или нет, сейчас уже не узнать. Игра есть Игра, Энн. Кто-то выходит на новый круг, кто-то сходит с дистанции у самого старта.
– Да, – Энн зябко передернула плечами. – Не представляю, как они живут. Вот так каждую минуту ждать, что кто-то придет за тобой… каждую минуту ждать смерти.
Собеседник глянул на нее с неожиданной искрой лукавства:
– Вы говорите так, будто это вы бессмертны, а не они. Зато они не боятся отравиться, простыть, попасть под троллейбус, заболеть раком.
Энн вздрогнула. Последние слова были именно теми, которые произнесла она сама, убеждая Дункана воспользоваться шансом, когда он узнал, что у нее будет ребенок.
Она быстро глянула на Пьера. Но тот оставался невозмутимым. Видимо, столь знакомое сочетание слов было просто совпадением. Но Энн охватила тревога от внезапного понимания: этот человек не тот, кем кажется. Кто же он?
*
В гостиницу они вернулись без приключений, почти всю дорогу проведя в молчании. Энн больше не хотелось ни о чем расспрашивать; она чувствовала себя усталой и подавленной. У себя в номере она сразу, торопливо извинившись, ушла в спальню.
Тело просило отдыха, и она легла на кровать. Сон не шел. Вновь и вновь она прокручивала в памяти события сегодняшнего дня – раскрывшийся обман автора телеграммы, нелепая попытка похищения, вмешательство Пьера, эта гостиница, и, наконец, известие о смерти Ричи… Вот это последнее более всего не давало ей покоя. Чего-то этот Пьер не договаривал, что-то еще должно быть связано с этим событием. Но предположение это было не более чем неясным ощущением. Конкретного сказать ничего нельзя. Может быть, стоит по возвращении расспросить Джо?..
Определенно стоит, решила Энн. И тут же поправилась – если Джо еще будет в Секоувере. Он ведь там проездом по делам.
Тут ее все-таки сморил сон.
*
Внезапно пробудившись, Энн рывком села на постели. Эхо недавнего сна еще отдавалось стуком крови в ее висках.
Нет, этого не может быть. Это просто сон, кошмар. А если нет?
Она торопливо встала, оправила одежду и вышла в гостиную. Пьер был там – сидел в кресле и читал газету.
Он оторвался от чтения:
– Энн, вы как раз вовремя, скоро подадут ужин…
Вгляделся внимательнее в ее лицо и нахмурился:
– Энн, что с вами? Приснилось что-то?
– Нет… то есть да. – Она помолчала, потом решилась и опустилась в кресло напротив. – Я думала об этом. О Дункане и Ричи. И во сне мне пришла догадка… О том, почему Дункан не может оправиться после смерти Ричи. И почему чувствует себя виноватым.
– Вот как? – взгляд Пьера стал очень внимательным. – И какое же откровение снизошло к вам во сне?
Она еще секунду помолчала – и выпалила:
– Потому что он действительно виноват. Он сам его убил!
Пьер медленно откинулся на спинку кресла. Снял очки, почесал ими переносицу. Потом сказал:
– Ч-черт… Джо говорил, что вы можете быть очень проницательной, когда захотите.
– Так это правда? – спросила Энн, холодея. Она так хотела ошибиться!
– Правда, – спокойно сказал Пьер, снова надевая очки. – Подробностей не спрашивайте – не знаю. Но это правда. Это зафиксировано в Хрониках самим Джо Доусоном.
– Даже не верится, – прошептала Энн. – Но как?.. А Джо знает подробности?
– Возможно, хотя я не уверен. Когда речь идет о психологии… В чужие мозги ведь не залезешь. Увидеть и зафиксировать можно только конкретное действие, а уж мотивы его – когда как.
Энн съежилась в кресле, обхватив голову руками. На кой черт она сюда приехала? Ворошить прошлое и собирать горькие новости?
– Не расстраивайтесь, Энн, – услышала она голос Пьера, на сей раз показавшийся ей очень сочувственным. – Сделанного не воротишь. Что было, то было, вы своим горем никому и ничему не поможете. Это уже не ваша жизнь. Подумайте о себе и своем будущем.
– О будущем, – дрогнувшим голосом сказала она. – Да, о будущем. Ведь я могла… остаться с ним… может быть, тогда ничего не случилось бы.
– Поверьте мне, это не так.
– Откуда вы знаете?
– Я уже говорил, – он чуть-чуть улыбнулся. – Я знаю Бессмертных и знаю, какой жизнью они живут. Поверьте, огромной внутренней силой – или огромной любовью – должен обладать смертный, чтобы оказать влияние на их судьбы.
– По-вашему, у меня этого нет?
Он снова грустно улыбнулся и медленно качнул головой:
– Нет, Энн. Вы не можете влиять на их судьбы. Вы уже отказались от этого пути. Вернее, этот путь не принял вас.
Энн раскрыла было рот для очередного вопроса, но ничего не успела сказать: постучали в дверь, принесли ужин. А за едой охота лезть в высокие материи у нее пропала…
*
Ночь тоже прошла спокойно. Несмотря на тревоги дня, Энн спала крепко и проснулась отдохнувшей.
Нужно было отправляться в аэропорт…
На этом приключения Энн Линдси в Париже практически закончились. По дороге в аэропорт Пьер рассказал несколько историй о бытности Наблюдателей и Бессмертных, тщательно обходя трудные или болезненные темы. Энн была этим довольна – жутких новостей ей уже с лихвой хватило.
В аэропорт, как и обещал Пьер, они приехали прямо к началу регистрации пассажиров на нужный рейс. Энн, уже взяв вещи, посмотрела на своего нового знакомого и нерешительно произнесла:
– Наверно, я должна поблагодарить вас.
– Нет, – отозвался он серьезно. – Благодарите Джо – он предупредил меня. Если бы не он…
– Но вы рисковали собой.
– Я делаю то, что считаю нужным, Энн, – повторяя уже однажды сказанную фразу, мягко перебил он. – Потому что так надо. Не ради благодарностей.
– Все равно, спасибо.
Она, решившись, шагнула к нему, приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.
– До свидания.
– Прощайте, Энн. Счастливого пути.
Уже направляясь к выходу, она оглянулась еще раз. На том месте, где только что стоял Пьер, никого не было.
*
…Человек, называвший себя Пьером Мерсье, вышел из здания аэропорта и направился к своей машине. Открывая дверцу, он краем глаза отметил, как тронулся с места один из стоявших неподалеку автомобилей, и услышал, как еще два начали заводить двигатели. Это были те самые машины, которые он заметил еще по пути сюда. Энн говорить ничего не стал – ее эти заботы уже не касались. Пусть возвращается домой, не беспокоясь о нем.
А игра, похоже, только начиналась.
Решив проверить, он несколько раз менял скорость, сворачивал с дороги, менял направление. Преследователи не отставали. Упустив Энн, они пожелали добраться до него. На собственной шкуре выяснять, зачем он им понадобился, не хотелось. Так что он решил избавляться от погони…
Еще один поворот – и он понял, что приближается к нужному месту. Здесь дорога проходила над обрывом. Не то чтобы очень сложный участок, но в горячке погони может случиться всякое.
Он глянул в зеркало заднего вида, убеждаясь, что погоня не отстала, усмехнулся и прибавил скорость.
Со стороны это, должно быть, выглядело впечатляюще. Преследователи, разгоряченные погоней, уже были уверены, что схватят свою добычу, когда на одном из поворотов, как раз над самым крутым обрывом, водитель неприметного серого автомобиля не справился с управлением. Машина, проломив ограждение, с грохотом обрушилась вниз.
Это было так неожиданно, что преследователи не сумели остановиться сразу; они еще бежали к обрыву, когда раздался взрыв. Некоторое время они – четверо рослых парней в схожих кожаных куртках – молча смотрели на догоравшие внизу обломки разбившейся машины. Потом один из них сплюнул и махнул остальным рукой: «Возвращаемся!»
Спустя минуту на дороге уже никого не было.
*
Пьер Мерсье осторожно приподнялся на локте и выглянул из-за мшистого, вросшего в землю валуна, за которым лежал, невидимый для «охотников». Никого не увидев на дороге, он удовлетворенно кивнул и снова откинулся на травянистый склон.
Ему удалось выпрыгнуть из падающей машины и незаметно скатиться за этот камень, но выбрался из переделки он не совсем целым и невредимым. Все еще лежа, он осторожно ощупал свою голову и грудь. Отбросил в сторону то, что осталось от очков. Ну, ребра, по крайней мере, целы. Чего нельзя сказать о ногах…
Он осторожно сел и принялся осматривать подвернутую правую ногу, которой совсем не чувствовал. Беглый осмотр подтвердил худшие опасения – перелом, и, наверно, в двух местах… Он с еще большей осторожностью попытался выпрямить ее… и тут до его сознания дошла боль.
Пролежав несколько мгновений неподвижно, он с трудом выровнял дыхание. Так нельзя, нужно вытянуть ногу. Вторая попытка закончилась удачней, хотя боль на сей раз была настолько сильной, что почти погасила сознание.
Прошло еще какое-то время, прежде чем он решил попытаться встать. Подняться ему удалось. Нужно было убираться отсюда – мало ли кто еще мог стать свидетелем катастрофы, незачем дожидаться приезда чрезвычайных служб.
Оглядев крутой обрыв, он сквозь зубы ругнулся и двинулся вдоль дороги – если уж надо не попасться никому на глаза, то почему бы заодно не поискать более пологое место для подъема?
Такое место нашлось метрах в тридцати от аварии. Пьер выбрался на дорогу, скрылся за деревьями небольшой рощицы и принялся приводить себя в порядок. О переломах и ушибах он больше не вспоминал; дольше пришлось возиться с одеждой, но в целом он стал выглядеть вполне сносно.
Можно было попытаться «проголосовать» на дороге, но тут из-за поворота показалась черная спортивная машина. Дорога была пуста, но машина вдруг замедлила движение, а потом и вовсе остановилась. Пьер наблюдал, не выходя из-за деревьев. Дверца машины открылась, не спеша выбралась женщина – среднего роста, в длинном темном плаще, с темными же, до плеч, волосами…
…и с мечом в правой руке.
Рассмотрев ее, Пьер улыбнулся и решительно вышел на дорогу.
– Слишком хорошая погода для охоты, Кедвин, – сказал он спокойно, как старой знакомой.
– Кто ты? – резко спросила женщина, отступая на шаг от машины и оборонительно поднимая меч.
– Достаточно того, что я безоружен, попал в аварию и очень хочу добраться до Парижа, – сказал Пьер, останавливаясь на почтительном расстоянии и демонстративно распахивая полы плаща. – Если ты меня подвезешь, я буду очень благодарен.
Она смерила его оценивающим взглядом:
– Так мы не знакомы?
– Ты меня не знаешь. Но я кое-что знаю о тебе… Так как насчет подбросить до Парижа?
– Хорошо, – коротко усмехнулась она, опуская меч. – Если ты меня знаешь, то не захочешь пытаться обмануть. Хотя держу пари, насчет нашего не-знакомства ты соврал… Ладно, садись. Я спешу.
*
В машине Кедвин время от времени внимательно поглядывала на странного спутника. Вскоре она заговорила:
– Кого-то ты мне напоминаешь. Правда, кого – не пойму…
– Очень может быть, – согласился Пьер.
– И ты знаешь меня, – продолжила Кедвин. – Вот только сам до сих пор не представился. Тебя не учили хорошим манерам?
– Как тебе сказать, – откликнулся Пьер, устраиваясь в кресле поудобнее. – Вообще-то не учили. Я их сам постигал по мере надобности.
– Сейчас, стало быть, надобности нет. Ну, а что с тобой случилось?
– Попал в аварию… По-моему, я уже об этом упоминал.
– А по-моему, ты просто нахал и грубиян.
– Кто из нас без греха…
Кедвин пожала плечами и, подумав, стала сбрасывать скорость.
– Что ты делаешь? – удивился Пьер.
– Собираюсь остановиться вон там, на обочине.
– Зачем?
– Чтобы вышвырнуть тебя на дорогу. Не люблю хамов.
Он рассмеялся:
– Вот так прямо и вышвырнуть?
– У меня очень плохое настроение, – сказала она, останавливая машину. – Ты сам выйдешь или тебя выбросить пинком под зад?
Он снова засмеялся и примирительно поднял руки:
– Хорошо, хорошо, признаю себя ослом. Ты ничуть не изменилась с тех пор, как я тебя видел последний раз. Прости. И не нужно меня выбрасывать, тем более пинком. Даю слово, я буду нем как рыба.
– Как рыба не нужно, – сказала Кедвин, снова выводя машину на дорогу. – Я надеюсь услышать, что с тобой случилось.
– Я попал в историю. История эта имеет отношение к одному твоему знакомому.
– Да? И кто же это?
– Дункан МакЛауд.
Повисла пауза. Кедвин, по-видимому, пыталась переварить новость. Потом она заговорила:
– И в какую же историю он влип?
– Его здесь вообще нет. Но кому-то он очень нужен… Вот только кому – я так и не понял.
– Сплошной туман.
– Именно. И вот что я скажу тебе, Кедвин, не знаю, что за чертовщина здесь творится, но предчувствие у меня дурное, уж поверь травленому зверю.
– Ты хочешь сказать, что опасность угрожает не только МакЛауду?
– Эти люди – не знаю, на кого они работают, – пытались похитить его бывшую подружку.
– Бывшую?
– Да, он расстался с ней несколько лет назад. Тем не менее, эта информация всплыла, и кто-то решил ею воспользоваться.
– Странно.
– Слишком странно, чтобы быть случайным.
– Ладно, ты меня заинтриговал. Что дальше?
– Пока ничего. Женщину я только что отвез в аэропорт. По дороге назад мне на хвост сели эти типы. Пришлось инсценировать аварию.
– Судя по твоему виду, инсценировка была удачной… Они видели труп?
– Они видели взрыв. К счастью, я успел выпрыгнуть, не то выглядел бы сейчас, как новорожденный Адам.
Кедвин прыснула. Потом снова посерьезнела:
– Ты встретил именно меня. Ты веришь в судьбу?
– Иногда да, иногда нет. Но то, что ты оказалась здесь, представляется мне добрым знаком… Знаешь, нам нужно встретиться и поговорить в более спокойной обстановке.
– Когда? Где?
Они уже въезжали в Париж.
– Высади меня, пожалуйста, вот здесь, – сказал Пьер. – Я найду тебя сам, как только что-нибудь узнаю. До встречи.
Кедвин помахала ему рукой и проводила взглядом. Потом, уже заводя двигатель, усмехнулась. Этот наглец так и не представился.
========== Глава 3. Комедия масок. Окончание ==========
Митос лежал в ванне, откинувшись на подушку и закрыв глаза. События двух последних дней оставили противную усталость и желание вымыться. Вода была обволакивающе теплой, из нее не хотелось вылезать. Среди тепла и кружащих голову ароматов и мысли текли плавно и размеренно.
Энн Линдси целой и невредимой вернулась в Штаты. Скоро она должна позвонить Джо – расспросить, что и как. Вопрос – нужно ли узнавать подробности?.. Наверно, нужно, он ведь здесь не посторонний.
Вот кому уж точно не нужно ничего знать, так это МакЛауду. Митос, пожалуй, и сам не смог бы сейчас объяснить собственное отношение к Горцу. Была какая-то смесь: жалость, досада, злость, некое подобие злорадства. Ни один из компонентов этой смеси он не мог назвать любовью, ни один – ненавистью. Единственное, что можно было счесть добрым знаком – не было равнодушия.
Но копаться в своих растрепанных чувствах сейчас не ко времени. Он не был пророком, но чутье на опасность не изменяло ему никогда. Предстояло сражение – с кем или с чем, он еще не знал, но опасность была всюду, он чувствовал ее запах. И даже радовался тому, что поблизости оказалась Кедвин. Непременно нужно было сделать ее своим союзником, ради нее самой. И нужно подумать о своем образе.
Митос нехотя открыл глаза, вздохнул и поднялся, стряхивая сонное оцепенение ароматной воды. Лежа на боку дела не сделаешь.
Он выбрался из ванны и отправился в душ.
*
Он поднялся в свою спальню, на ходу повязывая вокруг бедер полотенце. Эта мелкая деталь принадлежала исключительно личности Адама Пирсона – Митос не имел привычки прятать свое тело.
В комнате он развернул стоявший у кровати плетеный стул с высокой спинкой так, чтобы, сидя на нем, видеть свое отражение в зеркале. Сел. Откинулся на спинку стула и закрыл глаза, сосредоточиваясь.
…Маска Адама Пирсона совсем не плоха для предстоящих приключений, ибо имеет одно очень полезное свойство: с ней не ассоциируется скрытая сила. Но можно еще усилить эффект, придав облику серенького интеллигента пару-тройку признаков явной слабости. Например… да, например, привычку к курению. Прибавим немного нервозной неуравновешенности… Будет просто чудесно! Те, кто знают Адама Пирсона давно, если что-то и заметят, то лишь подивятся странноватым переменам. Те же, кто его не знает…
Митос открыл глаза, встал, подошел к шкафу, вытянул ящик со всякой маскировочной мелочью. Отыскал пачку сигарет и зажигалку. Вернулся на прежнее место. Медленно, следя за собой в зеркале, закурил. Тщательно проследил и запомнил жест и движение запястья – все это должно выглядеть абсолютно автоматическим, то есть всякий раз одинаковым. А сигареты можно заменить, пусть будет кое-что покрепче обычного табака… отвыкать потом трудно, но ничего, бывало и хуже.
Не мешает немного поупражняться. На встречу с Кедвин он должен явиться уже в новом обличье, и чтобы маска сидела плотно, как собственная кожа.
Мысль о том, что обманывать союзника – не лучший способ вести дела, мелькнула и пропала. Ничто не ново. Все уже было, и не раз… Доверие рушилось, друзья и союзники предавали, кто-то намеренно, кому-то не доставало сил в нужный момент. Он не осуждал ни первых, ни вторых. Но спасало в такие моменты именно то, что не сумевший промолчать на самом деле не мог ничего сказать, ибо ничего не знал. Простое до банальности, но безотказно действующее правило: лучший способ не выдать тайны – это совсем ее не знать. Тем более что сейчас он был уверен: когда придет время, Кедвин все узнает и все поймет. Особенно если его хитрость окажется действительно полезной…
Резкая трель телефона заставила его прервать плавно текущие мысли; он протянул руку к прикроватному столику и взял трубку:
– Да.
– Адам? – послышался на другом конце голос Джо. – Рад тебя слышать.
– Привет, Джо.
– И я буду еще больше счастлив, если ты объяснишь мне, что за чертовщина происходит!
– Мг-м? И что тебя интересует?
– Только что мне позвонила Энн Линдси и сообщила, что она благополучно вернулась домой, чем обязана моему старому другу, Пьеру Мерсье. Она хочет со мной встретиться и поговорить, в частности, об этом Пьере.
– Ну и при чем здесь я?
– А при том, старый ты прохвост, что Пьер ни сном ни духом не знает ничего о наших делах. Он вообще уже три месяца в Австралии! Но зато он одного роста с тобой и такой же тощий. Понимаешь, о чем я?
– Понимаю. Я, пожалуй, кое-что тебе расскажу. При одном условии.
– Каком?
– Ничего из этого – ни единого слова! – не будет известно МакЛауду.
– Адам, – Джо явно был ошарашен. – Что ты говоришь? Это же впрямую касается его!
– Я сказал, Джо. Или ты обещаешь выполнить мое условие, или разбирайся во всем как знаешь. Без меня.
– Н-ну… хорошо, обещаю, но…
– Этого вполне достаточно. Пьер Мерсье действительно в Австралии. И ничего не знает о наших делах. Его внешность – как раз то, что нужно… Вот только Энн об этом говорить ни к чему.
– Да это-то ясно, – протянул Джо. – Ладно, приятель, ты нас здорово выручил… Но, когда вернусь в Париж, мы еще потолкуем.
– Непременно, Джо. До встречи.
Он положил телефон и снова посмотрел на себя в зеркало.
Итак, он это сделал. Дал Джо понять, что между ним и МакЛаудом прежних отношений нет. Никаких отношений нет, если быть точным. Когда подспудное ощущение обрело словесную форму, его царапнуло беспокойством. Как будто произошло нечто окончательное, чему даже при большом желании дать обратный ход невозможно.
Но почему это так его тревожит?
*
Кедвин действительно не могла припомнить, кто был тот человек, тот Бессмертный, с которым ей пришлось столкнуться на дороге. Она никак не могла найти его в своей памяти, сидя в машине у запруженного перекрестка. Пробка была немаленькая, ждать, возможно, придется долго, и мысли в таких случаях текут спокойно и неспешно…
Ее мысли все время возвращались к случайному попутчику. Память Бессмертных непогрешима, а то, что он знал ее, означало, что она должна помнить его. Вариант заочного знакомства через кого-то третьего исключался – его голос определенно задевал какую-то струнку в ее памяти. Но не более того. Его видимый немалый возраст не слишком типичное явление для Бессмертного. У старика шансов выжить очень мало, следовательно, он должен быть относительно молод…
Нет, не стыковалось.
Но в этот момент, она вдруг отчетливо поняла, что именно. Странно, что она не подумала об этом сразу!
У этого типа было лицо старика, но движения и походка молодого, сильного мужчины. И то, что он рассказал – как успел выпрыгнуть из падающей машины… Вывод из всего этого напрашивался только один: незнакомец был в гриме. Возможно, в маске. Значит, она напрасно пытается отыскать в памяти это лицо.
Но тогда кто он?
Скоро выясним, сказала себе Кедвин. Сегодня утром он позвонил ей и назначил встречу. Между прочим, в ее любимом ресторане… Откуда-то узнал или совпадение?
*
Точность – вежливость королей, и Кедвин подошла к дверям ресторана точно в назначенный час. Почти сразу по нервам напряженным гулом ударил Зов.
Она задержалась в холле, окинула взглядом свое отражение в высоком зеркале и, сочтя его удовлетворительным, переступила порог зала. Огляделась, но с первого взгляда никого, выделяющегося из общей массы, не заметила. Хитрый мерзавец, подумалось ей.
Невозмутимый швейцар, давно знавший ее как постоянную посетительницу, сразу предупредил, за которым столом ее ждет молодой англичанин. Без этой подсказки она затруднилась бы его разыскать. Ей указали на один из столов, расположенных у дальней стены зала, в удобных для приватных бесед полукруглых нишах. Обзор с этих мест открывался на весь зал, а подойти незаметно к ним было весьма трудно.
За одним из этих столов и ждал ее человек, с которым она столкнулась на загородной дороге.
Кедвин пошла к столу, неторопливо – достаточно, чтобы успеть немного рассмотреть будущего собеседника, но не излишне, чтобы неторопливость не приняли за неуверенность.
В конце концов, всякий Бессмертный – потенциальный противник. Это правило забывать нельзя ни при каких обстоятельствах.
А почему швейцар назвал этого типа англичанином? Ах, да… легкий акцент, который она тоже заметила.
Высокий, стройный молодой человек поднялся с места ей навстречу. Одежда – свободная рубашка и плотно сидящие брюки – очень выгодно подчеркивали его фигуру; темные волосы, падающие на лоб несколькими непослушными прядями, оттеняли бледность гладкой кожи; черты лица представляли собой интересную комбинацию острых углов и изящных тонких линий, оно не было канонически красивым, но…
И тут Кедвин вспомнила.
*
Англия, 12 век
Солнце клонилось к горизонту, а лес все никак не кончался, и Кедвин начала подумывать о ночлеге. Видимо, она немного сбилась, и до монастыря, где они с Ребеккой назначили встречу, еще далеко. Она хотела дать приказ искать место для лагеря, но за очередным поворотом дороги лес внезапно поредел. Они приближались к перекрестку, и сквозь деревья можно было различить еще одну кавалькаду, двигавшуюся медленным шагом по другой дороге – с востока.
Кедвин пригляделась – на разбойников эти люди точно были не похожи. Она решила, что столкнулась с путешествующим рыцарем и его свитой. Придержала коня, подняв руку. Свита послушно остановилась вместе с ней. Путешественники на другой дороге тоже остановились. Кедвин жестом подозвала двоих воинов и отправила их навстречу чужому отряду – поприветствовать и узнать, с кем столкнула ее судьба.
Посланцы вернулись быстро.
– Ну? – нетерпеливо спросила она.
– Это не разбойники, – ответил один из воинов. – Благородный рыцарь сэр Бенджамин просит леди подъехать к перекрестку, чтобы он мог лично приветствовать ее. Его новости могут быть полезны.
Кедвин подумала и кивнула. Оставив свиту на дороге, она с теми же двумя воинами проехала вперед – благо до перекрестка было рукой подать. И почти сразу ощутила Зов.
Инстинктивно она едва не дернула поводья, чтобы остановиться, но вовремя сдержалась. Здесь и сейчас ни к чему выказывать беспокойство.
