Текст книги "Несломленные (СИ)"
Автор книги: sindromdyshi
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
Перебегаю дорогу на красный, на руке звенит браслет. Сколько я себя помню, он всегда был со мной. Практически не снимаю: в нём я супер-герой, или раньше так себя ощущала. Тереблю левой рукой подвески. Их пять, и они символизируют важные моменты в моей жизни. Последний там оказался совсем недавно.
Добираюсь до кофейни, чтобы получить хоть какую-то работу и не торчать целыми днями в общежитии. Потому что наличных денег осталось совсем немного, а просить у мальчиков я не хочу. Надо выбираться из той каши, в которой я оказалась. Хоть я и не вязну в содержимом, но как будто медленно варят в котле – температура возрастает.
Колокольчик на двери служит опознавательным знаком. Как только я вхожу, рядом со мной оказывается девушка в униформе и с бейджиком – Моника.
– Для посетителей рановато, поэтому могу предположить: ты по объявлению.
Такой красивой улыбки я в мире не видела. Она маяком может быть или ориентиром, чтобы не упасть или не утонуть в море. В ней искрит небывалая энергия. И становится хорошо, плечи расслабляются. Запах кофе и шоколада граничит с табличкой «Рай, он здесь, заходи!!!». Обязательно три восклицательных знака, как призыв к действию.
– Кажется, мы поладим, – говорит Моника, и её тёплая рука сжимает ладонь.
***
Чёрт побери, это был не рай, совсем нет! Кто же мог знать, что станут проверять на практике, а я и знать ничего не знаю. Решили посмотреть, как я могу обслуживать посетителей и способна ли быть официанткой.
Хотя, должна признать, коллектив там хороший, особенно Моника. Она подбадривала меня целый день записками на жёлтых бумажках. «Держись», «Ещё пара часов», «Не сдавайся», «Задница у тебя супер». Думаю, что последнюю всё-таки написала не она, хотя как знать.
Стою на улице, лицо обдувает холодный ветерок и закутываюсь в свитер. И тут на меня снисходит озарение: надо мной не издевались и не использовали как бесплатную рабочую силу. Это проверка, огромный тест, сколько препятствий я смогу преодолеть, даже когда выдохлась. Ни один из посетителей не пожаловался на меня. Я ничего не забывала, приносила всё аккуратно и услужливо улыбалась. У меня даже чаевые появились – мои десять баксов. Честно заработанные деньги.
Поворачиваюсь лицом к вывеске «Starbucks» и кланяюсь. Театрально, конечно, но мне просто надо выплеснуть пыл. Убираю в карман деньги. Рада, что меня приняли. Правда, смогу приступить только через несколько дней, но ничего плохого в этом нет. Высплюсь и попытаюсь найти квартиру подешевле и поближе, чтобы не тратиться на транспорт. Потому что, оставаясь у парней, я нарушаю все свои обещания, данные им, когда говорила, что это всего на пару дней. А уже идут шестые сутки, и я могу себя оправдать только тем, что мне нужен был этот отдых.
Двигаюсь в направлении «дома». Наверное, я параноик, но кажется, кто-то следит за мной от кафе. Или чуть позже. Не оборачиваюсь и незаметно прибавляю шаг. Есть опыт ухода от погони, однако я расслабилась тут, в Таллахасси, буду честной. Ноги устали за день, поэтому я почти со скрипом двигаюсь. Хочу побежать, а возможности такой не представится, у общежития нельзя привлекать лишнее внимание к себе.
И как только нервы доходят до пределов, перестаю считать, что кто-то преследует меня – наверняка показалось. Почти спокойно прохожу последние четыреста метров до задней стороны здания, где находится пожарная лестница. Опускаю её на себя, ступаю на первую ступеньку и одновременно с этим на затылок опускается что-то невероятно тяжёлое, и без какого-либо сопротивления я падаю в объятья темноты. «Я просчиталась. Твою…»
Комментарий к Глава 3. Астрид Калхен. Помощь «демона»
Визуал Астрид Калхен:
https://vk.com/wall-166986698?q=%23несломленные&w=wall-166986698_5432
Больше информации в группе:
https://vk.com/trigetnitsy
========== Глава 4. Ронан Фишер. Зацепки связи ==========
Последнее время руки часто напряжены, и это не даёт сделать бросок. Я на штрафной линии, сгибаю ноги, руки немного отведены назад, поворот корпуса немного в бок – всё по инструкции, всё ради бОльшей точности. Но знаю: мне не попасть. Отчётливо повторяет голос в голове, даже стыдно делать очередной бросок при всех.
С самого детства я упорно занимался и всегда делал успехи, как будто меня коснулась удача: минимум промахов, одни трехочковые. И я верил в себя, несмотря ни на что. Теперь же не могу сделать бросок, доказать себе, что на что-то способен. Лучший игрок команды смотрит на кольцо, понимая траекторию и технику броска, мышцы готовы сделать всё по памяти, а я сам не готов. Каждый раз меня останавливают вопросы: а вдруг промах? Порицание? Чего я, на самом деле, боюсь? Не понимаю. Отпускаю мяч, он стукается о пол и подпрыгивает, падает вниз, опять ударяется и вверх.
Команда замечает: со мной не всё в порядке. Надеюсь, они списывают это на волнение из-за чемпионата между факультетами и вузами. Не могу же я сказать им, что потерял слух, а могу рассчитывать только на то, что увижу или пойму по губам, кому надо передавать пас и где слепое пятно у соперников. Команда со мной уже много лет. Мы вместе учились, вместе поступили в университет в надежде, что поднимем баскетбол на новый уровень и станем чемпионами. Эгоистичные мысли, но они до сих пор остались. И сейчас это единственное, что не даёт потерять надежду.
До сих пор помню, насколько важно ощущать команду. Во время матча я не слушаю зал, выкрики и похвалу, всегда важно только то, как мы двигаемся, словно единое целое, как синхронно работают наши мышцы и комбинации. И сейчас я не уверен, что смогу повторить. Сжимаю кулаки, злясь на себя, и меня резко кто-то пугает сзади. Скорее всего, человек и не хотел, но я-то не слышу приближающихся шагов, а по вибрации пола плохо ориентируюсь. Разворачиваюсь и стараюсь уловить по губам, что от меня хотят. Нет другого выхода, кроме как вспоминать, чему меня учила подруга детства – Майя. Сколько часов подряд мы могли произносить друг другу длинные предложения без звука, практикуясь? Уже и не вспомнить. И Майя в наши встречи забывала язык жестов и чувствовала себя живой, способной быть как все, на её лице всегда расцветала удивительная улыбка – это время было для неё лучшим подарком.
– … скоро матч. Ты готов? – киваю, как болванчик. Клаус Пирс улыбается самой искренней улыбкой, потому что он мне верит. А стоит ли? Достоин ли обманщик доверия? И он хлопает меня ещё раз по плечу.
– Ничего не известно про даты следующих матчей или про «American Fury»? – стараюсь не кричать – всё ещё плохо понимаю, как нужно говорить, соблюдая необходимый диапазон.
– Ронан, ты что, волнуешься? – он придаёт своему лицу странное выражение. Серьёзное? Так не похоже на Клауса.
– Не-ет, – намеренно растягиваю я и улыбаюсь, а Клаус понимает мой сарказм.
– Ребята говорят, их и правда стоит остерегаться. На этот раз они на всё пойдут ради победы, даже на нападения. Поэтому перестань ходить один, лады?
Поток информации так и льётся из него, и чтобы понять, нужна концентрация. Я опять киваю, на что Клаус одобрительно ухмыляется.
– Кинешь хоть разок, покажешь класс своему старику? – он просит не из зависти, а просто как друг. Как соратник и партнёр.
Беру холодный мяч, встаю, как и в начале тренировки. Закидываю руки и ни о чём не думаю. Выпускаю мяч по заданной траектории, смотрю за этим моментом в своей голове дольше, чем это есть на самом деле. Он приближается к кольцу. Ближе и ближе. И у меня выходит: мяч легко проскальзывает в сетку, как и всегда.
Поворачиваюсь к Клаусу и только сейчас понимаю, что я это сделал. И с такой легкостью! Почему же не выходило до этого? Он поднимает правую руку вверх, я хлопаю по ней, и в последний момент Клаус сжимает ладонь и потряхивает.
– Нам ещё раз надо поставить «American Fury» на место.
Мы прыскаем от смеха, нам нужна эта разрядка, чтобы успокоиться. Чтобы Клаус ни говорил, он так же переживает, как и я. Только вот у меня есть причины для волнения, о которых я, конечно, им не скажу. Команда отправит к врачу, и окажусь на скамейке запасных – лишусь всего, что делает меня собой.
Разжимаем руки, и Клаус произносит:
– Погнали в душ, уже воняю, как свинья, – в шутку Клаус принюхивается к своим подмышкам.
– Мерзость! – смеюсь я.
– Хоть не ору, – он заливается новой партией смеха, а меня это вгоняет в ступор. «Клаус не знает, нет, не может быть», – занервничав, я двигаюсь в направлении душа, чтобы друг ничего не понял и не увидел на лице неприязнь? Удивление? Нет, ужас!
За нами тянутся другие члены команды. Сегодня каждый занимался самостоятельно или в парах. Возможно, не стоит делиться и работать в одиночку. Но этот опыт помогает, когда остаёшься один на один с кольцом.
В раздевалке все ведут себя раскрепощённо, раздеваясь догола и направляясь в сторону кабинок. Если честно, я к такому привык: спокойно снимаю с себя всю одежду, которая сегодня оказалась почти сухой, когда обычно хоть ведро собирай. Просто вот теперь нужно больше энергии, чтобы концентрироваться – приходится чем-то жертвовать. Майка летит в сумку, штаны вместе с трусами тоже, чтобы не запариваться. Беру полотенце и прохожу к свободной кабинке. Пацаны что-то громко обсуждают, это видно по их красным лицам и гоготанию, которого я лишился. Кто-то хлещет друг друга мокрыми полотенцами по телу.
Встаю под душ, намыливаюсь и стараюсь боковым взглядом удержать людей, если вдруг кто-то ко мне обратится. И всё проходит спокойно до момента, пока кто-то не сжимает мне трахею полотенцем, а я чуть не умираю от неожиданности и страха. Хватаюсь, чтобы не так сильно давило на горло и моментально сдёргиваю узел с головы.
– Ты что? Идиот? – поворачиваясь, человек теряет своё лицо – явно не ожидал такого поворота.
– Прости, Ронан. Не знал, что ты так отреагируешь и дёрнешься. Тебе больно? – интересуется Илай.
Подмывает накричать на него, очень сильно, но я лишь откашливаюсь, незаметно скручиваю полотенце и ударяю его по ляжке. Он смеётся, и напряжение в помещении спадает – оказывается все вокруг смотрели исключительно на нас.
– Эй, всё в порядке! Продолжайте вести себя, как бабы.
Со всех сторон на меня прилетают тонны воды. Снова встаю под душ, отключая внимание. Пора побыть одному в своих мыслях, хоть несколько желанных мгновений. Не замечаю течение времени до того момента, пока уже несколько минут стою под душем, а вода не льётся и тело остывает. Оборачиваюсь, чтобы кого-то найти – никого нет в душевых, прохожу к шкафчикам, на ходу оборачивая бёдра полотенцем. Неужели это шутка? Они что, меня тут одного оставили? Подхожу к двери, дёргаю за ручку – заперта. Как-то не удивительно! Возвращаюсь к сумке, нахожу телефон. Боже, я стоял под душем около тридцати минут! Конечно, они все ушли, а когда последний окликал, я даже не смог бы подать голос.
Ладно, надо решать проблемы по мере их поступления. Мне холодно – надо переодеться. Вытираюсь влажным полотенцем, натягиваю чистые трусы, светлые джинсы с дырками и толстовку с эмблемой нашей команды «Wild Tallahassee». Сажусь на скамейку и думаю, что делать дальше. Звать на помощь бессмысленно – просто не услышу ответ. Может, позвонить? Хлопаю ладонью по голове – гениально, ага. Сеть на телефоне ловит совсем слегка.
Массирую виски в поисках решения. Если всё остальное отпадает, остаётся только интернет. Захожу в сеть, никого из команды – не удивлен, все наверняка пошли подкрепиться в кафе или в столовую. Онлайн только девушки-фанатки, избегать которых единственный верный путь. Такой вариант стоит оставить на самый крайний случай. И среди друзей нахожу его – своего соседа по комнате. Он-то должен меня выручить. Только бы не его вечные дела.
Набираю: «Рассел, ты занят?», нажимаю отправить. Жду ответа несколько минут, экран зажигается с новым сообщением: «А ты решился попозировать?». Конечно, он же дитя искусства, живописец. Временами скульптор, временами архитектор, временами депрессивно настроенный поэт и наркоман. Походу, за помощь в вызволении придётся платить своим телом. Боже, ну как же странно это звучит!
«Знаешь, тут такое дело…». Объясняю ему в двух словах, что случилось и как вытащить. Прочитанное сообщение висит около пяти минут, и уже думаю о самом страшном – отказе, но присылает: «Окей, жди своего Чипа». «Почему это Дейл я?», – набираю в чате и с улыбкой стираю. Все-таки Рассел отличный парень, хоть и немного помешанный на искусстве и на желании втянуть меня в этот колодец. О да, он не омут. В нём одна только родниковая вода.
Сажусь перед дверью с одной лишь целью, чтобы сосед не напугал и не окликал. Достаю из сумки энергетический батончик, книгу «Убить пересмешника» и продолжаю чтение, уплетая еду. Потому что неизвестно, когда он придёт, если вообще это случится.
Наверно, минут двадцать читаю, наслаждаясь новыми открытиями. Раньше никогда не находил чтение таким занятным, хоть в голове ведётся повествование и диалоги, которые в жизни теперь с трудом поддерживаю. В дверях появляется запыхавшийся Рассел Флинт собственной персоной. Улыбаюсь ему, он машет в ответ и остаётся в проёме. Быстро собираю оставшиеся вещи, закидываю сумку на плечо и подхожу к нему:
– Спасибо, что пришёл, Чип.
Рассел переводит дыхание и обнимает. Неизвестно, чем вызвана такая нежность. Похлопываю его робко по спине и аккуратно отстраняюсь.
– Ну что, пошли? – спрашивает он, спасая меня от объяснений.
– Ждал только тебя! – и мы вырываемся из тисков крови и пота.
Выходим на свежий воздух, и я только сейчас понимаю: ждал момента, когда избавлюсь от жары, духоты и излишней влажности. Мы подходим к машине. Я и не знал, что у него есть тачка. Выбираю переднее сиденье и водружаю спортивную сумку на колени. Надо что-то придумать, чтобы разговаривать по минимуму, или придётся постоянно смотреть ему в рот. А это только дураку в глаза не бросится.
– Слушай, у меня горло болит, можно мы помолчим дорогу? Очень саднит. – Рассел поворачивает голову в мою сторону.
– Делай, как пожелаешь. Мы бы и так молчали, не люблю отвлекаться от дороги.
Благодарен ему за то, что он всегда такой понятливый, и это, наверно, самый долгий промежуток времени, когда мы находимся вместе в одном помещении. Оказывается, он даже ничего, когда вымоет голову и наденет опрятную одежду. Обычно он не похож на красавца, когда возвращается из галереи. Сейчас от него приятно пахнет, такое чувство, что он недавно принимал душ. Даже волосы слегка сырые. У него они длинные, в отличие от меня. Ношу ежик, сколько себя помню.
Мы едем минут десять. Узнаю все окрестности: не так уж и далеко от нашего общежития, и это мое первое знакомство с его галереей. По дороге в соседней машине замечаю знакомое лицо. Или мне так кажется.
Это девушка. Её лицо прижато к стеклу и неестественно подпрыгивает на ухабах. Перебираю в голове места, где мог её видеть, роюсь в памяти, словно крот, и понимаю – на собрании клуба. Не помню, как её звать, но что-то смущает в её виде. Потрепанная и с синяком на щеке. Это идёт вразрез с тем, какой она выглядела недавно. Ухоженной блондинкой, в поведении которой заметно: рукоприкладства по отношению к себе она не допустит. Водитель прибавляет газу, и она исчезает из поля зрения. Даже не успеваю спросить Рассела об этом событии. Стоит ли тут о чём-то думать? Но это явно выглядит подозрительным.
Подъезжая, выходим из машины и вместе отправляемся в здание. Я иду вровень с Расселом, чтобы видеть, говорит он что-то или нет. Он молчит, и у меня вопрос: «Где же шутки?». Рассел прям до ушей натянул серьёзность и сосредоточенность. В здание поднимаемся на второй этаж, минуя другие двери. Пахнет маслом, растворителем и чем-то ещё. Рассел открывает передо мной дверь, проскальзываю внутрь и прямо перед собой вижу зеркало. Нет, боже, это мой портрет. С неподдельным удивлением поворачиваюсь к Расселу спросить, что это вообще такое.
– Да, именно ради этого ты мне нужен. Как видишь, кое-что тут нужно исправить, – он замолкает, а я хочу прокомментировать. – Опережаю твой вопрос: я не извращенец, просто рисую тех, кто входит в мою жизнь, а с тобой мы соседи. Думаю, ты этого достоин. Тем более, ты очень фотогеничный.
Меня смущает всё это, но мой долг не предполагает право выбора.
– Ты хочешь, чтобы я снял свою одежду? – боюсь, эта информация не добавит мне настроения.
– Ронан, ты совсем что ли? Вот, значит, какого ты обо мне мнения? – со смехом спрашивает он.
– Я думал…
– Иногда спортсменам совсем не надо думать. – Тут уже смеюсь я и расслабляюсь под его дружеским взглядом. – Может, чаю и перейдём к делу… Без одежды?
Мгновенно реагирую, а он лишь сильнее смеётся.
– Расслабон, чувак, расслабон.
Мы садимся за маленький столик, Рассел наливает нам вкусный зеленый чай с жасмином, и я возвращаюсь мыслями в прошлое. Когда-то такие дни присутствовали и в моём доме. В детстве. Поэтому нравится состояние здесь и сейчас. Как дань прошлому.
– Слушай, у тебя точно нет никаких проблем?
«Неужели это так заметно?», – спрашиваю себя.
– С чего ты взял? – голос мог бы сорваться, если бы не глоток чая. Рассел отставляет свою кружку чуть подальше и поворачивает из стороны в сторону ручку.
– Ты кричишь во сне. Не мог тебе раньше сказать, да и не было возможности: живём по разным расписаниям, и это затрудняет общение, но кое-что в тебе вижу. Можешь не отвечать, я тебе не лучший друг, но и зла не желаю. Весь твой свет пропадает под этой маской. Скоро все и всё поймут. Ты ведь не слышишь меня, так? Читаешь по губам, да? Думаешь, долго можно будет это скрывать?
Так ошибался в нём. Что я могу сказать? Он первый, кто раскусил секрет. Стоит ли подтвердить его предположение? И, не задумавшись над последствиями, киваю в знак согласия.
– Не собираюсь никому рассказывать. Надеюсь, ты это и так понимаешь.
– Спасибо, – сдавленным голос выдаёт все мои чувства.
– Думаю, нечестно спрашивать обо всем этом. Просто знай, ты всегда можешь рассказать, понял?
Опять киваю, а он улыбается, накрывая мою руку своей.
– Пошли заканчивать твой портрет, ты мне кое-что должен, – подмигивая, говорит Рассел.
Пока он рисует, заставляет вставать в определённые позы или тренировать мимику, думаю о том, как он меня раскусил и как я допустил такую промашку? Но даже не это больше удивляет, а то, что он готов помочь, в то время, когда я не могу рассказать об этом даже семье или команде, которую знаю чуть ли не с пелёнок. Если меня совсем припрёт – поговорю с ним, но сейчас совсем не готов к чему-то серьезному.
Проходит несколько часов прежде, чем Рассел говорит, что я могу быть свободен. И мне не в тягость находится в тишине с ним, что-то в нём такое, что успокаивает и не даёт потерять ориентир. Его уверенность просто недосягаема, и он ей может поделиться.
– Спасибо, ты был такой хорошей моделью.
– Покажешь? – в надежде и с интересом спрашиваю я.
– Да, покажу, но не сейчас. – И я не расстроен, подожду.
– Хорошо, тогда я пошёл, дорогу знаю!
– Ронан, слушай … а ладно, забей. Надеюсь, не последний раз тебя вижу в качестве модели.
Улыбаюсь на прощание, пожимаем друг другу руки, и я ухожу. За пару часов привык к запаху краски и только на улице понимаю, как надышался. От свежести воздуха кружится голова.
От галереи до общежития идти минут пятнадцать. Я уже преодолеваю часть пути, когда показывается череда баров. Всегда задавался вопросом, зачем это делать и в каком мозгу появилась такая «гениальная» мысль, ведь это какой-то маразм, но с другой стороны – для большинства это был сущий подарок богов, не меньше. И я уже готов выдохнуть спокойно, но вдруг из последнего бара вываливается группа студентов, которые оказываются «American Fury». Мне не страшно, но когда их девять, а я один, понимаю, всё-таки жизнь повернулась не тем местом. Не успеваю нырнуть в проём между барами или даже развернуться, чтобы они меня не заметили.
– Так-так, – читаю я по губам главного. – А это что тут такое? Что тут делает капитан самой нелюбимой команды в такой час? – на его предложения в их толпе наверняка уже назревает план против меня. Я это чувствую.
– Явно не опускаюсь до того уровня, чтобы запивать свои нервы по поводу предстоящего матча, – только произношу это вслух, успеваю пожалеть десять раз. Нет, целых сто.
– А на язык ты у нас мастак, а как насчёт кулаков? – Тут же прилетает удар в правую скулу и в колено. Сваливаюсь, как мешок, на землю, приподнимаюсь на локти, переводя дыхание, трогаю место удара. Вроде, не сломано, зубы на месте, но поболит и, возможно, не только это. Я встаю на ноги, стараясь не опираться на травмированное колено, и бью главного в лицо, он успевает поставить блок и кулак проходится вскользь.
– Говнюк! – с красным лицом выкрикивает тот и делает попытку вырубить меня точно так же, отклоняя голову в сторону и, уводя корпус, бью в живот. Знаю, что мне не победить всех, но если я поставлю на место главного, будет призрачный шанс уйти отсюда. Но кто-то из толпы толкает меня вперёд, и главный ударом с колена в диафрагму роняет на асфальт. Меня берут за шкирку, оттаскивают в переулок за баром и швыряют вперёд на асфальт. Кричать бесполезно, никто не станет противиться этим парням.
Круг сжимается так, что я не могу даже защищаться. Перестаю что-либо видеть: сразу валят на грязный асфальт и пинают ногами долгое время или так кажется, но резко боль прекращается. Открываю глаза, вокруг никого, лежу в мусоре и неизвестно чему улыбаюсь, хотя мне безумно больно. «Хоть бы ничего не сломано, хоть бы…»
По земле ко мне кто-то приближается. Даже нет сил свернуться калачиком и защититься. Человек приподнимает голову. Я узнаю его лицо, и он складывает своё оружие рядом со мной.
– Ты в порядке? – читаю я по его тонким губам.
Комментарий к Глава 4. Ронан Фишер. Зацепки связи
Пы.сы. Ко всем резонным недочётам по предыдущим главам приступлю в ближайшие дни, просто обновлений не было довольно долго. Поскольку я закончила одну из работ, то теперь прода должны быть почаще, постараюсь соблюдать перерыв в неделю-чуть больше, мне самой очень хочется продолжать.
Визуал Ронан Фишер:
https://pp.userapi.com/c852224/v852224647/b89ff/Vv-vqX88-aA.jpg
Больше информации в группе:
https://vk.com/trigetnitsy
========== Глава 5. Ноа Моро. Спасение рядового ==========
Ничто меня в жизни не удивляет, поэтому какой смысл полного присутствия? Дом во время отъезда родителей – сплошной бардак, притон для знакомых друзей-наркоманов и алкоголиков. Кто-то из них отрывается после учебы, кто-то пропускает год перед поступлением, как и я. За деньги можно позволить абсолютно всё, а когда ты любимчик своих родителей, которые души в тебя не чают и ничего не жалеют для тебя, ты просто выиграл гран-при. Правда, мои родители лишь выполняют функцию банкомата. Но разве я жалуюсь?
Что-то разбивается в пределах слышимости, бах – мне наплевать. Очередная побрякушка-сувенир. Если подумать, мне уж точно грех жаловаться на судьбу. При деньгах, красавчик, с баллами выше среднего, с юмором, есть сексапильная девушка, да ещё и дорогая тачка. И на что здесь жаловаться?
В свои восемнадцать я пробовал практически всё, и теперь ничто не доставляет мне удовольствия. Но я не могу позволить себе отдаться самокопанию и грусти. В прошлом подобное едва не свело меня в могилу.
– Барашек мой, – воркует над ухом моя девушка, обращая на себя внимание. – Лилиан хочет выпить, – она трясёт из стороны в сторону бутылкой донышком кверху, показывая, что ничего не осталось, хотя я могу сказать с уверенностью: половина была вылита на ковёр, когда она танцевала или заигрывала с друзьями-идиотами. В этом вся Лилиан Гиш – ничего нового, она просто существует.
Натягиваю на лицо самую очаровательную улыбку, что есть в арсенале. Ноа Моро – это коммуникабельный, добродушный малый и весельчак. Душа любой компании и мечта всех девушек. Ему никак нельзя показывать своё отвратительное настроение.
– И что же моя сладкая хочет? – притягиваю Лилиан к себе, губы по привычке находят её. Мы с ней будто единое целое, идеальная пара из романтических фильмов. Но я понимаю, что всё это обман – такими нас видят лишь окружающие.
– Виски, ром, водку, сакэ. Всё равно, я хочу веселиться, – она залезает на меня сверху, её волосы падают на лицо и слегка его щекочут. Хочется почесать кожу, чтобы избавиться от этих ощущений. Но в фильмах так никто не делает, поэтому и мы не можем этого себе позволить на публике.
Её безупречно накрашенные губы алой помадой Givenchy Le Rouge оттенка Carmin Escarpin наклоняются всё ниже и ниже. Они напоминают красные маки, которые я так любил собирать для мамы в детстве. Увы, она не принимала мои подарки. Маки, пионы, розы – ей не нужны были цветы, а я и подавно.
Не вижу причин отказывать в поцелуе. Чужие руки обвивают шею с такой нежностью, что я должен растаять, просто обязан, но почему-то этого не происходит, однако я не подаю виду. Это как-то невежливо. Лилиан мягко раскрывает рот своим языком и обводит им внутреннюю сторону губ и язык, а я по привычке кладу руки на её оголённую спину и вывожу витиеватые узоры пальцами.
– Ш-ш-ш, рано… Не сейчас, а то тебя не остановить, – Лилиан внезапно отстраняется и заговорщически подмигивает.
На самом деле, нет даже намерений заниматься с ней сексом, слава богу, а эта ласка всего лишь отвлекает от гадостей остального мира. Эта девушка лишает тело почвы для размышлений и отключает сознание. Алкоголь и тусовки – вот её кредо. Оно было и моим, даже белая дорожка, как у Пабло Эскобара, являлась правильной. Молодость окрыляет, ты чувствуешь себя всесильным, и все двери перед тобой открыты. До поры до времени.
– Милый, так ты принесёшь что-нибудь мне и скучающим друзьям?
Поднимаюсь с дивана и только сейчас замечаю, кого она называет друзьями. Половина из них лежит в приходе от кислоты или чего похуже. С этим пора завязывать, но у меня нет сил и желания что-то менять в установленном порядке вещей. Когда-нибудь нас поймают, когда-нибудь кто-то может умереть на этом полу, когда-нибудь я перестану быть золотым мальчиком для своих родителей, но это время не наступило.
Большая часть присутствующих уже двигается ближе к ванным комнатам, и только пара человек ещё танцует, если так можно назвать чередующиеся конвульсии. Прохожу мимо всей толпы к бару, открываю один шкаф – пусто, второй – пусто, третий – аналогично. Ну не могли же они выпить весь тот алкоголь, что я купил? Хотя кого я обманываю? Могли.
Жестами подзываю Лилиан, а та качает головой – не до тебя, мол. Она отдалась музыке. Не могу больше оставаться здесь. Молюсь о том, чтобы они не переборщили, и дом остался в целости и сохранности. Прыгаю в свой припаркованный у входа Porsche 718 Boxster, и в этот момент ко мне возвращается настоящая улыбка. От предстоящей скорости, адреналина, красоты, мощности и кожаного салона. В такие моменты ловлю секунды счастья, а, может, и минуты, которые омрачаются мыслями о цели поездки: не прогулка по набережной в приморской стране или по горным хребтам, а за бухлом этим отбросам.
Мотор рычит, как лев. Поглаживаю руль и приборную панель и давлю на газ. Появляется желание продлить поездку, поэтому еду дальше в город, а не в ближайший магазин, всё дальше удаляясь от всей суеты. Проезжая заблеванный бар, в который бы никогда не пошёл, замечаю, как на парня нападает целая толпа и затаскивает во двор. Эта сиюминутная картина пролетает передо мной, как вся жизнь, и тут меня переклинивает. Я резко разворачиваю машину и возвращаюсь обратно.
– Чёрт, ну что я вообще делаю? – задаю вопрос вслух и резко давлю на тормоз. Если бы не ремень безопасности, лицо можно было соскребать – в прямом смысле этого слова – от руля. Открывая бардачок, беру Desert Eagle, ударяю руками по рулю несколько раз – творю дикость, но я не привык отступать. Вылетаю из салона, на ходу прикрывая гавайской рубашкой пистолет. Только не хватало, чтобы меня заметили с огнестрельным оружием и вызвали полицию.
Забегаю за бар и вижу, как бедного парня избивает целая орава. Что с этим миром? Ничего не остается, кроме как сделать очередную глупость.
– Полиция Майами бич! – кричу во всё горло, и это определенно привлекает внимание парней. Уж не знаю, что им сделал бедолага, но я б не связывался с такими типами. Все бритые налысо, лица и руки забиты татуировками, у кого-то вставные золотые зубы. Но идти на попятную просто нельзя, поэтому я держу осанку и гаденько ухмыляюсь.
– Это кто у нас такой появился, как чёрт из табакерки? – говорит парень с прокуренным голосом, от которого разит дешёвой выпивкой. «Главный», – думаю я и вдруг понимаю, что по сравнению с такой компанией мои друзья кажутся сущими ангелами. Этих даже трудно назвать
людьми.
– Этому городу нужен герой, – достаю пистолет, направляя на главаря. По толпе сразу пробегает вдох удивления. Оружие во все времена вызывало у людей самые разные эмоции – от ужаса до уважения.
– Кажется, ты неправильно всё понял. Мы не делали тут ничего противозаконного, – главарь подмигивает с поднятыми руками, его грудь сотрясает хохот. То ли он делает из себя всесильного, то ли боится потерять авторитет. – Ты же у нас большой мальчик с пушкой, а нам надо по-тихому свалить, пока разбираешься с этим куском дерьма?
Избитый парень даже ни разу не пошевелился, не хочу думать о плохом, но я же мог опоздать. Главарь замечает, что поглядываю на тело и, ухмыляясь, говорит:
– Пакет дать убрать собачье дерьмо или свой есть?
Толпа смеётся как гиены, от них становится тошно. Срываюсь с места, такой прыти они от меня не ждут, да я и сам себе удивляюсь. Вплотную приближаюсь к главарю, он ничего не ждёт от божьего одуванчика, каким я для всех выгляжу. Мы стоим вплотную, пистолет прижат к его животу. Держать оружие – одно, угрожать им – другое, а вот воспользоваться… на это способен не каждый. Но когда на тебя направлено дуло, вряд ли будешь думать, к какой категории относится человек перед тобой.
В глазах бандита читается страх.
– Ты и твоя шайка, в течение минуты возьмёте ноги в руки и свалите. Ох, и рванёте так быстро, как только можете, – всё сильнее вдавливаю дуло ему в живот. – Или мы воспользуется альтернативным вариантом? – поднимаю пистолет всё выше и выше, на уровень лба. Палец медленно нажимает на курок, а у главаря вырывается фраза:
– Он даже не заряжен, парни, скрутить его и отмутузить как и того урода. – К нам начинают двигаться ошарашенные тела.
– Уверен? – не даю шанса ответить, отвожу от головы ствол и стреляю в воздух. Тело даже не сдвигается после отдачи, и теперь-то паренёк по-настоящему напуган. Вдавливаю разгоряченное дуло в его лоб, пахнет палёной кожей. После этого останется ожог – моя метка.
