Текст книги "Несломленные (СИ)"

Автор книги: sindromdyshi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Глен молча смотрит на Астрид. Пепел с его сигареты падает на ботинок, а ему на это наплевать. Астрид, не стесняясь, прожигает меня взглядом – кажется, она тоже не питает ко мне симпатии.

– Фрэнк, всего пару дней, – начинает снова Глен. – Отвечаю за неё головой.

Уже свыкаюсь с мыслью, что мы влипли, но всё равно замолкаю, чтобы они немного понервничали.

– У тебя она одна, поэтому никаких оплошностей, поняли меня?

Они вдвоём озаряются улыбкой. Стараюсь игнорировать то, что от этого на душе становится теплее.

<сейчас>

Одна мысль вертится в голове: не использует ли Астрид Глена? Ведь ему вечно надо кому-то помогать, поэтому вляпаемся, как пить дать… Стоп, мы уже вляпались! И почему он всегда находит таких? Подсознание задаёт вопрос «Каких?», и я не могу подобрать слов. Может, которым нужна забота?

Сейчас утро, и нам скоро на учебу, кроме Астрид. Не знаю, правда, где она пропадает целыми днями, но, слава богу, не торчит в здании и не ждёт проверки.

Комната у нас не такая уж и большая: с туалетом, но без душа или ванны. Шкаф на двоих, две кровати и два рабочих места. Комната светлая и находится на четвёртом этаже. Даже при непоседе Глене мы можем содержать комнату в чистоте, хоть и нечасто общаемся сейчас. Между нами негласное правило: это наш дом, и он должен быть уютным. Мы даже ведём график уборки, портит эту идиллию лишь один субъект – Астрид.

Стою у окна и пью воду из бутылки, наблюдая за тем, как Астрид лежит на кровати Глена и в его одежде. Намеренно прожигаю её взглядом, и Астрид, почувствовав это, поворачивается в мою сторону. Её взгляд меняется, она как будто чувствует опасность, исходящую от меня. Что с ней, чёрт побери, не так? И мгновенно преображается, когда Сарджент касается её руки, и продолжает мило переговариваться с ним о чём-то. Очень уж интересно, что они там обсуждают, но выглядеть заинтересованным выше моих сил. Закатываю глаза и, отпивая несколько глотков, подхожу к ним.

– … говорят, он уже в городе какое-то время. И, получается, появился после того, когда я была здесь последний раз, – говорит Астрид.

– Да-да-да, это он! Меня поражает, что он делает. Не могу решить, чувствую я к нему одобрение, или все же он совсем не тот, кого можно называть героем современности.

Прекрасно понимаю, о ком они говорят, поэтому спрашиваю, чтобы уточнить и как-нибудь вовлечь себя в разговор:

– Вы про «Синдром Души»?

Глен даже немного вздрагивает. Думаю, что скорее от неожиданности: он полностью погрузился в общение с Астрид. Меня передёргивает от его щенячьей нежности. Или я ревную? Его? Да что вообще мне лезет в голову?

– Да, о нём, Фрэнк, – немного надменно произносит Глен из-за моей ворчливости по поводу присутствия Астрид в нашей жизни. – А что ты о нём знаешь? – уже с настоящим интересом продолжает он.

– Немного. По слухам из интернета, – говорю я.

– Расскажи. Мне, правда, он интересен, – бросает Астрид, и на этот раз её «преклонение» передо мной доставляет удовольствие.

– Новый интернет-герой. Неплохо придуманный псевдоним «Синдром Души», хотя он не особо раскрывает род деятельности. Наказывает отбросов общества слегка изощрённым способом, чаще всего полиция находит их по анонимному звонку. Они не страдают, он не использует физические наказания, скорее психологические. Иногда находят кассету с чистосердечным признанием этих людей в преступлениях, которые или сошли им с рук, или были нераскрыты. Или их разыскивает полиция, и он помогает. Конечно, чтобы судить о нём, не хватает многих деталей, но в его деле есть смысл, – заканчиваю я.

– А не кажется, что он такой же больной, как и те люди, которых он ловит? – серьёзно отвечает блондинка, хотя вижу в её взгляде правду – на самом деле, она так не считает.

– Твоя правда, – отрезаю я, чтобы закончить разговор. – Глен, ты на учебу не опаздываешь?

Он сидит в пижамных штанах и футболке в то время, когда уже пора выходить.

– Блин, точно, я заболтался. – Впопыхах он забивает сумку учебниками, и я даже не уверен, что теми. Астрид отворачивается, когда Глен переодевается. Все-таки, тактичность в ней присутствует, что удивительно. Почему-то именно я недостоин её аристократической выдержки.

– Фрэнк, – медленно начинает она, – а тебе не нужно на пары? – Её голос меняется на сахарный, переслащенный. Так и хочется крикнуть, мол, не перебарщивай, со мной такие штуки не пройдут.

– Нужно, но мой корпус ближе, и я уже собран, мисс неприятность, – подмигиваю ей. Раз она начала игру, поддержу её.

– Хоук, не надо так! – кричит Глен, залезая в свитер и, конечно же, застревая в районе воротника так сильно, что Астрид приходится ему помочь.

– Ладно, Глен, я ухожу, и разберись с ней, чтобы она не попалась. – Закидываю на плечо рюкзак. – Может, её привязать где-то?

– Вообще-то, я здесь, – с кривой улыбкой говорит Астрид.

– О-о-о, я прекрасно это вижу, – и подмигиваю ей на прощание. Выхожу из комнаты. Они оба выводят меня из себя, и я не могу позволить, чтобы они это видели. Конечно, я переживаю, что мы попадём в неприятности из-за неё, но Глена уже не переубедить, и я теперь стараюсь помочь нам выйти сухими из воды.

Не осмеливаюсь сейчас поднять эту тему, но рано или поздно она сама всплывет. Что-то надо решать, только пока не до этого. Сейчас учёба, а вечером есть одно дело. Спускаюсь по лестнице, несмотря на то, что в нашей общаге есть лифт. Предпочитаю держать себя в форме. Ступаю бесшумно и довольно быстро. Хватает всего пары минут, чтобы спуститься.

На улице для октября всё же холодно, но я не стучу зубами и не закутываюсь в куртку, потому что не ощущаю температурных режимов. Смело и даже жёстко ступаю по дорожке из гравия, он хрустит под кедами. По дороге встречаю своих одногруппников, совсем нет желания видеть их или общаться по поводу дисциплин, дальше которых они ничего не видят. Раньше и я таким был. Поэтому я лаконично здороваюсь кивком, отказываясь от рукопожатий. Не из-за того, что они мне неприятны, а потому что не могу больше ничего не чувствовать. Потеря осязания сыграла большую роль для меня, если быть честным.

Захожу в свой корпус, прохожу по коридорам до своей аудитории, сажусь на дальнее место, чтобы никто не мешал. Для того, чтобы не слышать чужих разговоров. Особенно оживленной трепотни девчонок, не видящие смысла в журналистике. А тем более в криминалистике. В восемнадцать лет они думали, что это круто и увлекательно, пересмотрев триллеров и детективов. Смерть на экране пленяет как магнит, но в жизни в ней нет никакой магии.

А вижу ли я смысл быть здесь? Сейчас это не так важно. Что-то не изменилось – я с таким же удовольствием хожу на лекции профессора Миязи по криминальной журналистике. Он не такой старый, как все остальные наши преподаватели, которые отслужили своё на передовых. Сейчас их жизнь – это не разбор событий и написание статей, а анализ уже написанного, поэтому, можно сказать, ничего нового они больше не вносят. Только перемалывают старые факты и доносят до наших ушей. И меня уже тошнит от этой серой массы, от этой блевотины, которой нас кормят, которой забивают щели. От того, что мы станем пешками, которых легко пустить вперёд или даже пожертвовать ими. Но Миязи даёт надежду: не всё так, можно выбраться из трясины и смотреть на неё с безопасного расстояния.

За это время в университете профессор совсем не изменился. Как будто все находятся под действием перемен, а он остаётся чем-то вечным. Ему чуть-чуть за сорок, японец, элегантно одетый, всегда в дорогом костюме.

Его мысли я не наматываю на ус, как это делают остальные, но то, что он говорит, действительно, стоит того. Он помогает смотреть на мир через призму опыта. Я осмыслил все его работы, статьи и научные публикации, из-за которых профессор навлёк на себя волну критики. Поток недовольной серой массы о том, что он берётся за то, что лучше оставлять под защитой, в укрытии. Не все можно доставать на свет. А иногда для этого просто не пришло время.

Не замечаю, как профессор заканчивает лекцию на провокационной фразе, которую я прослушал из-за размышлений о сути вещей. Медленно собираю вещи, мне некуда спешить. Поднимаюсь по ступеням, чтобы пройти амфитеатр, в дверях меня за руку останавливает профессор. На него это совсем не похоже.

– Фрэнк, кажется, вы перестали присутствовать на парах.

– Профессор Миязи, не понимаю, о чём вы говорите. Я присутствовал на всех ваших занятиях.

– Мистер Хоук, считаю, вы, как нельзя лучше понимаете, о чём я. Вам стоит задуматься о том, что происходит. Вы вообще слышали, какую тему для задания я вам дал на следующий семинар? – Молчу, и по моему взгляду всё становится понятно. – Что же, я надеюсь, это в последний раз. Не хочу, чтобы блестящий ученик спустился до уровня плебеев, которые выпускаются пачками и потом ничего из себя не представляют. – Теперь он разворачивается и стремительно направляется по коридору.

«Я должен его остановить, – проносится в голове, когда он удаляется. – Мне нужна эта тема!»

– Профессор! – окликаю его, когда он почти прошёл полкоридора.

– Да? – он с улыбкой произносит это или даже с издёвкой, но не поворачивается, лишь останавливается, даже не двигая головой.

– Какая тема вашего задания?

– «Синдром Души». – Я ошарашен. – Всё остальное вы понимаете, – спокойно говорит он. – И прекрасного вам дня.

Профессор Миязи оставляет меня ни с чем и одновременно с таким объёмом информации, которая, как лавина, немного подминает. Руки сжимаются в кулаки, и хочется бить стены. Все стены мира.

***

Захожу в комнату после комендантского часа. Здесь в такое время очень тихо и темно. Останавливаюсь в дверях, чтобы привыкнуть к темноте и случайно не раздавить Глена, который спит на полу, потому что Астрид – на его кровати. За пару минут привыкаю. Стоять уже тяжело – порядком выдохся за день, поэтому надеюсь только на душ и быстро приходящий сон. Нет, уснуть не получится – ещё задание профессора Миязи, которое я не могу не сделать.

Оставляю свою сумку около кровати, беру полотенце. Прохожу мимо спящей Астрид и внезапно замечаю, она как будто помолодела во сне. Ей можно дать не больше пятнадцати. Почему-то я уверен: за маской наглости и напыщенности скрывается всего лишь одинокий ребёнок. Почти спавшее одеяло с кровати оголяет её длинные ноги и плоский живот. Поправляю, чтобы она не замерзла. Не знаю, откуда во мне такая заботливость. А что, если я тоже к ней начинаю привязываться? И это отчасти раздражает и пугает.

Она медленно возится, а я боюсь быть пойманным на «месте преступления», поэтому быстро выскальзываю за дверь и прохожу в душ на этаже. Привожу себя в порядок: смываю с себя весь этот день, который измотал меня больше, чем я думал. Вода помогает прийти в себя, вымывает усталость и сонливость. Я не ощущаю воду на своей коже, зато шум прекрасно подходит для медитации.

Выключаю душ, быстро одеваюсь. С волос наверняка капает вода на ворот, но мне все равно. В комнате достаю ноутбук из ящика стола. Замираю на несколько мгновений прежде, чем создать новый документ, и пишу первое, что приходит в голову, поддавшись усталости и безрассудству:

«Я – этот чёртов Синдром Души».

Неожиданно, не правда ли? Все герои и злодеи скрывают настоящее имя за псевдонимом. Правда, я сам ещё не решил, к какой категории меня можно отнести. Ведь когда-нибудь я не сдержусь, и человек умрёт, потому что будет недостаточно услышать его признание. Однажды я найду того, кто сделал те мерзости в прошлом! В голове возникает вопрос: «Неужели я действительно готов убить, по-настоящему?»

Не сразу могу урезонить свои чувства, я помню, как легко можно приставить нож к горлу, как правильно ударить пистолетом по голове, чтобы вырубить, как надавить на сломанную конечность, вызвав долгожданный стон и главное – я в состоянии выследить цель. Вспоминая все эти лица, я снова злюсь, и даже из-за тех, кого мне посчастливилось сдать властям: правда не сделала их лучше в моих глазах, как и общественности.

Не могу объяснить себе, как в руках оказывается пистолет из сумки под кроватью. Крепко держу и целюсь в стену, представляя тех людей по обрывкам собственных воспоминаний, что остались у меня. Знаю, мне повезло: их кто-то спугнул, а я остался лежать среди мусора и грязи. Тот незнакомец спас мне жизнь и убежал, видимо, вызвав полицию и скорую. А я просто не мог предстать в таком виде и объяснять, что случилось. Закрываю глаза и несколько раз ударяю себя ручкой пистолета по голове, чтобы воспоминания ушли, а на смену пришла боль. Но призраков прогоняю не я, а голос спящей Астрид.

– Кристо-офер, по…по…моги… мне…

Подхожу к кровати так, чтобы меня не было видно. Астрид мечется во сне, и я вдруг замечаю, как в уголках её глаз появляются слёзы. Не верю, что она плачет. Опускаю руку на её голову, и тело успокаивается – видимо, кошмар уходит. Именно этого я боюсь и сам, что не смогу контролировать и ограждаться от прошлого и сам буду метаться по кровати. Закрываю глаза, в полнейшей темноте чуть лучше, когда открываю глаза, перевожу взгляд с Астрид на тумбочку, на её браслет на ней. Шесть чёрных шариков – шаржей – с серебряными рисунками аккуратно поблескивают в света фонаря. Цепляюсь за один из них и не могу отвести глаза, так он меня гипнотизирует. Я уже видел этот символ. Незаконченный контур руки. Я вспоминаю его, но хочу забыть. Он был там, прошлое с новой силой колет в голове, и я сдаюсь! Руки в ту же секунду оказываются на шее Астрид, сжимая горло. Голос в голове не намекает, а прямым текстом говорит – «она была там, черт побери, была!». Астрид внезапно просыпается, зелёные глаза смотрят прямо в мои и в них нет страха.

– Пожалуйста, – говорит она снова и снова, пока не закрывает глаза, проваливаясь в сон, пока я так же сдавливаю её шею. Мне стоит всего лишь надавить, и я она ничего не сможет сделать, абсолютно ничего.

«А может, и правда так будет лучше для всех?».

Комментарий к Глава 2. Фрэнк Хоук. Слишком много тайн

Визуал Фрэнка Хоука:

https://vk.com/trigetnitsy?w=wall-166986698_4931

Больше информации в группе:

https://vk.com/trigetnitsy

и в альбоме по работе:

https://vk.com/album-166986698_259640158

========== Глава 3. Астрид Калхен. Помощь «демона» ==========

– Вставай, у тебя осталось не так много времени!

Снова будит этот мерзкий голос из реальности. Открываю глаза и вижу нависающее надо мной лицо Фрэнка. На мгновение появляется чувство дежавю. Его серые глаза буравят меня. Он, как всегда, чисто выбрит, жёсткие волосы поставлены наверх. Конечно, он красив, но морщусь от этого в разрезе его характера и отворачиваюсь к стене. За этим следует толчок в поясницу, который как бы прямым текстом говорит: «Живо вставай!».

Да, мой личный демон, который испытывает на прочность уже дня четыре. Я сама не рада, что нет другого выхода, кроме как жить в комнате Глена и Фрэнка и пользоваться добротой одного и неприязнью другого. Они хорошо контрастируют на фоне друг друга, и это добавляет им определённой гармонии. Которая когда-то между ними присутствовала, а сейчас – нет.

Вспоминается миф о Яблоке Раздора. Чувствую себя Эридой, а они устраивают вражду между собой. Кровавую битву, и скоро это может перекинуться и дальше. Надо убираться подальше от всего этого.

Я с радостью бы осталась у Адама, но он оказался слишком боязлив перед моим бывшим парнем, от которого я, собственно, и бегаю по Штатам. Он и сам когда-то смог уйти от него. И здесь я оказываюсь тоже не в первый раз, о тех путешествиях мне так же не хочется вспоминать, как и о Питере Родене. Чёрт бы его побрал и всех его друзей и союзников.

Адам отказал, потому что его убьёт Питер, если узнает, что он покрывает меня. Конечно, я злюсь на него, ведь у меня нет других знакомых, которым я могу довериться. А раньше мы с Адамом так хорошо дружили, он был мне как старший брат, с разницей почти в семь лет. Он тоже сбежал из нашего городка, и я думала, что это нас в очередной раз сблизит. Но он отказался иметь со мной какое-либо дело, даже не спросив, как мне удалось сбежать. Я знаю, что Питер не стал бы меня здесь искать, интуиция очень редко меня подводит. Хотя пару раз она не играла на руку.

– Не стану повторять ещё раз, Астрид. Или ты сейчас же идёшь в душ, или сегодня пропускаешь, – произносит Фрэнк. С одной стороны, он прав, а с другой – его отношение ко мне граничит с ненавистью. Но что-то всё-таки в нём есть, если уж он хоть как-то мне помогает.

– Встаю-встаю, плохой полицейский.

Открывая глаза, я вижу, как он весь аж ощетинился. С какой стати ему так бояться полицейских? Ладно, не моё это дело. Я тут не навсегда. Да, Глен помогает найти работу и квартиру. Конечно, он не намекает, что мне нужно отсюда убираться, даже наоборот – только за, чтобы я осталась. Именно с ним. Мне совестно спрашивать у него про семью, но такое чувство: он кого-то потерял, а теперь возмещает всю недосказанную заботу на мне. Приятно, не спорю, только последние два года я стараюсь надеяться только на себя.

Около кровати, которую я заняла, мирно спит Глен. Его длинные кудрявые волосы спадают на лицо, а сам он становится похожим на ребёнка. Убираю с лица Глена пряди и дотрагиваюсь до кожи. Он всё больше напоминает мне брата. Кристофер… Я не отдаю себе отчёта и произношу это вслух, а уголках глаз копится влага.

– Кри-ис, как тебе спалось? – поглаживая его щеки, произношу я. Благо, Фрэнк вышел из комнаты. Веки Глена поднимаются, и я уже чувствую вес той ошибки, которую сейчас совершила, но Сарджент все так же лучезарно улыбается. Наверно, просто не понял. А может, я его недооцениваю, и он понимает всё куда лучше, чем могу представить. Его рука перехватывает моё запястье и мягко сжимает, поглаживая костяшки пальцев. У меня такое чувство, что и Глен представляет не меня.

– Астрид, тебе нужно в душ, у нас будет время поговорить, – значит, он всё слышал и только притворялся спящим, но он так мило и по-доброму это говорит. Если взять этих парней вместе, то они как хороший и плохой полицейский.

– А вот ты меня уговорил, красавчик, – подмигиваю ему. Наши заигрывания как будто только для отчётности, и мы совсем не влюблены в друг друга. Это не перерастёт во что-то сильнее и глубже симпатии просто потому, что он добр ко мне, а я – к нему. По крайней мере, я так думаю. И на другое у меня нет времени.

Встаю с колен, длинная футболка прикрывает ягодицы, даже если бы она была короче, я бы не чувствовала никаких неудобств. Действительно ощущаю комфорт в этой комнате. Как дома. Прошло уже два года, и именно сейчас, возвращаясь в город, чувствую: что-то изменится. Но что?..

Не знаю, когда Фрэнк успел вернуться, его рука опускается на поясницу и подталкивает к двери, протягивая полотенце. Мне не хочется, чтобы он отстранялся, потому что он не так прост, как хочет казаться – в нём есть не только жестокость, которой он закрывается, как щитом. Разворачиваюсь к нему лицом и притягиваю за галстук. Когда его лицо оказывается на моём уровне, намеренно тихо шепчу.

– Я тебя раскрою, чего бы это мне ни стоило. – Я не знаю, зачем так говорю и откуда вообще такие мысли о нём. Чтобы скрыть наши секреты от Глена, добавляю: – Ещё раз прикоснешься ко мне, и я тебе яйца оторву, понял? – шлепаю ладошкой по щеке как бабушка внука, которого давно не видела, и проскальзываю в проём двери.

Сарджент хохочет через дверь и громко произносит:

– А принцесса-то тебя уделала, видел бы ты своё лицо…

Секундную тишину нарушает возглас обиды:

– Отпусти, блин, больно же.

«Глен, ты сам напросился», – произносит внутренний голос. Умиляет, какие они ещё мальчишки. Да и как бы не отпирались, они идеальные соседи и друзья – вижу связь между ними. И не важно, что это: внутренний голос, сердце или что-то ещё. Я просто привыкла, что ставлю на выигрышные номера в казино, выбираю нужный билет для лотереи, порой чувствую, что люди хотят сделать. Кто-то говорил, что это беспроигрышный билет в счастье. Ах да, мой бывший парень – Питер. Но этот билет не для моей жизни, а для его. А как по мне, это и не дар вовсе. Чувствую себя тем мальчиком из фильма «Шестое чувство», правда, я не вижу призраков. Но при всей интуиции я абсолютно неудачлива в мелочах.

Открываю дверь в ванную на этаже. По утрам тут до безумия холодно, но Фрэнк прав: ни один человек не встанет в шесть часов, чтобы помыться, поэтому есть шанс почувствовать себя чуть-чуть нормальной и не нарваться на проверки, которые в общаге не редкость. А я здесь лишняя, безбилетница.

Вешаю полотенце на крючок рядом с самым дальним душем. Не знаю почему, но тут я чувствую себя немного комфортнее, даже если попадусь. Включаю воду, настраивать её бесполезно, она всегда чуть тёплая, поэтому заранее готовлюсь к тому, что будет холодно, но это хороший способ проснуться и забыть обо всех проблемах, которые вьют надо мной гнездо. Они уже почти высидели яйцо и стали родителями. Парадоксально.

Снимаю с себя футболку, хотя раздражает одна только мысль лишиться тепла, запрыгиваю под струи воды и со скоростью света намыливаю голову. Вот в такие моменты я просто ненавижу свои длинные волосы: их нужно дольше промывать, а это значит больше времени оставаться в этой пытке. Сразу провожу мылом по телу и одновременно смываю с волос пену. Эти пять дней всё-таки чему-то научили. Когда с волос перестаёт капать мыльная пена, я, как Флеш, выключаю душ и заворачиваюсь в полотенце.

Бьёт дрожь, и трясёт ещё сильнее, когда кто-то хлопает дверью в душевую. Вытираю лицо, по которому течёт вода с волос, чтобы хорошо видеть. Если честно, я не придумала, что скажу или сделаю, чтобы спасти парней от гнева администрации. Мне не хочется быть крысой. Но это оказывается всего лишь Фрэнк, держащий палец у губ, чтобы я не говорила, и подзывает ближе. Я подхожу как в замедленной съёмке, и мне всё кажется, что он сейчас сорвётся на меня.

Его рука опускается на влажные плечи, он как будто приобнимает и шепчет в самое ухо:

– У нас проблемы, сейчас уже идёт проверка, до нашей комнаты есть парочка – нам надо проскочить. Постараюсь тебя прикрыть, бежим по команде, поняла?

Киваю. Мы проходим к двери, его рубашка намокает из-за моих волос и тела. Он открывает как можно тише дверь, вместе выглядываем – никого нет. Боюсь, как бы кто не выскочил сейчас, потому что наверняка случится инфаркт. Я убегала два года от парня по стране, а сейчас дрожу от мысли, что могу быть пойманной. Зря я только ввязала во всё ребят.

– Быстро, Астрид! – громко шепчет Фрэнк. «А он запомнил моё имя!».

Фрэнк прикрывает слева, держу полотенце одной рукой, но оно вот-вот упадёт. У двери уже стоит Глен, на губах нервная улыбка, а я, блин, тоже понимаю: мы попали. Реальность просто прижимает, и никто не знает, что делать. Возможно, оставить меня в душевой было лучше, но надеюсь, они придумали что-то, или всё это бессмысленно.

Дверь закрывается, и я сразу выпаливаю:

– Какой у нас план? – их лица не меняются, и мы как трёхголовый монстр. Три головы совсем не лучше, чем одна.

– Ты мне доверяешь? – резко спрашивает Хоук и разворачивает лицом к себе, так сильно, что болят места, где он схватил.

– Конечно, нет, что за вопрос вообще? – отвечаю я, но скорее всего это из-за нервов, спроси сейчас то же самое Сарджент, ответ бы не изменился.

– Значит, пора довериться, если хочешь остаться у нас на время.

Он подходит к окну, открывает половину, и тут вся картинка в голове складывается.

– Да ты шутишь, наверно! – повышаю голос из-за его тупого плана.

– Залезай, тут карниз. Или ты струсила, когда появилось что-то посложнее, чем манипулировать простофилей? – его взгляд обращается в сторону Глена.

– А ты свинья, Фрэнк! – говорит Глен, прикрывая меня собой.

Не требуется много времени, чтобы всё решить:

– Я это сделаю!

– Ты тоже с ума сходишь, как и он? – Глен указывает на нашего спасителя хоть и странным способом.

– Всё будет хорошо, – улыбаюсь ему и двигаюсь к Фрэнку – время поджимает. Как будто часы вот-вот лопнут, такое среди нас напряжение. Фрэнк подставляет руки, чтобы я ступила ногой, не удостаиваю его и взгляда, и он всё прочитает в моих глазах. Забираюсь на окно, отхожу по карнизу, чтобы не было видно в окне.

– А кошки же всегда приземляются на лапы, верно, Астрид? – и Фрэнк закрывает единственный путь к отступлению.

Держусь за кирпичную кладку, стараясь не смотреть вниз и не думать о том, какой же всё-таки Фрэнк. Хороший или плохой? Или отпугивает просто так, чтобы я не лезла к нему? А спасает только лишь для того, чтобы не пострадать самому? Наверно, самое вероятное объяснение его поступков. И я его не виню, не все готовы отказываться от стабильности и опоры. И я бы не хотела, если бы не была вынуждена.

Поэтому я и оказалась на этом карнизе, вдали от дома, неуверенная, что вообще что-то может быть хорошо в жизни. Не хочу выглядеть неудачницей или нытиком, ведь я совсем не такая. Но сейчас не могу увидеть свет или даже слабый огонёк, который трепещется на ветру. Мне кажется, я зря сюда приехала. Это как знамение. Пролетающая птица задевает крылом, мои руки потеют. На улице не так холодно, но время тянется слишком медленно, я уже не знаю, что и думать. Впервые за всё время ощущаю, что в шаге от самоубийства. Даже в самые тяжелые моменты я не хотела подводить черту и сдаваться, а здесь просто теряю ориентир – забыла уже, куда я бегу и что вечно бегать не получится. Поднимаю ногу так, что она зависает в воздухе – не страшно, если только чуть-чуть.

– Ты что, спятила, принцесса?

Саркастичный тон я узнаю везде. Теперь у меня на глазах выступают непрошенные слёзы. И я впервые вижу его раздетым. Галстук снят и рубашка расстёгнута. Накачанное тело, загорелая кожа, которая так красиво контрастирует с белой рубашкой. И это зрелище совсем не побуждает к движению.

– Так закрывать окно? Я тебя отвлёк? – он хохочет, и я, как просыпаясь ото сна, двигаюсь в направлении окна. Медленно. Очень медленно. Как только ровняюсь с проёмом, происходит кое-что не по плану. Фрэнк от нетерпения дёргает за руку, и я падаю на него, зацепляясь за конец подоконника полотенцем. И абсолютно голая плюхаюсь вместе с Фрэнком на пол. Этот грохот, наверно, услышали все, но время для меня останавливается.

Я лежу на Фрэнке и впервые рассматриваю его лицо так близко. В очередной раз отмечаю, как он красив. У него безумная и в тоже время неповторимая красота. Его сердце быстро бьётся, я совсем забываю о своём – моё словно остановилось. Сама того не замечая, провожу ладонями по его груди, а Фрэнк убирает спадающие прядки с лица. И тут я резко отстраняюсь от его тела. И время снова течёт непонятно зачем.

Глен накидывает на меня полотенце и поднимает с Фрэнка, усаживает на кровать весь красный как рак. А Фрэнк даже не шевелится, всё лежит и смотрит на свою руку, которой убирал пряди с моего лица.

– Тебя переглючило что ли от моей красоты? – хочется свести всё это в шутку, потому что нет сил добавлять ситуации ещё больше странности.

Наблюдаю за тем, как Фрэнк поднимается, медленно и тщательно отряхивает себя от вымышленной пыли, застёгивает рубашку. Тем временем Глен кладёт руку на моё колено и мгновенно убирает её, намеренно отвлекая от Фрэнка. Поворачиваюсь к нему лицом, и мои глаза полны слёз, Глен притягивает к себе, я прижимаюсь к нему. Полотенце опять падает с плеч, но сейчас всё равно и Глену тоже. Он, я уверена, понимает, что это просто стресс. Старается не касаться голых участков тела – всё равно ничего не почувствует. Так ведь?..

– Астрид, слышишь? Он не специально тебя так дёрнул. Фрэнк спас наc.

Он кладёт мои ноги на свои. Получается так, что я, как ребенок, сижу у Глена на коленях и качает меня из стороны в сторону. Не хватает какой-нибудь язвительности от Фрэнка, чтобы понять – всё нормально. Я уже сама готова пошутить.

– Мне кажется, нам всем пора на учебу, – говорит Фрэнк загробным голосом и выходит за дверь без сумки.

– Первый раз вижу его в таком состоянии. Ты его остепенила, Астрид.

– А это хорошо или плохо? – спрашиваю я.

– Я не знаю, – отвечает Глен. – И знать не хочу.

Я как просыпаюсь от странного сна, от улыбки Глена всё светлеет и в моей душе, и вокруг. Обнимаю его в последний раз и отстраняюсь. Сарджент отворачивается в сторону, предугадывая мои действия. Я встаю с кровати, на покрывале вижу приготовленную одежду.

– Это мне? – почти с удивлением спрашиваю я.

– А кому же ещё? – смеётся Глен. – Подумал, что тебе уже надоело ходить в той, что на тебе. Немного великовато будет, но сойдёт. Потом ещё придумаем что-нибудь.

Мне хочется сказать ему, что я ничего не хочу придумывать, обдумывать и оставаться вместе с ними, подвергая их риску. Да и жить в непосредственной близости с Адамом теперь абсолютно не хочется. Как только подвернётся шанс съехать на квартиру или даже переехать подальше, как можно дальше – это сделаю. Но плохое предчувствие не отпускает меня. Что-то должно произойти, и я хочу оказаться от этого подальше. Нет, не в трусости дело: не готова встретиться с призраками прошлого.

– Мне пора выходить. Ключ у тебя? – Глен не меняется: он каждое утро спрашивает такую мелочь.

– Да, с собой. Не попадусь, обещаю. – На лицо натягиваю широкую улыбку, лишь бы успокоить его.

– Удачного дня.

Жду, когда он выйдет, чтобы собраться. Хлопок дверью, и я бросаюсь к одежде, чтобы не опоздать на собеседование. Опрятно выглядеть мне не суждено, хотя бы постараюсь очаровать всех своей харизмой. Кого я обманываю? Никто и не посмотрит на меня в мужском прикиде.

Но когда я надеваю шмотки от Глена, понимаю, что ошиблась. Это не размер Глена и даже не Фрэнка, он где-то стащил эти вещи, потому что все они оказываются женскими. Джинсы по ноге, клетчатая рубашка и сверху свитер, все это так идеально сочетается, что не оторвать взгляд. Стараюсь высушить волосы полотенцем, расчесываю их и кое-как укладываю на один бок. Не шик, но жить можно.

Выскакиваю из комнаты, осмотрев перед этим коридор, смотрю на часы – в запасе есть некоторое время, поэтому запыхавшаяся я не явлюсь. Спускаюсь по пожарной лестнице. Не знаю, откуда парни достали этот ключ, но просто идеальный вариант, чтобы проскочить незамеченной через вахту.

Как только нога касается асфальта, без оглядки двигаюсь в нужном направлении, потому что сегодня не хочется попадать в большую неприятность. И тут вспоминаю лицо Фрэнка утром, когда я оказалась на нём. Что-то в нём щелкнуло, это я точно заметила. На него как будто нашло озарение, но вот сейчас я снова покрываюсь румянцем. Для меня это тоже не прошло бесследно. Конечно, я не влюблена в этого деспота, но с детства любила разгадывать тайны и чувствую, как он поддался мне. Никогда бы не подумала, что из-за такого – ключ был так близок.